— Ваше Величество в курсе, — вежливо сообщил Мирддин. — Вашему Величеству эта идея была изложена, — Мирддин бросил взгляд на комм, — пять часов и тридцать семь минут назад. И Ваше Величество соизволило ответить, цитирую, "Ага", "да?" и "ну, проверьте". Конец цитаты.

Артур слегка залился краской.

— Нашел время... Какого черта вы туда собрались без меня?

— Во-первых, — сказал Мирддин, — у меня сложилось впечатление, что внимание Вашего Величества полностью поглощено другими вопросами. Во-вторых, отправляться в такое место без разведки может быть опасно, особенно человеку. В-третьих, сэр Пеллинор порекомендовал Ваше Величество не беспокоить. Особенно сегодня.

Артур резко повернулся к Пеллинору и наставил на него палец.

— Так, Пелли. Если ты думаешь, раз у меня помолвка, я сяду и буду сидеть у Джин за юбками — давай думай заново!

— Но... — запротестовал Пеллинор.

Артур припечатал перед ним карту:

— Не обсуждается.

Он опять повернулся к Мирддину:

— Когда вы собирались прыгать?

Мирддин пожал плечами:

— Сегодня на закате.

Артур прищурился:

— Бал... котильоны... фейерверк... Отлично, на закате стартуем. И хорош мне выкать, Мерлин, моду взял!

— А госпоже Джиневре кто это будет объяснять? — ядовито поинтересовался Пеллинор.

Артур насупился:

— Я и объясню. Знала, с кем связывалась.

— Вот и объясните.

— Вот и объясню. Вот прямо сейчас пойду и объясню.

Пеллинор демонстративно распахнул перед ним дверь:

— Пожалуйста. Сир.

Артур не менее демонстративно задрал нос и вышел.

Дверь за ними захлопнулась.

Нимуэ проводила их непонимающим взглядом.

— Люди, — пояснил Мирддин, — не всегда реагируют на факты рационально.

Ему совершенно не хотелось прыгать в незнакомый локус без Артура с его Экскалибуром. Нимуэ была права — рассчитывать, что тебе каждый раз под руку подвернется человек с подходящими ТТХ, было крайне самонадеянно.

Вечерело. "Неустрашимый" тихо стоял у пристани. Отряд морских пехотинцев в полной амуниции уже погрузился в лодку и маялся ожиданием. Пехотинцы были компромиссом между Артуром, который рвался действовать, и Пеллинором, которому совершенно не нравилась идея его величества очертя голову прыгать неведомо куда. Наконец, на причал влетел, жутко скрипнув тормозами, блестящий "Астон Мартин". Из машины выскочил Артур, на секунду застыл, оценивая расстояние солнечного диска до горизонта и, на ходу сдирая с себя галстук-бабочку, вбежал по трапу.

— Я щас! — крикнул он и промчался мимо. Фалды фрака реяли за ним, как флаг.

— Показался на публике и смылся, — пояснил он Мирддину через несколько минут, плюхнувшись в лодку уже в более подходящем для совершения подвигов виде и давая отмашку на спуск. — Пелли их там займет. Ну и Джин, она фотогеничная. Есть на кого оставить. — Артур потер шею, обнаружил на руке алую полосу, смутился и попытался незаметно вытереть ладонь о колено. По дисциплинированному лицу сержанта прошла тень какого-то выражения. С дальнего конца лодки донесся чуть слышный вздох и такой звук, какой бывает, если незаметно, но чувствительно двинуть соседа локтем в бок. Мирддин мысленно сделал пометку разобраться, что эта пантомима могла бы значить.

Лодка медленно пошла вниз. Заворчал мотор, оставляя пенный след. Солнце коснулось горизонта.

Нимуэ, сидевшая на носу, подвернув под себя колено, повернулась к сидящим.

— Артур, ты должен запомнить две вещи, — сказала дану. — Во-первых, тот, кто сворачивает земли в локус, сам не остановится никогда и будет продолжать до тех пор, будет возможность. Во-вторых, хозяин локуса ощущает себя с ним как единое целое. Отказаться от этой связи — это примерно как согласиться отрезать себе руку. Или вырвать глаз.

