Завещание инора Бринкерхофа

— Мы разберемся и без твоего участия, — сухо сказал Рихард.

— Без моего участия вы уже умудрились влезть в весьма неприятную историю.

— Я и раньше влезал в неприятные истории и всегда разбирался сам. Собираюсь это делать и дальше. Ты убедился, что меня спасать не нужно? Можешь уходить, — голос мужа был так холоден, что я даже поежилась. Не хотелось бы, чтобы он так когда-нибудь разговаривал со мной.

— Рик, я действительно не мог поступить иначе. Я очень любил твою мать, что бы ты ни думал и ни говорил по этому поводу. А ты — единственное, что у меня от нее осталось, — устало сказал инор Брайнер. — Не выгоняй меня.

Рихард отвернулся от отца, всем свои видом показывая, что ничего прощать и забывать он не собирается, а мне вдруг стало так жалко их обоих. И никак не могла я согласиться с позицией мужа, тем более, что...

Я встала со стула и даже покачнулась от нахлынувшей слабости. Видно, хоть папин артефакт больше не работал, воздействие дыма еще продолжалось. Пожалуй, глоток свежего воздуха мне тоже не повредит. Я пошла к окну, выглядела при этом я, наверно, жалко, так как Рихард сразу бросился мне на помощь. Я благодарно на него посмотрела, и взгляд его, до этого момента очень злой и настороженный, оттаял. Пожалуй, инор Брайнер плохо влияет на состояние моего мужа, и нужно что-то с этим делать.

— Рихард, вот смотри, — сказала я тихо, так, чтобы отец его не слышал наш разговор, — ты осуждаешь своего отца за то, что он не стал поддаваться шантажу, а попытался справиться своими силами, но не преуспел. И ты считаешь, что он неправ. Так?

— Да.

— А вот мой отец стал делать именно то, что нужно было шантажисту. И как, получается, по-твоему, он прав?

— Нет, но...

— Никаких "но". Правильно либо одно, либо другое. Либо поддаваться шантажу, либо нет. И твой отец прав. Если бы поняли, что таким образом на него можно было бы давить, в опасности были бы все близкие ему люди.

— Я подумаю над этим, — неуверенно сказал Рихард. — Но не сейчас. Слишком много произошло за сегодня.

— Инор Брайнер, — повернулась я к его отцу, — мне кажется, не случится ничего страшного, если вы иногда будете нас навещать.

— Спасибо, Ивонна, — мой свекор церемонно наклонил голову, — не ожидал от вас поддержки.

— А кто и чем шантажирует твоего отца? — внезапно спросил Рихард.

— А его шантажируют? — насторожился инор Брайнер.

И тут я поняла, в присутствии кого выдала папин секрет, и прикусила бы болтливый язычок, но было уже поздно. Я посмотрела на Рихарда, но помощи от него ждать не приходилось, он ждал моего ответа, ведь про шантаж разговор раньше не заходил.

— Знаете, мой папа и преувеличить мог, — попыталась я сгладить ситуацию. — Не думаю, что вам стоит обращать на это внимание.

— Я понимаю, что он ваш отец, но неужели вы собираетесь оставить сегодняшнее происшествие без последствий?

— Вы сами сказали, что он мой отец, — грустно ответила я. — Думаю, скандал с ним вам тоже будет не на пользу. Похоже, Рихард вам очень навредил своим браком.

— Не скрою, я бы предпочел на вашем месте девушку из семьи, не связанной ни с какими скандалами, — усмехнулся он. — Но Рихард выбрал вас, и, честно говоря, вы мне нравитесь, Ивонна, несмотря на вашего отца. Впрочем, и сам я в юности не слишком задумывался о том, принесет ли брак с Аньеллой пользу мне и моей семье, а попросту женился на той, в кого был влюблен. Так что хотя бы в этом сын пошел в меня.

— А знаете, инор Брайнер, — улыбнулась я.

— Густав, — поправил он меня. — Для вас — Густав.

— Знаете, Густав, — легко согласилась на такое именование я, — за всеми этими утренними безобразиями мы с Рихардом так и не успели позавтракать. Не хотите ли к нам присоединиться?

