Александр. Продолжение похода 3

Александр, как и его противник не собирался отказываться от тактики принесшей ему победу под Гавгамелами и Паталипурой. Разделив фалангу на два равных отряда и расположив за ними пельтеков и лучников, он выставил по краям щитоносцев и кавалерию.

Справа по традиции находились гетайры во главе с царем, слева он поставил персидскую конницу, вооруженную на македонский лад. Командование войсками правого фланга Александр взял на себя. Возглавив катафрактов, он отдал командование над фалангой Аминте, а щитоносцев доверил Деметрию.

Войска левого фланга достались Пердикке, который назначил командиром щитоносцев опытного Селевка. Персидскую конницу возглавлял молодой Артобаз, назначенный на этот пост лично Александром.

Стояла прекрасная погода, заканчивалась осень и наступала африканская зима. Уже не было изнуряющего зноя, и солдаты спокойно выходили в поле. Александр был в своем традиционном красном плаще подаренный родосцами. Это правда, был уже третий плащ, но все упорно верили, что это тот самый талисман, неизменно приносящий царю удачу в очередной ратной битве.

Облаченный в золотой шлем с витыми рогами, Александр горделиво, с осознанием своего царского достоинства выстраивал своих воинов в очередную битву. Все они, приветствовали его громкими криками и звоном оружия, когда Александр величаво проезжал мимо них на вороном жеребце.

Македонцы несколько уступали по своей численности карфагенянам, но царь не придавал этому большого значения. Уже который раз он делал ставку на сильный кавалерийский удар своим правым флангом с дальнейшим выходом в тыл врага. Остальным оставалось держать встречный удар противника и дождаться удара Александра, который обратит все войско врага в паническое бегство.

Первыми в бой вступили наемники, расположенные в центре войска карфагенян. По знаку Гамилькара слоновьи погонщики направили свои живые тараны на македонскую фалангу. Но едва животные стали сближаться с врагами, македонцы разом задудели в трубы, застучали в барабаны и медные щиты, что вызвало страшный шум.

Животные испугались и бросились в разные стороны, совершенно не слушаясь своих погонщиков, беспорядочно топча своих и чужих солдат. Те слоны, которых погонщикам все же удалось направить на македонский строй, были встречены стрелами, и копьями стрелков и пельтеков заранее выдвинутых Александром впереди фаланги.

Уже имевшие опыт сражения со слонами, стрелки принялись хладнокровно метать стрелы и дротики в наиболее уязвимые места у серых гигантов. Вслед за ними пращники обрушили град камней на погонщиков слонов, а ощетинившиеся пиками сариссофоры стали яростно колоть серых гигантов своим оружием. Встретив столь хорошо организованный и жесткий отпор, слоны ретировались с поля боя, а тех, кто остался, македонцы убили.

Вслед за слонами в дело вступили кавалеристы. С лязгом и криками, вздымая клубы пыли, столкнулись две грозные силы, не желавшие ни в чем уступать друг другу. На стороне Александра была сила и опыт, на стороне нумидийцев быстрота, отвага и статус лучших кавалеристов Африки.

Подобно огромному вепрю царские гетайры протаранили строй вражеской кавалерии, уверенно рассекая его на две неровные части. Нумидийцы не могли отразить натиск противника, но у нумидийцев был свой козырь. Быстрые и проворные, они легко уходили от прямого столкновения с противником, чтобы затем забросать тяжелых всадников врага стрелами. Остро жаля гетайров Александра подобно осам, нумидийцы серьезно осложняли их действия привыкших биться с равным для себя противником.

Столкнувшись со столь необычным противником, тяжелая кавалерия Александра стала постепенно ввязываться в сражении с верткими африканцами, позабыв о своей главной задаче. Стараясь, во что бы то ни стало поквитаться с наглым обидчиком, гетайры стали сдвигаться в сторону оголив фланг гоплитов Деметрия.

Несколько по иному сценарию развивались события на противоположном краю сражения. Кавалеристы Артобаза умело встретили напавшую на неё карфагенскую кавалерию. Персы храбро метали дротики, бились копьями и мечами, и вскоре обратили врага в бегство.

Был ли это заранее придуманный план или пунийцы действительно бежали от страха перед кавалеристами Артобаза, неизвестно. Однако в отличие от гетайров, перс не дал противнику возможность увести себя в сторону и лишить гоплитов Селевка прикрытия.

Артобаз вовремя прекратил преследование вражеских всадников и повернул обратно. Сделано это было как нельзя вовремя, так как против воинов Селевка двинулись слоны. Пятнадцать живых крепостей готовились раздавить левый фланг македонцев и переломить в пользу пунов ход сражения.

Персы смело попытались атаковать слонов и тут Артобаза ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что его лошади не готовы к встрече со слонами. От их запаха и рева, многие лошади испугались и бросились прочь, пытаясь, сбросит с себя седоков.

Обрадованные столь неожиданной победой карфагеняне с яростью навалились на македонцев с твердым намерением добиться успеха.

