— Вверх! — приказал он снова. Метла немного поднялась, а затем упала на траву с глухим стуком. Джеймс оглянулся на других первокурсников. Кажется, никто из них не продвинулся дальше, чем он. Только одному удалось поднять метлу. Игроки постарше с интересом наблюдали, посмеиваясь и подталкивая друг друга. Ной поймал взгляд Джеймса и показал ему большой палец, ободряюще кивнув.
— Вверх! — в который раз сказал Джеймс, собрав всю свою волю в кулак. Метла снова поднялась, и Джеймс поймал ее прежде, чем она снова упала на землю. «Довольно неплохо», — подумал он. Джеймс сделал большой вздох и перекинул ногу через метлу. Она неуверенно качалась под ним, едва поддерживая собственный вес.
Что-то пролетело мимо него.
— Так держать! — прокричал Тед сквозь шум дождя, когда первокурсница по имени Баптиста взлетела вверх, слегка вихляя на метле. Затем еще два первокурсника смогли подняться в воздух. Один из них соскользнул с метлы и перевернулся, повиснув вниз головой. Так он висел секунду или две, потом его руки соскользнули с мокрой метлы, и он свалился на землю. За этим последовал дружеский смех.
— По крайней мере, тебе удалось подняться в воздух, Кляйн! — сказал кто-то.
Джеймс сжал губы. Схватил метлу настолько крепко, что костяшки пальцев побелели, он оттолкнулся от земли. Метла подпрыгнула, и Джеймс увидел, как трава заскользила под ним, но потом снова стал снижаться. Его ноги волочились по земле, и он, раскачиваясь из стороны в сторону, снова попытался подняться в воздух. Метла описала дугу и набрала скорость, но Джеймс никак не мог заставить ее взлететь. Его ноги опять затормозили по траве, поднимая волны мутной воды. Ободряющие крики раздались за его спиной. Он сосредоточился еще больше, затаив дыхание, когда метла направилась в сторону когтевранцев, которые повернулись к нему лицом.
«Вверх! — отчаянно думал он, — вверх, вверх, вверх!»
И тут Джеймс вспомнил совет Ноя за ужином: наклониться вперед, чтобы лететь, отклониться назад, чтобы затормозить. Он понял, что тянул метлу на себя, пытаясь заставить ее подняться, но это была ошибка, не так ли? Нужно было наклониться вперед. Но если он сделает это, здравый смысл подсказывал ему, то он вспашет носом землю. Когтевранцы начали разбегаться, когда увидели, что Джеймс приближается, стараясь уйти с его пути. Они кричали ему какие-то советы и предупреждения. Но мальчик не мог разобрать ни слова. Наконец, отчаявшись, Джеймс поступил вопреки собственной логике, поднял ноги и наклонился вперед, как только мог.
Чувство скорости было шокирующим, когда метла резко рванула вперед. Туман и дождь жалили лицо Джеймса, словно рой пчел, а трава под ним стала размытым грязно-зеленым пятном. Но он по-прежнему не летел вверх, он просто несся низко над землей. Джеймс услышал крики и возгласы, когда он врезался в толпу когтевранцев. Они разбежались, пытаясь скрыться с его пути. Джеймс продолжал набирать скорость, поскольку все еще наклонялся вперед. Впереди он увидел трибуны, которые заполнили собой все, что он мог видеть, они были слишком близко. Джеймс попытался наклониться, увести метлу в сторону. Ему это удалось, но этого было недостаточно.
«Вверх!» — думал он яростно, ему срочно нужно было подняться!
Наконец, за неимением лучшей идеи, он откинулся назад, потянув метлу на себя так сильно, как только мог. Метла ответила мгновенно и с огромной силой совершила крутой подъем. Трибуны остались позади. Ряды сидений и вывески мерцали сзади, уступая место огромному, серому небу.
Казалось, что время остановилось, он чувствовал только холодный воздух и дождь, которые обрушились на его. Джеймс рискнул повернуться и посмотреть, что творится за его спиной. Стадион был похож на почтовую марку, еле заметную через гущу облаков и тумана. Джеймс открыл рот, вдыхая ветер и дождь, паника охватила его, словно когти гигантского чудовища. Он все еще поднимался наверх. Большие серые плиты облаков давили на него, пугали шокирующей темнотой и холодом. Джеймс снова подтолкнул метлу, стиснув зубы, чтобы подавить крик ужаса.
