Она поставила руки в боки. Красна, как вечернее солнце. Сжала властные губы. Каелль заглянул внутрь комнаты, где должна была остаться Титу-Авали, но любовница ногой отпихнула юношу и резко захлопнула пространство между полутемной обителью и коридором.

— Почему ты так выглядишь? — СиАвали присела рядом, но не приблизилась доверительно, как раньше. — Ты горишь! Ты весь мокрый... Мистерик ранил тебя? — Запоздалая забота вызвала улыбку на лице уже настоящего дьявола. Ведь раны затягиваются на "больных" куда быстрее, чем на любом человеке, особенно на тварях, что родились уже после прихода нового порядка.

Юноша оперся ладонью на стену и, покачиваясь, поднялся, потому что яркие образы никак не исчезали из дрожащих, практически стеклянных зрачков.

— Мне просто плохо, — раздражение отразилось в сдвинутых черных бровях и резкости в голосе. — Ты считаешь будто можешь унижать меня... Что я для тебя лишь забавная опасная игрушка... Но это не так.

СиАвали молчала. Она внимательно изучала длинные гобелены на стенах с мрачными сценами кровопролитных войн, словно видела те впервые.

— Значит мы стали врагами после вчерашнего разговора? — Женщина выразила мысль в одном капризе. Надула губки. — Я всего лишь попросила тебя уйти...

— Ты хотела меня обмануть.

— Чем? Чем я обманула тебя? — Резким движением герцогиня развернула любовника, который намеревался уйти по коридору.

— Ты отправилась к мистерику. Это настоящее предательство...

— Я хотела узнать правду, тогда как ты призывал к войне из жажды власти. Все вы, твари древнего мира, слишком жаждете полной власти! Неужели ты думаешь, что я дам в обиду сестру?

— Хорошая причина, ничего не скажешь... При твоем уме и способностях ко лжи и интригам, думаешь, я поверю хоть одному слову?

— По-моему, ты меня шантажируешь.

— А ты все время играешь!

Оба замолчали. СиАвали держала юношу за грудки и ждала, когда тот сорвется, но Каелль так и не сдернул настойчивого жеста прочь. Голубоватая капелька прокатилась по пепельно-белому лбу, по щеке и достигла краешка губы.

— Поцелуй меня, — женщина вдруг прижала юношу к стене и коварно улыбнулась. — Поцелуй и успокойся, моя игрушка...

Две луны появились в темных глазах любовника, но быстро погасли, точно увидели скрытый намек в действиях герцогини. Нет, он не отверг настойчивой просьбы... Сладко впился губами в томные лепестки, а потом тихо засмеялся:

— Чего же ты попросишь от меня теперь? Какую плату за этот крохотный дар?

СиАвали медлила. Мяла длинными пальцами красные розы платья. Чуть уловимо дрожала. Нахмурилась, совсем как маленький ребенок, который не знает, чего на самом деле желает. Отвернулась, стесняясь своих тайн.

— Ты добился своего, — наконец пробормотала она.

— Добился чего? — Каелль сжал страстную тростинку в объятиях.

— Войска короля и Церковь, уж не знаю, что страшнее для чудовищ, пересекли границу наших земель... Они ждали посланцев Фаруна раньше. И видимо, срок закончился.

— Ты уверена?

— Неужели ты не чувствуешь сам? — Вопросом на вопрос отозвалась СиАвали. — Неужели твой дар замолчал?

Каелль склонил голову. Длинные тени волос спустились ему на плечи.

— Я знал это еще вчера, — сознался он довольно спокойно. — Теперь ты решила ущемить мою честность... Решила, что я подчинюсь решению Клариссы... — Он взял любимую за руку и потащил по коридору, подальше от шагов, что зазвучали всплесками по лестнице. — Говори, что попросила Титу-Авали.

— Уверен ли ты в своих силах? — Сомнение промелькнуло в движениях СиАвали, которая то ли сопротивлялась, то ли подталкивала мальчишку вперед. — Я не вынесу, если тебя убьют твари в рясах. Ничего мне не надо... Мир, что окружает, плотно зашел в сердце.