— С удовольствием, — ответил он.

Глава 18

Все же примирить окончательно семейство Брайнеров у меня не получилось. Рихард был согласен терпеть отца, но только ради меня и в небольших количествах. Мой свекор был рад даже этому, если учесть, что в последние годы сын не хотел с ним даже разговаривать, то прогресс в отношениях все же присутствовал.

На следующее утро инор Брайнер прислал мне букет цветов и записку, в которой выражал надежду, что я уже оправилась от вчерашнего происшествия, и предлагал свое содействие в том случае, если я все же решу призвать к ответу своего отца. Папа тоже не оставил меня без подарка. Персонально от него были доставлены конфеты со специальной начинкой, которая, как не трудно догадаться, почти целиком состояла из очередного варианта любовного зелья. Я даже задумалась, не нашел ли родитель какие-нибудь секретные записки моей бабушки, которая любила, почти как Анита, собирать всевозможные запрещенные рецепты. После ее смерти дедушка, просматривавший архив покойной, пришел в ужас и, во избежание проблем с законом, все это сжег, но вдруг пара тетрадок завалилась куда-нибудь и попала в руки папе? А ведь дара его вполне достаточно для того, чтобы сварить нечто подходящее. Инициативы-то на противоправные действия у него всегда хватало. Только вот не думаю, чтобы после предыдущих неудач он надеялся на то, что я это безропотно съем, скорее этот жест предназначен был для Хайнрихов. "Вы же видите, я делаю все, что могу, просто пока удача не на моей стороне". Какое-то время, пожалуй, он даже сможет их водить за нос. Я посмотрела на конфеты. Даже жалко такой шедевр уничтожать. Может, отвезти их в Корнин, да и скормить бездомным собачкам, если уж Клаусу любви так не хватает? Я представила, как Хайнриха-младшего преследует толпа одурманенных животных и невольно хихикнула, только вот обрекать бессловесных тварей на такое не стала, пришлось с болью в сердце конфеты сжечь, чтобы, не дай Богиня, кто-нибудь их не съел. За первой коробкой от отца последовала вторая, а затем третья... Но я уже для себя твердо решила, все посылки из дома или от неизвестных отправителей уничтожать сразу, даже не вскрывая. Из страха перед инором Брайнером папа вряд ли воспользуется какими-нибудь новейшими орочьими или эльфийскими наработками, но вдруг он решит все же перейти к более активным действиям?

Все это казалось мне совсем несущественным, так как поведение папы занимало меня намного меньше поведения собственного мужа, который всячески пытался выполнить мое условие. Получалось это у него намного лучше, чем у меня. Он не проводил со мной весь день, угадывая на лету каждое желание, не пытался демонстративно ухаживать, но его помощь и поддержка — это было именно то, в чем я нуждалась сейчас больше всего. Не знаю даже, в чем причина, но теперь даже простое его прикосновение вызывало во мне такой трепет и желание с ним быть, что сдерживаться мне становилось все трудней, при том, что он вовсе не устраивал вокруг меня плясок, подобных тому, что вытворяла я в начале нашей совместной жизни. И месть уже представлялась совсем не такой сладкой. Точнее, совсем перестала быть местью, а стала чем-то вроде наказания лично для меня, но я ведь не могла отказаться от этого условия, да и до его выполнения, похоже, оставалось не так уж и много — моя решимость противостоять себе самой таяла с каждым днем, как сахар в стакане с горячим чаем.

Только напрасно я решила, что максимальный урон, который сейчас способен нанести мой отец, — это очередная коробка с конфетами. В жизни он оказался намного более изобретательным, что и доказал приезд Барбары с мужем через несколько дней. Сестренка цеплялась за локоть Юргена и выглядела такой радостной, что ее улыбка способна была осветить и помещение побольше, чем наше скромное жилище. Но я встретила их настороженно — ведь они совсем не собирались приезжать к нам раньше, а, значит, произошло что-то достаточно серьезное. Что-то, резко повлиявшее на их планы.

