А уже порой глотал успокоительное, и даже иной раз брал валидол под язык. Сердце пока не щемило. Но валерьянка с валидолом всегда были у него под рукой. Вот и теперь он схрумкал пару таблеток успокоительного.
— Так... — силился капитан вспомнить всё, чего забыл. — Я вошёл в кабинет к старлею, реагируя на звон битого стекла, и не застал у него там гостя. Это он выпрыгнул в окно. Силантьев бы не стал выбрасывать его. И не обнаружил под окном. Факт! Как и то: отправил зама в отпуск — преждевременный! После чего остался разглядывать "наскальную живопись" и...
Самедов потянул ноздрями, почуяв запах гари.
— Это ещё что? И горит? — спохватился он, кинувшись с кувшином в руках, когда запивал таблетки, в кабинет старлея.
Стена пылала, объятая огнём, хотя гореть там было нечему — стены по всему зданию ГОВД были выкрашены водоэмульсионкой. А она в отличие от эмалевой краски, по определению гореть не могла! Не камень же? Хотя именно он и горел — бетон — на нём те символы, которые изобразил беглец.
Затушить возгорание водой из кувшина у Самедова не получилось, и в ход пошёл пенный огнетушитель. И толку — всё без толку. Пожар исчез сам собой, точно так же, как и неожиданно начался.
— Ты чего тут творишь со "старлеем", капитан? — влетел в кабинет начальник ГОВД со свитой: кто-то с тем же предметом, какой сжимал в руках Самедов, кто-то с ведром воды, а кто-то с багром и топором. Короче, кто во что горазд, тот тем и вооружился, а кому с чем привычнее было обходиться.
— А нет его! И он не курит! — попытался извернуться Самедов. — Я, кстати, тоже!
— А кальян? — напомнил майор.
— Он — наркотик, и заправляется опиумом! Как я могу...
— Ведь стены не сами воспламенились!?
— Точно — проводку замкнуло! — спохватился Самедов.
— Ну, смотри, капитан, если соврал... — погрозил кулаком полкан. — Я тебя...
Начальник изобразил отрывание головы и удар ногой по ней, как по футбольному мячу.
— Всё понял?
— Так точно!
Толпа зевак рассосалась сразу же, подавшись восвояси вслед за начальником.
— Да что же это... — не сдержался Самедов, и грохнул огнетушителем о пол, схватился за валидол.
— Не поможет, — задержался прапорщик.
— А что?
— Есть одно верное средство, но ты ж у нас, правоверный...
— А ты чем лучше меня, православный?
— Тем, что мне вера не запрещает употреблять хмельное зелье, пускай и по праздникам! А то пошли ко мне — у меня есть!
— Нет! Некогда мне! — затеял Самедов наведаться в гости к отпускнику. — В другой раз!
— Чурка... — обиделся прапорщик. И капитан знал причину: тот не мог пить в одиночку и ему непременно требовался собутыльник, а точнее слушатель его пьяных бредней.
— От такого же дурня слышу!
— Да что с тобой говорить, капитан! Это всё равно, что ходить против ветра! Столько убытков! И где я теперь новое стекло возьму? А краску?
Капитан ничего и слышать не желал — попросту сбежал, вспоминая по дороге к дому зама: из-за чего с ним приключился провал памяти? Но как только добирался в хронологическом порядке до кабинета старлея, на нём всё и обрывалась — возникала стена с "наскальной живописью" и иная в подсознании.
— Мужчина, вы слышите меня? — пристала к Самедову в общественном транспорте одна назойливая особа противоположного пола. — Нет, вы только гляньте на него — прикидывается глухо-слепым! Я к вам обращаюсь, гражданин...
— Начальник... — ткнул ей в нос соответствующий документ Самедов.
— А сразу нельзя было предъявить? — съязвила контролёрша. — Я, знаете ли, тоже на работе, и также нахожусь при исполнении своих прямых служебных обязанностей! И кто знает: вдруг эта "ксива" у вас ненастоящая?
— Захотела побывать там у меня?
— Да ну тебя, психа! Ишь привязался! Нет, ну вы гляньте на него, а? Думаешь, если я, баба, а ты, мужик, так те всё позволено!?
