Сердце замерло. Но рептилия и земноводное никак не отреагировали на крик. То ли они его не слышали, то ли не понимали. Сзади послышалось бульканье, а я не в силах была оглянуться от страха, глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком. Неужели она меня заметила? В голове билась только одна мысль — сейчас ей мешает трава, но если она поднимется выше... Наконец поганка отвернулась и поползла в лес. Жаба, как ни странно беспрекословно последовала за ней.

— Лапочка! Куда ты, глупая!

�Лапочка� никого не слушала.

— А вы бяки! — сердито выкрикнул нам напоследок бестелесный голосок и пропал.

Я повернула голову и посмотрела на князя. Вода поднялась ему уже до подмышек — все это время он медленно уходил под воду. Он поднял руки над водой и сжал их в кулаки, так, что натянулась кожа на костяшках пальцев. Глаза были закрыты и губы плотно сжаты.

— Рениэль, она ушла.

Он медленно открыл глаза. Я, непрестанно оглядываясь на лес, на дрожащих ногах, кое-как добрела до деревца. В эти пятнадцать шагов я умудрилась два раза поскользнуться и один раз запутаться в траве. От того нервничала все больше — мне казалось малейшее промедление может быть смертельным, Рениэль совершенно явственно опускался все ниже. Когда я, наконец, смогла нагнуть как следует деревце, из воды уже торчала только его голова и поднятые вверх руки.

Тонкий ствол не выдержал и обломился у самых корней. Рениэль схватился за верхушку и прерывисто дыша, пояснил:

— Ира, прошу, тяни из всех сил. Не останавливайся. Если ты остановишься, меня затянет.

Наверное, вытянула я его со страху. Просто представила, как останусь здесь одна. Мы лежали на берегу, все в тине, мокрые и замерзшие и тяжело дыша, смотрели на небо.

С момента появления здешней твари прошло не больше получаса, но казалось — полдня. Потом Рениэль долго отмывался от жирной грязи, а я за кустом пыталась отжать свою одежду. Собрав наш урожай, мы двинулись вдоль болота подальше отсюда, на всякий случай. Выбрав место посуше, он развел огонь, к счастью кресало осталось, сделал из веток рогатины и мы развесили свою одежду сушиться. Я осталась в одной тунике, которая не доставала до колен, князь опять в нижнем белье. Шикарная парочка. Мой спутник расплел косу и повернулся к огню спиной.

Тепло от костра и корни рогозы, которые мы умяли в один присест, привели нас в чувство. По крайней мере, отпустила дрожь, которая таилась где-то под желудком все это время, выходя иногда в виде непроизвольного вздрагивания от любого нечаянного шума. Взамен напала сонливость. Хотелось так вот и сидеть, не двигаясь, смотреть на огонь.

— Возьми, — Рениэль протягивал серебряный гребень, с богатым орнаментом из камней.

Счастье-то какое! А то волосы в колтун свалялись, нос обгорел на солнце, под ногтями грязь. Прекрасная госпожа, как она есть. Где он его только заныкал, в сапог запрятал, что ли?

— Ира, что это было? Тот, кто с нами говорил?

Хороший вопрос.

— Не знаю, Рениэль. В книгах про лебяжье болото почти нет ничего, только слухи. Из магов сюда отправлялось в разное время пять человек, вернулся только один. И ничего не принес.

— А что должен был принести?

Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я постаралась припомнить — как было написано в хрониках? Выходила какая-то загадка — если отсечь славословия величию королю и магии, получалось — в течении лет этак ста, раз за разом Рондан посылал в лебяжье болото магов. �Дабы разведать, какие удивительные и могущие быть полезными вещи творятся в сей проклятой земле�. Но четверо не вернулись, а пятый — �и прииде с рассказами небывалыми, но нужного не принес�. Я пересказала вкратце что читала.

— Значит, — задумчиво подытожил князь. — Шли за чем-то определенным. За �нужным�.

— Выходит так.

