Из Терний

— Интересно... Как это у тебя получается?

Терилун обернулась на Ласа. Историю их путешествия она рассказала более-менее полно, опустив только собственные чувства и подозрения: о страхе, о доверии... Но на этот раз Лас заговорил сам:

— Я показал Терилун силу такой, как знаю её сам. В живых существах — и не только в них.

— Показал, а она просто взяла и приняла?

Мгновение Лас колебался.

— У всех нас свой дар. Ты понимаешь, о чём я говорю.

Не меняя позы, Лия несколько секунд внимательно изучала своими глазами-стекляшками Терилун, будто решала, понимает или нет. Девочке стало не по себе. Когда она уже решилась что-нибудь — что угодно — сказать, только чтобы разорвать тишину, Лия внезапно рывком поднялась, и — шших-х! — полились вслед, не успевая, складки одежды.

— Ты интересная, Терилун. У меня настроение кое-что тебе показать.

Пока они шли, удаляясь от света костров в иссиня-чёрную степную ночь, Терилун думала о словах Лии. "Показал — а она просто взяла и приняла?" После этого простого вопроса события дня вспоминались и чувствовались по-другому. Днём всё это быстро пропало, затерялось в суматохе бешеной скачки и пылающих красных глаз, но сейчас появилось снова, необъяснимое, неразрешимое. Лас действительно сказал, и Терилун действительно взяла и всё сделала правильно, сразу, без тренировки, почти без ошибок. Лас говорил, что не знает, насколько она сильна. Неужели настолько, что даже Лия с её холодным равнодушием ко всему на свете удивляется, называет "интересной" и зовёт прогуляться по степи?.. Миг польщённого самолюбия сменился странным страхом. Жить простой деревенской девчушкой в подмастерьях у местной лиссанты было легко. Бесполезной, никому не интересной мышкой, сопровождающей государева человека на задании, — страшновато, но интересно. Но если всё это — правда...

Мысли оборвались на самом волнующем. Кажется, пришли. Лия остановилась и обернулась; в ночном мраке лицо её отливало жутким мертвенно-белёсым сиянием.

— Что здесь? — спросила Терилун.

— Ничего. Просто хорошее место не у всех на виду.

Вокруг и впрямь глазу не за что было уцепиться: самая обычная ложбинка меж двумя холмами, каких Терилун за последние дни видала, кажется, сотни. Розовое зарево костров осталось в нескольких сотнях шагов позади, за склоном.

— Тогда что здесь делать? Мы же совсем...

Вместо ответа Лия молча начала раздеваться. Сначала развязала скрытый под складками одежды узел на лопатках, и обширное платье, разойдясь на спине, упало на землю. Затем, переступив через груду ткани, рыбкой вынырнула из полотняной рубашки. Обнажилась большая белая грудь, недвижная, будто выточенная из того же куска мрамора, что и тонкое бледное тело. Но женщины... кажется, не должны показывать... это?.. Лас смотрел спокойно, будто не находя в этом ничего странного, и Лия совсем не стеснялась. Оставшись в одних широких песочного цвета штанах и маленьких сапожках, она вновь обернулась к спутникам; на её лице — да, не показалось! — застыла блаженная улыбка.

— Слушайте... Он играет.

Не успела Терилун удивиться неожиданной перемене настроения Лии, как действительно услышала... что-то. Сначала — как назойливый комариный писк в ушах, идущий отовсюду и ниоткуда, переходящий в лишённую тона и голоса весеннюю капель. Потом, нарастая и расширяясь волнами, дорос до далёкого птичьего пения, словно неуловимая стайка скользила, то приближаясь, то удаляясь, по окрестным холмам. Лия всё стояла, закрыв глаза, улыбаясь, точно прислушивалась к неземной музыке. Терилун сама ловила каждую ноту, мельком глянула на Ласа — тот всё стоял и смотрел, как ни в чём не бывало. Птичье пение трель за трелью перешло в мелодичный звон, звон дополнился отдалённым эхом медных труб и тонкими переливами, наподобие лисса, а с первыми звуками лисса Лия бросилась бежать!