К большому сожалению, большая часть стрелков и пельтеков находились в центре у Аминты. Они помогли стратегу отбить атаку слонов с наименьшими потерями, после чего с упоением принялись сокращать число иберийских и италийских наемников у Гамилькара Барки.

Опыт борьбы со слонами, громкие звуковые эффекты и малое число пельтеков и стрелков позволили фаланге Пердикки, с горем напополам, но отбить атаку слонов. От ударов копий, мечей, стрел и криков наступающие на сариссофоров животные обратилось в бегство, безжалостно топча своих же собственных воинов. Успех был полный, чего нельзя было сказать о гоплитах Селевка. Атакованные врагом с фронта и фланга, его солдаты держали строй из последних сил и нуждались в немедленной помощи.

Спасая положение, Пердикка приказал перебросить к ним всех пельтеков и стрелков, а также сам поскакал на помощь Селевку. Вид уверенно сидящего на гнедом коне стратега, прискакавшего лично бороться со страшными гигантами, вселил в сердца солдат уверенность, и они продолжали сражаться.

По приказу стратега стрелки обрушили свои стрелы на погонщиков и это, сразу дало нужный результат. Лишившись управления, несколько слонов повернуло назад, испугавшись криков и пламени факелов, попавших на их бока и головы.

Видя, что часть животных бросилась бежать, в сердце Пердикки затеплилась надежда, которая вскоре оборвалась. Среди оставшихся слонов было несколько самцов драчунов, у которых крики и стрелы македонцев вызвали не страх, а ярость и стойкое желание подраться. Благодаря своей массе они буквально смели передние ряды македонских гоплитов и принялись злобно топтать упавших людей.

Как бы хорошо не были подготовлены солдаты македонского царя к борьбе со слонами, беснующая рядом с тобой огромная масса злобы и силы, вызывало среди воинов сильный страх. Все повисло на волоске и, спасая положение, стратег в отчаянии бросился навстречу ревущему чудовищу.

Подскакав к ближайшему животному, Пердикка остановил коня и со всего маху метнул копье, целясь слону в глаз. Попасть в столь маленькую цель крайне сложно, но стратегу это удалось. Брошенное им оружие не только попало точно в глаз, но проникло в мозг животного. Получив смертельный удар, слон рухнул как подкошенный, сбросив с себя башню со стрелками и погонщика. Озлобленные македонцы немедленно изрубили их на куски, мстя за погибших товарищей.

Радостно закричали солдаты, хваля силу и отвагу своего командира. Надежда благополучно отбить натиск врага вновь затеплилась в сердце Пердикки, но вновь ненадолго. К несчастью, погибший слон оказался подругой другого зверя, который, увидев ее гибель, позабыв обо всем, бросился на Пердикку.

Громко и пронзительно трубя, зверь стал пробиваться к своему обидчику, сметая все на своем пути. Подхватив чье-то копье, стратег ловко ушел от бросившегося на него слона, со всей силы всадив оружие в незащищенный бок врага.

Копье глубоко вошло в тело животного, но он с такой силой дернул своим телом, что древко обломилось и стратег лишился оружия. Отчаянно ревя, слон развернулся по направлению к Пердикки и попытался хоботом, через головы солдат дотянуться до своего врага.

Кровь фонтаном хлестала из страшной раны на боку зверя, но он упорно, из последних сил тянуло свой хобот по направлению к стратегу. Прикрывшись щитом, Пердикка яростно рубил нос зверя, пытаясь отрубить кончик хобота.

В слепой ярости животное бивнями разбросало мешавших ему солдат и ударом правой ноги опрокинуло лошадь стратега. Придавленный к земле конем Пердикка с ужасом наблюдал, как на него надвигается огромная серая масса, а он не мог пошевелиться для своей защиты. Все, что он смог сделать — это поднял руку с мечом, готовый до конца сражаться с врагом.

Видя бедственное положение своего любимого командира, македонцы гурьбой бросились на защиту Пердикки и заметно преуспели в этом деле. Несколько солдат дружно ударили мечами по задней ноге зверя, подрубили ему сухожилие и слон моментально осел и стал заваливаться на бок.

Последним взмахом хобота или точнее сказать его остатками, слон придавил Пердикку к земле, полностью придавив его своей тяжелой тушей. Слон был ещё жив, кода презрев опасность, щитоносцы бросились к поверженному зверю и, кромсая его тело мечами и орудуя копьями, вытащили из-под него стратега.

Тот был жив, но громко стонал от боли в сломанной ноге и вскоре потерял сознание. Его правая нога была полностью вывернута в сторону и каждое движение, причиняло македонцу сильные страдания. Бледного, без единой кровиночки на лице, стратега Пердикку унесли в македонский лагерь, и командование всем левым флангом перешло к Селевку.

Подоспевшие к этому времени от Аминты пельтеки, смогли быстро прогнать ещё двух оставшихся слонов и примерно столько же слонов убили сами погонщики. Подобно двум громадным серыми холмами посреди поле битвы, они были наглядным доказательством того, что атака карфагенян закончилась провалом.

