Псы войны

Дни тянулись медленно, но вскоре белый покров начал отступать, обнажая землю. С сопок потекли ручьи, запели птицы. Молодой организм брал свое. Постепенно, благодаря покою и искусной помощи шамана, мои раны начали затягиваться. Вот только левая рука слушалась плохо. Несмотря на упражнения, она казалась слабой и какой-то чужой.

— Кость срослась хорошо, но ты повредил несколько связок и мышц, поэтому теперь рука движется не так как раньше. — Сказал Джан Да-ши, тщательно осмотрев мою руку.

— Придется тебе выполнять особые упражнения для того, чтобы восстановить ее. — Завтра и начнем.

Наутро шаман начал особым образом растирать мою левую руку. Он наносил на кожу какое-то масло и медленно втирал его в кожу. Несмотря на то, что масло было холодным, а прикосновения не очень сильными, я вскоре почувствовал, что моя рука стала очень горячей. Я попробовал несколько движений, но шаман остановил меня, сказав, что еще не время. После массажа настал черед особых упражнений, во время которых я поднимал руку и делал особые движения. Несмотря на то, что внешне эти занятия не казались особо сложными, но через какое-то время я почувствовал, что устал так, как, будто весь день таскал тяжелые мешки. Я уже подумал, что на этом все и закончится, но шаман продолжил мое лечение. На этот раз он начал вводить иглы в особые точки на руке. Каждый раз, когда игла входила в кожу, руку на короткое время пронзала боль. После этого вновь наступал черед упражнений.

Так продолжалось изо дня в день. Я заметил, что каждый раз упражнения становились все сложнее, а для массажа и иглоукалывания выбиралась особая тактика. Вскоре я вновь смог свободно двигать рукой и держать меч.

В один из вечеров я, совершенно без всякой надежды на ответ, спросил шамана о том, может ли он действительно превращаться в медведя или тигра, как рассказывали охотники. Выслушав мой вопрос, он долго смотрел на огонь, а потом ответил:

— Это трудно понять. Все зависит от того, что человек понимает под перевоплощением в зверя. Если ты слышишь и чувствуешь как зверь, если ты видишь как зверь, то ты можешь быть зверем и говорить с ним.

— То есть ты не превращаешься в медведя?

— Если ты имеешь в виду, становлюсь ли я на четыре ноги и начинаю рычать, то этого не происходит, — засмеялся Джан Да-ши. — Но я могу чувствовать то, что чувствует Мапа* и говорить с ним. Человек далеко ушел от их царства и сильно обособился от всего мира, возомнив себя хозяином всего сущего, но это не так.

(*Мапа, Мамапа — медведь)

Моя рука вновь стала послушной, и почти ничего не напоминало теперь о переломе. В тайге наступило лето. Зеленая листва покрыла деревья, и сопки, окружающие долину надели светло-зеленые одежды. Мои раны полностью затянулись, и теперь настало время проститься с радушным хозяином, одинокой фанзы.

— Завтра пойдешь к южному склону медвежьей горы. Там начинается тропа, которая приведет тебя в селение, где можно будет найти проводника, который проведет тебя в крепость западных звезд. Оттуда сможешь добраться до столицы. — Да еще одна вещь, вот держи, это тебе на память.

Джан Да-ши протянул мне сверток, в котором лежала небольшая фигурка дикого таежного леопарда на кожаном шнурке, завернутая в кусок пятнистого меха.

— Леопард — твой каньгу* — хранитель души и проводник в мире духов. Помни об этом. Когда дойдешь до селения, найди дом старого Ди-Гуаня и скажи, что я просил помочь тебе. Он проведет тебя дальше.

(Каньгу, Каньга — дух — хранитель)

Я поклонился хозяину. Джан Даши улыбнулся и тоже отвесил мне изящный церемониальный поклон. Вскоре фанза скрылась за деревьями. Поднявшись на гору и разыскав охотничью тропу, я последний раз кинул взгляд на долину, стараясь рассмотреть прячущийся между деревьями домик, но ничего не увидел за плотным лесным покровом.