— Это возможно, — быстро сказал Мирддин.

— Возможно, — жестко сказала Нимуэ. — Но маловероятно.

Артур азартно подался вперед.

— А вот и проверим!

Нимуэ медленно поднялась. Подол забился, как парус. Дану медленно подняла руки. По обе стороны лодки вскинулась вода, образуя тоннель, упирающийся прямо в ослепительный солнечный диск. Мирддин невольно зажмурился, лодка ухнула куда-то вниз, сердце подскочило, как при свободном падении, лодку мягко, но ощутимо тряхнуло — и она уперлась носом в берег.

Мирддин повертел головой, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плясать цветные пятна.

Это было очень мелкое озеро, покрытое ряской, которую они разорвали при э... приводнении. Над ним уходили ввысь деревья толщиной в два-три обхвата, отчего лес вокруг походил на зал с колоннами. Неба видно не было. Вокруг стояли зеленые сумерки, как в аквариуме. Было тихо.

Артур поднял руку, призывая к вниманию.

— Четверо остаются тут, остальным осмотреть местность. На глаза никому не показываться, в контакты не вступать. Мерлин и вы двое — со мной. Госпожа...

— Я пройду по ручью, — сказала Нимуэ. — Со мной никого не нужно, это только помешает.

Артур кивнул:

— Хорошо. Сбор здесь же через два часа.

Он вытащил клинок из ножен, осмотрел и со стуком загнал обратно. Экскалибур был виден уже всем.

У сержанта, как он ни был вышколен, расширились глаза.

— Так это правда... сэр.

— Правда, — ответил Артур.

Нимуэ медленно шла по каменистому руслу. Ручей был мелкий и звонкий, извивавшийся между могучих корней. Вода в нем была ледяная, и дно было видно до камушка. Над ним шныряли карпы с черными спинками, щекотно тыкаясь носом в щиколотки. К воде склонялись резные папоротники, похожие на птичьи перья, топорщились антеннками хвощи. Мох между серых корневищ был глубоким и мягким, как ковер. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был плеск — да еще глухой чуть слышный стук, когда под стопой сдвигалась галька.

Вдруг что-то случилось — Нимуэ ощутила это, как вода ощущает пробой в плотине. Мгновенное, острое чувство нехватки, которое повлекло ее за собой.

Нимуэ волной выплеснуло на поляну.

Люди лежали на земле в странных позах. Куда ни глянь — разжавшаяся рука, выпавшее яблоко с надкушенным боком, блаженно-безмятежное лицо, хрустальная нитка слюны из приоткрытого рта. Яблоки багровели в траве, яшмовой и изумрудной, слишком яркие для такого освещения. В таких сумерках им следовало бы быть почти черными.

Мирддин стоял посередине поляны, держа на отлете яблоко и, нахмурив брови, сверлил его взглядом, ничего больше вокруг не видя. Рядом Артур силился вынуть клинок из ножен, но не мог пошевельнуться. Побочный эффект Экскалибура, истинной связи с землей — ему нельзя было причинить вред в локусе. Только заблокировать. Над Артуром стояла женщина и рассматривала его, как статую в музее.

Платье у нее было зеленое, отблескивающее медью, как жучиные крылья. Тяжелые рыжие косы перевивали золотые нити. Голову венчала корона. Нимуэ узнала Помону, Дарительницу яблок, по набору изображаемых атрибутов.

Помона обернулась. Плеснули широкие рукава.

— А. Вот это чьих рук дело.

Голос у нее был грудной, певучий и очень низкий.

— Что?

— Вторжение.

— Это Срединные земли, — сказала Нимуэ. — Они принадлежат человеку.

Женщина усмехнулась углом рта:

— А кто рассказал об этом людям? Кто изготовил резонатор? Кто указал точку входа? Руку мастера всегда видно.

Нимуэ промолчала. Не хватало еще светской беседы над телами. Помона склонила голову набок:

— Зачем тебе это нужно, девочка?

— Земля, свернутая в локус, начинает умирать, — сказала Нимуэ. — Так происходить не должно.

