Возвращение

— Я — светлый магистр.

Тип неожиданно смутился и отвалил. Интересно, когда мне аукнется то, что я уже успел наговорить?

Общее состояние я бы выразил, как полная растерянность. Боевые маги воспринимали изменения куда лучше, чем заклинатели, но даже для них случившееся было слишком внезапно. И растерянность слышалась в разговоре, что звучал за тентом:

— Мы приготовили для вас старое убежище, Эршен, а потом переправим ближе к Хоре...

Снова? Нет уж, увольте. Я не стал слушать дальше:

— Убежище? Во-первых, вас выследят раньше, чем вы успеете до него добраться, а во-вторых, ни одно укрытие не выстоит перед высшим советом.

— Что вы предлагаете? — все же спросил Эршенгаль с той стороны. И это было маленькой, но победой.

— Есть тут один красивый замок. Почти рядом, почти с идеальной защитой. Его хозяин будет нам рад.

Хотя кто его спросит, в самом деле.

Глава 7. Меньшее зло

— Наш шанс — это не скрытность. Наш шанс — максимальная огласка, — слова размеренно звучали в тишине. Шум мотора отошел на второй план, затерявшись в сумраке, скользящих по тенту тенях и бликах от фар. Я не видел собеседников, только бесформенные безликие силуэты, но знал, что они смотрят на меня; я удерживал их внимание безо всякого труда и боялся лишь зацепить водителя. Грустно разбиться в самом конце пути, и, главное, еще никто не поверит, что случайно получилось. — Чтобы любой маг в этой стране знал, что Шеннейр жив. И чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто будет виновен в его гибели, если та произойдет. Высшие захотят провернуть все тайно — нельзя это позволить.

Засохшая кровь покрывала руки и одежду. Не моя — Вихрь до последнего цеплялся за пленника, и путы пришлось вырезать чуть ли не из живого тела. Темная магия раскаленными спицами втыкалась в голову, неотступно, все время, пока эти люди были рядом, но я принимал боль как должное. Почти с радостью. Она почти заглушала то, как из глубин души, прорывая слабую оболочку из сомнений, страхов и несбывшихся надежд, появляется что-то чудовищное, полное злобы и ненависти. Оно было сильнее, чем я, и более живым, чем я, и оно имело куда больше прав на существование. Связь постоянно слабела, но я вцепился в нее намертво, погружаясь в водоворот чужой боли, бессильной ярости и дикого, сумасшедшего желания жить. Темный магистр Шеннейр не собирался сдаваться, но, в любом случае, я не собирался его отпускать. Эта тварь очнется, даже если мне придется лично вырвать его душу из плена теней. Слишком много потерь, чтобы добавлять к ним смысл существования.

— Стоит ли им знать всю правду? О предательстве гильдии? — серьезно спросил уже знакомый тип по имени Бретт. Кажется, он руководил одной из застав, мимо которой мы проезжали по пути в Вихрь.

— Пока нет, — я мысленно порадовался, что никто из окружающих не умел читать эмоции или мысли. Они увидят лишь то, что я им покажу; а притворяться так просто: — Не стоит загонять высших в угол. Пока у них будет возможность избежать войны, они не так опасны. И... оставим это дело Шеннейру.

Собеседники понимающе усмехнулись.

Гильдия сама себе вырыла яму, когда не выдвинула официальные обвинения. Я понимал Алина: он не хотел раскола, потому что немалая часть темных встала бы на защиту магистра, да и не все высшие решились бы выступить открыто. Вдруг та сторона победит? А нет повода — нет стороны. Эх, были бы рядом мои собратья, такую великолепную информационную войну можно было бы организовать, что никто в жизни не разберет, где правда, а где ложь, а эти... боевые маги, одним словом. Но что есть, то есть.

— Какова вероятность, что они нападут сейчас? — Эршен спрашивал так, будто считал, что я знаю ответ.

— Я — ваша гарантия безопасности, как ни странно. Высшие побоятся меня задеть.

