"Небесные Воины" Борисова - Беларусь

— Потом вырежу деревянную. А то к серебряной так и не привык.

— Да ладно. Замётано. Но чем будут расплачиваться твои дружки? Они совсем нищими ходят, а паненка то денег требует.

Евгений устало осмотрел средневекового сутенёра и брякнул:

— Помоги лучше ещё одно бревно притащить! Тогда и о цене потолкуем. Может быть, что все наши дровосеки скинутся и вообще выкупят её у тебя.

Казак легко присвистнул и с издевкой ответил:

— Ещё чего? Сам провинился, сам и таскай! Злоты за паненку на ночь.

Евгений уже и сам был не рад, что ввязался в такую авантюру, нот тут заметил каким затравленным взглядом смотрит на него эта женщина, так, до боли, похожая на его покойную жену.

— Пойду, покумекаю с друзьями по ненастью! Может быть решим перед боем позабавиться вместе.

И, показывая свою усталость, поплёл в лес посоветоваться с майором Конторовичем. Этот, услышав такую сногсшибательную новость, чуть не покрыл матом всю округу, но под конец обещал подумать.

Евгению с друзьями ещё пару раз пришлось потаскать бревно, пока цена за освобождение паненки окончательно была назначена. Офигевшие от того, как решил дела их предводитель, некоторые похолики не сдержались и купили себе по паре полонянок, чем привлекли внимание всего казацкого лагеря, но СОБРовцу уже было всё равно.

Каждый раз, как только он вступал в обоз казаков, его встречал взгляд этой женщины. Сначала она смотрела со страхом, потом с брезгливостью, потом с непониманием. Когда с сутенёрами всех этих полонянок наконец договорились, глядела снова затравленным зверем.

Десяток казаков проводили всех их до лесной поляны, где договорились заплатить аж два злотых за такой быстро портящийся товар. Конторович и остальные диверсанты, увидев на кого упал взгляд Неменько, аж присвистнули. Утекать с беременной женщиной совсем не входило в их планы. Но выручать тупоголовых друзей стало традицией 'Небесных воинов', потому сразу пригласили казаков к костру и налили им по чарке самогона.

Евгений, тем временем, оттащил свою пленницу в кусты, где никто не мог их видеть и тут же заткнул её рот рукой.

— Слушай, женщина! Я пришёл тебя спасти! Понимаешь? — прошипел ей в ухо. — Никто тебя насильничать не будет! Поняла! Но хоть изобразить свою страсть, ты сумеешь?

Маленький комок, под его телом, послушно закивал головой и раздвинул ноги. Глотая слёзы, женщина попросила:

— Только не делайте мне больно. И моему ребёнку тоже.

Евгений сел и схватился за голову. Похоже, что у паненки был явно выраженный 'Стокгольмский Синдром' и она перестала адекватно реагировать на окружение. Он погладил её по животу, поправил причёску и прокашлялся.

— Я Евгений. А как зовут тебя?

— Дарья Зленчинская из рода Солярских, — после некоторой заминки ответила она. — Вы, не сделаете ничего плохого моему малышу?

Неменко снова схватился за голову.

— 'Так же звали и мою жену! Это что — боги надо мною издеваются?' — еле сдержал тучу танцующих бабочек в груди.

— Я же тебе сказал, ничего плохого с тобой больше не случиться. Отныне все мои друзья будет оберегать тебя, как, — долго нее мог найти подходящего слова, пока его не прорвало. — Как свою сестру, маму, невесту!

— Поняла? — закончил, возвращая на колени её платье.

Женщина послушно закивала головой.

— Поняла! Сделаю всё, пане, что вы попросите! Только, Христа ради, дайте моему ребёнку родиться.

Евгений обнял дорогую и заплакал от горя. Терять самое драгоценное в его жизни, снова найти и снова потерять, было выше его сил.

Когда первые капли скупых мужских слёз упали на лицо пленницы, она тоже разревелась. И, вскоре, два одиноких, несчастных людей начали уговаривать друг друга не плакать и не переживать.

