Ленивый засранец

По мере приближения к лагерю пытался загодя выследить что-нибудь подозрительное в поведение эйнов, но жизнь племени ничем не отличалось от той, которая открылась мне при первом посещении. Я, конечно, не знаток их укладов, но ничего похожего на панику или тревогу в упор не заметил, и внезапное появление пары всадников тоже никого не удивило. Седой старик, сидящий неподалеку от приглянувшейся ладьи, как ни в чем не бывало улыбнулся и похвалил мою лошадь. Красивая, сказал, достойная табуна шамана.

— Меняться будешь? — дернула за язык невесть откуда вылезшая купеческая жилка, хотя прежде никакой тяги к коммерции и близко не испытывал. — Бери обеих.

Лира шикнула, я поднял палец — мол, все под контролем, не волнуйся.

Расчет оказался верным — дед перестал изображать добродушного истукана, а в едва приоткрытых щелочках век вспыхнул алчный блеск:

— А взамен?

Я ткнул пальцем на бросившую якорь посудину:

— Лодку.

— Э, не. — Эйн хитро ухмыльнулся, сморщившись как курага. — Старый я уже верхом рассекать. А рыбка моя и кормит, и поит, да и стоит дороже двух кобыл. Пусть и таких славных.

— А золото есть? — не отлипал я, в надежде махнуть бесполезных скакунов хоть на сколь-нибудь ценное барахлишко, дабы не клянчить по подворотням медяки для последующего копирования. Которое, к слову, могло и не сработать — я и изначальный дар не очень-то освоил, а уж как работал вернувшийся вообще не понимал. — Или меха?

— Быстрее, — процедила попутчица, с опаской зыркая по сторонам.

— Только янтарь, — крякнул дед. — Пуд — и по рукам!

Школьные знания выветриться не успели, и я помнил, что пуд — это целых шестнадцать килограммов. Знать бы еще, за сколько можно сбагрить в городе такую кучу окаменелой смолы.

— Накинь сверху вяленого мяса и попить чего-нибудь.

Старик кивнул и шустро юркнул за порог.

— Смотри. — Лира хлопнула по плечу и указала на реку.

Я обернулся и вздрогнул как от удара тока — к стойбищу подходила та самая ладья, на которой мы отправились к Дверям Духов. Ушкуйники что-то кричали и размахивали руками, к берегу тут же начал стекаться народ от мала до велика. Над рекой прокатился гомон множества голосов и лай встревоженных собак.

— Идем, — Лира шикнула и потянула за рукав. — Живо.

— А пуд янтаря?

— Совсем спятил?! На нас сейчас псов спустят!

— Да подожди ты! — я рывком освободил руку. — Они даже не причалили.

— О, Тенеда... — Девушка шумно выдохнула и провела ладонью по лицу.

Старик задерживался, а толпа росла и шумела все громче. Но ведь целый мешок... шестнадцать кило... Мне же надо на что-то жить в незнакомом городе? Подумаешь, постоим минутку — пираты вон только-только на землю спрыгнули.

— Дед, ты заснул? — не выдержала Линн.

— Иду-иду! — приглушенно донеслось из шатра. — Сейчас!

Перевел взгляд на попутчицу, та скрестила руки на груди и самодовольно усмехнулась — мол, говорила же! Каким ты был, таким ты и остался — дурак земной, кобель скупой.

— К черту, — меня самого начало потряхивать от пробуждающейся паники, а инстинкт самосохранения так и жалил в пятую точку — беги, беги, беги! — В лодку!

Устроился на кормовой банке и схватил руль, попутчица одним взмахом обрубила концы и села напротив, поглядывая на стойбище. Люди бегали среди яранг как на пожаре, многие седлали коней и вскидывали над головами дротики. И тут как назло из жилища вышел старик с мешком на плече. Увидев, что рыбку нагло угоняют прямо из-под носа, завопил не своим голосом и замахал свободной рукой.

Эйны тут же бросились в нашу сторону.

— Отчаливай! — рявкнула девушка.

— Пытаюсь!

