Романтики с Хай Вея

— Но для чего?..

— Если делать это в одиночку, можно сойти с ума. Всё-таки добро и зло есть, и пускать их в себя одновременно — опасно. Да там и так можно свихнуться, если честно.

— А сколько этих шестигранников контролируете вы? — спросил Саша. — Десять, двадцать... или меньше?

— На данный момент — около трёхсот тысяч. Я же сказал. Не надо делать такие глаза, Саша, тебе что, в школе не говорили, что вселенная бесконечна?..

— Я не думал, что кто-то на подобное способен... А для чего это надо?

— О, зыбкая почва попалась! — обрадовался Лин. — Ща поплывём! Ну, некоторые считают, что мы вообще не нужны. А? Какого! Спать-то спокойно любят все, а вот как дело доходит до того, что Орин просит для новых кораблик другой... катерок...

— Скажи — десяток, другой, — усмехнулась Айкис. — У нас деньги брали...

— Вот, как до денег — так шиш. Сразу начинается полемика — а на кой эти Сефес нам вообще нужны. Потом кто-нибудь вспоминает какой-нибудь прецедент с нашим участием — и сразу появляются кораблики, денежки, отпуска... Хорошо! А потом — опять по новой.

— Лин, не утрируй. Человек и половины не знает, а ты пугаешь сразу — деньги, отпуска... Да, Саша, у меня маленькая просьба. Называй меня Пятым, это привычнее... и не так официально.

— Ладно, — пожал плечами Саша. — Как скажешь.

— Лин, налей ещё водки всем, — попросила Айкис. — Бутылка у тебя.

— Хорошо... У меня? А как она тут оказалась?.. Ладно, сейчас. Нет, всё-таки как здорово! Посидеть, отдохнуть, забыть про всё...

— А как вы вообще стали этими... как их? Сефес? — Саша расслабился. Он и сам не понял, что послужило тому причиной — водка ли, откровенность тех, с кем он сейчас эту водку пил... — Это же незнамо кем надо быть, наверное. Так?

— Нет, не так, — ответил Дзеди. — Отнюдь. А стали... это долгая история, довольно скучная, к тому же...

— Ну уж и скучная, — усмехнулась Айкис. — Страшная, если поточнее.

— Это кому как, — покачал головой Лин. — Да и сложно сейчас сказать, что страшнее на самом деле — жить так, как мы жили раньше, или жить так, как мы живём сейчас. Сефес, Сашенька, это такая... организация жизни. Понимаешь? Мы — промежуточное звено между вами всеми и... можно назвать это Богом, если угодно. Бог, он не вмешивается напрямую в твою жизнь, правда? Он не отвечает на твою молитву, в которой ты просишь, чтобы тебе повысили зарплату, ведь так? Но учитывай, что любое воздействие на ментальном уровне — а это именно воздействие, не что иное — всегда входит в структуру эгрегора твоей зоны. И если вас таких, о зарплате молящихся ежедневно, станет много — эгрегор изменится. Зарплаты вам это, конечно, не прибавит, но... ваша зона либо обзаведётся со временем или своим воздушным шариком или грузилом. Так что мы не на сто процентов решаем что-то за кого-то... нет, мы лишь поддерживаем ваши решения. Помогаем им осуществиться.

— Но... погоди, Лин, это же... что же это получается?! У нас может быть какой-то шанс, пусть и маленький, а такие как вы имеете право нас всех этого шанса лишить?!

— Вы сами себя его лишаете, — ответил Пятый. Он залпом выпил водку, закурил. — Сами. А мы... да, нас довольно часто выставляют в таком свете — добровольные палачи, сорао кории... Это переводится как — осквернители чистых помыслов. Часто. Это до смешного дошло... пару тысяч лет назад Сефес перестали появляться на Рауф, представляешь? Орин — и работа. Орин — база, там мы живём, когда возвращаемся... Тихая планетка, там и учатся, кстати. Мы и сами... давненько это было, а, рыжий?

— Да, порядочно, — согласился Лин.

— Вас много? — спросил Саша.

— Нет, мало, — ответил Лин. Пятому, по все видимости, разговор надоел. — Работают сейчас, кажется, девяносто экипажей, учат... Пятый, сколько стариков работают? Не помнишь?