Тем временем, попойка около костра шла своим чередом. Майор Конторович налил из кожаного бурдюка всем казакам по чарке и попросил их к костру.

— Слушай сотник, а кто твой городовой атаман? Мы всё время гадаем и никак не можем его вычислить. Может наконец перестанешь его скрывать? — заинтересовались они.

— Сам подойдёт вечером. Ох и удивитесь узнав его? — майор подмигнул своим людям. — Лучше расскажите, когда атака то будет? Засиделись мы тут уже без настоящего дела.

Казаки присели, выпили по чарке и начали делиться своими мечтами.

— Как только сделаем подкоп и взорвём северную стену. Думаю, что до завтрашнего обеда справимся, уж больно тут почва мягкая. А татары и ногайцы уже с утра начнут изображать приступ перед главными воротами. Благо трупов уже убрали и поле перед ними освободилось. Только, почему литвины их всегда полуоткрытыми держат?

— Хитрость латинянскую какую нибудь придумали! — перекрестились по старо православному даже католики в стане майора Конторовича. — Нехристи они, что и сказать.

— Что и говори! — согласился Семен Беспалый с ним. — Два раза ходили туда, и два вернулись посрамлёнными. А скольких хороших казаков при этом потеряли?

— Царство им небесное! И отпевание в храме! Наверно пуд воска на свечи выйдет? — показал свою осведомлённость в арифметике майор.

— Пуд? — казак начал усиленно считать, переспрашивая у товарищей.

Все слушали и помогали друг другу решать эти внезапную задачу. Даже послали за одним знакомым одного из казаков писарчуком, что бы решить эту головоломку. Под конец все решили, что вместе с средними и большими свечами для людей знаменитых выйдет пуда аж два и один батман. Это означало, что погибло около девятьсот простых казаков, двенадцать куренных атаманов и один полковник. А ещё раненные.

Неутешительные цифры для всего войска Запорожского, выступившего в поход на Литву численностью в двадцать тысяч жадных до наживы воинов. Ведь если в зимней битве на Дрожи-поле с главными силами ляхов и крымчаков погибло приблизительно столько же доблестных воинов, то осада этой маленькой деревянной крепости грозила стать пятном над всеми соединёнными московскими и гетманскими войсками.

Собравшиеся около костра начали подсчитывать, сколько пудов воска уйдёт или ушло на отпевание стрельцов и засмеялись. Московиты уже потеряли тут одну десятую своего войска, а перед ними ещё были главные сражения с силами литовского гетмана Яноша Радзивила.

— Чёртова крепость! Не добрая! Не иначе как защитниками униатские монахи руководят, — молвил Конторович и тут же перекрестился.

— А слышали ли вы, что водяной местного пруда встал на их сторону? И даже убил несколько татар, захотевших набрать воды от туда? — продолжил.

— Да это ногайцы! Они всегда врут, — отшутился один из казаков. — А вот у нас, на Днепре, водяной целые корабли в пучину утаскивает!

— Да не ужели!? — ещё раз перекрестился один из похоликов Конторовича.

— Христом Богом клянусь! — горячо начал утверждать свою правду казак.

Спор вышел нешуточный, но, после третей чарки, все согласились, что этого Борисовского водяного в пруду надо закидать бомбами и расстрелять из пушек. Только тогда приличные христиане смогут подойти к воде и набрать её для кипячения.

За одно вспомнили и другие богу противные дела литвинов, как постоянные убийства стражников ночью, или испорченное варево, из-за которого многие добрые казаки мучаются животом. А об их умении ставить ловушки молва шла уже не шуточная. В дружных спорах переубедили друг друга, что глупые масковиты имеют уже несколько десятков попавших в них и теперь им наверняка придётся отрезать ноги.

Вечерело. Пьянка подходила к концу, страшилки рассказывались одна другой ужаснее, наводя на мысль, что добрым казакам надо держаться от этой крепости подальше, перекинув все тяготы её штурма на плечи московитов и татар. Тут из главного лагеря прибежал посыльный и принёс весть, что там сам Ян Черкасский со свитой объявился и всех на кичку требует.

