— Остаются еще убийцы, но они в твоем случае потерпели неудачу, а орденцам нужно не только убить проповедника и тебя, но еще искоренить ересь. Натравливать на тебя и этого отступника тут особо некого, имперские аристократы на подобное не решатся, а эльфам только недавно дали по зубам, тоже отпадают, напрямую в эту бойню они не полезут. Аристократы и фанатики Кронга не пройдут по проклятым землям. Побережье далеко, так бы пиратов или северян натравили. Остаются крупные наемные отряды. Учитывая, что после этого им будет закрыта дорога в Империю и нейтральный Кронг, скорей всего церковники договорятся с эльфами о проходе этих карателей к побережью. За цену я вообще даже и гадать не буду, она будет очень высока. Имперские архиепископы напрямую участвовать побоятся, а вот из других королевств, вполне вероятно. Они знают на что ты способен, так что без магической поддержки нападать глупо и бесполезно. Можно отдать священника на заклание, но одним им орденцы не ограничатся, а ты обещал поддержку Батлеру. Я с тобой до конца, но если тебя убьют, то возвращение домой для меня отсрочится, пока Она не найдет себе еще одного Пробужденного. Не просто Пробужденного, но легального и официального хозяина Гиблых Земель. Хотя бы твоего будущего сына, — усмехнувшись, закончил излагать историческую справку и свою позицию бывший полубог.

— Ты думаешь, они решаться на войну?

— Я не думаю, а знаю, у них есть еще возможность остановить изменения, начавшиеся сегодня в Сверде, но для этого надо убрать тебя, еретика и всех, кому его речи пришлись по душе. Есть проверенные временем методы, только в этот раз они учтут все свои недочеты и выставят все как инициативу архиепископов из других королевств. Хоть из того же Кронга, где ты уже два раза отметился. У империи нет прежней силы, а отношения со многими соседями откровенно недружелюбные. Войну никто не захочет начинать, пока не посчитают что все готово для нее, но и ускорять никто не будет. Все спишут на фанатичный порыв и негодование чужих архиепископов.

— Все, я услышал тебя. Как вернемся в крепость, готовь три десятка воинов и Ситара вызови, поедем в Прат. Насколько я знаю, там одна из крупнейших наемнических гильдий, да и невольники разные бывают. На Орше и Айдоре частенько в колодки забивают проигравшую сторону, прибыльно и вероятность возвращения из неволи минимальна. Сильных и непокорных в основном покупают на галеры, а там конец один. Получат волю, если вдруг подтвердятся твои опасения и придется их кинуть в бой. Если же не подтвердится, то найдется им и другое применение, а заклятые ошейники не дадут открыто бунтовать раньше времени. Ты и Ситар будете присматривать, кого выкупить для невольничьего ополчения, а я наведаюсь в торговую палату и гильдию наемников. Хорошо хоть с тех мест ключ привезли, не придется ехать в такую даль.

Переместившись к замку и не откладывая на потом, развил бурную деятельность по подготовке к поездке. Собрал всех управленцев и проинструктировал на случай моей задержки или возможного и окончательного невозвращения. Точнее, смерти. Из хранилища забрал половину неограненных камней и несколько сотен золотых империалов, на первые расходы, пока не реализую камни в звонкую монету. Если даже камни и не продам, то денег, что лежат на счету в банке гномов, должно было хватить на то, что я задумал. Открывать и закрывать хранилище я позвал Нерсию, заодно и убедился, что не зря я на днях учил ее как это сделать. Не с первой попытки, но ей все же удалось освоить этот магический замок. Инструкции на случай моей смерти лежали у меня в кабинете и если вдруг, я не вернусь, то ей придется открыть кабинет и узнать, мою последнюю волю. А именно, кому можно доверять в случае мой смерти, кто отвечает за разведку в Сверде, у кого есть артефакты связи и как с ними связаться. Завещание и доверенность на доступ к счету в банке. Отдельно прописал к кому вообще не стоит обращаться за помощью и почему.

