Солнечный Остров

Солнечный Остров.

Пролог

Трупы лежали плотным ковром, как опавшие листья. От устья Дороги Владык до самой колоннады Танцующих Львов. Смятые и изорванные, тысячи и тысячи громоздились там, где их поразило страшное незримое оружие. Звезды заливали древние улицы равнодушным светом.

Он уже давно перестал гадать, почему сновидение раз за разом возвращает его именно в это место и в это время. Просто молча смотрел, впитывал величие момента. Прилетевший со стороны колоннады ветер, уже напоенный сладковатым запахом разложения, коснулся щеки гладкой прохладной ладонью. Чуть придерживая дыхание, он зашагал по мягко пружинящим валунам мертвых тел.

Лица — те, которые уцелели — мелькали под ногами. По странной прихоти смерть бережно сохранила последние эмоции, владевшие погибшими при жизни. В основном, ненависть и страх, лишь на некоторых он с любопытством читал надежду и что-то еще. Непонятное. Увлекшись, он не заметил, как добрался до изгиба Дороги, где за старинным парапетом у подножия отвесного обрыва расстилался тонущий в темноте великий город. Только несколько самых важных дворцов маяками горели в ночи. Во сне он всегда знал, куда нужно смотреть.

Башня Девятой Слезы ледяной каплей морозно блестела с вершины маслянисто-черной скалы. Высочайшее здание мира, символ, выше которого только звезды, мерцающие сейчас над гордым шпилем.

Как раз когда он поднял голову, одна из этих звезд неожиданно подернулась пеленой, набухла злым желтоватым огнем и устремилась к земле. Он привстал на цыпочки, боясь моргнуть. Звезда превратилась в копье безжалостного света. Облака разбегались с его пути, вспыхивая, как комки ваты, холодным пламенем. Острие коснулось верхушки башни и могучее здание исчезло в один миг — так, словно его никогда не бывало. Сама скала, жалобно застонав, раскололась до основания. Жестокий свет пожрал свою добычу и ураганом помчался, расходясь во все стороны от сокрушенного символа, в поисках новой пищи.

Он в последний раз взглянул на бешено мчащийся сияющий вал и прикрыл глаза. Голодный свет смахнул тела убитых, не оставив от них и пепла, а затем подхватил его самого, ободрал до костей и увлек за собой.

Сон упорхнул так же легко, как захватил его — в последнее время с ним это случалось все чаще. Открыв глаза, он понял, что сидит в кресле перед постаментом, на котором высилось то, что когда-то, в забытые ныне времена, назвали бы Слитком Бытия. Протянув руку, он коснулся черной сферы, прошитой миллионами сверкающих переплетающихся нитей. Ладонь пронзила ледяная боль.

Хорошо. Значит, он в реальности. Значит, он здесь и сейчас. Нити дрожали в ровной пульсации сердец. Они и были сердцами, точнее жизнями. Большинство не стоило внимания, но была среди них одна — тонкая, слепяще-белая, за ней он наблюдал уже несколько лет. Вот она сейчас бьется ровно и сильно, как... Он нахмурился. Очень близко с его любимицей шла другая нить цвета червонного золота. Прежде ее не было, он не сомневался. Скорее всего, нить возникла, или, вернее, сдвинулась, пока он спал. Возможно, это ничего не значило, а возможно...

Первая часть

"Мир погибает. Расползается, как кусок гнилой ткани, мы лишь цепляемся за его жалкие клочки. Враги осаждают нас со всех сторон. Безумие смеется у наших порогов, сами жизни наши теперь не более чем пыль на ветру. И кажется, нет другого спасения, кроме как за вратами смерти. Но поднимите глаза, узрите то, что ясно вижу я. Новый чистый мир. Я поведу вас туда. Туда, где нет, и не будет ни деспотов, ни рабов".

Из речи Арвада Сокола, произнесенной в долине Сломанных Крыльев.

За год до Исхода.

Глава 1

— Ублюдок! — здоровенный отцовский кулак вспорол воздух в сантиметре от подбородка Ормата, — Сам в каменоломни метишь и меня за собой тащишь!

Он отпрыгнул, уворачиваясь от следующего удара, босые ноги взрыхлили мягкий песок двора. Выпрямляясь, еле сдержал стон. Показалось, что в бок заехали деревянной колотушкой — да так, что до самых легких. Как же не вовремя он напоролся на эту бинову ловушку! Попался, как молокосос! Ведь только в самый последний момент отшатнулся, а то мог бы и без головы остаться.

— Если бы дома хватало жратвы, я бы не лазил по княжеским плантациям, — с безопасного расстояния огрызнулся Ормат.

Отец тяжело водил головой, стараясь понять, куда подевалась жертва. Даже с нескольких шагов до Ормата доносился кислый запах дешевой зерновой водки. Парня передернуло от злобы — понятное дело, если спускать трудодни на выпивку, то на еду мало что останется. Из-за приоткрытой двери их общего с отцом покосившегося дома донеся пьяный женский смех. А если к выпивке прибавить шлюх, то удивительно, как вообще остается хоть что-то. Старик живет так, будто он князь.

Наконец мутные светло-синие глаза с красными отвисшими нижними веками навелись на сына. Презрительная гримаса Ормата, как в зеркале, отразилась на налитом дурной кровью лице. Ормат пригнулся, готовясь, если понадобится, снова отскочить, свежий ночной ветер холодил вспотевшую спину, прямые светлые волосы упали на глаза. Он резким движением отбросил прядь в сторону.

— Не смей скалиться, щенок! — прорычал отец. — Без зубов оставлю.

— Силенок-то хватит? А то смотри, умаешься — считай, зря потратился на потаскушку. Мне ведь тоже обидно будет, трудодни-то наши общие. Я надеюсь, ты, как мудрый глава семейства, потратишь их с толком.

Миглар, поведя широченными плечами, поднял к лицу кулаки. Коренастый, круглоголовый, он очень напоминал матерого пещерного медведя, зачем-то натянувшего штаны.

— Не переживай. Я десять таких сопляков прибью, и не упарюсь, — проворчал отец, чуть пошатываясь, широкая ладонь поднялась, чтобы смахнуть со лба пот.

"Может, действительно его сейчас уделать? — мелькнула у Ормата злая мысль. — Набрался по самые брови, момент удачный... Сколько, в самом деле, можно это терпеть?!"

Отец, будто забыв о сыне, раскачивался, как старое дерево под ветром. Ормат пропустил момент, когда очередной наклон превратился в широкий шаг. Покрытый шрамами молот кулака врезался в его ухо. Старый мерзавец притворился, что набрался по самые брови, а сам, похоже, еще и одного кувшина не выхлебал. Перед глазами поплыло, Ормат упал навзничь, счастливо разминувшись виском с острым углом бревенчатого колодца. На этом вся его удача закончилась — толстые, словно тумбы, отцовские ноги, казалось, старались растоптать Ормата, как спелый виноград. Рот наполнился теплой кровью. Он червяком извивался в пыли, перемешанной с кусочками прошлогодней соломы, стараясь подтянуть к груди ноги. Здоровенный каблук прошелся по раненому боку, и Ормат заорал во все горло, хотя миг назад собирался вытерпеть все молча. Следующий пинок пришелся в живот, он почувствовал подступающую к голу тошноту.

"Насмерть ведь забьет", — выплыла откуда-то из глубины сознания отрешенная багряная, как облако на закате, мысль.

— Эй, Миглар, ты так и собираешься воздухом дышать? — донесся со стороны дома хмельной женский голос. — Мы ведь только на два часа договаривались, а время-то — тик-так.

Отец остановился, широкая грудь пьяницы часто вздымалась, красные глаза презрительно смотрели на парня, дергающегося в судорогах рвоты.

— Убить бы тебя, — прозвучала коронная отцовская фраза. — До следующего вечера на глаза мне не попадайся, жрать даже не приходи. Получишь только вот это.

Меткий удар выбил из Ормата долгий стон. Сплюнув, отец тяжело зашагал к дому. Гулко хлопнула старая деревянная дверь. Несколько минут парень лежал в липкой, мерзко пахнущей луже, прежде чем смог подняться на четвереньки. Цепляясь за шершавые бревна колодца, Ормат добрался до гнутого ведра, на четверть наполненного скверной желтоватой водой. Плечи тряслись от ненависти, по лицу катились горячие злые слезы. Вытряхнув из волос набившийся сор, он зачерпнул пригоршню теплой воды. В кривом ободе мелькнуло его отражение, перемешанное со светом бледных звезд. Ормат наклонился, пытаясь рассмотреть, сильно ли пострадал. Многие деревенские считали, что парень похож на отца, сам он был с этим совершенно не согласен. Да, сложение у них, может, действительно почти одинаковое, но мало ли на свете широкоплечих коренастых людей? Тем более, что Ормат почти на голову выше. И лицо у него куда более округлое, его даже в детстве кое-кто дразнил оладушком, пока он не завязал шутникам языки узлами. И волосы у него соломенные, а у отца — не пойми какие. Подбородки, вроде, похожи, но у Миглара нет ямочки. И глаза серые, а не голубые. Ормату нравилось думать, что все эти черты он унаследовал от матери. Хотя он и не мог ясно вспомнить, какого цвета были ее глаза (он едва научился твердо стоять на ногах, когда та ушла в высшие сферы) но в его снах они всегда были серыми.

Кое-как умывшись, Ормат заковылял к углу сруба, во рту до сих пор держалась тягучая горечь рвоты. Запуская пальцы в широкие сыроватые щели, он, скрипя зубами, начал карабкаться на чердак — свое обычное в таких случаях гнездо. Из дома снова донесся смех. Как ее звать? Тииша, что ли? Надо будет при случае ей как-нибудь отплатить за то, что отвлекала старика. Самому, может, какому ее клиенту морду набить? Ладно, будет время подумать.

Он почти добрался до узкого, давным-давно лишившегося стекол окошка, когда домик мелко задрожал, как перепуганный теленок. Едва не сверзившийся на землю Ормат выругался и закрутил головой. Сперва он испугался, что Сельскохозяйственный район номер тридцать один — в просторечье поселок Обглодовку — трясет прежде невиданное в этих краях землетрясение, но скоро все стало ясно. Почти касаясь брюхом верхушек деревьев, в небе, блестя металлом, плыла сплюснутая с боков летучая "рыба" высокородных. Вырывающийся из рыла воздушного корабля луч заставил болезненно зажмуриться.

— Разлетались, гады! — прошипел он, подтягиваясь на руках.

Кряхтя, Ормат проскользнул в темное, пахнущее пылью нутро чердака. Стараясь не скрипеть половицами, он на цыпочках двинулся к куче тряпья, последние несколько лет заменявшей ему постель. Он уже собрался опуститься на нее, но напуганный страшным предчувствием, засеменил в самый темный угол чердака. Там встал на колени и провел мозолистыми ладонями по шершавым доскам. Через миг Ормат облегченно выдохнул: тайник был не тронут. Внизу что-то грохнуло, послышалась хриплая ругань.

"Ничего, — подумал он, — ничего. Ждать осталось недолго".

Именно в этот момент Ормат, наконец, принял решение, которое откладывал так давно.

Сквозь огромный старинный дворец текла ночь. Бархатные волны омывали собранные за тысячелетия сокровища, наполняли гулкие коридоры, собираясь в глубокие омуты между дрожащими огоньками редких светильников. Обитатели дворца крепко спали, отдав пустые коридоры во власть темноты. Но в эту ночь пустота не была совершенно пустой.

Было в ней что-то странное. Нечто незримое и бесшумное скользило в тени, сминался длинный ворс роскошных ковров, а спрятанные под потолками датчики задумчиво пощелкивали.

Но в безлюдных проходах было некому задаваться вопросами. Датчики, успокоившись, вновь засыпали. Стены, отделанные редким камнем и драгоценным деревом, не звенели от грозного рева сирен, мраморные полы не вздрагивали от падения сверхпрочных решеток, не грохотали тяжелые ботинки солдат... все шло, как обычно.

Если бы все же кто-нибудь захотел проследить за дорожкой оставленных призраком следов, то, в конце концов, он оказался бы в коротком коридоре, украшенным с совершенно не примечательным здесь изяществом и роскошью.

В пустоте будто закружился небольшой прозрачный вихрь, и примерно в двух метрах над полом возникло человеческое лицо. Совершенно обычное, худощавое, длинноносое, с раскрасневшимися то ли от бега, то ли от недостатка воздуха щеками. Вот разве что к лицу не прилагалось обычное в таких случаях туловище. Тонкие губы раскрылись, делая жадный вдох, взгляд темных глаз нацелился на белеющую в конце коридора дверь, на которой висела медная голова пышногривого льва.

Человек улыбнулся, из запавших глаз ушла часть напряжения. Похоже, до цели оставалось совсем чуть-чуть. Из пустоты, так же неожиданно, как и лицо, возникла рука в черной, смятой на запястье перчатке. Между шелковыми пальцами зло блестела ребристая трубочка с длинной, похожей на жало иглой на конце. Невидимка двинулся вперед, чтобы войти в дверь ему оставалось сделать несколько шагов.

Темнота вспыхнула, трескучие быстрые искры, как наброшенная сеть, очертили в пустоте высокую крепкую фигуру. Человек успел вскинуть голову и коротко вскрикнуть, прежде чем глухо упал на узорчатый ковер. Искры погасли, пустота вновь стала пустотой. По ночному коридору прокатился короткий довольный смешок.

Леомир, зевнув, потянулся за серебряным гребнем. Тонкие зубчики с легким шорохом погрузились в белокурые локоны. Хорошо, что он не стал отращивать волосы: на целых три пальца не достают до плеч — по дворцовой моде это очень коротко — и все равно возни с ними... Он сдержал очередной зевок и чуть сдвинул в сторону небольшой рубин на рукояти расчески, по комнате потек легкий армат морозных яблок. Не переставая орудовать гребнем, Лео подошел к высокому окну, окаймленному мягкими алыми шторами. За тонкой пленкой стекла клубился утренний молочный туман. Медленно раздвигая тягучие опаловые пряди покрытыми влагой боками, к дворцовой швартовочной площадке пробиралась летающая гондола. Корабль украшали гербы высокородных. Похоже, явился кто-то с запада. Лео прищурился. Нет, не разобрать. А вот с нижними балансирами у них явно проблемы — то-то пилоты к земле жмутся, подняться боятся. Леомир раздраженно поморщился, тоже мне высшая каста планеты. Видно думают, что техника должна чиниться сама по себе. Из почтения к их знатности.

Расческа, жалобно звякнув, упала на стоящий в центре комнаты стол, покрытый черным, слегка потрескавшимся лаком. Отодвинув громоздящееся на пути кресло, обитое зеленой тканью в мелкий белый цветочек, Лео прошел в единственный по-настоящему свой угол комнаты. Остальная обстановка была во много раз старше его и досталась, можно сказать, по наследству. Лео удалось отвоевать только несколько квадратных метров, чтобы обставить их по своему вкусу. Металлические полки, нависшие над трехногим пластиковым столиком, матово блестели, будто смазанные. Механические игрушки, собранные схемы, модели двигателей и прочие свидетельства неподобающего для князя увлечения, выстроившись в ряд, весело смотрели на аристократа. Леомир мягкой тряпочкой протер своих любимцев. Взгляд больших темно-синих глаз постоянно возвращался небольшой прямоугольной коробке. На той ее стороне, что была обращена к Лео, важно серебрились расставленные по кругу цифры. В центре круга медленно вращались два стеклянных цилиндрика — длинный и короткий. Предмет тайной гордости Лео. Многие, видевшие этот механизм впервые, долго не могли поверить, что это часы, и еще дольше не верили, что неказистый аппарат действительно точно показывает время. Сейчас стрелки остановились на двадцати минутах восьмого.

Пожалуй, еще слишком рано, тем более для первого дня того, что в дворцовой Палестре называют каникулами. То есть, времени, когда основные занятия закончены, и ученики в оставшиеся до праздника Солнцестояния два месяца выполняют самостоятельные задания, ходят на факультативы и закрывают "хвосты". Нет, все нормальные люди еще сладко спят.

Лео еще раз прошелся тряпочкой по карусели, на которой хромовый зубач вечно гонится за удирающим древесным зайцем. Длинная стрелка сдвинулась на одно деление. Он раздраженно стукнул кулаком по раскрытой ладони.

Ему нужно с кем-нибудь поговорить. Итай наверняка уже встал. В крайнем случае, можно извиниться.

Приняв решение, Лео белокурым смерчем пронесся по комнате. Остановившись перед темно-коричневым резным шкафом, потянул на себя украшенные медью дверцы. Тихо звякнул "счастливый" колокольчик. Вдохнув пряный запах старого дерева, Леомир нырнул в мягкие шуршащие недра. Вынырнул он с винно-красным пиджаком в руках. Быстро накинув его на плечи, Лео поджал губы и посмотрел на секцию перчаток. Выбор непростой. Пальцы на миг коснулись серебристой пары с вышитым знаком лунного быка на тыльной стороне. Нет, слишком претенциозно, в самый раз для какого-нибудь Эвиаша Донжая. Лучше эти — зеленые с птицей скоморохом.

Покончив с гардеробом, он щелкнул пальцами. Перед ним возникла льдистая поверхность зеркала. Если не идеально, то близко к тому — усмехнулся Лео, кивнув отражению. Угольно черные брюки лишены даже намека на морщинки, атласный, влажно блестящий пиджак сидит точно по фигуре, кружевной водопад воротника спадает ровно до середины груди. Даже мастер этикета не нашел бы к чему придраться, разве что лицо слишком бледное. В этом году во дворце в моде умеренный загар. Увы, в комплекте с белыми волосами загар делал его похожим на подземного духа опаленного Вечным Пламенем. Ну да пусть все считают, что он не идет на поводу у дворцовых психозов. Улыбнувшись самому себе, Лео направился к двери. Белая панель начала с мягким шорохом открываться, Леомир шагнул вперед... и чуть не отдавил ногу высокому худому мужчине в зеленой военной форме. Охнув, он поспешно вернул свою конечность на исходную позицию. Вот был бы конфуз, оттопчи он ноги капитану стражи Палестры! И кстати, что этот капитан делает здесь ни свет ни заря?

Капитан Клавдий, похоже, тоже был слегка ошеломлен такими замысловатыми маневрами подопечного, но быстро взял себя в руки. На худом треугольном лице блеснула знаменитая, лучащаяся обаянием улыбка, делавшая его горгульеобразную физиономию почти красивой. Капитан быстро поклонился, тряхнув короткой военной косичкой:

— Я почему-то так и думал, что сегодня вы рано встанете, Леомир.

Лео покраснел, проклятая особенность его кожи менять окраску под действием эмоций. Вот сейчас он смутился от того, что капитан так легко его раскусил, догадался, что беспокойный зуд не даст воспитаннику проваляться в постели, и пожалуйста — результат, как говорится, на лицо. И ничего с этим не поделаешь, остается только выдохнуть, поклониться в ответ и как можно спокойней спросить:

— Чем обязан счастью видеть вас?

— Ну уж, счастью... Пожалуйста, не пытайтесь походить на дворцовых шаркунов, Леомир. Вам это совершенно не идет. А пришел я... — худая длиннопалая рука скользнула за отворот мундира, — передать вам вот это.

На свет показался плоский прямоугольный предмет, обернутый в хрустящую коричневую бумагу.

— Смиренно прошу, принять сей недостойный дар, — Клавдий с улыбкой произнес предписанную этикетом формулу дарения.

Округлив глаза Лео, вертел в руках сверток:

— Но позвольте узнать, в честь чего...

— А, одна глупость. Моя мать была, как вы, наверное, знаете, иномирянкой. На ее родине было принято отмечать не только начало годового цикла, но и устраивать для каждого человека отдельный праздник в день, когда он появился на свет.

Между круто изогнутых бровей Лео залегла глубокая морщинка.

— День, когда появился на свет... Простите, но я не уверен...

— Зато я уверен. Посмотрел документы. Торжественно сообщаю, что сегодня вам исполнилось шестнадцать.

— Почтительно благодарю, — неуверенно пробормотал Лео, шагая в коридор, — щедрый дар согревает мне сердце.

— Загляните хотя бы внутрь, если, конечно, вы еще не научились судить о щедрости дара сквозь упаковку, — теперь капитан уже откровенно смеялся.

Его веселье было так заразительно, что Лео и сам, преодолев смущение, ответил мужчине широкой искренней улыбкой. Подбадриваемый Клавдием, он разорвал тугую обертку. Заглянув внутрь, Лео на миг онемел.

— Как вы догадались? — наконец выговорил он.

— Ах, сколь низко вы меня цените, — сверкнул улыбкой воин, — неужели для капитана стражи так трудно узнать о том, что один молодой человек по всему дворцу разыскивает некую деталь... э-э-э... системную панель для микродвигателя. Я правильно сказал?

— Да, совершенно верно, — машинально ответил Лео, пожирая глазами свое сокровище. Он всегда знал, что капитан — один из немногих в Палестре, кто одобряет его увлечение техникой, но даже представить не мог, что Клавдий в свой поддержке зайдет так далеко.

— Но это действительно щедрый дар, не знаю, могу ли я его принять.

— Ну, раз я вам его дарю, то, наверное, можете, — отозвался офицер, дружески хлопая Леомира по плечу. — Уверен, вы придумаете, как им распорядится, а сейчас меня, увы, ждут дела.

Послав на прощание еще одну теплую улыбку, капитан развернулся на каблуках и быстро скрылся за поворотом коридора.

Лео, все еще в легком ошеломлении бережно погладил шершавую поверхность панели. Под ногами что-то зашелестело. Опустив глаза, он увидел клочки разорванной оберточной бумаги. Ах, ты... Повернувшись в сторону комнаты, Лео обнаружил, что когда переступил порог, дверь автоматически закрылась. Нет хуже приметы, чем возвращаться с дороги.

Быстро оглядевшись, Лео совсем не по-княжески затолкал шуршащие обрывки под ковер. Возможно, следующее поколение слуг, если ему вдруг придет в голову идея заменить ковры у комнат воспитанников, будет весьма озадачено. Покрутив панель в руках, Лео совсем не удивился, когда понял, что она не влезает ни в один из его карманов. После закрывшейся двери только этого и следовало ожидать. И все же оракул сказал бы, что знамения для начала дня смешанные. В такой ситуации, только от человека зависит, в какую сторону склонятся весы судьбы.

Сунув панель подмышку, он начал шаг и замер, так и не опустив ногу. Чуть не забыл! Повернувшись, Лео осторожно погладил широкий прохладный лоб Блеска — гривастого бронзового льва, уже много лет охранявшего дверь в его комнату. На удачу!

Глава 2

Новые ботинки из мягкой кожи тонули в глубоком ворсе знаменитых южных ковров. Губы Лео беззвучно шевелись, взгляд блестящих глаз отрешенно скользил по запутанным изгибам узоров. Он ходил по этим коридорам уже десять лет, и ему незачем было задумываться над тем, как добраться до нужного места. Ноги будто сами находили дорогу. Сейчас это было особенно кстати — мысли Лео бродили очень далеко.

Почему же все-таки капитан решил сделать ему подарок? Конечно, некоторые мастера, несмотря на строжайшие запреты, заводили себе любимчиков. Как правило, отпрысков могущественных и знатных семейств. Разумеется, формально все воспитанники Палестры равны, более того — на каждый выступающий гвоздь найдется свой молоток, но жизнь всегда и везде вносит поправки. В непреложности этого великого закона Лео уже не раз с горечью убеждался. Вроде бы все — они будущая элита планеты, все войдут в первую сотню управляющих миром вельмож, но каждый мастер наперед знает — этот с годами может дорасти до поста канцлера при верховном князе, а тому при самых удачных раскладах не прыгнуть выше должности третьего секретаря в министерстве торговли. Лео раздраженно фыркнул.

И все же Клавдий к нему... подлизывается, назовем это так. Лео задумчивого пожевал губами — ох, и досталось бы ему от мастера этикета, господина Таалада Норида, угляди он столь вульгарную гримасу. Может, капитан стражи видит в нем какой-то потенциал? Ну да, разумеется, Леомир Авлар скрытый гений, нужно только постараться, чтобы голова от избытка мозгов не лопнула. А может он все усложняет? Почему бы не допустить, что Клавдий просто испытывает симпатию к одному из своих воспитанников. Искреннюю. Бывает же, говорят, и такое.

Каблуки застучали по широким синеватым ступеням старинной лестницы. Красный пиджак Лео жарким огоньком мелькал в полированной бронзе витых перил. Подъемники в Палестре, конечно, имелись, но только для мастеров. Ученикам предлагалось физически развиваться. Добравшись до нужного пролета, он смахнул со лба выступивший пот и пробормотал:

— Нужно больше тренироваться, князь. А то что-то вы совсем расклеились.

Вернув в карман крошечный белый платочек, Лео направился в сторону комнаты Итая. Только тот мог помочь трезво взвесить шансы. Все оценки по основным предметам выставлены, никто не получил бесспорного преимущества, и никто не мог сказать, кого через два месяца назовут первым учеником.

За десять лет Леомир становился лучшим дважды и относился к этому званию, как к бесполезной погремушке, да, собственно, оно и было бесполезной погремушкой. Но следующий год будет особым. Ученики получат возможность вырваться из тесной клетки Палестры. Правда, все их поездки будут распланированы мастерами. Все, кроме путешествий первого ученика, который единственный сам получит возможность выбирать, куда и когда отправиться. Приз для Лео драгоценный, а потому за титул лучшего он собирался, если понадобится, драться когтями и клыками.

Благо реальный соперник только один — северянин Эвиаш Донжай. Лео знал, что обходит его в теоретических дисциплинах, а Эви намного лучше владеет фиореттой, и вообще любимец мастера оружейника. Что из этого перевесит?

Задумавшись, Лео летел вперед, так энергично размахивая руками, что мастер этикета, попадись он на дороге, потребовал бы немедленной отставки, от разочарования в жизни. По счастью для кадрового совета Палестры господин Таалад еще крепко спал, а потому, резко завернув за угол, Леомир врезался не в него, а в облако сладких духов и прохладной саудовой ткани.

Облако пискнуло и отскочило в сторону, оказавшись вовсе не облаком, а очаровательной девушкой по имени Замия Соврея.

Едва не затоптавший ее Лео нещадно покраснел:

— Прошу меня простить, это целиком моя вина.

Замия, убедившись, что немедленная смерть под ботинками несущегося галопом князя ей не грозит, грациозно махнула тонкой ладошкой. Пухлые губки сложились в лукавую улыбку, положив руки на бедра, девушка стала напротив сахарно-белой колонны, так что каштановые кудри — предмет ее гордости в краю блондинов — стали казаться почти черными.

— Ну, зачем же так официально, мы ведь не на праздничном приеме. Если уже следовать этикету, то сначала ты должен поклониться, — носок маленькой, украшенной бисером туфельки чертил замысловатые бороздки в ворсе ковра.

Лео смущенно заметил, что наряд у Замии совсем легкий, и ее платьице больше походит на ночную рубашку. Должно быть, она не рассчитывала кого-нибудь встретить в такой ранний час.

Решив играть до конца, Леомир сделал глубокий придворный поклон, честно стараясь не заглядывать за низкий вырез платьица, но глаза, похоже, имели на этот счет собственное мнение. Их как магнитом притягивали две покрытые медовым загаром выпуклости, самый краешек которых виднелся из-под узорчатой ткани.

На лице девушки появилась непонятная улыбка, длинный пальчик неторопливо накручивал каштановую прядь:

— Очень мило. Правда, ты пожалуй, переборщил с поклоном, я ведь все-таки не верховная княгиня.

Лео с ужасом почувствовал, что его щеки сжигает самый настоящий пожар:

— Мне совсем не сложно выразить уважение, — пробормотал он, содрогаясь от идиотизма фразы.

Девушка рассмеялась, в коридоре будто прозвенел прохладный серебряный колокольчик.

И что он, интересно, такого смешного сказал?

— Прости, что напугал. Я сейчас...

— Уже уходишь? — девушка протянула изящную руку, два пальчика коснулись отворота пиджака Лео. — Ты так торопишься? — острый полированный ноготок провел черту на винном атласе.

— Я это... ну, в общем... — Лео стиснул зубы, — нет, не тороплюсь.

— Приятно слышать, мы в последнее время так мало общаемся, — промурлыкала Замия.

— Да, уж немного, — глухо отозвался Лео.

Мысли принялись играть друг с другом в безумные догонялки:

Чего же она на самом деле от него хочет? Биологическая сторона отношений полов никогда не была для Лео секретом — при трудностях, которые высокородные испытывают с получением здорового потомства, мастера бы не допустили иного. Но в том, что касалось более тонких материй... здесь Лео чувствовал себя настоящим глупцом. А ведь это был бы, пожалуй, самый популярный факультатив во всем годовом курсе. И действительно полезный. Жаль, что самостоятельные исследования мастера пресекают железной рукой.

— Так и будем молчать? — между сочных губ мелькнули ослепительно белые зубки.

— А о чем ты хочешь поговорить? — спросил Лео, морща лоб.

— Ну, если у тебя нет тем... — девушка томно откинула голову, так что из-под пены волос показалась точеная шейка.

Нужно что-нибудь ответить, но вот что? Лео никогда не считал себя тугодумом, но во время таких разговоров на него словно ступор нападал. Замия, никуда не торопясь, смотрела на князя, прикрыв глаза веером прохладных изогнутых ресниц. Ей нравится наблюдать за его мучениями? Очень может быть. Иначе трудно объяснить, почему она, с одной стороны, оказывает ему знаки расположения, а с другой, когда он однажды попытался ее обнять, так посмотрела, что Лео едва под землю не провалился. Можно подумать, что она просто... точит об него коготки.

— У меня есть много тем, — хмыкнул Лео, стараясь не пропустить голос злость, — но я сомневаюсь, что они могут тебя увлечь.

— А ты попробуй, ведь пока не попробуешь — не узнаешь, — влажный розовый язычок игриво мелькнул между жемчужных зубок.

Лео потер застучавший висок. Почему он стоит здесь сейчас, почему не идет по своим делам? Что его держит? Может, все дело в этом загадочном жаре в глубине живота, вспыхивающем всякий раз, когда он видит ладную фигурку Замии.

— Пожалуй, я попробую, — выдохнул Лео, шагая ближе к девушке.

— Попробуешь? Князь смел.

Замия чуть выгнула спину, так что плечи оперлись о камень колонны. Стройная ножка скользнула навстречу. Сквозь мягкую ткань брюк Лео почувствовал прижавшуюся к его икре девичью лодыжку. Жар в глубине живота взорвался огненным фонтаном, раскаленная лава сладким потоком хлынула по венам к сердцу, а оттуда, обжигая трепещущие артерии, в мозг. Перед глазами поплыла легкая дымка. Грудь Замии часто вздымалась, медовые пальчики порхнули по краю выреза. Лео попытался придвинуться ближе, надеясь уже, наконец, обнять ее хрупкие сладкие плечи, но тут потемневшие глаза девушки резко распахнулись. Замия выпрямилась, почти испуганно глядя куда-то за спину князя. Выругавшись про себя, Леомир медленно повернулся, заранее не ожидая ничего хорошего.

Ну, конечно! Если день не задался, нужно было этого ожидать.

У стены, прислонившись плечом к узорчатой деревянной панели, стоял мастер оружейник Алекс Делерг. Также известный всей Палестре под прозвищем Циклоп.

Потрясающе красивое мраморно-белое лицо слегка оттенялось живым золотом вызывающе коротких волос. Огонек серебряного протеза неторопливо мигал из левой глазницы, а живой небесно-синий глаз в роскошной оправе длинных янтарных ресниц смотрел куда-то сквозь молодых людей. Изящные крепкие пальцы играли с кончиком витого аксельбанта, свисающего с плеча бежевого кителя. Вся фигура мастера казалась воплощением мировой скуки.

— Чуть рассвело, а князь Леомир уже вьется вокруг девушек, — скульптурные губы слегка скривились, — как там говорится... в тихом омуте бину водятся? Верно, Замия?

Небрежный взгляд живого глаза легким перышком прошелся по лицу девушки. Замия неожиданно жарко покраснела и потупилась:

— Прошу меня простить, мастер, — пролепетала она, и маленькие туфельки унесли красавицу прочь, так что через миг о ней напоминал лишь нежный запах духов.

Дернув уголком рта, Циклоп отлепился, наконец, от стены, бессознательным жестом одергивая до треска обтягивающий плечи дворцовый китель. Мода шить мундиры так, что они выглядели на два размера меньше чем нужно, всегда казалось Лео глупой. Удивительно, что ей следует человек, пренебрегающий почти всеми другими условностями.

— Что за барахло? — холеный палец указывал куда-то в область груди воспитанника.

— Простите... — начал Лео, прежде чем сообразил, что Циклоп имеет в виду все еще зажатую подмышкой системную панель, он и думать о ней забыл. — Это подарок капитана Клавдия, — брякнул Леомир и чуть сам себе не залепил пощечину.

Да что это с ним сегодня такое — что не скажет, все невпопад. Лео дорого бы дал за то, чтобы вернуть прозвучавшие слова. О вражде мастера наставника с капитаном стражи по дворцу ходили настоящие легенды. Слуги шептались, будто Циклоп увел должность оружейника из-под носа Клавдия. Вроде как переспав для этого с какой-то дамой из свиты верховного князя. На взгляд Леомира версия вполне рабочая. При такой-то красоте...

Губы Циклопа сжались в тонкую злую линию:

— Значит, господин капитан думает, что может оказывать покровительство ученикам. Любопытно, — в голосе мастера зазвенели нехорошие нотки.

— Никакого покровительства, мастер, просто подарок...

Циклоп оборвал Лео властным жестом:

— Я искал тебя не за тем, чтобы болтать о старине Клавдии. Вчера вечером я просматривал свои журналы, — Лео внутренне сжался, — и обнаружил, что за год ты пропустил двадцать шесть моих занятий. Хм... по ходатайству мастера этикета — Таалада Норида. Как вижу, уроки пошли тебе на пользу, дам охмуряешь прямо в коридорах. Надеюсь, мои занятия будут столь же благотворными, — Циклоп замолчал, склонив голову, будто давая возможность Лео что-то сказать.

