Декаурон не знал о том, что происходило внутри станции на самом деле: не знал и не хотел знать. Увы, он слишком хорошо представлял то, что случилось потом, потому что своими глазами видел свидетельства древних грехов и древнего искупления.

Как сохранившие рассудок шли отсеками станции, уничтожая всё производственное оборудование и все средства связи, до которых могли достать.

Как тела, переставшие быть людьми, поднимались им навстречу.

Как агонизировали те, сквозь кого прорастали живые среды.

Как последние выжившие угасли в крошечном убежище, хранимом корой ледяного спутника.

Как уродливый разум век за веком бился в агонии: слепой, безгласый, безрукий.

Как посланники Сферы решили проявить последнее милосердие.

Глаза комиссара оказались вдруг близко-близко. Странное общение, одними словами, без применения дополнительных сигнальных систем, пугало и завораживало. Словно настали вновь прежние времена, словно вокруг — настоящие полотнища зимних дней, где правда для всех одна, а до весны доживут немногие.

— Я видела тебя, Анарандэ. Слышала. Помню каждое из сказанных тобой слов. Ты в самом деле — человек? Или такой же... рой?

— Ты видела и "Вуаль" — изнутри, так что должна понимать, почему запрещены роевые разумы. Такая архитектура неизменно приводит к унификации, примитивизации, а затем и уничтожению отдельных личностей. Сознанию роя требуется всё больше места и мощности, индивидуумы вытесняются из собственного мозга, а в итоге — огромная груда мыслящей материи, озабоченная собственным расширением. Но я, — он гордо постучал себя в грудь, — совершенно иное дело.

Сиреневые глаза смотрели на него без всякого выражения, будто решали, насколько он достоин внимания.

"Кажется, меня снова судят — и я даже не знаю, какой из процессов хуже: прошлый или настоящий. Последствия старых грехов с годами не становятся легче."

Через мгновение он заговорил снова — но уже на пять голосов.

— Я-Мы — рой разумов, представители прямо противоположной концепции. Мы являемся продуктами одного сознания, бездумной унификации противопоставляя разнообразие процессов мышления.

— Разве это не сознательно спроектированная шизофрения?

— Нет.

Декаурон улыбнулся множеством улыбок одновременно, заставив Юэ озадаченно вздрогнуть.

— Это не шизофрения, потому что все личности являются копиями одной. Все — в один и тот же момент времени обдумывают каждую вероятность, которые я-единый вынужден был бы рассматривать последовательно. Я — живой пример реализации многопоточного мышления, выполненной на базе первично разумного человека.

— Анталаника — она такая же?

— Знаешь, я не очень-то осведомлён о том, как именно устроена Анталаника. Она мне не рассказывала, а я не спрашивал.

— Спроси её.

— Это представляется некорректным. Вдобавок, ты можешь вообразить Анталанику отвечающей на вопросы?

— Разумеется.

— Я тоже могу. Вообразить.

— Ты мог бы проникнуть в интерфейс её саркофага.

— И заплутать в нём на веки вечные. Давай оставим милой девушке её тайны.

Юэ вскочила с места, снежинки облаком слетели с её плеч и волос.

— Но я пытаюсь понять! Почему ты можешь управлять моим поведением, почему ты не убиваешь меня, когда имеешь на это полное право, почему твоя личность меняется на ходу, а ты при этом остаёшься собой! Я одна на этом ковчеге, кто до сих пор не понимает, для чего на нём оказалась, и... мне порой кажется, что я одна здесь — не человек.

— Мне тоже регулярно так кажется, — усмехнулся Декаурон. — Но потом ты рассеиваешь сомнения. Что до Анталаники... Она всегда воскресает одновременно с нами. Почему? Она ведь практически не вступает в нами в контакт, просто творит — творит свои шедевры, которые на борту "Дворца" даже показать некому. Всё дело в том, что её сознание живёт в постоянном информационном голоде. Информацию она перерабатывает в сотни раз быстрее, чем мы. Можно сказать, что в какой-то мере она скучает по нам, по новым идеям, по данным телеметрии, по собранной научной информации... Они с "Вуалью" в этом похожи.