Он почувствовал с приступом тошноты, как метла нырнула вниз, едва не сбросив его. Казалось, единственное, что он мог заставить ее делать, это резко менять высоту. Джеймс потерял ориентацию в пространстве. Вокруг были лишь плотные облака и дождь. Впервые, попасть в гриффиндорскую команду по квидичу оказалось менее важным, чем просто спуститься обеими ногами обратно на землю, где бы она ни была. Он не мог оценить, как быстро он летел и в каком направлении. Ветер и туман били ему в лицо, его глаза слезились.
Вдруг поблизости появились какие-то фигуры. Они вылетели из облаков. Он услышал отдаленные крики, кажется, его звали по имени. Одна из фигур подлетела к нему под углом, и Джеймс был потрясен, увидев Зейна на метле, его лицо было белым как мел, а его светлые волосы трепал ветер. Он махнул Джеймсу рукой, но тот не мог понять смысла его жестов.
— Лети за мной! — прокричал Зейн сквозь ветер, проносясь мимо него.
Остальные окружили его, пытаясь принять какое-то решение. Он увидел Теда и Дженифер из Когтеврана. Тед что-то кричал Джеймсу, но тот не мог разобрать ни слова. Он сосредоточился на направлении, в котором летел Зейн. Облака двигались мимо него словно грузовые поезда, и Джеймс потерял ребят из виду. Он почувствовал резкое движение холодного воздуха, а затем земля разверзлась под Джеймсом…
Стадион для квиддича несся ему навстречу, его поросшая травой поверхность выглядела жесткой и беспощадной. Зейн все еще летевший впереди Джеймса, внезапно отклонился назад, замедляя ход и отчаянно жестикулируя одной рукой. Джеймс тоже отклонился назад, стараясь повторить за Зейном, но сила ревущего ветра мешала ему сделать это. Он боролся с ветром, пытаясь развернуть свою метлу, что, казалось, она треснет под ним. И тут его мокрые от дождя руки соскользнули, мальчик неуклюже взмахнул руками и упал назад, отчаянно сжимая метлу одними ногами. Метла завертелась кувырком. Джеймс почувствовал, как пронесся мимо Зейна, крики которого исчезали позади с ужасающей скоростью. Земля приближалась, раскрывая ему свои объятия, и Джеймс уже слышал этот звук, страшный, сильный рев, который становился все громче и громче, пока…
Затем ужасный толчок. Джеймс крепко зажмурил глаза, стараясь не услышать звука своего падающего тела на землю. Но ничего не услышал. Он рискнул открыть глаза чуть-чуть, а потом посмотрел вокруг с облегчением и удивлением. Он парил в пяти футах над центром поля, верхом на метле и не держась. Дождь шумел вокруг него, когтевранцы и гриффиндорцы уставились на него. Зейн, Тед, и Дженнифер зависли вокруг Джеймса, таращась на него. Потом Тед обернулся. Джеймс проследил за его взглядом.
На краю поля стоял Ральф, его одежда насквозь промокла и прилипла к телу, зонтик лежал брошенный на краю трибуны. Казалось, каждый мускул в теле Ральфа напрягся, пока он направлял свою огромную нелепую палочку прямо на Джеймса. Он заметно дрожал. Дождь струился по его лицу, прибивая волосы ко лбу.
— Мне продолжать или я могу уже опустить палочку? — произнес он сквозь стиснутые зубы.
Глава 5. Книга Астромаддукса
— Не переживай ты из-за этого неудачного полета, Джеймс, — сказал Зейн позже, когда они сидели в гостиной Когтеврана. — Лучше подумай, какой шанс предоставился Ральфу блеснуть своими способностями!
Джеймс ничего не ответил. Он сидел в углу дивана с несчастным видом, положив голову на руки.