— У них спроси, — посоветовал Пятый. — Пятьдесят пар, по-моему... или нет, меньше уже.

— Кстати, иногда случаются попытки идеализировать Сефес, сделать из них некое подобие героев... такое случается после того, например, как несколько пар, объединившись, дают в морду нехорошим соседям. И это бывает. Кто-то молодой и ретивый не в меру, может захотеть отъесть у нас планетку-другую под базу. Такую, как Окист, например. Хорошая планета?

— Я её пока не видел, — ответил Саша. — На первый взгляд — да. Хорошая.

— Хорошая, хорошая, — заверил Лин. — Не сомневайся. С такими ретивыми разобраться — час времени. А то и меньше. Зато потом появляются шедевры типа той же "Осени в холмах". Трогательные сказочки для чувствительных дам, которым хочется думать, что мы чувствуем так же, как они.

— Это не так? — ехидно спросил Саша. Он уже начал что-то понимать, но с выводами не спешил.

— Так. Только дамам об этом знать не обязательно. Мало ли, что я такое чувствую, — Пятый зевнул.

— Ты сейчас чувствуешь алкогольное опьянение, — заметил Лин. — Да... видел бы тебя сейчас кто...

— Саша вон видит. И Айк тоже. И что? Сижу, пью, ем. Хорошо мне.

— Хорошо — что хорошо, — рассудительно сказал Лин. — Мне тоже... Саша, вы, кстати, попросите, чтобы вас отпустили погулять... тут интересно.

— Поначалу, — тихо сказал Пятый. Веселья у него в голосе уже не было. — Как и везде. А потом становится так же нестерпимо скучно... тоже как везде.

— Сам говорил лет пять назад, что можно часами созерцать одну травинку, и это не надоест, — сказала Айкис.

— Можно, — ответил Пятый. — Вот я, когда мы из того рейса вернулись, упал мордой в траву, когда из катера вышел, и три часа провалялся, созерцая. И ничего, знаете ли. Не надоело.

— А мы его созерцали три часа, — закончил Лин. — И в конце концов он нам надоел. Ну, сами понимаете...

— А почему ты упал? — спросил Саша.

— На спор, — ответил Пятый. — Рыжий проиграл. Он сказал, что они меня тронут, чтобы сдвинуть с места. А я сказал, что им воспитание не позволит.

— И что?

— И не тронули. Я оказался прав.

Саша оглядел украдкой всю компанию. Да... зрелище... Айкис — ещё ничего, но эти всё-таки странные. Даже после того, как их немного узнаешь. Начинаешь видеть те странности, которые пропускает беглый взгляд. Слишком высокая линия скулы. Лица точёные, тонкие, молодые, но в то же время — виден возраст, причём очень немаленький. Седые до белизны волосы, то ли нарочито нестриженые, то ли...

— Да просто лень, — пожал плечами Лин. — Я сколько их не стриг — они всё равно отрастают. А в рейсе стричься — не смешите. Я что — должен подойти вот этому... — он ткнул в Пятого пальцем, — дать ему ножницы в руки и сказать — стриги? Да он же меня в лучшем случае без ушей оставит, а в худшем — без головы.

— Лин у нас мастер находить... как у вас говорят — оправдание? — спросила Айкис.

— У нас говорили — отмазки, — заметил Пятый. — Как сейчас говорят — не знаю.

— Врёшь, — жестко сказал Лин. — Всё ты знаешь. Я тут кое-что понял, пока имел время подумать. Ты сколько отпусков просидел возле третьего предприятия? Пять? Шесть?

— Все девять, Лин, — Пятый посмотрел Лину прямо в глаза. На секунду их взгляды пересеклись, а у Саши потемнело в глазах и в ушах появился слабый звон.

— А ну прекратите! — выкрикнула Айкис. Саша увидел, что губы её задрожали, лицо осунулось. — Всё видел, да? Я спрашиваю — всё?!

— Всё, — Пятый опустил голову. — Прости, Айк... я не хотел про это рассказывать. Она... это не ты. Совсем не ты. Ты несоизмеримо...

— Умнее? — закончила за него Айкис с жалкой, вымученной улыбкой. — Ну и что?.. Ум и душа — разные вещи, согласись. Душа не знает, что такое...