Я напрягал колдовскую мощь изо всех сил, роняя пот и хрустя скрюченными пальцами, но ладья отошла от берега на жалкие пару метров, и то неясно, от моих потуг или просто течением отнесло. Из огня да в полымя, чтоб их всех. Никогда прежде я не был так близко от гибели: ни в логове Колбана, ни в сторожке с марзальцами, ни под золотым тесаком шаманки. Холодные щупальца страха обвили сердце и потянулись к черепу, мешая собраться с мыслями, я никак не мог вообразить летящую по волнам лодку — все мерещились сцены расправы, одна жутче и кровавее другой.

— Леня! — рявкнула подруга, кинувшись мне на шею и сбив с банки.

Над головой в ту же секунду просвистели дротики: два нырнули в воду, третий с деревянным дребезжанием вонзился в борт.

— Полный вперед! — не своим голосом возопил я, чувствуя на груди и плечах цепкие коготки надвигающейся погибели.

Хвала всем богам, корыто послушалось, но пошло слишком медленно — пешком догонишь. Прижатое к доскам ухо уловило нарастающий стук копыт, доносящийся сквозь землю и воду — всадники приближались, а нас еще не разделил и бросок укороченного копья. Еще немного — буквально десять-двадцать секунд — и качающаяся на волнах лодчонка превратится в утыканного дротиками ежа, а беглецов-неудачников пригвоздит к днищу. И хорошо еще, если сразу попадут в голову и не придется наслаждаться непередаваемыми ощущениями от пронзаемых зазубренными наконечниками рук и ног.

— Давай, давай, давай... — как мантру повторял я, дергаясь всем телом в тщетной попытке разогнать корыто. — Пошла, родимая. Не для того столько вытерпел, чтобы сдохнуть как последний фуфел. Гони, кому говорят!

Подкравшаяся смерть в кои-то веки растормошила сонный обленившийся дар, и гребаная посудина вылетела на середину русла быстрее катера о двух моторах. Всадники натянули поводья, вздымая гальку из-пол копыт, авангард по брюха вошел в студеную воду, а самые отчаянные бросили вслед дротики, но ни один из снарядов не долетел до ускользающей цели.

Не успел я порадоваться успеху, как Лира тихо произнесла:

— Погоня.

* * *

За нами устремился чуть ли не весь речной флот, но пару километров спустя большая часть отстала — баржи и плоскодонки такие себе гонщики. Другое дело — пара длинных узких тримаранов с перекинутыми на поплавки дощатыми помостами и оплетенными нитями такелажа мачтами. Косые паруса несли и без того юркие кораблики во весь опор, но ушкуйники вдобавок оседлали "бананы" и гребли так, словно не гнались за парой беглецов, а сами улепетывали от морского черта. Те же, кому не пришлось ни грести, ни управляться с парусами, пауками облепили растяжки канатов, зычным уханьем и посвистами подгоняя товарищей.

— Быстрее! — рявкнула девушка.

— Пытаюсь! — огрызнулся я, фыркая и тяжело дыша. — Думаешь, это легко?

— Надо было сразу плыть! Жадный дурак!

Ничего не ответил, с холодным спокойствием проглотив оскорбление. Во-первых, сейчас не до споров — и так дышал как загнанный пес. Во-вторых, смысл препираться, если Лира права? Не позарься я на дедово сокровище, не пришлось бы скрежетать зубами, напрягая каждую толику волшебного дара. Но, несмотря на все старания, расстояние сокращалось с каждой минутой — как оказалось, умелые мореходы в разы быстрее неумелого колдуна.

Вперед вырвался корабль с парусом в красно-белую косую полоску, ватага абордажников уже сгрудилась на носу, рыча и размахивая гарпунами и кошками. Эйнов словно охватила фанатичная ярость, они ревели как медведи, плевались пеной и на таком допинге смогли бы грести сутки напролет, в то время как я неуклонно замедлялся. И тут мелькнула постыдная, но вполне рациональная мысль — уж лучше утопиться, чем угодить в лапы к разъяренным дикарям, будучи повинным в смерти святая святых всего племени.

— Держи руль!

