34
Днём ранее, Хенкеча.
Дар правнучки мерцал яркой звёздочкой, маня её из пещер священной горы, было радостно знать, что наследие её не угасло вместе с ней, проснувшись в дальней родственнице. Рядом с ней был другой шаман, что было кстати, аура говорила о том, что он недавно инициирован, но была очень сильной для такого возраста. Привычно настроившись, наслала видение, хотя она не так давно покинула Награнд, но уже успела соскучиться по умиротворяющим переливам священного озера и неспешными разговорам и путешествиям по коридорам с другими душами.
С первого взгляда он ей не понравился, молодое надменное лицо, непочтительный взгляд, что оглядывал её фигуру с похотливо-оценивающим выражением. Нарушив тишину поприветствовала его, на что он не скрываясь подтвердил свои низменные к ней мысли. Дав задание и подождав уточнение, решила испытать его, не справится — пусть лучше правнучку к ней приведёт другой шаман. Оставшись неподалёку решила проследить за ним, а он своими бесстыжими глазами рассматривал Дувейли, обнаружив семейное сходство. В течении всего дня он непрерывно находился под воздействием духа жизни, распространяя вокруг себя притягательную ауру, чем-то в способе воздействия походил на Нер'зула, но в нём не было и капли почтительности к духам предков. Верховный шаман был достаточно сильным, чтобы игнорировать неудовольствие стихий, но несмотря на всё его властолюбие не забывал старых обычаев и обрядов.
Аргнак же пользовался стихиями походя, как ножом для снятия шкуры, как ложкой на обеде, используя священный дар предков как простое орудие. Сидя рядом с её правнучкой, напитывал её своей силой, после чего снял обычную усталость исцелением! Хенкеча уже успела пожалеть, что велела привести родную кровь этому невеже, ведь согласно обычаям он теперь должен её обучать, а чему научит этот грубиян и потребитель? Пришедшая ночь позволила вновь наладить контакт, поздравив с окончанием поиска, в ответ получила уверение не учить родственницу до весеннего праздника, после на резонные замечания посмел обвинить её в предвзятости и неадекватности. Ну ничего, до весеннего праздника время ещё есть, а уж она займётся его воспитанием!
Наутро Аргнак окатил всех вокруг волной безадресной манны, не понимая, что проводит начальную неправильную инициацию, слишком рано пробуждая не готовый к этому источник. После сам беспрерывно напитывал себя жизненной манной, походя разжег очаг, выйдя проверил окрестности, повысившаяся плата не встревожила его. Восприняв это как само собой разумеющееся, совершил обход стоянки, снова бездумно тратя дар предков. Вернувшись назад снова применил на правнучке исцеление, подсаживая её на эйфорию и лёгкость, в то же время говоря что скоро за порог выставит, изверг!
Вторгнувшись в обеденный сон, в открытую сказала ему, что делать, но вместо того, чтобы проснувшись провести обряд очищения и единения с предками, он ушел на охоту! Запретив стихиям помогать решила хорошенько проучить, потеряв связь со стихиями на несколько дней научится ценить священный дар. Несколько раз сумел пересилить запрет, но после смирился и перестал зря взывать к стихиям. Случайная стая волков, вставшая на тот же кабаний след, заставила её поволноваться, их было достаточно много, чтобы убить, а запрет на использование стихий так быстро не отменишь! Но он доказал, что не зря носит столько трофеев, перебив всех волков, что частично объясняло его зазнайство. Ну ничего, походит с синяками и промятинами от волчьих клыков, возьмётся наконец за ум.
То же время, Аргнак.
Дело сделано, а потому пришло время заняться собой основательней, стерев кровь с доспеха оставил плеснувшую на лицо, когда так происходит на охоте — очень хорошая примета! Сконцентрировав магию жизни в пожёванных мышцах продолжал накачку, в пассивном режиме залечивая раны, после чего вспоминая ощущения приходящие от духа жизни ускоряю заживление, не зря всё это время ассистировал при лечении не только маной, но и собственными усилиями. Перерасход по сравнению с использованием духов был большой, но пока от меня эти неблагодарные обжоры не получат ни крупицы маны.
