— Тогда забудем. — Я встала и подошла к ней, погладила по голове и прижала ее голову к своему животу. — Помни, чему тебя учили. Но если я стану старшим группы, и ты будешь в ней, вы у меня умрете на тренировках.

Я еще сильнее прижала ее к себе, понимая, что за все то время, которое я проживаю в теле женщины, даже ощущаю и воспринимаю себя женщиной, я продолжаю чувствовать от Марины тепло дочери, родной дочери. Как еще год назад. Пусть я ее уже не стесняюсь, как раньше, могу видеть ее наготу и показывать свою без каких-либо эмоций, но вижу и чувствую в ней родного ребенка.

— Ты сильно переживаешь из-за смерти Андрея? — спросила Марина.

Я вздохнула и отошла к креслу.

— Знаешь, доча, у меня в жизни было много смертей, но эта смерть подействовала на меня как-то особо.

— Мне казалось, что смерти всегда действуют на человека одинаково, — задумчиво сказала Марина.

— Возможно, по началу. Но когда на протяжении многих лет видишь только это, не важно, друзья или враги. Или вообще дети и женщины. Привыкаешь. Перестаешь воспринимать это как трагедию. Судьба такая. Но потом, через какое-то время, память в виде снов показывает тебе все это. И только тогда начинаешь понимать весь тот ужас. Врачи называют это кошмарами. Но это не кошмар, это реальность, в которой ты жил и прошел это. Многие начинают глушить это водкой. А многие продолжают жить в этом кошмаре. Война, дочка — это не за хлебом сходить. Женщинам вообще там не место. А что касается Андрюши... Это первый мужчина, который дал понять мне, что я женщина. С ним впервые я ощутила себя женщиной. Ведь он не просто использовал меня. Он любил меня. Я впервые ощутила ласку как женщина. Не секс, а любовь. Это очень много значит, как сейчас понимаю, для женщины. Для тебя не секрет, у меня было очень много женщин, но любовь была только с несколькими. А мама твоя до последнего оставалась в моем сердце. Я даже не понимаю, почему мы с ней не сошлись обратно... Надеюсь, ты понимаешь, во что вляпалась? Отговаривать уже поздно. Подумай.

— Нет, папа, — Она вдруг тоже назвала меня папой. — Я подумала. Ты знаешь, что в роду мамы все военные, правда, флотские. Дед мой — вообще адмирал, в прошлом командир АПРК, его отец — тоже войну на ПЛ прошел, топил немецкие корабли, мой отец вообще Афган и Чечню на брюхе прополз. — Она вздохнула и, встав, подошла ко мне и села мне на колени. — Пап, кто Россию спасет, кто ее защитит кроме нас? — спросила она словами из песни. — Ты сейчас тоже женщина, я понимаю что так получилось. Но ты тоже не собираешься на покой.

— Марина, пойми, тело у меня женское, но память-то осталась прежняя, да и кошмары никуда не делись. Я поняла, что мне, скорее всего, никуда не деться от войны. Видимо, это мой путь. И наверное, меня остановит один только миг. Ладно, я пыталась жить мирно, хотела завести семью, как не странно это слышать, хотела родить детей, но, видимо, не судьба. В жизни, как правило, нужно заниматься тем, что умеешь делать лучше всего. А я умею только воевать. Да и какая из меня мать? Я и отцом был никудышным.

Я улыбнулась и прижалась к ее груди. Она тоже обняла меня за голову и прижала еще сильней.

— Прорвемся, сестренка, — произнесла я.

— Прорвемся, сестренка, — повторила она.

Глава шестая

Вперед к старой жизни

(Ответный ход. Продолжение)

— Марик, а помнишь, как тебе первый раз дали из СВД выстрелить? — спросила я.

— Ага!! — она оторвалась от меня и весело посмотрела мне в глаза. Я даже в темноте увидела, как у нее заблестели глаза. — Потом полчаса отбирали у меня винтовку. Мне было девять лет.

— Да, и отдала ты ее только после того как я сказал, что куплю тебе в магазине.

— Ага, и обманул меня: купил игрушечную, с пульками.

