Монах. Путь к цели.

Шанди раскрыла крылья и начала ими махать, пытаясь поднять себя в воздух. Стол стоял крепко, не делая никаких попыток взлететь, и Андрей успокоился — всё шло отлично. Шанди работала вентилятором, перемалывая воздух крыльями, а он уселся на кровать, наблюдая за её тренировкой. Минут через пятнадцать драконница выдохлась, и тяжело дыша пробормотала:

— Никогда не думала, что полёты такая тяжёлая штука! У меня сейчас сердце выпрыгнет из груди!

— Это только начало. Потом легче будет. Вот так надо каждый день, каждый день — по многу раз. Сумеешь себя заставить — будешь летать. Для организма ты сейчас летала — значит у тебя наращивались мышцы, значит развивались все органы, и сердце в том числе. Скоро ты с этим столом в лапах летать будешь! Главное — у тебя крылья сейчас работают чётко, точно, всё раскрывается хорошо. Я поглядел — у тебя уже чешуйки новые начали вылезать — скоро покроешься новой чешуёй, блестящей, красивой. Давай, давай, детка, ещё разок, ну?

И Шанди послушно заработала крыльями.

Андрей лежал на кровати и смотрел, как драконница усиленно машет крыльями, и думал — останется ли она с ним, когда научится летать? Зачем ей одинокий человек, непонятно зачем оказавшийся в этом мире? Пока он был ей нужен — лечение, питание. А потом? Потом, когда она станет нормальной, половозрелой особью? Улетит, скорее всего. Но это нормально. Все дети улетают, отрастив свои крылья. Их не удержать подле себя. Их зовёт небо...

Ему стало слегка грустно — привык уже в чертовке. Но он многое был готов отдать за то, чтобы Шанди стала нормальным, здоровым драконом.

— Молодец. Хорошо получается. Вот так, день за днём — через месяц — мышцы окрепнут настолько, что ты сможешь летать. Обещаю. А на сегодня хватит, наверное — и так всё будет болеть.

— Я не чувствую спины — созналась Шанди — мышцы онемели, как ватные. Уже не могу поднять крылья. Никогда так не уставала!

— Знаешь, как давай сделаем — я не буду запирать дверь, так что когда ты можешь, будешь приходить сюда тренироваться. И спать будешь тут — и тебе удобнее, и нам мешать не будешь. А каждую свободную минуту тренируйся. Ты умненькая, и сама понимаешь, насколько это тебе надо. Ведь понимаешь же?

— Понимаю — согласилась драконница — буду тренироваться. Знаешь, а я сейчас первый раз поверила на сто процентов, что полечу! Раньше как-то не очень верила, хотела, но не верила. А теперь верю. Почему? Сама не знаю. Наверное — потому, что это не колдовство, а труд, тренировка, и это зависит от меня. А раз зависит от меня, я всё сделаю, чтобы это получилось. Спасибо тебе.

— Умничка. Иди ко мне! — Адрей прижал к себе драконницу, она прижалась к его груди головой, потом отстранилась и медленно, неуклюже полезло на плечо. По ней было видно, что Шанди и вправду так устала, что еле двигается.

— Может поваляешься здесь? Или пойдёшь покушаешь? — предложил Андрей

— Поесть надо. Потом отдохну. Сегодня пока что заниматься тренировками не буду. Как я поняла — сегодня ты намерен устроить большое веселье, с плясками и игрищами. Так что мне нужно быть в форме. Без меня тебе будет труднее. Что я буду делать, если тебя голову оторвут? Придётся уничтожать этот город — а мои соплеменники этого не поймут — Шанди хмыкнула и прижалась к Андрею.

— Ну что же, пойдём, уничтожительница — он ласково похлопал драконицу по спине, она ойкнула, и попросила его быть поосторожнее — спина болит, как будто по ней били палками. Андрей задумался, потом хлопнул себя ладонью по лбу:

— Ну-ка, ну-ка, сядь-ка на стол! Сейчас кое-что попробуем.

Он усадил Шанди на столешницу, оставленную раздвинутой, посмотрел на её ауру внимательно и увидел красные сполохи.