— Айк, не надо, — попросил Лин.

— Нет, надо! У меня никогда не было этого дара — любить по-настоящему, самозабвенно, до боли. Никогда! А у неё он есть, этот дар...

— Она называет его своим проклятьем, — тихо ответил Пятый. — Страшненькая девочка, вечно сутулая, плохо одетая, мягко говоря, не умная... Вас роднит только одно, Айк. У неё — твои глаза. И всё. Ничего более.

— Ты скажи ещё, что ты с ней говорил, — убито сказала Айкис. Смотреть на неё было жалко, казалось, что она вот-вот заплачет.

— Один раз, — ответил Пятый. Лин покрутил пальцем у виска. Айкис уронила голову на руки, закрыла лицо ладонями. Саша переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая. — Я позже объясню тебе, Саша, — пообещал Пятый. — А пока доскажу Айк то, что знаю. Её ещё раз прокляли, Айк. Почти все те из двадцати шести, кого она сумела отыскать. Её несколько раз пытались убить... но пока никто не сумел. И то ладно. А она... эта дурочка бродит по миру и ищет... ищет тех, кого ещё не нашла. Старается вспомнить имена, рассказать им о том, что было с ними. Для чего — не знает сама. Своих она чувствует, как — понять не может. Пожалуй, это всё. Прости, Айк. Я не думал, что это всплывёт так быстро.

— Да... сказал бы хоть, чем это всё закончится?.. И когда?..

— Я часто спрашивал об этом. Спрашивал в никуда — когда это всё кончится. Знаешь, когда тащишь ящик через зал, а тебя в это время стегают по ногам, по-хитрому — под коленку, чтобы нога подогнулась, чтобы ты упал... поневоле начнёшь задавать глупые вопросы. Я не знаю, Айк. Я не Сихес. Прости. Вернее, я и сам до сих пор их задаю. Мне по сей день хочется узнать — чем и когда все это кончится...

— Хорошо, — тихо откликнулась Айкис. — Я не стану спрашивать... тебя, Дзеди. Но если встречу Сихес, то — не обессудь. Спрошу.

— Тебе никто не ответит.

— Если бы ты знал, какая это мука... — прошептала Айкис. — Если бы ты только знал...

— Я-то как раз знаю, — ещё тише ответил Дзеди. — Уж поверь мне, Айк, я-то знаю. Как это — не ведать, что с тобой будет через минуту, ждать только боли, ни на что не надеется. И, поверь, я не хотел, чтобы тебя наказали... так.

— Всё, Дзеди, хватит! — Лин резко поднялся, вслед за ним встала и Айкис. — Вы пока что посидите тут, Саша, а мы пойдём встретим... Только что пришёл вызов, они скоро будут, а комнаты ещё не готовы. Вернее, пойду я, а Лин пойдёт спать.

— Спать так спать, — покладисто согласился Лин. Кивнул Пятому и вышел через стену.

— Саша, позвольте вас на секунду, — попросила Айкис. Саша поднялся и последовал за ней. Вышли в коридор, отошли на порядочное расстояние от квартиры Дзеди. Несколько секунд она стояла молча, потом заговорила.

— Саша, я хотела вас попросить, побудьте с ним, пока я помогу вашим друзьям разобраться с комнатами, — сказала она. — Ладно? — в её голосе послышались умоляющие нотки.

— Если вы просите... но зачем? — удивился Саша.

— Так положено. А у меня все люди заняты, — ответила Айкис, а Саша вдруг сообразил, что она врёт.

— Просто он никого из ваших людей не станет даже слушать, — сказал он. — Так? Или я ошибаюсь?

— Чистая правда, — ответила Айкис. — Просто пошлёт куда подальше — и всё. Так и есть. Он и меня не слушает... он спать не ляжет, сядет читать. А вас — просто постесняется... как мне кажется.

— Может быть... ладно, я побуду там... Но вы тоже поймите — Марьяна волнуется. Я не имею права её подводить. Морального права.

— Только один час, и вас сменю. Или не я, Рдес... это не важно. Я тогда пойду?

— Хорошо, — пожал плечами Саша. Айкис, казалось, только того и ждала — её как ветром сдуло. Саша вернулся в комнату Пятого.