— Вот, Иви, тебе папа конфеты передал, — оживленно сказала сестра, протягивая мне очередную коробку, и очень удивилась тому, что Рихард, не удержавшись, расхохотался. — Я что-то не то сказала?

— Да что ты, Барбе, — успокоила я ее, сама борясь с желанием рассмеяться. — Просто папа шлет мне их по нескольку посылок на день, и все — с приворотом к Клаусу Хайнриху.

— Зачем? — удивленно спросил Юрген.

— А он пообещал, что я за него замуж выйду, и под это дело получил у Хайнрихов заем, — просветила я его. — Вот только отдавать теперь нечем. Ни меня, ни денег у него нет.

— Ивонна, не хотел бы я говорить плохо о вашем отце, — смущенно сказал Юрген, — но его поведение в последнее время... как бы помягче выразиться...

Я посмотрела на зятя с огромным уважением. Учитывая, что жили молодожены с моими родителями, просто удивительно, что он до сих пор пытается подобрать вежливые выражения по отношению к моему отцу. Какой стойкий у сестренки муж, оказывается. Папа-то при ближайшем рассмотрении оказывается инором не столь выдающихся достоинств, как это видится на расстоянии. Пока был жив дед, хоть кто-то мог на него повлиять, теперь это делать было уже некому. Но с мягкими выражениями возникла проблема, Юрген замялся, видно, никак не удавалось ему выразить свои чувства, не оскорбляя наших с Барбарой.

— Да он взвинченный такой ходит, нервный, и все время гадости говорит, — пришла ему на помощь сестренка. — И чуть что, орать начинает, что он нас из дома выгонит. Да мы бы уже и сами ушли, только маму жалко.

— Да даже и не это самое плохое, — продолжил Юрген. — Тяжелые периоды у всех нас бывают. Отец мой тоже всегда сильно нервничает, когда у него неприятности. А инор Брикенхоф злиться начинает обычно именно после того, как к нему кто-нибудь из Хайнрихов приходит, и теперь мы знаем, почему. Но хуже всего, что он в производство полез, к инору Тидеману. Предлагает ему уезжать прямо сейчас и возместить все недополученное жалование обещает.

— Этого никак нельзя допустить, — разволновалась я при одной только мысли о такой возможности развития событий. — Не для того дед отца отстранял от своего дела, чтобы теперь тот все развалил. Но инор Тидеман ведь может и не допускать отца, тем более, что в права наследования мы еще нескоро вступим, а контракт у него сейчас заключен с монастырем.

Я с надеждой уставилась на Юргена — ведь этот разумный молодой человек уже наверняка что-то придумал, поэтому и решили они с Барбарой ко мне приехать. И он меня не разачаровал.

— Я поговорил с инором Тидеманом, и он мне рассказал о том предложении, что сделал тебе, когда вы встречались в последний раз, — сказал мой зять. — Мне кажется, он совершенно прав. Ивонна, тебе нужно туда поехать.

Рихард недовольно кашлянул. Похоже, эта идея не пришлась ему по вкусу. А ведь действительно мы с отцом Гюнтера тогда об этом разговаривали. Богиня, а я об этом совершенно забыла. Как расстроился бы дед, узнав, сколь мало интереса представляет теперь для меня дело всей его жизни. Но поводов ему для расстройства я и так дала ему множество, одним больше, одним меньше, а уезжать в Корнин и жить там рядом с отцом и Хайнрихами, все время ожидая подвоха с их стороны, я не хотела совершенно. Да и учиться мне еще полтора года, а за это время может случиться все, что угодно. Присутствующие ждали моего ответа, но что я могла сказать? Собираясь с мыслями, я опять посмотрела на мужа Барбары, и внезапно мне пришла в голову замечательная мысль.

— Юрген, а почему тебе самому этим не заняться? — спросила я.

— Мне? — удивился он. — Да я же никогда не имел никакого дела с производством. У нас в семье занимаются торговлей. Не думаю, что это хорошая идея.