Но так показалось лишь в первую секунду. На самом деле, это был танец — неистовый, дикий, не похожий ни на что из того, что Терилун видела раньше, но подчиняющийся ритму странной музыки. Взмыв вверх в первом внезапном прыжке, ловя темп, Лия взмахнула волосами — и тут же камнем рухнула на землю, упав едва не на четвереньки, но тут же на пружинистых коленях поднялась для нового прыжка. Грудь, уже не мраморная, взметнулась и опала вместе с ней — а сама она веретеном закрутилась на одной ноге, выбрасывая другую вбок, скакнула вперёд, по-оленьи взбрыкнув пятками в полёте, приземлилась и припала на одно колено, ударив кулаками вертикально в землю... В этот миг музыка громыхнула гулкими барабанами, а за плечами Лии, как показалось Терилун, сверкнули и тут же пропали серебряные всполохи, словно искры невидимого огнива во тьме. Но ещё один прыжок, два, поворот, стремительные шаги по земле... Лия бросила плечи вперёд, потом тугим луком распрямила спину, выгнув грудь дугой, — и по этой дуге, как по горке, скатились три сверкающие белые звезды, яркие, на этот раз нет сомнений — настоящие. Завитая в хитросплетении танца, Лия бежала дальше, а звёзды не отставали, проскальзывая то над головой, то под мышками, обгоняя и отставая, мерцая в такт перестуку небесных барабанов. Терилун зажмурилась и посмотрела снова — да, так и есть! И их становилось больше. С каждым новым "взрывом" танца, с каждым яростным прыжком прямо с неба падали и присоединялись к действу новые ослепительные светила. Они легко касались кожи Лии и вновь отлетали назад, кружили вокруг неё весёлым вихрем, путались в распущенных белых волосах — а сама она всё бежала, не останавливаясь, с закрытыми глазами, — только вместо лёгкой полуулыбки на лице её теперь сияли радость и наслаждение, выходили наружу, переполняя тесный сосуд тела. Звёзд становилось так много, что они светящимися своими хвостами чертили перекрещивающийся, медленно тающий в ночном воздухе след Лии над наполненным неземной музыкой полем. Движения танца более не казались дикими и хаотичными, и Терилун вдруг самой захотелось стать частью этой неистовой гармонии, настолько, что она сложила руки, как если бы держала лисс, и повторяла ноты мелодии, беззвучно шевеля губами в тон звучащим на заднем плане женским голосам. А Лия не просто танцевала вместе со звёздной стаей — играла с ней: протягивала руку, и они летели туда, закручиваясь в невероятные петли, порождая вихри света в ещё недавно тёмной долине. Вскинув ладони вверх, захлёбываясь от лёгкости и восторга, будто скинув тяжкие цепи равнодушия, Лия бежала прямо навстречу Терилун и Ласу, а вслед за ней неслась мерцающая лавина белого света, такая яркая, что слезились глаза. Но было совсем не страшно: это была не та "белая ведьма", холодная и безжалостная, расправляющаяся с врагами руками других. Нет, эта Лия не могла нести ничего опасного, ничего плохого. И, когда она подбежала совсем близко и в трёх шагах рывком остановилась, Терилун лишь сладко зажмурилась, будто в ожидании освежающего потока воды. Но воды не было, лишь лёгкая искра прошла по телу, и всё утихло: свет, музыка, танец — всё.

Когда Терилун открыла глаза, вокруг неё вновь была ночная темень. Лия стояла на четвереньках на земле; спутанная волна волос скрывала её лицо.

— Ну, как?

Охрипший голос едва не переходил в шёпот. Когда Лия поднялась на ноги, по её лицу на грудь и живот стекали струйки пота. На губах оставалась улыбка, но какая-то поблёкшая, усталая. "Нет-нет, мне очень..." — хотела начать Терилун, но Лия заговорила первой.

— Не отвечай, я знаю... Что-то я снова проголодалась.

Неверным шагом она доковыляла до места, где оставила одежду, подняла с земли платье и замерла неподвижно.