— Кроме того, если бы я не запрыгнул на метлу и не отправился за тобой, мне кажется, я бы тогда не научился летать на метле. Я просто ни о чем не думал.
— Да, зрелище то еще было, Уолкер! — сказал старшекурсник, проходивший мимо их дивана, и невзначай взъерошил влажные волосы Зейна.
— Точно, — подтвердил другой с дальнего конца комнаты, — Как правило, отборочные испытания на первом курсе проводятся только для смеха, но с вами мы и посмеялись, и усвоили несколько навыков.
За этим последовал взрыв аплодисментов и смеха. Зейн выглядел довольным и наслаждался этим.
— А, если серьезно, то… — Ральф сидел на полу, повернувшись спиной к огню, — как ты это сделал? Полеты осваиваются очень долго.
— Честно говоря, я не знаю, — ответил Зейн. — Я увидел, что Джеймс летит в стратосферу, и просто отправился за ним. Я даже не знал, что делаю до самого конца, пока не осознал, что могу врезаться прямо в поле. Я остановился в последнюю секунду, когда Джеймс как торпеда пронесся мимо меня, и я подумал: «Посмотрите на меня! Я лечу!» Может быть, это все влияние гоночных игр и симуляторов полета, в которые я раньше играл со своим папой. До меня только сейчас начал доходить смысл произошедшего.
И тут Зейн, кажется, понял, что его рассказ совсем не поднимает настроение Джеймсу, а делает только хуже:
— Но довольно обо мне и о моей метле. Как насчет тебя, Ральфи?
Ральф задумчиво моргнул, а затем поднял палочку со своей мокрой мантии. Она была такой же огромной и нелепой как обычно, с заостренным концом, окрашенным в зеленый, но никто над ней больше не смеялся.
— Я не знаю. Это то же самое, о чем говорил ты. Я просто не думал об этом. Я видел, как Джеймс падал, и вдруг подумал о пере в классе Флитвика. Так вот, следующее мое воспоминание, это как я направил свою палочку на него и крикнул…
Несколько студентов, в том числе и Зейн, пригнулись и вскрикнули, когда Ральф взмахнул палочкой. Ральф смущенно улыбнулся:
— Расслабьтесь, парни. Я не собирался произносить это вслух.
— Ральф, ты, действительно, молодец, приятель, — сказал Зейн, придя в себя. — Ты проделал путь от летающего пера до человека, и это после одного урока! У парня талант!
Джеймс пошевелился:
— Если вы двое закончили поздравлять друг друга, тогда я пойду найду дыру и буду жить в ней до конца года.
— Эй, держу пари, что у подружки Грохха найдется для тебя место в ее пещере, — сказал Ральф. Зейн удивленно взглянул на Ральфа.
— А что? — воскликнул Ральф. — Это сохранит ему время на поиски.
— Он шутит, — сказал Зейн, переводя взгляд на Джеймса. — Я сразу не понял.
— Поздравляю, ты нашел единомышленника, — сказал Джеймс тихо, поднимаясь и снимая свой плащ с вешалки у огня.
— Ну, перестань! — Зейну стало неловко — На самом деле, мне жаль, что все так вышло. Я не знал, что это так важно для тебя. Правда.
Джеймс остановился на несколько секунд, глядя на пламя огня. Сожаление Зейна глубоко его задело. Сердце разбивалось на части. Лицо Джеймса покраснело, а глаза зажгло от подступивших слез. Он моргнул и отвернулся.
— Это не просто было важно для меня, — сказал он. — Это было самой важной вещью в моей жизни!
Когда дверь закрылась за Джеймсом, он услышал, как Ральф сказал:
— Так кому это было важно на самом деле?
Джеймс шел медленно, опустив голову. Его одежда была еще мокрой, и все тело болело от толчка, когда Ральф внезапно левитировал его, но он почти не замечал всего этого. Он потерпел неудачу. После победного зачисления в Гриффиндор, Джеймс был уверен, что и с квиддичем все пройдет также удачно. Вместо этого он стал посмешищем перед Гриффиндором и Когтевраном. Вместо захватывающих легендарных трюков, которые выполнял его отец, Джеймсу пришлось спасаться от смерти. Невозможно было вынести такого провала. Он никогда этого не переживет. Никто не смеялся над ним сейчас, по крайней мере, в лицо, но что они скажут в следующем году, когда он снова появится на пробных? Он даже не мог вынести этой мысли.
