Закон равновесия

У одной, совсем ещё молодой девчонки, в руках была швабра. Только вместо того, чтобы мыть полы, девица просто стояла, опираясь на неё, и мило беседовала со второй служанкой, женщиной средних лет. Занятой протиранием от пыли украшавшей площадку статуи.

Никогда не считала себя любительницей сплетен. Скорее уж наоборот, предпочитала их избегать. Но не могла не признавать, что иной раз быть в курсе того, о чём говорят тайком и среди своих, очень даже полезно. Слуги порой могут выдать правду, которую их хозяева нипочём не скажут тебе в глаза. Потому остановившись наверху и чуть сдвинувшись в сторону, чтобы парочка меня не увидела, я прислушалась к разговору.

— Нет, не видела ещё, — сказала старшая. — Но говорят, ничего особенного.

— А в прошлый раз? — настаивала молоденькая.

— Чего в прошлый раз? В прошлый раз я вовсе у дочери гостила. Коли так любопытно, Зайну спроси. Она хозяйские комнаты убирает, всех видит.

— Ну её, — отмахнулась, судя по тону, девчонка. — Вечно нос дерёт, будто лучше нас всех, хотя сама такая же прислуга. А ещё заливает, будто с молодым лордом... ну...

Старшая в ответ рассмеялась:

— Пусть её, коли дура этакая. Я тут двадцать лет работаю и точно тебе скажу: лорд Брайан не такой болван, чтобы с собственной прислугой путаться. Девиц ему без того отродясь хватало с избытком.

Я задумчиво кивнула, отметив про себя, что от служанки по имени Зайна ничего хорошего ждать не следует. А вот гадости — любой и запросто. Значит, если приведётся иметь с ней дело, лучше быть осторожней.

— Ага, — согласилась младшая. — Жену, поди, затем и услал с глаз долой, чтобы не мешалась.

— Болтай больше! — шикнула старшая. — Не твоего ума это дело!

А вот мой ум подобная мысль отчего-то вообще не посетила. Неужели напрасно? Теперь, признаться, мне стало даже странно, что ни о чём таком я до сих пор и близко не думала. Но ведь верно, вдруг Брайану попросту надоело изображать заботливого мужа, вот он и придумал историю со шпионом, чтобы от меня избавиться. С глаз долой, из сердца... впрочем, ничего такого про сердце он мне и не обещал, храмовые клятвы не в счёт. Их все дают, даже те, кто вступает в брак исключительно по расчёту.

Настроение испортилось моментально. Сделав шаг назад, я прислонилась к стене и закрыла глаза, считая вдохи и выдохи в попытке успокоиться. Почему вообще я вдруг так остро восприняла мысль о возможной измене мужа? Сама ведь с самого начала полагала, что наш роман долго не продлится.

С другой стороны, роман, обычная интрижка — одно дело, а законный брак — совсем другое. Я не требовала на себе жениться. Даже в том, что я забеременела, виноват больше он. Сам признался, что хотел этого. Быстро же передумал!

До боли сжав кулаки, я напомнила себе, что это не самое важное. Даже если муженёк сейчас в столице развлекается с другими девицами, посмеиваясь над моей глупостью и наивностью, получила я всё равно больше, чем потеряла. Да, кто-то считает меня дурочкой, и пускай. Зато я далеко от Хранителей и сыскарей, в полной безопасности. Вдобавок, в моём распоряжении прекрасная библиотека. И не нужно большую часть времени тратить на заработок хлеба насущного. Много лет я и мечтать не могла о таком подспорье в поисках Слова, так на что мне жаловаться? На отсутствие настоящей любви? Это, честное слово, даже смешно.

Гордо вскинув подбородок, я прошествовала вниз мимо разом притихших и вернувшихся к работе служанок, и двинулась по коридору второго этажа на умопомрачительно вкусный запах жареного мяса. Пускай болтают, что хотят, прислуга вечно злословит о хозяевах. Мне нужно найти Слово Матери, незачем отвлекаться на подобные пустяки.