— А у нас, кажется, тут ещё один зритель. Ты ничего толком не увидел, но тоже было интресно, правда? Шэр джун ду на'мои!

Крик Лии отдался так же гулко, как тогда, перед большим костром. Терилун обернулась и увидела, что из-за ближайшего валуна, шагах в двадцати, показалась фигура мужчины. Понимая, что прятаться бесполезно, он вышел из-за камня: низкорослый, едва ли не с Терилун, одетый, как все конники, и тоже обросший густой чёрной бородой, — но, кажется, моложе большинства воинов из лагеря. Когда Лия вышла вперёд и встала перед ним, не скрывая обнажённой груди, он опустил глаза, не то от стыда, не то от страха, — совсем не похоже на дикарей вурга, шумных, агрессивных, уверенных в себе.

— Думаю, ты получил то, что хотел, — сказала Лия своим прежним холодным голосом, накидывая платье на плечи. — Теперь моя очередь. Идём.

И зашагала вверх по склону холма, не оборачиваясь, будто забыв о своих прежних спутниках. Мужчина тоже наверняка не знал ни слова на суили, но всё понял: колебался несколько секунд, а потом пошёл следом. После торжественного вала музыки, пришедшей из ниоткуда и слышной, по всей видимости, только им троим, тишина степи давила со всех сторон. Терилун стояла и смотрела Лие вслед, не думая ни о чём, будто застыв в переживании увиденного, такого большого, что впитать всё сразу было невозможно. Внезапно обзор заслонил синий силуэт Ласа.

— Послушай меня.

Он был серьёзным. Даже тревожным — не так, как в то утро исхода из Ниссы, — но даже в темноте Терилун могла различить морщины беспокойства на его лице.

— Это важно. Ты действительно сильна, я даже не знаю, насколько. И тебе доступно многое. Но никогда, — никогда! — не делай так.

Впервые за то время, пока Терилун с Ласом путешествовали по Степи, утро случилось влажным и туманным. Выходя на рассвете из отведённой им с Ласом палатки, Терилун морщила нос, прикрываясь ладонью от мелких капель дождя, — но тело, уставшее от ночей под открытым небом, просто искрилось радостной силой. Прошлая ночь вспоминалась, как странный, путаный сон, а вчерашний день — тем паче, как сон во сне: яркий, но со сбившимися в кучу, неразличимыми деталями.

Палатки Ласа и Лии стояли поодаль от лагеря вурга, парой сотен шагов отделённые от спящих на голой земле, с сёдлами вместо подушек, чёрных всадников. И сейчас полог второй палатки задрожал и приподнялся. На пороге показался вчерашний воин — гораздо более уверенный и довольный, чем раньше, со своей же собственной чёрной курткой в руке. Не замечая Терилун, он направился к лагерю, но не успел сделать и десяти шагов, как из-за полога выглянула Лия. На ней была одна лишь длинная, свисавшая до колен полотняная рубашка; лицо, слегка заспанное, мало чем отличалось от вчерашней застывшей маски.

— Эй, ты.

Юноша изменился в лице, остановился, осторожно, будто чего-то опасаясь, оглянулся.

— Ты помнишь условие.

По-прежнему вряд ли понимая, что ему говорят, он спешно кивнул и заспешил прочь. Лия вышла из палатки, беззвучно потянулась и подставила лицо под прохладный ветерок. В свете дня под топлёным воском кожи проступила серая морось веснушек.

— Ты когда-нибудь приводила эти угрозы в исполнение?

Лас возник за спиной Терилун незаметно, неизвестно когда успев облачиться в замысловатый свой наряд.

— Да.

Завтракали тем, что осталось от вчерашней обильной трапезы. Лия, как прежде, сидела, полностью поглощённая занятием, Лас тщательно пережёвывал каждый маленький кусочек и то и дело вытирал губы, а Терилун сразу набила рот и вертела головой, рассматривая окрестности. Лагерь просыпался медленно, неохотно, со вздохами и стонами, как деревня после праздничной попойки, и Терилун даже радовалась, что не застала самого разгара пира в честь победы над врагом. С конными дикарями не хотелось встречаться лицом к лицу, будь ты "дитя дорог" или нет; девочке только было любопытно, как выглядят те "женщины и дети", что ждали их в обозе. Покончив с завтраком и ещё раз тщательно вытерев рот и руки, Лас объявил, что им с Терилун пора отправляться в путь.