Сказать Лео мог бы многое. Например, поинтересоваться — с чего у вас, господин мастер оружейник, такое служебное рвение? Обычно вы из своего зала и глаз не кажете, чем меньше воспитанников, тем меньше хлопот. А тут лично отправились осчастливить некоего Леомира. Откуда что взялось? Хотите меня завалить, чтобы продвинуть любимчика? Родня Эви скинулась, и господин наставник получил маленький, но сделанный от чистого сердца подарок к Солнцестоянию?

Да, бросить обвинение в лицо Циклопу Лео хотелось до дрожи, вот только он с убийственной ясностью видел последствия этой бунтарской выходки. Стиснув зубы, князь коротко поклонился, затылком чувствуя пристальный взгляд оружейника.

— Жду тебя после завтрака в шестой секции зала Кликов, — сказал Циклоп и, так и не удосужившись ответить на поклон, растворился в дворцовых коридорах.

Глядя ему вслед, Лео почувствовал, как в мозгу заворочалась раскаленная игла. Тяжело вздохнув, юноша прислонил влажный висок к прохладному камню колонны. Она по-прежнему хранила запах Замии, который теперь почему-то только раздражал. Лео поморщился — похоже, день будет тяжелым.

Глава 3

Ормат, затаив дыхание, тряс над ухом зеленой коробочкой ореха. Ничего! Ни шороха. Зло скривившись, парень швырнул кожистый плод на землю. Тот, подпрыгнув, выпустил шесть длинных, похожих на усики ножек и засеменил к скрюченной пятерне старого дерева, с которого был сорван. По той же дорожке убежала уже дюжина его собратьев. Ормат вытер покрытые липким соком пальцы о грубую ткань коричневых штанов. В желудке гулко заурчало.

"Не строй из себя большего дурака, чем ты есть, — строго сказал он самому себе, — будь сейчас начало весны, еще стоило было бы рискнуть, но за два месяца до Солнцестояния можно спорить на любые деньги, что незрелый орех ядовит. Жаль не найдется болвана, который на такой спор согласится".

Ормат окинул голодным взглядом опушку Плачущего леса. Ясное дело, не он один такой соображучий, шустрые деревенские парни уже несколько раз словно гребнем прошлись по краю граничащего с плантацией леса. Дальше в чаще, конечно, должно что-то остаться, но если княжеские псы пронюхают, что его нет на потогонке больше часа, вычтут трудодень — к гадалке не ходи.

Тряхнув головой, он задел мокрые шершавые листья склонившихся к земле деревьев. Плачущим лес прозвали не случайно. По большому счастью, ни земля, на которой он стоял, ни вода, которой плакал, не годились для плантаций. А то князья, которые все жрут и никак не лопнут, мигом велели бы все выкорчевать, оставив народ вообще без подкормки.

Набрав в грудь воздуха, словно пред нырком, Ормат вышел из тени деревьев, и тотчас его, будто сжал горячий кулак. Пот, выступивший было под свободной синей рубахой и серой головной повязкой, высох в один миг. Земля отзывалась на каждый шаг облачком мелкой пыли, которая, оседая, покрывала белесыми разводами выцветшие ремешки старых сандалий. Тень парня, подпрыгивая, скользила по сети глубоких, в палец шириной, трещин, наброшенной солнцем на землю плантации. Ормат шел, энергично вертя головой, и изредка ругаясь, когда точащие еще кое-где иглы высохшей травы больно кололи голые пальцы.

Свирепое солнце казалось распахнутой задвижкой заоблачной домны. Даже небо побелело и словно выгнулось, будто оплавилось от жара. А ветер вместо бородатых, несущих дождь туч гонял лишь колонны тяжелого дрожащего воздуха.

Старики в деревне говорили, что не помнят такой зимы. Обычно недоверчивый Ормат в свои не то шестнадцать, не то семнадцать лет тем более ничего такого вспомнить не мог, но готов был поверить седоголовым на слово.

Дикая погода!

И стояла бы она подольше.

Ормат с ненавистью покосился на ближайший к нему ствол паучника. Выглядел тот неважно: кора пожелтела и отслоилась, верхний — самый тонкий — слой превратился в бахрому прозрачных ленточек, дрожащих в неторопливом потоке раскаленного воздуха, из трещин сочился бледный, едко пахнущий сок. Как кровь из раны.

К весне придется срубить — опытным взглядом определил Ормат. Даст Всеблагой, и остальные пойдут под топор.

С вершины холма он, скривив в отвращении рот, оглядел бесконечную долину плантации. Желтые пучки сауды — так называют эту мерзость господа — торчали на вершинах проведенных как по линейке холмов коричневыми дрожащими зонтиками.

Вряд ли, конечно, высокородным придет в голову на будущий год посадить что-то полезное, но, может, хоть плантацию сократят. Ормат повернул голову к издыхающему дереву; на стволе, там, где начиналась крона, открылось шесть стеклянистых глазок. Парень смачно плюнул, слюна, шипя, потекла по заморгавшему глазку. На губах Ормата появилась злорадная улыбка:

— Ну что, сволочь, больше ты меня мучить не сможешь. Готовься. В-ж-ж... — Ормат изобразил звук пилы.

Паучник, словно под ветром, качнул длинными изогнутыми ветвями, в воздух поднялось облачко капелек, резко запахло уксусом. Ормат с воплем скатился по склону, чудом сохранив больной бок от близкого знакомства с каменно-твердыми комьями земли. Вот ведь мерзкая тварь! В прошлом году от этого гадского сока у Ормата так распухли суставы на ногах, что он почти неделю не мог ходить.

Выбив из себя клубы собранной за время скоростного спуска пыли, Ормат зашагал по плантации вдоль опушки леса, стараясь как можно чаще нырять во влажную тень. Между деревьями у склона холма мелькнула ладная, закутанная в белый защитный плащ фигурка. Ормат широко улыбнулся — возможно, день сложится не уж и плохо. Пригнувшись, он змеей заскользил вперед.

— Привет, — девушка подпрыгнула, когда тяжелые ладони легли на гладкую стеклянистую ткань. Остроконечный капюшон свалился, обнажив пшеничные волосы, собранные на затылке в короткий хвостик. Девушка резко обернулась, широко расставленные светлые глаза пылали гневом и страхом, гладкие щечки горели привычным румянцем.

— Ох, Ормат, болван ты безголовый, я так...

— Испугалась? — Ормат, шутя, щелкнул по маленькому чуть курносому носику. — Чего, Ли? Страшных морозников, красных людей, или кого ты еще любишь поминать в своих сказках?

— Эти истории вовсе не сказки, — дочка старосты от возмущения привстала на цыпочки, став даже выше Ормата, — если бы ты не был таким упрямым неучем, то знал бы, что я ничего не придумываю. И называй меня — Лирита. Понял?

— Почему неуч, Ли? Я учился несколько лет. В школе у старого управляющего, помнишь? И там мне ничего такого не рассказывали.

— Наверное, потому, что твоего учителя больше занимали мысли о попках молоденьких учениц, — фыркнула девушка.

— У всех свои слабости, — смиренно откликнулся Ормат, — бывают и похуже.

Оглядев саму девушку и ближайшие окрестности, он с огорчением отметил, что нигде не видно мешка, сумки, котелка... ну, чего-нибудь, годного для хранения еды.

— А ты что тут делаешь? Папа сдержал слово и выгнал тебя на плантации?

Лирита улыбнулась, на розовых щеках как волшебству возникли милые ямочки. О ее ссорах с отцом давно судачила вся деревня. Ли мечтала перебраться из Обглодовки в город, и Ормат ее в этом целиком поддерживал. Кто бы стал цепляться пусть даже за высокое положение в этой пыльной мусорной куче? Ну, разве что идиот вроде старосты.

— Пока еще нет, я только должна прикинуть ущерб от засухи. Для отчета, — девушка хлопнула по висящему у пояса световому планшету с прикрепленным толстой синей нитью пером.

— Вот как. И что ущерб?

— Очень большой, — вздохнула Лирита. — Уже сейчас треть растений можно списывать под вырубку.

— Ай-яй-яй, беда-то какая, — закатил глаза Ормат.

— Отец даже говорит, что управляющий просил князя подумать насчет того, чтобы пригнать облака с океана.

— Да? И что князь? — тревожно навострил уши Ормат.

— Послал к бину. Такой фокус будет стоить дороже, чем урожай с плантации за пять лет.

— Ах, как неудачно.

Лирита, подняв на него светлые глаза, только покачала головой. Конечно, она все понимала.

— А что ты тут шатаешься? Смотри, опять штраф выпишут за отлынивание от работы.

— Да кто здесь отлынивает, я весь в трудах. Слушай, Ли, у тебя пожрать чего-нибудь будет?

Лирита беспокойно взглянула на Ормата.

— Нет, Ормат, я сама с утра без крошки. Слушай, если ты подождешь, я схожу...

Не дав ей договорить, Ормат протянул руки, положив ладони на крутые бедра девушки. Развелось тут благотворительниц. Хотя от кое-какой помощи он сейчас действительно не отказался бы. Конечно, с пустым брюхом на любовь с разбегу не настроишься, но, может, хоть удастся одно другим перебить... Ормат никак не мог понять чем его привлекает Лирита. Вообще-то ему нравились девушки поизящней, пониже ростом и неспособные запросто ворочать трехпудовыми мешками, набитыми спрессованным саудовым волокном. Единственная разумная мысль, приходившая к Ормату, говорила, что привлекательной девушку делает ее родня. Для сына потомственного должника закрутить любовь с дочкой старосты — все равно, что подняться на несколько ступенек социальной лестницы.

Горячие руки скользили по покрытым тонкой тканью манящим изгибам. Лирита, резко выдохнула и уперлась твердой ладошкой в грудь Ормата.

— Не надо.

Чуткое в таких делах ухо Ормата уловило в голосе девушки неуверенный звоночек.

— Чего не надо? — его пальцы стекли на спину упрямицы, чутко поглаживая дорожку позвонков.

Лирита прикрыла глаза, ладошка по-прежнему упиралась в грудь парню, но теперь уже не отталкивая, а скорее даже лаская. Ормат склонился к бронзовой шее, легкий аромат девушки коснулся его ноздрей...

Конское ржание прозвучало, как выстрел пушки.

Крутанувшись, Ормат отпрыгнул от испуганной Лириты. Если княжеский дозорщик поймает его за таким делом, тут не только штрафом, плеткой дело запахнет. Оглядевшись, он чуть успокоился, дозорщики еще не показались из-за холма. Спасибо тебе, лошадка, что предупредила. Через минуту к опушке выехали трое всадников. Лицо Ормата побелело даже под загаром. Лучше бы это были дозорщики.

Впереди ехал, восседая на вороном красавце-жеребце, Никадор Сабан — семнадцатый отпрыск князя Медовира Сабана, царь и бог Обглодовки и окрестностей. Его кудри цвета золотой канители были уложены в немыслимую прическу: с левой стороны они спадали на лицо, закрывая голубой глаз, а с правой лихо поднимались вверх от виска к затылку. Лео как-то узнал, что такой стиль называется "птичье крыло" и приличные высокородные его не носят. Если, конечно, вообще можно говорить о приличных высокородных. Длинный породистый нос, казалось, был постоянно готов сморщиться, полные губы скривиться... в общем, лицо Никадора можно было бы назвать красивым, если б не вечная гримаса кислого презрения, не покидавшая его, наверное, и во сне. Ярко-синяя саудовая рубашка при каждом шаге коня переливалась роскошной золотой вышивкой. Держась в седле с прямой, как свечка, спиной, Никадор озирал окрестности, будто спустившееся к смертным высшее существо. Мускулистые ноги в обтягивающих кожаных штанах, с заметным напряжением сжимали рёбра коня, выдавая в молодом князе скверного наездника. Следом за божеством, на пропыленных лошаденках загадочной масти тряслись два княжеских прихвостня — Сажа и Щелкунчик.

Чувствуя подступивший к горлу горький комок страха, Ормат согнулся пополам, и уткнулся взглядом в сухую землю. Может еще пронесет, и троица проедет мимо. Так и не поднявший глаз парень услышал, что стук копыт направился прямо к нему.

— Какая чудесная встреча, — донеся сверху молодой, немного гнусавый голос, — дозволяю тебе выпрямиться.

Ормат разогнулся, стараясь не смотреть выше княжеской уздечки, взгляд в лицо Никадор мог счесть за непростительную дерзость. Бывали уже случаи.

— Тебя ведь Ормат зовут, верно?

— Истинно так, высокородный, — как можно нейтральней ответил он.

Любезность Никадора пугала до дрожи. За те полгода, которые юный Сабан провел в Обглодовке, деревенские хорошо изучили его склонности. Молодой аристократ любил охотиться. На людей.

Выбирал себе жертву и медленно, терпеливо подводил ее к заранее намеченному месту, выбранному по всем правила искусства, где благородный князь сделает решающий выстрел. Как всякий хороший охотник, Сабан не терпел слабых жертв. Все, на кого падал выбор, были сильными людьми, баламутами, можно сказать занозами в задницах бригадиров. Неужели Ормат допрыгался, и теперь настал его черед?!

— Я вот о чем тебя хотел спросить, приятель. Ты ведь опытный крестьянин, значит можешь помочь советом. Как ты считаешь, пришла ли пора убирать мясовку? — князь склонился к гриве коня, тяжелая от перстней ладонь нежно прошлось по лоснящейся шкуре, — Вот управляющий думает, что нужно еще недельку подождать, а мне кажется, початки в самом соку. Вчера уже можно было собирать. Если не днем, то ночью точно поспела. Что ты думаешь, а?

Несмотря на жару, Ормата прошиб холодный пот.

Он знает! Знает про его вчерашнюю попытку пробраться на поле, знает про сработавшую ловушку! За воровство с княжеского поля полагался либо кнут, либо вечная каменоломня — на выбор господина. Но ведь этого гада не устроит ни то ни другое.

Ормат медленно, протяжно выдохнул.

— Боюсь, не могу ничем вам помочь, высокородный, — уж если играть, то играть до конца, — я всего лишь простой рабочий. Вам лучше осведомиться у более опытных людей. У старосты, например.

— Старосты... — губы князя скривились, будто он разжевал что-то кислое. Ленивый взгляд скользил от Ормата к Лирите и обратно. Парню показалось, что в глубине синих глаз начала зарождаться льдинка мысли. К огромному облегчению Ормата, мысль растаяла, так и не сформировавшись.

— Тебя, дева, я более не задерживаю.

— Но, князь, я должна... у меня работа... — залепетала девушка.

Ормат стиснул зубы — если бы мог, залепил бы ей сейчас хорошую пощечину. Нашла время спорить! И главное — с кем спорить!

— Я сказал, не задерживаю, — в голосе Никадора послышался пока еще очень отдаленный металлический звон.

Лирита, хвала Всеблагому, кажется сообразила что к чему. Быстро поклонившись, девушка стала карабкаться на ближайший саудовый холм, при этом поминутно оглядываясь, зачем-то стараясь встретиться глазами с Орматом. От каждого такого взгляда он вздрагивал, будто к коже прижимали горящий уголек. Ну, надо же быть такой дурой!

Наконец, девушка скрылась из вида. Никадор с ухмылкой взглянул на слуг.

— А вы куда пялились? Я же, кажется, уже говорил: случки — только по моей команде. Не смейте портить здешнее поголовье своим потомством. Узнаю что про вас — останетесь без нужного для этого дела оборудования, — князь весело засмеялся. Кажется, это была шутка. Слуги тоже постарались выдавить из себя улыбки.

Поправив случайно выбившийся из прически волосок, молодой Сабан повернулся к парню.

— Ах да, Ормат, я совсем позабыл о вежливости. Скажи, как здоровье твоего почтенного родителя?

Ормат с усилием расцепил стиснутые зубы.

— Благодарю, высокородный, хорошо.

— Приятно слышать, а то ведь иначе ему было бы трудно выплатить долг. Сколько там накопилось? Пять тысяч трудодней? — молодой Сабан картинно нахмурил лоб. — Так, прикинем, с учетом того, что вам нужны средства на еду, на выпивку и на шлюх... лет через тридцать, максимум сорок вы со мной полностью рассчитаетесь.

— Благодарю, что думаете об этом, — тихо ответил Ормат. Он уже сообразил, что Никадор навел о нем справки и теперь специально давит на самые больные точки. Ормат старался дышать как можно глубже. Его душил свирепый гнев.

Ормат давно понял, что жизнь несправедлива, но почему она устроена так, что он должен бояться этого разряженного баранчика, которому можно свернуть шею одной рукой? Почему его жизнь должна зависеть от безмозглой злой куклы?!

— О, я о многом думаю, — беззаботно болтал, тем временем, князь, — и благодарить меня не стоит. Я так воспитан, что не различаю аристократ передо мной человек или коровий подарок.

Ормат едва не дернулся от нового оскорбления. Коровий подарок — удивительно вонючий, вырастающий в навозе желтый цветок. Так испы — коренное население Вилеры — называют сильвидов. Всех. Без деления на касты. Выходит, у них с господином князем даже расы разные? А может, он для него и не человек вовсе?

— Да, кстати, твой почтенный родитель не собирается снова связать себя священными узами? Это помогло бы вашей семье сэкономить деньги. Я слышал, женщины определенных профессий в браке ведут себя весьма хорошо. Вот, скажем, твоя почтенная матушка — она, несомненно, положительно влияла на твоего отца. Я слышал, при ее жизни он вел себя примерно и на сторону не ходил. Несомненно, у нее были способности.

Смысл слов не сразу дошел до парня, кровь гулко застучала в его ушах. Ормат вскинул голову и посмотрел прямо в лицо князя. Чистое, снежно белое, оно было повернуто к нему в профиль, глаза мечтательно смотрели куда-то за горизонт. Ормат почувствовал, как обломанные ногти сжатых в кулаки пальцев впиваются в кожу. Охрана беспокойно зашевелилась в седлах. Каким-то краешком сознания Ормат понимал, что совершает огромную глупость, но ему было все равно.

Над плантацией пронесся гулкий вой сирены.

Князь резко развернул коня. Потный круп животного сбил Ормата с ног, так что парень прочертил борозду на сухой земле.

— Что-то быстро они, — пробормотал Сабан. — Ох, Ормат, извини, я так неловок. Слышал сигнал? Всем приказано собраться на центральной площади, так что поспеши.

Послав на прощанье ослепительную улыбку, князь пришпорил коня. Свита понеслась следом.

Когда стук копыт затих вдалеке, Ормат, встав на колени, сплюнул смешанную с землей слюну и резко, так что из глаз брызнули слезы, дернул себя за волосы.

— Успокойся, выкидыш собачий! Слышишь, успокойся! — он с силой ударил кулаком по каменной земле.

Сдавившие сердце тиски раскаленного гнева неохотно разжались.

— Он тебя испытывал, проверял на прочность. И ты испытание едва не провалил! Удобрял бы сейчас паучник, разлагаясь с положенной скоростью, и вся недолга. А теперь он решил, что ты подходящая дичь. Теперь начнется охота.

Неловко отряхиваясь, Ормат поднялся на ноги.

Нужно все взвесить и хорошенько обдумать. Время еще есть, спешить князь не будет. Он ведь любит растягивать удовольствие.

Глава 4

— Тебе не кажется, что это глупо? — улыбнулся Итай, оторвавшись от лежащей на коленях тяжелой стариной книги.

— Что глупо? — поднял бровь Лео, подцепляя со стоящего на ковре подноса кусок пальмового пирога.

Ребята по привычке устроились на полу, обложившись тугими подушками золотыми кистями. Хозяин комнаты — долговязый Итай Роумат — сидел в своей любимой позе, скрестив длинные худые ноги. Бьющие сквозь высокое окно солнечные лучи зажигали жаркие искры в медно-рыжей волне зачесанных на правую щеку волос.

— Тах фто глупо? — прошамкал Лео, весьма неаристократично набив рот сладкой тягучей мякотью.

— То, что ты только что сделал.

Привычный к порой посещающим друга неожиданным мыслям, Лео не стал кашлять и удивленного выкатывать глаза. Проглотив последние куски прохладной благодати, юноша тщательно вытер губы мягкой кружевной салфеткой:

— Ты имеешь в виду еду? — Лео философски закатил глаза. — Я сам порой замечаю, что принятие пищи отнимает у нас жутко много времени. Но в силу несовершенства человеческой природы...

Итай тряхнул головой, так что медная волна отхлынула, обнажив на миг худую белую щеку с глубокой впадиной, словно вдавленной невидимым пальцем — след давнишней, так полностью и не изжитой болезни:

— Хватит дурачиться. Я имел в виду то, что ты сделал раньше — начертил вокруг подноса охранительный круг. Ты, что действительно веришь в каких-то там злобных духов, способных отравлять пищу? А даже если веришь, неужели действительно надеешься защититься от них, чертя круги над тарелками?

— Итай, — всплеснул руками Лео, — сколько раз я тебя просил — не начинай проповедовать, пока не доем десерт. Что значит "верю"? Ты думаешь — верховный князь, когда он облачается в одежды жреца, чтобы взывать к Рассветному воплощению Всеблагого, или деревенский староста, взывающий к Полуденному, действительно верят, что некое верховное божество внимает их мольбам? Это просто часть нашей культуры.

— И политики, — мрачно заметил Итай, переворачивая страницу.

— И политики, — покладисто согласился Лео, — что с того? Любой народ нуждается в цементе официальной религии. Для души каждый может выбрать что-нибудь свое. Мне, например, нравится секта Солнечного Луча.

— Ага, особенно тебе, наверно, нравятся их мистерии. А что, наркотики, девочки, мальчики — для души самое то.

— И нечего подобного, — запальчиво воскликнул, Лео оттолкнув поднос с остатками пирога, — у них очень интересное философское учение.

— Да, очень интересное. Мне тоже любопытно смотреть, как они изворачиваются, объясняя почему ими правят дети, в которых воплотилась "сущность луча". Детишек этих почти никому не показывают, зато вечно ссылаются на их волю. Очень удобная вера. Правда, слегка попахивает мошенничеством.

Лео уже открыл рот для гневного ответа, когда заметил, что губы Итая подрагивают от сдерживаемой улыбки.

— Опять меня дразнишь, — вздохнул Леомир, возвращая на прежнюю позицию поднос с пирогом. Взявшись за последний кусок, князь нарочито провел над ним охранительный круг. — Верю или нет... неважно — с незримыми силами лучше не шутить. Хочешь изменить наши порядки — начни воспитательную работу с Ульвэ. Она сама круги чертит, и счастливые колокольчики вешает, я видел. Кстати, об Ульвэ — ты уже с ней помирился?

Итай печально качнул головой.

— Я с сестрой не ссорился, а значит не могу и мириться. Просто сказал, что не буду брать у нее уроки фехтования, потому, что это совершенно бессмысленное занятие. Если Ульвэ из-за этого расстроилась... — Итай пожал плечами, — в любом случае, только она может отвечать за свои чувства. Я здесь бессилен.

Услышав про фехтование, Лео встрепенулся.

— Тебя ведь тоже Циклоп достает, верно? Я тут недавно на него наткнулся...

Его прервал запевший где-то под сводчатым потолком рассветник. Итай, чуть поморщившись, хлопнул в ладоши, и выходящая в коридор дверь открылась, наполнив комнату хрустальным перезвоном.

Стоявший на пороге высокий парень заставил Лео ощетиниться невидимыми иголками. Никогда он не любил Эвиаша Донжая, а уж с тех пор, как они начали соперничать, красивый северянин и вовсе каждый день открывался перед Леомиром с новой, все более неприятной стороны.

— День добрый этому дому, — усмехнулся Эви, переступая порог, его зеленый с черными полосами "малахитовый" пиджак переливался при каждом движении.

— Приличные люди ждут, когда их пригласят, — мрачно заметил Лео.

— Но я ведь все равно бы не дождался, верно? Так к чему тратить время? — белозубо улыбнулся Эви. — Кстати, как раз тебя, Лео, я и ищу.

— Меня? — округлил глаза Леомир. — Ты воспылал ко мне страстью и потому томимый чувствами рыщешь по Палестре? Очень мило, конечно, но у меня для тебя новость. Печальная, но, надеюсь, ты примешь ее как настоящий мужчина. Ты не в моем вкусе, Эви.

— Ах, Лео, если бы твое остроумие было бегуном, я бы сказал, что оно хромает на обе ноги, да еще хрипит, как умирающий.

— А я бы сказал, что для безногого ты удивительно тонкий ценитель бега, — хмыкнул Лео, — но если ты еще не готов признаться в своих чувствах, то чем мы обязаны счастью видеть твою физиономию?

Эви, будто не слыша вопроса, теребил узел черного шейного платка — он носил такие вместо кружевных воротников и, пожалуй, собрал уже целую коллекцию. Лео чуть прищурился, на тыльной стороне бархатной перчатки Эвиаша серебром блестел громовой завиток. Знак полного превосходства, носить такой — почти на грани оскорбления. Лео почувствовал, что у него начала дергаться щека. Эвиаш широко улыбнулся. Леомир пристально посмотрел на маленький, почти девичий носик, нелепо смотревшийся на мужественном лице Эви. Так нелепо, что Лео — пусть это желание и казалось плебейским — частенько хотелось врезать по нему кулаком. Эвиаш улыбаться перестал. Откашлявшись, он вытащил из кармана четвертушку желтой бумаги.

— Это официальный вызов от мастера оружейника. Ты должен быть в зале Клинков через двадцать минут. Неявка повлечет санкции, — Эви бросил шуршащую бумажку на ковер пред Лео. — Не знаю, заметил ли ты, но завтрак закончился уже два часа назад. Мастер не любит тех, кто заставляет себя ждать.

— Кого он вообще любит, — проворчал Лео. — А ты чему радуешься, получаешь добавку пирожных за каждый доставленный пакет?

— Почему бы мне не радоваться? Я ведь помню, какими хитрыми маневрами ты целый год избегал предметов, где мог занизить себе средний бал. Но теперь тебе не отвертеться. Справедливость восторжествует, и я наслажусь твоим позором, — на губах Эви заиграла милейшая улыбка.

Леомир вскинулся, будто по коже прошлись кнутом.

— А господин поборник справедливости не помнит, как он сам ужом вился вокруг всех мастеров? Чуть ли не с ложечки их кормил, сплетни дворцовые пересказывал. Скоморох.

Улыбка Эви моментально превратилась в оскал.

— Не было такого, я честно работал.

— Да уж не честнее меня.

Побагровев, Эви потянул с ладони перчатку. Лео стиснув зубы, ждал вызова. Он, не моргая, смотрел как медленно сползает с руки врага дорогая ткань. Резкий хлопок прозвучал, будто выстрел. Лео, вздрогнув, посмотрел через плечо. Итай, до сих пор невидимкой следивший за ссорой, отложил закрытую книгу и медленно поднялся на ноги. Позабыв об осьминогом повисшей на руке полуснятой перчатке, Эвиаш настороженно смотрел на рыжего князя. Итай, резко дернув головой, отбросил с лица волосы, блестящие карие глаза встретились с глазами северянина:

— Эвиаш, ты передал все, что должен был передать, так что теперь, будь любезен, выйди вон, — просто сказал тот.

В сравнении с широкоплечим Эви, худой, похожий на цаплю, Итай смотрелся особенно болезненно. Прошипев что-то сквозь зубы, Эвиаш резко развернулся и скрылся в коридоре.

— Настоящее волшебство, — побормотал Лео, растирая ладонями горящее лицо.

Итай только раздраженно отмахнулся:

— Тебе действительно лучше идти, а то за Циклопом не заржавеет.

— Знаю, — отозвался Лео, взъерошив волосы. — Хоть ты в это и не веришь, но, пожалуйста, не доедай пирог. Лучше птичкам отдай. Пусть это будет жертвой за мое счастливое странствие по долине скорби.

Дзынь. Фиоретта задрожала, отдаваясь болью в локте. Лео, шаркнул по мягкому белому настилу и крутанулся, разрывая дистанцию. Тонкий серый клинок наставника вновь с шипением метнулся к сердцу ученика. Лео едва заметил движение. Только в самый последний миг он успел подставить широкую узорчатую гарду. Клинок Циклопа, взвизгнув, безвредно соскочил. Облизнув пересохшие губы, Лео сделал выпад туда, где ему померещилась брешь в обороне наставника. Циклоп отступил, вскинув фиоретту к груди. Лео невольно улыбнулся — пожалуй, он неплохо дерется. Много лучше, чем помнилось по летним боям.

Клинок мастера нацелился в незащищенный бок. Вытянувшись звенящей струной, Лео ушел от злого острия. Пожалуй, даже очень неплохо. Неужто, он все-таки чему-то научился?!

Сморгнув с ресниц мелкие капельки пота, Леомир пригнулся, готовясь пойти в атаку.

— Пока довольно, перерыв, — сказал Циклоп, уперев кончик оружия в упругий настил.

Пожав плечами, Лео переложил фиоретту в левую руку и, морщась, стянул с правой неуклюжую тренировочную перчатку. Несмотря на толстую кожу, на ладони остались красные полосы от ребристой рукояти клинка. Неприятно, конечно, но чего он так боялся...

— Скверно, очень скверно, — мастер бесцеремонно прервал мысли воспитанника, — не понимаю, как человек с такими неуклюжими движениями может рассчитывать стать первым учеником.

Взглянув в лицо Циклопа, изображавшего скорбь о падении нравов в целом и в Палестре в частности, князь едва удержался от смеха. Ну что, съели, мастер оружейник? — мысленно улыбнулся Лео.

— Дерзну напомнить мастеру оружейнику, — сказал он вслух, — что кроме вашего предмета существует и другие. Более... эээ... интеллектуальные.

О, — Циклоп, округлив красивые губы, оперся на рукоять фиоретты, так что кончик клинка, чавкнув, погрузился в помост, — а скажи, как ты думаешь, для чего мы вообще занимается с этим древним оружием?

Неожиданный вопрос настолько смутил Лео, что он едва сумел остановить руку, поднятую чтобы почесать в мокром затылке, и превратил движение в аристократичное поглаживание подбородка:

— Я думаю, ради лучшей координации движений, пластики... — начал перечислять князь, благоразумно опустив популярные у молодых аристократов дуэли.

Презрительное фырканье оборвало его на полуслове.

— Чушь. Суть в том, что пистолетом может орудовать каждый дурак. Клинки — совсем другое дело. Ты встречаешь врага лицом к лицу, чувствуешь его дыхание, понимаешь что такое настоящая борьба. И победить ты должен, прежде всего, самого себя. Пусть враг сильнее, быстрее — обхитри его, обыграй. Когда у тебя в руках современное оружие, чтобы уравнять шансы достаточно нажать кнопку. Фиоретта заставляет думать. Сама узость возможностей должна подсказывать ответ. Наши бои, прежде всего, развивают мышление, — Циклоп, склонив голову, прищурил темно-синий живой глаз, — и что можно сказать об ученике, который с трудом отличает лезвие от рукояти?

— Теперь, я, оказывается, еще и дурак, — проворчал себе под нос Лео.

— Нет, всего лишь человек, привыкший мыслить шаблонами, — любезно поправил его остроухий наставник.

Взгляд живого глаза прошелся по фигуре воспитанника.

— Ты когда-нибудь слышал о том, что правящая каста вырождается? — спросил Циклоп, многозначительно блестя огоньком протеза.

— Я много чего слышу, но не на все обращаю внимание. При всем уважении, мастер, — отозвался Лео, в последний момент смягчив ответ так, чтобы не показалось, будто он огрызается.

— Вот как. А разве ты не видишь, что происходит? Не чувствуешь гниль в сердцевине? Кого-то из аристократов поражает безумие, кого-то безволие, и все они не способны создавать. Да и разрушение дается очень немногим.

— Вы все время говорите "они", мастер, но разве вы сами не один из нас? А значит — такой же вырожденец, — усмехнулся Лео, радуясь, что поймал Циклопа на логической неувязке.

Чеканное лицо оружейника осветила широкая улыбка.

— Верно подмечено, дитя, — Циклоп подался вперед, наклонив фиоретту. Живой глаз скрылся за холодным янтарным занавесом, в юношу впился мертвый взгляд серебряного протеза, — Вот ты борешься за звание первого ученика, но скажи зачем ты хочешь победить?

Вот так вопрос. Лео все-таки почесал затылок, и даже вытер мокрые пальцы о штаны.

— Все хотят победить, это естественно.

Циклоп презрительно скривился:

— Все хотят... Кто-то хочет доказать, что он не такой тюфяк, как отец. Другие... носятся с детскими мечтами, — мастер резко выдернул фиоретту из помоста, кончик клинка указал в середину груди воспитнника.

Лео вздрогнул, будто острие вонзилось в плоть. Откуда он знает?! Там, под рубашкой, на тонкой серебряной цепочке висела резная фигурка лошади. Подарок от маленькой девочки, которую он никогда не видел.

— Очень жаль, что тебе передали эту вещичку, — вздохнул Циклоп. — Так из крошечных зернышек вырастают зловредные сорняки.

Да как он смеет! Пальцы Лео до хруста сжали рукоять фиоретты, губы оттянулись, обнажая оскаленные зубы. Плевать, пусть думает что хочет!

— Вы называете сорняком любовь?! — прошипел Лео. — Любовь к собственной младшей сестре?!

Живой глаз наставника распахнулся, и Лео с болью увидел в нем искры веселья. Действительно, сейчас он, наверно, выглядит очень смешно — щенок, рычащий на волкодава.

— Дитя, о какой любви ты говоришь? Не о той ли, что сам себе придумал? Ты ведь никогда не видел эту девочку. Родители не навещали тебя уже пять лет, и не будь этого дурацкого подарка, так называемая сестра никогда не поселилась бы в твоем воображении.

Лео упрямо дернул головой, пот ручейком стекал по позвоночнику, обжигая кожу так, словно на ней были невидимые раны.

— Единственная твоя семья — дворец верховного князя. Другой у тебя нет, и не будет.

— Хороша семейка, — вырвалось у Лео.

— Настоящие семьи, бывают ничем не лучше, — усмехнулся мастер, — поверь мне, я знаю.

Леомир, избегая смотреть на Циклопа, дернул плечом.