Створки двери открылись, и Самедов поспешил на выход, решив добраться до дома зама на "маршрутке", всё быстрее будет, и там никто не станет приставать, хотя был риск угодить в ДТП, но в данном случае всецело оправдан. Так считал и свято верил Самедов, а если уж решил, то, как баран — и с места не сдвинется при виде новых ворот, в образе коих у него перед глазами по-прежнему всплывала стена с символами, что ныне отсутствовали там.
— Вах, какие люди! — обрадовался таксист сородичу в лице Самедова. — Твоя садись — моя поехала! Эх, и прокачу, да! А куда надо, джигит? Доедем, да что там, долетим за считанный минута! Мой ласточка иной раз парит аки арёль!
— Будем надеяться, что не бодается как баран с иной такой "газель", а не горной на кручине!
— Вах, шайтан! Зачэм обижаешься, да! Я может рад, что у меня такой достойный попутчик, а ты... не джигит!
— Ты сам давно в горах был, а может быть, здесь родился?
— Слюшай, не хочешь ехать на моя ласточка, так и скажи, да! Я не держу! Зачем к словам цепляться! Чито я тэбе сделал такого или сказал обидного, а, бират?
— Ладно, поехали кататься! — сунул Самедов водиле сотку.
— Сдачи нэ надо! — спрятал тот её у себя подальше за пазухой, и включил на всю магнитофон, запел в такт, не слушая, что там говорил пассажир, а как обычно требовал дать сдачи. — Какой сдача? Зачэм? Кито тибэ обидил! Ты, Мамедик-Ахмедик, скажи! Это мой бират два...уродный, они в два счёта скрутят любого в бараний рог! Понимаешь!
Самедову пришлось сунуть любителю "Чёрных глаз" в исполнении попсового исполнителя "корки", и таксист тут же заговорил практически без акцента и даже музыку выключил.
— Где выходите, гражданин начальника? Извините, что так нелепо получилось — заработался! И вижу: как и вы! Надеюсь, вы понимаете меня, да? Семья большой — кормить надо! А я один тащу жену — одну, вторую, третью — детей! Родители опять же на мне!
— Что-то я не заметил у тебя обручального кольца на пальце, джигит! Как твоё имя? Почему нет информации для пассажира?
— Вагит я...
— На дорогу смотри!
— Вах, шайтан! — выкрутил руль таксист и вместо остановки налетел на столб. — При-при-приехали-и-и...
— Извини, брат... — едва пришёл в себя от шока Самедов, глотая горсть таблеток залпом. — Сдачи не надо!
— Да пошёл ты...
Осмотревшись, Самедов пришёл к выводу: до дома "старлея" придётся пройти пешком ещё пару кварталов, но уж лучше туда добраться на своих двоих, нежели его доставят ими вперёд в больницу.
— Всё для здоровья полезней, — решил он для себя. И потом торопиться всё равно было некуда, хотя... — Зулия, Равшан и Айша...
Ему вспомнилась жена и дети — он обещал сегодня непременно заглянуть к ним, поэтому ускорил шаг. Самедову оставалось сделать одно небольшое усилие — перейти по пешеходному переходу на светофоре дорогу — и до дома старлея рукой подать, если бы не одно пренеприятное и досадное обстоятельство. Какой-то лихач обдал его грязью из лужи.
— И что сегодня за день-то такой невезучий?! — уяснил Самедов: теперь ему точно придётся задержаться у старлея на квартире, и пока не вычистит вещи — а тут без стирки с сушкой и глажкой никак не обойтись — потеряет уйму времени! Так как денег на то, чтобы сменить прикид, не имелось. Нет, деньги были, но в лучшем случае на классический вариант стильного спортивного костюма марки "абибас". Тогда цветы для жены придётся рвать с клумбы, а сладости детям отбирать у детворы — представил он себя этаким гопником, сам оказался в районе их обитания, заглянув туда на свой страх и риск. Да чего не сделаешь ради семьи, но прежде работа — и долг, а всё прочее с вытекающими из этого для него ежедневно последствиями занимаемой должности следователя при ГОВД.