Чувствую рядом стихию воздуха, что настойчиво требует свою долю — но пускай идёт полем, берёшь плату — делай работу, я ведь тоже отвернуться могу. Прикидываю в уме произошедшее, вспоминая день поминутно, после чего записываю факты без своих домыслов в ежедневник телекинезом, и тренировка, и руки морозить не надо. После фактов идут оговорки ночной гостьи, а после мои догадки и выводы. Перечитав получившийся разбор дополняю его своими ощущениями, дописывая их на полях к каждому событию, вижу есть какая-то система, но пока осознать её не могу, отложив интеллектуальные дела в сторону, дав подсознанию свободно работать, поставил на лапы закоченевшие туши и стал отрабатывать удары топором, прорубая замёрзшее мясо и кости. Закончив тренировку, закрепил свёртки шкур за спиной и поспешил домой, так или иначе охота удалась, хотя и не принесла мне желаемого, но я всё ещё жив и здоров. Чуть не посылаю по привычке разведчика, но сдерживаю себя, направление я и так знаю, а биение жизни показывает, что никого вокруг нет.
Возвращаюсь в шатёр и сложив шкуры возле порога раздеваюсь, передав клыки взволнованным орчанкам
— Ты цел? — интересуется Бьюкигра.
— Вполне, сегодня натрём их золой, а завтра обработаем.
— А можно мне помочь? — слышу голос Дувейли.
— Если пообещаешь справиться с уроком за день, то почему нет?
Осмотрев получившиеся детали, остался доволен качеством, завтра, если не случится ничего непредвиденного, останется сделать держатель под шерсть и собрать прялку. Ужин ещё не скоро, а потому подкинув дров в очаг, разжигаю их огнём и ставлю котелок под воду, чайный перерыв будет сделать в самый раз. Стоп. Зажигаю над рукой ещё один огонёк, тушу и снова зажигаю, не понял, стихии что ли оголодали, когда всего один шаман перестал делиться маной? Краем глаза замечаю, как гостья заворожено смотрит на висящий в воздухе ком огня, развеиваю его и подвешиваю опять, левой рукой достаю ежедневник и пролистываю на начало дня. Вот оно, состояние, зажигать огонь для меня было так естественно, что я и мысли не допускал о том, что стихия может не подчиниться, а с воздухом ждал проблем после ночных угроз, и получил их, согласившись с новыми условиями ДАРЕНИЯ маны, усугубил свои проблемы. Или просто огонёк небольшой? Сейчас проверим! Призываю второй, третий, четвёртый, пятый — нет осечек!
Перебираю записанные ритуалы, все они основаны на просьбе к духам, и обращение к предкам, которое я отпускал за ненадобностью. Нащупал ли я нужный путь? Возможно. Как же себя и духов убедить, что это не просьба, а сдельная работа с предоплатой? Начну с малого, уж небольшой порыв я вполне обеспечу и маной, и уверенностью, что стихия не имеет права меня ослушаться. Духи могут ерепениться, но я знаю, что их можно подчинять, и теперь, знаю как! Отложив тренировку на завтра, сел с орчанками попить травяного отвару с вареньем, его наготовили не так много, и теперь оно стало настоящим деликатесом. До ужина продолжал строгать бочата, сделав ещё четыре штуки решил остановиться, ставя каждый день по одному буду иметь каждый раз нужное количество свежего пива, а закладку новых осуществлять по мере надобности, неизвестно сколько будут длиться занятия, а готовить лишние про запас — потом на себе таскать лишнюю тяжесть.
Выйдя из шатра, наполняю котелок снегом, заношу в шатёр и даю Кайнати, чтобы растопила под пиво.