— Ну, хорошо, — от неожиданности Лео резко вскинул голову. Пальцы мастера выбили на гарде фиоретты военный марш, — Я дам тебе шанс победить. До Солнцестояния два месяца. Мы будем сражаться. Не на этих игрушках — на настоящих клинках. Щадящие инструменты на твой разум, как я вижу, не действуют. Если тебя удастся меня хотя бы поцарапать, я выставлю тебе высший бал.

Глаза Лео азартно вспыхнули и тут же погасли.

— А что будет, если я проиграю? — спросил он ломким голосом.

— Сущие пустяки. На следующий год ты никуда не поедешь. Ни сам по себе, ни по проектам Палестры. Думаю, тебе будет намного полезней провести время под моим, хм, присмотром, чем бестолково шнырять по континенту.

Закусив губу, Лео искоса взглянул на мастера. Согласиться хотелось, мучительно хотелось. В конце концов, за два-то месяца он его должен достать хотя бы по теории вероятности. Но было в этом предложении что-то еще... Не верил Лео в добрые намерения Циклопа. Не верил, и все. Есть тут какое-то второе дно. Князь чуть нахмурился. Похоже, что господина наставника не очень-то и волнует кто в этом году станет первым учеником. Его планы идут дальше...

— Как насчет пробного боя? — быстро спросил Лео.

— Прости? — Циклоп, казалось, чуть удивился.

— Я хочу попробовать, как это — драться на настоящем оружии. Но без обязательств.

— Без обязательств... что ж, можно и так.

Циклоп не спеша подошел к белой стене секции, — все рабочие помещения зала Клинков были белыми с минимумом отвлекающих деталей. Сильная ладонь коснулась пластиковой панели, та отошла в сторону, открыв неглубокую нишу. На свет показалось две фиоретты, очень похожих на учебные, разве что украшенных куда проще. Одну из них Циклоп швырнул Лео так, что тяжелая рукоятка больно ударила князя в грудь.

— В позицию, дитя.

Торопливо натянув перчатку, Лео поднял оружие. Он знал, что вес учебных и боевых фиоретт одинаков, но казалось, что без защитного слоя, грозно блестящий отточенной кромкой клинок вдвое, если не втрое, тяжелей. Ребристая рукоять нещадно выворачивала кисть. Мастер вскинул оружие в стремительном салюте и Лео вышвырнул посторонние мысли, сосредоточившись на вражеском клинке.

Дзынь — лезвия встретились. Лео сам поразился каким неуклюжим вышел удар. Он неполностью разогнул локоть, и тут же вернул руку в защитную позицию. Циклоп тихо засмеялся — так, наверное, могла бы смеяться фиоретта.

Мастер одним легким движением оказался слева, угрожая открытому боку. Лео резко отпрыгнул. Умом он понимал, что наставник движется так же, как и в прошлом поединке, но широко раскрытым глазам казалось, будто Циклоп стал намного быстрее. А вот на Леомире, точно цепи повисли. Его буквально сковала мысль, что легчайшее прикосновение тонкого серого лезвия может выпустить спрятанную под кожей боль. Шелест воздуха, отмечающий путь клинка, заставлял покрываться ледяными мурашками. Фиоретты больше не сталкивались. Припадая к полу, Лео раскачивался маятником, угрожая мастеру острием, он старался не подпустить его ближе. Пот ручьем затекал за воротник, капал с висков, белокурые волосы превратились в серые мокрые сосульки, крупные соленые капли собирались на бровях. Лео моргнул, на долю секунды опустив веки. Открыв глаза, Циклопа он уже не увидел. Мастер оружейник исчез из вида. Где же... Из-за правого плеча донесся знакомый змеиный шелест. Не успевая повернуться, Лео судорожно отмахнулся клинком. Дзынь. Словно молния скользнула по руке, от кончиков пальцев до локтя. Онемевшая ладонь едва не выпустили рукоять. С хриплым выдохом он развернулся лицом к врагу. Поле зрения сжалось до узкого туннеля со стенками из черных спрессованных искр. И Циклопа в этом туннеле не было. В приступе паники Лео закрутил головой. Куда он делся?

— Защищайся, дитя. Кто не защищается, погибает, — раздавшийся над ухом шепот показался Лео громом.

Вздрогнув всем телом, он вслепую ударил в сторону голоса. Предплечья коснулось что-то легкое и холодное. Леомир заорал во все горло. Кровь частой капелью потекла из пробитой мышцы. Крупные алые капли глухо шлепались о белый настил, разбивались на круглые лужицы и тут же впитывались без следа.

Стенки тоннеля сдвинулись, оставив для зрения только узкую щель. К горлу подступила кислая тошнота, голова закружилась. Неожиданно Лео понял, что сидит на корточках, зажимая пропоротую руку. Частое дыхание с хриплым свистом вырывалась сквозь стиснутые зубы. Перед глазами понемногу прояснилось, Лео с трудом поднял голову. Циклоп возвышался над ним, уперев фиоретту в настил, по серому клинку медленно сползали дрожащие гранатовые бусинки. Глаза мастера, и живой, и мертвый, смотрели куда-то сквозь князя.

Дверь секции шумно распахнулась, впуская поток прохладного воздуха. Лео скосил глаза, двигать головой почему-то не получалось, шею словно свела судорога. На пороге, сверкая глазами, стоял капитан Клавдий.

— Что здесь происходит, господин наставник?! — рявкнул капитан.

Циклоп поморщился, будто над ухом зажужжала мошка.

— Вы слышите, что я вам говорю?! — пролетев через секцию, Клавдий схватил мастера за плечо, — что вы сотворили с мальчиком?!

Циклоп удивленно повернул голову, будто только что заметил постороннего в зале.

— Дражайший, а с чего вы, собственно, взяли, что я должен перед вами отчитываться? — голос мастера оставался совершенно спокойным, вот только в самой глубине живого глаза сгустилось что-то недоброе.

Клавдий не обратил на скрытую угрозу никакого внимания:

— Вы должны отчитываться потому, что мой хозяин, верховный князь этой планеты, поручил мне следить за безопасностью всех воспитанников Палестры.

— Хозяин, — протянул Циклоп, — я давно заметил, что вы обладаете всеми качествами собаки. Почти всеми.

Пальцы Клавдия побелели на плече мастера, живой глаз Циклопа скрылся за веком и его лицо немедленно превратилось в бездушную алебастровую маску.

Наблюдавший за всей этой сценой, Лео пришел в такой ужас, что даже позабыл про рану. Если эти двое подерутся... если они подерутся из-за него... если начнут на примере Лео что-то друг другу доказывать... Он окажется в положении маленькой страны, на полях которой сошлись войска двух великих держав. Нужно что-то срочно делать...

— Прошу вас, капитан, — простонал Лео, — нет причин для беспокойства. Всего лишь несчастный случай, целиком моя вина. Я сам предложил мастеру опыт.

— Вот как, — пальцы Клавдия соскользнули с плеча Циклопа, — господину наставнику все же следовало бы думать на какие опыты соглашаться.

Мастер по-прежнему смотрел сквозь капитана мертвым взглядом, лепные губы шевельнулись — статуя собиралась ответить. Лео громко застонал, по правде говоря, особенно притворяться не пришлось.

— Очень больно? — тревожно спросил склонившийся над ним Клавдий, — Эх, молодежь, молодежь, вечно вы сами себе создаете проблемы. Давай, я помогу тебе добраться до медотсека.

Опершись на подставленное плечо, Лео встал, рука отзывалось на каждое движение длинной иглой боли. Кое-как доковыляв до двери, он уже перевел дух, когда услышал за спиной легкий смешок.

— Насчет оставшихся двадцати пяти часов... будем считать, что я их с тебя списываю. Итоговая оценка, хм... удовлетворительно.

Горячая игла заставила Леомира стиснуть зубы. Не поворачивая головы, он, опираясь на Клавдия, зашагал дальше.

— И еще... По поводу нашего маленького спора. Если надумаешь — приходи. До Солнцестояния еще многое можно будет изменить.

Глава 5

Ормат с независимым видом вышел из узкого переулка на утоптанный до каменной твердости пустырь, раскинувшийся за дощатыми стенами крытого рынка. Бугристая, присыпанная грязным желтым песком проплешина, с торчащими кое-где измятыми сотнями ног чахлыми кустиками, носила гордое звание главной площади СХР-31.

Пустырь медленно заполнялся. Люди сбивались в маленькие группки и приглушенно судачили, кивая в сторону высокого помоста, собранного из серого, немного покоробившегося пластика. В горячем воздухе висел терпкий запах саудового волокна, перемешанный с прокаленной пылью.

Парень стал бродить между кучками людей, сверкая растянутой до ушей улыбкой. Мышцы лица уже начали болеть, но Ормат не обращал внимания. Главное, чтобы княжеские шпики (а в толпе они наверняка есть) увидели, что жертва спокойна, довольна жизнью и совершенно не подозревает кто подкрадывается к ней с подветренной стороны.

Он ненадолго задержался у маленькой компании лущильщиков. Бородатый мужчина что-то шептал склонившим головы приятелям, энергично размахивая руками, покрытыми тонкой отвисшей кожей, под которой можно было сосчитать все сосуды. Потрескавшиеся черные ногти мелькнули в сантиметре от носа Ормата. Он поморщился — злая работа, сок в коконах вокруг волокна особенно едкий, перчатки помогают слабо, если вообще помогают. Лучше уж на потогонке горб зарабатывать. Этому, похоже, лет десять осталось до того, как мышцы отмирать начнут. И что дальше?

— Пятый случай за три месяца, — громко шептал бородач, — а за весь прошлый год только два было. Помяните мое слово — это все не к добру. Будет еще что-то, ох, будет.

Слушатели боязливо дергали плечами. Бородач, довольный произведенным эффектом, перевел на Ормата взгляд светлых воспаленных глаз:

— А ты чего лыбишся, мерин вьючный?

— Улыбаюсь, потому как желание такое имею, — раздул ноздри Ормат. — Ты мне, что ли, запретишь?

Стоявший рядом с бородачом коренастый взъерошенный мужичок без мизинца на правой руке, дернул приятеля за рукав.

— Не цепляйся к людям, Кисляк. Улыбается и улыбается — дело молодое. Пусть радуется, пока силы есть.

Сплюнув, Ормат двинулся дальше, поднимая шаркающими сандалиями облачка превратившейся в мелкий песок земли. Недалеко от помоста он заметил Лириту. Обхватив себя руками и потупившись, девушка смотрела в основание уродливой конструкции. Ормат знал, что она очень не любит зрелищ вроде того, которое им предстоит, но положение дочки старосты заставляло ее быть в первых рядах. Растолкав уже начавшую собираться толпу, он пробился к Лирите. Оказавшись у нее за спиной, Ормат наклонился и вытянул губы трубочкой. Тугая струя теплого воздуха приподняла короткие волоски на шее девушки. Лирита вздрогнула, охнув от неожиданности.

— Ормат, опять ты со своими штучками. А что, если бы здесь был папа?

— Папа был бы против?

Девушка досадливо дернула плечом.

— Ты же понимаешь. На развлечения можно закрыть глаза, да все и закрывают, но средь бела дня, на виду... После такого приличные люди заключают брачный союз.

— А мы приличные? — Ормат склонил голову, заглядывая в прозрачные глаза.

— Ой, перестань. И отчего ты такой веселый, этот... молодой князь назначил тебя помощником управляющего?

Ормат старательно сверкнул зубами.

— Да даже не знаю почему его все так боятся. Нормальный оказался парень. Мы с ним просто поболтали о том о сем, вот и все.

Лирита недоверчиво покачала головой. Ну да, он и не надеялся, что она поверит, но чем меньше девушка во все это будет замешена, тем лучше. Ормат усилием воли расслабил собравшиеся в узлы мышцы живота. Естественность. Он ведет себя, как ни в чем не бывало. Начавшая напирать толпа подтолкнула его к Лирите. Воспользовавшись случаем, он запустил руку за шуршащую полу ее плаща. Жадная ладонь прошлась по обтянутой тонкой тканью округлой попе.

— Аййй, — выдохнул Ормат.

Твердый локоть глубоко впечатался в ребра. Хорошо еще — не по больному боку. Восстановив дыхание, он бросил на Лириту укоризненный взгляд. Девушка возмущенно фыркнула, но в ее сжатых в ниточку губах Ормат увидел намек на сдерживаемую улыбку. Не тратя даром времени, он попытался вернуть руку на прежнюю позицию. Горячая ладошка Лириты обхватила его за запястье. Ормат ловко освободился и начал атаку с другой стороны. Увлекшись позиционной войной, они даже не заметили, как по ведущим на помост ступеням прогрохотали тяжелые шаги.

— Верные дети доброго князя Сабана, жители поселка тридцать один, — проревел сверху Вакир, управляющий поселка.

Его голос усиливала прижатая к горлу машинка, спрятанная в одетом на большом пальце широкое медное кольцо.

— Вы собрались здесь, чтобы лицезреть правосудие милосердного князя.

Вакир замолчал, обводя взглядом толпу поселян. Худое лицо, на которое, казалось, не доложили мяса, и однажды перебитый крючковатый нос делали его похожим не то на восставший из могилы труп, не то на падальщика чернокрыла. За спиной управляющего стояло пять солдат в зеленых мундирах гражданской стражи. По знаку Вакира "стручки" расступились, явив народу обнаженного по пояс худющего паренька. Обритая голова мальчишки казалась слишком большой для тонкой, как трость, шеи, на которой можно было пересчитать все позвонки. Глаза бессмысленно вращалась в глазницах, не задерживаясь подолгу ни на одном предмете. На дрожащую отвисшую челюсть стекала ниточка окрашенной кровью слюны.

А ведь рожа-то знакомая! От удивления Ормат даже перестал бороться с Лиритой. Он сюда с отцом приезжал, год назад, кажется. Пытались договориться насчет дележки едой при неурожае. Интересно, что натворил?

— Услышьте преступления сего мерзавца, — голос Вакира дрожал от неподдельного отвращения, — сей выродок рода человеческого преднамеренно и жестоко убил управляющего поселка номер двадцать девять.

Вот так новость! Лихо, однако! Ормат хоть и был скуп на сочувствие, особенно теперь, когда на него навалилось столько собственных проблем, искренне пожалел парня. Молодец он. Вот бы еще кто Вакира прикончил. Чем более жестоко, тем лучше. А если помечтать, то и кудрявого гаденыша заодно.

— Князь Медовир Сабан со скорбью в сердце повелевает покарать свое недостойное чадо следующим образом — его провезут по всем владениям благородного Сабана, и в каждом над ним будет совершенна экзекуция пятьюдесятью ударами кнута. И только после этого сей недостойный простится со своей жалкой жизнью.

Вакир кивнул, и над помостом подняли раму, собранную из тонких пластиковых прутов. Ноги уже не слушались паренька, так что "стручкам" пришлось тащить его, израненные ступни мальчишки бессильно шуршали по настилу. Сперва солдаты кожаными ремнями прикрутили руки бедняги к углам рамы, а когда он, растянутый, повис в путах, кое-как управились с голенями. На костлявой спине крест-накрест алели широкие полупрозрачные полосы искусственной кожи, под которой сырыми жгутами содрогались иссеченные мускулы. Парень мотал головой из стороны в сторону и, кажется, что-то напевал, казалось, он не понимал что с ним происходит. Самый крепкий из "стручков", красномордый, налитый здоровьем, взялся за свернутую в кольца черную змею кнута.

Размотав орудие казни, "стручок" далеко отвел плечо. Скользнув по помосту кончик кнута легко, почти небрежно коснулся спины бедняги и оставил за собой тонкую красную черту. Она набухла, почернела и пролилась кровавым дождем. Несчастный заорал, громко и страшно. Похоже, несмотря на безнадежно разрушенный разум, боль он до сих пор ощущал. Палач, не торопясь, провел на измученной коже еще одну плачущую кровью черту... и еще одну, и еще...

У ног паренька натекла жуткая алая лужа, крик перешел в тонкий заунывный вой. На тридцатом ударе вой прекратился, голова бедняги упала на грудь. Высокий толстогубый солдат замахал руками, палач опустил влажный покрасневший кнут. Толстогубый подскочил к пареньку и сноровисто приложил к набухшей шейной жиле, налитый чернотой шарик, который, зашипев, словно провалился под кожу. Мальчишка задергался, судорожно хрипя, остатки штанов с внутренней стороны бедра набухли и потемнели, в багровую лужу потекла желтая пузырящаяся струйка.

Ормат скривил губы. Насчет "всех владений" князь Медовир погорячился, вряд ли парень выдержит еще больше двух таких представлений. И для него это, пожалуй, к лучшему. Кнут, оставляя за собой мокрые розовые следы, вновь скользнул по помосту. Экзекуция продолжалась.

Крестьяне проворно разбирали скрипящие секции, толпа медленно расходилась. Кто-то подавленно брел сам по себе, другие, сбившись в кучки, шли, о чем-то перешептываясь. Лирита с усилием разжала пальцы стиснувшие руку Ормата. Он поднял ладонь к глазам, с удивлением разглядывая оставшиеся на ней глубокие белые полосы.

— Ох, прости, пожалуйста, я не хотела, — воскликнула Лирита.

— Да не обращай внимания, ерунда, — немного заторможено отозвался Ормат. Он всегда считал себя крепким человеком, но зрелище растерзанного кнутом мальчишки тяжелым грузом согнуло даже его.

Лирита быстро вскинула сложенные лодочкой ладони, закрывая рот и нос. В уголках глаз вскипели слезы.

— Извини, мне сейчас... сейчас лучше побыть одной, — приглушенно сказала она.

Резко развернувшись, девушка зашагала прочь. Глядя ей вслед, Ормат покачал головой, с такими нервами ей действительно лучше перебраться в город.

Взгляд сместился на приземистое разбухшее здание рынка, в котором скрылись отыгравшие свою роль солдаты. Между бровями Ормата залегла морщинка.

Таверна старого Юкена (если так можно назвать две комнаты и крохотную кухню) приютилась в южном углу крытого рынка. Впрочем, кроме двух последних дней в семидневке, когда велась торговля, вся длинная запутанная постройка оставалась в распоряжении Юкена и его племянника.

Ормат встретил трактирщика неподалеку от двери в его заведение. Старик привалился спиной к почерневшим, источенным жучками доскам стены. Большие узловатые руки комкали грязный фартук, седая голова запрокинулась к небу, так что глубокие морщины оттянулись вниз. Глядя на Юкена, Ормат всегда сердился и одновременно пугался, казалось, он смотрит в зеркало и видит собственное будущее. Юкену всего шестьдесят, а его все зовут стариком, седина в полголовы, спина не гнется. Еще самое большее лет сорок — и привет. Клятый паучник получит новое удобрение. Это в то время, когда высокородные, бину их побери, коптят небо втрое, а то и вчетверо дольше, сохраняя молодость чуть ли не до смертного часа.

— Ну, как там? — спросил Ормат, кивая в сторону двери.

— Жрут, — отрубил Юкен.

— И, конечно, ни за что не платят, — понимающе, вздохнул парень.

Юкен только безнадежно махнул рукой.

— Голодный, что ли? — спросил старик, отвлекшись от собственных бед. Он все же был добрым человеком, даже удивительно добрым для торговца.

— Давай, я тебе чего-нибудь в долг отвалю, а вы потом с Тором сами рассчитаетесь.

Старик догадывался, что у Ормата с его племянником какие-то свои, возможно, не вполне законные дела, но старался ни во что не вникать. Парень его понимал: знать, что большая часть воровской добычи Ормата, да и других ловкачей, в конце концов через Тора оказывается на рынке, в самом деле, было бы неуютно. Хотя без этого приработка таверна, пожалуй, давно бы загнулась.

— Пожрать бы хотелось, — отозвался Ормат, слыша бурчание в животе. — Но долги — не моя история, давай я лучше отработаю. Этих, что ли, помогу обслужить.

— Да ты спятил, — замотал головой старик. — Они там все уже нализались, пришибут тебя как нечего делать. Я сам от греха ушел.

— Но ты ведь не хочешь чтобы они тебе всю конуру разнесли? — усмехнулся Ормат, — Нельзя клиентов одних оставлять. Тем более таких.

Старик отвел глаза.

— Ладно, иди уж. Только того... — покрытая пятнами шершавая ладонь коснулась плеча парня. — Ты поосторожней там.

Улыбнувшись, Ормат толкнул тяжелую дверь.

Таверна обняла Ормата тяжелыми влажными запахами, от которых голова закружилась, а желудок начал обгладывать позвоночник. Шестеро "стручков" сидели в центре комнаты за большим столом, заставленным шкворчащими сковородами, глубокими мисками и сладко пахнущими молодым вином кувшинами. Солдаты расстегнули кители, их набрякшие лица раскраснелись — как и говорил Юкен, они уже крепко заложили за воротник. Здоровяк, выполнявший роль палача, похоже, был главным, ему отвели почетное место во главе стола. Его толстые пальцы скатывали в дымящейся подливке колбаску из скользких, жирных зерен швиета, который еще называли "вторым хлебом". Ормат отродясь не видел хлеба первого и никогда не мог взять в толк, почему швиет назван вторым.

Толстогубый, который был у них за лекаря, пристроился в углу. К его стулу был прислонен раскрытый вещмешок. В незатянутой горловине Ормат увидел уголок того, ради чего рискнул свой шкурой — военную аптечку. О снадобьях, хранящихся в этой серебристой, покрытой мелкой насечкой коробочке, рассказывали настоящие чудеса. Если бы удалось ее добыть... Ормат даже на миг зажмурился — это было сокровище, равное, а может даже превосходящее все, что уже было спрятано в его тайнике.

Никто из солдат в его сторону и головы не повернул. Подхватив со стойки поднос, Ормат поплыл среди сытных запахов к столу, быстро составил на него пустую посуду и метнулся в сторону кухни.

Колдовавший над здоровенной плитой мокрый до последней нитки Тор бросил на приятеля скорбный взгляд.

— Разоряемся, — простонал он не хуже дяди, — в трубу вылетаем.

Ормат, сочувственно вздохнув, сгрузил грязную посуду на маленький шаткий столик. Тор, не переставая причитать, вытащил со стеллажа покрытый каплями поднос и сгрузил на него тарелку с жирным пепельником, покрытым восхитительной хрустящей корочкой. Ормат громко сглотнул слюну, он такое пробовал только на прошлое Солнцестояние. Крылышко.

Стараясь пореже дышать, Ормат взял поднос в руки.

— Постой.

Ормат замер, глядя на Тора.

— Открой рот.

Парень подчинился. Повар быстро скатал из швиета маленький колобок, промокнул в растопленном сале и вложил его прямо в рот добровольного помощника. Ормат, урча, как голодный пес, отправился обратно в зал. Когда он ставил жаркое на стол, последнее зернышко было уже разжевано, проглочено и, как подозревал Ормат, переварено.

Командир стукнул по столу толстостенной кружкой и шумно рыгнул.

— Хорошо посидели, — крякнул он, откинувшись на спинку стула, — жаль, девок нет. А может сходить поискать? Я сверху видел — среди здешних не только чучела попадаются. Как мыслите, братья?

— Нам отваливать через сорок минут, — хмыкнул лопоухий "стручок", вытирая пальцы о черную лоснящуюся ленту, вплетенную в военную косичку, — и потом, ты разве не знаешь, что нынче девки — кратчайший путь к могиле? Слышал, что с Болеславом случилось?

— Каким, мать его, Болеславом?

— Ну, который Секач.

— Со Второго Рудного?

— Он самый. Из-за бабы погорел. Зажал какую-то девку в углу, хотел поразвлечься немного, да чего-то там не рассчитал. В общем, кончилась девка. А через два дня его на отвалах нашли, и горло от уха да уха.

Командир сделал охранительный жест.

— Тьфу, на тебя, Черенок, вечно всякие гадости рассказываешь. А что хоть с этими скотами с Рудного случилось? Хорошо им за нашего кровь пустили?

— Ага, как же, — усмехнулся Черенок, — ты, Зуб, как ребенок. Не знаешь что за времена? Начальство покряхтело и решило дело замять. А то, дескать, работы встанут. Да и вообще, на Рудном народ на всю голову контуженый. Им человека подрезать, что на стенку помочиться, а война сейчас никому не нужна.

— И начальство — скоты, — грустно резюмировал палач.

Загрустив, он слегка сполз со стула, нога в начищенном ботинке ткнулась в мешок губастого медика.

— Что там у тебя, Каблук? Подарки от благодарного населения?

Обложив главаря отборным матом, губастый переставил мешок подальше от наглой ноги. Чутко наблюдавший за всем Ормат, потянулся, чтобы наполнить пустую кружку "стручка".

— Не твое дело, — сказал Каблук, отругавшись.

— А ты не забыл, что с друзьями делиться надо?

— А ты помнишь, что за прошлое дело мою долю зажал? Здесь ничего твоего нет.

Зуб задумчиво подергал куцую солдатскую косичку, очевидно, так он стимулировал мыслительный процесс.

— Ну, предположим, скажи хоть что там у тебя. Интересно ведь.

— Наследство от покойного управляющего "два девять", — сказал немного расслабившийся Каблук. — Ему барахлишко уже ни к чему, а мне пригодится.

"Стручки" согласно закивали.

— А ты, парень, что тут судьбу дрочишь? — спросил губастый, неожиданно подняв глаза на Ормата.

Для конкретизации вопроса он шустро придавил ладонь парня к столешнице. Ормат почти чувствовал, как хрустят кости.

— Обсуживаю храбрых воинов, — простонал он скрючившись от боли. — Все для вашего удобства.

— Обслужил и вали.

Отпустив ладонь парня, Каблук схватил его за шиворот, готовясь придать нужное ускорение. Весь план полетел кобыле под хвост. Мысли лихорадочно забегали под черепом:

— Дозвольте задать вопрос.

Воротник стал затягиваться, как удавка, перекрывая доступ воздуха. Ормат испугался, что совершил роковую ошибку, когда за спиной раздался сочащийся пьяным добродушием голос командира:

— Какой вопрос?

— Что нужно сделать, чтобы стать солдатом?

"Стручки" на миг замерли, переваривая слова Ормата, и разразились дружным хохотом. Командир даже уронил голову на скрещенные руки, только плечи вздрагивали, а Черенок смахивал слезы с глаз. Каблук, недовольно фыркнув, освободил горло парня и вернулся за стол.

— Как ха... стать ха... солдатом? — всхлипывал палач. — Ничего проще: являешься в любой крупный город, идешь к вербовщику. Две руки, две ноги, голова — годен.

— А то, что между ног, совсем не обязательно, — поддакнул Черенок, — как выяснилось, от этого одни проблемы. Так если хочешь, можешь заранее сделать операцию, — лопоухий солдат сделал жест, будто он что-то подхватил и отрезал, — и быстрое продвижение тебе обеспечено.

— Неужели, все так просто? — почти не играя, удивился Ормат.

— Много вас к нам мылится, да мало дольше года держится, — проворчал Каблук, — большинство как грязь отваливается. Служба — это ведь не только трехразовая кормежка и настоящие кровати. У нас ведь и того... подстрелить могут.

— Ага, — очень серьезно добавил Черенок, — а может еще похуже вещь случиться. Если человек полный контракт заключил, а ему, скажем, руку оторвало, на протез никто тратиться не будет. Дожидаются пока вторую оторвет. Если ногу — это и вовсе ерунда, посадят стрелком под броню, и все дела. Самое худшее, когда от бойца один обрубок остается. Такого боевые товарищи несут на руках и потом забрасывают на позиции противника. Чтоб, значит, грыз врага зубами и вносил панику в его ряды, — лопоухий солдат скорбно вздохнул. — Вот так люди контракт отрабатывают.

Ормат оторопело захлопал глазами, через миг стены рынка содрогнулись от хохота. Военный юмор, догадался он, выдыхая.

— Вот она, солдатская жизнь, — прохрюкал главарь. — Ладно, нам собираться пора. Эй, жмот, дай ему чего-нибудь.

Каблук, брезгливо выпятив и без того надутые губы, локтем столкнул на пол недоеденную ножку пепельника. Ормат проворно нагнулся:

— Благодарю, господа, — сказал он, одной рукой подцепив скользкую косточку, а другую стремительно запустил в мешок Каблука. Солдат шевельнулся, сердце Ормата дало перебой. Но губастый "стручок" просто потянулся за кувшином. Парень проворно сунул под рубашку продолговатый сверток и, не чуя под собой ног, выскочил из таверны.

Прислонившись спиной к сухим пыльным листьям кустарника, Ормат нервно огляделся. Небольшой плосколет, гудя и разбрасывая холодные искры, поднялся над поселком. Проводив его тревожным взглядом, парень сунул руку за пазуху. Вытащив свою добычу, Ормат ощутил дикое разочарование. В спешке он схватил совсем не аптечку, а какой-то желтый сверток. Развернув жесткую колючую ткань, Ормат оторопел. На черной подкладке лежал самый настоящий боевой клинок в ножнах.

Парень покрылся холодным потом. Оружие! Да за такое дело шеи, не глядя, сворачивают. Нужно спрятать. Выбросить. Пока они не вернулись.

— Постой, постой и успокойся, — прошептал Ормат, — подумай.

Клинок ворованный, Каблук жаловаться не побежит, да и, скорее всего, решит, что вор — один из его приятелей. В поселок эта компания вернется не скоро. Если вообще вернется. А значит... значит...

Ормат по-новому взглянул на лежащее перед ним оружие. Неуверенно обхватив рукоять, он освободил клинок от плена ножен. Хищное лезвие купалось на солнце, но не отражало ни лучика. На благородном металле жаркий свет просто собирался в маленькие пылающие озера. Ормат отчего-то подумал, что клинок рад снова оказаться на свободе. Он легонько коснулся ногтем искрящийся кромки лезвия. На твердой пластинке осталась узенькая треугольная зарубка. Ормат восхищенно улыбнулся.

На спуске клинка мелькнуло что-то странное, он приблизил оружие к глазам.

Какие-то значки и цифры. Пожав плечами, Ормат перевернул оружие другой стороной. Причудливые буквы сложились в слова.

— Во имя жизни — смерти вопреки, — шевеля губами, прочел Ормат.

Странная надпись для оружия.

Рукоять показалась не очень ухватистой, он задвигал пальцами, старясь найти лучшую позицию. Клинок вздрогнул, как живой, от удивления парень едва не выронил оружие. Расширившимися глазами Ормат смотрел, как рукоять медленно укорачивается, утолщается, изгибается... когда все закончилось, он понял, что клинок теперь сидит в руке, точно влитой.

Он засмеялся, но тут же сам себе зажал рот. Кто-нибудь мог услышать. Ормат снова оглядел окрестности — все тихо.

Вложив клинок в ножны, Ормат задрал рукав и приложил оружие предплечью. Он и охнуть не успел, как кинжал, словно магнитом, притянулся к коже. Прилипшее к руке оружие подернулось какой-то рябью и исчезло.

Едва не вскрикнув, он ощупал предплечье. Почти сразу пальцы наткнулись на невидимую рукоять. Ормат осторожно потянул ее — оружие вновь возникло на руке. Затаив дыхание, он вернул клинок в ножны — снова стала видна только поцарапанная загорелая кожа.

Тихонько присвистнув, Ормат опустил рукав. Пожалуй, нельзя сказать, что его экспедиция прошла впустую. Никак нельзя.

Глава 6

Лео еще раз моргнул, но очертания предметов все равно терялись в матовой пелене. На полированной столешнице перед ним лежал квадратный листок цвета горчицы. Лео осторожно взялся за перо. Рука не то чтобы болела, скорее слабо подергивалась, да и в голове стоял туман от лекарств. Тоже мне современная медицина! Лео сжал переносицу, стараясь сосредоточиться. Свет из высоких, от пола до потолка, окон заливал всю овальную сине-белую комнату, в которой сегодня собрались двенадцать из тридцати учеников Палестры. Курс практической экономики никогда не был особенно популярным. Да и ведущий его мастер этикета Таалад Норид был, по правде сказать, не особенно знающим преподавателем. Казалось, он учился новому предмету вместе с воспитанниками. Увы, Палестра никогда не славилась наставниками вульгарных практических дисциплин, которые вошли в ее обиход около семидесяти лет назад.

Лео провел пальцем по острой грани столешницы.

— Так ты будешь отвечать или признаешь поражение? — спросил возникший за плечом Жислав, крепкий, излишне увлеченный атлетизмом парень все тело которого, будто состояло из обкатанных водой камней, даже на лице словно перекатывалась речная галька.

— Разве мы назначали лимит по времени? — вскинулся сидящий за соседним столом Итай.

Жислав двинул челюстями, перекатив камушки на скулах.

— Лимита не было, но было сказано "в разумных пределах". Что именно разумно, бойцам должна подсказать их честь, — Жислав поднял тяжелую бровь.

Лео с усталым вздохом склонился над столом, почти уткнувшись носом в шершавую бумагу. Линии, наконец, сложились в рисунок — пиктограмма "гроза". Лео несколько раз с силой сжал пальцы в кулак и потянулся к перу — рисунок пересекла волнистая линия превратившая "грозу" в "бурю".

Тряхнув головой, он передал листок Жиславу. Аккуратно подхватив желтый квадратик за уголки, Жислав направился в противоположную сторону комнаты, где на своем привычном месте, под декоративным факелом который держала выступающая из стены медная рука, сидел Эвиаш. Жислав осторожно положил бумажку на стол пред Эви, бережно расправив листок толстыми пальцами. Эвиаш подперев подбородок, задумчиво шевелил тупым концом пера волосы на виске.

Правила древней игры в пиктограммы были несложными. Начиналась она с простейшего рисунка, который с каждым ходом становился все более замысловатым. Проигравшим считался тот, кто больше ничего не мог изменить в пиктограмме. Такой окончательный рисунок назывался кирпичом.

Лео, едва войдя в комнату, обнаружил на столе листок с нарисованным большим кругом и точкой в центре. Традиционное начало и вызов на поединок. Клятый Эвиаш решил доказать, что он может не только фиореттой махать, но и думать лучше Лео. Выбрал же времечко!