— И ты думаешь, что так спасешь ее? — Помона покачала головой. — Вот, ты привела сюда смертного короля. Да, он искренен. Но его представления о благе не просто повредят земле — они ее убьют. — Она повернулась к Артуру и погладила его по щеке. — Даже не нужно читать его мысли, чтобы знать, что там. Мосты. Дороги. Заводы. Города. Он срубит леса, чтобы проложить дороги и выкорчует оставшееся, чтобы добыть железо и уголь. Потом он построит заводы, и отравит ими воздух и воду. А потом задохнется в том, что осталось, и даже не поймет, почему. Это уже было раньше. И это повторится впредь.

— И поэтому ты питаешь свои земли людскими жизнями.

— Я не делаю с людьми ничего, что люди сами не делают с собой. То, что я беру, иначе бы просто пропало. — Женщина опять усмехнулась. — Почему они зовут меня Матерью сна? Почему они меня призывают? Почему они выставляют лампады на окно в Долгую ночь? Почему вырезают мои изображения над окнами? Почему бросаются вниз с моста с моим именем на устах? Я нужна им так же, как они — мне. Людям нужно утешение. Людям нужен покой. И когда больше некому его дать — его приношу я.

— Утешала бы ты их, если бы это не прибавляло тебе сил?

Помона пожала плечами.

— Таков мой долг перед моей землей. Не притворяйся, будто не понимаешь. Я ведь вижу, что тебе нужно. Тебе нужен полукровка, потому что ты берешь через него энергию. — Она покачала головой. — Тебе повезло, что вы сюда попали. Можно еще успеть что-то сделать.

— В каком смысле "успеть"? — спросила Нимуэ.

Помона печально улыбнулась.

— Все, кто связываются с людьми — меняются, и меняются необратимо. И это всегда заканчивается саморазрушением. Люди разносят смерть как заразу. Такова их удача. Он изменится, и ты его потеряешь. А когда ты его потеряешь, тебе нечем будет поить свои земли, потому что источник у тебя один. Ты с Авалона, а Авалон не учит ничему другому. Как его зовут?

— Мирддин, — коротко ответила Нимуэ.

Слои, серые и полупрозрачные, накладывались друг на друга. Линии вен внутри лежащих людей ветвились, выходили наружу и вплетались в общую структуру. Яблоки полыхали багровым. Сквозь плотный полог леса и купол локуса сочились незримые лучи, просвечивая сквозь все. Люди сияли цветом, как полупрозрачное стекло на свету. Экскалибур определялся раскаленно-белым. Артур за спиной Помоны не шевелился, но зрачки у него были во всю радужку. Он был в стазисе, но все слышал.

Помона подцепила Мирддина бронзовым ногтем за подбородок и развернула. Выражение лица у него не изменилось. Помона отпустила руку, и он тут же вернулся в прежнее положение, как притянутый.

— Мирддин, — повторила Помона. — Оставайтесь. Он будет счастлив здесь. Ты будешь счастлива здесь. Это твой единственный шанс все сохранить. Авалон дает многое. Но Авалон не дает ни счастья. Ни покоя.

— Прозорливо, — Нимуэ, не отрывая глаз от Помоны, сделала шаг в сторону. Родник под ногами забурлил, меняя русло. — Прозорливо, но неверно. Авалон — дарованная земля. Авалон не живет украденным. Выманенным. Выменянным. Не предает. Не лукавит. Не строит иллюзий. Не терпит лжи. Если через это моя земля погибнет — пусть так.

На последнем шаге она оказалась между стоящими, резко развернулась и сделала выпад — но не влево, как ожидала Помона, а вправо. Сноп брызг разлетелся веером и окатил Артура. Артур рванул меч из ножен и приставил Помоне к горлу.

— Встречное предложение, — внятно сказал Артур. — Ты отпускаешь моих людей. А я не сношу тебе голову немедленно.

Помона вскинулась и зашипела:

— Все они умрут!

— И ты тоже. Я не собираюсь играть с тобой в заложников, Помона. Некомбатантов тут нет.

— И что мне будет с согласия? — оскалилась Помона.

— Мы попробуем рассмотреть другие варианты, — спокойно ответил Артур.

