Скрамасакс

— Так, ты говорил, что я освободил её душу, и мне казалось, что та где-то бродит, как же тебе удалось её разыскать?

— Не так... — Валентина перестала блуждать, однако обряд не позволил душе покинуть мёртвое тело — там она и покоилась — в небытие. В больнице тебе, по всей видимости, угрожала серьёзная опасность. Я, зная про навку, разбудил её и указал на свободную оболочку — дал тебе шанс на сохранение жизни, а ей — на более благоприятное посмертие. Впрочем, не знаю — это лишь моё предположение...

— Постой, а если когда придёт время — она не захочет покинуть тело? — с долей тревоги, прервал я собеседника.

— Исключено. Во-первых: как её туда пригласили, так же легко и выгонят. Во-вторых: твой организм для неё всегда будет чужим — это дискомфортно, сам поймёшь, когда научишься пользоваться другими. В-третьих: побывав там, — старик ткнул пальцем в небо, — Человек познаёт своё предназначение и уже не может отказаться от личной судьбы. Жизнь — это не только земное существование, но и послесмертие — душа вечна...

Объяснение его было сумбурным, кому другому ни за что бы — не поверил, но дед, в данных вопросах, был дока и я несколько успокоился.

— Чувствую, тебе интересно узнать и о других незримых сущностях пребывающих в мире... — в ответ я утвердительно кивнул.

— Слушай, все кого люди называют навками, лешими, домовыми и так далее, суть не упокоившиеся — умершие люди. Духов достаточно много и простому человеку, с обычным зрением, увидеть их не реально.

Смею заметить, что средь "привидений", большинство язычников. Верующих при жизни в монотеистические религии меж них — единицы. Это косвенно подтверждает теорию о том, что после смерти с людьми происходят метаморфозы согласно с их прижизненной верой. Если в выстроенной человеком картине мира, присутствуют домовые, русалки и прочее, то существует вероятность, что душа, закончив земной путь, возьмёт на себя функции данной нечисти.

После смерти жизнь продолжается это факт, а конкретно, в какой будет форме, лично для меня, остаётся загадкой. Всё сугубо индивидуально. Привидения — суть мёртвые люди. Оставшаяся на земле душа несколько растеряна и по этой причине более подвержена влиянию лукавого. Поэтому средь незримых существ — злых на порядок больше чем нейтральных да добрых и при контактах с ними ухо надо держать востро. Наш мир — мир человека и только...

— В связи с чем люди становятся этими самыми привидениями, почему не покидают землю? — промолвил растерянно я.

— В момент кончины на преодоление барьера у них элементарно не хватает энергии, они тратят её практически всю — без остатка. Как правило, это либо самоубийцы, доведшие себя до нервного истощения, либо жертвы жестоких истязаний, истратившие все силы на предсмертную борьбу с болью.

— Понятно, — протянул я задумчиво, — А как же демоны, да и ангелы, раз ты говоришь, что земля всецело принадлежит исключительно людям, их получается — нет.

— Отчего же... иногда они нас посещают, но это принципиально иные сущности. В жизнь нашего мира те вмешиваются обычно при исключительных обстоятельствах. Ангелы и демоны понятие относительное, выдуманное людьми для лучшего восприятия. Данные существа, по природе своей — некие думающие энергетические сгустки, населяющие свой собственный мир, но имеющие интерес и в нашем. Ну, ты видел одного из них, — я недоумённо поднял брови, — Сирин, что тебя притащил...

Человек, умирая, временно становится таким же сгустком, однако силы его существенно ниже. До тех пор пока душа окончательно не выбрала сторону, она будет падать ниже, переживая всё заново — это ад, или возноситься на ступеньку выше — это рай. Реальный посмертный рай или ад представляют собой всего лишь разницу последующего существования по сравнению с прожитой жизнью. За время земного пути зарабатываешь очки, а по приходу смерти в зависимости от результата сможешь подняться на ступень или взмыть под облака, тоже относится и к падению.

