— Я туда больше не пойду! И тебя видеть не хочу! Убийца!
— Ты вольна думать и говорить все, что угодно, но наверх все одно пойдешь.
— Бел, дай мне уйти... Пожалуйста. Ну, подумай сам, зачем я вам нужна?
— Тебе уже ясно было сказано — ты у нас единственный проводник до места, так что на все твои просьбы я скажу только одно — пошли назад.
— А если я не сдвинусь отсюда ни на шаг?
— Заткну тебе рот, дам по башке и отнесу наверх. Все?
— Ты... ты... — у Олеи от возмущения перехватило дыхание. — Знаешь, кто ты есть на самом деле? Дрянь последняя! Что тебе сделали эти двое, которых ты убил? И так жестоко!.. Эти люди — они были лучше, чем вы! Много лучше!
— Рад за них, только говори потише, все спят. Если помнишь, сейчас глубокая ночь.
— И пускай все слышат! Тайные стражи... Они нашу страну защищают, жизни своей не жалеют, а ты...
— Каждый из нас занимается своим делом.
— Тебе что, совсем не жаль тех, кого ты убил?
— Нет, не жаль. Еще вопросы есть? Если нет, то пошли назад. Не знаю, как ты, а я что-то устал сегодня, спать хочется.
— Спать? И это после того, как ты убил двоих людей? А совесть тебя не гложет?
— Ни в коей мере. Так что если я ответил на все твои вопросы, то перестань кричать и пошли наверх.
— Ненавижу вас всех! — эти слова Олея, кажется, выдохнула из самой глубины души. — Для чего меня с собой потащили? Я ж понимаю: раз вы стражей убили, не побоялись, то мне уж тем более запросто голову снесете! Разве не так?
— Прежде всего, сбавь тон. Людей разбудишь — они, в отличие от тебя, спят. Отдыхают после трудового дня.
— Ах ты...
— Все? Закончила? Тогда пошли отсюда.
— Куда?
— Все туда же. Наверх. Уйти отсюда ты не можешь, так что часа три еще можно подремать.
— Бел, ты меня, вообще-то, слышишь? Долдонишь одно и то же, без остановки... У тебя сердце есть? Я хочу уйти отсюда, и больше не видеть никого из вас!
— Иди наверх, а я — за тобой. Присмотрю, чтоб снова не вздумала с пути сворачивать.
— Никуда я с тобой не пойду!
— Я, кажется, сказал, чтоб ты не шумела и отправилась наверх. Жду.
Обида и разочарование Олеи были столь велики, что она не сдержалось, и попыталась, было, ударить Бела, только вот ничего у нее из этого не получилось. Мужчина легко поймал в воздухе ее руки и завернул их за спину женщине.
— Не хочешь идти — не надо. Как тебе будет угодно... — Бел шагнул вперед, схватил Олею на руки, и одним движением, словно куль с мукой, перекинул ее через свое плечо, и направился к выходу из конюшни. — Тогда я тебя отнесу на место.
— Пусти меня! — задергалась Олея. — Отпусти немедленно!
— Я уже говорил тебе — не шуми, лошадей перепугаешь своими воплями.
Его беспокоит только тишина... Да, — отстраненно подумалось Олее, — да, этого типа ничем не пронять!
Но больше она ничего не успела сказать, потому что рядом раздался еще один мужской голос:
— Что тут у вас происходит?
Надо же, Сандр пожаловал! Этому-то что здесь нужно?
— Ничего... — Бел попытался, было, протиснуться мимо него, но Сандр не двигался с места, и продолжал говорить с насмешкой в голосе:
— Бел, чего это ты блондинку по конюшням таскаешь в ночное время? Да еще и на себе, а надо бы наоборот... Непорядок! Наверху-то это дело куда лучше будет, удобств побольше, да и жеребцов не меньше, чем здесь...
— Хватит болтать попусту... — процедил Бел. — Лучше дай пройти.