Попутчица без разговоров плюхнулась рядом и вцепилась в рычаг, я же повернулся к преследователям и представил объятые пламенем паруса. Но вместо пожара тут да там на полотнище зачернели проплешины, которые не сумел раздуть даже могучий северный ветер.

Ладно, начало положено. Зажмурился, вскинул руки и в мельчайших подробностях вообразил бушующий огонь, опадающий на преследователей клочьями полыхающей парусины. И тут на смену послушному прежде чародейству пришла тупая боль в затылке, к горлу подступила тошнота, а из носа и ушей потекла густая почти черная кровь.

— Леня!

Меня затрясло, я упал на колени, но ладони не опустил. Превозмогая ломоту в суставах, которые невидимая сила выворачивала наизнанку, отринул все посторонние мысли и сосредоточился на единственном четком образе. С запредельным, нечеловеческим усилием балансируя на грани яви и обморока, направил все свое сознание на воплощение крохотной, но адски жаркой искорки, от которой зажгутся костры. Наверное, пещерные люди так не мечтали о них, как я в тот миг.

— Леонид!

Окрик девушки исказился, словно пленку зажевало, все вокруг замерло, оцепенело, и в мутной серо-синей дали расцвело рыжее зарево, а боевые кличи ушкуйников сменились плесками — перепуганные воины сигали в воду и гребли к берегу, оставляя позади пожираемый пламенем тримаран.

Я выкроил немного времени, но второй корабль уже огибал трещащий оседающий остов, приподняв левый поплавок из воды, а наша посудина осталась без магической подпитки и быстро теряла ход. Толком не отдышавшись, залез на банку и вцепился в правило. Сердце кольнула раскаленная игла, я блеванул кровью на шубу.

— Боги! — Лира подскочила ко мне, тараща глаза. — Отдохни, а то помрешь!

Да, скорее всего мне конец. Звуки исчезли, тело перестало слушаться, а от дикого головокружения шатало как в пятибалльный шторм, хотя Саммерен как и века назад никуда не спешила и не волновалась, в отличие от роняющего темные капли паренька. И варианта оставалось всего два: либо сдохнуть сейчас от непосильной натуги, либо чуть позже и наверняка в куда более страшных мучениях. Поэтому полный вперед, не взирая ни на что.

— Леня... — Бледное личико Лиры зависло в пальце от моего.

— Тсс... Все в порядке, — я криво улыбнулся. — Ну, почти. Протри глаза, не вижу ни хрена.

Зашуршал мешок, с треском лопнула какая-то тряпка. Лейтенант свесила руку за борт и осторожно стерла кровь с пышущих жаром лба и век. Холодная вода пришлась как нельзя кстати — срывающийся на холостые обороты мотор малость угомонился, жгучая игла прекратила пульсировать в затылке, но я все равно чувствовал себя как после зверского избиения батогами.

— Они далеко? — от малейших движений накатывала тошнота, а желудок саднило от желчной пустоты.

— Да, — попутчица подняла голову и вздохнула. — Пока...

Ключевое слово — пока. Как известно, от "пока далеко" до "мля, они лезут на борт" — один шаг.

— Есть попить?

— Сейчас.

Снова зашуршало, и стянутых пленкой губ коснулась горловина бурдюка. Думал, вода или (что лучше) вино, однако к удивлению из мешочка пахнуло чем-то кисломолочным — кефир, что ли? Хотя откуда у эйнов кефир? Скорее всего, кумыс — лошадей-то целые табуны. Никогда не пробовал кумыс, а тут взял и вылакал все до капли, и в гудящей как тромбон башке немного прояснилось.

— Слушай внимательно, — просипел, не сводя мутного взгляда с подруги. — Сейчас подойду к берегу, ты спрыгнешь и бегом от реки, поняла? Сам же постараюсь увести их подальше, прежде чем... ну... — эх, а говорить о собственной смерти не так-то и просто, аж голос дрогнул.

Лира насупилась и уставилась в темнеющую даль.

— Мы так не договаривались. Обещал довезти до Ангвара — вот и вези.

Я вздохнул и тоном умирающего от ран солдата произнес, неотрывно глядя на низкие окутанные зеленым свечением звезды:

— Прости, опять облажался. Теперь уж точно в последний раз.

