Рояль вице-адмирала Руднева

Но тем не менее, изменения были неслабые. Хьярти гарибальдийцы предстали как утюги с нагромождением на верхней палубе. Не надстройкой, не оборудованием, а нагромождением всего и сразу, и он тут же начал вместе со своими людьми отсекать всё лишнее или пока не нужное. Трубы, мачту, такелаж, шлюпки, воздухозаборники, некоторые механизмы — оставляя палубу фактически голой. За два дня убрав с палубы весь этот бардак, потомки начали переоборудовать. К тому же к этому моменту система централизованного наведения орудий слегка деградировала и вместо сервоприводов были применены электромеханические передатчики. Вместо светодиодов — лампочки. Вместо сложных телефонных систем — всего несколько проводных линий без коммутатора. Соединяли они самые важные части корабля.

И главное — Гарибальдийцы организационно были разделены на эти самые БЧ.

Но Хьярти, получив в своё распряжение холст для технического творчества, начал творить. Проверив запасы привезённые с собой, он слегка изменил проект. Сам по себе проект гарибальдийца был... довольно бесхитростным. Носовая и кормовая башня, за носовой башней — надстройка, а потом — труба, за кормовой просто труба, между трубами — единственная мачта.

После избавления верхней палубы от труб, мачты, остались только два орудия в поворотных башнях и мостик. Естественно, расходовать свободное пространство верхней палубы так бездарно Хьярти не хотел, поэтому — решил импровизировать. Надстройку... срезали. Просто взяли и отрезали, после этого — начали возведение второй носовой и второй кормовой башен, носовой — на месте, где когда-то была надстройка, кормовой — на месте задней трубы. И между ними решено было изготовить новую надстройку.

Довольно простым образом — по бортам на шпангоуты приваривали стальные листы, под углом в пятнадцать градусов, заваленные в сторону центра корабля для сохранения центра тяжести. Избавление корабля от угля и без того снизило его рабочую массу до почти сухой — поэтому запас модернизации по массе был огромным. Должно хватить и на четыре башни, общим числом в шесть десятидюймовых стволов, и на новую надстройку.

Сооружалась она стремительными темпами. Уже через два дня оба борта были готовы, между ними были проложены стальные швеллеры, которые стали этажами верхних палуб — надстройка была трёхэтажная, с большим и просторным мостиком. Благодаря огромной скорости по вырезке металлических деталей из листов и сварке их вместе — уже через семь дней команда из восьмисот человек закончила работу. И это выглядело... несколько непривычно. Вместо мачты, труб, шлюпбалок, по центру корабля возвышалась надстройка, с наклонными стенами. Конечно, внутри она была скроена грубо — стальные швеллеры, под потолком были бимсами пола верхнего этажа, листы стали, толщиной в пять-десять миллиметров. Внутри надстройка была разделена противопожарными и противоосколочными переборками, с бортовая броня — всего двадцать миллиметров. Из пулемёта такую не пробить, но даже слабая противоминная артиллерия будет эффективна.

Правда, на это Хьярти не обратил особого внимания — ведь по его мнению, бронировать серьёзно нужно было только самый нижний ярус надстройки. Там броня была уже шестидюймовой толщины, причём как с бортов, так и сверху, огромная боевая рубка получилась. Тут и расположились все важные системы корабля — реакторный отсек, электрооборудование, боевая рубка, плюс ко всему, как просветил Руднева Хьярти — более важные части корабля защищены менее важными. Что бы пробиться к отсеку БИЦ, где в бою находится командование, снаряд противника должен пройти через менее защищённое помещение, находящееся между БИЦ и внешней стеной надстройки. Там были расположены мастерские, заполненные тяжёлыми станками и корабельными припасами, такими, как запасные стальные листы, швеллеры, пластыри, и прочее.