— Ты не ответил на все вопросы. Почему ты знаешь меня лучше, чем я сама? Мой саркофаг устроен попроще?

Он снова улыбнулся, но уже гораздо теплей.

— Я не трогал твой саркофаг.

— Поверю. Но тебе не составило труда взломать мой мозг и вышвырнуть оттуда "Вуаль". Взломать... одними словами.

— Вообще-то мне казалось, что я умру...

— Брось! Ты слишком живуч. Ты знаешь, как я устроена и знаешь о моих изъянах. Ты знал меня — там, ещё в Сфере? Знал — или даже?..

— Правильная догадка. Ты была мною создана.

— Ложь! — вспыхнула Юэ, мгновенно уничтожая зиму вокруг себя. Сквозь прорехи в белой крыше ударили солнечные лучи.

— Не тем мной, с которым ты в данный момент контактируешь. Одной из самостоятельных копий. Точнее, — небрежно поклонился Декаурон, — другой копией. Я тоже... не совсем оригинал, хотя отдельные детали во мне остались от прототипа. Вот и вся причина, по которой я очень хорошо тебя знаю.

— Но дивергенция копий...

— Привела к тому, что я нахожусь на борту ковчега. Она же гарантирует, что я знаю тебя очень хорошо — но всё же не досконально, да и сама ты уже прошла долгий путь.

— Стоп!

Всплеск чужих эмоций волной прошёл сквозь разум Декаурона.

"Тебе нельзя делать такое лицо: глядя на него, я становлюсь всё более человечным. Полагаю, этого и добивался Судья. Ко мне приставили не палача и не сторожа, а куда более опасного человека. Того, кто может стать... может стать..."

Закончить мысль Декаурон не посмел.

— Ты что — изгнал сам себя?..

* * *

Ника, яростная и яркая, копьями света пронизывала хрусталь. Огромный Регент, будто признавая её верховную власть, виднелся внизу: полоска терминатора ползла по его туше, выхватывая из тьмы владения вечных ветров. Блистательные кольца раскинулись вокруг планеты, расстояние превратило их невесомое кружево в плотные диски, дороги без начала и без конца. Панорама медленно двигалась — ковчег ориентировал свою ось.

Декаурон оглянулся на стоящих позади него. Мозг человека внутри машины, танцующая фея с небесными волосами, строгий и прямой комиссар. Обитатели ковчега собрались в полном составе.

— Вы уверены, мастер?

— Комиссар Юнара? — в свою очередь просил он.

— Это в самом деле необходимо?

— Оставшихся на "Вуали" ресурсов хватит для прозябания в течение следующей тысячи лет. Тысяча лет экономии на собственных процессах мышления без доступа ко внешнему миру. Не уверен, что готов применить такую пытку даже к врагу.

— Она существует намного дольше.

— И жила бы дольше — не окажись поблизости мы. Ей пришлось задействовать все оставшиеся мощности и даже менять орбиту — а это серьёзно истощило резервы. Оно и к лучшему, как я полагаю.

— Комиссар по делам человечества признаёт такой шаг оправданным.

— Анталаника?

/Смущение. Скорбь. Согласие./

— Легионер?

— Голосую за уничтожение.

— Возражений нет. Я, Анарандэ Декаурон, мастер-оператор ковчега "Стеклянный дворец", приказываю уничтожить станцию ДЗ-16 "Вуаль", как объект, признаваемый кодексами Сферы вне права на существование и оскорбляющий достоинство человека.

Звёзды дёрнулись в последний раз — и остановились.

— Позиционирование ковчега завершено. "Ассал" приведён к бою, мастер.

"Стеклянный дворец" не проектировался в качестве военного корабля. Вылепившие его функционал разумы Сферы справедливо полагали, что такое неприятное явление, как война — удел бессознательных интеллектуальных машин с внешним целеполаганием, поскольку любой материальный объект слишком хрупок для того, чтобы стать надёжной защитой кому-то по-настоящему ценному.