Тот за это время успел убрать со стола, подвинул кресла к стенам и снова сел так, как сидел тогда, когда они только пришли — откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Только книги на коленях не хватало.

— Саш, что это значит? — спросил он, когда Саша вошёл.

— Айкис попросила, — ответил Саша.

— И что с того? Можно было и отказаться. Я бы не обиделся, — усмехнулся Пятый. — А, впрочем, всё равно... садись, будем ждать. Хочешь — возьми чего-нибудь почитай.

— А спать ты не собираешься?

Пятый в ответ тихо засмеялся.

— Если хочешь, могу для очистки твоей совести закрыть глаза, — ответил он. — Только вряд ли это поможет. Саша, ты когда-нибудь уставал так, чтобы... чтобы уже не хотелось спать, есть, говорить? Бывало?

— Всего несколько раз в жизни, — честно признался Саша.

— Тогда представь себе, что ты вот так устал, присел отдохнуть... не спать, ни в коем разе, а к тебе полезут друзья и родственники... может, и одного хватит, кстати... с предложением срочно прочитать, например, заметку в газете про то, что масло подорожало. Представил?

— Понимаю. Я не буду больше приставать с расспросами. Просто столько всего навалилось...

— Я бы не привёз вас всех сюда, если бы для вас это было неважно. Я всё расскажу. Но завтра. Или послезавтра... если сегодня отпустит, и я усну. Ладно?

— Да о чём речь... Прости, а можно что-нибудь почитать? Или посмотреть, — поинтересовался Саша, подойдя к стеллажу. — А почему все обложки белые? Это что — библиотека одинаковых книг?

— Нет, — ответил Пятый. — Возьми любую. Открыл?

— Ой, мама... это что ещё за каракули такие?! — изумлению Саши не было предела. Страницу, казалось, заполняли сплошные пересекающиеся друг с другом линии, в расположении которых не было, на первый взгляд, никакой системы. — Что это такое?

— А чёрт его знает... — вяло сказал Пятый. — Дай посмотреть... понятно. Это сборник... тут ты и без выпитого пол-литра не разберёшься.

— А что это за... как ты сказал?

— Да... мир такой есть. Лин их уродами называет. Кстати, из отрицательных, а вот искусство... Вообще-то у них нет такого понятия — книга, у них литература чисто ассоциативная. Всё вместе — и книга, и картина, и скульптура... этакое смешанное произведение. Я просто для себя кое-что вычленил, что понятнее. Для коллекции.

— Ты их что — собираешь? — сил удивляться уже не было.

— Можно и так сказать, — Пятый вновь прикрыл глаза, опустился на спинку. Спинка пошла вниз, подлокотники кресла куда-то втянулись, оно немного расширилось... это было уже не кресло, а какая-то помесь кресла и кровати. — Хотя это спорно — кто ещё кого коллекционирует...

— Ты там был?

— Был. Не только там. Сколько книг — столько миров.

— Тут несколько сотен, — Саша посмотрел на стеллаж внимательнее. — Или...

— Несколько тысяч, тут только последние... Ты хоть что-то понял из того, что говорила Айк?

— Честно сказать, нет, — Саша устало опустился в свободное кресло, подпёр голову рукой. — У неё что — дочь у нас, на Земле?

— Если бы. У неё на Земле — она сама. Их так наказали... располовинили души, и... я утрирую, но суть сводится именно к этому. Неужели и когда-нибудь стану Сихес и смогу поступить так?.. — жалобно спросил он. — Я не хочу, правда.

— Это обязательно — так жить? — прищурился Саша. — Или нет?

— Я просто не умею ничего другого. И не сумею никогда. Я знаю. Кто мог подумать!.. Два дурака, козла отпущения, двое полукровок, которым даже в праве иметь детей было отказано — теперь Сефес. Женщина, которую тут и поныне называют Реиной Айкис, Королевой Айкис — стукнута мордой об стол так, что уже никогда не станет прежней. Странно видеть, что мир изменился, но ещё более невероятно то, что он, оказывается, менялся с твоим участием. Айк говорит, что её наказали... а может, не её? Может, нас с Лином?.. — он говорил тихо, но в голосе его звучала ярость и горечь. — Вот такие вот мы уроды, Саша. Небось не рад, что познакомился? — Пятый в изнеможении откинулся на подушку.