— Нет, всё, хватит с меня! Последнее дело раскрою и перейду на самую спокойную работу, где не придётся засиживаться в кабинете допоздна! Я так решил, а сказал! Мужик...
Проследовав во двор, Самедов наткнулся на группу парней, играющий в карты от безделья.
— Молодые люди, — обратился он к ним.
— Те чё, мужик? — живо отреагировали они на незнакомца, окинув его с головы до ног оценивающими взглядами, проявляя свой "интеллект" во всей красе, и продолжение фразы читалось без лишних слов: "Жить надоело?"
— Вы не подскажите мне, где тут проживает гражданин по фамилии Силантьев, а имени Александр?
— Где-то здесь... — заржал один из молодёжи.
— А точнее не подскажите?
— А ты чё, заблудился, мужик?
— Нет, но...
— Да ты не бойся нас, вон иди с ним, он проводит тебя к нему... — кивнул заводила на того, кто быковал от безделья, сгибая металлический прут, вырванный из ограждения детской площадки.
Это последнее, что запомнил Самедов, когда с ним случился очередной провал памяти и уже второй за один день, а раньше никогда не жаловался на голову.
Глава 8
Всё-таки удобная вещь — навигатор, а магический — вдвойне. Им и пользовались в повседневной жизни воины, в особенности Эльф. То была его разработка, ему лишь пришлось немного разнообразить данный вид творения рук человеческих, и создать настройку на поиск проклятых мест в городе, что множились и росли точно грибы после дождя. Его задумку после пробы приняли на вооружение все воины Великого Отряда Истребителей Нежити, однако Эльф не остановился на достигнутом результате и пошёл много дальше. Отныне у каждого воина в передовых группах, как и его, имелся ещё и компас для поиска зомби глубоко под землёй, а и достать иного мертвяка или скелетона скрывающегося в могиле или каком-либо ином захоронении древности — не проблема. Принцип его изобретений был прост — с приборами, и в основном электроникой, как и у Бати при обращении с оружием. На то один в их группе-отряде маг, а иной оружейник, зато Гном неплохой разведчик и везде проскользнёт, где не сможет даже мышь. Для него нет преград. А уж Пуля на то и штатный стрелок — ни разу прежде не подводила, как и тогда, когда они нарвались на самую настоящую засаду, и помощи ждать было неоткуда.
Ситуация повторялась, да Эльф решил не привлекать иные группы передовых сил Отряда, всё же подстраховался, оставив для них в отведённом месте с данной целью всю необходимую информацию, доступную им ныне самим, заложив на уровне рунной магии в определённый предмет, хранящийся в ячейке зала ожиданий одного из железнодорожных вокзалов города.
Вот и сейчас он был сам не свой, хотя внешне со стороны и не скажешь — нерв могли почувствовать лишь те, кто обладал сверхспособностями или познаниями в магии.
Навигатор подал сигнал, о конечности маршрута выбранного воинами. Батя остановил авто, и Гном по заведённой традиции, как непоседливый ребёнок, выскочил первым, затем роль заботливого папаши пришлось исполнить Эльфу, а вот Бате, как всегда, женщины. На этот раз они оба прикинулись стариками: Эльф — деда, а Батя...
— Это я-то бабка?!
— Нет, старуха... ха-ха... — не сдержался Гном.
— Ну, погоди у меня, маленький засранец!
А вот Пуле с объектом предстояло сыграть роль любящей парочки — родителей непоседливого ребёнка, причём Силантьеву в приличном подпитии.
Нечто подобное они все и изобразили, войдя каждый из воинов в образ предопределённой им роли, отведённой режиссёром "театра на колёсах". ТЮЗ отдыхал, и актёры, работающие там, нервно завидовали им про себя — курили.
Даже старушки у подъезда поверили, что у Силантьева есть семья, а он всё это время скрывал её от них — конспиратор. Но на то и следователь, чтобы жить на явочной квартире. А про себя, вечные обитательницы двора, приписали ему работу на силовое ведомство, отныне считая: ГОВД — прикрытие для него. Возможно, что и семья — и здесь разыгрывается какая-то сцена, поэтому предпочли устроиться далее удобно в зрительном зале, подавшись по квартирам, объявились в углах окон, выглядывая из-за чуть приоткрытых штор.