На склоне сопки стояла небольшая кумирня, сложенная из сланцевого камня, над которой висели несколько красных лент с надписями. Я присел отдохнуть и начал понемногу разбирать надпись. ("Духу гор, который в древнем государстве был главнокомандующим, а ныне охраняет леса и горы").

Я снова посмотрел в ту сторону, откуда я пришел. На мгновение мне показалось, что я вижу слабый дымок, поднимающийся над деревьями, но, посмотрев снова, я уже не смог его отыскать.

* * *

В поселок я добрался под вечер, когда солнце уже зашло за гребень сопки, но все мои опасения о том, что придется дожидаться утра за околицей, оказались напрасными. В селе шел какой-то праздник, и все люди были на улице. Впрочем, поселком эти десять фанз можно было назвать поселком с большим трудом, но после леса, даже это маленькое таежное селение показалось мне шумным и большим городом. Война не затронула этих мест, и жители веселились от души. И мужчины и женщины, наряженные в лохматые одежды, собрались на ярко освещенной огнями костров и факелов опушке леса. Старейшины били в бубны и тарелки, при этом, напевая какую-то монотонную мелодию. Молодые парни и девушки, которым было около 12-13 зим, исполняли какой-то сложный танец вокруг большого черного камня, напоминавшего спящего мишку. Танец кончился, и остальные жители начали что-то кричать и бросать в молодых связанные веточки и горсти зерна.

Реши, что сейчас самое время показаться на глаза этим людям, я осторожно вышел из-за деревьев, и подошел к ближайшему костру.

Увидев чужака, жители бросили свои дела и все собрались вокруг меня. Они что-то быстро говорили, и я не мог разобрать их речь, но, судя по интонации, никакой злобы не было, скорее всего, они были сильно удивлены моим появлением в самый разгар торжества.

Я спросил Ди-Гуаня, и вся суматоха сразу же улеглась. Ко мне подошел один из старейшин и низко поклонился.

— Здравствуй добрый человек! Это меня зовут Ди-Гуанем. Ты не здешний, хотя одежда на тебе наша.

Я протянул ему небольшой сверток, который дал мне Чжан Даши.

Ди-Гуань внимательно осмотрел несколько дощечек, завернутых в шкурку, и, отложив их в сторону, сказал:

— Друг шамана всегда желанный гость для нас! Чем я могу помочь тебе?

— Мне нужно в крепость. Проведи меня или хотя бы покажи путь.

— Сегодня у нас большой праздник, мы почитаем хозяина тайги — медведя Мапу, будь нашим гостем.

Праздник продолжался, были и веселые пляски и щедрое угощение, мне начало казаться, что на свете нет ничего, кроме этой счастливой деревеньки, затерянной посреди глухого таежного края.

Под утро, жители постепенно разошлись по домам, Ди-Гуань провел меня в свою фанзу и предложил немного поспать. Предложение было очень кстати, после ночного праздника, мои глаза просто слипались.

Сколько я проспал, не знаю, но солнце стояло высоко. Женщина принесла рис и немного мяса кабарги. Поставив все это передо мной, она поклонилась и ушла заниматься своими делами, предоставив мне наслаждаться покоем. Как и все лесные жители, Ди-Гуань жил охотой, под навесом лежали заготовки для силков, ловушек, древки рогатин и еще много всяких нужных на охоте вещей. Но некоторые из них показались мне немного необычными для простого охотника. Под крышей были аккуратно укреплены пучки прутьев речной ивы, а на большом длинном столе лежали длинные жерди черной березы и ровные пластинки кости и рога. Скорее всего, хозяин был мастером лучником, но что, же мог делать такой человек в глухом таежном селении? Но я не стал особо задумываться над этим вопросом. Общение с шаманом уже убедило меня в том, что есть вещи, которые нужно принимать как должное, а их причина сама откроется, когда придет срок.