— Может, поставим по нашему рецепту? — подает голос Дувейли.
— Что хочешь за рецепт?
Быть должным не хочу, а такие вещи просто так не дарят.
— А можно я подумаю?
— Подумай, завтра ещё поставим, как надумаешь, говори.
35
До ужина штудировал свои конспекты и вспоминал рассказы Хатгаута и других шаманов о взаимодействии с душами предков, выясняя суть претензий и ситуации, вызвавшие у тех неудовольствие. Ни в одной из разобранных историй проступки шаманов не карались смертью, хотя может это я упорол по незнанию такой эпичный косяк, что войду в историю первым, на кого покушались духи. Наибольшее количество наказаний приходилось на молодых шаманов, девяносто процентов из них на первый год после инициации, так что в статистику вполне укладываюсь. Максимальное наказание для провинившегося одарённого было отлучение его от сил стихий, что быстро приводило в чувство возомнившего себя всемогущим орка. Случалось, правда, очень редко, что шаман обращался за разбором ситуации к прочим душам и получал прощение, но такие случаи можно было пересчитать по пальцам на одной руке. Ужин прошел мимо меня, занятого думами и планами по предстоящему разговору с одной усопшей соплеменницей.
Преодолев соблазн изготовить отвар, дарующий пустые сны, занялся подготовкой к предстоящему разговору, расчистил вручную снег и установил лёгкую палатку, воскурив в принесённой глиняной плошке нужную смесь трав. Читая между строк понял один неуказанный момент — кто организовывал переговоры, тот имел чуть большую власть над обстановкой видения, заказывая декорации и обладая возможностью самому прервать контакт. Чаще всего представляли священную пещеру, что действовала на духов умиротворяюще, плюс ко всему реализовать в видениях место, вызывающее сильный отклик в душе было проще всего. У неопытных шаманов зачастую место встречи выходило из мешанины нахлынувших образов начинающегося сна, в который перерастал ритуал вызова предков из-за отсутствия навыка концентрации.
Усевшись поудобней, втягивал горький дым, едва не срываясь на кашель и воссоздавал вокруг обстановку недавнего побоища. Спиральные клубы дыма заполнили собой палатку, расходясь, теряли свою форму, превращаясь в зыбкое марево, сквозь которое постепенно проступала снежная равнина с перебитыми волками, ветер гонял рой снежинок, жалобно завывая голосами шести напрасно погубленных жизней. Подождав пока образы перестанут плыть и наслаиваться друг на друга взываю к Хенкече, приглашая ту на разговор. Не спешит приходить, но я снова приглашаю, в ответ тишина, и лишь после третьего раза потусторонний свет разливается по снежной равнине, являя собеседницу, что с неудовольствием оглядывает место предстоящего разговора, поморщившись при виде залитого кровью снега.
— Приветствую тебя, досточтимая Хенкеча, озари своим светом мой путь, приобщи к своей мудрости и просвети глупого шамана, что я делаю не так.
В глазах её сверкнул злой огонёк, после чего едва не прервав контакт процедила:
— Такая встреча оскорбительней, чем твоё обычное поведение!
— Как же мне относиться к соплеменнице, что вместо защиты подсылает убийц, не давая и полшанса на объяснения и исправление? — указываю рукой на стаю. Доводы приведены, сейчас или узнаю, что ей движет, или получу от неё вечный игнор, любой из результатов меня устроит.
Молчит, на лице отражается целая вереница чувств, внезапно лицо её разгладилось, и она залилась радостным смехом, вызвав у меня опасение — только безумного духа с отсутствием логики в действиях мне не хватало!
Отсмеявшись и вытерев выступившие слёзы, посмотрела на меня без своего извечно недовольного выражения и улыбнулась:
— Как же ты забавен со своим детским максимализмом, стая — это продолжение череды твоих глупых поступков.
