Книга 1. Креация тропы

Я не дал ему схватить себя за грудки, вместо этого, я, сам не ожидая от себя такой наглости, сцапал его за чуб и силой дернул вниз. Битюг заорал как резаный и кинулся на меня. Только он забыл, что перед ним был стол. Я же в отличие от него не забыл и поэтому, когда он наткнулся на это препятствие, с размаху впечатал ему в челюсть правый кулак. Однако парень не отключился, как я надеялся. Он отпрыгнул от меня, тряся головой и злобно скалясь, зарычал.

Я немного стушевался, от такого напора. Все-таки любителем драк я никогда не был и участвовал в них лишь несколько раз за всю свою жизнь. Я, правда, знал пару приемов уличной драки, но никогда не стремился их демонстрировать. Чаще предпочитал обходить неприятности стороной. Не то что бы боялся, просто так спокойней.

Ну и где та сила, с которой я запросто поднимал Гальтена на руки? Где она, когда так нужна?

Ответа не последовало, а это означало, что теперь мне на нее надеяться не придется.

Бугай не дождался, когда я выйду к нему, поэтому кинулся ко мне сам. На это раз он был осторожен и, умело обманул меня, заставив поставить боковой блок. Когда я открылся, он прямым и точным ударом, врезал мне прямо в нос. От силы удара, я брякнулся на пол, перелетев лавку, из-за которой так и не вышел. Дурак!

В своем мире, после такого удара я надолго бы выпал из реальности. Но сейчас я только почувствовал вкус крови, хлынувший из носа в горло и, как ни странно − силу способную вытряхнуть из этого переростка душу. Вот она и появилась родимая. Запоздала, конечно, немного... Ну, да ладно!

Я легко встал на ноги и увидел как бугай, улыбаясь, смотрит на меня.

Как-то совершенно отстраненно, будто это не меня сейчас только что опрокинули, я коснулся подбородка рукой и заметил на ней кровь. Здоровяк только открыл рот, чтобы сказать, что-нибудь наверняка глупое и дерзкое, как я уже был рядом с ним и спокойно, без треволнения и душевных метаний, бил его раскрытой ладонью в лоб. А когда он упал на пол, я размеренно стал пинать его по ребрам.

Так бы и запинал его до смерти, если бы меня не приложили чем-то тяжелым по затылку. Сначала я почувствовал резкую боль в голове, потом в глазах разом потемнело, и я повалился на своего противника.

Первое что я увидел, придя в себя, это тревожную физиономию Ульгаэля, плавающую где-то у потолка и округлое простоватое лицо официантки, мокрой ладонью трогающей мой лоб. Приятно, блин.

− Ты как? — осведомился Уль.

− Нормально, − ответил я, морщась. Потом заметил его заплывший правый глаз и задал ему тот же вопрос.

− Да я тоже в порядке, − махнул он рукой. — Встать сможешь?

Он протянул руку, я вцепился в нее и встал, слегка пошатываясь. Голова немного крутилась, в затылке, медленно угасая, бухала тупая боль. Как ни странно, больше меня ничего не беспокоило, и потому в целом я чувствовал себя неплохо. Даже нос не болел, несмотря на то, что получил такой презент, в виде кулака.

− Спасибо, − сердечно поблагодарил я девушку, у которой до этого лежал головой на мягких коленях.

Девушка зарделась, и спросила, нужно ли мне еще чего-нибудь.

− Может быть, позвать за лекарем? — сочувственно проговорила она.

− Не беспокойтесь, я уже в норме, − успокоил я ее. — Мы с другом просто допьем пиво и все-таки дождемся своей еды. — Я повернулся к нему и спросил: − Все живы?

Ульгаэль кивнул, и мы сели за свой столик. Официантка убежала тыкать вилкой наше мясо, проверяя, готово оно или еще нет. Мы же разом опрокинули по кружке холодного пива, пытаясь прийти в норму.

На нас практически никто не смотрел. Народу в зале было не мало, но все вели себя так, будто ничего не происходило. Было похоже что, люди здесь давно привыкли к подобным вещам.