— Так что?.. Меня поставила она во главе армии?

— Тебя, — женщина едва кивнула. — Но тебе ничего не понять...

Чтобы не выдать волнения, СиАвали вырвалась и отвернулась, продолжая говорить:

— Уходи, уходи с отрядами сегодня. Потому что завтра на рассвете они доберутся до нас... Потому что с ними мистерики и отцы святые из заповедных земель. Потому что они убьют сестру... И тебя убьют! У меня нет иного выбора.

— И ты согласна остаться с чудовищами? — мальчишка развернул хозяйку к себе, пальцы очертили лицо, пробежали по подбородку, провели по шее светом любви. — Не с человеком, который пришел вчера? — Каелль внезапно замолчал и, не дожидаясь ответа, пошел прочь, обратно к лестнице. — Я согласен, — только и сказал он. — Согласен тебе помочь.

* * *

Воспоминания Клариссы о Секире

Красные ягоды в руке Клариссы пахли лесом и, попадая в рот Секиры, становились кровью, которая объединяла их в единое целое. Сегодня нищенка в порванном платье, с грязным лицом и шеей, не вызывала интереса ни у крестьян, ни у горожан. А бедный рыцарь, путешествующий в сопровождении оборванки, вызывал лишь насмешки необразованной толпы. Мол, выбрал себе в оруженосцы девицу сомнительную, с паразитами и неясной судьбой. Глупость какая! Герцогиня протянула мужчине из мешочка еще горсть малины, собранной вчера у колючего забора, на самом краю небольшого села. Улыбнулась тому, как смешно Секира подбирает каждую ягоду с ладошки губами и одновременно глядит зеленющими глазами исподлобья. Потрепала его по немытой, кудрявой макушке. И пошла по траве босиком через бесконечное поле, скручивая длинную косу в подобие прически.

— Не помочь? Без заколок тяжело, — Секира в это время натянул сапоги и закинул походный мешок за плечо.

— Далеко еще до твоего клада? — Лукавые, полные огня и любви глаза, обернулись к мужчине, который в это время прикреплял поклажу с оружием к седлу и вспрыгивал на лошадь. Вторую они продали еще несколько дней назад, чтобы избежать лишних подозрений, какому-то старому цыгану.

— Далековато, но мы же не пойдем пешком, — рука протянулась к герцогине и на скаку подхватила ту, чтобы помочь забраться наверх. — Впереди самое сложное. Пробраться через Тирату. Город паршивый, но там всегда кого-то знакомого да встретишь. А сейчас, во время ярмарок, и вовсе не проскользнуть незамеченным. Да и королевские шпионы повсюду.

— Боишься, что повесят тебя? — Кларисса обняла Секиру сзади за талию и прижалась щекой к мощной спине, разглядывая благодатный край, как потустороннее явление. Все эти цветные картинки почему-то все меньше радовали глаз. — Странно, что ни разу не проявлялись мои соглядатаи...

— Ты ошибаешься, — голос заставил женщину слегка вздрогнуть, но то был всего лишь призрак прошлого. — Иногда я замечаю явления, которые никогда не случались в этих краях. Только следует ли говорить тебе об этом?

— Следует, — с просьбой подтвердила герцогиня, а сама с негодованием посмотрела на собственные голые коленки. Зачем мошенник так высоко порвал платье? Зачем снял чулки? Спрятал все драгоценности в глубокий отворот штанов и завязал на тугой узел? Можно конечно понять, что у нищенок не бывает лошадей и личных вещей, но все-таки не слишком ли весь этот маскарад для какого-то глупого путешествия? Ведь никому нет дела... Обычно местные реагируют либо равнодушно, либо с агрессией на чужаков. И всегда их умилостивает и заставляет быть радушными лишь блеск монет. Что стоило остановиться на ночлег в той полуразрушенной придорожной харчевне, дав несколько медных монет. Так нет, промчались мимо вихрем, будто подгоняемые ветром.

