Не прибавив больше ни слова, иерарх, как всегда окруженный свитой, пошел прочь. Когда последний из служителей Луча скрылся за дверью, верховный канцлер достал из кармана белый кружевной платочек и с долгим вздохом вытер со лба пот.
— Это ваше бархатное — мороженое настоящий шедевр, — промурлыкал Мау, облизывая блестящий снежно-белый шарик.
— Конечно, недаром оно славится на весь континент, — довольно улыбнулся Лео.
— Но даже удовольствию есть предел, — вздохнул Мау. Лео показалось, что его новый друг говорит уже не только о мороженом.
— Тебе уже пора?
Молча подняв голову, Мау смотрел на раскинувшийся за высоким парапетом опустевший двор. Световые шары мягко раздвигали лимонными лучами сгустившуюся темноту, ветер нежно шелестел листьями аккуратно подстриженных деревьев.
— Люди часто совершают одну ошибку — пытаются растянуть что-либо до самого последнего предела. Зря. Все должно заканчиваться вовремя, — пробормотал Мау, будто обращаясь к самому себе.
Из маленькой темной арки показалась вереница длинноволосых иерархов.
— Тебя ищут?
Не отвечая, Мау поднял рожок с мороженым, прицелился и запустил его через весь двор. Описав крутую дугу, мягкий полурастаявший комок едва не шмякнулся на голову самому Раздвигающему тучи. Демигас отскочил в сторону, как огромная птица, взмахнув широкими рукавами белой рясы.
Мау засмеялся, но Лео не почувствовал в его голосе настоящего веселья.
— Очень смешная шутка, господин! — прокричал снизу Демигас. — Благодарю, что почтили вниманием своего верного слугу! Не угодно ли вам спуститься?!
Все иерархи, словно по команде, согнулись в поклоне.
— Действительно, пора, — вздохнул Мау.
Он уже подошел к лестнице, но вдруг остановился и повернулся к Лео. На нежных губах играла улыбка, но, как и в начале их встречи, Лео показалось, что в серых глазах плещется печаль:
— Ты подарил мне хороший день, Леомир. Не знаю, понимаешь ли ты, насколько ценен твой дар. Что-то подсказывает мне, что в запасе у будущего подобных дней осталось совсем немного. Быть может даже, мы уже исчерпали их все.
Глава 14
Серебристая водная гладь протянулась от горизонта до горизонта, упираясь в зеленую колышущуюся стену высоченного камыша. Из глубины, бурля, вырывались крупные пузыри от бьющих на дне ледяных ключей.
"Вот оно какое, море, — удивился Ормат, — похоже на Стылый омут только очень большое".
Гладкая поверхность воды разбилась звенящими брызгами, выпустив на воздух девичью голову, плотно облепленную потемневшими от влаги волосами, и крепкие плечи. Ормат сразу узнал Лириту и смутно удивился — откуда она взялась здесь, за тысячи километров от поселка?
Вынырнувшая девушка несколькими гребками стройных рук приблизилась к берегу, ее ноги, смутно видимые сквозь дрожащую воду, оперлись на дно. Улыбнувшись стоящему меж камышей Ормату, она неторопливо пошла к нему. Из стеклянной воды показались тяжелые груди, с затвердевшими от холода сосками. Затем возникли крутые бедра с загадочным черным треугольником между ними, колени, сильные щиколотки... Вот уже девушка стояла перед Орматом, прохладная влажная ладонь коснулась горячей щеки, капли с тонких пальцев медленно стекли на его подбородок. Он раздул ноздри вдыхая запах проточной воды и сильного молодого тела. Подавшись вперед, Ормат впился в полные свежие губы, но едва он коснулся нежной кожи, как девушка исчезла, рассыпавшись на миллионы сверкающих брызг.
Ормат резко раскрыл глаза, по щеке текла мутная капля лесной воды, в которой мельтешили серые крупники. Ветер еще раз тряхнул крону дерева, и парня обдало настоящим градом тяжелых капель. Ленивый свет с трудом пробивался сквозь плотный свод листьев.
"Надо вставать, — понял Ормат, — солнце уже взошло".