После покраски надстройка выглядела уже не так страшно и вполне себе футуристично. Внутри было вполне уютно — тепло, сухо, окраска внутри — бежевая, мостик же — был почти копей мостика варяга. Те же пульты, тот же штурвал и кресло капитана, только не было излишне футуристичных вещей. Корабль, ввиду своего хождения под атомом, уже не подлежал переделке обратно, но тем не менее, Хьярти безбоязненно мог его отдать предкам — реактор был хорошо защищён бронёй эквивалентной метровой стали, не требовал обслуживания и при проникновении в отсек — самоуничтожался относительно слабым взрывом. Всего пару сотен килограмм тротила — для корабля не смертельно.

И наконец, главное. Это башни главного калибра. Здраво рассудив, что калибр на море пока что решает всё, Хьярти решил сделать то, что не смог в своё время сделать проектировщик гарибальдийцев — совместить качества крейсера и броненосца. Хотя и с помощью плутовства, но тем не менее, совместить.

Во-первых — это четыре башни вместо двух. Орудия армстронга были сняты, их место заняли орудия СМ-40. После прочёсывания запасов, Хьярти обнаружил, что у него из похожего калибра и в нужном количестве есть только дюжина стволов СМ-40 с проектом башни. Они предназначались для большого океанского флота СССР, но смерть Сталина и смена курса привели к отказу от производства этих орудий. Но тем не менее, они являлись лебединой песней советской корабельной артиллерии крупного калибра. Пятьдесят километров дальности стрельбы — это то, что было нужно. Мощные гидравлические и электромеханические системы наведения, подачи боеприпасов, а так же идеальный для Гарибальдийца калибр. Меньше десяти но больше восьми дюймов — двадцать два сантиметра. Мелкая артиллерия... она была признана во всех смыслах второстепенной, но тем не менее, шестидюймовки остались. Как средство для борьбы с мелочью по пять шестидюймовок на каждом борту — самое то.

Завершилась модернизация крейсера сдачей БЧ. Радиорубка — в БИЦ, большая, на четверых радистов, в ней было установлено архаичное для Абстерго радиооборудование, так как нельзя было давать слишком многое предкам — украдут враги и будут развиваться...

* * *

*

Хьярти.

* * *

Я давно не ездил... так. Просто так. Без особой спешки и цели — хотя и было понятно, куда я ехал. Перед тем, как ехать в Петербург, проделал огромную работу по координации действий в Порт-Артуре и эскадре адмирала Руднева. Всеволод Фёдорович некоторое время привыкал, ещё больше привыкали экипажи кораблей. Но тем не менее — поставленной цели добились — получили в эскадру довольно быстрые корабли, способные нанести очень ощутимый удар своими мощными орудиями. Такая работа — это вам не хрен собачий, там столько мелочей, что... в общем, хорошо, что я не лез в одиночку решать все вопросы, а только руководил, да и то — больше прислушивался к советам умных людей и искина. Моделирование физических процессов с помощью Берси позволило понять особенности новых Гарибальдийцев.

Фактически, операция по вводу в эксплуатацию гарибальдийцев была довольно широко разрекламирована, правда, в прессе появлялись отфотошопленные снимки, на которых было видно, как русские моряки позируют на палубе захваченных кораблей, Варяг шёл рядом с гарибальдийцами...

Почти вся эскадра Макарова снялась с якоря и ночью покинула Порт-Артур. Того был в шоке, так как он их заметил только когда эскадра уже проходила мимо его кораблей. Лихорадочный обстрел ни к чему не привёл — какой-то хулюган свинтил настройки дальномеров, подкорректировал механику наведения орудий. Когда Того рванулся вслед за нашими кораблями, получил повреждения — кто-то очень умный успел выставить минное поле на пути японцев и загнать их в мешок. Пока они маневрировали, эскадра под руководством Витгефта уже покинула Порт-Артур и легла на курс. Владивосток.

Закончив с этими делами, я понял. Пока что экстренных дел — нет. И поэтому вернулся в свой рабочий кабинет — личную мастерскую на авианосце.

Тут я имел интересный разговор с Берси.

— Шеф, ты ведь не поедешь на Ройс-Ройсе в Питер?