— Не ной. — Она явно хотела разозлить меня и таким образом подбодрить, но у самой голос сорвался на хрип.

— Просто говорю как есть. Не знаю, сколько еще протяну. Может, вон до того поворота, и то если очень повезет. Мне все равно крышка, а тебе погибать незачем.

— Плыви, — Линн потерла рукавом нос. — И меньше болтай.

Через пару минут я окончательно выдохся, и лодка легла в дрейф. Преследователи, почуяв близящуюся расправу, завопили пуще прежнего, однако загнанная добыча хоть и лишилась ног, но все еще могла кусаться. Лира помогла мне перебраться на нос, а сама встала на корме, в победной позе водрузив правую ногу на борт и блеснув клинком в опущенной руке. Ветер колыхнул полы плаща, растрепал обрезанные волосы, и пусть воительница стояла спиной, я во всей красе воображал ее хищное лицо и хмурый взгляд исподлобья, не сулящий врагам ничего, кроме быстрой смерти.

Я насчитал девятерых ушкуйников на приближающемся тримаране: трое занимались рулем и парусами — эти включатся в бой самыми последними. Вторая тройка стояла на ближайшем к нам поплавке, балансируя без рук как на сноуборде, и размахивала дротиками и короткими мечами — незаменимым оружием для абордажных схваток. Последнее трио крепило концы веревок к перекладинам и раскручивала крючья — эти займутся "стыковкой" кораблей, как только те сойдутся на достаточное расстояние.

Я смотрел на все это и не понимал, на что надеется попутчица, стоя одна напротив шайки головорезов. Как собирается отбиваться от трех брошенных разом копий или "кошек"? И даже если каким-то чудом сумеет уклониться от дальних атак, на что надеется в ближнем бою против девятерых здоровенных мужиков, упражняющихся со своим арсеналом годиков этак с шести?

Или же ею двигало извращенное понятие о доблести и чести, требующее любой ценой погибнуть с мечом наголо?

— Лира... — я закашлялся и сплюнул кровь. Девушка не шелохнулась, будто высеченное из дерева идолище, и даже легкое покачивание ладьи никоим образом ее не колыхало. — Эйны не знают, что ты при делах... Сдавайся, а я возьму вину на себя.

Она выждала немного, обдумывая услышанное, а после запрокинула голову и расхохоталась так, что разошедшиеся в боевом угаре дикари захлопнули рты и с опаской переглянулись.

— Держи курс, — тяжеленный меч описал мельницу как невесомая хворостинка. — И перед тем как начнем, давай кое о чем договоримся.

Воительница еще ни разу не обернулась, и мне почему-то резко расхотелось видеть ее лицо, а в особенности — глаза. Что-то странное появилось в ее поведении и речи, отчего больше пугали не берсерки вдали, а подруга в шаге напротив.

— Ты навсегда забудешь о том, что сейчас увидишь, — не дождавшись ответа, процедила Линн. — А я забуду о твоем позорном предложении. Идет?

— Д-да... — выдохнул я, всерьез подумывая о том, чтобы зажмуриться и зажать уши как пугливый ребенок в грозу, но любопытство все же пересилило страх. И как вскоре выяснилось — напрасно.

Самый молодой и потому нетерпеливый северянин первым швырнул копье с тридцати шагов, и несмотря на расстояние, снаряд угодил точно в цель. Лира приняла его на клинок — нет, не отбила, не разрубила, а взяла меч двумя руками — за яблоко и острие — и прислонила к нагруднику под небольшим углом. Копье, пронесшись со свистом по дуге, ударило аккурат в ложбинку клинка, да с такой силой, что воительница отшатнулась и уперлась левой ногой в противоположный борт, чудом не кувыркнувшись в воду.

В воздухе повис немой вопрос — как? — причем не только у меня. Ушкуйники тоже все прекрасно видели и уронили челюсти, глядя на фокус из одного разряда с волшебством. В темноте, на шатком суденышке, на огромной скорости остановить копье полоской стали в полпальца шириной. Кто, черт побери, научил ее подобному трюку — Оби-Ван?