Графа я застала уже за столом. Увидев меня, он поднялся со стула, коротко, но вежливо поклонился и жестом указал мне место напротив. Дворецкий поспешил выдвинуть для меня стул.

Присев в ответном реверансе, я прошла, села за стол и оглядела поданные закуски. Попробовать захотелось всё и сразу: и рыбу, и сыры, да и рулет из какого-то мяса выглядел до невозможности привлекательно. Желудок коротко буркнул, прося поторопиться с выбором.

— Чем ты расстроена? — неожиданно спросил граф, когда я, наконец, решила начать с рулета и уже подцепила вилкой сразу два кусочка.

Я попыталась изобразить на лице вежливое недоумение, но столкнулась с внимательным и серьёзным взглядом и поняла, что это не поможет. Настолько талантливой актрисой я не была.

— Неужто досужей болтовнёй о муже?

Пальцы мои предательски дрогнули, один кусок рулета сразу же шлёпнулся с вилки обратно на блюдо. Второй продержался чуть дольше, но вскоре последовал примеру первого. А я так и застыла с вытянутой рукой.

— Откуда вы знаете?

— Трудно ли догадаться? — хмыкнул граф. — Тут чуть не в каждом окрестном поместье по надоевшей жене, чьи мужья в столице развлекаются. Двух дней прожить не дают спокойно, курицы глупые.

Я задохнулась от невольного возмущения. Вот, значит, как обо мне тут думают? Ещё одна бестолковая дамочка, наскучившая мужу и со всеми почестями отправленная с глаз подальше, чтобы не мешала жить в своё удовольствие? Лестно, ничего не скажешь! По уму вроде и пусть их, но Тёмная Мать, как же обидно!

— Не слушай ты этих глупостей, — совершенно спокойно продолжил граф, не отводя от меня взгляда. — По всей столице сейчас каждый день облавы. Сыскари уже и по домам знати ходят вовсю, как я сегодня услышал. Нечего тебе там делать.

— Ну что же, — процедила я, вновь накалывая рулет на вилку, — отличный случай, чтобы совместить полезное с приятным.

— Мужу, значит, не веришь? — прищурился старик.

— А он мне ничего и не обещал, — отрезала я, принимаясь за еду. — Верю или не верю, обижаться глупо.

— Но ты обиделась.

— Да, — запросто признала я. — Обиделась. Только это к делу не относится.

— Зря ты так о нём думаешь.

— Люди не меняются, — фыркнула я.

— А он не человек.

— Это что-то меняет? — озадачилась я.

— У него спроси, — неожиданно коротко ответил граф, принимаясь за суп.

Некоторое время мы оба ели молча. У меня в голове крутилось множество вопросов, но с какого начинать я решительно не представляла, потому заговорить не решалась. Не хотелось ненароком сморозить откровенную глупость.

Только когда уже подали десерт, я решила, что отношения с Брайаном надо выяснять с самим Брайаном, не вмешивая в это его отца. И всё-таки нарушила молчание, поинтересовавшись совершенно другим.

— Давно хотела спросить, — начала я осторожно. — Много раз в разных книгах встречала упоминания о каком-то Первом Храме. Но нигде нет совершенно никаких пояснений того, что это за место.

— Это не ко мне вопрос, — задумчиво отозвался граф, откладывая ложку и вытирая руки салфеткой. — И я тоже однажды задавал его. Но ответа не получил.

— Почему? — выпалила я, не сумев удержать любопытство на привязи.

— Потому что это не моего ума дело. Так мне сказали.

— А чьего тогда?

— Не представляю.

— Кого же вы спрашивали?

— Тестя, — коротко ответил граф, скрестив руки на груди. — Ты права, в человеческих книгах есть множество упоминаний, но не более того. Если кто и знает, что это за место, так только эльфы. Но они не очень-то любят делиться своими тайнами.