У христиан, как у восточных, так и западных, существуют понятие воздушных мытарств и, соответственно, чистилища. Что, в принципе, за исключением деталей, суть одно — суд и распределение душ по загробному миру. На самом деле — никакого суда нет, душа сама себя обрекает на дальнейшее существование и зависит это, как не парадоксально, от её физического веса. Чем человек был праведней, тем душа его легче, а отягощённый грехами имеет — более тяжёлую. Так вот, — лёгкие души взмывают ввысь, тяжёлые же, стремятся в бездну — люди себя осуждают сами.

После смерти переход душ от состояния к состоянию как правило постепенный, а итог всех жизненных циклов, очевиден — это либо полная тьма и небытие, либо абсолютный свет и соединение с Богом, однако, до этого ещё нужно дожить. У меня, к примеру, другая судьба — мне не дано смертью обнулить жизненный счёт и начать путь заново, по крайней мере — пока... это, конечно же, очень сжато, но для тебя достаточно — переваривай...

— Так выходит, что теория реинкарнации верна? — не смог удержаться я от вопроса.

— Не совсем так — человек движется либо вверх, либо вниз, а в какой это будет форме — сугубо индивидуально. Реинкарнация, безусловно, имеет место, однако повторюсь, у меня есть серьёзное подозрение о влиянии на всё это эгрегоров — идей и концепций к процессу существования которых приложил руку конкретный человек. Другими словами — во что ты веришь при жизни — то с тобой произойдёт и по приходу смерти, но согласно с делами — это неизбежно при любой религии...

— Понятно... что ничего не понятно... ну, ты меня и загрузил. Того и гляди — мозг взорвётся... — с этими словами, пришпорив коня, отправил его галопом. Несясь на застоявшейся лошади старательно пытаясь прогнать хаотичные мысли, я разглядывал окружающий дорогу пейзаж.

Лес выглядел сказочно: зелёные красавицы ели, как бы застыли в бесконечном хороводе времени в обнимку с почти лысыми уже берёзками, одинокие пирамидки можжевельника меж них притаились, словно крестьянские дети, задумавшие какую-то каверзу на деревенском гулянии, а запах... так пахнет лишь осень и это — непередаваемо. Бьющий в лицо прохладный ветер, несколько отвлёк и успокоил.

Глава 12. Разбойники

Оторвался от друзей я далеко. Лес резко закончился, и перед взглядом предстало перечёркнутое змеящейся дорогой поле. Первое, что бросилось в глаза это остовы закопчённых печей. Те словно гнилые зубы древнего старца уродливыми ранами разрывали весьма идиллический пейзаж. Ввиду достаточно большого расстояния кроме них никаких признаков деревни я не видел, вероятно, руины скрывала трава — лишь поле, дорога, далёкий лес и трубы — полный сюрреализм. Представилась виденная в детстве панорама сожжённой нацистами Хатыни и мурашки толпой пронеслись по коже. Несколько дней назад мы проезжали мимо — всё было нормально, обычная крестьянская суета, на нас внимания никто не обратил, в принципе, мы на них тоже.

В небе громко каркали, ругаясь меж собой, вороны. Я их спугнул, и всеобщая свара не состоялась. Подскакав к пепелищу, притормозил коня, задумался, сделал незначительное усилие и увидел ауру этого места.

"Как, при должной тренировке, всё упрощается. Совсем недавно, мне требовалось минут десять — пятнадцать, ещё и пыхтел как паровоз, сейчас же данное действие заняло секунд тридцать — не больше" — размышлял я, разглядывая пепелище. В общем-то, ничего примечательного не было, за исключением нескольких точек совсем не имеющих ауры.