Слоны неудачно атаковали македонское войско в центре, справа и слева, но сама схватка только началась. Используя весь тот ущерб, который понесли македонцы на левом фланге от схватки со слонами, на них обрушились греческие наемники. Завязалась отчаянная схватка. С одной и другой стороны падали, сраженные воины, но исход схватки был неясен. Стремясь спасти положение Селевк, бросил все, что у него было, однако этого было недостаточно, чтобы вырвать победу из рук греков.

Положение спас Артобаз, сумевший остановить бегство своих кавалеристов, перестроить их и нанести удар в спину наседавшим на гипаспистов Селевка наемникам. Озлобленные своим вынужденным бегством, персы с такой яростью ударили в спину грекам, что те не смогли устоять под их напором и обратились в бегство.

К этому времени пришел успех и на правом фланге македонского войска. Быстро оценив ситуацию, Александр бросил против нумидийцев скифов, а сам продолжил, казалось бы прерванную атаку.

Пока дети степей храбро сражались с африканцами, македонский царь обошел левый фланг пунийцев и ударил им в тыл. Плохо ориентируясь в развивающихся на копьях значках, Александр ударил по врагу наугад, стремясь если не уничтожить Гамилькара лично, то развалить его левый фланг.

На действия царя немедленно откликнулся Деметрий, который бросил на противостоящих ему карфагенян своих щитоносцев. Оказавшись под двойным ударом, карфагеняне дрогнули и стали отходить, не сумев сохранить свой строй.

Видя, как под напором врага рушится весь его левый фланг, Гамилькар Барка попытался противостоять натиску Александра и бросил против гетайров часть испанской пехоты. Смелые и отчаянные забияки иберы смело бросались навстречу катафрактам царя, нисколько не боясь одетых в тяжелые доспехи всадников. Дерзкие храбрецы могли если не остановить натиск гетайров, то замедлить их атаку и выиграть время.

Очень часто на войне все решает трагическая случайность. Так произошло и в битве при Заме, когда от стрелы подоспевших на помощь царю скифов был ранен Гамилькар Барка. И хотя это ранение оказалось не смертельным, падение главнокомандующего с лошади вызвало крики ужасов у пунийцев. Посчитав, что Барка убит, они начали отступать.

Последний мазок в общей картине этой битвы сделал Артобаз. Стремясь полностью смыть позор бегства его всадников от слонов, после разгрома греков, он не стал преследовать бегущих наемников, а перегруппировав своих всадников, устремился навстречу Александру. Закованный в железо персидский таран, ударил в спину маврам и италикам, убивая их мечами и копьями и топча копытами.

Началась безжалостная бойня, противопоставить которой наемники ничего не могли. Единственное спасение было в бегстве, что они и сделали. Бросая все, противники македонцев бросились прочь, спасая свои жизни, давя упавших и яростно отбиваясь от обращенных за помощью рук. Однако мало кому посчастливилось уйти. Бегущих пунийцев и их солдат на долгом протяжении преследовала македонская конница, хладнокровно убивая беглецов.

Поражение было полным. Карфагеняне в битве при Заме потеряли двадцать три тысячи убитых и шесть тысяч пленными. Гамилькар принял смерть, на поле боя, мужественно отказавшись от сдачи в плен. Потери македонцев составили более двух тысяч человек, в числе которых был и Пердикка, скончавшийся на вторые сутки после победы.

Смерть старого соратника вызвала столь сильную ярость и гнев Александра, что он отверг мирные переговоры с послами Карфагена, которые явились к нему в день смерти Пердикки. Посланцев Сената даже не пригласили в царский шатер, что было верхом неприличия в дипломатии. С горящим взором и срывающимся от ярости голосом, стоя на центральной лагерной площади, царь потребовал от пунийцев немедленной капитуляции и сдачи города. В противном случае все население города обрекалось на смерть.

Напрасно пунийцы молили Александра о смягчении злой доли своему городу. В слепой ярости повелитель Вселенной бросился на главу посольства с обнаженным мечом. От неминуемой смерти карфагенянина спасла стража, которая бросилась к царю и своими телами закрыла пунийца.

Громко рыдая от невосполнимой потери, Александр бросил меч на землю и подхваченный с двух сторон Селевком и Деметрием был уведен в шатер.

Через два дня после этих событий, македонцы подошли к Карфагену, полностью блокировав его с суши. Прибрежные города в страхе сдавались Александру без боя, и вскоре в Утике обосновался македонский флот.

Нумидиец Сифак опоздавший к битве при Заме, поспешил заключить с Александром воинский союз в обмен на дружбу и денежную помощь африканскому царьку. Монарх высоко оценил дравшихся с ним африканцев и тут же нанял приведенных Сифаком всадников для своих нужд.

Обрадованный столь удачным поворотом дела, Сифак желая войти в доверие своему новому союзнику, стал показывать и объяснять Александру расположение города. Стоя на холме и слушая пояснения нумидийца, царь с интересом рассматривал Карфаген, который по своему объему и силе превосходил все другие города, которые пришлось видеть великому завоевателю.