Когда я в первый раз завел речь об этих письмах, жена попыталась закатить истерику, хотя воспитание в роду Хорт подразумевало послушание мужу и ежедневную возможность его смерти. Сказалась мое мягкое отношение и то, что она была беременна. К тому же еще до замужества шаманке дозволялось намного больше, чем обычной женщине рода Хорт. Пришлось повысить голос и осечь истерику в зародыше, после чего я подошел к ней, обнял обиженную Нерсию и объяснил все насколько мог коротко и просто:

— В случае моей смерти, ты станешь вдовствующей баронессой Берест. Будущей матерью моего наследника. Прежде всего, хозяйкой всего этого. Замка, людей, крепости и земель. Есть всего лишь несколько управленцев, которым до определенной степени можно доверять, но чтобы ты не растерялась в случае моей смерти, я оставляю тебе эти записи. Прочтешь их только в случае моей смерти или если я пропаду без вести. Никогда не показывай посторонним своей слабости и излучай уверенность и силу. Чтобы ни случилось, будь сильной. Теперь это наша жизнь и она такова, какая есть, привыкай. Из любой своей поездки я могу не вернуться и потому, эти письма будут там лежать всегда. Ты поняла Нерсия? — взяв ее лицо в ладони, я посмотрел в ее глаза, в уголках которых застыли слезы.

— Да муж мой, мне все понятно, — ответила она тогда и уткнулась мне в шею.

С того разговора Нерсия больше не пыталась надавить на жалость или как-то повлиять на мои решения. Оправдываться или как-то объяснять свои постоянные поездки тоже не с руки. Поставил перед фактом, сообщил, куда и зачем и все, обсуждению не подлежит.

Вновь дорога, перемещение к истоку в нескольких часах езды от Прата и спустя час мы уже ехали по тракту в сторону города. На выезде из лесов навстречу попался патрульный разъезд, состоящий из сержанта с ромбовидной бляхой на груди и десяти его подчиненных. Весь патруль на отличных лошадях, у всех одинаковая броня, пики, мечи, арбалеты, а у замыкающего воина сигнальный рог. Проверив универсальную подорожную, выписанную на имя барона Артема Береста, любого сопровождающего его количества воинов и его людей, сержант освободил дорогу. В народе такую подорожную называли вездеходом, их выдавали командирам наемных отрядов, офицерам имперских войск и главам торговых караванов. Когда мне выписывали подорожную в имперской канцелярии, клерк очень удивился такой формулировке, но учел от кого пришел новоявленный барон, подмахнул бумагу и клацнул магической печатью поверх. С такой бумагой можно хоть со всей дружиной по имперским трактам разъезжать.

На протяжении часа мы ехали по окрестностям Прата, и куда хватало взгляда, тянулись поля и фермы. В полях работали рабы, везли на телегах урожай, сено, солому. На уже убранные поля завозили навоз. С ферм в сторону города везли овец, свиней и вели скот. Куда ни посмотри, почти везде рабские ошейники и надсмотрщики. В поле увязла телега и несколько невольников выталкивают ее из грязи. Толстомордый надзиратель хлестанул худосочных и оборванных рабов и телега с надсадными хрипами рабов и чавканьем грязи выползает из ямы. Богдан с неприязнью посмотрел на толстого урода и потеребил рукоять меча, но придя к тем же выводам что и я, отвернулся и поехал рядом. Выводы же просты, чужая земля, чужие порядки и так здесь живут очень давно, не мне и не сейчас менять здесь что либо. Есть прежде всего дело, а отвлекаться на чужую злую судьбу не резон. Мне могло не повезти в первый день в этом мире, и тогда я мог сгнить в трюме галеры или быть забитым таким вот жиробасом на полях. Всем не поможешь, но вот тем, кого я приобрету на невольничьем рынке, в любом случае повезет больше чем тем, кого продадут на галеры или загонят на поля и фермы торговой палаты. У долговых рабов прописанное время рабства и ограничения на эксплуатацию и вывоз из империи, а кабальные, то есть не имперские подданные, попавшие в рабство в результате войны в другой державе или материке, те пожизненные рабы без прав и ограничений по использованию. Вторым не позавидуешь, но именно их я и собирался приобрести.