Приглядевшись внимательней, понял — данные образования обладают контуром человеческого тела, а подъехав ближе, рассмотрел и поподробнее. Это оказались не упокоенные души, их было трое. Два ребёнка годиков по пять и старая женщина. Привидения уразумев, что я их вижу, замерли, взгляд бывших людей был полон мольбы, глаза переполняли слёзы. Выглядели они, так же как давешняя навка — почти прозрачное белёсое тело с чёткими чертами лиц да еле угадывающимся силуэтом одежды. Из наваждения меня вырвал стук приближающихся копыт. Я вздрогнул — картинка пропала.

Ватага выехала на поляну и чуть замешкавшись, припустила ко мне. К тому моменту, как друзья подскакали, я снова нырнул в изменённое состояние и вновь увидел детей да старуху. Повинуясь тревожному чувству, направил коня за плывущими над землёй силуэтами в сторону леса.

С краю опушки, с восточной стороны от сгоревшей деревни, глазам представилась страшное зрелище: к дереву были привязаны распотрошённые маленькие трупики, а рядом валялись обезглавленные тела двух мужчин и женщины. Останкам навскидку — не больше двух дней, вонь стояла страшная — сладковато-тошнотворный запах, казалось, пропитал всё вокруг. Я, сдержав тошноту, в шоке застыл. Тем временем — подъехали друзья, пацана с татарином от увиденного дружно вывернуло наизнанку, старик сходу стал давать указания:

— Вы, двое, быстро утрите нюни, — сердито рявкнул он, обращаясь к блюющей братии, — И копайте могилы, а ты, Роман, давай-ка подсоби — этих бедолаг снять надобно.

Работал я, словно робот — помог деду снять тела с дерева, затем отобрав у мальчишки лопату, с остервенением продолжил копать начатую могилу. Слёзы застилали глаза, а в груди разгоралась лютая ненависть к тем тварям, что смогли сотворить такое с детьми.

Краешком зрения всё это время я видел как неподалёку, особняком, стояли три призрачных силуэта и наблюдали за нашими действиями.

— Стоп! — сказал сам себе и прекратил копать. "Я давно уже вышел из изменённого состояния, ауры окружающего больше нет, но продолжаю их видеть, как такое возможно?" — Мысли неслись словно кони, перескакивая с душегубов на истерзанные трупы и снова возвращались к видимым мной привидениям.

— Что застыл? Глубже надобно... Халиль, возьми у Романа лопату — углуби яму ещё на аршин. А ты, голубчик — подойди-ка, с тобой всё в порядке? — задал мне вопрос встревоженный дед.

— Не совсем, я вижу их...

— Ну и что?..

— Как, что? Я смотрю обычным зрением, а они никуда не деваются...

— Хек... час от часу не легче, ты меня прямо пугаешь. Люди годами пытаются такого достичь, а он сразу же взял и увидел... да... дела, — сняв меховую шапку, старик почесал затылок и, глядя на моё недоумевающее лицо, пояснил, — Ты разбудил дремлющий участок мозга, отвечающий за зрительное восприятие. Увидев ауру окружающего мира, тебе удалось вынуть первый кирпич из стены, блокирующей истинное зрение, сейчас же она посыпалась. Как я уже говорил — мозг обычного человека работает всего лишь на четверть, так вот, остальные три части — предстоит пробудить. Почему так быстро у тебя всё выходит — не знаю, но идёшь ты в правильном направлении...

Когда закапывали трупы я как-то незаметно для самого себя перешёл в изменённое состояние, и увидел, как из моей ауры и аур друзей выходят ручейки силы, а призраки, их поглощая, постепенно светлеют. На детских личиках появилась счастливая улыбка и наконец, те окончательно растаяли. Позже, дед объяснил, чему я стал свидетелем — проникшись сочувствием, мы подсознательно поделились с бедолагами силой. Привидения, получив энергию — покинули наш мир и перешли на следующий виток жизненной спирали.

За скорбными делами прошло часа два. Пока суть да дело: Аника лошадей — напоил, накормил, и те хорошо передохнули. Так что, решив на обеденный привал не останавливаться — сразу двинулись в путь.

— Кто же непотребство сотворил такое? — задал я вопрос подъехавшим компаньонам, — Хал, случайно, не твои соплеменники?..