Я оглядел зал и каждый столик в поисках задиристого парня, но не увидел ни его, ни его толстого соседа.

− Кто меня по затылку погладил? И где эти? — мне не надо было объяснять о ком я. Ульгаэль и так меня понял.

− Толстяк тебя кружкой треснул, − между глотками произнес Уль. — Это оказался его отец. Я как раз очнулся, когда он тебе метил в голову. Извини, не успел предупредить.

− Не говори ерунды, − всерьез отмахнулся я.

− Он его поднял и уволок из трактира, — продолжил парень, наливая по новой. Потом потрогал заплывший глаз, наливающийся багровым цветом, и болезненно сморщился. − Надо же так было подставиться!

− До свадьбы заживет, − заверил я его.

Он стукнул кулаком по столу, так что кувшин подпрыгну и зло процедил:

− Плевать на синяк! Как я Мастеру в глаза смотреть буду?

− Ну, пока одним глазом будешь смотреть, − пошутил я.

Хрюкнув, он криво улыбнулся.

− Угу, − прогудел он, опрокинув в себя полкружки пенного напитка, − он теперь с меня не слезет и заставит отрабатывать все приемы, что я уже выучил! Будет постоянно мне тыкать этим синяком, пока я буду у него заниматься.

− Не завидую тебе. − Я покачал головой.

Еще минут двадцать мы просидели, говоря ни о чем и обо всем. Я узнал, что Улю семнадцать лет и что с Гальтеном он путешествует уже четыре года.

Встретился он с ним случайно. Когда старый помещик балующийся колдовством, с которым парень меня спутал и чуть не убил, сжег его город, Ульгаэль остался один. От безысходности парень пошел искать себе пропитание на улицах своего города.

Он пытался зарабатывать деньги честно, но никто не хотел брать на работу четырнадцатилетнего мальчишку. Однажды ему предложил один старьевщик включиться в шайку карманников, снующих по всему городу. У парня была гордость и честь, но у него еще был выбор: умереть с голоду или жить преступником.

На первом же деле Ульгаэль был пойман Гальтеном за руку. Парень попытался срезать кошель с пояса высокого мужчины, но тот его заметил. Ульгаэль сказал мужчине, что он готов понести наказание за неудачную попытку воровства. На что брат предложил ему отработать у себя помощником по различным делам. Парень согласился, а когда срок вышел, он остался с Мастером, и по-прежнему с ним.

Он закончил свою историю, когда нам вынесли долгожданную еду. Официантка поставила перед нами поднос с тарелками дымящегося супа, рыбный салат, каравай теплого душистого хлеба и еще один кувшин пива. Потом убежала и принесла горячее мясное рагу.

Мы накинулись на суп так, будто никогда в жизни ничего кроме коры деревьев не ели. С нашего стола доносилось громкое чавканье, стук деревянных ложек о глиняные тарелки и довольное мычание. Следующие двадцать минут мы только жевали, запивая обжигающе горячую пищу прохладным пивом.

* * *

− Я гляжу, вы уже повеселились, − ухмыльнулся Гальтен, наворачивая свое рагу. Он пришел, когда мы уже наелись до отвала и ждали только его.

Мы скривились, как братья близнецы.

− Угу, − ответил я за нас обоих.

− Что натворили-то?

Я коротко рассказал ему, что здесь произошло. Он в это время не переставал есть и мне казалось, что он меня вообще не слушает. Но когда Гальтен, насытившись, отодвинул от себя свою тарелку и вытер губы рукавом, он пристально посмотрел на Ульгаэля и произнес:

− Ну ладно он, − кивок в мою сторону, − у него мозги дома остались. Но ты-то, почему оплошал? Ты ведь мог изрезать его на лоскуты и повесить на деревья, шевелиться на ветру. Как ты мог прозевать такой простой удар?

Ульгаэль сжался и поник плечами.

− Но Мастер, я не ожидал... − начал оправдываться он.