— Вот я болван — пробормотал он вслух — ну и осёл же я! Похоже, что мы сможем тебя натренировать гораздо быстрее! Сиди-ка...

Андрей коснулся ауры драконницы рукой, и стал убирать её боль. Сполохи бледнели, бледнели, и исчезли совсем. Он сосредоточился на том, чтобы увеличить регенерацию тех мест, где у Шани были больные места, и скоро её аура засветилась ровным изумрудно-голубым светом, как и всегда. Она встрепенулась, расправила крылья и помахала ими в воздухе:

— Не болят! Они не болят! Аааааа! Не болят! Я могу ещё потренироваться!

— Давай. Без проблем. Теперь мы тебя быстро подымем в небо, уверен!

Шанди уцепилась за стол и снова истово замахала крыльями, поднимая ураганный ветер. Колыхались занавески, приподнималось покрывало, а Андрей сидел счастливый, будто выиграл миллион долларов в лотерею — получилось!

Он был ужасно рад за свою упрямую подружку. И сердит на себя, что не разглядел короткий путь к цели. Ведь всего-то надо было активировать регенерацию порванных от нагрузки волокон мышц, чтобы организм понял это как команду к наращиванию мышечной массы и начал срочно её восстанавливать в том объёме, который должен был быть изначально выращен, если бы драконница развивалась как положено. Теперь они и вправду могли её поднять на крыло за считанные дни. Хммм...скорее не поднять на крыло, а восстановить форму, нужную для поднятия на крыло, а уж сможет ли она преодолеть психологический барьер — это уже зависело только от неё.

Через два часа, полностью выдохнувшаяся, но ужасно довольная Шанди была отрована от столешницы и насильно посажена на плечо:

— Хватит. Твой организм больше не выдержит. Ты понимаешь, что он уже истратил все запасы ткани, чтобы набрать объём мышц? Чувствуешь, как тебе хочется есть? Мы сегодня уже семь попыток делали.

— Да — призналась подружка честно говоря, я бы сейчас просто быка съела! Аж трясётся всё от голода.

— Вот так. Теперь тебе пару дней отъедаться придётся. Будешь есть, есть, есть, пока не наберёшь массу. Потом продолжим. Думаю, что дня через три ты будешь полностью готова. У тебя уже левая сторона спины стала толстой, мускулистой, ты набрала мышцы. Эта сторона уже почти сравнялась с правой. Заметила, что тебя уже не тянет влево, и что левое крыло не так устаёт?

— Ага, заметила! — счастливо рассмеялась Шанди — я буду летать! Я буду летать! Я БУДУ летать! Аааааа!

— Всё, всё, тихо, оглушила — довольно рассмеялся Андрей — кстати, а ты можешь говорить просто по-человечески? Не мыслеречью, а глоткой?

— А зачем? Мне и так хорошо. Я ваши слова понимаю, а с кем мне кроме тебя и Фёдора говорить?

— Ну так, к примеру — идёт мужик какой-нибудь, а ты ему по человечески: 'Стоять! Бояться!' Он и обделался от страху. Забавно?

— Забавно — хмыкнула Шанди — надо потренироваться в вашей речи. Так-то мы можем говорить обычной речью, но не любим. Вообще-то это считается ниже достоинства дракона, говорить по-человечески. Ну как если бы вы учили речь собак и тявкали с ними. Или блеяли с баранами. Но то, что ты сказал — интересно. Я подумаю.

— Подумай — усмехнулся Андрей. Вообще-то он хотел научить Шанди человеческой речи не для того чтобы пугать случайных прохожих, это и ежу понятно. Ему хотелось иногда говорить с ней на обычном языке, и плюс ко всему, и основное — чтобы она могла разговаривать с обычными людьми, которым не доступна мыслеречь. Мало ли что с ним случится...хоть его и трудно убить, но он тоже не вечен. Пара стрел в голову...отрубленная голова...и нет оборотня. Голова — вот его больное место, его ахиллесова пята. Как, кстати, и у большинства людей — усмехнулся он — голова — больное место. Если бы люди могли как следует продумывать свои действия, могли как следует планировать их — сколько можно было бы избежать неприятностей и бед...