— Да, я помню о твоей просьбе... Надеюсь, нам действительно не встретится никто опасный на пути к Утёсу. Вурги Зулем, Шуаса, Сурах... С кем ещё из тех, кто не чтит закон, можно встретиться в ваших краях?

— Шиасов мы истребили год назад. С обозом. О вурге Сурах я никогда не слышала, значит, скорее всего, их тоже давно уже нет. Появились новые мелкие банды, грязные и безымянные, но все на большом тракте к Вольным городам или в Приречье. Идите спокойно.

По её тону сложно было сказать, желает она удачи или просто говорит то, что знает. До самого прощания она не вымолвила больше ни слова, но потом, вопреки ожиданию, долго стояла и смотрела уходящим вслед. Терилун несколько раз оборачивалась, и стеклянный взгляд Лии сбивал её с толку: потухший, равнодушный, но всё равно направленный прямо на неё.

— Почему она... такая?

Лас заново затянул заплечный мешок со съестным и пристроил его за спиной.

— Лия очень сильно чувствует Цвет. Чрезвычайно. Настолько, что он для неё — и не цвет вовсе, она обходится без таких условностей. И потому не может видеть мир обычным, таким, каким чаще всего видим его мы. Ни тебе, ни мне не понять, что это для неё значит. Не получать удовольствия от самых простых вещей, от каждого дня жизни. Потому она ищет... другие способы, все — слабые и временные.

Терилун вновь обернулась — Лии на прежнем месте уже не было. Но на миг перед глазами промелькнуло видение: два застывших хрустальных зеркала, наполняющиеся живой алой кровью.

— Она... как Сай?

Вспыхнувшая в голове картинка тут же напомнила Терилун другую — отрешённые, подёрнутые дымкой застарелой боли глаза Сая. Полная противоположность — на первый взгляд. Но глубже...

— Не совсем. Сай потерял свою наречённую, главный источник радости и главную связь с миром, а потом от горя запретил сам себе черпать из всех других. Он ещё жив, но хочет умереть заживо. Что до Лии, у неё этих связующих нитей никогда не было. Пользуясь тем же сравнением, она скорее мертва.

Ветер усиливался, порыв за порывом унося прочь серые лоскуты облаков. Чтобы отвлечься от тёмных, жутких мыслей, Терилун перебирала струны ко в кармане, и пальцы сами находили стройную, одной ей слышную мелодию. Лас — она только что заметила — сегодня казался слегка не выспавшимся, утомлённым, хуже, чем после ночи под открытым небом.

— И потому она идёт на безумства. "Звёздный танец", что ты видела, — не простая игра света. Она своей огромной мощью сжимает и надрывает саму ткань, по которой ступает, ткань всего сущего.... Не знаю, как ещё объяснить — мне самому известно только то, что говорит Цвет.

Только сейчас вспомнилось единственное, с чем можно было сравнить то сияние посреди чёрной ночи, те звёзды и их лучезарные хвосты. Как во сне, Терилун вспомнила камень — "сигил", как его называли — тёплый солнечный камень, на глазах тающий и проседающий сквозь пальцы. Такой же свет, такая же сила... неужели?..

— Эти надрывы — словно маленькие Тернии, островки небытия в бытии. Они затягиваются за мгновения, но при этом выбрасывают огромное количество силы, которую Лия поглощает просто так, для забавы, чтобы почувствовать себя живой. И это очень опасно. Кто знает, что может случиться в один из таких танцев — с ней самой, с людьми вокруг, с самой тканью Основы...

— Почему тогда её не остановить? — спросила Терилун и тут же смутилась: что же случилось за этот месяц путешествия, что она теперь сама предлагает кого-то "остановить", в самом ужасном смысле этого слова?.. Но Лас, кажется, не заметил: