Дело о Конце Света

Привести в порядок мысли и вернуться к душевному равновесию ему удалось, когда автобус снова свернул на трассу. И то думать и анализировать он себя заставить пока не мог, лишь включился в окружающую действительность.

— Александр, я думала, так долго не живут, а вы ого-го молодец. Прямо звезда цирка под куполом. Вы женаты? Собственная квартира есть? Сколько комнат? — стрекотала на сиденье сзади Наташа не понятно, всерьез или нет.

— Одна и в Подмосковье.

— Жаль. Выходит не судьба вам иметь такую юную жену, как я, — состроила Саше глазки 'львенок'.

— Чего несет — уму непостижимо. Юная жена — смешно. На горшок самостоятельно ходить недавно научилась, а туда же — замуж, — пробурчал Эдуард, — В одном права, Александр — молодец. Хоть пить теперь бросай. Попробуй я подобное изобразить, точно некую материальную неприличность из себя изрыгнул бы.

— Из вас Эдуард Семенович и так постоянно всякие неприличности изрыгаются, — вступилась за подругу Алена, — Не переживайте.

— Костик, под Москвой есть грунтовые воды? — спросила Алла, с лица которой после рассказа Ильсара не сходило тревожное выражение.

— Ага, в Мытищах, — переключилась на новую жертву Наташа.

— Солнышко, дело не в грунтовых водах и не в карстовых озерах, — не обращая на 'львенка' внимания начал Константин, — Я в детстве вычитал у Стругацких любопытную идею. Когда уровень энтропии, меры беспорядка системы, достигает критического значения, система сама начинает с ним бороться. В книге вселенная ополчилась на ученого, чье изобретение должно ее уничтожить через миллиард лет. Также и с нашей планетой. Люди, словно болезнетворный вирус, ведут ее к гибели, а она пытается справиться с недугом. Отсюда цунами, землетрясения, вулканы и прочие неприятности. Земля любыми способами пытается уменьшить опасность.

— Костик, ты у меня та-а-кой умный! Ты ведь меня спасешь? Я же не вирус. Пусть глупые ма-а-лолетние провинциалки со своими Мытищами проваливаются, а Мо-о-сква на месте остается, — Алла пренебрежительно стрельнула глазами в сторону Алены и ее подруги.

— Конечно. За кольцевой автодорогой жизни нет, одни вирусы. По мне так чем раньше катаклизма настанет, тем лучше. В идеале завтра, на крайний случай через день.

— Эдуард Семенович, в вас столько желчи, что я за мужа беспокоиться начинаю. Как ему с вами в одном номере находиться? Вы же на него тонну негатива выльете, — высказалась Светлана.

— Действительно, какую ерунду вы все говорите? — возмутилась Полина, — Оторопия какая-то, микробы. А как же теория Данте? Естественный отбор, человек — вершина лестницы развития.

— Дарвина, — поправил Вадим.

— Кого? — девушка усиленно заморгала поросячьими глазками.

— Теория не Данте, а Дарвина. Ты разволновалась и опять путаешь.

— Прости, — Полина быстро лизнула лицо любимого и впопыхах угодила в нос.

— Лестница развития, она же цепочка питания, — хохотнул Эдуард, — Данте, Дарвин — для науки не имеет никакого значения. Особенно если смотреть на небо и видеть три звездочки, а еще лучше пять. За мужа не переживайте. Мы найдем положительный момент в совместном проживании. Да, Виталий?

Ответить десантник не успел, Ильсар взял в руки микрофон:

— До обеда нам осталось десять минут езды. Хозяин мой хороший знакомый, предоставляется нам выбор из трех блюд: шашлык из курицы, рыба и кефте. Определяйтесь, я закажу.

— А кефте — это что? — спросил Эдуард.

— Такие очень острые котлетки из баранины с разными травками.

— Меня на них запишите. Рыба и курица в отеле надоели.

— Ой. Я слышала, еще есть блюдо, называется 'сумасшедший имам'. Правда? — брызнув слюной, хихикнула Полина.

— 'Имам Баялды'? Есть, но оно овощное. Делится баклажан пополам, серединка вычищается, и туда кладутся пережаренные острые овощи. По легенде имам попробовал и сошел с ума от такого красивого и вкусного блюда. Я сколько не пробовал, мне не очень. Больше мясо люблю. У вас я знаю, овощами только закусывают, а не едят, — пошутил Ильсар.

Не без усилий, но во время обеда за одним столом удалось собраться 'чемпарбюраскам' и Виталию. Светлана свое недовольство поведением избегавшего ее мужа пока явно не выказывала и не помешала обсуждению последнего происшествия.

— Опять проделки? Как я надеюсь спрашивать своего будущего внуку, если все самолеты удачно приземляться, — Виталий улыбался, но в глазах стоял лед.

— Дядю Сашу убить хотели. Игорь спас. Потрогайте, какие у него руки холодные. Я всю дорогу их согреть пыталась, но без толку, — пояснила Анна.

Свиндич коснулся пальцев и сразу отдернул руку. Словно до железки в мороз дотронулся.

— Так нить — это ты? Неужели научился?

— Ничему я не научился. Иногда внутри тепло собирается, если нервничаю или пугаюсь, и я его из себя выбрасываю. Потом сил никаких и целый день, словно больной хожу.

— Александр, давай конкретно. Как тебя хотели в озеро сбросить?

— Толкали в спину.

— Чем?

— Не руками же.

— Вот. Некой силой. Значит должен существовать источник силы и находился аппарат у того, кто воздействие оказывал. Без автомата пули не появляются.

— Виталий прав. Кто что в руках держал?

— Полина фоткала, значит камера. Вадим пустой. Маша в блокноте чертила ручкой, ей мама дала, — начала вспоминать Анна, — Вроде все.

— Нет. Ты когда кульбиты выбрасывать начал, я сразу недоброе заподозрил и на наших потенциальных маджахетов смотрел, — добавил десантник, — У алкаша зажигалка в руках, а брюнетка-блондинка губную помаду в сумочку убирала.

— 30 —

Каппадокия вынырнула из приевшегося в дороге пейзажа неожиданно. Невыносимо скучно, но вдруг поворот и банальная земная гора уходит в сторону, открывая фантастическую страну. Равнодушие тает, уступая место восторгу. Вулканический пепел за века, прошедшие после извержения, смешался с песком и превратился в мягкий камень — туф, застывшая лава в базальт, а эрозия и выветривание придала им невиданные очертания. Желто-серые дюны туфа, создают впечатление лунного пейзажа, и каждый может представить себя астронавтом, оказавшимся на чужой планете.

— Узнаете? Именно здесь снимались эпизоды 'Звездных войн', — с удовольствием поведал Ильсар, но его слова даже не расслышали.

Картина за окном автобуса возвращала в сказки, прочитанные в детстве, напоминала все множество знакомых с малых лет персонажей немыслимого количества историй, заставляющих когда-то мечтать и фантазировать, а теперь с помощью Каппадокии обретших реальные очертания и превративших в их главного героя именно вас.

Одна невообразимо волшебная панорама сменялась другой, более невообразимой и их чередование заставляло мозг отключиться и считать, будто ты попал в нереальность. Все органы восприятия погасли, чувствительными остались лишь глаза, захватившие разум, наполнявшие его все новыми и новыми немыслимыми картинами. Настоящим чудом выглядели каменные столбы самых причудливых очертаний.

— Красотище! — восторженно воскликнула Полина

— Называются перибаджалары, 'камины фей', — попытался вернуть к себе внимание экскурсовод, — Скоро сможете рассмотреть их вблизи. У нас первая остановка запланирована у 'Трех красавиц', символа Каппадокии.

'Красавицами' оказались три скалы стоящие вначале крутого горного склона и похожие на огромные опята. Светлая, сужающаяся к вершине ножка из туфа и черной базальтовой шляпкой, вопреки законам физики удерживающей равновесие.

— Мне они семью напоминают. Самый высокий и толстый — гриб-папа, чуть ниже — мама, а самый низенький сынок, — высказалась Светлана, — Очень красивое место. Спасибо, Александр, взяли нас сюда.

— Не за что, — рассеянно ответил Свиндич. Он наблюдал за людьми, один из которых пытался недавно его убить и не мог представить в этой роли никого из компании, весело суетящейся возле каменных столбов. Подобраться к ним получалось только с одной стороны, от дороги, пролегающей по вершине возвышенности. Эдуард вопреки обычному правилу созерцать все с равнодушным пессимизмом попытался проникнуть за жалкую преграду из красных ленточек, желая спуститься по крутому обрыву и заглянуть в лицо скалам, взирающим на покрытую зеленой травой низину, но его остановил Ильсар. Полина как всегда фотографировала все вокруг, не забывая с помощью Вадима и про себя, девчонки пребывали в ужасных подозрениях об искусственном происхождении 'каминов фей'.

— Не могли они туда попасть, — в запале спорила Наташа.

— Говорите, падали сверху и удержались на такой махонькой площадке? Ну-ну, — вторила Алена.

— Камни падали на большую площадь. Они там тысячелетия лежат, — улыбаясь, объяснял экскурсовод, — Туф мягкий и разрушился быстрей, базальт твердый. Так и получилась.

— Ведь разрушения продолжаются и очень скоро шляпка упадет. Жаль, всему приходит свой конец, — философски заметил Константин.

— Они его тогда краном обратно поднимут, — не унимался 'львенок'.

— Деточка, красоту создает природа. Посмотри на меня, разве можно подобное создать руками? — гордо заявила Алла, заставив подруг дружно прыснуть.

— Неудачный пример. Руками может и нельзя, но силиконом легко, — шепнула Анна Игорю.

'Не тот случай', — хотел возразить тот, но наученный горьким опытом промолчал.

Жанна и Маша стояли чуть дальше от края, чем остальные. Мать удерживала девочку за плечи и не подпускала к обрыву. Саша подошел к ним и доверительно поведал:

— Я тоже высоты боюсь.

— Мы не боимся, просто опасаемся.

— Это ты опасаешься и меня не пускаешь, — посетовал ребенок.

— Мама права. Маленьким детям опасно около обрыва. Она у вас рисовать любит?

— По настроению. Получается хорошо, но ленится. Мультики смотреть ведь интересней. Стараюсь как-то влиять, чтобы больше рисовала. Надо ведь талант развивать, а то зачахнет. Носим везде с собой все для рисования. Иногда заставлять приходится, иногда сама просит, если увидит интересное.

— Озеро интересное?

— Озеро ей понравилось, но нарисовать я попросила.

— Маша, покажи, как получилось?

Девочка пожала плечами, не проявляя особого желания хвалиться своим творчеством.

— Стесняется, — пояснила мать, — Дочь, можно дам посмотреть?

Жанна достала из сумочки блокнот и протянула Свиндичу.

Рисунков оказалось немного: герои неизвестного Александру аниме, море с корабликом вдалеке, цветущий куст на фоне корпуса отеля. На последней использованной странице обнаружилось изображение озера.

— Молодец. Здорово получилось, — для восьмилетнего ребенка Маша действительно рисовала неплохо, — Чем рисуешь?

— Обычной ручкой, — после похвалы напряженное состояние у девочки прошло, она легко пошла на контакт.

— Не может быть! — изобразил искреннее удивление Свиндич, — Наверно, она особенная или даже волшебная.

— Правда, правда, самая обыкновенная. Мама, покажи.

Саша покрутил в руках инструмент художника и не нашел в нем ничего подозрительного.

— Удивительно — обычная. Тогда ты вдвойне молодец.

'Ты, Александр, совсем с ума от безысходности сходишь. Ребенка уже подозревать начал', — горько думал Свиндич, возвращаясь со всеми к автобусу.

Туристы заняли свои места, и череда чудес продолжилась. Словно мячика из рук искусного жонглера из виноградников и садов, занимающих всю плодородную землю вокруг небольших селений, выскакивали все новые и новые туфовые долины, окруженные скалами. 'Долина голубей', где предприимчивые древние местные жители в каменной стене пробили несметное множество небольших отверстий для птиц и использовали помет в качестве удобрения. 'Долина верблюдов', не отличающаяся большим количеством каменных столбов, зато один из них и дал ей название, идеально напоминая свой живой прообраз. В 'Долине генералов', когда они гуляли между собравшихся в отдельные кучки, будто на военный совет, 'каминов фей' в шляпах, напоминавших наполеоновскую треуголку, 'чемпарбюраскам' удалось поговорить.

— Я попросила Полину фотки 'трех красавец' показать и она мне свою цифровую мыльницу в руки дала, — с заговорщицким видом поведала Анна.

'Хорошо никого рядом нет, — внутренне усмехнулся Свиндич, — Хотя, с другой стороны, какая разница. Гений наш и так все о нас знает, а остальным все равно'.