− Он что, должен был сделать тебе предложение и предупредить что сейчас будет высекать из твоих глаз искры? — возмутился мой брат, доставая трубку и набивая ее табаком. — Пока будем добираться в Шерид, ты у меня вновь пройдешь курс молодого бойца. Только на этот раз усиленный. — Пообещал он ему.

На парня было жалко смотреть — получил, что называется, от всех! И от бугая, что по лицу ему съездил и от своего учителя — прописавшего ему трудные занятия. Не позавидуешь.

Гальтен повернулся ко мне и переключился на мое воспитание.

− Ну, а ты?

− А что я не так сделал? — стушевался я. — Положил его ведь.

− Сзади кого по башке отоварили? — наседал он. — Меня что ли?

Я кивнул, потупив взгляд.

− Увлекся! — признался я.

Гальтен попыхтел трубкой.

− Вот именно, что увлекся! — значительно отметил он. — А если бы у него в руке была не кружка, а кинжал или меч? Где бы ты сейчас был?

− В полной ж... − я сжал кружку, − там, откуда не возвращаются.

К столу подошла официантка и убрала с него пустые тарелки.

− Сбегай к себе в комнату и принеси Родиону меч с поясом, − сказал Ульгаэлю мой брат.

Парень мигом скрылся на лестнице. Гальтен повернулся ко мне и почти шепотом произнес:

− Номер тебе я снял на десять дней. Я не знаю, сколько ты будешь искать дар отца, поэтому дам тебе денег так чтобы хватило на месяц с лихвой. — Он засунул пустую руку под стол и моментально достал ее с, уже зажатым в ней, мешочком. Он протянул его мне и велел спрятать.

− Спасибо, − поблагодарил я, засовывая кошель в джинсы.

— Здесь сто сераков, − сказал он. — Держи их ближе к телу и нигде не оставляй!

Кивнув, я поинтересовался, когда ему отдать их.

− Ты совсем дурак? — изумился он. — Спроси еще, под какой процент я тебе их даю!

− Дык... − смутился я.

− Не мели чепухи, — отрезал он. — Это подарок!

Как же много подарков на меня свалилось, аж тошно делалось. Просто Новый Год какой-то.

− Ну, не знаю, − промямлил я.

− Сегодня я тебе помогаю, завтра ты мне! — убедил он меня.

Он почесал ухо и произнес уже другим тоном:

− Теперь слушай внимательно. Место, где может находиться дар отца, как правило, самое странное в городе. Чаще всего, это какое-нибудь полузабытое, старое здание, но овеянное легендами. Отец постарался оставить некие ориентиры. Хотя это может быть и не здание. Как, например, в моем случае это была скульптура какой-то богини горцев с крайнего севера. Правда, она находилась в горах и стояла в старом сарае, бывшем ранее храмом. Но это не важно. Главное что это место чем-то отличается. В каждом городе есть несколько мест, которые могут сойти под искомое. Тебе понадобится время на то чтобы их все проверить. Поэтому не огорчайся, если найдешь дар не сразу.

Уль притащил мне меч в ножнах и широкий ремень. Я перепоясался и Уль повесил мне меч на перевязь.

− А нахрена он мне, − спросил я, немного вытащив меч из ножен. — Я же не умею им пользоваться.

− Но другие же об этом не знают, — произнес Гальтен и встал. — А теперь прощаемся, завтра мы уже не увидимся. Наш корабль отплывает очень рано.

Я попрощался с Ульгаэлем. Пообещав, что если когда-нибудь буду здесь, то привезу ему презент из дома. Его из моего рассказа особенно заинтересовало кино и шоколад. Люди они и есть люди. Хлеба и зрелищ!

Парень крепко пожал мне руку и подарил свой кинжал. Я отдал ему свой выкидной ножичек в ответный дар.

Потом он зевнул и сманил нас обоих повторить за ним.

− Я пойду спать, − еще раз зевая, доложил парень и, махнув на прощание, ушел в туалет, который, как оказалось, находился на улице рядом с черным входом.

− Ну, свидимся, может, когда-нибудь? − пожимая мою руку, произнес Гальтен.