Но и у ковчега имелось своё огненное жало — инструмент уничтожения, чьи каналы протянулись в толще технического корпуса, напрямую запитанные от главной энергетической установки.

"Ассал", ускоритель пакетов антиматерии.

— На таком расстоянии пятно луча будет иметь диаметр около пяти метров. Достижение критической плотности потока потребует нескольких секунд.

— Принято. Огонь по готовности.

— Начинаю.

Декаурон ничего не видел, да и не смог бы увидеть при всём желании. Луч антипротонов, упакованных в пакеты вихревых магнитных полей, соединил ковчег и "Вуаль" незримой, но смертельной иглой. Понадобились мгновения, чтобы масса залпа стала достаточно велика: корпус станции начал светиться по всему спектру. Дроны-ретрансляторы фиксировали этот процесс, пока не вышли из строя, сожжённые жёстким излучением.

Секундой позже на орбите Регента вспыхнула маленькая звезда.

— Цель уничтожена, — сладким голосом пропели над ухом.

Кто-то вплыл в поле зрения, кто-то солнечный и строгий, как вихрь, сметающий снежную пыль с ледяных вершин, но и озорной, игривый, ласковый, как ветерок над цветущим лугом. Кто-то высокий и грациозный, со скрытым лукавством в каждом движении, кто-то медноволосый, с тонкими оленьими рожками, раздвинувшими густые пряди. Кто-то в белом, зелёном и золотом, в тонких лентах, прикрывающих бронзовое, стройное тело, кто-то нежный, как любовница бога, и сильный, как его же валькирия.

Декаурон замер. Изумрудным взглядом из-под разлёта бровей, гордо вздев рогатую голову, на него смотрело воплощение Дану.

— Как вы меня находите, мастер?

Воспринимать её мысли, глядя в глаза аватара, оказалось необычно и весело. Богиня "Стеклянного дворца" сделала пируэт, изогнувшись назад и словно оттолкнувшись руками от воздуха. Шёлковые ленты взвились вокруг неё.

— Восхитительно. Не знал, что стрельба взбудоражит тебя так сильно.

— Комиссар Юнара посоветовала выбрать самый драматичный момент. Я просто поняла, что испытываю недостаток творческого потенциала, который люди называют воображением. Мне стоит побыть человеком какое-то время: тогда в следующий раз я пойму, если вы задумаете новую шалость.

Богиня игриво подмигнула и умчалась прочь, закружившись вокруг фигуры Легионера.

— Она делает успехи, — усмехнулась подошедшая следом Юэ.

— Ей предстоит долгий и трудный путь. Как и тебе, наверное.

— А тебе?

— И мне. Я глупец, а объём знаний — словно снежок. Чем больше ты его скатываешь, тем больше снега прилипает со всех сторон. Но снежок можно скатывать лишь в снегу. На голой земле он останется таким же, как был, сколько ни бегай. Мы — такой вот снежок среди пустоты: катимся сквозь галактику, но едва прибавляем в весе.

— Надо катиться дальше?

— Надо. И чем нас больше — тем лучше, правда?

— Пожалуй. Но ты ведь никогда не бываешь одинок в своей голове?

— Я всего лишь человек, Юэ. Впрочем, почему "всего лишь"? Каждый из людей — целый нейрон огромного суперинтеллекта под названием "человечество". Не роевого разума и не паразита, а... Творца. Некоторые предпочитают термин "наблюдатель", но я не согласен с мнением, что разумная жизнь — один лишь способ самопознания для вселенной. Мы — ещё и движущее начало, инструмент изменения, и в этом качестве мы являемся составной частью бога — наверное, единственного истинного бога, который только может существовать. Мы — его мельчайшие составные элементы, и я никогда не скажу, что такая участь недостаточно почётна. Но знаешь... Этот принцип действует только для целых видов, для тех, кто и в самом деле работает на общее благо. А мы — оторванный лист, который несётся по галактике без цели и смысла. Нас нет в наследии.