Казаки сразу собрались к своим, жалея, что такой хороший вечер с новыми друзьями испорчен, когда Семен Беспалый вспомнил о щляхтичке.

— Девку, то, — прокашлялся. — Вернуть надо, пока ничего не случилось.

Майор брезгливо посмотрел на сутенёра:

— Вообще то мы хлопнули ладонями на целую ночь, до первых петухов. А договор дороже денег!

Казак потрепался, потрепался и решил.

— Трясило, — обратился к своему напарнику. — Ступай с остальными в табор и скажи другим, что вернусь позже! А я с Чубенко ещё тут побуду. Всё равно в бой пойдём только утром.

Он сел на пенёк и приготовился ждать.

— Вот это, по нашенски! — рассмеялся, после того, когда все чужие отпустили поляну, майор. — Сейчас выпьем ещё по чарке и позовём этого елеара, бабы шляхетской захотевшего.

— Елеара? Так он, что — поляк?— забеспокоился казак.

— Поляк? — удивился во всю майор. — Да ты бредишь! Наш Женя — русский из под Могилёва.

Зашёл со спины, по дружеский хлопнул обоим по плечах, подождал пока они закинуть в рот чарку водки и, привычным движением рук сломал одному из них шейные позвонки.

— Всё время на мелочах попадаюсь! — проворчал, оставшись недовольным своей работой и посматривая, как пахолики скрутили незадачливого сутенёра и засунули ему кляп в рот.

— Собираем манатки и уходим от сюда! Неменко и других, с их бабами, в..бу потом, когда всё успокоится. Захотелось же придуркам в благородство поиграть!

Забросив на плечи труп и слишком много знающего 'языка', пахолики исчезли в лесу. Алексей Конторович, сверил с вновь надетыми на руку часами время, натянул проволоки среди деревьев и посмотрел на потухающий костёр.

— Как времени не хватает? Когда так много вокруг мишеней! — порадовался.

Майору, уже давно стало скучно от своего технического превосходства над Московскими воинами и он начал придумывать планы один коварнее другого. И опаснее. Как адреналиновый наркоман, он теперь не мог спокойно уснуть, не подкинув очередной гадости своим врагам.

Алексей уже уходил с поляны, когда туда вбежали пара казаков.

— Атаман Золоторенко свою бабу назад требует! — выдохнули они. — Скоро сам сюда заявиться.

Казаки осмотрели покинуты лагер дровосеков, призадумались и переспросили:

— А где Беспалы с Чубенко? Они что, в очередной раз решили на халяву напиться? Конторович прикинул сколько времени осталось до взрывов и спросил:

— Неужели сам атаман? Ему, что, — делать больше нечего, как за беременной бабой гоняться?

— Грозный он, и злой? Наверно что то не доброе случилось, — казаки прислушались. — Всё, нам бежать надо, сейчас вся его свита сюда заявится. И ты, холоп, проваливай, пока под его горячую руку не попал.

Два ножа просвистели в сумерках вечернего леса и нашли свои цели. Майор прокуковал тетеревом знак сбора, освободил одну проволоку и приготовился ждать.

Вскоре на поляну вернулись его пахолики и сержанты Евгений с Олегом.

— Из — за чего задержка? — спросили.

— Гостя дорогого ждём. Самого хахаля твоей новой пассии, Неменко! — угрюмо ответил. — А по нему у нас особое повеление. От всего белорусского народа.

СОБРовцы только переглянулись и сразу начали указывать своим похоликам, где надо спрятаться. Скоро полянка опустела и на ней остался один майор, вытирающий от крови свой метательные ножи.

Через некоторое время послышался конское ржание и к костру вышли богато одетые казаки.

— Ей, холоп, ты чей будешь? — обратился к майору один из них, размахивая дорогим клинком.

— Генерала Чернецкого, а что? И кто из вас атаман Золоторенко?

Вышедшие на поляну казаки аж опешили от такой наглости. Но не найдя поблизости никого, на котором могли вылить свою злость, всё же переспросили угрюмого литвина.

— Ты, раб, говори, говори, но не заговаривайся! А то мы скоро тебя на куски порежем!