Веки словно наливались свинцом, не в силах сопротивляться Лео позволил им опуститься, казалось, только на секунду, но когда он открыл глаза, перед ним стоял Жислав, бережно держащий в огромных руках исчерченный листочек. Лео растер лоб. "Буря" превратилась в "плакальщика" — видимо Эви решил идти по связи с водой, растущий по берегам рек плакальщик — водный знак. Надо как-то поломать ему игру. Эх, как же плохо голова соображает! Мозги словно киселем залили — еле ворочаются. Закусив губу, Лео добавил к "плакальщику" два маленьких кружка — "первые солнечные лучи над рекой". Ну, хоть что-то.

Жислав понес свою ношу к Эви, в нарушение правил атлет остался стоять за плечом северянина. Лео открыл было рот, чтобы протестовать, но передумал — на скандал не хватало сил.

Уже через минуту горчичный квадратик вернулся к Лео. "Рассвет" стал "счастливым путником". Ощутив дыхание поражения, он превратил "путника" в "добрую дорогу". Не блестящий ход, но ничего лучше Леомир из себя выдавить не смог.

Удивительно быстро замкнувший круг, листок чернел знаком "крепкого порога". Теперь поражение било над ухом Лео в большой колокол. Он не видел, как развить пиктограмму дальше, чем на четыре хода. Вздохнув, Лео сделал "порог" "престолом Всеблагого" — ученический ход, скорее жест отчаянья. Эвиаш наверняка оценит его по достоинству.

Когда Жислав передавал листок Эви, князь неожиданно заметил блеснувший под рукавом здоровяка широкий браслет, украшенный короткими изогнутыми клыками. Лео помнил, как Жислав хвастался этой штукой. Универсальный приборчик, так он говорил, кроме прочего, с его помощью можно в любой момент связаться с информационным центром Палестры. Рассыпанные звенья событий собрались в уме Леомира в прочную цепочку. Вот почему Эви решил драться на чужом поле, вот почему он так быстро отвечает, и вот почему его приятель Жислав напросился в посредники. И не докажешь никак, браслет включить-выключить — секундное дело. А сейчас требовать снять машинку поздно, он уже в тупике. Скажут — выдумывает причины, чтобы оправдать поражение. Ну, Эви, ну, гад, аплодирую стоя.

На протянутом Жиславом листике "престол" превратился в "утомленного старца". Неожиданный ход, сам по себе Эвиаш бы до такого никогда не додумался. Подозрения Лео превратились в уверенность. Но всё же, что ему делать? Признать победу этого мошенника?!

Итай с визгливым скрипом отодвинул стул, дернувшийся от неожиданности Лео увидел, что рыжий князь увлеченно рассматривает собственную ладонь, будто никогда ее прежде не видел. Длинные худые пальцы то собирались в кулак, то странно, неестественно изгибались.

Пытается подсказать — догадался Лео. Итай на всю Палестру славился абсолютной памятью и в пиктограммах разбирался куда лучше, чем инфоцентр. Вот только Лео ничего в его знаках не понимал. Нахмурившись, он перевел взгляд на "старца". Так что же — время сдаваться? Стоявший в трех шагах Жислав многозначительно кашлянул. Плотный туман медленно протекал сквозь разум Лео, обволакивая мысли.

И Циклоп — тоже мерзавец, выдумал же развлекаться с боевыми клинками. Шаблонами он, значит, мыслит, да Циклоп сам... Неожиданная идея, вспыхнув, сожгла вокруг себя липкую паутину. А почему он действительно так зациклился на центральном рисунке?!

Уверенно отстранив протянутую лапу Жислава, Леомир взялся за перо — по краю рисунка налилась чернотой жирная черта. "Старец" стал "башней".

Передав листок, Лео прикрыл глаза. Теперь все зависело от того, попадется ли Эви на крючок, воспользуется ли возможностью получить кирпич в два хода? Лео тряхнули за плечо. Подняв веки, он впервые с начала дуэли улыбнулся. На почти сплошь заштрихованном квадратике красовался "внутренний двор". Попался! Широким жестом Леомир перечеркнул рисунок наискосок. Получивший листок Жислав удивленно нахмурился, это была вовсе не "крепость", которую он ожидал увидеть, вовсе нет.

Эвиаш, хлопая глазами, оторопело смотрел на рисунок, похоже он судорожно вспоминал значение неизвестной пиктограммы. Стоящий рядом Жислав словно невзначай тронул Эви за локоть. С лицом северянина начали происходить очень любопытные перемены. Сперва оно побледнело, а потом стремительно приобрело забавный темно-красный оттенок.

— Я бы сказал — чистая победа, — усмехнулся Лео, откидываясь на спинку стула.

Ученики, шумно повскакивав с мест, бросились к столу Эви. Над десятком склонившихся голов повис недоуменный ропот. Протолкавшийся вперед Итай поднял выхваченный из-под носа Эви листок. Все замолчали, ожидая слова эксперта. На бледном лице рыжего князя мелькнула необычная для него широкая улыбка.

— Редкий знак, — ухмыльнулся он, — давно не видел такого основательного кирпича.

— Да что он значит? Говори, не томи.

Итай, растягивая удовольствие, выдержал театральную паузу.

— Как я уже говорил, редкий знак. В справочниках его обозначают... "бездонный колодец мудрости".

Комната на миг замела и... громыхнула смехом. Теперь все вспомнили. По прямому смыслу эту пиктограмму никогда не использовали, а переносное ее значение было — круглый дурак. Действительно, вдвойне окончательный знак.

Эвиаш, отпихнув стол, резко встал. Растолкав однокашников, северянин широкими шагами направился к сопернику. Лео неторопливо поднялся навстречу.

— Мошенник, — прошипел Эви, бешено сверкая глазами.

— Кто бы говорил, — безмятежно отозвался Лео, скрестив руки на груди. Плевать он хотел на его грозные взгляды, пусть так себе на носу и зарубит. Бедром Леомир незаметно оперся на стол, чтобы не пошатываться. — Должен сказать тебе спасибо за вызов. Ты меня отлично развлек.

— Ты обхаживаешь мастера оружейника, чтобы украсть мою победу, — изо рта вылетели мелкие капельки слюны.

Лео от удивления едва не шлепнулся обратно на стул. Так это называется "обхаживать"?! Да Эви, кажется, вообще с головой поссорился.

— Твою победу? Тебе ее завещала двоюродная бабушка?

Большие глаза Эвиаша налились злой кровью.

— Знаешь что, Лео, если ты взялся за подлости, то и сам можешь нарваться на неожиданный ответ.

— Неожиданный? То есть, ты повесишься?

Эвиаш, зарычав, схватил Лео за отворот пиджака. Махнув ладонью Итаю, он высокомерно выставил подбородок. Пусть бьет. Драка при свидетелях — неделя карцера, минимум. Да и в личное дело это баальшая черная метка. Потерявший голову Эви отвел плечо назад, Лео, не пытаясь уклониться, прикрыл глаза. Тяжелые двери шумно распахнулись, Леомир почувствовал, что его больше никто не держит.

В комнату, таща целую гору распечаток, вошел мастер Таалад. Невысокий, похожий на вставшую на задние лапы мышь, наставник покрутил головой, тряхнув заплетенными на висках косами — знаком музыканта посвященного в мистерии Юга. На длинном узком лице с мелкими, будто стертыми, чертами появилась огорченное выражение.

— Ну, ни на минуту вас оставить нельзя. Давайте, господа, рассаживайтесь по местам. Сегодня у нас очень интересная тема. Мы попытаемся разобраться, как налоговая система Вилеры связана с налоговой системой нашей славной Империи.

Лео тяжело опустился на место. В другое время он с удовольствием узнал бы что-нибудь новое про экономику планеты. Но сейчас ему больше всего хотелось добраться до кровати и проспать часов пятнадцать.

По небу плыли пышные облака, подсвеченные закатным солнцем, теплый вечерний ветер шевелил волосы Ормата. Прищурившись, он с любопытством наблюдал за творящейся перед входом в таверну суетой. Две усталые лошади склонили отяжеленные хомутами головы. Работники в чернильных ливреях Сабанов проворно сгружали с телег деревянные, вкусно пахнущие ящики и тяжелые бочки, наполненные чем-то заманчиво плещущимся о стенки.

Ормат заприметил у телег худощавого остроносого парня. Тот с пустыми руками метался между грузом и дверью таверны, изображая огнедышащую деятельность. Пестрые бело-желтые волосы так и развивались во все стороны.

— Привет, Амитар, — сказал Ормат, подходя ближе.

Амитар закрутил головой, сразу став похожим на нервную птичку зернянку. Ормат помахал рукой.

— О, привет, Ормат, — скороговоркой откликнулся Амитар, — чего это ты не на плантации?

— А ты что, в княжеские глядачи записался? — насупился Ормат.

Осознав неуместность вопроса, Амитар неловко передернул плечами.

— Мы вот того... харчи привезли, — забормотал он, — Вакир приказал поминки по бину ставить.

— Так они месяц назад должны были быть, — удивился Ормат, — я думал, князь их зажал.

— Вот как зажал, так засуха и ударила. Не уважили бину — они и отомстили. Старики рассказывают, лет восемьдесят назад то же самое приключилось. Забыли про поминки, и поселок чуть дотла не сгорел. Вот управляющий и распорядился. Завтра к вечеру празднуем.

— Оказывается и от Вакира может быть какая-то польза, — Ормат сплюнул.

— Ты сильно не радуйся, сразу как отгуляем, всех отправят канал копать. Попробуем воду из леса отвести, закачать в ямы и как-нибудь потом отфильтровать.

— Что за чушь.

— Я тоже думаю, что чушь, — вздохнул Амитар, — да только копать придется. Из поместья тоже всех направят.

— Вы-то тут каким боком?

— Да не боком, а скорее раком. Вакир сказал — копать, значит лопаты в зубы — и вперед.

Ормат печально вздохнул, пытаясь изобразить сочувствие к грядущей тяжелой судьбе бездельников из поместья.

— Слушай, тут такое дело, — Амитар обнял приятеля за плечи, так что горячий шепот тек прямо в ухо, — отойдем на пару слов. Разговор есть.

— Что за разговор? — спросил Ормат, когда парни завернули за серый угол рынка.

Прежде чем ответить, Амитар несколько раз нервно обернулся.

— Ты помнишь наш договор, ну, насчет того, если я узнаю что-нибудь этакое, то сразу к тебе?

— Что-то интересное наклевывается? — спросил Ормат, опершись ладонью на шершавые доски стены.

Амитар, немного помявшись, подошел вплотную к Ормату.

— Я тут краем уха слышал, что князь приказал снять с прессов старые накопители и отправить их в город на переработку.

— Князь приказал, а не Вакир? — уточнил Ормат, потирая подбородок.

— Я слышал, что князь. Наверное, потихоньку входит в курс дел. Да какая разница кто. Слушай, — жарко зашептал Амитар, — грузолет придет только через два дня. А пока все накопители свалили кучей у внешней ограды. Той, что к оврагу выходит. И лежат они, родимые, безо всякого присмотра. Можно неплохо приподняться, — Амитар лукаво подмигнул и ткнул Ормата кулаком в плечо.

Парень внимательно посмотрел на своего агента, а тот, сообразив, что позволил себе слишком много, быстро отступил на пару шагов.

— Короче, если берешься — двадцать процентов мои.

Ормат широко улыбнулся, очень широко.

— Так всегда же было десять, — сказал он, кладя тяжелую ладонь на хлипкую Амитарову шею.

— Ну дак, риск, — засуетился Амитар, — потом такой куш.

— Рисковать придется не тебе, — строго напомнил Ормат, — да и куш еще не наш. И потом — ты что, уже забыл сколько я тебя со сговорчивыми девчонками знакомил, сколько твою рожу от кулаков защищал? Это все уже не считается?

— Считается, конечно, просто я тут подумал... — замялся, подавленный морально и физически, Амитар.

— Подумай еще раз. Ладно, посмотрю что к чему. Если дело выгорит — договоримся.

Ормат осторожно развел длинные сухие стебли травы, стараясь не порезаться о тонкие ножи листьев. Так и есть — к ближайшему кусту змеился черный пластиковый шнур. Ормат смахнул рукавом пот — несмотря на сумерки, жара почти не спала.

— Без присмотра, без присмотра, а про сигналку не забыли, — пробормотал он, осторожно перешагивая через предательский бугорок. Левой рукой Ормат придерживал дергающийся заплечный мешек.

Лазутчик прижался щекой к песчаному склону оврага, скорее вслушиваясь, чем вглядываясь в ночь. Он давным-давно избавился от тяги к приключениям — это баловство для богатых бездельников — просто прежний, ничего не подозревающий Ормат, получив такую наводку, обязательно пошел бы разведать что к чему. Вряд ли, конечно, Амитар стучит и нашим и вашим, не такой он дурак. Но многие видели, как Ормат с ним куда-то отходил, и смогут потом догадаться о чем был разговор. А поместье — настоящее, гудящее от слухов осиное гнездо. Если молодой князь присматривает за намеченной жертвой, а он присматривает, новость, что Ормат отказался от верного дела, будет знаком — добыча насторожилась.

— А нам этого не надо, — пробормотал он, — совсем не надо.

Мешок за спиной трепыхнулся, Ормат успокаивающе провел ладонью по грубой ткани. Ночь молчала, даже сумрачники еще не завели свою тоскливую песню. Осторожно, избегая ступать по тропе, парень двинулся вперед. Медленно раздвигая осыпающиеся ветви кустарника, он тщательно выбирал куда поставить ногу. Хватит с него прошлого раза. Всего на минуту расслабился и едва уцелел. Ормат сосредоточился, почти сливаясь с окружающим миром, возможно именно эта редкая способность сделала его лучшим в поселке охотником за княжеским добром и объясняла невероятный нюх на ловушки.

Носок сандалии замер, так и не коснувшись земли, медленно вернув ногу на место, Ормат опустился на колени. Чуть подавшись вперед, он принюхался: от торчащего из невысокой кочки пучка травы шел едва уловимый химический запах. Губы сложились в самодовольную улыбку — мало кто еще смог бы заметить "сверчка". Видно, князь охраняет свое добро куда серьезней, чем думает Амитар.

Скользнув рукой по предплечью, Ормат достал кинжал. Тяжесть клинка была непривычной, но успокаивающей. Наметив вокруг кочки двадцатисантиметровый круг, Ормат поставил острие в прочерченную борозду, сильно наклонил к себе рукоять и резко вонзил оружие в землю. Кочка вздрогнула и осела. Парень хмыкнул — раньше, когда приходилось пускать в ход заостренную палку, это было намного трудней.

Избавившись от ловушки, Ормат прокрался к месту, где по сделавшемуся пологим склону взбиралась утоптанная тропинка. Шагая по самому ее краю, он начал медленный подъем. Скоро Ормат увидел темнеющий на фоне неба небрежно сложенный штабель компенсаторов. Его глаза невольно загорелись. Действительно, царский куш, и чтобы его получить осталось сделать только два десятка шагов.

Ормат уже собирался выбраться из оврага, когда его посреди душной ночи словно окатили ведром ледяной воды. Что-то было неправильно, очень неправильно. Об этом закричали все его чувства. Пытаясь собраться с мыслями, Ормат прижался грудью к покрытому колючей травой склону. Чего же он вдруг так испугался? Все шло нормально, он незаметно подобрался к поместью, спокойно спустился в овраг, прошел через ловушки... Ловушки!

Стиснув зубы, Ормат уткнулся лбом в твердую землю. Все ловушки, которые он нашел, были сигнальными. Ни одной такой, что могла бы убить или покалечить. Разве это похоже на добрых князей Сабанов?! Не-е-ет, на князей Сабанов это совсем не похоже. А зачем ставят сигнальные ловушки?

Он до боли в шее задрал голову, пытаясь вглядеться в тревожную темноту.

Сигнальные ловушки ставят, чтобы кого-нибудь предупредить.

Медленно, очень медленно Ормат начал сползать обратно на дно оврага. Змеей проскользнув мимо найденных ловушек, оказался на тропке, которая взбиралась по противоположному от поместья склону. Добравшись до окружающих овраг высоких кустов, Ормат вздохнул свободней. Обернувшись, лазутчик посмотрел в сторону дважды проделанного пути. Он должен убедиться. Должен.

Ормат осторожно опустил на землю заплечный мешок и аккуратно развязал тугой узел, придерживая рукой горловину. Внутри что-то дернулось, он резко сжал пальцы на теплом пушистом мехе. Придерживая мешок, Ормат вытащил на воздух дрожащее длинноногое тельце древесного зайца. Он поймал безмозглую тварь перед походом, всего за полчаса. Будь эти создания съедобны, крестьяне забыли бы про голод.

Прицелившись, Ормат зашвырнул дергающегося зверька, на дно оврага. Прямо в куст, где сидел узел ловушки.

Ничего не случилось. Но этого просто не может быть!

Ормат быстро отупил за плотную стену веток. Стараясь пореже дышать, он весь превратился в слух. Через несколько минут в прорехах между листьями замелькал огонек фонаря.

— Ну, что там? — спросил чей-то приглушенный голос.

— Заяц. Похоже, с ветки свалился, — этот голос он узнал. По оврагу со светильником ходил княжеский прихлебатель — Щелкунчик.

— К бину зайца, возвращаемся на место. Нам тут, может, ещё до утра торчать.

Огонек давно скрылся из вида, а Ормат все еще сидел на земле, привалившись к веткам. Несмотря на жару, его била мелкая дрожь, будто он час проплавал в Стылом омуте.

Он ошибся, страшно ошибся. Князь не стал растягивать охоту. Изменил своим привычкам. Что-то у него случилось? Неважно, Ормат этого не знает и никогда не узнает. Главное сейчас в другом — времени у него очень мало. Можно сказать, что времени почти нет. Если Ормат хочет выжить, то он должен действовать. И действовать как можно скорее.

Глава 7

Лео снова перекатился с носка на пятку, блестящие черные ботинки крикливо скрипнули. Если бы он знал, что значит шесть часов простоять на ногах, то выбрал бы обувь поудобней. Молодой человек поморщился, одергивая собравшийся складками черный форменный китель, вышитый справа на груди золотой сокол недовольно взмахнул крыльями, словно пытаясь выпорхнуть из очертившего его овала. Ну и зачем он, спрашивается, здесь стоит, весь из себя такой важный? Охраняет покои верховного князя? Надо думать господина Шадгара уж как-нибудь охранят и без его участия. Тем более, дежурит он не в главной приемной, а во второстепенном коридоре, по которому за шесть часов не прошло ни одной живой души. Когда полгода назад воспитанникам Палестры сказали, что на каникулах у них будет практика в государственном аппарате, Леомир представлял себе что-то совсем другое.

Вздохнув, он прислонился к стене рядом с высокими медными дверями. Твердый камень скрывала пышная зеленая портьера. Лео запрокинул голову, мягкие ворсинки ткани ласкали затылок и забавно щекотали уши. Его взгляд бездумно скользил по стенам, облицованным красивым светло-фиолетовым камнем. Драгоценную отделку привезли почти полторы тысячи лет назад с высоких острых гор материка, лежащего на противоположной стороне планеты — Иоскехи, младшей сестры родного для Лео Тавискарона. Увы, те времена давно стали легендой. И хотя великолепный камень по-прежнему добывали в ущельях Великого Змея, теперь из Края Золотых Туманов в Страну Щедрой Земли вывозили разве что неприятности.

Обострившийся от долгой тишины слух Лео уловил быстрые шаги со стороны ведущего к приемной коридора. Он резко выпрямился, вновь лихорадочно поправляя одежду. Лео успел заложить руки за спину и бесстрастно уставиться в противоположную стену, когда на пороге появился гость.

— Надо же, какой серьезный, — засмеялся музыкальный голос, — прямо министр.

Лео резко повернул голову. В приемную вошла высокая, стройная, полная жизни девушка. Темно-рыжие вьющиеся волосы, подстриженные короткой шапочкой, казалось, лучились рассеянным теплым светом. Платье насмешницы — сложное переплетенье широких снежных лент — оставляло обнаженными стройные руки и гладкий животик. Прохладная нежность ткани оттеняла темный, темней чем заведено во дворце, загар. На четко очерченных губах сверкала неизменная улыбка.

— Ульвэ! — почти взвыл Лео. — Что ты здесь делаешь?

Сестра Итая беззаботно рассмеялась:

— Действительно, настоящий министр, не хватает только цепи и печати.

— Ты вообще понимаешь, что по инструкции я должен вызвать охрану?!

— Долг превыше всего, — белозубо рассмеялась девушка.

Рыжим ураганом Ульвэ промчалась через комнату, девичьи руки обвились вокруг шеи Лео:

— На самом деле, — прошептала она, заглядывая в глаза друга, — ты, не дуться должен, а спасибо мне сказать. Я знала, что ты захочешь получить это как можно скорее, а тебе ведь еще два часа тут пятки оттаптывать. Верно?

— Постой, постой, — замотал головой вконец сбитый с толку Лео, — что получить? Ты вообще о чем?

Ульвэ, хитро улыбнувшись, вытащила из-под облегающей хрупкую ключицу ленты темно-оливковый квадратик, запечатанный каплей лоснящегося светло-желтого воска.

Лео протянул к конвертику руку.

— А-а-а, не так быстро, сначала ты должен станцевать.

— Ульвэ! — простонал Леомир.

— Мне нравится, когда ты меня по имени называешь. А помнишь, еще год назад я была самое большее "она" или еще лучше "сестра Итая". Выглядело так, будто...

Лео быстро приложил палец к горячим губам:

— Тс-с-с...

Ульвэ замерла, моргая глубокими темно-карими глазами. Он чуть склонил голову. Из коридора действительно слышались уверенные тяжелые шаги. Взгляд Лео панически заметался по голой, как ладонь, приемной. Посторонний на посту — вот ведь шуму будет. Где же тут спрятаться? Разве что...

Обхватив девушку за плечи, Лео быстро затолкал ее в угол и прикрыл портьерой. Зеленая ткань вздулась пузырем, к которому Лео в отчаянье прижался спиной. Он чувствовал, как девушка у него за лопатками возится и хихикает. Шаги приближалась.

— Ульвэ! — сквозь зубы прошипел он.

Девушка неохотно замерла, теперь затылка Леомира касалось только ее теплое дыхание. Постаравшись стереть с лица панику, он встал как можно прямее, не отрывая при этом спины от портьеры. Краем глаза Лео следил за входом. Когда он увидел вошедшего в комнату человека, то едва не задохнулся от удивления. Во всеми позабытую приемную вошел Алвиад Имарос, канцлер, родич верховного князя, второй человек на планете.

Черный мундир высшего сановника обтягивал широкую грудь. Необычно темные для сильвида волосы обрамляли бледное строгое лицо с мощным орлиным носом. Подбородок и губы скрывались в аккуратно подстриженной, покрытой ароматическим маслом бородке. Алвиад, быстро пройдя через комнату, встал перед тяжелыми дверями. Проницательный взгляд умных глаз коснулся Лео, казалось, канцер чего-то ждет. Мысленно выругавшись, Лео со всех ног бросился к двери; ухватившись за витую холодную ручку, он с усилием потянул ее на себя. Кланяясь, Лео заметил, что шея у канцлера такая же, как и лицо, провинциально незагорелая. Интересно, это вызов дворцовым порядкам или просто проблемы с кожей, как у Итая?

Кивнув скорее собственным мыслям, чем Лео, Алвиад прошел дальше по коридору к внутренней приемной. Захлопнув дверь, Леомир припал ухом к толстой створке. Ах, один бину за ней ничего не слышно, ну да вряд ли канцер вдруг вернется, чтобы поздороваться. Смахнув со лба нервный пот, Лео ринулся к портьере. Резко откинув ткань, он сурово посмотрел в беззаботное лицо Ульвэ. Взгляд отскочил, словно крупинка соли от раскаленного металла, девушка только невинно хлопнула червонными ресницами.

— Ты моей смерти хочешь, или будешь довольна карцером на все каникулы? — зарычал Лео, нависая над нахалкой, точнее пытаясь нависнуть — она была почти одного с ним роста.

— Нет, — беззаботно засмеялась Ульвэ, — ни убивать, ни запирать я тебя не позволю. Тем более, сейчас, когда ты на пороге больших перемен, — тонкие пальцы, затянутые в прохладную ткань перчатки, легонько коснулись его лица.

— Да объяснишь ты, наконец, в чем дело? — Лео даже привстал от возмущения на цыпочки.

— Дело слишком интимное, чтобы в него вмешивался кто-то третий, — карие глаза озорно сверкнули, — я простой гонец. Читай и думай сам.

Девушка звонко щелкнула бумажным квадратиком по кончику носа Лео. Зашипев, как разозленный кот, он выхватил конверт из цепких пальчиков. Гладкая дорогая бумага поскрипывала в ладони. Нахмурившись, Леомир снова поднес конверт к носу — нет, он не ошибся, от бумаги шел легкий цветочный аромат.

Воспользовавшись тем, что Лео отвлекся, Ульвэ безнаказанно проскользнула к выходу из приемной:

— Ну, я пойду, а ты продолжай развлекаться.

— Да, да, — пробормотал Лео, — скатертью дорога.

— А знаешь, — рыжая головка снова просунулась в комнату, — ты так забавно пугаешься. Надо будет тебя еще навестить.

Лео вскинулся, будто его укололи длиннющей булавкой:

— Ульвэ, стой! Вернись, ты слышишь, что я тебе говорю?!

— Наш мир на краю гибели, — тихо сказал канцлер Алвиад, мерно постукивая ногтем по прохладной хрустальной пленке окна.

Грустно усмехнувшись своему искривленному отражению, он перевел взгляд дальше, где среди бурной пены зелени в торжественных лучах заходящего солнца золотились купола дворцов.

— Да, на краю гибели. А мы... как там говорил предок — цепляемся за его жалкие клочки? Знал бы он, как повторится история.

Тревожный багровый луч, прорвавшись сквозь хрусталь, мазнул по бледному лицу канцлера и упал на обшитую драгоценным деревом стену кабинета. Крупный, похожий на льва мужчина, восседающий за массивным резным столом, проследил взглядом путь небесного гостя. Когда-то дерево, по которому скользил луч, не панели — огромные бревна, привезли из двух далеких, прославленных лесами миров. Так поступили вовсе не для того чтобы похвалиться могуществом венца верховного князя или кому-то что-то доказать. Мастера лишь хотели выбрать самые лучшие слои, чтобы правители Вилеры могли любоваться совершенным переплетением роскошных пурпурных с золотом волокон. Выполнивший их просьбу тогдашний государь не увидел в ней ничего затруднительно или чрезмерного. Наблюдать за лучом было неприятно, он навевал грустные мысли. Верховный князь поднял глаза к алебастровому потолку, на котором извивался гордый золотой дракон, держащий между длинных молочно-белых клыков лимонный световой шар. Голубые глаза встретились с рубиновыми, дракон смотрел устало и укоризненно. Князь глубоко вздохнул, тряхнув тяжелой львиной гривой:

— Во времена первого Сокола, все было намного хуже. А насчет гибели, — князь на миг поджал губы, — тебе то же самое скажет любой придворный бездельник. Все хоронят наш солнечный остров на протяжении последней тысячи лет.

— Не притворяйся глупцом, Шадгар. Я говорю не об упадничестве среди знати. Меня тревожит совсем другое.

— Но согласись — запас прочности у нас еще есть. С тем мятежом гражданской стражи на Иоскехе мы справились за считанные недели. Пришлось только заручится поддержкой баронов испов.

— Благодаря помощи этих деятельных господ верховный князь уже не имеет никакого влияния на втором материке планеты. Остается лишь дождаться, пока нам скажут об этом вслух.

Шадгар медленно провел пальцем по прохладному звену висящей на груди цепи:

— Скоро испы наедятся своим сепаратизмом и поймут, что в их интересах поддерживать порядок. Не нужно сейчас нагнетать обстановку.

Алвиад резко повернулся к князю:

— Ты это им скажи. На прошлой неделе в окрестностях анклава Рафтаг перехватили контрабандный груз — шесть тысяч прицелов для винтовок типа "джерид". Понимаешь, что это значит?

— У испов проблемы с микроэлектроникой? — предположил Шадгар.

Канцлер мрачно качнул головой:

— Иногда с тобой просто невозможно разговаривать. Шесть тысяч прицелов означают шесть тысяч винтовок. Их вполне можно сделать в любом из анклавов. Если мы захватили эту партию, то наверняка в десять раз больше дошло до цели. Ты знаешь, что такое винтовка "джерид"? Это фонтан крови вперемешку с ошметками мяса. А теперь представь эту штуку в руках закованного в тяжелую броню испа.

— Будем считать, я впечатлен. Но у испов действительно есть повод для беспокойства. Их анклавы часто атакуют, и гражданская стража успевает далеко не всегда. Нужно попытаться решить этот вопрос конструктивно.

Алвиад стукнул кулаком по бедру:

— Прицелы доставили из внешних миров — слишком тонкая для Вилеры работа. Теперь вопрос: каким образом? Северный космопорт на Тавискароне мы пока еще крепко держим в руках. Чего нельзя сказать о портах Иоскехи. Значит...

— Я свяжусь с баронами, донесу наше беспокойство, — примирительно сказал Шадгар.

Алвиад посмотрел куда-то сквозь родича:

— По дороге сюда я встретил мальчишку из Палестры. Посмотрел на него и подумал: а что будет с планетой, когда он вырастет?

Шадгар, откинувшись на спинку кресла, понимающе улыбнулся:

— Принес очередной план спасения?

— А что, у тебя бессонница и больше ничего не помогает? Нет, я ничего не принес.

— Значит, с делами мы на сегодня покончили? — тряхнул ладонями князь.

— Почти, завтра у нас важные гости, нужно подготовиться.

— В моем расписании ничего нет, — Шадгар нахмурил золотые брови.

— Я не смог отказать. Это наши друзья из Седой гавани. Думаю, решили, наконец, потребовать расчета за их помощь казне.

— Хм, есть предположения чего они хотят?

— Того же, что и все остальные. Больше власти, больше привилегий.

— Не стоило нам принимать от них деньги.

— А разве у нас был выбор? — печально усмехнулся Алвиад. — Мы сами себя загнали в угол. Возможно, если вся наша система рухнет, это пойдет Вилере только на пользу.

Шадгар раздраженно дернул уголком рта:

— Мне не хочется тебе этого говорить, родич, но иногда ты заходишь слишком далеко.

— Прошу прощения, мне жаль, если мои речи омрачили дух государя.

Церемонно поклонившись, канцлер Алвиад Имарос покинул кабинет властителя планеты.

Оставшись в одиночестве, верховный князь как-то сразу осунулся, съежился. На запавших висках выступили толстые узловатые вены. Даже львиная грива потускнела и казалась теперь париком, натянутым на череп мертвеца.

Шадгар не повернул головы, когда одна из пурпурных с золотом панелей отошла в сторону. В святая святых княжеской власти вошел невысокий мужчина с серебреным подносом в руках. На покрытом искусной насечкой диске блестела хрустальная слеза графина. Висячие ржаные усы обрамляли печальный рот. Внешне он совершенно не походил на князя, но все же между ним и сидящим в кресле могучим мужчиной чувствовалось что-то неуловимо общее. Возможно, люди не зря говорят, что Спутники с годами становятся похожими на господ.

Мужчина аккуратно поставил свою ношу на стол перед Шадгаром:

— Вы устали, господин.

Князь кивнул, не видя смысл оспаривать очевидные вещи.

— Боюсь, ваш родич разочарован, — сказал Спутник, наполняя пузатый бокал тягучим янтарным напитком.

— Хочешь сказать, разочарован во мне? — грустно усмехнулся Шадгар. — Я ведь говорил им, тысячу раз говорил, но они не желают понимать. Думают, что только они видят угрозу, а я -цепляющийся за прошлое идиот. Как бы я хотел действительно стать глупцом — у них такая счастливая жизнь, — князь медленно пригубил медовую горечь. — Выпей со мной, Харид.

Князь отрешенно смотрел, как его Спутник наполняет второй бокал:

— Они говорят о реформах, но не понимают — вся наша система такая хрупкая, что достаточно вытащить из нее один кирпичик. Один проклятый кирпичик, Харид, и вся планета рухнет в ад. Самый настоящий ад.

— В свете нового настроения вашего родича... — осторожно начал Харид.

— Хочешь спросить, не станет ли он опасен? — усмехнулся верховный князь.

— Есть доклады, что его недавно видели в обществе Даниаса Роумата. Самый богатый человек планеты и канцлер, оба недовольны вашей политикой... Быть может, стоит принять... превентивные меры?

Князь осушил бокал и знаком попросил наполнить его снова:

— Ты тоже меня не слышишь, — печально улыбнулся Шадгар, — я же говорил тебе про единственный кирпичик. Кто знает, может этот кирпичик — Алвиад. А может — Роумат. Я не имею права ничего менять. Даже ради спасения собственной жизни. Я могу только поддерживать машину на ходу и надеяться.

— На что надеяться? — тихо спросил Спутник.

— На что надеемся всем мы? На чудо.

Лео кончиком пальца провел по карману, край письма выпирал сквозь ткань. Его терзало жестокое нетерпение. Сперва он решил, назло Ульвэ, открыть конверт только по окончании дежурства, но сейчас понимал, что наказал сам себя. Кто же все-таки мог к нему обращаться, да еще так церемонно? Написать письмо — это ведь совсем не то же самое, что оставить голосовое сообщение.

Закусив губу, Лео решительно вытащил шелестящий конвертик и резко разломил восковую печать. Сдув желтоватые полупрозрачные крошки, он, отчего-то волнуясь, развернул листок. Лео едва успел разглядеть тонкие каллиграфические буквы, когда бронзовая дверь, вздрогнув, начала отрываться. Едва не подпрыгнув на месте, Лео убрал руку с листком за спину.

Верховный канцлер возвращался той же дорогой, что и пришел. На этот раз проницательные глаза надолго задержались на Лео:

— Ты ведь Леомир Авлар, воспитанник Палестры?

Лео, потрясенный, что второй человек планеты, оказывается, знает его имя, едва смог кивнуть.

— Как тебе практика?

— Она... поучительная, господин канцлер.

Алвиад улыбнулся в бородку:

— И очень скучная. Все первые задания такие.