— И что?

— Игорь, и что? — перенаправила вопрос девушка.

— Ничего. По внешнему виду камера, как камера, внутрь я же не лазил. Не мог же я на глазах хозяйки вскрывать и копаться.

Следующей пред глазами туристов предстала 'Долина любви'. С большой высоты она напоминала спину ежика с топорщащимися иголками из-за близко расположенных к друг другу вертикальных столбов с небольшим утолщением вверху.

— Похоже на инопланетный космодром, — признался Вадим.

— Причем здесь любовь? — от разочарования лицо его подруги вытянулось, даже обвислые щеки стали почти незаметны.

— Э-э-э, — засмущался Ильсар, — Присмотритесь лучше. Ничего не напоминает?

— Понял, — обрадовано воскликнул Вадим и шепнул на ухо Полине, — Фаллосы.

Вытянутое лицо немедленно свернулось и сморщилось:

— Я ожидала чего-то более романтичного.

— Куда уж романтичнее, — выдал Эдуард, которого приближающаяся обезспиртовость организма начинала вводить в чрезвычайно мрачное состояние духа, — В древности мужской признак считался символом оплодотворяющего начала природы и почитался. Это сейчас женщины только деньги и шмотки боготворят.

— Прекратите немедленно. Среди нас дети, — оборвала диспут Жанна. Еще в начале разговора она поняла, к чему он приведет, и предусмотрительно отправила дочь к турецким коробейникам, приторговывавшим неподалеку мелкими сувенирами с изображением все тех же фаллосов.

— Понравилось? — спросил Ильсар, когда транспорт, ставший почти на день родным домом, двинулся с места.

— Да! — вразнобой, но дружно ответили пассажиры.

— Сейчас мы отправляемся к селению Гереме, где у нас отель, но по дороге, заедем еще в одно место — 'Музей под открытым небом'...

— Мы разве не по музею катались? Внутри музея еще один музей? Если он под открытым небом — мы сейчас под закрытом? — засыпала вопросами брюнетка и, не дожидаясь ответов, констатировала, — Ужас!

— ...Название такое. На самом деле он в скальных пещерах...

— Назвали бы тогда Пещерный музей.

— ...После музея в гостиницу. Немного отдохнете и поужинаете, только много не ешьте. В десять вечера мы приглашены на 'турецкую ночь'. Там будет легкая закуска: орешки, фрукты, сладости и вино...

— А покрепче? — оживился Эдуард.

— И покрепче: ваша водка и наша ракы. Программа очень интересная, увидите танец дервишей.

По мере приближения к деревушке ландшафт за окном менялся. Туф принял розоватый оттенок, а в скалах из него появились целые пещерные города.

— Они природные или искусственные? — поинтересовалась Полина.

— Искусственные, — пояснил Ильсар, — Кстати, в некоторых до сих пор живут.

Таким же городком предстал и 'Музей под открытым небом', только в пещерах оказались не жилища, а церкви первых христиан, спасавшихся в Каппадокии от преследований. Дорога по скальным уступам вела от одной к другой и каждая имела свое название: 'Церковь с яблоком' из-за красного шара в левой руке архангела Михаила, изображенного на фреске или 'Церковь с сандалиями', получившая название по двум отпечаткам на полу у входа. В них не нашлось места пышному убранству, заполняющей весь периметр позолоте, а иконостасы из десятков икон заменяли местами обшарпанные, местами не слишком умело нарисованные фрески, но существовало другое. Несмотря на полумрак, царивший в пещерах, церкви словно наполнялись светом. Свиндич никогда не причислял себя к верующим. Кулич и крашеные яйца, как и у многих из его поколения, легко совмещался с дискотекой в пасхальную ночь. Крещение, пасха и крестик на шее воспринимались Сашей как неотъемлемая и традиционная часть жизни сродни елки на новый год. Время, проведенное в пионерско-комсомольском атеизме, ни к чему другому и не могло привести. Только раз в жизни он испытал удивительное ощущение, когда перед первым классом бабушка привела его причаститься. Уносящиеся в небо своды, освещенные лишь мерцанием сотен свечей, пение церковного хора и само таинство создавали представление о могучей, но доброй силе, наполняли неясным трепетом. Точно такие же ощущения охватили Свиндича и сейчас.