— С чего ты взял? И да, почему бы и не поехать?

— Автомобиль — привлекает внимание.

— Ну так мне это и надо.

— Так я об этом и говорю, — тем же тоном ответил Берси, — Фантом — машина хорошая, во многом даже шикарная, но она не привлекает внимание. А тебе нужно выйти на связь с императором — поэтому нужно чем-то привлечь внимание и людей, и самого императора... Я бы предложил тебе один вариант...

— Слушаю?

— Возможно использовать какой-нибудь другой, менее типичный для этого времени автомобиль. А так же — рекомендую заняться авиацией. Видишь ли, установившаяся авиационная лихорадка в начале века мало чем уступает авиакосмической в начале следующего века. Поэтому что бы утвердиться, заработать имя и получить некоторые привелегии можно попробовать построить аэроплан. И, возможно, в этом времени Абстерго будет известна как компания, производящая самолёты...

— Я не планирую производить самолёты.

— Брось, это легче, чем кажется. Главное — наладить производство и сборку комплектующих. Двигатели — при наших станках можно будет поставить двигателестроительный заводик. Маленький, но очень эффективный. А мотор в этом времени — штука дорогая...

Я задумался:

— Вот значит как... Я подумаю. Подумаю. А машина?

— Я посмотрел несколько вариантов.

Интересные же варианты посмотрел Берси! Тот же роллс-ройс, но превращённый из дворца на колёсах в полуспортивный. И самое интересное — это выглядело стильно. Чуть короче, кабриолет, борта — матовые белые, крылья, подножки и верхняя часть кузова кабриолета — глянцево-ультрамаринового цвета. Светотехника — две крупные фары спереди, и всё, приборы салона, салон, весьма удобно... для одного-двух. Задние сидения не в пример теснее, не предназначены для пассажиров. То есть ехать там неудобно, но можно, сидение неглубокое. Крыша — чёрная, складная, убиралась в нишу рядом с багажником...

— Какая сейчас в Питере погода?

— На удивление тёплая. Поздняя весна, почти лето. Уже май на носу.

Нда. Половина зимы и весна прошла для меня незаметно, в делах да заботах. Но вернусь к машине — она мне понравилась. Берси, как уверен, учёл мои предпочтения. Салон — кожаный, в стиле ретро, но именно что в стиле, а не архаичный. Приборы имели подсветку, руль — клавиши управления, всё было сделано с точностью и аккуратностью, которые пока ещё недостижимы в этом времени. Под капотом у машины было все триста пятьдесят лошадок, причём — электромобиль. Полноприводный. Плюс его в том, что он мог заряжаться от реактора моего костюма, где угодно. Кхм.

— Хотеть! Моя хотеть!

— Твоя получить, но через четыре часа. Надо переделать проект Ф, это займёт время...

* * *

Ехал я по дорогам России. Грязные, надо признать, и убитые дороги, так что машинка не могла показать и десятой части своей мощи. Но — была шикарна. Это даже не пижонство золотыми цепями и массивными автомобилями — это пижонство, доступное только обладателю спорткара. Ехала машина тихо, коробки передач не имела, так что приходилось работать ограничителями скорости... И правда, погода — прекрасная, несмотря на северную часть России, где обычно в это время прохладно — было тепло, солнышко палило только так.

Дорога ложилась под колёса быстро и подвеска, настроенная на бездорожье, отработала только так. Ехал я по довольно оживлённому пути — попадались, правда, в основном обычные телеги разных видов и конные экипажи, я их все звал кэбами. Потому что для меня нет разницы между бричкой и двуколкой — и я даже не хотел вникать в это, эрудиция — это так, хрень полная. Умный человек не знает всё подряд, он знает то, что нужно. Мне эта историческая хрень была абсолютно не важна, а если важна — изучу подробно и систематически.

Слегка гудя электромоторами я обогнал уже не один десяток кэбов — сорок километров в час — это вам не хрен собачий. Они ехали в основном не быстрее пятнадцати кэмече, даже специально попросил Берси замерять их скорость. Он и замерил.