— Вот как? — от удивления Лео забылся настолько, что начал задавать канцлеру вопросы. Он-то думал, что в практических занятиях нет никакой системы.

— Именно. Но ничего, следующие будут интересней. Например, завтра ты будешь дежурить в главной приемной. Я распоряжусь.

Еще раз улыбнувшись, верховный канцлер оставил Лео одного. Юношу так поразило оказанное внимание, что он едва не забыл про зажатый до сих пор в кулаке клочок бумаги.

Очнувшись, Лео бережно развернул письмо и прочитал, наконец, с большим искусством выведенные строчки:

"Драгоценный Леомир, прими мои наилучшие пожелания о твоем здоровье и благополучии. Надеюсь, сие недостойное послание найдет тебя в добрый час.

Я дерзнула тебя обеспокоить, чтобы поделиться своей печалью — сегодня, за два часа до полуночи, я собираюсь посетить купол Родников, дабы насладиться мелодией воды и мудрым светом звезд. Гнетет же меня то, что некому будет в этот вечер развеять мое одиночество.

Не родятся ли у благородного князя какие-либо мысли на сей счет?

Замия Соврея".

Когда Лео закончил чтение, у него было такое чувство, будто он только что взбежал по очень длинной и очень крутой лестнице. Виски покрылись потом, сердце, казалось, хотело вырваться из грудной клетки, а кровь жарко шумела в ушах.

Лео заставил себя перечитать письмо, и его уколол страх: вдруг он что-то не так понял. Нет, никак иначе истолковать написанное нельзя. Он почти видел лукавую улыбку водившей пером девушки. Она приглашает его на свидание. И не просто на свидание! Купол Родников, Всеблагой! Лео нередко слышал перешептывания парней об этом месте, точнее о том, что там так удобно делать. Говорят, несколько поколений выпускников Палестры вкусили свой первый плод именно в нем. Неужели, Замия все же решилась?! Но почему? Так внезапно. Неожиданно.

Лео привалился к стене, мысли неслись во все стороны разом, как табун испуганных лошадей.

— Успокойся, — твердо сказал он сам себе, — слышишь, успокойся. В конце концов, тебе не четырнадцать лет...

Несколько глубоко вздохнув, Лео постарался взять в кулак разыгравшиеся нервы. Не совсем получилось, но теперь волнение выдавал только легкий румянец.

Лео вернул тщательно сложенный листочек в карман и выпрямился, заложив руки за спину. Время по-прежнему тянулось мучительно медленно, а пальцы ног все так же нещадно болели, но на губах Леомира играла легкая чуть мечтательная улыбка.

Глава 8

Крупные белокрылые мотыльки бездумно кружились вокруг пляшущего пламени факелов. Ормат быстрым щелчком сбил с плеча упавший живой уголек. Вот потому поминки по бину и устраивают на месяц раньше, когда эта летучая дрянь еще не успела вылупиться из коконов. Растолкав потные мускулистые спины, Ормат пробился к длинному деревянному столу, одному из многих расставленных сейчас на поселковой "площади". Он отломал половину восхитительно мягкой пышной лепешки, бросил на желтый полукруг кусок холодного мяса с пряностями, сложил тесто пополам и впился зубами в солоновато-горькую мякоть. Проходи праздник как и положено — месяц назад, Ормат бы наслаждался. Редко когда рабочему с потогонки удается разбавить пищу чем-то новеньким. Обычно из месяца в месяц тянутся непрерывной чередой тарелочки швиетовых зерен, теплых, а чаще уже остывших, начавших стекленеть. Жидкий бульон из кореньев и растворенного в воде жира, да стаканчик кисленького, бьющего в голову вина. Да и то, если честно, сугубо не обязательно.

Потому немудреная еда, выставленная на площадь по приказу управляющего, казалась жителям поселка лучше яств сказочных княжеских пиров, а запах густого пива цвета жженого сахара бодрил сильнее столетних вин. Люди поселка были счастливы, и Ормат тоже был бы счастлив. Месяц назад.

Сейчас еда превращалась на языке в пепел, а пиво будто проваливалось сквозь какую-то дыру в животе, едва смачивая горло и совсем не пьяня. Натянутые нервы звенели высокой воинственной нотой. Мышцы то и дело сами собой вздувались узлами, только огромным усилием воли Ормат заставлял себя жевать потерявшую вкус еду и беспечно улыбаться. И какой идиот выдумал, что опасность заставляет кровь бежать быстрее, а жизнь кажется ярче и интереснее? Вот кто-кто, а он чувствовал себя намного лучше, пока думал, что молодой хозяин даже не подозревает о его существовании.

Ормат отошел от стола, его взгляд медленно скользил по собравшимся на площади людям. Всеми силами он старался прогнать из души мерзкое чувство затравленности. Его спасение по-прежнему было в невозмутимости. Ленивый, чуть мутный взгляд, ну вот примерно такой, замедленные, слегка неточные движения — обычный подвыпивший парень, каких сейчас на площади сотни. Разве что на лбу выступили капли пота — ну так ночь теплая, да и выпивка способствует. За стоящим чуть поодаль столом раздались взрывы смеха. Ну конечно, папашка дорвался до бесплатного пойла и опять травит свои байки. Ормат позволил себе немного нахмуриться. Самое интересное — со всеми поселковыми он даже спьяну остается нормальным человеком. А с родным сыном — что пьяный, что трезвый говорит, не разжимая зубов. Если вообще говорит.

Ормат ощутил вспышку гнева, отдаленного и привычного, как если бы тот был частью тела, вроде руки или ноги. Он не позволил гневу подступить ближе. Сейчас не время, да и вообще все скоро кончится. Сегодня он сделает то, к чему так долго готовился. Совершит одно из самых тяжелых преступлений, которое только может совершить потомственный должник — покинет район закрепления.

Идея укоренилась в нем еще несколько лет назад. Уйти — затеряться в одном из огромных городов Великой равнины. Даже совсем юному Ормату было понятно, что без денег жизнь в городе может быть еще кислее, чем в поселке. И он начал копить.

Правда, и сейчас, после его неожиданной удачи, в чердачном тайнике совсем не так много монет, как хотелось бы. Наверное, даже после последней взбучки Ормат зализал бы раны, успокоился и отложил побег. Тут даже не в деньгах дело, Ормат самому себе не любил признаваться какими прочными корнями он прирос к опостылевшему миру поселка. Князь стал рукой судьбы. Подтолкнул к действиям. Быть может, ему даже следовало сказать за это спасибо. Когда-нибудь.

Неожиданный толчок в плечо едва не швырнул Ормата на землю. Использовав энергию удара, парень развернулся на пятке, готовый к смертельной драке... и засмеялся от облегчения. Всего лишь Зейлат и Силад. Подкрадываются к честным людям, дурни безголовые.

— Что-то ты какой-то дерганный, — могучие плечи Зейлата дрожали от тихого смеха. — Пивка, что ли, хлебни — оно в этом году высший класс.

Улыбка здоровяка казалось свирепой из-за десятка покрывавших широкое лицо шрамов от кулачных ударов, но Ормат знал, что в обычной жизни его напарник по множеству уличных сражений удивительно добродушный человек.

— Ну, так по стаканчику? — ухо Зейлата почти касалось левого плеча. В прошлом году, когда всех погнали на строительство склада, балка очень неудачно упала. Или наоборот, удачно — как посмотреть.

— По такой погодке каждый стаканчик, что кувалдой по башке, — Ормат смахнул пот, — даже ночью жара не спадает.

— Это точно, — неожиданно поддакнул Силад, махнув пятнистой от множества ожогов ладонью — следами возни с примитивной поселковой техникой, — послушай, мы тут кое-чего набрали... в общем, давай через часок рванем к омуту. Посидим в тесном кругу.

— Сегодня? Нет, никак не получится, — замотал головой Ормат, — что-то скверно я себя чувствую. Приболел, наверное.

— Да, вижу как твоя болезнь называется, — засмеялся Зейлат. — Симпатичная, ничего не скажешь. Ладно, тогда не будем мешать.

Ормат проследил за взглядом драчуна, Лирита снова помахала рукой. Девушка стояла в десятке метров от него. Ормат махнул в ответ. Приятели деликатно растворились в темноте. Ормат с улыбкой направился к девушке. Во-первых, он должен вести себя естественно, а во-вторых... почему бы ему не провести с удовольствием последний день в родных краях?

Лирита распустила свой хвостик, но пшеничные волосы все равно не доставали до плеч. Васильковое платье, переливающееся белыми крапинками узора, подчеркивало крепкие бедра и манящую округлую грудь.

Интересно, а как она выглядит без одежды? Ормат улыбнулся промелькнувшей беспокойной мысли, скользя глазами по захватывающим дух выпуклостям.

— Ты куда это уставился? — твердый кулачок уперся в подбородок парня, заставляя его поднять глаза.

— Вышивкой любуюсь — отозвался он с самой лучшей из своих улыбок. — Неужели, это серебро?

— Скажешь тоже, просто особая нить, отец привез... — девушка осеклась и строго блеснула глазами. — Не смей мне заговаривать зубы. Слышишь?

— И в мыслях не было, моя госпожа, — отозвался Ормат, изображая что-то вроде поклона.

Когда он выпрямился, Лирита все еще смотрела на него с сомненьем. Бронзовые от загара пальцы как-то робко касались вышитого на плече цветка.

— Тебе действительно нравится? — спросила она с необычной для нее робостью.

— Тебе идет, — честно ответил Ормат, и с удовольствием увидел, как порозовели в темноте щечки девушки.

— А Лислава сказала, что мне лучше всего замотаться в плащ, который я ношу на плантациях, — пробормотала она, глядя куда-то в сторону, — чтобы не позориться.

— Кого ты слушаешь? — фыркнул Ормат. — Малявка просто завидует. У нее у самой-то задница, как у мальчишки, а грудь плоская, как...

— Ормат, — строго сказала Лирита.

— Я имел в виду, что она ошибается. Ты сегодня просто красавица.

— Ох, хватит молоть чепуху, — девушка отвернулась, будто изучая что-то очень интересное у себя за плечом. Ормат с радостью заметил, что выступающий из волос краешек ушка покраснел, как заря.

Со стороны рынка донеслись переливы свирелей и лютен. Похоже, кто-то из поселковых решил, что выпил и съел достаточно, а значит пора переходить ко второму номеру программы.

— Пойдем, потанцуем, — Ормат потянул Лириту за плечо.

— Не хочется что-то, — уперлась девушка.

— Глупости. Пойдем. Сейчас все так перепились, что на тебя никто внимания не обратит. Даже если ты на руках ходить станешь.

"А той, кто дразнит тебя коровой, нужно язык оторвать", — мысленно добавил Ормат.

Как бы нехотя она позволила себя увести на освобождавшуюся от людей площадку. Лютни задали лихой, перевитый свирелями ритм. Ладони Ормата легли на бедра девушки. Лирита, строго топнув каблучком, утвердила наглые руки на талии. Ормат улыбнулся, молодой жар сильного здорового тела прорывался сквозь тонкую ткань, обволакивая пальцы. Лютни плакали, свирели смелись, девушка сперва робко, а потом все смелей кружилась в руках Ормата. Совсем как перышко — мимолетно удивился он — кто бы мог подумать. А мелодия все вела и вела за собой куда-то далеко-далеко. На губах Лириты появились мечтательная улыбка. Несколько раз Ормат бегал к столам за пивом для себя и сладкой фруктовой настойкой для девушки. Лирита раскраснелась и совсем позабыла смущение. Теперь она уже сама просила Ормата скорее снова начать танцевать. И Ормат танцевал, до кружения земли, до жарких искр в голове.

Мелодия сменилась, теперь она успокаивала, давая танцующим передышку. Лирита уткнулась горячим лбом в его широкое плечо. Казалась, она не замечала, что прижимается к Ормату своей пышной упругой грудью. Его пальцы гладили нежный затылок, перебирая мягкие влажные пряди. Девушка слегка покачивалась из стороны в сторону в ритм музыки. Ормат даже подумал, что она задремала.

— Ты знаешь, я в первый раз была с парнем именно на празднике бину, — неожиданно прошептала девушка, не поднимая головы.

— Вот как, — спокойно сказал он, ничем не выдав удивления от странного откровения, — а говорят, после такого на всю жизнь в душе остается что-то... этакое. Ты совсем не похожа на ведьму.

Лирита заерзала на плече Ормата, устраиваясь на нем щекой. Серый глаз с бездонным зрачком снизу вверх глядел на его лицо.

— Не ведьма, говоришь?! — Лирита тихо засмеялась в его рубашку. — Я никому этого не говорила, но могу видеть то, что у человека внутри.

Ормат чуть свел брови.

— Нет, ты не так понял, я имею в виду не сердце или там легкие. Глубже. Я вижу плохой человек или хороший. Многое вижу. Вот ты — очень гордый. Гордый, как знатный князь, — горячая ладонь похлопала по груди Ормата. — И еще ты очень добрый.

Ормат только покачал головой. Некоторым людям нельзя пить, они от этого глупеют больше обычного.

— Ли! Ты где, Ли?! Тебя мама ищет, — между столами бродила худенькая светловолосая девчонка.

Лирита, вздохнув, отстранилась:

— Мне нужно идти.

Ормат, скользнув пальцами по высокой шее, отступил на шаг:

— Я вообще-то тоже собирался...

Девушка, зажав в кулаке край его рубахи, заставила Ормата подступить ближе:

— На старой сушилке через два часа, — коснулся его уха горячий шепот.

Не прибавив ни слова, она пошла навстречу подозрительно смотрящей сестре. Ормат долго глядел ей вслед:

— Извини, — прошептал Ормат, — Извини, Лирита, но я не приду.

Сквозь пряную ночную темноту Ормат скользил на юг, с каждым шагом приближаясь к Плачущему лесу. Сухие сморщенные листья шелестели о штанины жестких брюк. Набитый заплечный мешок постукивал по спине. Уходя из-под родного крова, Ормат захватил не только содержимое своего тайника, но еще и обшарил весь дом. Благо отец до сих пор где-то праздновал. Досадно, но особыми богатствами разжиться не удалось. Если в доме и были деньги, то старик так хорошо запрятал свои сбережения, что найти их не было никакой возможности. Самой большой добычей стала запечатанная упаковка с вытяжкой и железы твердоспина — знаменитый афродизиак. При случае можно будет продать или на что-нибудь обменять. Ну, хоть шерсти клок.

Тропинка привела беглеца к развилке. Налево к лесу, направо... если пойти направо можно очень быстро добраться до старой сушилки. Не-е-ет, он не такой дурак. Ормат решительно свернул к лесу. Несмотря на твердое решение, его грызла острозубая злость. Больше всего бесило, что ему приходится бежать. Не уйти, когда он сам решит, что пришло время, а именно бежать. И от кого бежать — от еле держащегося в седле кудрявого болванчика, которого он должен бояться только потому, что этот болванчик — его князь. Пальцы сжимались в кулаки, перед глазами маячила хлипкая шея князька. Как же хотелось ее свернуть! Он тряхнул головой, прогоняя глупые фантазии. Где он, а где князь... Ормат злобно пнул ближайший куст, тонкие ветки задрожали, в воздух поднялось шуршащее облачко жухлых листьев. Он шагнул дальше, когда краем глаза увидел, что среди высокой травы в свете звезд мелькнуло что-то алое.

Опустившись на корточки, Ормат раздвинул сухую траву. Рубинник. Уже созревший. Он помнил, как Лирита говорила, что это ее любимые ягоды. Ормат стал собирать в пригоршню гладкие тяжелые шарики.

Он уйдет. Но уйдет не как беглец, а как свободный человек.

Ормат быстро вернулся к развилке, сильные ноги легко несли его по знакомой дороге. Скоро он увидел приземистое, до половины вросшее в землю здание с серой двухскатной крышей. В темном провале чердачного окна танцевал одинокий огонек. Рядом с окном прислонилась к покосившейся бревенчатой стене старая лестница. Ормат с тревожной опаской начал подниматься по скрипящим ступенькам.

Даже не будь его глаза ослеплены заветным огоньком, навряд ли он бы заметил внимательно наблюдающую за ним тень.

Ее лицо в дрожащем свете показалось совершенно незнакомым. Танцующие тени вдруг подчеркнули атласную гладкость кожи, хрупкое благородство скул, страстную загадочность глаз. Ормат на миг замер в приступе совершенно несвойственной ему робости. Ему показалось, что он стал свидетелем древней могущественной магии. Может, Лирита действительно ведьма, или это волшебное пламя открывает то, что прятало солнце?

Он не знал и не хотел разбираться.

Нагнувшись, Ормат коснулся девичьих губ, они оказались прохладными, влажными от ягодного сока, пульсирующими от тока горячей крови.

Сбросив куртку, он вытянулся на мягком куске зеленой ткани, наброшенном поверх кип старого шуршащего саудового волокна. Лирита смотрела на него с каким-то неясным вопросом. Девушка успела переодеться, загорелые пальцы теребили маленькие пуговки белой блузки. Протянув руку, Ормат обхватил ее за плечи и прижал к себе. Она, не сопротивляясь, вытянулась рядом с ним, сквозь одежду он ощущал тепло ее тела. Вопрос медленно растворился в расширившихся чернейших зрачках, уступая место чему-то глубокому, дикому, безрассудному.

Неожиданно застеснявшись мозолей, Ормат самыми кончиками пальцев погладил ее нежное горло. Лирита чуть вынулась, тихо мурлыча. Ладонь нащупала крошечные пуговки. Он медленно расстегивал их одну за другой, девушка вздрагивала, когда кончики пальцев касались обнаженных кусочков кожи. Когда с докучливыми пуговками было покончено, она приподнялась и пошевелила плечами. Ткань мягко пропела, пьяный воздух поцеловал купола грудей.

Действительно большие. Ормату вдруг стало смешно, что еще недавно оценивал их с этой, оказывается, совсем не важной точки зрения. Сейчас в дрожащем сиянии волшебного огонька он видел, как прекрасные округлости лучатся изнутри мягким золотистым светом.

— Чему ты улыбаешься?

Он закрыл ее рот поцелуем. Ладони наполнились восхитительно упругой тяжестью. Через силу оторвавшись от пьянящих губ, он скользнул вниз по дорожащей ямочке шеи, скоро его жадный рот нащупал твердые соски. Из горла девушки вырвался низкий стон. Спешно срываемая одежда полетала прочь. Ормат словно погрузился в теплую реку. Сильные гладкие бедра девушки обняли его. Глубоко вздохнув, он чуть прикрыл глаза и позволил спокойным волнам унести себя в неизвестность.

Глава 9

Стук мягких туфель по синим, расчерченным изумрудными водорослями плиткам казался невыносимо громким в тишине коридоров. Лео всякий раз вздрагивал и бессознательно старался идти на цыпочках. Нервы князя, натянутые, как струны огромной арфы, дрожали, наполняя тело странной беспокоящей мелодией. С каждым шагом к высокой, украшенной бирюзой двери дрожь нервов-струн становилась все сильней. Лео, как ни старался, ничего не мог с этим поделать. Совершенно глупый и совершенно непобедимый страх. Остановившись на секунду, Лео сжал зубы — да что же это с ним, в конце концов, такое?!

Несколько раз наполнив до предела воздухом грудную клетку, он решительно зашагал вперед, не обращая внимания на обстрел отражающихся от стен звуков. Встав перед дверью, Лео, не медля ни секунды, потянул ее на себя. В лицо ударила смешанная с водой прохлада, из глубокой тени коридора донесся ласкающий уши плеск. Не позволяя себе остановиться и засомневаться, он быстро шагнул во влажную темноту. Мелодия струн изменилась. Те по-прежнему дрожали, но теперь в такт шагов звучало что-то вроде военного марша. Гордый победой, Лео чуть улыбнулся. Он дошел почти до конца коридора и едва не споткнулся, когда на фоне светлого прямоугольника входа в купол Родников возникла окутанная морозной дымкой стройная фигура.

Струны задрожали вразнобой, выдав полную какофонию, с приоткрытым ртом он смотрел на красавицу, не в силах ничего сказать. Зачесанные наверх волосы открывали прекрасную точеную шею. Падающий в коридор приглушенный сапфировый свет насквозь прошивал тоненькую накидку, словно в театре теней очерчивая манящий силуэт. Он не мог разглядеть лица, но не сомневался, что красавица улыбается.

— Я рада, что нам с князем пришли в голову схожие мысли, — промурлыкала тень голосом Замии, — А я уже думала, что мне придется купаться одной.

Лео шагнул вперед, но его остановил взмах стройной руки:

— Постой. Неужели ты хочешь наслаждаться родниками одетым?

У Леомира сперло дыхание, не в силах ответить, он только смотрел на силуэт Замии, чувствуя, как сердце молотом бьет о ребра.

Девушка тихо засмеялась, похоже новая роль доставляла ей удовольствие. Повернувшись к зрителю боком, она чуть выгнула спину и закинула тонкие руки за голову. Фигурка из мягкого черного бархата на синеватой бумаге. Длинные стройные ноги, переходящие в полусферы ягодиц, впалый живот, тяжелые груди с острыми навершиями сосков.

Задохнувшись, он взялся за верхнюю пуговицу пиджака. Проклятый кусочек перламутра стал тугим и непослушным, да и пальцы вдруг начали нервно дрожать.

— Ну же, не спеши так. Нам некуда торопиться, — лукаво сказало видение. Лео низко опустил голову, надеясь, что в темноте не видно как горят его щеки.

— Кажется, сейчас я тебе только мешаю, — тихо засмеялась девушка, когда Лео едва не оторвал упрямую пуговицу. — Оставлю князя пока одного, избавься спокойно от этих тряпок, я подожду.

Качнув бархатными бедрами, тень скрылась в сумерках купола.

Оглядевшись, Леомир увидел неподалеку от входа небольшой диванчик. Пиджак темной грудой упал на подушки, мягко прошелестев, забелела рубашка, следом на спинке диванчика повисли брюки. Закусив губу, Лео замер, на его лице отразилось мучительное колебание:

— Успокойся, — сказал он сам себе неожиданно охрипшим голосом, — и так уже выставил себя полным болваном. Постарайся хотя бы не опозориться. Еще больше.

Нервными движениями Лео избавился от белья. Волоски на коже приподнялись от прохладного ветерка. Он быстро растер плечи, стараясь прогнать мурашки. В последний раз взглянул на снятые вещи и подошел к мерцающему входу в купол. С того места, где он стоял, был виден только круглый бассейн, заключенный в оправу из блестящего от влаги дикого камня. Лечебная вода таинственно бурлила миллионами пузырьков, из невидимых затемненных углов ей шепотом подпевали родники. Воздух пах чем-то соленым, но в то же время приятным. Замии он рассмотреть не смог.

Лео переступил порог, его ступни негромко шлепали по прохладному, покрытому каплями полу. Не зная, куда деть руки, он, в конце концов, крепко прижал их к бедрам, только так получилось справиться с нелепым желанием прикрыть наготу.

Вглядываясь в нежные сумерки, он подошел к чаше бассейна, взрывающиеся пузырьки обдали его облаком колючей водяной пыли, которая немедленно собралась на плечах в холодные капли. Поежившись, Леомир стал озираться, уверенность вытекала из него, как вода из расколотого кувшина.

— Замия... — голос сорвался, — Замия, — повторил он откашлявшись. — Ты где, Замия?

В ответ донесся только шепот родников. Куда же она подевалась? За спиной раздался высокий дребезжащий звук. Резко обернувшийся Лео увидел, что дверь, через которую он вошел, начала сама собой закрываться. Леомир стрелой бросился к выходу, но успел только больно стукнуться боком о выпуклый орнамент, щель толщиной в палец неумолимо истончилась до волоска, а потом исчезла совсем. Дверь закрылась.

Все еще ничего не понимая, он стал озираться, скоро его взгляд зацепился за вмурованную в стену отпирающую панель. С радостным вскриком Лео бросился к ней. Пальцы быстро нащупали нужные руны, надавили... Ничего не случилось.

Недоуменно морщась, Лео опустился на колени, почти ткнувшись носом в матовый прямоугольник, и еще раз надавил на отрывающие дверь руны. Потом на все руны подряд. Снова ничего. Наконец он понял, что панель отключена снаружи. По спине Лео пробежал холодок, никак не связанный с наполненным влагой воздухом.

Быстро поднявшись, Лео заставил себя думать спокойно. Он видел, как сюда вошла Замия. Мимо него она проскользнуть не могла, значит... Значит, где-то должен быть второй выход.

Воспрянув духом, Леомир начал обходить зал, ощупывая рукой все подозрительные выступы. Скоро поиски увенчались успехом — между двух обсидиановых статуй мускулистых человекобыков он нашел неприметную узкую дверь, должно быть ведущую в следующую комнату анфилады. Осмотрев замок, нашедшийся у холодной подмышки статуи, Лео негромко выругался. Тоже отключена!

— Эй, Замия, что это за шутки? На мой вкус они совсем не смешные. Немедленно отрывай, слышишь?!

Из-за двери не донеслось ни звука. Забыв о чувстве собственного достоинства, Лео со всей силы стукнул по отделанной светлым камнем панели и тут же затряс отбитым кулаком. Дверь, как и следовало ожидать, даже не вздрогнула.

Тяжело дыша, Лео прислонился к сырой стене. До него постепенно начинал доходить весь ужас положения. Он заперт в куполе минимум до следующего вечера, пока в зал не явятся слуги. Если, конечно, они приходят сюда каждый день.

А ведь ему с раннего утра нужно быть на дежурстве в приемной верховного князя, если он не явится... а потом его найдут здесь. Голышом.

С надеждой на звание первого ученика можно распрощаться. Да и просто стать посмешищем всей Палестры — мало удовольствия. Наверное, он даже войдет в легенды. Леомир Авлар на веки вечные станет Леомиром Купальщиком, Леомиром Глупцом... В самом деле, как такой человек может мечтать о чем-то большем, чем место третьего секретаря... Какие-то глупые фантазии встретиться с семьей, доказать, что он достоин их любви...

Тряхнув головой, Лео крепко зажмурился, едва удерживаясь от долгого яростного воя. Он резко хлестнул себя по щеке:

— Прекрати истерику, соберись. Подумай.

Прищурившись, Лео новыми глазами обвел зал — гладкий округлый камень. Ничего такого, с помощью чего можно вскрыть замок. Этот вариант не подойдет. Лео нахмурился, размышляя. Здесь обязательно должен быть хотя бы один центр управления. Где бы он его разместил? Как жаль, что раньше ему так редко доводилось сюда заглядывать...

После секундной паузы глаза Лео вспыхнули. Он стрелой бросился к чаше бассейна. Чуть вздрагивающие руки проворно ощупывали каменную оправу. Скоро один из покрытых росой камней удивительно легко отодвинулся в сторону. Все верно. Купальщик может легко дотянуться, не выходя из воды. Пальцы Лео молнией пробежались по рунам. Ничего, опять ничего! Сапфировый свет мигнул и погас, с потолка донесся протяжный гул, в лицо ударил резкий холодный ветер. Секции купола медленно втягивались в стены. Задрав голову, Лео смотрел в наполненное звездами небо. Да, наверное очень приятно любоваться им, не входя из пузырящейся воды. Из глаз медленно текли слезы отчаянья.

Кто же мог с ним так поступить? Неужели, Замия? Он ведь не сделал ей ничего плохого. Да и зачем ей... — Лео быстро смахнул слезы, — Если исходить из принципа "кому выгодно", его позор мог порадовать лишь одного человека — Эвиаша. Подонок! Вот он, значит, чем он его пугал, Лео тихо зарычал:

— Ну, подожди, Эви! Если ты сломал мое будущее, то я ни перед чем не остановлюсь, чтобы сломать твою шею!

Вскочив, Леомир стал бешено озираться. Теперь, ясно увидев врага, он не мог сдаться без боя. Лео прикинул высоту стен — почти два человеческих роста. Ни лестницы, ни намека на канат. Если бы нашлась подставка... Горящий взгляд Лео упал на статуи человекобыков. Если забраться им на плечи...

Он обхватил руками гладкий камень и резко откинулся назад. Стоят как влитые. Уже хорошо. Примерившись, Лео поставил ступню на каменное колено. Он хорошо понимал, что задумал авантюру. Перелезть через стену, дотянуться до ветвей растущих рядом деревьев, спуститься на землю... задача скорее для циркача. Человек вроде него такое приключение закончит, скорее всего, со сломанными ногами. В лучшем случае. Но наметив цель, Лео не собирался останавливаться.

Леомир уже вцепился в толстые рога, выступающие из бычьей головы, когда за спиной послышался дребезжащий звук. Чуть не шлепнувшись на пол, он спрятался за бок статуи. Широко распахнутыми глазами Лео следил за открывающейся дверью.

Быть может, Замия поняла в какую глупость ее втянули, и решила вернуться? Лео очень хотелось в это верить. Но худощавая высокая фигура, возникшая в дверном проеме, совершенно не походила на Замию Соврея.

— Лео, ты здесь? — раздался голос Ульвэ. — Лео.

Несколько раз сглотнув, Леомир нашел в себе силы отозваться:

— Да, здесь... Не входи, пожалуйста, — торопливо крикнул он, увидев, что девушка переступила порог.

Ульвэ замерла, всматриваясь в темноту, в ее руках колыхался под холодными порывами дующего с потолка ветра пиджак Лео.

— Во имя Всеблагого, Ульвэ, откуда ты здесь взялась?

Девушка неожиданно потупилась, и, кажется, даже покраснела.

— Мне было любопытно. Понимаешь, я устроила эту встречу и решила, что имею право знать, как все кончится. Замия выбежала почти сразу после того, как ты зашел. Я сначала решила, что вы поссорились, и захотела с тобой поговорить, но ты все не шел и не шел. Тогда я забеспокоилась и пришла посмотреть... Лео, что все это значит?

— Потом, Ульвэ, прошу тебя. А сейчас отвернись — мне нужно одеться.

— Думаешь, я увижу нечто новое и неожиданное? — весело усмехнулась девушка.

— Ульвэ! — чуть не плача, выдохнул Лео. — Прошу тебя.

— Хорошо, хорошо, если ты настаиваешь.

Девушка неторопливо отвернулась. По тому, как напряглась ее спина, Лео понял — до Ульвэ начало доходить, что здесь приключилась не просто любовная неурядица.

Лео пробежал мимо Ульвэ, едва не сшибив девушку. Бросившись к дивану, он торопливо стал натягивать одежду. Больше всего пришлось провозиться с брюками. Пиджак остался в руках Ульвэ, но у Лео не было сил, чтобы говорить сейчас с ней лицом к лицу. Слишком уж его душили гнев и стыд. Ульвэ наверняка потребует все рассказать, а у него сейчас просто нет на это сил.

Не оглядываясь, Лео понесся по темным коридорам. Сейчас ему больше всего хотелось только одного — найти Эвиаша и взять его за глотку.

Глава 10

Глаза Лириты быстро двигались под сомкнутыми веками, пальцы сжимались в кулаки, из горла вырвался короткий испуганный стон. Похоже, ей снилось что-то тревожное. Наклонившись к ней, Ормат бережно погладил гладкую кожу щеки. Скользнув ниже, мягко обхватил тяжелую грудь, легонько погладил розовый сосок. На губах девушки появилась светлая полуулыбка, видимо она скользнула в другой, более приятный сон. Довольно кивнув, Ормат натянул куртку. Пора было уходить, он и так задержался. Парень еще раз взглянул на спящую, поправил жесткую лямку заплечного мешка и скользнул в теплый сироп глубокой ночи.

Стараясь осторожней распределять вес, он медленно спустился по едва живой лестнице. Последняя ступенька все же не выдержала и развалилась с коротким влажным треском, показавшимся очень громким в ночной тишине. Ормат испуганно поднял голову — все было тихо, кажется Лирита по-прежнему спала. Отряхнув штанину от длинных щепок, он направился обратно к знакомой тропе.

Стремительная тень бросилась на него из ближайших кустов. Инстинктивно Ормат отпрянул, так что тень пронеслась мимо, шевельнув его волосы воздушной волной. Сорвав с плеча мешок, он вдогонку наградил призрака крепким ударом по затылку. Нападавший, всхлипнул и тяжело грохнулся на каменистую землю. Не успел Ормат оглядеться, как что-то неподъемное повисло у него на плечах, обдав запахом прелой листвы. Крестьянин рванулся, старясь сбросить пригибающую к земле ношу, но добился лишь того, что противник сменил захват. Железный локоть зажал горло, грубая ткань рукава больно царапала шею. Захрипев, Ормат изо всех сил лягнул врага, тот взвыл и ослабил хватку. Кашляя, парень вырвался на свободу, жадно глотнул воздух. Нагнувшись, он подхватил упавший мешек. С этим оружием он ринулся к скачущему на одной ноге противнику. Парень замахнулся, но тут его в затылок будто ударил старинный таран. Колени Ормата подогнулись, перед глазами закружила черная метель. Последнее, что он ясно увидел — летящие навстречу стебли сухой травы.

— Ну, что, очухался, наконец? — сверлом ввинтился в уши чей-то смутно знакомый голос.

Ормат с трудом разлепил веки и тут же об этом пожалел. Лучше валяться без сознания, чем видеть такое. Над беглецом возвышался Никадор Сабан собственной персоной, по случаю ночной охоты славный аристократ облачился во все черное — куртку из мягкой замши, обтягивающие штаны, и щегольской, лихо заломленный берет. На бледном лице светилась радостная, почти счастливая улыбка. По бокам от хозяина переминались Сажа и Щелкунчик, те счастливыми не выглядели. Скорее невыспавшимися. Сажа держал светильник, который разбрасывал режущие глаза желтые лучи. За плечом Щелкунчика короткой сломанной веткой чернела древняя силовая винтовка.

— Очухался, — радостно пропел Никадор.

Глаза молодого князя казались черными дырами из-за чудовищно расширившихся зрачков, почти скрывших голубую радужку. Время от времени Никадора резко кренило в сторону, словно он стоял под порывами свирепого ветра.

Либо сильно пьян, либо что-то принял, догадался Ормат, хотя сейчас для него нет никакой половой разницы, пьян князь или трезв как стеклышко — так и так хана. Вот ведь влип! Сам голову в петлю сунул, идиот. В игры тут играть решил. Вот и доигрался. В бессильной злости он заскрипел зубами.

