Старенький полуживой Мерседес чихал и кашлял, выплевывая из выхлопной трубы клубы черного дыма, но все-таки стронулся с места, жалобно поскрипывая рессорами. Хелена, все еще пребывавшая в шоке, даже не спросив, куда ее везут, забралась на заднее сидение и всю дорогу молчала, что очень не понравилось Рику. Ее глаза потухли, уголки рта безвольно обвисли, взгляд потускнел и сделался рассеянным, словно она витала где-то в облаках. Рик, нахмурившись, послушно сворачивал в указанных Троем местах, и наконец затормозил у небольшого белого здания, двор которого был ярко освещен. Рик выглянул из окна, разглядывая аккуратные ровные дорожки, идеально постриженный газон, на котором цветными пятнами выделялись клумбы, и поморщился, вспомнив обстановку в доме Троя. Ему уже не нравилась эта затея.

Хелена, однако, не разделяла его мнения. Впервые за все время ее взгляд сделался осмысленным и заинтересованным, она сама выбралась из машины и подошла к изгороди из роз, усыпанных мелкими цветами.

— Какая красота! — восхищенно воскликнула она, склоняясь к ним и бережно трогая пальцами белые лепестки. — Я никогда не видела ничего подобного!

— Хотите, я попрошу срезать несколько веток и поставить в вашей комнате? — услышал Рик, во все глаза наблюдавший за преобразившейся матерью, и резко обернулся на голос. Подошедший мужчина, заметив его напряженную, собранную позу, выразительно вскинул бровь и протянул руку для пожатия.

— Кевин Брайтон, — представился он. — А вы, должно быть, Рик?

Он выглядел очень холеным и... чистым. Настолько, что Рику остро захотелось вытереть руки, прежде чем ответить на пожатие, и осознание этого заставило снова стиснуть зубы. Трой, отличавшийся невероятной чувствительностью, незаметно толкнул его в спину, призывая сохранять благоразумие. Зря, Рик не собирался делать глупости — по крайней мере, сейчас.

— Дядя Кевин, — Трой, отпихнув его плечом, вышел вперед и коротко обнял заулыбавшегося мужчину. — Не говори отцу. Я бы не хотел, чтобы он знал, что я прогуливаюсь ночью.

— Да уж, — вздохнул тот и оглядел помрачневшего Рика с ног до головы. — Твоя компания его явно не порадует. Надеюсь, юноша, это не вы довели бедную женщину до такого состояния?

Хелена, выпрямившись, растерянно переводила взгляд с доктора на сына и обратно, а потом неловко пригладила растрепанные волосы и расправила платье.

— Не надо их срезать, — сказала она, опередив ответ Рика, и указала на цветы. — Это ведь убьет их. А вы не ругайте Рикки, он хороший. Он у меня один. Никого больше нет.

Ее слова показались странными. Она словно бы забыла о Чарльзе, и Рик посмотрел на нее с нескрываемым изумлением, но ничего не сказал. Кевин улыбнулся.

— Вы — Хелена? — уточнил он, протягивая ей руку. Женщина глянула на него с легким испугом и несмело вложила пальцы в его ладонь. — Рад познакомиться. Ну, что мы стоим? Хотите увидеть свою комнату? Я попросил Мэри — это наша сиделка — заварить чай и достать из холодильника эклеры. Вы любите эклеры, Хелена?

— Эклеры? — робко улыбнулась та. — Я... не знаю. Не помню.

— Вот и вспомните, — решительно завил тот и двинулся к зданию, увлекая ее за собой. Рик и Трой, переглянувшись, отправились следом.

Хелене отвели небольшую, но очень уютную и чистую комнату, отделанную в спокойных бежевых тонах. На прикроватном столике стояла большая ваза с цветами, окно занавешивала тяжелая штора, не пропускавшая свет с улицы. Все внутреннее освещение состояло из двух бра, создававших очень подходящий обстановке сумрак. Одна из них располагалась над кроватью, давая возможность читать. Низкий стол, небольшой диван и скрытая за раздвижными дверями гардеробная — вот и все, что находилось в комнате. Хелене, однако, она очень понравилась. За одной из дверей обнаружилась ванная, придирчиво изученная Риком, который чувствовал себя здесь крайне неловко, за второй, стеклянной — балкон.