— Нет. Они, конечно, тоже могли. Но — нет. Душегубы были пешими. Следов лошадей, кроме наших и пары тележных — я не заметил. Да и сломанные стрелы, что нашёл на пепелище Аника — русского кузнеца работа.

— Свои это, людишки лихие, — высказал мнение хмурый дед, — Думаю, детей пытали на глазах у родителей, дабы схрон выведать — в деревнях на случай внезапного нападения всегда неподалёку место есть тайное — с добром разным.

— Постой, а не те ли это разбойники, что отведали силушку скрамасакса? — подключился к разговору пацан.

— Может и те, засада как раз неподалёку была, а возможно — другие — кто знает, бардак сейчас, князья грызутся, а народ страдает — многие в тати пошли. Во времена Золотой Орды таких безобразий не наблюдалось.

Данной репликой дед меня ошарашил, а нотка сожаления о днях минувших заинтриговала, и я не преминул поинтересоваться:

— Какой Золотой Орды? Это когда татаро-монгольское иго было?

— Твоё представление об истории в корне ошибочно, на территории Руси о том иге, что я выведал у тебя из памяти, никогда слыхом не слыхивали. Знай — последним ханом ещё не разделённой Золотой Орды, в Европе её знали как Великую Тартарию, был Александр Невский, а столица в то время находилась во Владимире, куда он перенёс её из Сарай — Бату.

Я ошеломлено захлопал глазами, и деду пришлось разъяснить:

— Издревле большое войско у нас именуется ордой, после нескольких удачных походов добавилось слово — золотая, впоследствии, название Золотая Орда из войсковой категории перешло в государственную. Ещё при отце великого хана Александра, многочисленные его родственники — отпрыски новгородских солеваров — они же варяги Рюриковичи, покушались разделить огромное государство на удельные княжества. Ярослав почти предотвратил это всё, но шатания продолжались. Сына его, то изгоняли — когда была тишь да гладь, то опять звали на княжение — когда жареный петух клевал в одно пикантное место. Во время очередного изгнания Александр долгое время пребывал в Сарай — Бату, некоей воинской вольницы, где сыскал почёт с уважением, при этом став ханом.

Хан это военный правитель, князь — мирный, — пояснил рассказчик. — После смерти Ярослава, Александр огнём и мечом вновь собрал воедино почти развалившееся государство, и только после него, всё покатилось в тартарары и Великая Тартария — она же Золотая Орда, завершив существование, распалась. То, было ни какое не иго — то была гражданская война. При Батыевом нашествии на Русь, разорили лишь те города, чьи князья отказались признать старшинство за Владимирским, в основном пострадала Рязанская и Черниговская ветвь Рюриковичей... сам делай дальнейшие выводы...

— Всё чудесатей и чудесатей, а ты что скажешь? — обратился я к Халу.

— Так, в принципе, всё и было, старики рассказывали — славные походы случались во времена Александра Ярославовича — нукеры любили его и называли Батькой. Так вот, под командованием Бату — Хана до Дуная дошли дюже много трофеев добыли... — мечтательно закончил татарин.

— Да... дела!.. "Стало быть — грозный хан Батый и прославленный в лике святых — Александр Ярославович Невский — одно лицо?!" — заскрипели мозги, не доверять собеседникам причин я не видел.

"И, следовательно, по аналогии выходит, что скоро придёт новый хан — Иоан Васильевич Грозный, который вновь соберёт распавшуюся Золотую Орду, подчинив себе Казанское, Астраханское, Сибирское ханства, образумит Новгородское княжество и станет новым русским царём. Не завоюет другие государства, а воссоединит некогда распавшуюся державу..."

Решили стать на ночлег пораньше — пережитое днём, дало о себе знать — вымотались все преизрядно. Место привала выбрали замечательное: на высоком берегу реки, где Судогда делала практически полную петлю, стояла небольшая дубовая рощица, деревьев на двадцать — там и разбили лагерь.