Стянутые за спиной руки под весом туловища больно врезались в землю. Пленник поерзал, стараясь разобраться, на каком он свете. Вроде почти цел, только голова гудит. Кряхтя, Ормат постарался сесть. Несколько раз он падал, пока, наконец, не утвердился в более-менее прямой позиции, опершись на кулаки. Никадор смотрел на его возню, трясясь от беззвучного смеха. Ормат не мог скосить глаза, чтобы увидеть, чем связаны руки, но судя по ощущениям — обычная лента для стяжки саудовых мешков, шуршащая и острая по краям.

— Так что же, дружочек, решил бросить своего любимого хозяина? Чем же я тебе не угодил?

— Кроме того, что ты мерзавец и кровосос? — осведомился Ормат, поведя плечами.

Дерзость пленника была вознаграждена, холеное личико князька буквально перекосила злобная гримаса. Похоже, в таком тоне с господином Никадором мало кто говорил.

— Ах, ты!

С бессвязным воплем Сабан попытался пнуть Ормата в лицо. Край подошвы чиркнул по щеке, оставив на скуле длинную черную полосу. Сам Никадор, всплеснул руками и упал на руки своих прихвостней. Щегольской берет, слетев с кудрявой головы, укатился куда-то в заросли. Щелкунчик бережно возвратил господина в вертикальное положение, а Сажа бросился догонять берет. Оба прихлебателя кидали на Ормата злобные взгляды, но на защиту чести хозяина встать не спешили. Несмотря на незавидное положение, Ормат усмехнулся — и эти скоты считают что могут распоряжаться чужими жизнями.

Парень снова повел плечами, будто разминая их. Шок уже прошел и теперь Ормат нарочито бессмысленно вращал глазами, стараясь прикинуться оглушенным. Мысли еще иногда спотыкались, но бежали все быстрей. Он уже понял, что связали его кое-как. Дернув плечом, Ормат зашипел — острый край ленты оставил глубокий порез на запястье, зато путы стали липкими и скользкими. Теперь он сможет освободить руку за пару движений. Ножны с клинком по-прежнему на предплечье, этим болванам даже не пришло в голову как следует его обыскать. Оно и понятно — какое оружие может быть у поселкового?!

Это все плюс. А вот минус: пока на него пялятся три человека, один из которых со стволом, ничто из этого не имеет значения.

И нет никаких шансов, что его хотя бы на пару минут оставят одного. Сабан всегда свежевал добычу на месте, не откладывая дело в долгий ящик.

Справившись с головокружением, аристократ злобно навис над парнем. Черные провалы зрачков дышали бешеной ненавистью.

— Раньше я еще думал, как с тобой поступить, а вот теперь точно знаю — легко умереть у тебя не получится.

В другое время Ормат бы испугался, сейчас бояться было поздно. Его била мелкая дрожь. Если этот урод подойдет еще ближе... Два движения!

Ормат бесшабашно ухмыльнулся:

— Всегда любил острые ощущения. Да мы с тобой в этом похожи. И те только в этом, — Ормат нагло взглянул в сочащиеся безумием глаза, — нас обоих ненавидят отцы.

— Что ты мелешь, тварь?! — визгливо закричал господин, приближаясь к добыче на полшага.

— Да брось, дружище, это же всем известно. И про то, как старый князь тебя сюда сослал и про то, как отобрал почти все деньги. А помнишь, что случилось, когда он навестил тебя в прошлый раз? Ты ведь выбежал из комнаты с разбитой в кровь рожей. Я сочувствую тебе, братишка.

Полотняно-белое лицо Никадора покрылось градинами пота, уголок рта задергался будто бы сам по себе, в страшных черных глазах читались гнев и потрясение. Ормат встретил его взгляд ласковой понимающей улыбкой.

"Ну, тебе же хочется меня ударить... Давай, не сдерживай себя!"

Размахнувшийся Никадор вдруг громко сглотнул и, прижав к губам рукав, часто глубоко задышал. Когда он опустил руку, на дорогой замше осталась зеленоватая клейкая полоска. Видно, действие снадобья проходило. Тряхнув головой так, что многострадальный берет съехал на затылок, князь отошел от Ормата.

— Приступай, — кивнул Никадор Саже, — покажи ему, что умеешь.

Опасливо взглянул на хозяина, Сажа опустил на землю фонарь и вытащил из-за широкого пояса покрытый бурыми пятнами заостренный крюк.

Жаль, хорошая была попытка. Ормата накрыла волна усталости. До слез обидно, что придется погибать из-за человека, который сам даже толком ударить не может.

Ормат остановившимся взглядом смотрел, как неторопливо к нему приближается Сажа. Он уже прикинул, куда ударит, когда тот нагнется. Это, конечно, ничего не решит, но хоть какое-то огорчение для кудрявого мерзавца.

— Ничего скоро ты со мной по-другому заговоришь, — пообещал пышущий злобой Никадор, — сапоги мои целовать будешь, лишь бы только побыстрее сдохнуть. Знал бы ты, как он жилы вытягивает. М-м-м... настоящий художник.

Глупая трескотня князька бесила, но Ормат приказал себе не обращать внимания. Нужно сосредоточиться на достижимом. Приблизившись, Сажа задумчиво смотрел на пленника, гладя острие крюка. В пяти шагах от него торчал Щелкунчик, запустивший большой палец под ремень своей старинной винтовки, такой же недостижимый, как если бы стоял в пяти километрах. Ормат чуть откинулся на спину. Скользкая от крови ладонь нащупала рукоять клинка. Ормат грустно улыбнулся — вот такой будет конец у его истории, а он-то мечтал... Когда крюк резко взмыл в воздух, тишину взрезал тонкий крик.

Потеряв равновесие, Сажа едва не рухнул на Ормата. Повернул голову, он смотрел в сторону чердачного окна старой сушилки. Парень ясно видел, как на жилистой шее пульсируют вены. Один удар — и враг захлебнется кровью. Ормат готов был всего себя вложить в этот удар, но инстинкт сковал его руки, уговаривая подождать.

Сажа резко отпрянул, вся троица, задрав головы, смотрела в сторону заброшенной постройки. Крик? Кто-то кричал? Ормат медленно возвращался к жизни, вьюга мыслей закружилась с новой силой. Лирита, он ведь про нее и забыл. Вот ведь дура, кто мешал ей сидеть тихо?! Но это может быть шанс. Да, шанс.

— Что это значит? — Никадор резко повернулся к Щелкунчику. — Ты говорил, что он здесь один.

Щелкунчик только развел руками:

— Я докладывал только то, что видел, господин.

Отмахнувшись, князь подошел к лестнице и брезгливо ее потряс:

— Похоже, у нас есть зрители. Сажа, ну-ка посмотри, кто там не хочет платить за билеты. Невидимое для князя лицо Сажи зло скривилось, убрав за пояс крюк, он торопливо подбежал к лестнице. Темнота на чердаке казалась Ормату перепуганной и затаившейся. Должно быть Лирита страшно перетрусила. Каким-то краешком сознания Ормат пожалел ее, большая же часть его разума занималась тем, что отслеживала перемещения врагов.

Пыхтя, Сажа полез по дрожащей лестнице, Никадор следил за его подъемом. Щелкунчик отошел в сторону, при свете лежащего на земле фонаря Ормат видел проступившие на худом лице досаду и волнение. Повернув голову, Щелкунчик взглянул на пленника, вот теперь в его глазах вспыхнула самая настоящая ненависть, куда более концентрированная, чем стылая наркотическая злоба молодого князя.

"Чем это я успел ему насолить?" — мимолетно удивился Ормат.

С чердака послышался истошный визг. Заломив девушке руку, Сажа выталкивал ее в окно. В последний момент он позволил Лирите ухватиться за лестницу. Охнув, девушка повисла на дрожащей верхушке. Сажа ногой толкнул ее в спину. Тоненько закричав, девушка полетела вниз, ломая подгнившие ступеньки. Бесформенным светлым комочком Лирита съежилась на земле, рядом с ней гулко стукнулись жерди от лестницы.

Повиснув на руках, Сажа мягко спрыгнул. Отряхнув ладони, он подошел к девушке. Пискнув, Лирита дернулась, но железные руки крепко сжали ее плечи. Одним рывком Сажа поднял добычу на ноги. На бескровных губах княжеского подручного играла довольная ухмылка.

— Так-так, какой приятный сюрприз, — присвистнул Никадор. — Твоя подружка, а?

Ормат равнодушно взглянул сквозь князя, лихорадочно прикидывая шансы.

Нетвердой рукой Никадор стянул с головы берет и растер им лицо, так что на щеках остались багровые пятна. В черных глазах появилась какая-то осмысленность. Налетевший горячий ветер растрепал золотые кудри, между похожими на куски мяса губами сверкнул хищный оскал. Лирита жалко вздрогнула и замерла, как перепуганная птичка. Молодой Сабан разжал пальцы, позволяя надувшемуся парусом берету улететь к кустам. Огромные зрачки повернулись к Ормату:

— Значит, смерти ты не боишься, или думаешь, что не боишься. Интересный случай. Но может быть, ты боишься чего-то другого? А вот это мы сейчас и узнаем.

Молодой Сабан подал Саже какой-то знак. Тот, видно, не сразу сообразил, чего от него хотят, но через миг заухмылялся еще шире. Жилистая ладонь вцепилась в ворот блузки Лириты. Раздался сухой треск, маленькие пуговки покатились по земле. Грудь девушки обнажилась в оправе лоскутов дрожащих на ветру, как язычки белого пламени. Лирита жалобно всхлипнула.

Если бы князь не впивался так взглядом в его лицо, Ормат поджал бы презрительно губы — вот идиот, нашел чем пугать. Чтобы никак не выдать своих чувств, он крепко сжал зубы, глядя прямо перед собой безразличным видом.

Никадор подошел к девушке и легонько подбросил ладонью тяжелую грудь. Лирита дернулась, как от удара.

— Вот так вымя, — протянул князь, вытирая пальцы о брючину. — Хотя глупо ждать от этой рвани тяги к утонченной красоте.

По лицу девушки текли слезы.

"Ну, чего ты ревешь, дура, — мысленно, прикрикнул на нее Ормат. — Тебя-то никто на ленты резать не собирается. Трахнут разок и отпустят. Тем более, их всего двое, у князька после его снадобий разве что волосы встанут. Под мышками. Ничего пусть они только отвлекутся..."

— Эй, Щелкунчик, — хихикнул князь, кося на Ормата горячечным взглядом. — Я помню, как ты на нее пялился — давай, покажи класс.

Болезненно усмехнувшись, Ормат начал напрягать и расслаблять мышцы -только бы они не подвели в решающий момент.

Щелкунчик повернулся к Лирите, его взгляд скользнул по открытой груди и остановился на заплаканном лице. Девушку начал трясти озноб. Лицо Щелкунчика стало тоскливым и каким-то усталым.

— Нет, — тихо сказал он. — Я не хочу.

Хихиканье оборвалось, словно отрезали. Никадор посмотрел на слугу, как, наверное, смотрел бы на вдруг заговорившую собаку.

— Что? Я не ослышался? То есть, теперь это ты решаешь, что делать? — сказал молодой князь, упирая руки в бока.

В комплекте со вздернутым подбородком и выставленной ногой, эта поза, наверное, должна была выглядеть внушительно, но легкий крен на левую сторону смазывал весь эффект.

— Со всем уважением, князь, — тихо сказал Щелкунчик, (Ормат никогда раньше не слышал его голоса, оказывается у парня приятный баритон), — я прошу вас отпустить, девушку. Она тут совершенно не при чем.

— Да как ты смеешь пасть раскрывать?! Твое место на цепи у миски! — заорал князь, его хрупкая шея вздулась напряженными жилами, при каждом выкриком с губ срывался фонтанчик слюны, — Я для тебя бог! Ты, вся твоя семейка живете только моей милостью! Не хочет он! А ты хочешь, чтобы на месте этой сучки оказалась твоя милая сестренка?!

То, что произошло дальше, наверное, удивило Ормата не меньше, чем князя. Щелкунчик плавным движением снял с плеча свою антикварную винтовку и навел ее на беснующегося Никадора.

Глаза молодого Сабана полезли из орбит, он даже несколько раз моргнул, словно не верил в то, что видел:

— Плохой песик, — прохрипел он. — Очень плохой. А плохих песиков наказывают. Брось оружие сейчас, не то я решу, что это у тебя наследственное, и нужно вырезать всю твою семейку. Брось. Ну!

Князь шагнул вперед, протягивая руку. Винтовка словно кашлянула, Ормат понял, что это был выстрел, только когда Никадор схватился за грудь. По темной замше куртки расползлось влажное пятно. Молодой Сабан открыл рот, но из горла вырвалось только бульканье. Тонкие ноги подкосились, и князь рухнул навзничь, разметав руки по пыльной сухой земле.

Сажа, взвизгнул громче, чем раньше визжала Лирита, отшвырнул девушку прочь и бросился к зарослям. Винтовка снова сухо поперхнулась, голова Сажи резко дернулась, окрасившись чем-то черным. Беглец ничком рухнул в застонавшие кусты. Тело задергалось, и Ормат решил, что Сажа только ранен, но это дрожали согнувшиеся толстые ветки. Прихлебатель так и повис, не коснувшись земли. В желтом свете фонаря он увидел, что острый сучок вонзился в глазницу Сажи, крупная черная капля медленно стекала по сморщенной коре.

Щелкунчик вихрем развернулся к Ормату, короткая винтовка так и плясала в его руках, лицо стало бледным и диким.

— Эй, послушай, — тихо сказал Ормат, подбирая под себя ноги, — тебе незачем это делать. Я тебе нужен слышишь? У тебя все пути отрезаны, кроме как бежать со мной. На пару будет проще. Рванем вместе!

Щелкунчик смотрел на парня очумевшими глазами. Черный срез оружия уставился в лоб Ормата, худые пальцы убийцы задрожали на спусковой кнопке. Зарычав, Ормат прыгнул вперед и сшиб противника с ног. Оседлав врага, он одной рукой, схватился за обжигающий ствол винтовки, отводя его в сторону, а другой занес клинок. Извернувшись, Щелкунчик вцепился в предплечье противника, не давая ему закончить удар. Винтовка кашлянула, над кустами взлетело облачко щепок, пальцы Ормата будто погрузились в костер. Неожиданно отбросив оружие, Щелкунчик освободившейся рукой впился в его шею. Ормат захрипел, пытаясь освободить горло от безжалостных тисков. Отпустив костлявое запястье, он кулаком расплющил нос врага. Хватка на горле ослабла. Пользуясь шансом, Ормат навалился всем телом на рукоять клинка. Самый кончик острия погрузился в грудь Щелкунчика, в тоже миг тот обмяк, и клинок словно провалился в его тело. Вздрогнув, Щелкунчик затих. Ормату показалось, что враг умер сразу, едва только кинжал попробовал крови.

Дыхание со свистом вырвалась из груди, чуть пошатываясь, он поднялся на ноги, дрожащие, как после дня работы на плантации. По телу неслись горячие волны, огненным прибоем захлестывая натянутые нервы. Оглядевшись, он увидел лежащую на земле Лириту, охнув, он бросился к девушке. Подрагивающими руками коснулся мягких плеч и осторожно перевернул ее на спину. Обнаженные, чуть оцарапанные землей груди мерно вздымались. У Ормата будто свалился с плеч здоровенный камень. Всего лишь сознание потеряла. Вместе с облегчением пришла непонятная злость. Оскалившись, он с удовольствием отвесил девушке пару звонких пощечин:

— Подъем, Ли, нашла время разлеживаться!

Веки Лириты, задрожали и распахнулись, она подняла мутный взгляд. Постепенно девушка приходила в себя. Широко распахнув серые глаза, она судорожно натянула на грудь остатки блузки, вскинулась точно нервная лошадка и завертела головой:

— Где, где они?!

— Ну, полагаю, это вопрос богословский, — отозвался Ормат, стараясь улыбнуться, — Если бы они оставались верными слугами Всеблагого, то сейчас рассаживались бы по лепесткам Вечной Розы. Это, как я понимаю, не наш случай. Так что, если правда то, о чем твой отец толкует в молельне, сейчас их души гложут демоны Великой Пустоты.

Девушка посмотрела через плечо Ормата на лежащие неподалёку темные груды. Словно еще не в силах поверить в реальность случившегося, она коснулась ладонью сырого кровавого пятна на его рукаве. Глаза Лириты снова стали закатываться.

— А ну, не смей! — зарычал Ормат, вскинув раскрытую ладонь.

Вздрогнув, Лирита поежилась.

— Скажи, кто-нибудь видел, как ты пришла сюда? — строго спросил Ормат.

Девушка энергично замотала головой.

— Точно? А малявка?

— Она сегодня спит у тетки.

Голова Ормата устало поникла:

— Очень хорошо, — твердые пальцы впились в плечи девушки, так что та тихо пискнула. — Сейчас ты пойдешь, домой. По дороге будешь прятаться от каждой тени. Заберешься в кровать и сделаешь вид, что спокойно спала до самого утра. Тебе ясно? — Лирита молчала, он резко ее тряхнул. — Я спрашиваю, тебе ясно?

— Мне все ясно, но... Ормат, а как же ты?

Он скрипнул зубами. Ну, надо же быть такой дурой!

— Я уж как-нибудь. Не думай об этом. Ты меня вообще не знаешь, только пару раз поболтали — и все. Понятно?

Девушка робко кивнула. Ормат вздернул ее на ноги и начал энергично подталкивать в сторону тропинки. Постепенно она стала идти сама. Проводив Лириту до разрыва в кустах, Ормат еще долго глядел ей вслед, пока белое пятнышко не затерялось в темноте.

Отвернувшись, он оглядел поле боя. Нагнувшись, поднял винтовку, какие-то мелкие детальки раскрошились под пальцами, из сердцевины тянулся мерзкий зеленоватый дымок. Сломана. Ормат отшвырнул бесполезный кусок пластика. Под бревенчатой стеной сушилки валялся его заплечный мешок. Ормат быстро закинул его на спину. Кажется, все...

Разум постепенно осознавал случившееся. Теперь он не просто беглец, на которого скоро все махнут рукой. Стрый Сабан, как бы он не относился к сыночку, наизнанку вывернется, лишь бы достать убийцу. Несмотря на теплую ночь, по коже Ормата пробежал мороз. Собственная слабость взбесила его.

— Так, слюнтяй, давай думать. Города на великой равнине для меня закрыты. Весь материк — все равно, что огромная ловушка. Поимка — только вопрос времени. Значит, значит... — Ормат крепко сдавил виски ладонями. — Значит, нужно отправиться на Иоскеху! — решение озарило его, как вспышка молнии, дальше все было уже понятно. — Да, оттуда никакой Сабан меня не достанет. Только нужно добраться... как же это место называется? Зальгар Приморский, вот как!

Ормат стукнул кулаком по раскрытой ладони. Да, именно так. За спиной послышался слабый стон. Он резко крутанулся на месте. Никадор Сабан слепо шевелил рукой. Ормат бросился к нему, на ходу выхватив кинжал.

Склонившись над раненым, он заметил, что земля под его телом отсырела от вытекшей крови. Ормат видел раны и знал — после такого долго не живут.

— Нет, гад, еще помучайся, — пробормотал он, вкладывая клинок в ножны.

Сабан дернулся, бледная рука, выстрелив вперед, вцепилась в запястье крестьянина, у Ормата чуть сердце не выпрыгнуло, прежде чем он понял, что может освободиться одним движеньем.

— Анди. Как хорошо, что ты пришел, — зрачки умирающего сузились, в глазах снова плескалась синева. Молодой князь приподнялся и с удивительной нежностью коснулся щеки Ормата. Он почувствовал, что между холодных пальцев что-то зажато. — Анди, я хотел сказать... мне так жаль, Анди. Прости меня, — по щеке Никадора покатилась крупная слеза, — Анди, я так счастлив, Анди...

Челюсть Никадора задергалась, как будто он пытался что-то проглотить. С бледных губ вырвался поток алой крови. Молодой Сабан откинулся назад, глухо стукнувшись головой, раскрытые глаза уставились в звездное небо.

Ормат потянулся и разжал пальцы мертвеца. Нахмурившись, он поднес к глазам маленькую гемму розового камня, на ней был вырезан профиль очень красивого незнакомого молодого аристократа. Ормат пожал плечами и отбросил камешек прочь.

Сделано и забыто. Он тряхнул головой, отгоняя видение ныряющего в грудь кинжала. Только вперед. Сейчас его ждали никогда не виденное сказочное море и знаменитый город Зальгар.

Глава 11

Потолок цвета старой кости, обрамлял десяток раскинувших крылья золотых соколов. Плоскость смутно отражал суетящихся внизу людей. Огненно-алые драпировки волнами стекали по стенам, придавая залу величественный и торжественный вид. Именно такой и должна быть приемная верховного князя. Жадно раскрытыми глазами Лео смотрел на разворачивающееся перед ним красочное полотно жизни высших сановников планеты.

Он много лет жил с ними буквально по соседству и видел их каждый день, но никогда не понимал по-настоящему. А теперь ему словно приоткрыли дверцу и показали огромный мир, который простирался далеко за пределы Гнезда Сокола.

— Засуха в центральных районах только усиливается. Если мы хотим спасти высокородных срединной трибы от разорения, нам придется пойти на выплаты чрезвычайных дотаций, — веско говорил щекастый чиновник в мундире сельхозведомства.

— Новые расходы нам сейчас совершенно некстати, — морщился вельможа в плаще казначейства. — Крупные князья и так спокойно переживут неудачный год, а мелочь лучше предоставить их судьбе.

— Но подумайте об убытках, которые мы понесем в будущем, если плантации малоземельных князей опустеют...

"Вот это настоящая жизнь, — подумал Лео. — Настоящие проблемы".

Ему вдруг очень захотелось как можно скорее влиться в ряды этих занятых людей и начать работать на благо Вилеры, показать свои способности.

Массивные, кофейного цвета двери мягко распахнулись, блеснув золотыми парящими соколами. В зал величаво вступили канцлер Алвиад и сам верховный князь Шадгар Имарос. Потея от волнения, Лео поклонился вместе со всеми собравшимися в приемной вельможами. Князь милостиво кивнул тяжелой львиной головой, не прекращая беседы с канцлером.

— Господа, — мягко сказал Шадгар, остановившись возле пары спорящих сановников, — Сожалею, что не поставил в известность первого секретаря, но нашу сегодняшнюю встречу придется отменить. Целиком моя вина.

— Ну что вы, государь, как можно, — быстро поклонился казначей. — По правде, отсрочка пойдет только на пользу, нам еще нужно выработать общую позицию.

— Значит все к лучшему, — отозвался верховный князь, направляясь к кабинету.

Лоб Лео вспотел от усердия. Он постарался как можно более плавно, без рывков, открыть тяжелую дверь кабинета. Канцлер остался стоять в приемной. Пригладив и без того идеальную бородку он бросил веселый взгляд на молодого дежурного:

— Готовься, — одними губами прошептал он, — тебе предстоит боевое крещение.

Только сейчас Лео заметил, что сразу после появления князя в приемной началась какая-то суета. В широко распахнутые двери вбежали гвардейцы в зеленых с золотом мундирах. Рослые, как на подбор здоровяки быстро выстроились в две шеренги, образовав живой коридор. Лео знал, что такие почести оказываются либо послам из внешних миров, либо представителям императора всех людей. Леомир едва не засмеялся, поймав себя на таких глупых мыслях. Если бы верховный князь ждал гостей из Великой Пустоты, то во дворце о столь грандиозном событии знал бы последний уборщик. Несмотря на любую секретность. Так кого же встречают?

Лео скосил глаза на канцлера, мучительно желая задать вопрос и ясно понимая, что это совершенно невозможно. Второй человек на планете может заговорить с воспитанником Палестры, взбреди ему в голову такая фантазия, но никак не наоборот.

В коридоре послышалась частая дробь шагов, как если бы приближалась большая группа людей. Молодой князь заставил себя стоять спокойно, не пытаясь подняться на цыпочки. Это же просто смешно, в конце концов, он и так все увидит.

Они появились внезапно, наполнив воздух тяжелым ароматом дорогих благовоний. Одиннадцать высоких мужчин в слепяще-белых рясах, шагали блестя тяжелым золотом медальонов. Достающие до пояса распущенные волосы шуршали в такт. В центре процессии мелькала едва различимая хрупкая фигурка.

Потрясенный Лео широко распахнул глаза, его губы приоткрылись, будто он собирался попробовать невиданное кушанье. Юный князь понял, что стал свидетелем мало кем на планете виденного зрелища. В приемную верховного князя вступили высшие иерархи секты Солнечного Луча. А в центре... Лео едва не задохнулся... в центре шел почти всегда скрытый от непосвященных Избранник Вечного Света — юное воплощение божества. Лео пытался рассмотреть лицо Господина двух миров, но оно казалось размытым пятном, терялось в свете драгоценного плаща из пышных, словно покрытых инеем перьев.

Впереди уверенно ступал высокий мужчина с кустистыми бровями и красивым, но каменно-неподвижным лицом. Белые, кажущиеся седыми волосы прижимал к голове широкий золотой обруч.

"Должно быть, это первый иерарх, — подумал Лео, лихорадочно перетряхивая в памяти все свои знания о секте, — а титул его — Раздвигающий тучи".

— Мир тебе, во имя Вечного Луча, — объявил мужчина в золотом обруче, останавливаясь пред канцлером, — верховный князь готов нас принять?

Иерарх говорил медленно, будто каждое его слово обладало огромной ценностью, и он не хотел тратиться по пустякам. Хотя, возможно, так оно и было. А поклоны гость видимо считал мирской суетой.

— Князь ждет, Демигас, — немного натянуто отозвался канцлер, похоже он не привык, чтобы с ними разговаривали таким тоном, словно оказывают великую милость. — Вы собираетесь войти всей... коллегией?

— Мы прибыли из Седой гавани не за тем, чтобы стоять под дверями, — веско сказал Демигас. — Если ты решил начать нашу встречу с оскорблений, то на этом она и закончится.

— Никаких оскорблений, — чуть нервно откликнулся канцлер, отвешивая очередной безответный поклон, — просто кабинет князя не приспособлен для больших собраний, я боюсь...

— Если надо, мы постоим, — слегка улыбнулся Демигас.

Канцлер бросил на собеседника долгий, не сулящий ничего хорошего взгляд. Никто не смел перебивать второго человека планеты. Впрочем, взгляд пропал втуне, соскользнув с неподвижного лица иерарха, как вода с камня. Стоящий рядом Лео разрывался между гневом и восхищением. Князя, с одной стороны, возмущало пренебрежение всеми приличиями, а с другой — пришлась по душе излучаемая Демигасом непоколебимая уверенность в своих силах.

— Что ж, если вы настаиваете... — сдался канцлер, а потом неожиданно спросил. — Его святейшество тоже войдет?

Демигас на миг свел вместе свои косматые брови:

— Наш разговор с князем будет касаться дел мирских. Боюсь, нашему господину он будет... не интересен.

Лео поразила ирония, просочившаяся в слова иерарха. Неужели Итай прав и Избранник Луча для секты — только ширма?

— Что ж, тогда я знаю, чем занять его святейшество, — сказал Алвиад, пряча в бороду ехидную усмешку. — Позвольте представить вам сего достойного юношу. Уверен, общение с ним доставит вашему господину истинное удовольствие.

Лео не сразу понял, что канцер указывает на него. Оказавшись под прицелом взглядов десятка иерархов, молодой князь легкий приступ паники. Он готовился всего лишь к дежурству в приемной, а тут такое! Он просто не сможет...

Неожиданно на его плечо легла широкая ладонь, повернув голову, Лео увидел теплую улыбку на лице канцлера:

— Не сомневайтесь, сей молодой господин справится наилучшим образом, — сказал Алвиад, обращаясь к служителям Луча, но при этом, не сводя глаз с Лео.

— Если вы уверены, то причин для беспокойства нет и у нас, — откликнулся Демигас, по мнению Лео несколько легкомысленно отнесясь к благополучию номинального лидера своей религии.

Канцлер сам открыл дверь, и вереница белорясных иерархов неторопливо втекла следом, оставив между строем гвардейцев невысокого хрупкого паренька в драгоценном плаще. Наконец Лео смог его разглядеть. Князя поразила молодость Избранника Луча, казалось, тот был на несколько лет младше, чем сам Лео. Красивый, но какой-то нежной почти женской красотой. Льняные волосы мягко спадали на большие серые глаза, влажно мерцающие в ореоле пушистых ресниц. Тут Лео сообразил, что слишком уж пристально изучает гостя, а пауза неприлично затянулась. Нужно было срочно что-то сказать, но как правильно обратиться к живому богу? Мальчишка улыбнулся, словно угадав его мысли:

— Официально меня называют "ваше святейшество", — сказал он веселым мелодичным голосом, — еще можно Амаграверон Солнечный Луч. Но знаешь что, — на мягко очерченных губах появилась улыбка, так и не затронувшая печальных глаз, — Лучше называй меня просто Мау.

— Я не знаю, могу ли я...

— Если мое святейшество дозволяет, то, безусловно, можешь, — заявил Мау, состроив такую торжественную гримасу, что Лео невольно прыснул от смеха.

Дышать сразу стало легче, он почувствовал, что с загадочным господином Седой гавани можно общаться так же, как с любым парнем из Палестры, может быть, тот даже соскучился по такому общению.

— Так чем ты собираешься меня занимать, пока слуги решают мирские вопросы? — спросил Мау, сморщив изящный нос.

— Постой, дай подумать. Куда обычно принято водить воплощение божества?

Лео быстро взглянул на гостя, испугавшись, что шутка вышла слишком острой, но тот лишь беззаботно хохотнул:

— Обычно мне показывают всякие достопримечательности, — подсказал он, возясь с золотой застежкой перьевого плаща.

— Хорошая идея, — ответил Лео, понимая, что невысокий красивый мальчишка действительно начал ему нравиться, — Я тут знаю все интересные места.

Зашуршав, плащ полетел в руки охнувшего гвардейца. Зеленый с золотом верзила так и замер держа на вытянутых руках драгоценные перья.

— Отдашь Демигасу, когда он наговорится с князем, — небрежно сказал, Мау, одергивая кремовый пиджак, перетянутый золотым поясом с тяжелыми кистями.

Повернувшись к Лео, паренек задорно улыбнулся:

— Ну что, пойдем смотреть местные чудеса?!

— Скажите, что будет, когда императорское казначейство узнает, что Вилера чеканит собственную монету?

Демигас сидел перед князем в окружении стоящих иерархов, между длинных пальцев перекатывался желтый квадратик с закругленными углами. На аверсе квадратика хмурился худой сердитый мужчина с тяжелым подбородком, на реверсе раскинул крылья атакующий сокол.

— Вы решили оставить заботу о душах и посвятить себя финансам? Если так, не советовал бы вам торопиться со столь поспешным шагом. Вам еще многое нужно узнать, — отозвался Шадгар, поднеся к губам сцепленные в замок ладони. — Многие правительства выпускают собственные кредитные обязательства. Это никогда не вызывало нареканий.

— О да, в моем образовании зияют дыры, — усмехнулся Раздвигающий тучи, глядя, как монета пускает по стенам быстрые солнечные зайчики, — Но по счастью я знаю, что планетарные кредитные обязательства, — последние слова иерарх произнес с нескрываемым отвращением, — должны быть в течение семидесяти лет выкуплены правительством. То есть обменяны на старые добрые империалы согласно номиналу. На Вилере такой выкуп в последний раз был... Демигас вопросительно посмотрел на стоящего за плечом младшего коллегу.

— Триста двадцать один год назад, господин.

— Больше, чем в четыре раза превысили срок, — на каменных губах появилась улыбка. — Как думаете, государь, это хороший повод для расследования?

Князь бросил быстрый укоризненный взгляд на стоящего рядом Алвиада. Канцлер чуть пожал плечами. Звякнув искристыми перстнями, Шадгар уронил руки на столешницу:

— Свои угрозы вы могли бы высказать и в письме.

— Кто говорит об угрозах? Напротив, я предлагал помощь. У нашего братства достаточно ресурсов, чтобы... смягчить многие вопросы. В конце концов, в императорском казначействе работают разумные люди. Они смогут понять, что вы не отвечаете за ошибки предшественников. Да и что верховный князь может поделать с проблемой, назревшей еще до его рождения? Даже если правительство обратит в империалы все достояние государства без остатка, оно не сможет выкупить и трети монет. А кому пойдет на пользу, если Вилера погрузится в хаос и перестанет высылать налоги? Точно не казначейству. Да, мы можем все это объяснить.

— А что взамен? — быстро спросил Шадгар.

— С тех пор, как умер последний потомок славного Сокола, на планете нет рода, представители которого постоянно занимают престол верховного князя, — задумчиво проговорил иерарх, — однако высокородные желают иметь неразрывную связь с правительством планеты. Так, если помните, и зародился обычай посылать младших отпрысков в Спутники к людям, которые в будущем займут место в первой сотне вельмож, управляющих нашим миром.

— Вы решили рассказать мне о древних преданиях? — прищурившись, фыркнул правитель.

— Достойно сожаления, что служители Луча никогда такой связи не имели, — продолжал Демигас, словно его и не прерывали. — Я думаю, мы достаточно послужили планете, чтобы заработать возможность исправить эту несправедливость.

Верховный князь с силой потер висок:

— Кого вы хотите?

Подняв глаза на Шадгара, старший иерарх изогнул губы, так могла бы улыбнуться древняя погребальная маска.

— Нет. Это невозможно. Совершенно невозможно!

— Невозможно? К лицу ли это слово государю? Давайте лучше обсудим, в чем препятствие и поймем, как его устранить.

— Он уже обещан князю Медовиру Сабану. Спутником станет его семнадцатый отпрыск.

— Сабану? Неожиданное решение... Но в любом случае, эту проблему нельзя назвать нерешаемой.

— Вы что, не знаете Сабана? Он никогда не согласится забыть про договор.

— То есть, я правильно понимаю, что единственное препятствие — упрямство князя Медовира?

Под пристальным взглядом иерарха князь неохотно кивнул.