— Располагайтесь, Хелена, — дождавшись, пока женщина чуть-чуть освоится, сказал Кевин. — Мэри сейчас принесет пирожные и чай, а потом вам лучше лечь спать. Я зайду завтра, и мы поговорим. Хорошо?

В его голосе прозвучали утвердительные интонаций, хотя, формально, он задал вопрос. Рик поежился. Кевин оказался странным человеком, его хотелось слушаться и не перечить, несмотря на то, что он все время улыбался и выглядел мягким и добродушным. Обманчивое впечатление. За всей этой внешней шелухой таилась стальная воля и немалая сила. Рику стало страшно. Он уже собирался сказать, что передумал, как в его ладонь внезапно скользнули прохладные пальцы, легко пожав в знак ободрения. Дышать стало проще.

— А вы, молодые люди, марш ко мне в кабинет.

Кофе, поданный в крохотных чашечках, смахивавших на наперстки, горчил безбожно, однако Трою это как будто бы нравилось. Он с удовольствием сделал глоток — на больше просто не хватило объема чашки — и выжидательно уставился на Кевина, который задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Как это случилось? — наконец спросил он. — У нее свежие ожоги и порезы. И она явно не сама их себе нанесла. По телефону ты ничего не объяснил, дорогой крестник, поэтому будь любезен рассказать сейчас.

Крестник. Рик, поерзав на очень низком неудобном диване, молча покосился на Троя, преподносившего все новые сюрпризы, и начал прикидывать, как бы так поаккуратнее преподнести историю с Дугласом. Трой, однако, удивил его еще раз.

— Ее муж — пьяница. Допивается до зеленых человечков, а потом рыщет с налитыми глазами в поисках любовников по шкафам. Рику обычно удавалось запереть его куда-нибудь или из дома выпереть, а тут вот недоглядел. Вот ей и досталось.

— Ясно, — сухо кивнул Кевин. Его взгляд потерял мягкость, сделавшись профессионально собранным и колючим. Если бы Рик был котом, он бы наверняка выгнул спину и зашипел, вздыбливая шерсть, но он был человеком, поэтому приходилось сдерживаться и изображать спокойствие, которого он отнюдь не испытывал. — Я ей помогу, конечно, но почему не обратиться в полицию?

— Она не даст показания против него, — объяснил Трой и украдкой покосился на Рика. — Она... верующая и считает, что несет свой крест. Это лечится?

— Все лечится, — пожал плечами Кевин и посмотрел на Рика. — А твой приятель говорить умеет?

— Когда я смогу забрать свою мать из вашей психушки? — охрипшим голосом поинтересовался тот. — И, — он неожиданно замялся, сообразив, что не прояснил этот вопрос раньше, — сколько это будет стоить?

— У тебя нет таких денег, — усмехнулся Кевин, заставив Рика напрячься. — И это не психиатрическая клиника, если ты не в курсе. Это — пансионат. Чуешь разницу?

— Не очень, — процедил задетый за живое Рик. Кевин снова забарабанил пальцами.

— Здесь мы помогаем здоровым людям решить их проблемы, а не лечим больных. Вот и все. А забрать... посмотрим, как пойдут дела. В любом случае, это процесс не быстрый.

— А деньги? — чувствуя себя гаже некуда, снова спросил Рик. Кевин, не отвечая на вопрос, повернулся к Трою.

— А ты опять за свое? Надзора тебе показалось мало? Хочешь, чтобы опять упекли в лечебницу? Я думал, ты повзрослел, крестник, набрался ума и больше не позволишь себе подобные ненормальные выходки. Забыл, как я приводил тебя в чувство после лекарств?