Закоченевшее тело протестующе застонало. Вчера он без остановки шел, пока не стало совсем темно. Ормат не знал сколько проспал, но никакой прибавки в силах не было и в помине. Наоборот, будто еще больше ослабел, так что лучше бы вовсе не ложился. Он смутно помнил, что вчера, перед тем как отключиться, съел большой кусок чего-то крошащегося и сладковатого, а значит, все еще должен быть сытым. Но едва он разлепил веки, как голод принялся мучить его с новой силой. Он уже начал понимать, что несмотря на месяцы раздумий, он неважно подготовился к длинному путешествию по лесу. Ормат словно очутился в совершенно незнакомом мире. Хотя, если честно, мало кто из поселковых мог похвастаться будто хорошо изучил хотя бы ближайшие окрестности Плачущего леса. Крестьяне слабо интересовались тем, что не приносило пользы. Чтобы собрать ползучие орехи много ума не нужно, а охота на несъедобных зверей — глупая забава высокородных.
Ормат собрался потянуться и встать, когда ощутил на себе чей-то взгляд. Сердце дало перебой, все тело покрылось мелким холодным потом. Ормат дернулся, чтобы вскочить на ноги, но успел сообразить, что никто из княжеской банды не стал бы просто стоять и пялиться, а обитатели леса... они не любят резких движений.
Ормат начал осматриваться, стараясь не двигать головой. В нескольких шагах от себя он увидел неподвижное пятно в разрыве кустов. Пятно зашевелилось, в нем зажглись два зеленых огонька. Кусты затрещали, и в бледных лучах рассеянного света показалось приземистое существо. Из тяжелого бочонка тела выпирал чуть меньший бочонок головы, скалящейся шестью загнутыми желтоватыми клыками. Тумбы мощных когтистых лап тяжело ступали по влажной земле.
Закаменев, Ормат смотрел на твердоспина. Он никогда не слышал, чтобы эти твари охотились на людей, но зато они яростно защищали свою территорию, стараясь растерзать любого чужака. Твердоспин водил из стороны в сторону тупорылой головой, похоже его тревожил незнакомый запах. Чешуя на загривке зверя тихо поскрипывала, Ормат лежал, боясь вздохнуть. Возможно, тварь просто пройдет мимо... Шурша опавшими листьями, твердоспин затопал прямо к тому месту, где спал беглец.
Он лихорадочно вспоминал все, что когда-нибудь слышал про этих зверей. Говорили, будто они очень живучи и у них есть только два уязвимых места — спрятанное глубоко в туловище могучее сердце и крошечный мозг в толстом бронированном черепе. Проклиная затекшие мускулы, Ормат сантиметр за сантиметром вытаскивал из ножен клинок.
До сердца ему за один удар не добраться, значит остается мозг. Вот только справится ли острие с черепом... Ормат стиснул зубы. Тогда нужно бить снизу, подпустить тварь вплотную. Едва дыша, он смотрел, как клыкастое чудовище подходит все ближе. Зеленые глазки подслеповато мигали, дыры мясистых ноздрей закрывались и раскрывались, шумно втягивая воздух. Плотная тень нависла над беглецом, твердоспин замер, пытаясь понять, действительно ли странный запах означает, что на его земли вторгся враг. Тварь, переваливаясь, сделала еще шаг, Ормат невольно вздрогнул. Из широкой пасти вырвалось злобное фырканье, когтистые лапы взрыхлили землю — твердоспин заметил врага. Парень съежился, глядя прямо в наливающиеся кровью бешеные глаза зверя. Чудовище задрало тяжеленную башку, мелькнув белым пятнышком на горле, уязвимым местом в непробиваемой броне. Пружинисто распрямившись, Ормат выбросил вперед руку с кинжалом. Чавкнув, клинок легко погрузился в плоть твари, дымящаяся кровь хлынула ну руку. Зверь дернулся всем телом, острый коготь, метнулся навстречу и пропорол рубаху. Ормат выгнулся, обнимая голову чудовища, одной рукой он вцепился в затылок зверя, а другой всё глубже вгонял клинок. Его плечо упёрлось в массивную челюсть, щека прижалась к холодной чешуе. Замерев в отвратительном объятии, он с ужасом ждал, что сейчас чудовище превратит его в кровавые ошметки. Ормат очень хорошо понимал: вся его сила — ничто против стальных мускулов зверя. Если он промахнулся...