Ждать пришлось недолго, вскоре пришел и сам Ди-Гуань. Сев возле очага и взял чашку с горячим травяным чаем, и первым начал разговор.

— Наш род живет в сопках очень много лет. Сюда приходили Кидане, Коре, Чжурчжени, но кому нужна маленькая лесная деревенька. Монголы тоже уйдут, они дети степей, а не лесов.

— Может ли кто-нибудь показать мне дорогу к крепости, ведь здешних мест я не знаю?

Дорогу я покажу, только это тебе не впрок будет. Твою крепость монголы взяли шесть лун назад, а их армия прошла далеко на юг, так, что идти туда тебе нет никакого смысла.

— Все же я пойду. Может, еще кто-нибудь остался, а если нет, то буду знать наверняка.

Ди-Гуань отрицательно покачал головой.

— Нет, я не могу понять тебя. Что тебе искать, оставайся с нами, станешь нам братом.

Но я твердо решил, что не останусь в этой гостеприимной деревушке. Мои друзья были где-то там, на юге и я не мог оставить их. На следующий день начались сборы в дорогу. Когда было все сложено, пришли почти все жители деревни и стали обсуждать предстоящий путь. Ди-Гуань сказал, что проведет меня до старинной дороги, которая идет вдоль горного хребта. Ее построили еще во времена Бохай, но после падения их царства ее совсем забыли, и никто ей не пользовался. Только изредка какой-нибудь охотник проходил по ней, следуя на южное побережье. По ней можно без труда попасть к южным морским городам. Все согласились с его планом, и мы тронулись в путь.

Продвигаться по тайге, было тяжело. Густой подлесок, состоящий из дикого ореха, переплетенного лианами дикого винограда и актинидий, иногда создавал просто непреодолимые джунгли. Кроме этого по склонам сопок во множестве росли деревья с колючим стволом, колючки которых рвали одежду и кожу с яростью когтей дикого зверя.

Следуя за Ди-Гуанем, я много раз думал, что в одиночку никогда бы не справился с такой дорогой. Одно дело, следовать верхом, а другое, идти дикими звериными тропами, иногда прорубаясь через кустарник или прыгая с кочки на кочку, вскоре мы вышли к старинным развалинам, от которых начиналась дорога.

— Погоди, впереди кто-то есть! — Ди Гуань поднял руку и остановился.

Я не видел ничего подозрительного, но все же осторожно вытащил клинок.

— Не монголы, коней рядом нет, сказал старик и мы начали осторожно пробираться по подлеску.

На поляне горел небольшой костер, около которого сидели двое парней, в изодранных куртках. Их лица были темными то ли от грязи, то ли от копоти, сразу и не разберешь. Старший что-то жарил над углями, а младший что-то тихонько напевал.

— Похоже, охотники, сказал Ди-Гуань, только вид у них какой-то странный. Надо спросить.

Но старший, вдруг повернулся в нашу сторону и сказал.

— Здравствуйте добрые люди.

Ди-Гуань осторожно вышел на открытое место. Между тем, говоривший продолжал.

— Проходи к огню старик, не бойся и друга своего пригласи, мы давно уже вас слышим.

— Но откуда?

Ди — Гуань не мог поверить, что кто-то мог слышать его. Ведь он был одним из лучших охотников в своем селении. Впрочем, на самого лучшего всегда найдется более лучший. В поведении этих двух охотников было что-то смутно знакомое мне, поняв, что они знают о моем присутствии, я тоже подошел к костру и сел у огня. Старший протянул мне кусок мяса, но тут его взгляд упал на рукоять моего клинка.

— Господин! Вы живы! Вот радость — то!

Я ничего не понял, а два охотника повалились передо мной на колени и стали прыгать вокруг меня словно дети.

— Господин! Это же мы! Вы не узнаете нас.

Пристально взглянув на их лица, я, наконец, все понял. Этими двумя охотниками были Ди-шу и Агунай, те молодые воины из сотни деда, с которыми я часто охотился в крепости.