Возможно. Или сейчас я обрекал этих людей на смерть. И какая-то часть меня хотела ощутить их гибель, хотела, чтобы началась война, чтобы Аринди вспыхнула в огне, и чтобы прошлое сгорело в нем.

Но они мне верили. Так смешно.

Идея приютить опального темного магистра у Лоэрина Делла Гефаро вдохновения не вызывала. Мягко говоря, она вызывала у него ступор, ужас и полное отрицание реальности. Он был нейтралом; по мнению Лоэрина это означало, что его ничего не касается, а по мнению остальных — что ему никто не поможет. Я мог сделать для него только одно — выслушать, но как будто у меня были варианты.

Эршен, как и обещал, начал собирать знакомых. У ворот уже стояло несколько машин, и каждый приехавший считал своим долгом подойти, полюбоваться на дражайшего магистра и позадавать вопросы о его здоровье. Отойти почему-то никто не думал, и потому все толпились рядом. Я беззвучно твердил себе, что недостойно для светлого срываться и орать на окружающих, даже если очень этого хочется.

— Вы, Гефаро, конечно же, можете нас не пускать, — наконец прервал я нытье Лоэрина. — Вполне справедливо. Эту выходку темная гильдия мне не простит. Но угадайте, кого назначат виновным в моем появлении? Кто притащил светлого магистра в мирную Аринди? Кто самый сильный нейтрал рядом со столицей, у кого такой красивый замок, множество артефактов и денег? Уверен, они еще сделают это поводом для всеобщего наступления на серых.

Собеседник сорвался на крик:

— Как будто этого не будет в другом случае!

— Очнитесь, у нас на руках целый темный магистр. Официально — глава темной гильдии, никто его с этой должности не снимал. А вы как лояльный союзник, чтящий традиции, предоставляете убежище.

— Да вы представляете, что с ним стало после заключения?!

— А это уже ваше дело — привести его в чувство.

Наверное, мне даже было его немного жаль. Немного.

— Так это правда? Ты правда собираешься свергать власть, Тсо Кэрэа Рейни? — Матиас встал рядом, обдавая каким-то детским ощущением восторга. — Ты собираешься погрузить эту ничтожную страну в хаос, залить ее кровью и разрушить до основания?

По-моему, ему не нравилась идея порядка и стабильности в принципе. Заарнские Лорды правили вторую тысячу лет без перерыва; всяких отщепенцев и маргиналов унылое постоянство жизни сильно напрягало.

— Н-нет, — я обернулся, проверяя, не слышал ли кто, и понял, что слышали все. И объявленная стратегия их устроила. Чем дальше, тем сильнее мне казалось, что я выбрал какую-то не ту компанию. Хотя я ее не выбирал — я ее собрал.

— Вы нас всех убьете, — объявил мертвенно-бледный Лоэрин, открывая ворота замка. — Будь проклят тот миг, когда я с вами связался.

Я не стал напоминать, что его предупреждали.

— Пока паникуете здесь исключительно вы. И, по вашему мнению, как поступят эти симпатичные люди, когда их магистр погибнет на пороге Лонгарда из-за того, что вы так медлите?

— Скорее он откинется из-за того, что ты так много треплешься, — хихикнул за спиной Матиас. Хоть кто-то здесь счастлив.

Симпатичные люди уже успели заехать во двор и разбрестись кто куда. Несколько магов соорудили носилки и помогли дотащить своего магистра до зала с медицинской капсулой и серебряным солнцем на потолке, и даже Гефаро наконец заторопился, осознав реальность угрозы.

— За столько лет его мозги превратились в кашу, — нейтрал говорил шепотом, косясь то на Шеннейра, то на вставших у дверей боевиков, и оставалось загадкой, кто пугал его больше. Но действовал он быстро и профессионально, хотя я подозревал, что некоторые приборы, которые он подключал к капсуле, к лечению не имели никакого отношения.

— Я пробыл в Вихре почти столько же, — немного оскорбленно напомнил я.

И никто вокруг меня хороводы не водил, когда вышвырнули из камеры. Свет, даже обидно.

— Это многое объясняет...