Трой побледнел как мел и весь сжался, словно пытаясь закрыться. Челка упала на его лицо, пряча глаза, и это резануло сильнее всего: слез на щеках матери, снисходительной усмешки Кевина и брезгливого профессионального участия. Кровь прилила к вискам, пульсируя под кожей, и Рик, почти не помня себя, поднялся на ноги и подался вперед, опираясь на стол.

— Оставьте его в покое, — прошипел он, с трудом сохраняя контроль. — Что вы к нему привязались со своим нормально-не нормально? Дайте человеку жить! Он не сделал ничего дурного! Просто... В вашем чистом мире нет места ничему... яркому. Другому. У вас все выровнено по линеечке, причесано, припудрено и пропитано нафталином. Это музей какой-то, а не жизнь! Вы все живые мертвецы, еще лаванду на себя напяльте, а то скоро завоняете!

— Рик! — Трой порывисто вцепился в его плечо, оттаскивая назад. — Уймись же! Дядя Кевин, он не то говорит! Он так не думает!

— А мне кажется, — прищурился тот и откинулся на спинку кресла, переплетя руки на груди, — что именно так он и думает. Я даже могу поспорить на это.

Рик тяжело дышал, все еще не успокоившись, но близость Троя, который удерживал его за руки, не давала взрыву грянуть. Он мрачно посмотрел на отчего-то очень довольного Кевина и процедил:

— И не ошибетесь. Так что можете выпереть нас с матерью отсюда прямо сейчас, я своих слов обратно не возьму.

— И не надо, — удивил его тот. — Да сядьте уже. Трой, я ничего не скажу отцу, но будь осторожнее. Вы, юноша, — он повернулся к неохотно усевшемуся на свое место Рику, — оставьте свой номер телефона, я буду сообщать вам о состоянии дел. С деньгами вопрос решим, не волнуйтесь. Я могу позволить себе одного бесплатного пациента, особенно если дело касается кого-то, кто готов защищать моего крестника, не думая о последствиях для себя. Это редкость... в нашем идеально чистом, пропахшем нафталином мире.

— Спасибо, — ошарашенно отозвался Рик, не зная, что и думать. Взгляд Кевина смягчился.

— Катитесь, мальчики, — махнул рукой он. — И не делайте глупостей.

Ответив на ряд вопросов и накарябав номер телефона в блокноте Кевина, они выкатились на улицу, переводя дыхание словно после быстрого бега. Рик чувствовал себя опустошенным и очень уставшим, но тревога за мать странным образом растаяла, испарилась, вытесненная неожиданным доверием, которое ему внушил Кевин. То, как он разговаривал с Хеленой, как обстоятельно и придирчиво допытывался у него о семейной жизни родителей и их привычках, показало его с несколько другой стороны. Он действительно собирался помочь? Рик боялся поверить, но предательская надежда против воли закрадывалась в сердце. Хелена была в безопасности. Пока.

Он остановился у края проезжей части и, остро жалея, что полгода назад бросил курить, машинально захлопал себя по карманам тем бессознательным жестом, которым курильщики обычно ищут пачку сигарет.

— Он ее не обидит, не волнуйся, — сказал вставший рядом Трой, и Рик кивнул, не особо вслушиваясь в его слова. Прикосновение теплого плеча успокаивало куда сильнее и надежнее. Рик неосознанно прижался ближе, чувствуя безграничную благодарность за эту молчаливую поддержку. За все: вовремя протянутую руку помощи, так необходимые слова и, особенно, за молчание, от которого становилось лучше. Наверное, надо было что-то сказать, спросить — про лекарства, упомянутые Кевином, например, — но Рик не стал бередить болезненные воспоминания, судя по всему, еще мучившие Троя. В сущности, все было понятно и без слов, так стоило ли лезть в душу? Вместо этого Рик положил ему руку на плечо — уже привычным, собственническим жестом. Только этого все равно было безумно мало. Стремительно накатывала реакция, от накопившегося в крови адреналина начинало потряхивать, не нашедшее выхода возбуждение горячило кровь, переплавляясь в другое, менее разрушительно желание. Трой, будто почувствовав это, повернулся к нему, заглянул в глаза и коротко уточнил:

— К тебе?