— Да нет же, Юрген, ты только подумай, — начала я его убеждать. — Ты третий сын в семье, родители тебе все равно не выделят много денег, да и ставку они делают на твоего старшего брата, ведь так? Я все равно в ближайшие несколько лет к Корнин не вернусь, а вот ты за это время вполне можешь получить необходимые навыки с помощью инора Тидемана.

— Но я ведь ничего не знаю про алхимию, — неуверенно сказал он.

— Для того, кто стоит во главе предприятия, это не столь важно, — парировала я. — И не надо говорить, что ты совсем ничего не знаешь, базовые знания у тебя наверняка есть. Думаю, их вполне достаточно будет для начала. Тебе же нужно направлять процесс, а не участвовать непосредственно в нем. Для этого специалисты как раз имеются. В конце концов, если не получится, ты всегда сможешь уйти, ведь так?

Юрген посмотрел на Барбару, сестренка энергично закивала головой. Моя идея ей явно понравилась. Еще бы, ведь намного лучше, когда муж обеспечен работой в родном городе, и ему не приходится пропадать в постоянных разъездах. Да и в его гениальности она не сомневается.

— Но инор Тидеман рассчитывает на твой приезд, — все же возразил он. — Ведь ты там столько лет провела, тебе и входить-то в дело почти не придется.

— Видишь ли, Юрген, — усмехнулась я, — отец очень хочет меня выдать за Хайнриха, что намного проще сделать, если я буду с ним рядом. Мне там все время придется бояться съесть или выпить что-то не то. А теперь, оказывается, можно еще не тем подышать. Так что в Корнин в ближайшее время я не поеду в любом случае. Да и вам советую от родителей съехать, а то вдруг отцу в голову придет, что он сможет откупиться младшей дочерью.

Барбара с ужасом на меня посмотрела и ухватилась покрепче за мужа. Видно, Клаус ей тоже не пришелся по сердцу. Бедный, бедный Хайнрих-младший, никому-то он не нужен. Возможно, идея с собачками и приворотным зельем была не так уж и плоха?

— Барбе, Ивонна шутит, — успокаивающе сказал ей Юрген и посмотрел на меня укоризненно. — Хайнрихи на такую замену не согласятся. Клаус же в твою сестру влюблен.

— А папа пойдет дальше и подольет любовное зелье еще и Клаусу. И тогда все будут точно довольны, — выдвинула я предположение, но посмотрела на округлившиеся в ужасе глаза сестры и рассмеялась. — Да шучу я, шучу. Но от отца держитесь все же подальше. Как бы он вас в свои проблемы впутывать не начал. Я-то далеко, а вы — рядом.

— Наверно, ты права, — согласился Юрген. — Вернемся в Корнин и сразу займемся поиском жилья.

— А мама? — пискнула Барбара.

— В отличие от нее, мы себе отца не выбирали, — заметила я. — Да и мама, если уж совсем будут невмоготу, может от него уйти. Вдруг хоть это заставит его задуматься.

— Насколько я успел узнать твоего отца, — сказал Рихард. — Такое развитие событий маловероятно. И я бы тоже советовал вам съехать.

— А с инором Тидеманом как? — обреченно сказал Юрген.

— Так мы ведь уже договорились? — удивилась я. — Делаешь попытку возглавить наше семейное предприятие. Я письмо инору Тидеману напишу. Думаю, он согласится тебе помочь хотя бы поначалу, раз уж сам оставаться в Корнине не намерен.

— Разве он собрался уезжать? — удивился Юрген.

— Мне он так сказал, когда я с ним разговаривала, — ответила я. — Дорабатывает контракт и уезжает.

На том мы и порешили. Зять мой такую ответственность на себя брать не очень хотел, но под уговорами трех очень заинтересованных в успехе лиц сдался и согласился попробовать. Правда, сразу оговорил, что если за полгода не разберется, то уйдет, а мы упрашивать его больше не будем. Я радостно согласилась. Ведь инор он очень обстоятельный, вдумчивый, так что я была уверена, что справится он в лучшем виде, и вопрос с управлением больше не встанет. И ждет нас смена династии с Бринкерхофов на Вальцев. Но это я благоразумно озвучивать не стала. Да и не стоит, наверно, так далеко загадывать.