— Слышь, Бел... — продолжал скалить зубы Сандр, — слышь, блондинка на тебя одного — это слишком! С товарищами надо делиться! Блондинка, поверь, я ничуть не хуже Бела, а может кое в чем и превосхожу! Можешь проверить, причем прямо сейчас же — я весь в твоем распоряжении! Да и остановка располагает — перед тобой два добра молодца, вокруг темнота, да и сена хватает... Ну, чего скажешь? А может, блондинка, ты удрать решила?
— Сандр, пропусти... — в голосе Бела не было ничего, кроме равнодушия.
— Бел, тебе помощь не требуется? — в голосе Сандра было нечто такое, отчего у Олеи в испуге сжалось сердце. — Вдвоем мы враз объясним блондинке, что трепыхаться она должна только по команде, и лишь тогда, когда ей это разрешат. А уж учебу с ней мы сейчас проведем по всем правилам науки послушания...
— Отпусти меня! — из глаз Олеи брызнули слезы. — Бел, слышишь, отпусти! Я... я наверх пойду. Сама...
— Вот так-то лучше... — и Бел, не особо церемонясь, стряхнул со своего плеча женщину, так, словно она была чем-то неодушевленным. — Иди, а я следом...
— Значит, учебы не будет? — съехидничал Сандр. — Жаль, а то я уж готов приступить...
— Сегодня — нет... — покачал головой Бел. — Но если и дальше будут проблемы или какие другие взбрыкивания, то от подобной учебы я тебя, красавица, уберечь не смогу. Так что иди наверх, и чтоб я от тебя до утра и слова не слышал.
— Постой, блондинка, я тебя провожу, а не то вдруг заблудишься!.. — заржал, было, Сандр, но Олея, поднявшись с земли, чуть ли опрометью кинулась прочь из конюшни, стремясь как можно быстрей уйти от этих отвратительных мужчин. Вслед ей донесся издевательский смех Сандра, и его насмешливый голос — Эй, ты дорогу помнишь? С пути не сбейся, блондинка!
Но Олея его не слушала. Подтекст, прозвучавший в будто бы веселых словах Сандра, напугал ее не меньше, чем вчерашнее убийство. Вновь невольно вспомнился Серио — тот тоже, разозлившись, начинал угрожать, правда, не всегда эти свои угрозы муж претворял в жизнь. Однако если учесть, что Сандр и внешне, и по кое-каким ухваткам очень схож с ее бывшим супругом... Непонятно почему, но это странное сходство вызывало в душе женщины горькое чувство, одновременно похожее и на печаль, и на разочарование...
Немногим позже, когда Олея уже лежала на своей травяной циновке у стены, боясь лишний раз пошевелиться, вновь заскрипела дверь, и в комнату вошли все такой же молчаливый Бел, а с ним все еще весело похохатывающий Сандр — задержались они что-то. Похоже, баб обсуждали, не иначе, и, можно не сомневаться, конкретно прошлись по ней... Пришлось делать вид, что она уже спит, хотя обмануть мужчин ей, конечно же, не удалось.
Утром (кто бы сомневался!) о том, что произошло, стало известно всем: Сандр расстарался, да еще и обрисовал произошедшее со всеми подробностями. Скаля ровные зубы в неприятной усмешке, он рассказал о том, что, спустившись вниз по малой нужде, он увидел, что Бел тащит блондинку наверх, а та упирается... Удрать, видно, хотела, да не вышло — Бел успел ее перехватить. Ох, бабы, бабы, вот всегда так оно и происходит — ты к ним со всем своим расположением, а они только и думают о том, как бы на сторону слинять, к кому другому!
Узнав о произошедшем, Арх, настроение которого с утра при всем желании нельзя было назвать снисходительным, получил возможность сорвать на подчиненных свое дурное расположение духа. И пусть он не стал устраивать разборки на постоялом дворе, но, тем не менее, было понятно, что провинившимся долго ожидать расправы не придется.
Когда отъехали от селения, Арх остановил лошадей на первой же стоянке для отдыха. Небольшая площадка с врытым в землю столбом, где можно привязывать лошадей... Все верно, подобная остановка в пути ни у кого проезжих не вызовет подозрения — мало ли по какой нужде люди могли задержаться на площадке для отдыха...