Интересно получается. А ведь это так только говориться �шел маг�, на самом деле шли они с немалыми отрядами. И вооружены были немало. Четыре сгинули. А нас только двое...

— Хорошо, об этом потом подумаю. Ира, насколько я понимаю — кольцо твое теперь бесполезно?

— Почему теперь? Оно и оказалось бесполезно.

— Как это, — удивился он. — Ты же их заморозила.

— А должна была сжечь, — кисло пояснила я. — И уверена, все сделала правильно. В тех же хрониках говорится, что здесь артефакты часто ведут себя непредсказуемо. А единственный уцелевший человек из четвертого похода рассказал, что когда маг попытался сплести заклинание, то превратился в мухомор и начал есть солдат.

— То есть?

— Что конкретно это означает, не понятно. Он, кажется, не в своем уме вернулся. Может это просто бред.

Рениэль посидел несколько минут в глубокой задумчивости.

— Значит, рисковать не будем. Отдай мне артефакты и объясни, как они действуют.

Он протянул руку, а я непроизвольно отодвинулась. Зачем ему мои артефакты? Почему это я их отдавать должна?

— Ира, в чем дело? — Он нахмурился. — Ты мне не веришь? Не веди себя как неразумное дитя.

— Я... я боюсь.

— Чего?! — Рениэль ошеломленно уставился на меня.

— А если мы друг друга потеряем? С чем я останусь? У тебя хоть сабля есть.

— Хорошо, — подумав, пошел мне навстречу князь. — Тогда скажи, как пользоваться. В случае крайней необходимости, отдашь их мне.

Скрывать было совсем уж нелепо. Я сама понимала, что овладевшая мною паранойя не имеет под собой никакого основания, что это обидно для него, что это глупо, наконец. Рениэль внимательно выслушал и несколько раз проговорил про себя заклинания, запоминая их.

Одежда просохла скоро. Мы еще посидели у догорающего костра, а затем Рениэлю вздумалось еще раз проверить направление, и он снова полез на дерево. Наверное, в прошлой жизни белкой был. Вернулся князь возбужденным:

— Мы здесь не одни!

Конечно не одни, жабозмей вон ходит. То есть?!

— То есть?

— Шагах в пятистах кто-то тоже разжег костер.

— Это наши! Они пошли нас искать!

— Несомненно. Собираемся.

— Не ходите туда, там бяки.

— С чего ради? Это наши воины.

— Нет, это бяки. Эльфы. Все эльфы бяки, мне батюшка говорил.

— Не спорь со старшими. Не все эльфы...

Мы с Рениэлем уставились друг на друга, замерев. Как случилось, что я вопреки всем правилам из книжек заговорила с тем, определить и классифицировать чего не могла? Кто меня за язык потянул? И что теперь? Голос тем временем пояснял:

— Все туда идут и идут. А там бяки.

Ладно, раз уж так вышло, побеседуем.

— А маг там есть?

— Есть. Он бяка.

— Что ж у тебя все бяки, получается?

— Да. Меня не слушают.

— Так, — Рениэлю это порядком надоело. — Мы идем.

Я поднялась.

— А лапочка твоя где?

— Спит. Она тоже бяка, непослушная. Вот опять маленькой станет, я ее в коробочку посажу.

Интересные здесь дела творятся. Я представила монстра в коробочке. В воображении почему-то он нелепо перетаптывался в тесном загончике, а единственный жабий глаз глядел на меня с укором, как у невинно осужденного.

— Вряд ли она станет маленькой.

— Жалко. Она тележку возила, игрушечную.

— Красивая тележка была? — боги, зачем я спрашиваю?!

— Красивая, — с готовностью ответил голос. — Желтенькая. Я в нее куколок сажала.

Значит девочка.

— Скажи, а сколько тебе лет?

— Не помню, — равнодушно ответила собеседница.