— Ну, извини. Даже этого хватило, чтобы перебить все лампочки в квартире и в подъезде, а маме — поставить кучу синяков и чуть не выбить глаз. А представь, если в то время тебе дали настоящую!!!

Мы засмеялись.

— Я бы воробьев настреляла для кошки, — весело сказала Марина.

— И что бы кошка ела? Одни перья? — также с улыбкой спросила я. — А кошка вообще убегала как только видела тебя с этой игрушкой.

Наши воспоминания прервал луч света, мелькнувший где-то в конце улицы и отразившийся в оконном стекле. Мы вмиг замолчали, переглянувшись. Без лишних слов быстро одели перчатки. Я натянула бейсболку и взяла со стола "Стечкина".

Мы стояли друг против друга. У меня в правой руке "Стечкин" с длинным глушителем, у Марины — АКС со сложенным прикладом.

Марина по привычке отца сощурила глаза и спросила:

— Ну что? Как?

— Работаем жестко, — так же сощурив глаза, ответила я.

— Есть, — Марина кивнула головой и тенью скользнула в сени на заранее подготовленную позицию, на ходу откидывая приклад и вгоняя патрон в ствол.

Глядя ей вслед, я вздохнула: "Вырастили на свою голову".

Через пару минут к воротам подкатил автомобиль. Я не видела марку, ехали они без света и на холостых оборотах. "Ну-ну, давай, типа мы вас не видим", — прищурившись, улыбнулась я, наблюдая в окно как двое входят в калитку. А где-то внутри меня закипал азарт, который я начала забывать. Тело прошибло мелкой дрожью.

— Работаем, — произнесла я и по старой привычке передернула плечами. Засунув оружие за пояс джинсов сзади, я направилась к входной двери.

— А вдруг они сразу начнут стрелять? — шепотом спросила Марина из темноты.

— Не думаю, им нужна информация. Все, они рядом, их двое, ни пуха.

В этот момент раздался требовательный стук в дверь. Я выждала минуты три и, открыв дверь, ведущую непосредственно в дом, сонным голосом спросила:

— Кто там и че надо?

— Открывай, хозяйка, милиция, — раздалось снаружи.

— Милиция? А что ночью? Вы не охренели?

— Давай-давай, открывай, а то дверь сломаем, — раздался веселый голос.

— Утром приходите, — ответила я.

— Мы предупредили, — и в ту же секунду раздались сильные удары в дверь.

— Может, там ОМОН? — тихо спросила Марина.

— Значит не повезло ОМОНу, — ответила я и закричала, что открываю.

— Ну что не открываем? В доме есть кто еще? — спросил ночной гость и начал нагло напирать на меня, вталкивая в дом. За ним следом вошел второй.

— Удостоверение покажите, — попросила я. Мне нужно было как-то спровоцировать его.

— Удостоверение тебе, сука? Артем, эта тварь требует удостоверение, — он схватил меня за челюсть и попытался втолкнуть в дом.

Поворотом корпуса влево, одновременно захват его правого локтя, а правой рукой захват освободившихся от захвата подбородка пальцев. Сильно заломив ему пальцы вверх, я надавила всем корпусом на локоть и начала разворачиваться, разгоняя его по кругу. Пытаясь не упасть, ему пришлось бежать в неудобной позе. Сделав оборот и разогнав его как следует, я просто впечатала его в дверной косяк.

Падение двух тел слилось в одно. Марина не стала мудрить и изобретать велосипед, просто подошла сзади и прикладом нанесла удар в шею. Я посмотрела на Марину. Та пожала плечами.

— Ты же сама сказала — жестко.

— Все нормально. Вяжем, чтоб не дергались.

Мы быстро связали их и перетащили в дом, усадив у стены.

— Обыщи того, — сказала я и принялась за второго.

— Оп-па!! Смотри, ТТ-шник, — сказала Марина и покрутила ствол в руках. — Еще и китайский. Еще и "глушак" к нему. Ха, еще и "Макар" присутствует, — Марина вывернула все карманы. — Ксива ментовская, капитан "убойки" областного главка.