— Вот и славно. Думаю, Седая гавань быстро решит эту маленькую проблему.

Глава 12

Донесшийся лай подстегнул Ормата, как удар хлыста. Беглец ринулся вперед, по щиколотку увязая в сочащейся серой влагой жирной пашне, которая осталась после прохода бродячей рощи. Прорвавшись через полосу развороченной земли, он принялся карабкаться по пологому склону, заросшему незнакомой высокой травой. Влажные упругие стебли обвивали ноги, ежесекундно грозя повалить на землю. Беглецу приходилось тратить силы на то, чтобы просто переставлять ноги, порой выдирая растения вместе с покрытыми липкой землей корнями. Вырванные стебли оставались висеть на штанах, как янтарно-зеленые змеи.

Добравшись до высившихся на вершине холма неподвижных (или как говорили поселковые, "безногих") деревьев, Ормат согнулся уперев руки в колени и пытался отдышаться перед новым нырком в душную баню леса. Он потряс ногами стараясь выбить из сандалий набившуюся мокрую землю. Мимоходом заметил, что одна из широких лямок, крепящихся к подошве, наполовину оторвалась и разлохматилась. Если так пойдет дальше, придется бежать босиком, а это плохо, очень плохо.

Порыв ветра снова донес отзвук собачьего лая. Ормат резко вздернул голову. Показалось или действительно стало ближе?

Прищурившись, он смотрел на колышущиеся у него за спиной грозные изумрудные валы — маленький кусочек Плачущего леса, который он уже пересек. Над сомкнутыми клубами древесных крон к небу тянулись сотни бледно-зеленых канатов поворачивающихся за солнцем воздушных корней. Во впадине, посреди живой волны над плоскими зонтиками столовых деревьев поднялось нефритовое облако, словно невидимый смерч сорвал охапки листвы. Ормат с чувством выругался — что-то встревожило бабочек листвянок. И так близко... Всеблагой, как близко...

Будь у него хотя бы пара часов форы, бродячая роща на обратном пути так бы все перепахала, что никаким собакам след не взять. Но у него нет пары часов. Похоже, у него и сорока минут нет.

Пыхтя, Ормат бросился в жаркую, пахнущую гнилью темноту, затопившую ущелья между неохватными древесными великанами. Зло свистящие сырые ветки норовили хлестнуть по глазам. Завалы подгнивших сучьев старались поймать и сломать неосторожно поставленную между ними ногу. Похоже, лес терпеть не мог, когда по нему бегают чужаки. Ормат надеялся, что у погони те же проблемы, но так или иначе, это не мешало княжеским гончим сокращать разрыв. Он должен придумать что-нибудь, и придумать быстро, иначе его песенка будет спета еще до заката. Но что он может сделать? Что?! От бессилия хотелось кричать. Он ведь уже зашел так далеко, неужели все напрасно?!

Вместе с отчаяньем на Ормата нахлынула лютая ненависть. Он не допустит, чтобы его жизнь закончилась так! Он не умрет здесь — среди вязкого воздуха на разлагающейся земле! Они хотят его поймать? Пусть попробуют! Злость придала силы, он стрелой полетел через подлесок, кроша каблуками подлые сучья. Выхваченный из ножен клинок острейшим лезвием смахивал хлысты веток. Где погоня? Пусть скорее приходят, он сам выпьет их кровь!

Под ногами что-то затрещало, выпрыгнувший из ниоткуда сук больно ударил по голени. Беглец тяжело упал, едва успев выставить руки, сильный удар выбил из груди весь воздух, кинжал прочертил в земле длинную борозду с развороченными краями. Вместе с воздухом Ормата покинуло злое безумие. Давший силы приступ ушел, как вода в песок, навалилась страшная усталость. Мокрый с головы до ног от пота и дурной лесной воды, он постарался подняться, цепляясь за шершавый ствол. Лодыжка болела, но наступать на ногу было можно — хоть здесь повезло.

Может, стоит попробоваться спрятаться, пропустить их вперед? Шансы, конечно, небольшие, но...

— Ах ты! — Ормат отдернул ладонь от дерева, пальцы болели так, будто в них впился десяток пчел.

Смахнув с глаз жаркий пот, он увидел, что вокруг темного морщинистого ствола обвился синевато-белый, обманчиво безобидный, шнур жальника. Нагнувшись, Ормат набрал пригоршню сырых расползающихся под пальцами листьев. Боль чуть притихла. Он облегченно вздохнул — хорошо, что у него хоть аллергии нет.

Пользуясь вынужденной паузой, Ормат старался заставить уставший мозг работать.

Что может сделать человек на его месте? Ну, какой-нибудь лихой парень смастерил бы лук со стрелами, обмакнул бы их в яд... Что за чушь! О луке нужно было думать куда раньше, да и где взять яд? Ормат яростно растирал между ладонями опавшие листья. Тот же жальник может убить лишь случайно, а так его куда больше привлекают хрюкающие твердоспины, чем мягкие двуногие. Он стряхнул с пальцев липкую кашицу. Жальник, твердоспины... Мысли упорно возвращались к этим словам — казалось, он упускает что-то важное. Но что?

Сплюнув, Ормат подтянул поудобней лямку мешка, за спиной что-то гулко булькнуло. Он замер, словно ему в ступню вонзился страшный граненый шип смерть-корня.

Ну, конечно! Может и не сработает, но попробовать стоит! Идея будто наполнила его вены свежей кровью.

Ормат рысью побежал следом за перетекающими с дерева на дерево синеватыми шнурами. Скоро он оказался на узкой тропинке, проторенной тяжелыми четырехпалыми лапами. Азартно улыбнувшись, беглец рванулся вперед. Он раздвинул ветки высокого кустарника цеплявшегося за рукава мелкими липкими листочками, и вышел на круглую голую полянку, в центре которой бурлил родник. На стенках неглубокой чаши тяжелыми гроздьями висели крупные белые кристаллы. Вот что сюда привлекало лесных топтунов.

Ормат поднял голову — ветви сомкнувшихся над полянкой деревьев шелестели частой бахромой жгучих лиан.

Кровожадно улыбнувшись, он скинул куртку.

Ну, господа-охотнички, лучше бы вы сидели дома.

Ормат развязал мешок и, затаив дыхание, вытащил тяжелый сосуд с афродизиаком. Как же хорошо, что он не выкинул ее по дороге.

— Осторожно, — пробормотал парень, — очень осторожно. Обидно будет угодить в собственную яму.

Положив упаковку на просоленную землю, он подтянул к себе куртку, а другой рукой достал из мешка моток липой ленты. Посмотрев на свой небогатый арсенал, шумно вздохнул.

Теперь сосредоточиться — второго шанса у него не будет.

Шестеро хрипло дышащих мужчин злой рысью месили развороченный след бродячей рощи. Грязь хлюпающими фонтанчиками взлетала под ударами тяжелых ботинок. Натягивая дрожащие поводки, рвались вперед три поджарых пса, из горячих пастей вырывался возбужденный лай. Бежавший первым Вакир то и дело оглядывался, подгоняя охотников резкими выкриками.

— Подожди, Вакир, — простонал Гнеслав, размазывая по лицу смешанную с потом грязь, — он от нас все равно никуда не денется, а нам здоровье еще понадобится.

— Упустим щенка — и никакое здоровье нам уже не пригодится, — рявкнул управляющий, поправляя больно стучащую по бедру охотничью винтовку. — На кону наши шкуры.

— Вот удивил, — выдохнул Гнеслав, шевеля клочками почти выпавших бровей, — Но ты не местный, Вакир, ты не знаешь этого леса. Здесь бежать очертя голову — все равно, что со стеной бодаться.

Кто-то, кажется Дарик, одобрительно заворчал. Рассвирепевший Вакир, обернувшись, схватил Гнеслава за отвороты охотничьей куртки:

— Слушай, ты...

Лай неожиданно сменился жалобным визгом. Управляющий бросил тревожный взгляд вперед. Две собаки провалились в особенно глубокую рытвину и теперь жалко барахтались в жидкой грязи, призывая на помощь хозяина.

— Ходди, помоги им, — приказал Вакир, но собачник уже сам, охая, спешил на помощь любимцам.

— Я же говорил, — одними губами произнес Гнеслав.

— Заткни фонтан, нытик! — взревел управляющий. — Я думал, что взял собой настоящих мужчин, а вижу перепуганных баб!

— Мы впервые ушли так далеко от поселка, — пробормотал Дарик, потирая клюв носа.

— И что? Лес везде одинаков, это всего лишь торчащие из земли здоровенные палки и вонючая грязь. Ты боишься испачкаться? Сделаем дело, и не только оправдаемся перед князем, но и станем богачами. Ну, вам что, не нужны деньги?!

Удар попал в цель — охотники подтянулись и заулыбались. Похоже, деньги были нужны им всем.

Когда отряд выбрался на твердую землю, дело пошло веселее. Люди без окриков сами стали набирать ход.

— Вот смотрите, — крикнул Ходди, сдерживая беснующихся псов, — здесь прошел! Даже без собак видно!

Вакир с хищной ухмылкой указал на проломленную в зарослях просеку:

— Он уже теряет силы, не может путать следы. Поднажмем немного, и щенок наш.

Охотники ответили согласным ревом.

Собаки с веселым лаем бросились вперед, за ними, вскидывая охотничьи ружья, бежали бойцы Вакира. Очень скоро отряд выскочил ну круглую полянку.

— Эй, гляньте-ка, — воскликнул Гнеслав.

Вакир и сам заметил на земле широкое коричневое пятно. Наклонившись, управляющий торжественно поднял с земли забрызганную грязью куртку.

— Мы на верном пути, — охотники согласно закивали. Похоже многие из них, несмотря на собак, боялись, что гонятся за ветром.

Пальцы управляющего нащупали под сырой тканью что-то твердое. Нахмурившись, Вакир потянул за стягивающий полы тонкий потрепанный шнурок, и тут же с проклятьем отпрянул. На покрытые толстой грязевой коркой сапоги хлынула журчащая струя цвета крепкого чая. Воздух наполнился резким камфорным запахом.

— Что за... — не успел Вакир договорить, как над ним будто лопнул надутый пакет. Десятки пакетов.

Управляющий недоуменно задрал голову. Над полянкой сгустилось облачко мелких радужных пузырьков, которые быстро опускались на землю.

— Глаза! — дико заорал Гнеслав. — Зажмурьте глаза и ходу отсюда! Быстро!

Не раздумывая, Вакир зажмурился и, полагаясь на память, бросился прочь с полянки. Вокруг него что-то мерзко злобно зашипело, тут же раздались крики, послышался истошный собачий визг. Что же творится, бину вас побери?!

Приятно прохладные капельки коснулись горячей скулы, щека тут же занемела, а через миг... Вакиру показались, что на кожу упали раскаленные угли, угли липкие, которые невозможно стряхнуть. Управляющий ринулся вперед, прикрывая голову ладонями. По ребрам Вакира, застучали ветки кустов, он вырвался со страшной поляны. Рядом проламывались еще несколько человек, в уши все ещё врезался истошный собачий вой.

Развернувшись, Вакир заставил себя открыть глаза. Полянка была почти пуста, на земле лежали только три жалобно стонущих кучки меха, между которых, запутавшись в поводках, метался Ходди. Он протягивал к собакам до костей обожженные руки, словно хотел обнять их всех разом. Сверху на человека сыпались все новые и новые радужные пузырьки. Когда они лопались, шипящая жидкость, разъедала одежду и кожу.

— Брось! — закричал Вакир. — Их уже не спасти! Брось их!

Ходди поднял голову, и даже привычного ко всему управляющего пробрала дрожь ужаса. Вместо глаз на обоженном лице Ходди сочились кровью лишенные век белесые шарики похожие на свернувшийся яичный белок.

— На голос, иди на голос! — срывая горло, заорал Вакир. — Иди на мой голос!

Горячий ветер донес до сидящего у подножия дерева Ормата отдаленные крики. На посеревшем от усталости лице появилась удовлетворенная улыбка.

Сработало, все же сработало! Ха! Жальник-то, небось, решил, что весна раньше сроку настала и на поляне стадо толстоспинов. А оказалось — это всего лишь кучка мягкокожих уродов, и чешую об стволы они чесать не будут, и семечек они не разнесут. Прости меня, жальник. И спасибо.

Следующий порыв донес что-то похожее на собачий визг. Ормат поморщился. Опираясь на липкий смолистый ствол, он тяжело встал на ноги.

— Ну, хоть прыть им это собьет, — Ормат попробовал сплюнуть пересохшим ртом. — Плохо, что куртку пришлось оставить.

Оттолкнувшись от дерева, беглец ринулся в чащу. Он не оглядывался.

Из разломившейся капсулы потекла тонкая струйка синеватой жидкости. Вакир медленно водил ею, покрывая лекарством широкую рану, протянувшуюся от глаза к краю челюсти. Едва касаясь плоти жидкость, превращалась в белый дымок, оставляя полупрозрачную, похожую на лед корку. Теперь хоть заражения не будет. Но шрам все равно останется. И страшный.

Вакир резко стукнул по земле кулаком. Нянчащий посиневшую распухшую руку Гнеслав вопросительно поднял глаза. Управляющий злобно дернул щекой и тут же тихо застонал от пронзившей тело боли.

Конечно, в городских клиниках рожу можно подправить, но за такие деньги, которых у Вакира нет и не будет.

Он обвел глазами отряд, оценивая потери. Почти все обожжены, но это ерунда. Тяжелее с рукой Гнеслава, однако лекарства должны снять аллергию. А вот Дарик... один глаз охотника закрылся, и что с ним случилось, понять было совершенно невозможно. Да, если честно, не очень Вакир и хотел это выяснять. По сравнению с Ходди, легко отделался. Вакир возвращался потом на полянку и видел тело бедняги, покрытое длинным, колышущимся под ветром пухом, словно какой-то чудовищной плесенью. Забрать труп с поляны никто так и не решился, а заставлять Вакир никого не посмел. Он понимал, что его авторитет и так дал трещину, а если надавить сильнее, чем нужно — и вовсе разлетится на куски. И никто потом ничего не узнает — места здесь глухие. И все из-за этого щенка!

Вакир почувствовал, как его тело наливается вязкой злобой. Нет, это не щенок. Это настоящий демон! Как он ловко заманил их в капкан!

Сначала нашел гнездо жальника, потом оставил такую тропу, что и слепой не прошел бы мимо. И ловушка — простая и эффективная. В самый раз за дураков.

Управляющий заскрипел зубами:

— У нас ничего не изменилось, — глухо сказал он, обводя отряд горящим взглядом. — Сейчас мы в темпе жрем снадобья, обрабатываем раны и поднимаемся в погоню. Ты, — длинный палец навелся на Дарика, — возвращаешься к тому месту, где мы оставили лошадей.

Вакир впивался взглядом в лицо каждого из своих людей, готовый немедленно подавить бунт. Ладонь управляющего незаметно легла на гладкий пластик винтовки.

— Один вопрос, — поднял распухшую руку Гнеслав, — Мы остались без собак, а Хадди был единственным из нас опытным следопытом... Так как же мы поймаем этого... парня?

Вакир молча распустил шнуровку рубашки и показал висящий у него на груди черный кристалл. Охотники начали недоуменно переглядываться. Так же молча управляющий вытащил из кармана полоску грубой серой ткани, больше всего напоминающей кусок рукава, обернул ее вокруг амулета и крепко сжал. Скоро все ясно услышали идущий из-под ткани сухой треск.

Незаметно подавив облегченный вздох, Вакир показал загоревшийся в кристалле алый огонек.

— Это подарок князя. Как раз на такой случай. Помогает найти беглеца. Долго не проработает, но времени у нас и так нет. Если к тому времени, как господин прибудет в поместье, мы не сможем выдать ему голову убийцы, то нам всем конец, — Вакир выделил голосом последнюю фразу. Управляющему уже много лет не приходилось уговаривать кого-то выполнять приказы и доказывать собственный авторитет. То, что теперь из-за этого юнца он словно вернулся на пятьдесят лет в прошлое, по-настоящему бесило.

— Голову... — протянул Гнеслав. — Князь велел взять парня живым.

— Точно, — хмыкнул Вакир. — Я оговорился. Просто мало ли у кого рука при выстреле дрогнет или мошка в глаз попадет.

Вакир уже давно все решил. Князю придется пережить маленькое разочарование. Для простых работников поместья все еще может сложиться по-разному, возможно они действительно останутся живы и даже получат награду, но управляющий, так подведший своего высокородного, навсегда лишится его доверия. Этого уже ничем не исправишь. Но кое-что Вакир мог сделать. Он поймает того, кто сломал его жизнь и изуродовал лицо. Поймает и казнит. Собственными руками.

Глава 13

— Именно поэтому Гнездо Сокола называют еще Дворцом тысячи куполов, — закончил вошедший в роль экскурсовода Лео.

— А куполов действительно тысяча? — Мау вопросительно поднял бровь — у него вообще было поразительно живое лицо, в одно движение губ он мог вложить целую гамму чувств. — Ты пробовал их когда-нибудь пересчитать?

— Однажды пробовал, но сбился на третьей сотне, — честно признался Лео.

Молодые люди стояли на белой, как мел, брусчатке одного из бесчисленных атриумов дворцового комплекса. В сгустившемся сумеречном воздухе золотились тяжелые гроздья световых шаров. За их плечами в гранитной чаше вокруг статуи Человека-победителя тихо журчала проточная вода. Лео украдкой наблюдал за своим новым знакомым. Он видел, с какой жадностью серые глаза впитывают все новые виды дворца. А рассказывать Мау истории было настоящим удовольствием. Стараясь жить сегодняшним днем, Лео довольно равнодушно относился к преданиям старины, которыми было пропитано Гнездо, но увидев благодарную радость с которой гость принимает каждую бывальщину, он неожиданно почувствовал к ним вкус. Из глубин памяти будто сами собой возникали факты, легенды, сплетни. Смешные и грустные, которые он, казалось, уже сам позабыл. Любой новый рассказ был для Мау словно дорогой подарок.

"Наверное, его жизнь в Серой гавани была страшно однообразной, — с грустью подумал Леомир, проникаясь к гостю все большей симпатией. — Похоже, служители Луча очень мало заботятся о своем божестве".

— А это что такое? — изящный палец с покрытым перламутром ногтем (как все же непривычно видеть знатного человека без перчаток) указал на стену высившегося перед ними дворца.

Лео поднял голову. Метрах в пятнадцати над брусчаткой, как мошки перед стеклом, висели фигурки слуг в желтых комбинезонах, перетянутых летучим поясами. Вокруг них то и дело вспыхивал резкий синий свет и раздавалось металлическое жужжание.

— Ах, это. Они чистят фасад, он тут облицован особым камнем — днем накапливает свет, а вечерами будто лучится изнутри. Чей-то подарок верховному князю. Очень красиво, но на воздухе, если не следить, быстро сереет.

— Вот как, — пробормотал Мау, во все глаза следивший за работой слуг, будто это было какое-то невиданное представление.

Только вошедшие в кровь правила хорошего тона не дали Лео, грустно покачать головой. Как же мало обычной жизни оставили этому парнишке иерархи!

— Послушай, Мау, — осторожно начал Лео, — я всегда хотел узнать, что бывает с воплощениями Луча, когда они становятся совершеннолетними. Ты можешь ответить? Если, конечно, это не секрет.

Вопрос действительно мучил его уже довольно давно, а внятного ответа он нигде получить не смог. То есть Леомир, конечно, не воспринимал всерьез подначки Итая насчет того, что обычно делают с постаревшими богами, но все же...

— Вообще-то секрет, — пробормотал Мау, — но так уж устроились дела, что я сам могу распоряжаться своими тайнами.

Лицо Мау оставалось спокойным, мышцы на плавной линии челюсти не напряглись, боявшийся расстроить нового знакомого Лео вздохнул свободней. Чуть подавшись вперед, немного стыдясь своих чувств, он с дрожью приготовился узнать одну из неведомых для непосвященных тайну секты Луча.

Мау стоял, изогнув хрупкую шею, и глядел на трудящихся слуг, ветер слегка шевелил льняные волосы, нежные губы раздвинулись... но прежде, чем прозвучало хоть одно слово, на головы юношей просыпались сотни холодных белых искр. Раздался высокий, сводящий зубы вой. Один из рабочих бешено закрутился вокруг своей оси, как огромный волчок. Вой шел из небольшой черной коробочки, которую тот держал в руках. Потом что-то случилось с летучим поясом, и будто опавший лист, слуга начал планировать на брусчатку.

"Ничего страшного, — облегченно подумал Лео, когда рабочий оказался в двух метрах над землей, — сейчас сядет и все наладит".

Едва мысль о благополучном финале промелькнула в его голове, визжащая коробочка поперхнулась и разлетелась десятком осколков. Самый крупный из них — зазубренный, белый на сломе кусок корпуса — вонзился в ногу человека. Страшно закричав, слуга тяжело рухнул на землю. Из бедра бил багровый фонтан. Кровь хлестала с такой скоростью, что Лео даже не мог разглядеть, как она вырывается из раны, казалось, стремительные капли просто возникают из воздуха в нескольких сантиметрах над распоротой плотью. Но Лео хорошо знал, что это только иллюзия, и если он хочет что-то сделать, то у него есть всего несколько секунд.

Лео птицей ринулся к рабочему. Упав на колени, он левой рукой прижал к ране сорванную с ладони перчатку, а правой, как учили когда-то, ощупывала бедро. Леомир старался не думать о том, что делают его скользящие в горячей крови пальцы. Ему нужно всего лишь найти небольшую упругую трубку и сильно прижать ее к твердой поверхности в самой глубине. Вот, кажется, и оно. Рискуя сломать себе палец, Лео навалился всем телом, безжалостный алый фонтан спал. Значит, он прижал артерию к кости. Хорошо, но насколько хватит сил? Яростно сверкая глазами, Лео обернулся, ища кого можно позвать на помощь.

Мау, да благословит его Всеблагой, уже снял свой золотой пояс и теперь скручивал ткань в жгут.

— Вот здесь! Выше, чем я держу! — крикнул Лео.

Мау понимающе кивнул. Через миг жгут стал затягиваться на бедре. Лео вздохнул чуть свободнее и, наконец, смог взглянуть в лицо раненому. Тот лежал неподвижно с закрытыми глазами, вокруг головы уже натекла небольшая темная лужа. Князь понадеялся, что череп мужчины окажется достаточно крепким, иначе все их усилия пропадут впустую.

Брусчатка задрожала от топота, к раненому несся грузный встрепанный человек с объемистым чемоданчиком. Медик сел на корточки рядом с Лео. Он хрипло дышал, пока его руки судорожно рылись в недрах кофра. Наконец на свет показалось странное устройство, похожее на латную перчатку, только блестящую огоньками и снабженную острыми игольчатыми когтями. Быстро натянув механизм на потную ладонь, человек наложил перчатку на рану. Послышалась легкое шипение, огоньки замигали.

"Коагулянты и экспресс-заплатка на артерию", — догадался Лео.

— Все, теперь можете отпустить, — махнул свободной рукой медик.

К нему на подмогу уже бежали двое мужчин в зеленых халатах, с собой они тащили переноску.

Лео попробовал подняться, с первого раза не вышло. Мау подхватил его подмышки и помог встать. Князь благодарно кивнул. Мышцы на ногах дрожали, а указательный палец онемел и казался деревянным протезом. Оглядевшись, Лео с удивлением понял, что вокруг уже собралась небольшая толпа. В первых рядах желтели комбинезоны слуг. Все взгляды были направлены на князя.

— Господин, вы спасли нашего собрата, — сказал коренастый рабочий с широкой алой повязкой бригадира на рукаве.

Смутившись, Лео неловко пожал плечами:

— Не стоит преувеличивать, я всего лишь первым оказался в нужном месте. В любом случае, врачи были рядом.

— Господин не понимает. Поразительно, что такой важный князь, как вы стал помогать простому слуге. Это ценный дар, который не будет забыт, — бригадир низко поклонился.

Непривыкший к таким знаком внимания он хотел тронуть слугу за плечо, но увидел, что обе его руки, особенно правая, покрыты толстой коркой уже засыхающей крови. Даже рукав пиджака до самого локтя стал влажным. Несколько раз сглотнув, Лео выдохнул:

— Благодарность принимается. Не стоит больше об этом.

Бригадир, выпрямившись, кивнул, как будто Лео сказал что-то очень важное.

Раненого погрузили на переноску и проворно унесли, толпа медленно расходилась. Лео, пошатываясь, двинулся к журчащей статуе Человека-победителя. Мау незаметно поддерживал князя за локоть — все же замечательный он парень, как жаль, что не учится в Палестре. Они могли бы по-настоящему подружиться.

От запаха крови Лео подташнивало, голова чуть кружилась, и казалось, что заключенный в грозную каменную броню мраморный императорский гвардеец пританцовывает, поставив тяжелую ногу на покрытый трещинами нечеловеческий череп.

Добравшись до гранитной чаши Лео, уронил на брусчатку перепачканный пиджак и погрузил окровавленные ладони в струящуюся ледяную воду. Поток, омывающий стопы Победителя, стал розовым. В покрытом рябью, водяном зеркале возникло дрожащее лицо Мау. Отражение улыбалось. Лео вопросительно повернул голову.

— Я наблюдал за тобой, — мелодично сказал Мау. — Не специально, просто нас этому учат. Ты отреагировал потрясающе быстро. Большинство людей на твоем месте потеряли бы несколько секунд от шока. А ты принял решение еще до того, как тот человек упал на землю, хотя, наверное, и сам этого не осознал.

— Ты преувеличиваешь, — покраснев, отозвался Лео, быстро отворачиваясь к воде.

— Вовсе нет. Я говорю только то, что вижу. Ты сообразителен, холоднокровен, способен к быстрым решениям...

— Хватит, Мау, я тебя умоляю.

— Ох, я не подумал, как это звучит. Ты простишь меня?

Мау состроил такую жалостную рожицу, что Лео невольно рассмеялся:

— Считай, ты уже прощен.

Избранник Луча жизнерадостно заулыбался.

— Ты и сам неплохо справился, — заметил Лео, вычищая из-под ногтей запекшиеся черные комки.

— Пустое. Все в пределах средней человеческой реакции... юноша, который смотрит на нас, твой знакомый?

Проследив за рукой Мау, Леомир скривился. В десяти шагах от чаши переминался невысокий паренек. Чуть раскосые зеленые глаза стреляли во все стороны, подмечая малейшие занятные детали. Ну конечно, если бы Котик не появился на месте какого-нибудь происшествия в течение пяти минут, солнце бы непременно взошло с другой стороны.

— Это Котик, то есть Валидор, мой однокашник, — сказал Лео.

— У него необычная прическа. Почему я больше здесь таких не видел?

Тонкое лицо Котика обрамляла лесенка русых волос, каждая прядь длиннее предыдущей.

— Говорит, что в следующем году все будут так ходить. Не знаю, с учетом его пронырливости, может, он и прав.

— Кажется, он хочет с тобой о чем-то поговорить. Не волнуйся, я вполне могу провести пару минут в одиночестве.

Вздохнув, Лео нехотя подошел к сплетнику.

— Мир тебе, Котик. Ты чего-то хотел? — сходу начал Лео, на расшаркивания не было сил.

— Нет... то есть, да, — запутался Котик, проглотивший заготовленные вежливые фразы, — Дело есть. А не расскажешь, что здесь случилось?

Он указал глазами на растекшееся по брусчатке кровавое пятно. Лео поморщился: если бы у любопытства был запах, сегодня оно бы пахло свежеиспеченным хлебом и мятным чаем.

— Ничего особенного. Несчастный случай. Так что за дело, Котик?

— О, довольно необычное. Видишь ли, я посол некой персоны, которая хочет назначить тебе встречу, — скороговоркой сказал Котик.

— Что за персоны?

— Очень достойной. Слушай, ты же весь день дежурил, наверное, не знаешь, что Эви до самого праздника бросили в карцер?

— Уже наслышан, — отозвался Лео, стараясь не скрипеть зубами. Он, все оставшееся до начала дежурства утро, разыскивал Эвиаша по Палестре. И один Всеблагой знает, что сделал бы, если б нашел.

— Значит, ты в курсе, — расстроено протянул Котик, он любил приносить новости первым.

— Так кто хочет со мной встретиться, и где?

— Где — у Карамельных палат, на крытой галерее, а кто — увидишь сам, — отозвался Котик, напуская на себя загадочный вид.

"Хочет, чтобы его упрашивали, — догадался Лео, — ничего, перебьется".

— Слушай, а что это за парень с тобой? — спросил Котик, вставая на цыпочки.

— Который? Ах, этот... Да так, его святейшество Амаграверон Солнечный Луч, верховный лидер секты Луча, сказал Лео, с наслаждением наблюдая, как с каждым словом лицо Котика все сильней вытягивается, — А теперь — извини. Не могу надолго оставлять его одного.

— А что передать достойной персоне?

Лео потер подбородок:

— Передай, пусть ждет. Если смогу — приду.

— Давай, выходи уже. Я все равно тебя вижу, — прошипел Лео, постукивая пальцами по каменному парапету крытой галереи.

Из глубокой ниши, украшенной древними вазами, показалась изящная невысокая фигурка. Не дойдя нескольких шагов до Лео, девушка остановилась, опасливо закусив губу:

— Ты точно мне нечего не сделаешь? — спросила она плачущим голоском.

— Послушай, Замия, если бы я хотел оторвать тебе голову, то мог бы это сделать и на том месте, где ты сейчас стоишь. Поэтому не испытывай мое терпение.

— Я понимаю, ты на меня злишься. И ты имеешь на это право. Я виновата, очень виновата, но, Лео, прошу тебя, давай поговорим спокойно, — девушка умоляюще протянула к нему руки. — Это все Эвиаш, он подбил меня. Сама не знаю, как у него это получилось. Лео, ну пожалуйста... — девушка осеклась, когда Леомир раздраженно стукнул кулаком по парапету.

— Замия, если я пришел сюда, то это не значит, что я буду слушать твое нытье. Если у тебя есть что сказать — говори. Если нет, я уйду, — он еще никогда не говорил так с ней. Непривычная грубость доставляла ему какое-то постыдное удовольствие.

Девушка в отчаянье запустила ладони в каштановые кудри:

— Лео, умоляю, только ты можешь мне помочь. Эви меня обманул — сказал, забавная шутка.

Скривившись, князь отвернулся от Замии, решив закончить это дурацкий разговор. Охнув, девушка бросилась вперед, тонкие пальчики вцепились в локоть молодого человека. Удивленно нахмурившись, Лео взглянул в глаза Замии. Ее губы побелели и дрожали в предвестии плача. Никогда еще он не видел ее такой жалкой. Что же у нее там случилось, в конце концов?

— Замия, еще раз — кратко. У меня мало времени.

Девушка потупилась, Лео показалось, что ей самой стыдно просить помощи, но страх сильнее.

— Это Ульвэ. Она встретила меня и сказала, что никто не может ее использовать, я посмеялась над ее доверием и теперь должна заплатить, — плечи девушки задрожали. — Она почему-то думает, что Эви хотел навредить не только тебе, но и Итаю, и что я его сообщница. Она сказала, что отомстит нам обои. Ты не знаешь, какая она может быть, Лео. Снаружи смеется, улыбается, а на самом деле она жестокая, злопамятная. Ох, Лео, — Замия протянула руки, пытаясь его обнять.

Он брезгливо увернулся. Как же ему только могла нравиться эта овца? Да простит его Всеблагой за такие слова о женщине. И что она там об Ульвэ плетет? Вот бы никогда не подумал, что рыжик наводит ужас на девичью половину Палестры.

— Послушай, — неожиданно сказал Лео, — это ведь у тебя не первое... разногласие с Ульвэ?

От удивления Замия едва не села на пол. Опустив голову, так что он видел только ее затылок, она долго сопела, прежде чем сказала:

— Да. Тогда... она меня простила. А теперь сказала, что мне конец, — о каменный пол начали разбиваться мелкие капельки слез.

— Тебе лучше поговорить с Итаем, — проворчал Лео, недовольно замечая поднимающуюся в нем жалость.

— Она его даже слушать не будет, — вскинула девушка заплаканное лицо, — Лео только ты...

Замия разрыдалась, прикрыв глаза руками. Лео молча смотрел, как вздрагивают худенькие плечи.

"Вот уж кому бы злопамятность не помешала, так это мне", — мрачно подумал он, отводя глаза.

— Хорошо, я поговорю с Ульвэ. Но только поговорю. Обещать ничего не буду.

— Спасибо тебе, спасибо! — жарко зашептала девушка, — Просто поговори, я за это все, что угодно...

Не желая больше слушать истеричное бормотание, Лео зашагал в сторону Карамельных палат — знаменитой дворцовой кондитерской. Невежливо было оставлять Мау слишком надолго.

— Я бы сказал, что встреча прошла в дружеском ключе, — промолвил канцлер Алвиад, по обычаю вышедший проводить высоких гостей.

— Несомненно, — отозвался Демигас, — очень продуктивно и с большим удовольствием. Всегда приятно побыть среди друзей.

Взгляд из-под кустистых бровей резанул по лицу канцлера.

— Вы, безусловно, правы, — быстро улыбнулся Алвиад, — дружба превыше всего. В наши беспокойные времена это особенно важно.

— Хорошо, что вы понимаете это, — произнес иерарх, легонько касаясь плеча канцлера — маленькое отступление от протокола, вполне допустимое для близкого друга. — Ныне в мире все нестабильно. Мы словно плывем в утлых челнах по бурному морю, и никто в одиночку не может — ставить парус, править судном и вычерпывать воду. Каждому требуется команда друзей. Нужно только не ошибиться в том, кого берешь на борт.

— Эээ... очень мудрые слова, господин Раздвигающий. Кстати, разве вам не нужно найти своего... господина?

— Найти? — Демигас выглядел удивленным. — Мы не надсмотрщики, господин сам найдет нас, когда пожелает.

Не прибавив больше ни слова, иерарх, как всегда окруженный свитой, пошел прочь. Когда последний из служителей Луча скрылся за дверью, верховный канцлер достал из кармана белый кружевной платочек и с долгим вздохом вытер со лба пот.