— Вот так встреча! Мы думали, что вас уже и на свете-то нет. Как вы попали сюда?

Браться наперебой засыпали меня вопросами, но мне было не до ответов. К сожалению, о том, что случилось после падения города они и сами ничего не знали. Во время уличного боя они попали в плен. Монголы погнали их на север, но в землях Хэйшуй их караван стал охраняться хуже. В одну из ночей братьям удалось бежать и теперь они пробирались в свои родные края. Узнав, что я направляюсь на юг, они предложили довести меня до своей деревни, а после вывести на южное побережье.

Я поблагодарил Ди-Гуаня. Старик пожелал нам удачи в дороге, а затем снял свой лук и колчан и протянул их мне.

— Возьми, его, тебе он больше пригодится. Это бохайский лук. Его плечи усилены рогом белого изюбра, что позволяет бить на тысячу шагов. Именно из такого лука цзиньский князь Агуда стрелял в битве с дайляосами.

Я взял подарок. Это было действительно великолепное оружие, легкий и хорошо сбалансированный. Несмотря на скромный вид в нем угадывалась работа настоящего мастера.

— Этому луку будет скучно висеть в фанзе, да стрелять уток, а вы дадите ему полную жизнь. С этими словами он пошел назад.

Дальше мы отправились втроем, мои спутники выросли в тайге, поэтому замечали много того, что было мне недоступно. По каким-то особым знакам они узнавали, в каких местах нужно идти осторожно, а в каких нет. Ди-шу всегда замечал немного больше. Так мы добрались до зверовой фанзы, стоящей на берегу шумной горной речки.

— Здесь часто останавливаются охотники нашего племени. — Ди-шу показал мне несколько ловушек. — Мы часто приходили сюда за соболем, который живет в осыпях и свалах.

Но именно эти ловушки сильно обеспокоили его. Вначале все было хорошо, Ди-шу любил поговорить, но после того как он нашел несколько соболиных тушек, расклеванных птицами и старую не разобранную лудеву*, настроение у него резко изменилось. Он стал молчалив и задумчив. Мне такое поведение показалось странным, но расспрашивать его на ходу о том, что случилось, я не хотел.

(Лудева — ловушка по типу засеки)

В фанзе мы решили заночевать. Та перемена, которая происходила с моим спутником, мне совсем не нравилась, когда младшие стали после ужина готовиться ко сну, я решил выяснить, в чем дело. Ди-шу сидел возле дерева и в задумчивости вырезал небольшую палочку. Когда я подошел, то он просто посмотрел на меня и продолжил свою работу. Я спросил его, что же произошло днем, и почему с ним произошла такая разительная перемена. Он отложил свою работу и сказал:

— Шибко худо господин. Страшно мне. Когда мы набрели на ловушки, то я вначале даже обрадовался. Но вы сами видели, они все полные. Там тушка совсем сгнила, там птицы растащили. А лудеву вообще никто не разобрал, в ямах падаль.

— Я так думаю, что со снега здесь никто не бывал, хотя раньше охотники часто приходил на это место. Соболь здесь есть, я сам видел следы, а охотников нет, странно.

Мне стало жалко этого паренька. Простая душа крестьянина не могла понять всего, что происходило сейчас на его земле. Я сел рядом и протянул ему кусок рисовой лепешки, оставшейся от ужина.

— Это война Ди-шу, война. Сейчас не до охоты. Да и весной зверя-то не бьют. Придем в вашу деревню, там и разберемся. А сейчас давай спать, завтра тяжелый день.

Выслушав мои доводы, Ди-шу успокоился.

-Может вы и правы господин, там все и выясним.

Утром как будто все наладилось

— Посмотрите, посмотрите господин! Вон та сопка, а за ней как раз и стоит наша деревня! обрадовано закричал младший из братьев, после того, как мы взобрались на очередной перевал. — Вот здорово! Как нам обрадуются. Матушка обязательно откупорит бутыль с прошлогодним вином и девять раз обнесет трапезу, а потом мы все будем пировать.