— У моего тоже ПМ и ксива. Еще веревка с петлей. Не удивлюсь, если ТТ-ха замазана где-то. Ладно, осмотрись, проверь авто, — сказала я.

— Сделаем, командир, — весело ответила Марина.

— Аккуратней, там может быть третий, — сказала я выпрямляясь.

— Все будет в ажуре, — ответила Марина и, вскинув АКС, исчезла в сенях.

Я посмотрела ей вслед. Надо же, выдрессировали. Она двигается как кошка на подушечках лап. Ни одного шороха.

Ну и кто же вы такие? Менты или ряженные? Я взяла ксивы и изучила их. Вроде настоящие, хотя большинство ментов, уходя из органов, теряют ксивы. Но подмышечные кобуры и ПМ с номерами говорили, что это действующие менты.

— И кто же вас сюда прислал хлопцы? — в полголоса спросила я. — Не следак, это точно.

Раздался слабый стон, я повернулась. Начал приходить в себя тот, кто встретился с косяком. Он какое-то время постонал, потом начал дергаться, пытаясь встать. Кляп не давал возможности говорить. Только мычать.

— Все чисто, — Марина появилась из ниоткуда.

— Хорошо, тот жив? — спросила я, подмигнув Марине.

Марина присела и пощупала пульс.

— Кажись, труп, — спокойно сказала она и встала, забросив ремень автомата на плечо.

— Жаль, — сказала я, понимая что Марина шутит, и подошвой надавила на горло второму, прижав его к стене и приставив "Стечкин" ко лбу. — Либо мы находим с тобой общий язык, либо последуешь за своим дружком. Понял, мент?

Я наклонилась и вырвала кляп так резко, что вместе с кляпом чуть не вырвала челюсть. Он несколько секунд разминал рот.

— Вы попали, сучки, мы сотрудники МВД.

— Я знаю об этом, что дальше? — спросила я без интереса.

— Вы ответите за нападение на сотрудников. Развяжи меня, быстро! — он начал дергаться, пытаясь встать.

— Ты все сказал? А теперь, придурок, послушай меня. У нас нет времени на пустые разговоры. Мне плевать кто ты и твой дружок. Кто тебя сюда послал и зачем?

— Я вижу, ты не поняла, что я мент. Тебе же конец.

— Короче, я могу тебе выстрелить в живот, это очень больно, и оставить тебя умирать с пулей в животе, умирать будешь часов двенадцать. Могу прострелить колени и локти, могу отстрелить хозяйство, оно тебе, конечно, больше не понадобится, но одно дело, когда твой труп найдут со всеми частями, а другое — когда без пениса. А могу пустить пулю в лоб, избавив тебя от страданий. Выбор за тобой.

— Да пошла ты, нас будут искать, сам генерал Фирсов знает, куда мы поехали.

— Значит, генерал Фирсов? И кто он такой?

— Да пошла ты. Развяжи меня и отдай ствол, тогда поговорим. Я — сотрудник милиции.

— Я уже слышала. А вот скажи мне, зачем сотруднику милиции носить с собой левый ствол, да еще с "глушаком", плюс веревку с петлей? Что, думали, что у меня в доме не найдется бельевой веревки? Зачем сотрудник милиции, убойного отдела, появляется в сотне километров от своего отдела, ночью? Хочешь, я тебе расскажу? А все просто, тебя некий генерал Фирсов посылает забрать у меня бумаги, которые я забросила как приманку вашему следаку, А после инсценировать самоубийство, при этом подкинуть мокрый ствол. Конечно, это не тот ствол, из которого был убит мой жених, да и глупо было бы. Но он, видимо, замазан в другом деле. И нужен он, скорее, для компромата на Андрея. Мол, месть Андрею за то, что он кого-то завалил из этого ТТ. Тогда непонятно, а каким образом вписывается наркоман, которого вы уже задержали и вскрыли ему вены? А возможно, из этого ствола должна быть убита моя сестра, якобы мной. Я права? — я вытащила ствол "Стечкина" из его рта, куда его засунула перед своим монологом. — Осечка вышла, гражданин капитан.