Неожиданно Ормат понял, что никто не пытается его растоптать, а голова твари, став неподъемно тяжелой, повисла в руках, щеку что-то кололо. Он разжал захват, и зверь, как подкошенный, рухнул на землю. Между закатившихся глазок торчал кончик пробившего череп клинка, по щеке молодого крестьянина стекал тонкий ручеек крови.
Осторожно поднявшись на ноги, Ормат прикинул урон. Рубашка на левом боку разорвана в клочья, на ребрах кровит широкая ссадина. Он несколько раз до предела наполнил легкие — ничего не болело, значит кости целы. Ормат счастливо засмеялся:
— А ты оказывается счастливчик! Кто бы мог подумать.
Отсмеявшись, он выдернул клинок из горла чудовища. Нахмурившись, Ормат окинул взглядом тушу. Обидно, очень обидно было просто так бросать добычу. Но что с ней делать? В сказках часто рассказывали про то, как удачливый охотник кормится тем, что добудет в лесу. Жаль только, все эти истории сочинили совсем в других мирах.
Ормат резко вскинул голову, прислушиваясь к шуму ветра. Нет. Показалось. Но в любом случае, уже пора уходить. Вздохнув, он потянулся за мешком, служившим ему этой ночью подушкой, тот уже стал заметно легче. Запас еды убывал, и пополнить его пока было негде. Или все же...
Ормат быстро шагнул к туше и, кряхтя, перевернул ее брюхом кверху. Юкен как-то рассказывал об одном давнем пире. Тогда для князя привезли дюжину убитых твердоспинов. Юкен взял от них совсем немного...
Кинжал с хрустом вспорол грудную клетку зверя. Боясь порезаться, Ормат осторожно ухватился за острые ребра. Что-то треснуло, и грудина распахнулась. Охотника обдало паром, кровавыми брызгами и отвратительной вонью. Подавив тошноту, Ормат кинжалом подвинул дрожащий пузырь сердечной сумки. Если старик не соврал, это должно быть где-то здесь, ближе к лопатке. Напрягшись, парень чуть наклонил тушу, так что часть крови выплеснулась на землю. В обмелевшей алой луже плавал желтый кожистый мешочек, цепляющийся за скользко блестящие позвонки черными пульсирующими нитями. Скривив губы, Ормат запустил пальцы в теплую кровь. Легкий рывок — и в его ладони остался покрытый слизью комок. Сейчас весь перемазанный кровью беглец, должно быть, напоминал сказочного оборотня. Ормат вспорол острием желтый мешочек, из него вытекла горячая темная жидкость. На ладони осталось пять неровных черных камушков.
Если верить трактирщику, их надо развести с вином, получившийся эликсир должен придавать бодрости и подстегивать мысли. Можно проглотить и так, но Юкен говорил, мол, дрянь страшная.
Подцепив пальцами два камешка, Ормат сунул их в рот и быстро проглотил. В следующий миг его скрутил приступ жестокого кашля. Язык словно свернулся узлом, из глаз потоком хлынули слезы. Отплевываясь, он запихнул между зубов пучок сорванной травы. Водянистая горечь холодных листьев постепенно успокоила гортань.
— Надеюсь, оно того стоило, — пробормотал Ормат, вытирая глаза.
Достав из заплечника маленькую бутылочку, он вытряхнул оттуда комочек сухой растопки. Затем наполнил освободившуюся емкость уже начавшей остывать кровью и, бросив внутрь оставшиеся камешки, туго заткнул пробку.
Кое-как очистив травой руки, Ормат быстро собрался в путь. Он и так потратил слишком много времени на опыты. Чуть подумав, Ормат быстро зашагал вперед, крутя головой из стороны в сторону. Ему было нужно большое дерево. Глупо бежать вслепую, надо осмотреться.
Скоро он заметил подходящего лесного великана. Отводя руками самые толстые ветки, беглец начал проламываться сквозь плотный сырой кустарник. Никакого особого прилива сил он по-прежнему не ощущал. Ормат все больше подозревал, что мучался напрасно.