Сцена была готова, актёры и зрители заняли исходные позиции.
Подняв тело на нужный этаж на лифте, Эльф сделал так, что он перестал работать — с одной стороны, но таблички никто не повесил. Лифт, на время пребывания "воинов" в доме у "объекта", превратился в ловушку — створки смыкались, и кабина останавливалась меж этажами — чему способствовала руна опутывающего плетения, предназначенная для блокировки любого существа. Человек ничего не почувствует, как и постороннего взгляда на него со стороны, через иную руну — всевидящего ока, а вот с другой стороны, окажись на его месте некр и иже с ними нежить — несдобровать. Да и на лестнице была установлена резонирующая растяжка — ещё на входе в подъезд. Эльф не жалел сил — магических, повсюду навешивая "ярлыки" и "маяки", опасаясь быть застигнутыми врасплох врагами или просто любопытными людьми. Так что, кто бы ни попытался явиться неожиданно в гости к Силантьеву, окажется сбит с толку.
Но и на этом Эльф не остановился, первым проник в квартиру сотрудника следственного отдела при ГОВД, выставив перед собой магический щит — очень мощную защиту и в то же самое время грозное оружие, скрывающее в себе плетение "таран". Деактивируй кто щит извне атакой — некр — и сам же поплатится собственной головой.
— Чисто... — определил навскидку Эльф: нигде нет никаких потайных и прочих скрытых энергетически-магических ловушек. Опустил одну руку, иную по-прежнему держал перед собой и водил по сторонам, нанося заклинания на стены и пол с потолком, блокируя изнутри замкнутое пространство квартиры "объекта", подготавливался надлежащим образом вступить с ним в контакт. А пока "воины" держали его в бессознательном состоянии. Да Эльф не мог поручиться: объект не претворяется, и мог скрытно собираться с силами для ответного удара.
Всякое могло случиться, в чём и убедились лишний раз "воины" при столкновении с обычным с виду человеком, оказавшегося обладателем источника третьей магической силы, и ко всему ещё хранителем руны, кои требовались некрам для их чёрных дел.
— Гном, — наконец-то опустил и вторую руку Эльф, обращаясь к соратнику по оружию.
— Слушаю тебя, брат, — в надежде откликнулся тот.
— Не желаешь немного прогуляться по улице и...
— С удовольствием, — ухватился Гном за любимую "игрушку" — убийственную ручную пушка КС-23.
— Давай на этот раз обойдёмся без стрельбы из твоей "мортиры"!
— А что так? Точнее не так?
— Сам знаешь — и наверняка!
— Я что, опять должен изображать из себя сосунка?!
— А кто, по-твоему, справиться лучше тебя с этим заданием?
— Намекаешь мне на мой рост — и постоянно!
— Да разве ж это недостаток, когда, ты — находка для нас! Да что там — для всего Отряда! Просто кладезь таланта! И я не хочу, чтобы, ты, загубил его — иди, совершенствуйся!
— И пойду, но когда-нибудь больше не вернусь! А куда... сам знаешь!
— В ТЮЗ?
# ТЮЗ — театр юного зрителя.
Фыркнув недовольно, Гном сменил огнестрельное оружие на холодное.
— Лопатку-то я могу взять, чтобы в песочнице поиграть? — съязвил он, продолжая общение с Эльфом.
— Да, но детскую, а не ту, которой обычно рубишь конечности рабам некров, — сунул ему маг совок и ведро.
— Мусорное?!
— А что тут такого? Заодно и вынесешь!
— Ну, спасибочки, дедуля! — уел Гном напоследок Эльфа — намёк ему на его седину и не ввиду обличия старика, которое маг наложил на себя плетением для отвода глаз при проникновении в квартиру "объекта" при выходе из машины, а по жизни. На то и блондин, седовласый был, и являлся им всё то время, какое знали его братья и сестра по передовой группе Отряда.