— Это все твои домыслы. Или ты отпускаешь меня, или...

— Что "или"? Капитан, тебе не кажется, что ты в полной заднице? Ты мне больше не нужен, у меня есть ваш следак, который схавал дэзу, а теперь есть некий генерал Фирсов, который получил эту дэзу и отправил вас сюда. Вычислить его, как два пальца обмочить.

В этот момент начал приходить в себя второй, он тоже задергался и замычал.

— Ну вот, дружок в себя пришел, теперь можно ехать. Марик, машину подгони, грузить будем, не тут же их кончать. Поедем на их машине.

Марина вновь исчезла как кошка. Я же заткнула кляп, не обращая внимания на его возмущения и слегка приложив ему рукояткой "Стечкина", чтобы был менее активным. Загрузив их в багажник, достала из "Тойоты" канистру с бензином, поставила ее в салон "десятки" и сама села за руль. Ехали мы минут тридцать в сторону гор. Ехали молча.

— Выгружаемся, трамвай дальше не идет, — сказала я, открыв багажник. Мы растащили их метра на два друг от друга. — Ну что, мент, я хотела оставить тебя в живых, но ты оказался тупее, чем я предполагала. — Взяв канистру, я начала обливать его бензином. — И почему мужики думают, что у баб кишка тонка? А, Марик?

— Потому что считают нас тупыми курицами.

— Вот и я о том же. Ты что-то хочешь сказать? — обратилась я к менту, который извивался как уж. Он закивал головой. — Мне уже неинтересно, что ты скажешь, у тебя была такая возможность. Прощай.

Я чиркнула спичкой и бросила ее на него. Спичка, естественно, потухла, не долетев до земли. Я повторила это еще несколько раз.

— Ну что же, удача на твоей стороне, думаю, бумага долетит. — Я наклонилась и выдернула кляп. — Что, шакал? Есть что сказать?

— Да есть, все, хватит.

— Кто послал и зачем? — резко спросила я.

— Фирсов, да, забрать документы и избавиться от вас. Тебя — повесить, а ее — застрелить.

— Кто такой Фирсов?

— Начальник областного главка.

— Он приказал убить Андрея? Чья это работа?

— Мы не при делах, клянусь. Это не мы.

— За что убрали Андрея?

— Я клянусь, не знаю, не при делах мы.

— Второй что-то хочет сказать, — сказала Марина.

— Давай его сюда, открой ему пасть.

— Ну, говори.

— Мы не при делах, — произнес он.

— Это я уже слышала. Кто при делах? Ваш генерал при делах?

— Не думаю, он сам чья-то пешка.

— Кто стоит за торговлей органами? Фирсов какую роль играет? Какую роль вы играли?

— Не знаю, — начал первый. — Мы просто прикрывали, в случае необходимости, транспортировку.

— Вам команду давал Фирсов?

— Да, — сказал второй, — но я тоже думаю, что он — пешка.

— Кто не пешка? На кого он работает?

— Не знаю... В такие дела он нас не посвящал.

— А ты что скажешь? — пнула я второго.

— Как-то я забирал его пьяного из сауны, так вот там видел машины Лиса и Хомяка, они тоже были в сауне. Думаю, что он под Лисом ходит.

— Кто такой Лис?

— Лисицын, неоднократно судим, но в последнее время живет тихо. Имеет сеть бензозаправок, но и пользуется авторитетом у братвы.

— Как-то жидко для авторитета иметь какие-то автозаправки. Вам не кажется, господа сыщики? А вот мне кажется, что вы говорите не все, что знаете, операм областного уровня известно намного больше. А то, что вы рассказали — это на уровне районного опера. Сказали "А", говорим и "Б".

— На него у нас действительно мало информации, он вроде как короновался, но подтверждения этому нет, хотя и принимает участие в сходках. К нему иногда обращаются для решения спорных вопросов. Он сейчас вроде как подался в политику, но авторитет не потерял.

— Еще среди братвы поговаривают, что он является хозяином охранного агентства, самого крупного в городе, хотя скрывает это.