Оказавшись у неохватного шершавого ствола, он задрал голову. Ближайший к земле сук рос в полутора метрах над его головой. Чуть присев, Ормат пружинисто подпрыгнул и через миг уже оседлал узловатый отросток. Посмотрев вверх, он приметил удобную развилку ветвей, с которой можно было без помех оглядеть окрестности. Скинув на землю мешающие сандалии, Ормат, как древесный заяц заскользил по теплому, пахнущему смолой стволу. Быстро оказавшись на нужном месте, он с наслаждением подставил лицо порыву пусть теплого, но все же свежего ветра. Под кронами, в этом набитом гнилью душном лесном подполе, он уже почти забыл какое это удовольствие — свободно дышать.
Прищурив глаза от яркого света, беглец медленно крутил головой. Он почти сразу увидел черный шрам, прорезавший грозные валы изумрудного шторма. Изогнутую, уходящую за горизонт полосу мертвых деревьев. Только голые угольные ветви мрачно скрипели, качаясь на ветру.
Ормат удивленно нахмурился. Лирита рассказывала ему о чем-то подобном, и он тогда только хмыкнул. Подумаешь — еще одна история из ее любимых книжек. Запомнилось лишь несколько слов: "след морозника" — так называют такие места. Люди туда не ходят, потому что там живет голодное зло. Ормат недовольно скривился, он никогда не верил во всякие байки, но... Стоит ли соваться в настолько гнилое место?
Самым краешком глаза он уловил какое-то движение у себя за спиной. Резко повернувшись, Ормат увидел взлетевшую над кронами тучу листвянок.
Примерно в нескольких часах пути отсюда. Лучше, чем вчера, но все равно слишком близко.
Решение созрело мгновенно. Если куча народа боятся выдуманных страшилищ, то, может, и княжеские прихвостни окажутся не смелей? Попробовать стоит.
Ормат молнией слетел на землю.
— Мы не приблизились ни на шаг, — выдохнул Гнеслав, садясь на поваленное дерево, — скорее даже отстали.
— Вот как. У тебя, наверное, есть какие-нибудь сильно умные мысли на этот счет? — мрачно фыркнул Вакир, обводя суровым взглядом своей поредевший отряд. Считая самого Вакира, осталось четверо. Томослав и Басок его не волновали. Простые слуги, сделают что прикажут. Бросить ему вызов мог только Гнеслав. Нужно с этим разобраться, и быстро.
— Я думаю, Вакир, нам нужно дождаться обещанный князем плосколета, — сказал Гнеслав, не обращая внимания на взгляд управляющего.
— У тебя уши дерьмом забиты? Не слышал, что я раньше говорил?
— Я все слышал, но если мы тут подохнем... Не вижу особой разницы, сами себе шеи посворачиваем или это князь сделает.
— Это что еще за бабские вопли? Кто тут подыхать собрался? — презрительно усмехнулся Вакир.
— Когда мы только отправлялись, ты сказал, что нужно просто поймать мальчишку — шестерых крепких мужиков для этого дела хватит за глаза. Но мы его еще даже не видели, а уже потеряли двоих, — Гнеслав машинально сжал в кулак пострадавшую руку. — Улавливаешь намек?!
— Глупая случайность.
— Были и другие знаки.
— Например?
— Мы торчим в лесу второй день. Неужели, ты ничего не почуял?
— Здесь душно и грязно. Ты это имел в виду?
— Леса не для людей — все это знают. Даже если пожар сжег лес, ни один дурак не построит там дом, потому, что земля все равно хранит лесное зло. И будет хранить его много поколений. Леса вытягивают жизнь. Мы пьем эти твои снадобья горстями, но все равно еда не насыщает, отдых не восстанавливает силы, сны приносят кошмары. Человек достаточно глупый, чтобы забраться в лес слишком далеко, никогда не вернется к своей семье, даже если у него за спиной будет полный рюкзак еды. Безопасно над лесом можно только летать. Имей мы дело с обычным мальчишкой, я бы посоветовал князю следить за проходящими поблизости дорогами, рано или поздно, и скорее рано, беглец бы вышел туда.