День медленно, но верно подходил к концу. Они с Шанди крепко подзаправились, потом Андрей попросил у Олры бумаги, чернил, и что-то сосредоточенно выводил на листках, нарезанных на четвертинки. На её вопрос — что он делает? — Андрей отмалчивался, или шутил, что пишет ей любовные послания. Потом будет зачитывать — под настроение. Раздосадованная Олра ушла на кухню, где напала на несчастную Журасу и выместила на ней раздражение, отчитав за плохо вымытый котёл и бросив в неё половником, отчего та с визгом убежала. Потом Олра пошла в мойню, забрав с собой Дирту — та умудрилась перемазаться свекольным соусом, свалившись в котёл, откуда пыталась вымазать остатки кусочком хлеба — она так и не могла видеть пропадающую еду и старалась потребить её как можно больше, чтобы не пропала. Как не билась Олра и остальные женщины вокруг неё, доказывая, что еды хватит, и что она получит всё, что захочет — и пирожки, и мясо, и бульон с лепёшками — та только виновато хлопала синими глазами, и всё равно делала своё. Барьер. Психологический барьер. Еды мало — надо беречь.

Когда стало темнеть, в трактир набился народ — на улице было холодно, осенний ветер завывал меж домов, разгоняясь в тесных улицах как в аэродинамической трубе. В трактире горел камин, потрескивали дрова, и посетители наслаждались теплом, горячими пирогами с бульоном, горячим вином и холодным пивом. Никат, как всегда был на страже — поле обеда он сходил домой, навестил свою семью, жену, и теперь был благодушен и спокоен, как танк, стоящий на постаменте памятнику танкистам.

Андрей потихоньку поднялся, собираясь выйти из зала, Никат заметил это и сделал ему знак — подожди. Подошёл, посмотрел в глаза и тихо шепнул:

— Удачи. Вернитесь живыми.

Андрей усмехнулся — Никат не добавил — здоровыми. Тот знал, что предстоит сделать и был уверен, что это не то что не просто, это самоубийственно. Но что делать?

Он кивнул головой вышибале и вышел из зала. Олра была у себя в комнате, она сидела на кровати и молчала, глядя в пространство. Когда Андрей вошёл, она подняла глаза и сказала:

— А может уедем? Давай, уедем, а? Бросим всё — деньги у меня есть, пристроимся где-нибудь, и начнём жизнь с начала? Я беременна от тебя, мы будем жить, семьёй, и никто не будет знать кто мы. Я не хочу, чтобы тебя убили! Я готова бросить всё, и уехать. Поехали?

— А Фёдор? Алёна с Настей? А Дирта? А те люди, которые на тебя работают, имеют кусок хлеба и крышу над головой? С ними как? Нет, милая моя. Один умный человек сказал: 'Мы в ответе за тех, кого приручили'. И вообще — чего ты меня раньше времени хоронишь? Поверь — всё будет нормально. Я и не из таких передряг выходил целым и невредимым. Какой-то придурок-бандит — тьфу одно! Размажем, как соплю по мостовой!

— Размажем! — вдруг граммофонным голосом сказала Шанди, и Олра вздрогнула:

— Она умеет говорить! У тебя говорящая кошка! Вот это да!

— У неё много талантов — усмехнулся Андрей — но вот длинный язык, распускаемый не вовремя — не входит в её достоинства. Ага. Ну всё, всё мне пора.

— Дай я тебя поцелую — Олратут же забыла о говорящей кошке, порывисто вскочила и обняла мужчину за шею, впившись в губы горячим, крепким поцелуем — вернись живым, пожалуйста! Я тебя буду ждать.

— Ну как я могу не вернуться, если ты меня ждёшь? — усмехнулся Андрей — вернусь, конечно.

Они с Шанди прошли в комнату, которую выделили для ней, потушили светильник, и Андрей осмотрелся: окно выходился во внутренний двор, а под ним была крыша мучного склада, покрытая черепицей.