Олея и Бел стояли перед разгневанным командиром, а тот неприязненно смотрел на этих двоих: наглецы, причем виноваты оба, и надо немедленно указать им на ту нишу, которую они должны занимать, а иначе с дисциплиной в отряде будет совсем хреново. Надо же, еще до места не дошли, а уже начались проблемы! Прежде всего, баба-проводник, до того казавшаяся тихой и покорной, вдруг неожиданно взбрыкнула, пыталась убежать... Хорошо, что успели перехватить, когда она хотела вывести лошадь из конюшни, а Бел... Пусть он и успел остановить бабу еще до того, как она пустилась в бега, но все равно по вине этого мужика уже во второй раз едва не случились большие неприятности! Этот молчаливый недалекий простолюдин еще вчера здорово разозлил Арха — наглец вздумал действовать без разрешения, исходя из собственного хотенья, и теперь остался нерешенным вопрос о том, что известно тайной страже. Подобные попытки самовольных действий следует давить еще в зародыше, так что в отряде надо срочно навести порядок, а не то с них могут взять пример и все остальные.
— Я не буду говорить о том, что произошло... — заговорил Арх. — Вы уже и сами все знаете. Бел, из-за тебя у нас одни неприятности: вчера ты, не посоветовавшись ни с кем, убил стражей, и вдобавок едва не проворонил свою подопечную. Должен сказать — я разочарован, мне говорили о тебе, как о более надежном и исполнительном человеке, но пока что этих качеств в тебе я не замечаю. Больше того: то, что я вижу, мне не нравится.
Бел молчал, а Арх продолжал, недовольно кривя губы.
— Что касается этой девки... — кивок в сторону Олеи. — Ты обязан следить за ней во все глаза, а не вытаскивать ее в последний момент из конюшен. Запомните все: я не намерен позволять хоть кому-то ослушиваться моих приказов, или же нарушать дисциплину. Приказываю: Бел, получаешь пятнадцать плетей, а баба пусть посмотрит на это дело — надо бы хорошенько всыпать и ей, но для начала ограничимся наглядным примером. Если же она еще раз вздумает своевольничать... Ну, тогда пусть знает, что ее ждет, и заодно учтет, что жалеть ее никто не собирается. Сандр, исполняй приказ.
Перепуганная Олея увидела, что Бел, сохраняя на лице обычное спокойствие, шагнул вперед и направился к столбу, врытому в землю. Там он невозмутимо расстегнул пояс, бросил на землю свое оружие, снял рубаху и протянул руки, которые Рыжак ловко скрутил веревкой и туго прикрутил к этому самому столбу...
Олея не верила своим глазам — Бел что, спокойно даст избить себя?! Надо же, об этом человеке она думала несколько иначе...
А тем временем напротив привязанного мужчины встал Сандр с длинным хлыстом в руках...
После первого же удара на спине Бела вспух кровавый рубец, а сам Бел невольно дернулся — как видно, Сандр хорошо знал свое дело. Затем последовал еще удар, и еще...
Женщина не могла отвести глаз от той жутковатой картины, что разворачивалась перед ее глазами. Свистел хлыст, на чистой спине мужчины появлялись все новые кровавые рубцы, и хотя было видно, что Белу очень больно, сам он во время всей этой экзекуции так и не издал ни звука. Олея невольно считала про себя удары, сыпавшиеся на человека — что ни говори, а в том, за что наказали Бела, имеется и немалая часть ее вины. Пусть сейчас женщину только заставили смотреть на происходящее, тем не менее, Олея понимала — если она еще раз попытается бежать, то точно так же окажется у похожего столба, а уж Сандр отведет себе душу... Великие Боги, что за народ здесь подобрался!
Удар, и еще один... Олея хорошо знала, что представляют из себя такие удары и насколько они болезненны. Скорей бы закончилось это наказание, а не то уж нет никаких сил смотреть на то, как избивают человека, пусть даже такого негодяя, как Бел! К тому же ему попадает и из-за нее... Правда, на лицах мужчин, также наблюдающих за наказанием, было написано другое: а, дескать, обычное дело, не повезло парню, лопухнулся, вот и огреб на свой хребет за невыполнение приказа. Жалко, конечно, мужика, но бывает и такое — все же мы люди подневольные, вот и попадает...