— Это? Это — смысл изгнания?..

— Да. Та участь, которую осудившие меня сочли худшей, чем конечная смерть. Впрочем, они не слишком хотели применять казнь. Мне предложили выбор: миллион лет забвения, изгнание или полное уничтожение личности. Я выбрал.

— Вот оно что. А почему не забвение? Миг небытия — и ты снова жив.

— Жив?!

Декаурон расхохотался, потом легонько потыкал Юэ в щёку — самым кончиком пальца.

— Миг небытия, который превратит меня в смешную зверушку, хомячка, вознесённого в Сад Вечности. Это не выбор настоящего человека.

— А мне казалось, ты довольно ленив, — Юэ ответила тычком на тычок, но куда менее любезно. — Мне казалось, ты эгоцентричное чудовище, сотворившее нечто ужасное ради удовлетворения своих раздутых амбиций. Смешной космический паразит. Молчи, молчи, — она прикрыла ладонью его рот и на миг закрыла коммуникационные порты, — я знаю, что это не совсем так. Ты слишком усердно пытаешься казаться шутом, чтобы в это можно было легко поверить. А может, специально переигрываешь, чтобы никто не верил по-настоящему... Я пыталась заглянуть внутрь тебя, ты знаешь? В те годы, когда воскресала во время полёта. У меня было довольно времени, чтобы заняться не одними только часовыми механизмами. Проект "Анарандэ Декаурон" занял в моём личном хранилище столько памяти, что всерьёз угрожал потеснить все остальные задачи.

Она вычертила пальцем сложную фигуру — звезду, переплетённую с диковинным цветком. Фигура вспыхнула искристым сиянием и реальность под ней истаяла, обнажив провал, в котором виднелась схема грандиозного хранилища данных.

— Меня неплохо оснастили, обрекая на роль тюремщика. Вот только весь проект так и не вышел на стадию прототипа. Внутри тебя ничего нет. Вернее, то, что содержится в тебе, постоянно меняет форму, не даёт разглядеть себя, ухватить за что-то конкретное и распутать. Ты отказался принять воздаяние. Ты не пошёл путём искупления. Ты выбрал... вечный полёт. Это всё, что я на самом деле о тебе знаю.

Реальность затянула прореху. Юэ крутнулась вокруг себя, фиолетовым дождём разметав блестящие волосы.

— Иногда я думаю, что это меня отправили в странствие, а ты — мой многоликий тюремщик.

— Не навсегда, Юэ.

Он подошёл ближе, но не стал прикасаться. Не стал пользоваться интерфейсами высших уровней. Только слова: самый древний и примитивный способ коммуникации.

— Что?..

— Этот полёт не вечен, потому что на борту ковчега есть ты. Мои судьи неспособны обречь невинного на окончательную судьбу. Я ведь знаю их — почти как себя.

— И когда он закончится?

— Условия неизвестны. Быть может, знает Дану, но она ни за что не скажет. В конце-концов, если я не могу стать частицей бога, я просто вынужден стать богом самостоятельно. Чем тебе не условие?

— Ты неадекватен, да?

— В какой системе оценок? В пустоте галактики я могу выбирать любую.

Впереди, во всём своём великолепии, вставал Регент. Сияющий алмаз Ники озарял его ледяной венец. Декаурон встал рядом с Юэ и указал рукой на кольцо.

— Пока я был на "Вуали", у меня появилась мысль. Довольно простая мысль о том, что мы слишком пугающе на неё похожи. Та же искусственная реальность, та же изоляция от внешнего мира, те же странные аберрации процессов мышления... Почему бы нам не стать чуть более настоящими?

— Каким образом?

— Давай построим этот дворец.

— Дану никогда...

Декаурон повернул голову и громко вопросил в пустоту:

— Дану, можно мы соорудим "Стеклянный дворец" во плоти? Уверен, твой новый аватар будет очень занятно выглядеть в его интерьерах.