Как будто читая мысли спутницы, Секира внезапно заявил:

— По-моему, госпожу волнуют совсем не чудовища, а моя честность? Уверяю, я не обманщик, и клад никуда не денется.

— Честная речь честного обманщика, — Кларисса посмотрела наверх, где в светлеющем небе рождался день, заглушила голодный зов желудка и замолчала. Но спутник не собирался вступать в спор, а только тяжело вздохнул.

— Я не виноват, даже если ты меня в чем-то и подозреваешь.

Женщина нахмурилась, хоть и знала, что никто не оценит этого жеста. Забавно, наверное, смотрится грязь на изуродованном лице? Забавно, если все это ловушка, которую подстроил король, чтобы выманить мятежную герцогиню из собственных земель. Почему раньше эти мысли никогда не приходили в голову? Ослепленные внезапной любовью, желанием наживы?

— Кларисса, послушай. В той харчевне уже не было людей. — Голос Секиры донесся до слуха горячим киселем, который растопил холодные короткие сомнения. — Похоже, наши спутники бегут быстрее нас.

— Ты уверен?

— Еще бы не уверен? Просто ты привыкла к нечисти, а я нормальный человек. Не страдаю предрассудками.

Женщина понимала, что Секира хочет сказать, облекая истину в удобную и необидную форму. Что она — часть от огромного и чудовищного герцогства, которое угрожает всему живому, а он — человек. Беспокойный червяк обиды с жадными до крови зубами вцепился в самое сердце. И Кларисса вспомнила, что общается с простолюдином, которому слишком повезло в жизни и который несомненно презирает ее за податливость и страсть к первому встречному живому мужчине.

Что же, сделка есть сделка! Нечего злиться. В любом случае если Секира обманывает, его ждет расплата, потому что... Но герцогиня не успела додумать ревнивые мстительные замыслы, так как на горизонте появилась столица королевства — Тирату.

Серые стены города на пологом холме в предрассветном тумане подернуло несмелыми лучами солнца. Две башни у ворот засеребрились, встречая новый день, и замахали путникам двумя ярко-красными флагами на острых шпилях.

— Хорошо, что мы избавились от второй лошади, — мужчина напрягся и чуть повернул голову, чтобы увидеть лицо Клариссы, а та смотрела на подпрыгивающую крепость и медленно мрачнела. Этот город она запомнила навсегда — только через окно кареты, отъезжавшей в обратном направлении, после того, как мать попыталась пристроиться при дворе короля и получила довольно резкий отказ да еще чуть не лишилась привилегий, доставшихся от покойного мужа. Слава богу, никто не претендовал на бедные земли. Но и милости не оказал. А дело о похищении и убийстве практически сразу замяли.

— Я не уверена, что мы должны туда заезжать, — герцогиня поморщилась, уловив странные запахи в воздухе. — Ты тоже чувствуешь это? — Поинтересовалась она тихо.

— Давно, практически с того момента, как мы пересекли границу. — Секира натянул шапку с потрепанным мехом ниже на лоб — так, что она прикрыла широкие брови и почти устроилась на переносице. — Твари не отходят от тебя ни на шаг. Сегодня они снова ночевали с нами в поле...

— И потому ты не остановился у дома, — догадалась женщина, утверждаясь в личных страхах. — Могу ли я вообще тебе доверять после таких слов? Ты думаешь, что можешь сбежать и бросить меня без гроша среди дороги?

— Ну, с чего ты это взяла? — Мужчина резко потянул поводья на себя, не заботясь о втором седоке, что впилась ногтями под ребра, когда лошадь чуть было не встала на дыбы. Негромко взвыв, Секира освободился от цепких рук и через секунду уже был на земле, полыхая от гнева и расхаживая по дороге туда сюда, словно только что никуда не спешил.

— Черт побери, не думал, что столкнусь с такой принципиальной глупостью истинной женщины. То еду с тобой, то не еду. То доверяю, то не доверяю. Похоже, мы заходим в тупик.

Герцогиня неловко помялась и начала сползать по боку животного вниз, потому что устала от долгого путешествия и нуждалась в элементарных удобствах, ванной и сне. А ноги ее по-настоящему требовали твердой почвы.