— Что? — Матиас лег на крышку и внимательно уставился на нейтрала. — Рейни может говорить, что угодно, потому что он тут главный — а кто тебе давал слово, человек?

Свет знает, зачем заарн решил за меня вступиться, но Лоэрин поспешно перевел тему:

— Будто вы не знаете, что чем сильнее маг, тем быстрее он сгорает. Вам еще повезло, что искру хранителя так просто не потушить, что у вас такой слабый дар, и что вас не считали не то, что опасным — стоящим внимания. Вы же просто ученик! Будь на вашем месте любой из высших светлых — не осталось бы... — он говорил все медленнее и медленнее, — у светлых маги...

— Не осталось бы у светлых магистра, — устало повторил я. — Какое везение, правда?

Ишенга передал мне посох, потому что у него не было выбора. Но я никогда не понимал, почему темные решили, что я остался магистром только потому, что светлые не смогли найти никого лучше.

Я бросил последний взгляд на лицо Шеннейра, наблюдая, как связывающая нас золотая нить слабеет и тает в воздухе, а забытье переходит в глубокий сон, и закрыл крышку капсулы. Забавные выверты психики. Я столько лет мечтал его убить, но сейчас, когда у меня была возможность, это оказалось бы действительно трудно.

— Вытрите, у вас кровь на лице, — Лоэрин бросил мне накрахмаленный платок, и требовательно сложил руки на груди: — И что дальше? Мне собирать вещи и ждать, когда сюда явится Темный Лорд Норман и разнесет Лонгард по камешку?

— Норман, — я щелкнул пальцами и согласно кивнул. — Это проблема. Замечательный у вас правитель — никто его не видел, но все боятся. А лед у вас есть?

— Какой лед, Кэрэа?! — придушенно взвыл нейтрал. — Норман!

— Быт мешает думать о великом, — я прижал платок к носу, запрокидывая голову. Н-да, если ты не замечаешь, что с тобой что-то не так, это вовсе не значит, что все в порядке. — Ладно, Гефаро, соедините меня с Милем. Придется как светлому хранителю обеспечивать благополучный исход.

В прошлый раз он выдал меня по первому требованию, но сейчас даже такое послушание не спасет замок. Может быть, я выбрал Лонгард именно ради его владельца.

— Миль не станет вам помогать, — из чистого упрямства заявил Лоэрин, протягивая белый браслет для связи.

— Вы тоже так думали, — мягко улыбнулся я, и собеседник почему-то не стал спорить.

Мастер проклятий ответил сразу, как будто ждал звонка. Судя по фону, он был сейчас в лаборатории: темнота и загадочно поблескивающие оттуда реторты. Я почти не сомневался, что заклинатель уже знает о произошедшем и что он никому не передаст наш разговор. Он всегда стоял в стороне.

— Вы окончательно съехали по разуму, Кэрэа, — поприветствовал меня душка Миль. — Вы что творите?

И действительно. Как я буду объяснять случившееся темным? Это Эршена или Бретта больше интересовала судьба магистра, чем поиск причин, а остальные задумаются. Ладно, на крайний случай скажу, что мне стало жалко несчастного пленника, томящегося в застенках. Как хорошо быть светлым. Любая глупость сойдет за правду.

— Вы представляете, что сейчас начнется? — вопреки словам, в голосе собеседника звучало предвкушение. В своих мечтах Миль уже представлял, как произносит любимое "а я предупреждал".

— Ничего. Объявите, что Шеннейр тридцать лет и три года пролежал в хрустальном гробу, заклятый коварным светлым проклятием, а потом пришел я и его освободил. Все. Точка. Пожалуйста, передайте браслет Вильяму.

— Это ваше последнее желание? Так уж и быть, — он обернулся и крикнул: — Вильям, идите сюда, тут ваш Рейни на связи.

Вильям производил впечатление человека, которого только что выдернули из кровати и сразу загрузили мировыми проблемами. Судя по помятому лицу и размытому взгляду, он все еще пребывал на грани сна и яви, но к делу перешел без вступлений:

— Вы в сложной ситуации, Кэрэа Рейни, — неторопливо заговорил высший, ероша короткие волосы. — Но не все так плохо. Я подумаю, что можно сделать. Пожалуй, я могу тайно вас переправить в Вилленсхольм...