Жаль, не великий я специалист по работе с детьми, но хоть примерно знать возраст было бы неплохо. Мы уже перебирались через мелкий кустарник. Сумерки быстро окутывали лес. Ведь мы здесь всего-то сутки. Не верится даже. Но сейчас мы встретим наших — Лиса, это ведь он — маг, Иолату, Таниэля, остальных. Хотя нет, все они не пошли бы — кто-то должен оружие довезти. Главное нас будет много, можно уже повоевать. И Лис обязательно что-нибудь придумает.

Сами не зная как, мы уже почти бежали через лес, взявшись за руки, и на маленькую опушку выскочили с разгону. Костра на опушке не было. Был дом. Не большой, не маленький. Двухэтажный. В окнах первого этажа горел свет. На крыше тихо поворачивался флюгер, в темноте уже почти не видный. Над широкой дверью висела деревянная доска, которая раньше была вывеской, но от непогоды надпись или рисунок на ней полностью стерся. Из за закрытых дверей доносился невнятный гул.

— Что это?

— Трактир �Тихая пристань�, — с готовностью пояснила наша спутница. — Мы здесь с батюшкой кушали, однажды. Хозяин блинчики очень вкусные готовил. С малиной. А теперь он — бяка. Не готовит. А батюшка ему подарок сделал.

— Какой? — спросила я, как будто действительно это было интересно.

— Коробочку.

В голове опять возник неотвязный образ жабозмеи в загоне. Что с моими мыслями? Что вообще со мной происходит? Почему мы с ходу решили, что там наши? Зачем бросились сюда бежать, даже... Додумать я не успела.

— Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!

Гаркнув это, флюгер на крыше развернулся, потянулся и скосил на нас, блеснувший в лунном свете, вороний глаз. Потом, шумно захлопал крыльями, сорвался вниз, чуть не спикировав на головы, и улетел в лес, громко каркая. А чего мы стоим-то? Словно услышав мои мысли Рениэль решительно пошел к трактиру, держа меня за руку. Порог мы переступили уверенно, я чуть впереди, князь задержался, закрывая двери.

Глава 9

Я остолбенела, оглядывая большой зал. Он был полон народу. Нет, не так — он был заполнен как кадушка солеными грибами, до самого верху. Почти квадратная комната сплошь заставлена длинными столами, так, что оставались только небольшие проходы. Шесть столов стояло посредине параллельно друг другу, напротив двери. Еще четыре поставлены вдоль стен. С противоположной от двери стороны располагалось пространство кухни ничем от общего зала не огороженное. После темноты глаза резанул свет от нескольких десятков светильников.

— О, новенькие, — меланхолично прокомментировал мужской голос сверху.

Я, вздрогнув, подняла глаза. Сидевший на черной, от въевшейся копоти, балке эльф, точил нож и без интереса рассматривал нас. Его походная куртка была развязана, и на груди зеленой рубахи виднелся орнамент из красивых розовых лотосов.

— А я ей и говорю, — за такое обслуживание, милая, еще неизвестно кто кому заплатить этак должен!

За первым столом раздался смех, я посмотрела туда — но смеялись не над нами, а разговору, который всецело занимал посетителей. Двое эльфов сидели, обнявшись, тоже скинув куртки. На рукавах одного были вышиты лотосы, во всю спину второго расположилась бабочка — бражник. Они наклонились через стол к мужичку, безусловно — человеку, который, сверкая мокрой лысиной и, похрюкивая от сдерживаемого смеха, травил свою байку. Откуда здесь столько народу? Лотосы, бабочки, люди... Почти все общались друг с другом, совершенно не обращая внимания на принадлежность к разным лагерям. За столами царило буйное оживление — склоненные друг к другу головы, кокетливый женский смех, стук кружек, слабый мотив дудочки. Оглядев зал в оцепенении, которое никак не хотело меня отпускать, я внезапно, словно в кипяток влетела, наткнулась на такой же, как у всех, равнодушный взгляд.