Бела, наконец, отвязали от столба, он поднял с земли свою рубашку, оружие... На его лице по-прежнему не было никаких эмоций. Глядя на него, никак не подумаешь, что этому человеку только что до крови исполосовали спину. Такое впечатление, будто он вообще ничего не ощутил, никакой боли.
Когда же отряд вновь отправился в путь, казалось, что ничего не произошло. Бел, все такой же спокойный и невозмутимый, ехал рядом с Олеей, только вот рубаха на его спине кое-где была влажной — хорошо, что кровь не была видна на темной ткани... А вот что касается самой Олеи... Ей было стыдно лишний раз смотреть в сторону Бела — понимала, что наказание этот человек получил из-за нее, и догадывалась, как себя сейчас должен чувствовать этот человек, несмотря на всю его кажущуюся невозмутимость...
А вот Арх... Его презрительно-насмешливая улыбка, брошенная после наказания на Олею, разозлила и взбесила ее настолько, что подобного от себя она даже не ожидала. Эта улыбка без слов говорила: в следующий раз, если я буду недоволен, у столба окажешься ты... Наверное, надо было испугаться, но Олею охватило совсем иное чувство — она поняла, насколько сильно ненавидит тех мужчин, что едут вместе с ней. Хотелось плакать, но выставлять свою слабость перед всеми... Ну уж нет! На нужное место вас, значит, требуется привести? Ну, ладно, она их приведет именно туда, куда нужно, рады не будете! Что-нибудь такое придумаю, что не обрадуетесь!
Вечером, на очередном постоялом дворе, когда мужчины еще оставались в общем зале, Олея и Бел, как обычно, поднялись в комнату, отведенную для отдыха их маленькому отряду. Так было постоянно: Арх со своим слугой, и Олея с Белом сразу же после ужина уходили, а остальные парни, как правило, еще какое-то время проводили среди проезжих — по вечерам в общих залах можно было неплохо провести время. А что: семья далеко, трудный день позади, можно позволить себе немного расслабиться...
Бел, войдя в комнату, уже привычно кивнул Олее головой — вон, мол, твое место у стены, ложись... Однако женщина, неожиданно для себя, сказала:
— Бел, я видела, как ты на привале свои раны смазывал, только вот до середины спины так и не сумел дотянуться... Дай мне эту мазь, и рубаху сними — тебе, кажется, здорово досталось, надо бы раны обработать...
Бел, чуть поколебавшись, все так же молча достал из своей седельной сумки склянку с мазью зеленоватого цвета, и подал ее Олее, а потом скинул с себя рубаху и повернулся спиной к женщине — пожалуйста, мол, гляди, если тебе этого так хочется...
При неярком свете лампы Олея рассмотрела распухшую спину мужчины, и только головой покачала: жаркое солнце, пот, дорожная пыль и засохшая на рубахе кровь сделали свое дело — некоторые из наиболее глубоких ран уже успели воспалиться. Наверняка болят, хотя, глядя на невозмутимое лицо Бела, об этом не подумаешь. Надо срочно принимать меры, а не то как бы до беды не дошло!
Взяв кувшин с водой, стоящий на столе, и чистую тряпку, Олея тщательно промыла спину мужчины, а потом аккуратно нанесла чуть резковато пахнущую мазь на рассеченную кожу, причем промазала все, вплоть до самых мелких ранок и царапин. Надо же, — подумалось женщине, — надо же, просто родиной повеяло: дело в том, что точно такая же мазь была и в доме родителей Олей, и у многих их знакомых, что неудивительно: эта неприятная с виду комковатая мазь прекрасно заживляла не только раны и царапины, но даже синяки. Одна беда — сразу же после нанесения эта мазь здорово жгла.
— Так, все... Очень больно? Вообще-то об этом можно и не спрашивать, так? Знаю, что спину жжет, но потерпи немного, сейчас станет лучше... Э, нет, эту рубаху не вздумай надевать! Она же вся заскорузлая от крови! Снова спину расцарапаешь... Сменная рубашка у тебя есть?