Андрей осторожно открыл петли окна, и протиснулся сквозь узкий проём. Опустил ноги на черепицу — попробовал — крыша держит. Прошёл к её краю, внимательно оглядываясь по сторонам — нет, во дворе никого не было. Он не стал выходить через центральный вход потому, что видел ещё раньше, что там, за углом, стояли соглядатаи Абдула. Пусть думают, что он так и сидит в трактире. Ему не надо было, чтобы все знали, будто он из трактира выходил. Никто не сможет связать его с будущими событиями. Ну — почти никто.

Андрей спустился с крыши, отметив для себя, что черепица в углу и вправду была повреждена, и её надо менять — не зря угол протекал. И решил потом сказать это Олре, усмехнувшись — какие мысли лезут в голову накануне акции. Совсем одомашнился.

Прыжок с забора, и вот он уже между домами, на тёмной улице, не освещаемой фонарями. До нужного места нужно было идти часа полтора — логово Абдула находилось на противоположном конце города, возле городского рынка. Но это — идти, а он идти не собирался.

Раздевшись, Андрей сложил одежду в приготовленную заранее сумку, спрятал под дерево и прикопал её осенней листвой, оставив снаружи лишь пояс из-под денег. В него он напихал листки бумаги, исписанные заранее.

Перекинувшись в Зверя, минут десять, урча, как трактор, раздражённо прилаживал на поясницу этот пояс, не смог, и повесил на шею. Шанди вспрыгнула на спину, как заправская наездница, и странная парочка понеслась сквозь ночь, распугивая заливавшихся лаем бродячих собак и шипящих, как спущенная шина, кошек.

Глава 5

Зверь мчался по улицам, автоматически сканируя всё, что происходило вокруг. Он видел мир не так, как люди. Если в человеческом теле Андрей и тоже мог рассмотреть ауры и довольно чётко видел в темноте, то Зверь видел всё, как днём. Ауры же сияли, горели пламенем, их оттенки были преувеличены, как будто он разглядывал их под микроскопом. Зверь осознавал всё это, но его восприятие происходящего тоже отличалось от человеческого. Всё абстрактное, всё отвлечённое от сиюминутной проблемы задвинуто в дальние кладовые памяти, как бы затуманено, но то, что находилось на переднем плане, он осознавал чётко и осмысленно. Зверь мчался убивать.

Всё, что касалось убийства, было просто и понятно. Весь ум этого существа, не глупый или умный — ДРУГОЙ — был направлен на то, чтобы прийти в определённую точку, совершить то, что он умел лучше все, и уйти незамеченным. Всё, что нужно было сделать, Андрей заложил в себя заранее, как программу, как руководство к действию, и чётко следовал этому плану.

Нужное здание показалось через минут двадцать — оно точно походило на описание, данное ему Зирком.

Большое, трёэтажное здание возле городского рынка. В это время Абдул всегда находился там — за редким исключением. Здешний народ не любил шастать по ночам, кроме работников ножа и топора, но Абдул уж точно давным-давно вышел из категории уличных грабителей. Впрочем — он и не был таким. Его карьера начиналась с наёмного убийцы, высокооплачиваемого, умного, который двигался по 'служебной лестнице' семимильными шагами, поступая, как султан Бейбарс на Земле — после каждого переворота, захвата власти, он уничтожал тех, кто помог ему подняться. Постепенно, но всех до одного. Зачем нужны конкуренты и предатели? Сегодня они предали своего хозяина, а завтра предадут и его. А кроме того — зачем держать радом слишком умного человека, способного подсидеть? Это было и силой, и слабостью Абдула — с одной стороны некому было узурпировать его власть, а с другой — он слишком надеялся на самого себя и некому было в нужный момент подсказать, дать нужный совет. Впрочем, он давно уже считал, что в советах не нуждается, и сам знает лучше других — как ему жить, и что делать.

Охрану своего особняка распределял сам — так, как умел, так, как считал нужным. Вся оборона была рассчитана на человека — умного, умелого, убийцы высшей квалификации — такого как Халид, или Андрей. Подходы к зданию окружали стрелки с арбалетами, вокруг здания, на подходе к нему, начиная с расстояния пятисот метров, стояли открытые и скрытые наряды бойцов, строго-настрого предупреждённые о том, что этой ночью возможна попытка нападения на хозяина.