— Например?

— Например, ты сворачиваешь лавочку и прекращаешь пудрить мозги людям. А лес получает статус заповедника и никто не строит тут заводов.

— Гарантии?

— Мое слово.

Помона горько засмеялась.

— О, ты дашь мне слово. А знаешь, что будет дальше, ты, смертный, король смертных? Ты построишь свое королевство. О, оно будет великое. О, ты будешь справедливым. Благородным. Сильным. Будешь, почему нет. Ты будешь держать слово. А потом за тобой придут другие. Твои дети, и внуки, и правнуки. Которым не будет дела до твоих клятв. До твоих обещаний. До твоей чести, смертный. И они придут сюда, и выжгут эти земли огнем и мечом. Посмотри, посмотри вокруг, смертный. Все, что тут растет, когда-то росло на земле смертных. И было вытоптано, выполото, выжжено, и осталось только здесь. А теперь ты меня убьешь, и этого не будет нигде, нигде, нигде!

У Артура сделалось сложное выражение лица.

— Прекрати истерику, — резко сказала Нимуэ. — Ты можешь принести присягу Авалону. Пересадишь все свои грядки на новую почву. И тянуть силы извне тебе больше не потребуется. А Срединные земли отойдут людям, как это и должно быть.

— Выбирай, — сказал Артур. — Я не хочу убивать тебя, Помона, но в моей стране никто не будет поливать цветочки кровью.

Помона помедлила.

— Круг меня не примет, — наконец, сказала она.

— О. — Нимуэ неприятно улыбнулась. — Я попрошу.

Сложно сказать, сколько прошло времени, но вряд ли больше пары часов.

Вода в роднике забурлила кипятком, ручей дернулся вверх, как лента, которую поднимают с пола — и появилась Нимуэ. Следом за ней из воздуха вышел еще дану, весь в черном. Под лаковой штиблетой земля ощутимо дрогнула.

— Вран, — Помона как сплюнула. — Следовало догадаться.

— А, — Вран прищурился. — Моргейн. Все приворовываешь?

Помона вздернула подбородок, но не ответила. Вран обвел поляну тяжелым взглядом, медленно кивнул Артуру. Артур ответил тем же, борясь с желанием пригнуться, как от шквального ветра.

— До чего ты докатилась, Моргейн, — брезгливо сказал Вран. — Тебе, наверное, и кашу у порогов выставляют?

Помона дернулась, как от пощечины.

— Лампады, — процедила она.

Вран поморщился.

— Немногим лучше. А я тебя предупреждал.

— Ты пришел поиздеваться, Вран? — спросила Помона.

Вран аккуратно стянул шелковые перчатки и небрежно сунул в карман сюртука. Оправил рукава. На белоснежном манжете холодно сверкнула запонка.

— Я пришел помочь, — спокойно сказал Вран. — Ты знаешь Завет Авалона. И либо ты принимаешь его сейчас, либо я ухожу и оставляю детей практиковаться в прополке. Что было бы им весьма полезно.

— ...Хорошо, — наконец, выдавила Помона. — Я согласна.

Вран перевел взгляд на Артура. Это было очень похоже на орудие, фокусирующее прицел.

— Вам известно, что нужно делать, юноша?

— Помона должна отпустить моих людей. Целыми и невредимыми, — сказал Артур.

— О, она отпустит, — легко согласился Вран.

— Всех людей, — уточнил Артур. — Мерлина тоже.

— Мирддина тоже. Кое-кто тут к нему весьма сентиментально относится. — Вран усмехнулся углом рта. — Вам не предстоит ничего сложного, юноша. Просто сконцентрируйтесь на резонаторе и держите, локус развернется в Срединные земли автоматически.

Артур переступил с ноги на ногу, принимая стойку.

Вран поманил Помону пальцем. Она подошла, выпрямив спину и сцепив руки перед собой. Вран развернул ее, как марионетку, положил руку ей на затылок, небрежно сдвинув корону, и опять скупо усмехнулся.

— Ну вот, Моргейн. Сейчас мы и увидим твое истинное лицо. Разве не интересно?

Он сделал какое-то неуловимое движение. Помона закричала.