— Я не намерена жить в хлеву, — процедила она сквозь зубы. — Согласись хотя бы остановиться в приемлемых условиях на денек.

Мошенник помялся и согласно кивнул.

— К полудню обещаю тебе комнату, чистую воду и завтрак, — пообещал он. — Но входить в ворота будем порознь... Вместе подозрительно выглядим.

Что же, Кларисса согласилась опять. Она сознавала, что вынуждена будет топать до моста около часа, но не собиралась выказывать неудовольствие. Возможно, Секира действительно боится. Возможно, его ждет не самый радушный прием. И ничего нет особенного, что нет сил. Случилось в жизни и похуже.

Пыльные всплески оседали на юбке и ложились пудрой на лицо, закрепляя результат усилий, положенных на сокрытие изощренных[ знаков. А Кларисса шла, высоко задрав голову. Подумать только: он оставил ее одну посреди дороги. Он указал какой-то дурацкий кабак на задворках. Замечательнее не бывает. И теперь ты, как полная идиотка, подчиняешься чужим приказам — и все из-за чувств. Чувств, которые не приносят никакого спокойствия, а лишь неудобства!

Это еще хорошо, что много гостей в городе, что ворота открыты, и можно проскользнуть мимо стражи, оставшись незамеченной. Нищенка... Никто... Среди никого.

Кларисса шла по шумным улицам, разглядывая довольно однообразные дома в том направлении, которое указал неуемный Секира. Смущалась, если на нее бросали внимательные взгляды простые горожане, что принимали герцогиню за нищенку. Краснела, если внимание исходило от совершенных юнцов, что позволяли себе довольно обидные замечания. Жалась к стенам, если мимо проезжал богатый экипаж. Никогда она еще не была с этой стороны жизни. Никогда не чувствовала себя бесполезным насекомым, которое может обидеть любой, даже ребенок.

Отчаяние и злость на себя перемешались с ожиданием скорого обеда — не сбежит Секира. Не сумеет. Наверняка, лапы дьяволов потянулись следом. Проводили до места, проверили. И теперь мошенник ждет...

Кларисса наклонилась, чтобы завязать потрепанный бант на башмаке, а когда подняла голову, то вдруг увидела прямо перед собой совершенно нечто обескураживающее: деревянное аляповатое строение с колокольчиками под крышей и красной дверью. На покореженной вывеске довольно красиво кто-то написал "Смешная лавка". Вот это сюрприз. Значит, не состоялось некогда никакое путешествие к прибрежью. Нет никаких каменных человечков.

Женщина огляделась — не равен час, и ее схватит стража. Вот какие грозные скупщики болтаются невдалеке, да и мальчишки, прыгающие через лужи, — не слишком приятное соседство. Возможно, они принимают ее за шлюху, смотрят нехорошо. И повозка за углом не двигается с места, словно ждет, в каком направлении пойдет странная гостья. Герцогиня закрыла глаза. Выдохнула воздух и решительно направилась прямо к лавке — сегодня или никогда, но она выяснит правду.

Несколько ступенек вверх оказались почему-то безумно тяжелыми. Ручка двери несколько секунд не поддавалась, а только проворачивалась по часовой стрелке и противно скрипела. В последний раз механизм внутри смилостивился и щелкнул — узкая щель превратилась в темный проход, который совершенно не манил. Секунду-другую ничего нельзя было разобрать, и вот рот Клариссы полуоткрылся от удивления. Конечно же, как она не догадалась раньше? Смешная лавка... Создана для смеха и развлечений. Лавка, где торгуют счастьем... Счастьем для детей. Игрушками. Женщина пересекла порог, а дверь словно нарочно подтолкнула вперед и довольно громко захлопнулась.

Напротив, до самого потолка, располагались полки с сотнями куколок, зверюшек, разноцветных колбочек, забавных мешочков, сухих цветов, безумно дорогих книжек и... украшений, коими пользуются лишь маленькие принцессы. Никого. Ни одно человека, потому что безумно тратить деньги на счастье.