Озадаченно почесав нос, я заела задумчивость последней ложечкой восхитительного карамельного крема. Вот, значит, как... Следовало догадаться. Письменная история эльфов на без малого три тысячелетия длиннее человеческой. Логично, что именно они хранят те знания, которые люди за давностью лет позабыли и утратили.

— А что такое Ирагрид?

— Это город, — уверенно ответил граф. — Древняя столица Империи Фохай.

— И где он находится... находился? — поспешно поправилась я.

— Точных сведений не сохранилось.

Я недовольно засопела. Название "Империя Фохай" попадалось мне не раз, но неизменно именно с таким комментарием. Записи о том историческом периоде вообще отличались особенной обрывочностью и невнятностью. Достоверно известно было только то, что между несколькими тогдашними крупными государствами разгорелась Трёхсотлетняя Война. И в результате едва не погибло всё человечество. Но как такое вообще могло получиться, решительно никто не мог объяснить.

А между тем именно остатки так называемой "Фохайской Хроники" содержали единственное обнаруженное отцом конкретное указание на местонахождение Слова. Путь через Ирагрид должен был вывести к Вратам Заката, так было там сказано.

Если Ирагрид это город, значит, осталась сущая мелочь: выяснить, где он находился и посмотреть, какие в том месте есть Врата. Вряд ли их там сыщется десяток. Во всяком случае, все ныне известные располагаются друг от друга слишком далеко, чтобы находиться в окрестностях одного, пусть и очень большого города. В самом сложном случае Врата из "Хроники" могут оказаться заброшенными и не действующими. Тогда придётся повозиться. Но это будет последний шаг великого пути — то, что стоит любых усилий.

— Все книги по периоду Трёхсотлетней Войны собраны в одном шкафу. Это дальний левый угол библиотеки, — подсказал граф.

Я благодарно кивнула. Нет, собственные поиски я оставлять тоже не собиралась. Не один только мой отец искал Слово, оно интересовало очень многих. Именно на перечитывание их версий я и потратила половину сегодняшнего дня, потому не смогла не заметить, что на "Фохайскую Хронику" не опирался никто. И, как по мне, это было немного удивительно.

— Обычно историков интересует главным образом период Раскола, — неожиданно заметил граф. — Именно тогда мир изменился особенно сильно, потому более ранние события считаются... незначительными.

— О Расколе тоже нет ни одной современной книги.

— Ты права. Потому что истинный раскол случился много позже. Самой новой книге по тому периоду сколько? Около пятисот лет. И написана она была незадолго до...

— До Двойного Эдикта, — перебила я.

— Да, — кивнул граф. — Незадолго до того, как официально отменили свободу совести.

Я откинулась на спинку стула, немало озадаченная такой формулировкой. И ведь в самом деле, граф был безжалостно точен — только так и можно было назвать закон, раз и навсегда запретивший свободно выбирать, какому богу поклоняться: Светлому Отцу или Тёмной Матери.

— Знаешь, как было до Эдикта?

Ещё бы я этого не знала. Именно за разговоры о том, что в прежние времена дети посвящались обоим богам сразу, и только достигнув совершеннолетия могли самостоятельно выбрать, чье покровительство им ближе, мой отец и был казнён. Официально, во всяком случае. Потому что эти слова подрывали саму суть нынешнего мира людей: деление на светлых и тёмных.

В задумчивости я огляделась и неожиданно поняла, что в столовой мы были одни. И, видимо, уже давно. Что ж, нет ничего странного в нежелании графа вести подобные разговоры при слугах, с которых станется донести жрецу о ереси. А ведь упоминание одного только Двойного Эдикта — закона, которого никогда не было — гарантировало в наши дни очистительный костёр. И у светлых, и у тёмных.