Приближение к петербургу ознаменовалось ухудшением и без того русских дорог, раздолбаны они тут были. Проехав общим счётом сто километров за пару часов, я въехал в город. А вот тут дороги были уже получше, явно получше всех остальных. Машина в этом времени сама по себе — роскошь, а не средство передвижения, плюс моя была красива. Даже на мой взгляд — это был пижонский спорткар, посему — нетрудно догадаться, на улочках Петербурга четвёртого года машина вызвала ажиотаж. А я — насладился прогулкой по городу, местами — с превышением скорости, где была такая возможность. Лучше всего с этим делом обстояло на центральных улицах. Вообще, мы смотрели друг на друга — я на Питер, петербуржцы на меня. Кареты, множество кэбов и телег с грузами, пешеходы — их было особенно много. Дамы в шляпках и длинных одеждах, мужчины — причём люди в костюмах встречались почти так же часто, как люди в рабочей одежде. Архитектура — такая же, как и в моём времени. Да, не было рекламы, улицы были свободны, не было проводов, опутывающих город. Я пару раз катался по Питеру в моём времени — что бы изучить хотя бы в общих чертах устройство города.

* * *

*

— Командир, у нас проблемы, — вызвал меня Офицер с эскадры. Командующий ПЛ.

— О как? И что же случилось?

— Тут... скорее непредвиденные последствия, — капитан кашлянул.

Я сидел в своём кабинете и кушал эмемдемс. Выбирал из древних самолётов, какой именно построить. И тут — проблема тоже технического характера:

— Налётов. Построить подлодку мы его убедили, инженер оказался толковым. Денег отвалили, показали наши проекты — в общем-то, проекты ПЛ времён первой мировой...

— Ага, — я согласился, — была такая идея. А проблемы то откуда?

— Налётов уж очень обрадовался нашей идее и предложил построить судоверфь. Мы ему ещё выдали технологию секционной сборки... в общем, Палавенов разрешил и выделил ему пятьсот человек, из которых два десятка — квалифицированные сварщики и технологи с варяга. Ну, те, которых мы обучили...

— Ага. Правильно мыслишь. Проблема то в чём?

— Проблема следующая. Проект довольно перспективный и если мы его реализуем сейчас — британцы сделают вдесятеро больше таких ПЛ...

— Говно-вопрос, реализуй. И даже распиарь, а я потом лично после твоей демонстрации эффективности, подарю проект Вильгельму... И пусть британцы умоются холодной морской водичкой. И ещё вот что — много там наших деталей?

— Достаточно.

— Тогда слушай план. План такой: вы строите довольно примитивную ПЛ, с низкими характеристиками, без мин и вообще, полное говно. Шпионы... открыто их не приглашайте, но чуть-чуть ослабьте хватку, что бы англичане через япов смогли получить чертежи. Дальше вы это говно спускаете на воду и оно там плавает в окрестностях Порт-Артура. Тем временем в отдельном ангарчике вы делаете нормальную ПЛ. Под нормальной я имею в виду, что проект этой ПЛ я собираюсь отдать на верфи Германии. И желательно — что бы все футуристичные элементы имели замену. ПЛ должна быть разработана под стандарты этого времени, а у нас — эксклюзивная версия, так сказать. Что за проект то хоть?

— Не малютка. За основу взяли проект UA, немецкий, первой мировой. Во время той войны одна из таких лодок уничтожила две сотни судов — мировой рекорд-с. Проект менять сильно не пришлось — чуть увеличили, заменили аккумуляторы проекта на наши — почти в семьдесят раз более ёмкие. Корпус сделали потолще, добавили нормальную ГАС и жизнеобеспечение, уменьшили экипаж до двадцати двух человек. Ну и поставили более привычные нам пятьсот тридцать третьи торпедные аппараты, по два с каждой стороны, с электрическими торпедами и электронной системой расчёта точки упреждения.