Впереди показался город, и посмотреть было на что. Первое что бросалось в глаза это высокий не менее тридцати метров маяк, как поговаривали его свет был виден на десятки километров в море. Особый магический артефакт, днем аккумулировал солнечный свет, а ночью усиленный зеркалами светил далеко в море. Маяку уже шла вторая сотня лет. На другой стороне залива, на скале возвышалась мощная крепость с требушетами на башнях и скорпионами выставившими острые жала смертоносных дротиков в амбразуры. Из воды к крепости тянулась массивная бронзовая цепь, сейчас опущенная на глубину. Справа и слева от залива берег скалист и возвышается на пять-шесть метров. Единственной пригодной гаванью на десятки километров окрест был этот залив, что и послужило закладкой города в этих местах. Стены высотой не меньше десяти метров огромной каменной буквой А упираются концами в скалы с фортом и маяком и ограждают город от внешнего мира. Стены упирающиеся в скалы из-за того что город шел под уклон имели высоту у смыкания со скалами не менее шестнадцати метров. Через каждые полторы сотни метров башня, а на ней либо скорпион, либо требушет. От ворот шла центральная улица, плавно спускающаяся к морю и на этой улице располагались таверны, самые богатые лавки, солидные постоялые дворы, несколько банков, имперские представительства, такие как судебные приставы и канцелярия. Гильдия наемников и представительство торговой палаты были тут же. Параллельно этой улице, справа вдоль крепостной стены была еще одна улица, и попасть туда без разрешения постороннему не светило. Жили там все самые влиятельные и богатые жители Прата. Дома богачей напоминали больше крепости, чем жилища. Слева от центральной улицы была еще одна, там обитали горожане попроще. Торговцы, лавочники и просто горожане среднего достатка. Солдаты проживали в трех казармах, одна у ворот, вторая за городской площадью, третья в крепости, охраняющей вход в гавань. Матросы галер торговой палаты жили в казармах на берегу. Все три улицы через пять-шесть сотен метров сходились в центральную площадь, днем кишащую лоточными торговцами, но это был не самый главный рынок. От площади вниз спускалось уже пять улиц, дома поплоше, постоялые дворы, харчевни и лавки, торгующие самым разным товаром.

Все пять улиц заканчивались большой площадью, где собственно и находился главный рынок. Благодаря каменным причалам и приличной глубине, корабли могли причалить к самому пирсу, что существенно упрощало погрузку и разгрузку судов. Тут торговали живым товаром, тканями, мясом, соленьями, копченостями, оружием, броней, зерном и еще много чем. Завозить и вывозить товары и скот разрешалось только через боковые ворота ведущие непосредственно к рынку. Склады для всего этого были выдолблены прямо в скалах, а для животных имелись загоны. Для двуногого товара наличествовали огромные бараки, которые местные заправилы сдавали внаем приезжим работорговцам.

Это все я подметил во время своего пребывания в городе, а по прибытию, с собой оставил два десятка воинов, а над ними десятниками были Таин и Келл, ездившие со мной в Трехречье. Первым делом наведался в ювелирную лавку и получил оценку алмазов. Ювелир тертый калач, но как увидел камни, так и руки затряслись, позвал хозяина, тот жадно взглянул на алмазы, а потом его взгляд упал на доспехи с отметинами, на глефу из чистой рубиновой стали выглядывающую из-за плеча и богатый меч. Алчность угасла и, узнав причину визита, хозяин взялся за дело. Каждый камень взвесил, измерил и тщательно осмотрел, после каждого осмотренного камня, запись в черновик и так пока все алмазы не пересмотрел. Достав бланк из-под лавки, переписал оценку, а выходило ни много ни мало, пять тысяч золотых. Огромная сумма, но для всех моих дел, не такая уж и огромная. Оплатив оценку, направился в торговую палату, здесь сбыл алмазы и получил двадцать векселей торговой палаты по двести пятьдесят золотых каждый. Любой банк обязан обналичить эти векселя и отказать могут, только если в банке не будет на момент предъявления достаточной суммы.