Почему-то у них с самого начала все складывалось по-дурацки и сумбурно. Первый раз было трудно назвать удачным, и он словно бы задал тон всему остальному безумию. Нелепо. Болезненно. Единственно правильно. Рик не мог припомнить ни одной девчонки, с кем провел бы столько же времени, сколько с Троем, но у него не возникало и мысли прекратить все это. Наоборот, с каждым разом его все сильнее затягивало с головой, но вместо мучительного удушья на дне топи открывалось второе дыхание. И было глупо отрицать, что они оба нуждались друг в друге, как в спасательном круге, подставляя руки там, где требовалось второму. Как два элемента паззла, они точно подходили один к другому, но на этом идеальность их мира исчерпывалась. И это ощущение отдавало восхитительной сладкой нотой в общей какофонии вкуса.

Рану Троя все еще нельзя было тревожить, но желание оказалось выше осторожности. Они даже по лестнице взбирались, стараясь касаться друг друга, словно бы это могло защитить от всех проблем. И те послушно отступали в тень, притаившись там до времени, вспугнутые жадными поцелуями и негромкими вздохами. Руки скользили по коже, растирая испарину, губы беззвучно приоткрывались, впуская чужой язык, в глазах застыло голодное, неудовлетворенное выражение, делавшее обоих больше похожих на хищников, чем на людей. Каждое движение, каждое прикосновение, каждый поцелуй хотелось растянуть, но промедление казалось изощренной пыткой, поэтому они спешили, будто могли безнадежно опоздать.

Осторожно, но порывисто. Смакуя каждое стремительно пролетавшее мгновение, словно боясь упустить хоть каплю ощущений, превращавших нервы в до предела натянутые струны. Пот застилал глаза. Рик откинул с лица Троя напрочь промокшую челку и, обхватив за шею, притянул его, заставив почти распластаться на себе. Кожа полыхала, даже пробивавшийся в открытое окно ветерок не остужал ее, а, казалось, распалял еще больше. Горячий воздух обжигал горло и легкие, не принося облегчения, и Трой, которому тоже было мало, приподнялся, коротко поцеловав Рика перед этим, и выгнулся, направляя его в себя.

— Легче! — задохнулся Рик, испугавшись за его бок, но Трой лишь улыбнулся, свернув в полумраке белой полоской зубов, и начал неспешно раскачиваться, лишив его возможности протестовать и возмущаться. Сразу стало не до разговоров. Рик плыл, закусывал губу, стараясь не ругаться и не стонать слишком громко, но невнятные возгласы сами собой срывались с языка, и он ничего не мог с этим поделать. Было слишком хорошо, чтобы это могло продлиться долго. Его только и хватило на то, чтобы накрыть пальцами член Троя и, лаская его, дождаться, пока тот вздрогнет всем телом, сильно сжимаясь внутри, и отпустить себя, позволяя наконец излиться. А потом, снова забыв про душ, крепко обхватить обессиленного Троя руками и ногами и отключиться, сходу провалившись в глубокий сон.

Утром он исхитрился проснуться раньше Троя и несколько минут просто лежал, разглядывая потолок. Мысли в голове складывались коротенькие и простые, такие как: "затекла нога", или: "вставать влом", да и те не задерживались надолго, лениво утекая куда-то в глубины еще дремавшего разума. Пальцы бездумно гладили шею Троя, привалившегося к его плечу.

— Щекотно, — сощурившись, пробормотал тот, потерся об него носом и, чихнув, открыл глаза. — Доброе утро.

— Привет, — разлепив пересохшие губы, отозвался Рик, не прекращая движений. — А я-то думал, что проснусь в надраенной до блеска комнате и с завтраком на столе.

— Вот женишься на мне, — Трой легонько прикусил кожу, заставив вздрогнуть от неожиданности, — тогда и поговорим. А пока у нас свободные отношения, так что готовим по очереди. Сегодня, между прочим, твоя.