— Даже самых отъявленных нарушителей сперва выслушивают, потом наказывают. Чем я заслужил смерти?
— А где попытка донести свою точку зрения? Нужды насылать на тебя волков у меня не было, ты сам себя наказал, пойдя на охоту после отлучения от стихий, вместо проведения ритуала.
Тяжело осознавать свою неправоту, хорошо что ситуация немного прояснилась.
— И всё же, чем обязан столь пристальному вниманию предков?
— Тем, что согласно незыблемому обычаю станешь обучать мою правнучку непростому искусству шаманизма, ты достаточно силён, иначе я бы не выбрала тебя, но твои практики — недопустимы. Время до весеннего праздника ещё есть, и я помогу тебе исправиться. Шанс поменять учителя у неё есть — не возьмёшься за ум — отлучу от стихий навсегда.
Смелое заявление, с учётом моих взаимоотношений с огнём и практиках в целительстве даже с ними сойду за слабого шамана, а признаваться другим, что не смогла со мной справится вряд ли будет, хотя кто знает.
— Ещё неизвестно, станет ли она шаманкой, такие решения загодя не принимаются.
— Станет, взглянув на неё вблизи, ясно вижу силу её дара.
— Брать её заранее в ученики или подождать подтверждения духов это моё право.
— Не зазнавайся, шаман! Ещё несколько слов, и вообще никого учить не сможешь!
Молчим, отвожу взгляд, чтобы не бесить гостью, может, ещё сумеем до чего конструктивного договориться.
— Признаю, вспылил. Но что недопустимого в моих практиках?
— Я тебе уже много раз говорила, но раз интересуешься, так и быть, растолкую. Ты целый день используешь на себе воздействие духа жизни, применяешь его при любом пустяке, справиться с которым можно обычными зельями и снимаешь усталость исцелением.
— Исцелять болящих мой долг, на себе же духа жизни не применяю.
— Не лги мне, даже сейчас неосознанно ты пропитан его силой!
— Это сила моя. Духа жизни прошу лишь тогда, когда сам не справляюсь — транслирую ей свои эмоции и мысли, чтобы почувствовала мою правоту.
Недоверчиво-злое выражение лица сменяется лёгким недоумением, всматриваясь-вслушивается в меня, после чего задаёт вопрос:
— Такого никто не преподаёт! Кто обучал тебя этому?!
— Стихии.
— Это... это...
— Это не запрещено. Иначе стали бы делиться изначальные силы своими знаниями, будь я недостоин?
— Так никто не делает!
— Не делал. Кроме мудрости предков шаманы постигают окружающий мир, находя применение всё новым травам и ингредиентам, развиваясь и улучшая жизнь, копя драгоценные знания и передавая их по наследству.
— Ты низводишь священный дар до слепого покорного орудия, которое можешь откинуть в сторону в любой момент!
— Я воздаю ему должное, разве можно относиться к нему как к праздничной одежде, доставая по мере надобности, и убирая с глаз долой на всё остальное время?
— Не играй словами. Именно так ты и поступаешь. Этот путь ни к чему хорошему не приведёт, вместо проверенных многими поколениями предков практик идёшь во тьму. Но еще не поздно прервать порочную практику.
— Священный дар предков — порочен? Я не ослышался?
— Ты можешь сколь угодно коверкать слова и искажать мой посыл, но тебе меня не сбить. Порочен твой путь, а не дар — смотрит на меня как на несмышлёного орчёнка, что из чистого упрямства не признаёт правоту взрослого.
— Посмотрим с другой стороны, раз иду путём стихий, что проторен ими уже не одно столетие, и этот путь порочен — то порочны и шаманы, использующие стихии.
— Ты опять запутался, не являясь стихией, не можешь и сопоставлять пути. Повторяю ещё раз — порочен твой путь, как не стать рыбе волком, как не стать камню травой — так и тебе не пристало использовать дар неправильно, не ищи оправданий, прими, наконец, истину!