К майору подошёл статный казак, за которым вели прекрасного скакуна.

— Где Дарья Зленчинская, холоп? Отвечай, пока не начали с тебя кожу срезать!

Алексей усмехнулся.

-У вас есть право молчать, есть право на адвоката, и ещё много прав! Но вы, арестованы.

— Що? — глупо вылупил глаза казацкий атаман, не замечая, как за его спиной начали один за другим падать сопровождающие.

Алексей одним ударом вырубил Золоторенко и с разворота воткнул ножи в тела его охранников.

— Измена, — эхом послышалось в лесу.

Майор всунул кляп в рот опешившему атаману в рот и скомандовал.

— Неменко, из — за твоей прихоти мы попали в такую заварушку! Кровь износу, но задержи преследователей хотя бы на пол часа. Встретимся в условленном месте.

Алексей Конторович очистил ножи и лицо от крови, оставил сержанта с его людьми защищать тылы и ушёл в лес. Там сразу надел очки ночного видения и медленно повёл всех к пруду.

— Где то тут должна быть застава ногайцев? — прикинул, взглядом пробегая окрестности пруда. — А вот и они!

Десяток кочевников усиленно высматривал поверхность воды в надежде увидеть свою лодку со стражниками. Алексей дал условный сигнал снайперу на вышке крепости и посмотрел, как они начали валиться на землю друг за другом.

— Снова Кристинка балуется, — решил. — Ах, Владислав Леонидович, испортишь ты девку.

Майор, сам имевший дочку одногодку, жалел сироту и понимал её, но никак не мог свыкнуться с мыслью, что она стала снайпером. А её жажда убивать буквально страшила взрослого мужчину.

— Не дай бог, с моей дочерью такое случится! — горько усмехнулся. — Мама не переживёт такого позора.

Оставшиеся в живых ногайцы решили уползти с поляны их смерти, но тут же натолкнулись на литвинов и были зарезаны, как бараны на скотобойне. Быстро, — и не издав ни звука.

Алексей подошёл к берегу и взмахнул платком три раза, показывая, что с ним находится важные пленники. Вскоре, из прибрежных кустов показался нос лодки.

— Алексей, это я, Сергей!

— Да узнал уже.

Двое боевых друзей обнялись и похлопали друг друга по спине.

— Только плавать сюда тебе придётся не два раза, а три. Этот мудак Неменко здесь свою бабу нашёл. Просит её в крепость отвести.

— Баба, это знакомо! А что это за уроды? — переспросил капитан Дубненский смотря на пленников.

— Не поверишь, но это сам Золоторенко и один из его сотников. Вроде завтра подкоп под северную стену сделать собрались. Выясните всё досконально.

Сергей аж присвистнул от неожиданности.

— Да ну, млят! Сам Золоторенко? Давно его ждём!

Обоих пленников и остальную добычу закинули в лодку и оттолкнули от берега.

— Слушай, майор, а может ты в следующий раз московского царя захомутишь? А то эта война уже начала надоедать, — зло усмехнулся капитан.

— Как только он здесь появиться, так сразу, — отшутился Алексей.

Прошло около четверти часа, пока лодка не вернулась назад. За это время диверсанты сумели заменить свои запасы пороха и пуль, батарейки для очков ночного видения и обменяться новостями. Похолики даже успели привязать камни к ногам павших ногайцев и сбросить трупов в самое глубокое место пруда. Тут из леса послышались звуки взрывов и выстрелов и майор решил вернуться.

— Всё, капитан, надо спасать задницу Неменко! Присмотри, за его бабой. Всё же теперь она одна из нас.

Испуганная беременная женщина смотрела как в лесу исчезают серые тени. Она всё не могла поверить, что этот ад на яву кончается. Высокий, такой близкий её душе, незнакомец сегодня выкупил её из неволи, обещал защитить и охранять со всех сил, а потом взял да пропал. За то она видела, как его друзья забросили в свою лодку связанного виновника её стыда и поняла, что слухи, уже давно ходившие среди пленниц в лагере о том, что бог прислал на помощь Литве своих архангелов, были правдой.