Как он скажет об этом отцу? Его папа приедет в начале следующей недели, чтобы увидеться с ним и услышать о его первых подвигах. Он, конечно, поймет. Он скажет Джеймсу, что квиддич не имеет никакого значения, что главное для него — это быть собой и получать удовольствие. И он даже сам поверил бы в это. И все же, зная это, настроение у Джеймса не улучшилось.
Зейн попал в команду Когтеврана. Джеймс почувствовал легкий укол зависти, услышав это. Он тут же пожалел об этом, но зависть никуда не ушла. Зейн был маглорожденным. И, к тому же, американцем! Квиддич должен быть для него чем-то непонятным, тайной, скрытой за семью печатями, а у Джеймса, как предполагалось, это было в крови быть игроком и героем. А не наоборот. Как же случилось, что все пошло не так?
Когда он дошел до гостиной Гриффиндора, то старался идти в тени комнаты, боясь попасться на глаза сидевших там студентов. Одни смеялись с друзьями, другие слушали музыку, третьи обсуждали домашнее задание, а некоторые целовались на диване.
Джеймс, пригнувшись, взбежал по лестнице и вошел в спальню. Там было темно и тихо. Со времен отца многое изменилось, теперь в общей спальне могли жить ученики с разных курсов. И сейчас Джеймс был рад, что делил комнату со старшекурсниками. Это давало уверенность в том, что он переживет все неприятности. Ему нужна была уверенность сейчас, или по меньшей мере, чтобы кто-то пожалел и поддержал его. Мальчик глубоко вздохнул в пустой комнате.
Джеймс вымылся в маленькой ванной, переоделся, и сел на кровать, смотря на ночное небо. Нобби наблюдал за ним из клетки у окна, щелкая клювом время от времени, желая выбраться наружу и найти парочку мышей, но Джеймс не замечал его. Дождь наконец закончился. Облака расходились, открывая взору большую серебристую луну. Джеймс смотрел на нее долгое время, сам не зная, чего он действительно ждал. В конце концов, ничего так и не произошло. Никто не поднялся наверх. Джеймс слышал голоса из гостиной. Это был пятничный вечер. Никто не собирался ложиться спать рано. Он чувствовал себя совершенно одиноким и обездоленным. Он скользнул под одеяло и снова стал смотреть на луну.
Вскоре, он заснул.
Большую часть выходных Джеймс провел в гостиной Гриффиндора. Он знал, что ни Ральф, ни Зейн не могли попасть в его гостиную без пароля, и у него не было настроения встречаться сейчас с кем-либо. Он прочитал заданные ему главы, попрактиковал некоторые заклинания. Он был особенно раздражен, когда обнаружил, что не может поднять в воздух перо, оно лишь жалко крутилось по столу. Через двадцать минут он не выдержал и выругался так, что его мать пришла бы в ужас от того, что он знает такие слова, и в сердцах бросил палочку на стол. Она тут же выстрелила потоком фиолетовых искр, будто удивляясь эмоциям Джеймса.
Наступила суббота, а это значило, что Джеймсу придется отрабатывать наказание с Аргусом Филчем. Джеймс следовал за Филчем по коридорам, держа в руках ведро и гигантскую щетку с жесткой щетиной. Иногда Филч останавливался и, не поворачиваясь, указывал на место на полу, на стене или на статуе. Чаще всего это были небольшие рисунки или давно прилипшая к полу жвачка. Джеймс тяжело вздыхал, окунал щетку в ведро и начинал тереть обеими руками. Филч обращался с Джеймсом так, как будто тот был лично ответственен за каждый испорченный участок. Пока Джеймс работал, Филч бормотал и причитал о том, что раньше наказания были намного суровее. К тому времени как Джеймсу было разрешено вернуться в свою комнату, его пальцы замерзли, покраснели, жутко болели и, к тому же, пахли ужасным коричневым мылом Филча.