Если честно, читая старинные книги, я всякий раз только диву давалась, как могло огромное количество людей так легко поверить, что свободы выбирать себе бога-покровителя никогда не существовало. Ведь были те, кто сам приходил в храм и выбирал. Почему они не рассказывали об этом своим детям, а те — своим? Народная память тысячелетиями хранит, передавая из поколения в поколение, присловья, приметы, традиции. Как же из неё удалось начисто стереть такую важную вещь?

— Зачем вообще делить человечество на две половины? — риторически вопросила я, не рассчитывая получить ответ.

Но граф, к моему великому изумлению, всё же ответил:

— Затем, чтобы люди всегда знали, кто их враг. И не пытались искать врага настоящего.

— Чёрного бога? — прошептала я.

— Чёрный бог это миф, Лорейн, — спокойно проговорил граф. — Потому что на самом деле всё просто. Человек, одержимый гордыней, алчностью и жаждой власти, и есть единственный в этом мире Чёрный бог. Нет никакого другого.

Я была готова почти к чему угодно. Но только не к этому. Слишком сложно было поверить, что всё происходящее на свете уже не один век — дело воли и рук человека, что ужас этот обошёлся без вмешательства свыше. Несмотря на то, что уж на жестокость человеческую мне довелось насмотреться.

— Но зачем? — потрясённо выдохнула я, когда вновь обрела дар речи.

— Чтобы ловить рыбку в мутной воде. Чтобы всегда было на кого сваливать вину за все беды.

— Отец верил, что Чёрный бог существует.

— Это логичное предположение учёного-теолога, — кивнул граф. — Если есть два созидающих начала, закономерно считать, что должно быть и начало разрушающее, изначально враждебное.

— Но вы так не думаете.

— Отчего же? Разрушающее начало, точнее, разрушающая сила этого мира — это населяющие его разумные создания.

— Мне странно это слышать, — призналась я. — Возразить мне нечего, но я видела кое-что своими глазами. Теперь я думаю, что могу и ошибаться, но...

— Что же ты видела? — задумчиво поинтересовался граф.

— Алтарь, — тихо сказала я, опустив голову, глядя на свои сцепленные в замок пальцы. — Посланник Сартага коснулся алтаря Матери в храме, и каменная плита рассыпалась песком. Её сила защищала храм веками, а он уничтожил её с такой лёгкостью... Трудно поверить, что человек вообще может обладать такой мощью.

— И ты видела это?

— Так же ясно, как сейчас вижу вас.

Граф молчал. Заставив себя поднять голову, я увидела на его лице выражение глубокой задумчивости. И лёгкую растерянность. Да, люди творят много ужасного, оставаясь до времени безнаказанными, но как уничтожить освящённый алтарь, в котором заключена искра силы самой богини? Не один год я, помимо прочего, искала и ответ на вопрос, как такое возможно. Не нашла.

— Странные вещи творятся на белом свете, — проговорил, наконец, граф. — Странные и страшные.

Я едва не фыркнула. С начала времён такие только и творятся, тоже мне новость. Главное совсем в другом. Может статься, уничтоженный алтарь ничего и не доказывает. Что если таково было желание самой богини — уничтожить святыню, чтобы негодяи не смогли воспользоваться её силой? Пусть такого раньше не случалось, всё однажды происходит впервые. Но если хорошо подумать... может быть, сам по себе Чёрный бог и миф. Но это не делает его менее реальным.

Глава 6

Странно, но сидеть в замке безвылазно мне надоело довольно быстро. Если в городе я откровенно не хотела покидать дом без крайней необходимости, то здесь прямо тянуло куда-нибудь прогуляться. Например, в ближайший городок. Тем более, погода наконец-то установилась по-настоящему весенняя. Марика моё желание всячески поддержала, и сразу после обеда мы отправились в путь.

Ирун оказался городком небольшим, но богатым, потому довольно чистым. Постоялые дворы для проезжающих по Восточному тракту торговых обозов находились за его пределами, на небольшом отдалении. Там же неподалёку была и торговая площадь, но туда мы не пошли. Лавок хватало и в городе.