− Надеюсь, − кивнул я, потом не удержался и обнял его. — Спасибо за помощь! Сам бы я, наверное, уже подох где-нибудь.

− Да, помощь в наши времена − товар дефицитный!

Он отстранился от меня и серьезно произнес:

− Если кого из наших встретишь — не ввязывайся. И особенно никому не отдавай Свиток, иначе ты потеряешь все. Кто бы тебя ни просил − не верь! И даже не показывай!

− Хорошо, − заверил я его, − не покажу и не отдам. А теперь я спать. Прощай, брат.

Он кивнул и сел на место, схватив кружку. Я же пошел спать.

Войдя в свою комнату, я, не зажигая свечи, разделся и повалился на твердую кровать. Закрывшись тоненьким одеяльцем, я мгновенно отключился.

Проснулся я неожиданно, рывком сев на кровати. На улице по-прежнему было темная безлунная ночь. Внимательно прислушавшись к внутренним часам, я отметил, что проспал чуть меньше двух часов. В комнате ничего необычного не было, в темноте я видел не плохо. Полная тишина. Даже с первого этажа, где располагался зал, никакого шума не доносилось. Видимо, трактир уже закрыт! Так что же меня разбудило?

Встав, я выглянул в окно. Пусто, только светят фонари. Осторожно выглянул в коридор — тот же результат. Померещилось, не иначе как нервы шалят.

Постояв еще немного посреди комнатушки, я не обнаружил ничего необычного. Списав свое резкое пробуждение на страхи остаться одному, лег обратно и попытался вновь заснуть.

Не удалось. Ни через пять минут, ни через полчаса. Сонливость словно рукой смахнуло. Ни в одном глазу. Чувствовал себя достаточно бодро, настолько, что даже лежать не было охоты. Пришлось встать и одеться. Не сидеть же голым?

Минут двадцать просидел думая о всякой ерунде, но спать так и не захотел. Встав поглядел еще раз на улицу и, видя фонари, решил выйти в город. Прицепил меч к поясу и, накинув куртку, вышел из трактира.

Выходить пришлось через черный вход, не закрывающийся на ночь. В комнате, из которой дверь вела на улицу, стояла большая печь, тазы и корзины для белья. Пара кушеток около дальней стены, была занята кем-то храпящим.

На улице было тихо. Я огляделся по сторонам, прикидывая куда направиться. Задняя дверь трактира, вывела меня в темный проулок. Обойдя здание, я вышел на мощеную дорогу, на которую смотрел из окна, припомнил, откуда мы приехали и пошел в другую сторону.

С одной стороны, было страшно шляться ночью по незнакомому городу, тем более в другом мире. Но с другой стороны − не сидеть же в комнате и таращиться в темноту?

Неторопливо прогуливаясь по улице, я минут через пять встретил шумную компанию из двух женщин и стольких же мужчин. Я схватился за рукоять меча и на всякий случай ускорил шаг, но они прошли мимо, даже не взглянув на меня.

Мне еще два раза встречались подобные компании. Весело гогоча они проходили, не замечая ни меня, ни даже того что на улице ночь.

Вскоре я подошел к ярко освещенному кабаку. Его небольшая отрытая веранда была наполовину заполнена отдыхающими. Тощие официанты шныряли от столика к столику, разнося всякие блюда. Шум, гам. Из самого кабака доносилась громкая музыка и веселые песни.

Немного подумав, я решил зайти в сие увеселительное заведение под нехитрым названием "Пьяный весельчак".

Проверив, на месте ли кошель что мне дал Гальтен, зашел в распахнутые двери и попал в царство шума, алкоголя и сопутствующих им вещей.

Зал был достаточно просторен и в данный момент вмещал в себя человек тридцать. В дальнем правом углу была небольшая сцена, на которой несколько человек задорно бренчали на всяких музыкальных инструментах. Певица — местная примадонна в весьма фривольном наряде, то и дело задирая подол, хрипло пела о радостях холостой жизни. В такт весёлой мелодии, рядом со сценой лихо отплясывали нетрезвые парочки.