Альрик Мирато, черный маг, государственный изменник и главный маг дома Лотосов сидел у окна в разношерстной компании эльфов и людей. Сбоку к нему прилепилась костлявая, довольно таки потасканная, красотка, не первой молодости. Она что-то нашептывала ему и выразительно косилась на лестницу ведущую наверх. Альрик еще мгновение поизучал нашу компанию и с тем же выражением переключился на эльфа в парадном одеянии, на котором изображались ягоды цвета индиго и белые пятилепестковые цветы. Тот медленно водил в воздухе руками — словно стихи декламировал. Лицо Альрика стало совсем кислым.

— Ты кто? Нет, это ты кто?

Голос Рениэля раздавшийся сначала справа, а потом слева вывел меня из транса. Я обернулась узнать — что именно он имеет в виду, и впала в прострацию снова. Было от чего. Слева от двери стоял Рениэль. Справа стоял он же. В помятой одежде, с перевязью на которой была сабля, но не было утонувшего в болоте ножа, с аккуратно заплетенной косой. Оба держались за эфесы сабель. Все бывшие подозрения, все страхи рухнули на мою голову как водопад и смели последние остатки самообладания. Я с надеждой посмотрела на дверь, прикидывая — как бы просочиться между ними и броситься наутек, но они стояли слишком близко друг к другу. Правый князь повернулся ко мне:

— Настоящий — я.

— И доказать сможешь? Не слушай его.

Мамочки, да я вообще не знаю — может вы оба не настоящие! Фальшивый Даэлин хоть молчал, а эти говорят.

— Обычная история, — все так же меланхолично произнесли сверху.

— Заткнись цветочек!

— Тебя не спрашивали!

Рениэли злобно уставились на непрошенного комментатора. Тот в саркастическом ужасе поднял руки:

— Молчу! Действительно, как я могу лезть в семейные разборки. Милое виденье, — обратился он ко мне. — И как ты теперь разберешься — кто из них твой дружок?

Он явно развлекался. Развлекался, словно не ждал и совершенно не верил в опасность от разъяренного князя. Лениво и без особого азарта. Почему-то это меня выбесило. Совершенно нелогично, и нерационально я пожелала ему свалиться с балки, будто от этого Рениэль снова станет в единственном числе. Я вздернула подбородок и смерила его уничижительным взглядом:

— Вам уже посоветовали не лезть не в свое дело. И не обращайтесь ко мне на ты, я с вами не знакома, и знакомиться не желаю.

— Ой, — раздался детский голосок. — А я ведь вам не представилась! Прошу прощения — Жэнет Карто.

— Можешь звать меня госпожой Вильеко, — не совсем понимая, что делаю, ответила я.

В глазах насмешника мелькнул интерес, но тут же пропал.

— Вы оригинально не желаете знакомиться. Госпожой, — растягивая гласные, почти пропел он. — А что госпожа, — он выделил это слово. — Делает здесь в обществе князей, я ведь не ошибаюсь, дома Бабочки? Или это бастарды?

— Заглянула блинчиков отведать, — ехидно ответила я.

— Каких блинчиков? — удивился он.

— С малиной! — вклинился голосок Жэнет.

— Здесь никаких блинчиков не было.

— Были, были, бяка!

— Жэнет успокойся, дядя просто не любит блинчики.

— Странный.

— Госпожа Вильеко, с вами все в порядке? — уже задумчиво рассматривая меня, поинтересовался эльф.

— В полном.

— Отстань от нее, — отмер один из Рениэлей. — Не смей разговаривать с женщиной под моей опекой.

— Под моей, — не согласился другой.

Почему я до сих пор топчусь на этом пороге? Надо уходить отсюда. То ли от жары, то ли от шума, то ли от невероятности происходящего из головы вылетели все разумные мысли. Только мысль — уйти была крайне разумна, я это даже не знала — чувствовала кожей. Вот сейчас просочусь между этих двух... И что дальше? Пойду по лесу наугад? Прямо в пасть к �лапочке�? Да даже если ее не встречу, я просто заблужусь и с голоду помру. Без Рениэля я пропаду. Кто же из них настоящий-то?! Спокойно. Надо успокоиться и как следует подумать.