После этого была гильдия наемников, здесь пришлось задержаться. Самих наемников в городе не размещали, тут находилась только гильдия, а казармы располагались примерно в километре от города. Предварительный договор составлялся в гильдии, после чего наниматель и представитель гильдии проверяли наемный отряд и если достигали договоренности, подписывали. Единственным свободным отрядом были северяне волки Сигурда. Сначала я хотел согласиться, но потом кое-что вспомнил и желание принимать поспешное решение, отпало, а вспомнилось мне, что именно этот отряд перешел под руку герцога Кинтара эл Гросса к тому же прямо во время битвы. Да наемникам не выплатили их деньги, за месяц службы, но они могли отказаться участвовать в битве, а не перебегать на сторону врага. В наемнической среде такое не приветствуется и только заступничество Кинтара эл Гросса надавившего через имперскую тайную канцелярию оставило отряд Сигурда в списках наемников. Тот же факт, что они оказались в Прате говорит, что отряд либо решил покинуть пределы империи, где заимел дурную славу, либо собрался на одну из войн, постоянно кипящих в Орше. Однако репутацию очень легко потерять, гораздо легче, чем заработать. Как говорится — ложка дегтя, испортит бочку меда. Это как раз про такой случай. Узнав, в каком именно месте находятся казармы наемников, направился в порт.

В верхнем городе до самой первой торговой площади еще была чистота и порядок, ни пьяных матросов, ни нечистот в канавах, все чинно и порядочно. Другая картина представала после первой площади. Чем дальше от богатого района, тем грязнее улицы, запах помоев и мочи, у дверей кабаков пьяные и немытые завсегдатаи этих заведений. Один из таких оборванцев ринулся было к нам с протянутой рукой, но получил увесистого пинка от Таина и прихрамывая, зашкандыбал от нас подальше. Перед самым рынком, нас остановил патруль из трех воинов, проверили подорожную и отстали. Таин хорошо знал город, потому как здесь был лет пять назад в составе одного наемного отряда, поэтому он и повел нас через рынок к невольничьим подмосткам. Десятник уверенно лавировал между рядов и минут через пять мы нашли Богдана и Ситара. Они уже успели просмотреть весь живой товар, что был сегодня на рынке и остановили свой выбор на двух группах невольников. Первых присмотрел Ситар, а других Богдан.

Первая группа невольников состояла из полутора сотен человек. Все что осталось от племени Весинов, что означало на их наречии охотник. Внешне они отличались от северян. Волосы темно-медного отлива, коренастые и широкие в кости, тогда как северяне в большинстве своем либо белоголовые, либо рыжие, к тому же все отличаются высоким ростом. Эти же крепыши максимум метр семьдесят пять. Прежнее место проживания юго-восточное побережье Айдоры. Их земли приглянулись князю Старгарина, но упрямые лесовики не захотели уступить и поплатились за это. Племя насчитывающее более полутора тысяч душ потеряло земли, имущество и почти все были истреблены, а остатки проданы работорговцам. Из этих полутора сотен две трети, дети и женщины. Треть, были когда-то крепкими мужиками, но сейчас истощены и почти все ранены или покалечены. Обычно работорговцы не везли на рынок стариков и инвалидов. В этом случае жадность победила, а стариков наверняка победители побили. Этих бедолаг только с полчаса как выставили на продажу и даже несколько покупателей подходили к рабам, но хозяин товара, чернявый и кривоногий тордиец гнул цену. Когда же к нему пришел Ситар, то уперся и предложил купить всех разом, мол, так будет проще давить на невольников и заставлять их работать. Северянин, зная для каких целей, я собираюсь купить рабов, здраво рассудил, что так даже и лучше. Он пообещал Галасу, так звали тордийца, золотой, если тот дождется меня и за это время не продаст никого из невольников. Пришлось дать золотой, кругляш блеснув, исчез в балахоне работорговца. К торговцу подошел один из его надсмотрщиков, тоже тордиец и они заговорили на родном наречии. Суть разговора сводилась к тому, что Галас был в долгах по самые уши и эти самые уши ему отрежет его команда, если он с ними до вечера не расплатится.