— Вы можете устроить мне встречу с Норманом?

Лоэрин поперхнулся. Вильям конкретно завис, а потом с той же медлительностью продолжил:

— Лорд не любит появляться на поверхности, и магов не любит еще больше...

Справедливая жизненная позиция. Этот способ связи не был идеальным, но я знал, что единственный раз, когда Норман проявлял себя, он делал это в помощь Вильяму. И, что важно, владелец горных предприятий не чувствовал себя обиженным властью.

— Если вам все еще нужна моя помощь — убедите его не вмешиваться, — я склонился к браслету и с нажимом произнес: — Прошу вас, передайте Норману, что темная гильдия будет вынуждена отомстить за убийство темного магистра. Даже если — особенно если — оно было совершено по чьей-то просьбе.

Кажется, теперь до него дошло.

— Я понял, — быстро сказал Вильям, разом растеряв всю сонливость. — Держитесь.

И отключился.

— А я нет, — мрачно буркнул Лоэрин. — Гильдия только обрадуется, если Норман прибьет их бывшего магистра. И сами не при делах, и проблемы нет.

Я прислонился к стене, мечтая сползти на пол и уснуть прямо тут. А еще содрать с себя измазанную в крови одежду и залезть в теплую воду.

— Шеннейра обвинили в убийстве Ишенги не потому, что высшие любили Ишенгу. А потому, что крайне не любили Шеннейра. Нет, я не думаю, что гильдия изначально планировала подставить Нормана, но такой шанс... такой шанс упускать грешно.

Можно будет официально его свергнуть. Или затаить обиду и напоминать о ней при каждом случае. Хотя, конечно, еще можно представить все как операцию спасения Шеннейра от темных заговорщиков, обязательно с непредвиденными жертвами... или напасть на Лонгард и изобразить все так, будто виноват Норман... я понял, что начинаю путаться в собственных мыслях, тщетно попытался вспомнить, сделал ли все, что нужно, а потом бросил бесполезное дело.

— Ваш Темный Лорд же не безмозглый злобный истерик, который не выходит из бункера и казнит всех, кто ему не нравится? — молчание в ответ вовсе не обнадеживало. Я снова прижал платок к лицу, останавливая кровь, и объявил: — Я пошел отдыхать. Делайте что угодно, но не будите и не давайте Шеннейру очнуться раньше времени. Встану, разберусь.

Теперь все решало время. И пока оно работало на меня.

* * *

Проснулся я в удивительно ясном сознании, сразу отчетливо вспомнив, что было вчера.

Воспоминания угнетали, если честно.

Просроченные нейропрепараты — однозначное зло. Меня с них тянет кого-то спасать. И это ладно, пусть я спас несчастную тюрьму Вихрь от обосновавшегося там злого мага Шеннейра, но ведь теперь этот маг поселится в Лонгарде. И то, какая свистопляска начнется в гильдии после возвращения ее главы, утешает слабо. Разница одна, зато колоссальная. Темные далеко, а я с ним на одной жилплощади. А теперь мне придется вставать и общаться с этим чудовищем, а это не внушает никаких оптимистичных перспектив.

Мы уже общались, всего раз, и было это печально. Он спросил "Рейни, а вы вообще по жизни кто?" и долго хохотал, услышав ответ. Конечно, настоящий светлый обязан договариваться с кем угодно, и падение светлой гильдии началось с того, что Ишенга нарушил традицию. Но такое подозрение, что я пойду по его стопам.

Вокруг царила удивительнейшая тишина. Никто не шумел, за окнами не грохотало сражение, меня не пытались растолкать с дурацкими, но невероятно важными вопросами, и утро внезапно показалось хорошим. И казалось долго, почти до тех пор, пока я не открыл глаза и не попробовал оторвать голову от подушки. Но вряд ли я проживу долго, чтобы всерьез беспокоиться о здоровье.