— Это ваше бархатное — мороженое настоящий шедевр, — промурлыкал Мау, облизывая блестящий снежно-белый шарик.

— Конечно, недаром оно славится на весь континент, — довольно улыбнулся Лео.

— Но даже удовольствию есть предел, — вздохнул Мау. Лео показалось, что его новый друг говорит уже не только о мороженом.

— Тебе уже пора?

Молча подняв голову, Мау смотрел на раскинувшийся за высоким парапетом опустевший двор. Световые шары мягко раздвигали лимонными лучами сгустившуюся темноту, ветер нежно шелестел листьями аккуратно подстриженных деревьев.

— Люди часто совершают одну ошибку — пытаются растянуть что-либо до самого последнего предела. Зря. Все должно заканчиваться вовремя, — пробормотал Мау, будто обращаясь к самому себе.

Из маленькой темной арки показалась вереница длинноволосых иерархов.

— Тебя ищут?

Не отвечая, Мау поднял рожок с мороженым, прицелился и запустил его через весь двор. Описав крутую дугу, мягкий полурастаявший комок едва не шмякнулся на голову самому Раздвигающему тучи. Демигас отскочил в сторону, как огромная птица, взмахнув широкими рукавами белой рясы.

Мау засмеялся, но Лео не почувствовал в его голосе настоящего веселья.

— Очень смешная шутка, господин! — прокричал снизу Демигас. — Благодарю, что почтили вниманием своего верного слугу! Не угодно ли вам спуститься?!

Все иерархи, словно по команде, согнулись в поклоне.

— Действительно, пора, — вздохнул Мау.

Он уже подошел к лестнице, но вдруг остановился и повернулся к Лео. На нежных губах играла улыбка, но, как и в начале их встречи, Лео показалось, что в серых глазах плещется печаль:

— Ты подарил мне хороший день, Леомир. Не знаю, понимаешь ли ты, насколько ценен твой дар. Что-то подсказывает мне, что в запасе у будущего подобных дней осталось совсем немного. Быть может даже, мы уже исчерпали их все.

Глава 14

Серебристая водная гладь протянулась от горизонта до горизонта, упираясь в зеленую колышущуюся стену высоченного камыша. Из глубины, бурля, вырывались крупные пузыри от бьющих на дне ледяных ключей.

"Вот оно какое, море, — удивился Ормат, — похоже на Стылый омут только очень большое".

Гладкая поверхность воды разбилась звенящими брызгами, выпустив на воздух девичью голову, плотно облепленную потемневшими от влаги волосами, и крепкие плечи. Ормат сразу узнал Лириту и смутно удивился — откуда она взялась здесь, за тысячи километров от поселка?

Вынырнувшая девушка несколькими гребками стройных рук приблизилась к берегу, ее ноги, смутно видимые сквозь дрожащую воду, оперлись на дно. Улыбнувшись стоящему меж камышей Ормату, она неторопливо пошла к нему. Из стеклянной воды показались тяжелые груди, с затвердевшими от холода сосками. Затем возникли крутые бедра с загадочным черным треугольником между ними, колени, сильные щиколотки... Вот уже девушка стояла перед Орматом, прохладная влажная ладонь коснулась горячей щеки, капли с тонких пальцев медленно стекли на его подбородок. Он раздул ноздри вдыхая запах проточной воды и сильного молодого тела. Подавшись вперед, Ормат впился в полные свежие губы, но едва он коснулся нежной кожи, как девушка исчезла, рассыпавшись на миллионы сверкающих брызг.

Ормат резко раскрыл глаза, по щеке текла мутная капля лесной воды, в которой мельтешили серые крупники. Ветер еще раз тряхнул крону дерева, и парня обдало настоящим градом тяжелых капель. Ленивый свет с трудом пробивался сквозь плотный свод листьев.

"Надо вставать, — понял Ормат, — солнце уже взошло".

Закоченевшее тело протестующе застонало. Вчера он без остановки шел, пока не стало совсем темно. Ормат не знал сколько проспал, но никакой прибавки в силах не было и в помине. Наоборот, будто еще больше ослабел, так что лучше бы вовсе не ложился. Он смутно помнил, что вчера, перед тем как отключиться, съел большой кусок чего-то крошащегося и сладковатого, а значит, все еще должен быть сытым. Но едва он разлепил веки, как голод принялся мучить его с новой силой. Он уже начал понимать, что несмотря на месяцы раздумий, он неважно подготовился к длинному путешествию по лесу. Ормат словно очутился в совершенно незнакомом мире. Хотя, если честно, мало кто из поселковых мог похвастаться будто хорошо изучил хотя бы ближайшие окрестности Плачущего леса. Крестьяне слабо интересовались тем, что не приносило пользы. Чтобы собрать ползучие орехи много ума не нужно, а охота на несъедобных зверей — глупая забава высокородных.

Ормат собрался потянуться и встать, когда ощутил на себе чей-то взгляд. Сердце дало перебой, все тело покрылось мелким холодным потом. Ормат дернулся, чтобы вскочить на ноги, но успел сообразить, что никто из княжеской банды не стал бы просто стоять и пялиться, а обитатели леса... они не любят резких движений.

Ормат начал осматриваться, стараясь не двигать головой. В нескольких шагах от себя он увидел неподвижное пятно в разрыве кустов. Пятно зашевелилось, в нем зажглись два зеленых огонька. Кусты затрещали, и в бледных лучах рассеянного света показалось приземистое существо. Из тяжелого бочонка тела выпирал чуть меньший бочонок головы, скалящейся шестью загнутыми желтоватыми клыками. Тумбы мощных когтистых лап тяжело ступали по влажной земле.

Закаменев, Ормат смотрел на твердоспина. Он никогда не слышал, чтобы эти твари охотились на людей, но зато они яростно защищали свою территорию, стараясь растерзать любого чужака. Твердоспин водил из стороны в сторону тупорылой головой, похоже его тревожил незнакомый запах. Чешуя на загривке зверя тихо поскрипывала, Ормат лежал, боясь вздохнуть. Возможно, тварь просто пройдет мимо... Шурша опавшими листьями, твердоспин затопал прямо к тому месту, где спал беглец.

Он лихорадочно вспоминал все, что когда-нибудь слышал про этих зверей. Говорили, будто они очень живучи и у них есть только два уязвимых места — спрятанное глубоко в туловище могучее сердце и крошечный мозг в толстом бронированном черепе. Проклиная затекшие мускулы, Ормат сантиметр за сантиметром вытаскивал из ножен клинок.

До сердца ему за один удар не добраться, значит остается мозг. Вот только справится ли острие с черепом... Ормат стиснул зубы. Тогда нужно бить снизу, подпустить тварь вплотную. Едва дыша, он смотрел, как клыкастое чудовище подходит все ближе. Зеленые глазки подслеповато мигали, дыры мясистых ноздрей закрывались и раскрывались, шумно втягивая воздух. Плотная тень нависла над беглецом, твердоспин замер, пытаясь понять, действительно ли странный запах означает, что на его земли вторгся враг. Тварь, переваливаясь, сделала еще шаг, Ормат невольно вздрогнул. Из широкой пасти вырвалось злобное фырканье, когтистые лапы взрыхлили землю — твердоспин заметил врага. Парень съежился, глядя прямо в наливающиеся кровью бешеные глаза зверя. Чудовище задрало тяжеленную башку, мелькнув белым пятнышком на горле, уязвимым местом в непробиваемой броне. Пружинисто распрямившись, Ормат выбросил вперед руку с кинжалом. Чавкнув, клинок легко погрузился в плоть твари, дымящаяся кровь хлынула ну руку. Зверь дернулся всем телом, острый коготь, метнулся навстречу и пропорол рубаху. Ормат выгнулся, обнимая голову чудовища, одной рукой он вцепился в затылок зверя, а другой всё глубже вгонял клинок. Его плечо упёрлось в массивную челюсть, щека прижалась к холодной чешуе. Замерев в отвратительном объятии, он с ужасом ждал, что сейчас чудовище превратит его в кровавые ошметки. Ормат очень хорошо понимал: вся его сила — ничто против стальных мускулов зверя. Если он промахнулся...

Неожиданно Ормат понял, что никто не пытается его растоптать, а голова твари, став неподъемно тяжелой, повисла в руках, щеку что-то кололо. Он разжал захват, и зверь, как подкошенный, рухнул на землю. Между закатившихся глазок торчал кончик пробившего череп клинка, по щеке молодого крестьянина стекал тонкий ручеек крови.

Осторожно поднявшись на ноги, Ормат прикинул урон. Рубашка на левом боку разорвана в клочья, на ребрах кровит широкая ссадина. Он несколько раз до предела наполнил легкие — ничего не болело, значит кости целы. Ормат счастливо засмеялся:

— А ты оказывается счастливчик! Кто бы мог подумать.

Отсмеявшись, он выдернул клинок из горла чудовища. Нахмурившись, Ормат окинул взглядом тушу. Обидно, очень обидно было просто так бросать добычу. Но что с ней делать? В сказках часто рассказывали про то, как удачливый охотник кормится тем, что добудет в лесу. Жаль только, все эти истории сочинили совсем в других мирах.

Ормат резко вскинул голову, прислушиваясь к шуму ветра. Нет. Показалось. Но в любом случае, уже пора уходить. Вздохнув, он потянулся за мешком, служившим ему этой ночью подушкой, тот уже стал заметно легче. Запас еды убывал, и пополнить его пока было негде. Или все же...

Ормат быстро шагнул к туше и, кряхтя, перевернул ее брюхом кверху. Юкен как-то рассказывал об одном давнем пире. Тогда для князя привезли дюжину убитых твердоспинов. Юкен взял от них совсем немного...

Кинжал с хрустом вспорол грудную клетку зверя. Боясь порезаться, Ормат осторожно ухватился за острые ребра. Что-то треснуло, и грудина распахнулась. Охотника обдало паром, кровавыми брызгами и отвратительной вонью. Подавив тошноту, Ормат кинжалом подвинул дрожащий пузырь сердечной сумки. Если старик не соврал, это должно быть где-то здесь, ближе к лопатке. Напрягшись, парень чуть наклонил тушу, так что часть крови выплеснулась на землю. В обмелевшей алой луже плавал желтый кожистый мешочек, цепляющийся за скользко блестящие позвонки черными пульсирующими нитями. Скривив губы, Ормат запустил пальцы в теплую кровь. Легкий рывок — и в его ладони остался покрытый слизью комок. Сейчас весь перемазанный кровью беглец, должно быть, напоминал сказочного оборотня. Ормат вспорол острием желтый мешочек, из него вытекла горячая темная жидкость. На ладони осталось пять неровных черных камушков.

Если верить трактирщику, их надо развести с вином, получившийся эликсир должен придавать бодрости и подстегивать мысли. Можно проглотить и так, но Юкен говорил, мол, дрянь страшная.

Подцепив пальцами два камешка, Ормат сунул их в рот и быстро проглотил. В следующий миг его скрутил приступ жестокого кашля. Язык словно свернулся узлом, из глаз потоком хлынули слезы. Отплевываясь, он запихнул между зубов пучок сорванной травы. Водянистая горечь холодных листьев постепенно успокоила гортань.

— Надеюсь, оно того стоило, — пробормотал Ормат, вытирая глаза.

Достав из заплечника маленькую бутылочку, он вытряхнул оттуда комочек сухой растопки. Затем наполнил освободившуюся емкость уже начавшей остывать кровью и, бросив внутрь оставшиеся камешки, туго заткнул пробку.

Кое-как очистив травой руки, Ормат быстро собрался в путь. Он и так потратил слишком много времени на опыты. Чуть подумав, Ормат быстро зашагал вперед, крутя головой из стороны в сторону. Ему было нужно большое дерево. Глупо бежать вслепую, надо осмотреться.

Скоро он заметил подходящего лесного великана. Отводя руками самые толстые ветки, беглец начал проламываться сквозь плотный сырой кустарник. Никакого особого прилива сил он по-прежнему не ощущал. Ормат все больше подозревал, что мучался напрасно.

Оказавшись у неохватного шершавого ствола, он задрал голову. Ближайший к земле сук рос в полутора метрах над его головой. Чуть присев, Ормат пружинисто подпрыгнул и через миг уже оседлал узловатый отросток. Посмотрев вверх, он приметил удобную развилку ветвей, с которой можно было без помех оглядеть окрестности. Скинув на землю мешающие сандалии, Ормат, как древесный заяц заскользил по теплому, пахнущему смолой стволу. Быстро оказавшись на нужном месте, он с наслаждением подставил лицо порыву пусть теплого, но все же свежего ветра. Под кронами, в этом набитом гнилью душном лесном подполе, он уже почти забыл какое это удовольствие — свободно дышать.

Прищурив глаза от яркого света, беглец медленно крутил головой. Он почти сразу увидел черный шрам, прорезавший грозные валы изумрудного шторма. Изогнутую, уходящую за горизонт полосу мертвых деревьев. Только голые угольные ветви мрачно скрипели, качаясь на ветру.

Ормат удивленно нахмурился. Лирита рассказывала ему о чем-то подобном, и он тогда только хмыкнул. Подумаешь — еще одна история из ее любимых книжек. Запомнилось лишь несколько слов: "след морозника" — так называют такие места. Люди туда не ходят, потому что там живет голодное зло. Ормат недовольно скривился, он никогда не верил во всякие байки, но... Стоит ли соваться в настолько гнилое место?

Самым краешком глаза он уловил какое-то движение у себя за спиной. Резко повернувшись, Ормат увидел взлетевшую над кронами тучу листвянок.

Примерно в нескольких часах пути отсюда. Лучше, чем вчера, но все равно слишком близко.

Решение созрело мгновенно. Если куча народа боятся выдуманных страшилищ, то, может, и княжеские прихвостни окажутся не смелей? Попробовать стоит.

Ормат молнией слетел на землю.

— Мы не приблизились ни на шаг, — выдохнул Гнеслав, садясь на поваленное дерево, — скорее даже отстали.

— Вот как. У тебя, наверное, есть какие-нибудь сильно умные мысли на этот счет? — мрачно фыркнул Вакир, обводя суровым взглядом своей поредевший отряд. Считая самого Вакира, осталось четверо. Томослав и Басок его не волновали. Простые слуги, сделают что прикажут. Бросить ему вызов мог только Гнеслав. Нужно с этим разобраться, и быстро.

— Я думаю, Вакир, нам нужно дождаться обещанный князем плосколета, — сказал Гнеслав, не обращая внимания на взгляд управляющего.

— У тебя уши дерьмом забиты? Не слышал, что я раньше говорил?

— Я все слышал, но если мы тут подохнем... Не вижу особой разницы, сами себе шеи посворачиваем или это князь сделает.

— Это что еще за бабские вопли? Кто тут подыхать собрался? — презрительно усмехнулся Вакир.

— Когда мы только отправлялись, ты сказал, что нужно просто поймать мальчишку — шестерых крепких мужиков для этого дела хватит за глаза. Но мы его еще даже не видели, а уже потеряли двоих, — Гнеслав машинально сжал в кулак пострадавшую руку. — Улавливаешь намек?!

— Глупая случайность.

— Были и другие знаки.

— Например?

— Мы торчим в лесу второй день. Неужели, ты ничего не почуял?

— Здесь душно и грязно. Ты это имел в виду?

— Леса не для людей — все это знают. Даже если пожар сжег лес, ни один дурак не построит там дом, потому, что земля все равно хранит лесное зло. И будет хранить его много поколений. Леса вытягивают жизнь. Мы пьем эти твои снадобья горстями, но все равно еда не насыщает, отдых не восстанавливает силы, сны приносят кошмары. Человек достаточно глупый, чтобы забраться в лес слишком далеко, никогда не вернется к своей семье, даже если у него за спиной будет полный рюкзак еды. Безопасно над лесом можно только летать. Имей мы дело с обычным мальчишкой, я бы посоветовал князю следить за проходящими поблизости дорогами, рано или поздно, и скорее рано, беглец бы вышел туда.

— А за кем мы, по-твоему, гонимся? За лесным духом? — зарычал Вакир, медленно выходя из себя.

Прежде чем ответить, Гнеслав долго молчал:

— Ты же сам видел, — медленно сказал он, — мы все устали, а он летит, как стрела. Лес не давит на него, наоборот — дает силы. А то место, где он убил твердоспина? Я видел раны, это сделали ножом. Понимаешь — ножом! Кто из нас осмелился бы броситься на эту тварь почти с голыми руками?! А как он его растерзал?! Это же какая-то звериная ярость!

— Хватит! Мы гонимся за мальчишкой, самым обычным мальчишкой. Он всю жизнь прожил в поселке у всех на виду. Получал нахлобучки от пьяницы-отца и горбатился на плантации вместе с остальным быдлом. Нет в нем ничего такого! Слышишь, нет!

Гнеслав неторопливо смахнул с плеча капельку слюны и заговорил, глядя на Томослава и Баска:

— Я слышал такие истории от отца. А тот — от своего отца, моего деда. Так иногда бывает — человек входит в чашу, но лес его не убивает, а начинает менять. И человек становится не совсем человеком. Мое мнение — нужно дождаться людей князя. Самим нам не справиться.

Слуги, к которым обращался Гнеслав, беспокойно заворчали, и Вакир понял, что настал критический момент.

— Интересное предложение, Гнеслав, — пробормотал управляющий, перекатываясь с носка на пятку, — и знаешь, что я тебе на него отвечу...

Длинная охотничья винтовка легко соскользнула с плеча Вакира, худая ладонь перехватила ее выше спусковой кнопки. Мужчина стремительно размахнулся, пластик приклада, вспорол воздух и с хрустом врезался в челюсть Гнеслава. Тот с воплем рухнул на грязную землю, на изломанных болью губах пузырилась кровь. Львиным прыжком Вакир оказался подле мятежника, забрызганные грязью сапоги смачно топтали ребра лежащего. Скрючившийся Гнеслав стонал, размазывая кровь по лицу.

"С этим все", — понял Вакир, переводя взгляд на пару испуганно застывших охотников.

— Еще у кого-нибудь есть идеи насчет, того что нам делать дальше?

Быстро переглянувшись, оторопевшие слуги замотали головами.

— Тогда быстро помогите этому оклематься. Мы идем в погоню.

Ормату казалось, что он бежит почти не касаясь земли, сердце билось спокойно и ровно, даже жаркие влажные испарения леса наполняли его грудь так же легко, как сладкий воздух равнин. Оленьим прыжком он перемахнул через частокол безжизненных кустов. Ступни крепко стукнулись о землю, но никакой боли он не почувствовал. Не нуждаясь в остановках и передышках, Ормат мчался все дальше и дальше.

Неожиданно взгляд зацепился за что-то странное в неглубокой ложбинке — нечто такое, чему в лесу не место. Неохотно остановившись, Ормат подошел ближе. Несколько минут ушло на то, чтобы понять — из земли торчит верхушка разрушенной стены. Когда-то здесь был дом или вернее сказать, дворец. Но какой идиот поставит дворец среди леса? И камень странный, вроде даже не камень, а черное стекло. Оплавившееся и потекшее мутными ручейками.

Должно быть, в прошлом году, когда была нормальная зима, дожди размыли склон овражка, и открыли то, что тот срывал много веков, а может даже и тысячелетий.

"И все же интересно, что за люди тут когда-то строили города из стекла? И что он сам здесь делает?" — мелькнула следом окрашенная тревогой мысль.

Беглец недоуменно оглянулся.

Он собирался пройти по краю Следа морозника (если это действительно тот самый След) но забрался в самую глубину. Удивительно, но Ормат совершенно не помнил, как это произошло.

Беглец прислушался к тревожно молчащему лесу. Ничего живого. Даже насекомых не слышно.

Лучше все же отсюда по-быстрому выбраться.

Прикинул направление, Ормат стремительно набрал разгон, ноги легко несли его к границе мертвого леса. Мышцы заходили под кожей, выгоняя тревогу, вернулось чудесное ощущение силы, бесстрашия. Всемогущества. Хотелось, чтобы восхитительный полет никогда не кончался.

Ормат и сам не заметил, как стал все круче и круче отклоняться от намеченной дороги, пока не оказалось, что он вновь несется в немую темноту Следа.

Он бежал навстречу шепоту, который незаметно поселился в его голове, едва лишь беглец ступил под мертвые кроны черных деревьев. В шепоте не было слов, только призыв. Властный призыв, которому он не мог и не хотел сопротивляться.

Глава 15

— Нет, даже не упрашивай, — отмахнулась Ульвэ, тусклые лучи одиноких светильников отразились в тугих завитках медного шлема волос.

— Да ты не торопись, подумай, — сказал Лео, уже начавший жалеть о своей миротворческой затее.

Молодые люди медленно брели по подземному коридору Тропы Ушедших. Сейчас уже никто не помнил точно почему так назвали так паутину тоннелей, в незапамятные времена пробитую под Гнездом Сокола. Некоторые шептались, что подземелья создали задолго до того, как был построен дворец, и пробили их в несокрушимой скальной породе вовсе не люди.

Ульвэ то и дело останавливалась, помечая что-то в своем световом планшете. Ради путешествия по подземелью девушка облачались во все черное: брюки, туго обтягивающие стройные ноги, атласную жилетку и рубашку с пышными складчатыми рукавами. Единственным светлым пятном был белый шёлковый шнур, завязанный на горле сложным узлом — он раскачивался в такт шагам.

Лео молча брел рядом. Он сменил дворцовый китель на стального цвета длиннополый пиджак. Кружевной воротник он, поразмыслив, отвязал и спрятал в карман. Ноги утопали в мягкой, заглушающей шаги пыли.

— Да не плетись ты за мной, как укор совести, — проворчала Ульве, делая новую пометку. — Я тебе уже все сказала.

Лео впервые обратил внимание, что на перчатках девушки красуется знак белки. Князь закусил губу. Будь он безнадежным оптимистом, решил бы, что она выбрала этого мифического зверька из любви к рыжему цвету, а вовсе не из-за его неукротимой воинственности.

— Но тебе не кажется, что в этом деле главная пострадавшая сторона — я? Разве мое мнение не имеет значения?

— Можешь считать, что я твое мнение уже учла, — Ульвэ сурово сдвинула блестящие брови, — но это ничего не меняет. С Эвиашем, если хочешь, можешь разбираться сам, я тут и так слишком много нотаций выслушала. Но с Замией разговор особый, использовать меня после того раза, как...

Девушка опустила голову что-то неслышно забормотав.

— Прощение не окупается, — сказала она, наконец. — Человек только радуется, что избежал ответного удара, и думает, что то же самое будет всегда. Чувствует себя безнаказанным. Если бы Замия еще в тот раз получила все, что ей причитается — сегодняшнего разговора не было бы.

Вздохнув, Лео снял с уха повисшую паутинку, клейкая ниточка тут же ухватилась за гладкую ткань перчаток и никак не хотела отцепляться.

"Что же за страсти кипят там, на девичьей половине, — подумал Лео, яростно размахивая кистью. — Надо было расспросить Замию подробней, а то такое чувство, будто идешь на ощупь".

Молодые люди свернули за изогнутый под странным углом поворот. Лео тряхнул головой, ему показалось, что стены и потолок начали незаметно изгибаться внутрь. Да и подошвы стали соскальзывать, будто пол выгнулся горбом.

— Слушай, а это обязательно — нам говорить в таком месте? Может, лучше на свет поднимемся? — сказал Лео, опираясь рукой на холодную стену.

— А что, боишься, призраки появятся? — улыбнулась девушка, на миг, блеснув своим обычным весельем. — Мне же нужно доделать свою работу по архитектуре, а здесь уникальный материал. А ты, кстати, меня отвлекаешь. Если не с кем болтать, иди к Замии. Думаю, сейчас она как раз в настроении для разговоров, и не только.

— Я бы оставил этот материал лежать под землей. И вообще, на твоем месте был бы поспокойней. На Тропе сильные эмоции до добра не доводят. Помнишь ту историю про парня с прошлого набора? Говорят, его нашли где-то здесь, а отчего он вдруг умер, так никто и не понял.

— У каждого поколения учеников был свой "парень из прошлого набора", — усмехнулась Ульвэ, — это просто дворцовая легенда.

— Может и легенда, но все равно лучше успокоится, сильные чувства могут потревожить.

— Кого?

— Никого. Просто... так лучше.

Неожиданного захихикав, Ульвэ толкнула его локтем в бок:

— Не бойся, пока я здесь — никакие призраки тебя не обидят, — Ульвэ снова прыснула. — Надо будет рассказать Итаю, пусть он тебе прочитает десяток лекций о вреде суеверий.

— Только не это, — охнул Лео, вскинув руки в шутливой панике, — Хотя, знаешь, эти подземелья действительно на меня давят. Неприятное место, даже без призраков. Все эти углы, линии...

Лео покачал головой.

— Возможно, ты в чем-то прав, — неожиданно согласилась девушка, — есть здесь что-то такое...

Она вдруг резко остановилась.

— Ты слышал?

— Что слышал? — нервно завертел головой Леомир.

— Вот этот звук.

Князь прислушался. Сперва он не разобрал ничего, кроме собственного дыхания, но скоро до него донесся мерный глухой стук. Как будто кто-то пытался пробить каменные стены и вырваться наружу. Сумрак в промежутках между светильниками начал казаться Лео особенно разросшимся, там словно что-то двигалось в такт загадочному звуку.

— Что это может быть? — очень тихо прошептал он, облизав губы.

— Не знаю, — прошептала Ульвэ, — Но если предположить... То, скорее всего, это насосы дворцовой вентиляции, — закончила девушка обычным тоном.

Глядя на вытянувшееся лицо друга, она покатилась со смеху.

— Ульвэ, за таки шутки в приличном обществе...

— Помни о вреде сильных эмоций, — воскликнула девушка, и, смеясь, бросилась бежать по коридору.

Он ринулся следом, отфыркиваясь от пыли облачками взлетающей из-под сильных ног беглянки.

Смеясь, молодые люди вбежали в небольшой, странно перекошенный круглый зал.

— Все, все, — подняла руки Ульвэ, — я сдаюсь, ты ведь не станешь бить пленную.

— В последний раз мы с тобой подрались, когда нам было по десять. Хотя, признаюсь, желание вспомнить детство у меня возникало много раз.

— Сама удивляюсь, как ты сдерживался, — улыбнулась Ульвэ, раскрывая свой планшет.

Пока девушка бодро орудовала световым пером, Лео осмотрел тускло освещенный зал.

Действительно перекошен — потолок со стороны входа почти на метр выше, чем у выхода, да и пол, кажется, идет на подъем. Лео незаметно поежился. Может, строители не умели толком обращаться со своим инструментом? Поэтому Тропу и забросили, а будущие поколения, которые уже ничего не знали, напридумывали сказок. А тут еще Ульвэ со своими шуточками. Несмотря на успокоительные мысли, нервы Лео разыгрались. Ему стало мерещиться, будто тени за тонким строем светильников начали уплотняться, и вроде бы даже перебираться с места на место.

— Так все же насчет Замии, — начал Лео, в основном, чтобы отвлечься от нелепых фантазий, — когда я с ней говорил, она раскаивалась. Даже более чем.

— Ныла и заламывала ручонки, — фыркнула Ульвэ. — Я на это уже однажды купилась. Ничего, когда я с ней закончу, она сможет взывать о жалости с полным правом.

— По-моему ты видишь все в слишком мрачном свете, — осторожно сказал Леомир.

Показалась или тени действительно подвинулись ближе?

— Не вмешивайся в наши дела, Лео, — отозвалась девушка, яростно чертя что-то на планшете, — ты о них совершенно ничего не знаешь.

— Так ты расскажи, я пойму.

— Нет! — Ульвэ с такой силой стиснула кулак, что перо жалобно застонало, — Если интересно — расспроси эту куклу. Может, она даже и не соврет.

— Может, и спрошу, если ты разводишь такие тайны... Что с тобой?

Световое перо звонко цокнуло, выпав из ослабевших пальцев. Опустив планшет, Ульвэ поднесла ладонь к внезапно вспотевшему лбу.

— Лео, — почти простонала она, — мне что-то нехорошо. Перед глазами плывет.

— Если это твой способ уйти от разговора... — Лео осекся, увидев, как страшно побледнело лицо девушки.

Метнувшись к Ульвэ, он крепко обнял ее за плечи, ноздрей коснулся легкий цветочный запах ее духов. Ноги девушки подкашивались, карие глаза грозили закатиться, она дрожала, как пойманный в ловушку зверек.

— Что такое, Ульвэ? Где болит? — выспрашивал перепуганный Лео. — Побудь здесь, я сбегаю за врачами.

— Нет! — с неожиданной силой Ульвэ вцепилась в отворот его пиджака. — Не оставляй меня, умоляю! Мне... мне страшно.

Пораженный он округлил глаза — чтобы отважная Ульвэ чего-то боялась, да еще призналась в этом... Похоже, дело действительно плохо.

— Давай, обопрись на меня. Сможешь держаться? Отлично, тогда сейчас мы быстро уберемся из этого проклятого места.

Перекинув через шею тонкую руку подруги, Лео попробовал помочь девушке выпрямится. Как же он ее потащит? Сейчас перепуганный Леомир больше всего на свете жалел, что так мало времени уделял тренировкам. Может, Эви в чем-то прав...

Выбросив из головы ненужные мысли, он решительно притянул к себе Ульвэ. Его потрясло, что даже через одежду он ощутил идущий от ее тела жар. Дела, как видно, не просто плохи, дела — хуже не придумаешь.

Повернувшись к выходу, Лео замер. Перед ним стояла шеренга смутных зеленоватых теней. Подумав, что сходит с ума, он крепко зажмурился, но когда открыл глаза, тени никуда не исчезли. Даже наоборот — сгустились. Человеческие силуэты росли прямо из пола. Длинные руки, похожие широкие размытые ленты, колыхаясь, тянулись к Лео. Бесплотный злой шепот наполнил разум князя. Казалось, еще немного, и он сможет разобрать слова. Дикий, никогда не испытанный прежде ужас, пробрал Лео до костей. Напряженные нервы кричали: беги, беги! И только горячая рука Ульвэ удерживала его на месте. Он не мог бросить ее одну, совершенно беспомощную. Если прорываться, то вместе!

Надрываясь, князь закинул слабо стонущую девушку на плечи, его колени сразу подогнулись, перед глазами плыли черные круги. Тени выросли до потолка, ему показалось, что невидимые ледяные пальцы касаются сердца, пытаются пережать артерии.

Зарычав, Лео бросился вперед, только в самый последний момент он зажмурил глаза. Плечо как будто столкнулось с легчайшим сопротивлением, словно облачком необычно плотного дыма, в воздухе поплыл сладковатый приторный запах. Давление на Лео пропало, шепот в голове смолк. Князь радостно засмеялся и бросился к выходу из зала. Вырвавшись в коридор, он, не давая себе передышки, на подкашивающихся ногах помчался дальше, не обращая внимания на острые уколы в боку.

— Лео, Лео, — пробормотала Ульвэ, дергая его за рукав.

— Что такое? Тебе хуже? — тревожно прохрипел Леомир.

— Наоборот. Мне кажется, я смогу идти сама.

Он неуверенно опустил подругу на пол. Девушка по-прежнему была бледной, но темные глаза смотрели твердо и больше не норовили закатиться.

— Мои записи, где они?

Смахнув пот, Лео торжественно протянул ей неведомо когда заткнутый за пояс планшет:

— Надеюсь, ты не хочешь вернуться за пером? — спросил он, аристократично выгнув бровь

— По крайней мере, не сегодня, — сказала девушка и неожиданно хихикнула. — Сейчас мне больше всего хочется снова оказаться на воздухе.

— Ты уверена, что тебе не надо к врачу? — беспокойно вздохнул Лео.

Порозовевшая девушка покачала головой, подставляя лицо пропитанному солнцем ветру:

— Мне уже намного лучше. Сама не знаю, что на меня накатило. Наверное, это из-за реакторов под дворцом. Они могут оказывать странное влияние. Слабость, видения...

— Видения?!

— Я не уверена, — немного смущенно сказала девушка. — Это был словно сон, такая свинцовая зернистая пелена, из нее высовывались оскаленные пасти, когтистые лапы. Они тянулись ко мне...

Ульвэ содрогнулась. Лео, неожиданно для себя, погладил ее по плечу

— Я тоже видел... что-то. Но наяву и без подробностей. Просто тени. Наверное, ты права насчет реактора.

— А может и нет, — прошептала девушка, ее теплые ладони легли на щеки Леомира. Лицо Ульвэ почти касалось его лица. — Когда я была совсем маленькой, няня рассказывала мне истории. Некоторые люди — особенные. Они могут видеть тайное.

Лео не отвечал, до глубины души пораженный странным чувством. Бархатные карие глаза девушки мягко светились. Ее цветочный запах необычайно усилился, заставляя голову кружиться. Полные губы шевелились, но Леомир не слышал слов. Повинуясь неодолимому импульсу, он припал к ее лицу в неловком поцелуе. Губы Ульвэ оказались мягкими и теплыми, он наслаждался, ими пока в разум, словно шпора, не вонзился смысл совершенного поступка.

Быстро отпрянув, Лео густо покраснел и приложил ладони к груди:

— Ульвэ я...

Девушка остановила его легким жестом. У Лео камень с души свалился, когда он понял, что катастрофы не случилось. В глазах Ульвэ не было гнева. Было что-то другое, незнакомое. Она чуть улыбнулась:

— Полагаю, рыцарь должен был получить награду от спасенной дамы, — девушка задумчиво свела бронзовые брови. — И полагаю, дама должна выполнить просьбу рыцаря. Хорошо, прощу твою куклу еще раз. А ты, — Ульвэ живо схватила друга за рукав, — раз уж начал мне помогать с работой, то и дальше продолжишь. Но больше никаких подземелий, клянусь...

— Дорогой Алекс, я отлично понимаю, что только злая прихоть судьбы забросила вас, славного князя в убожество дворцовой Палестры. И также я знаю, что вы теперь не можете... эээ... подтирать задницы молокососам. Это ваше любимое выражение, верно? Не могу сказать, что подобная линия поведения меня устраивала, но теперь я вижу, как выгодно она отличалась от ваших нынешних действий.

Маленькая комнатка дышала желтым, полированным деревом, у открытого окна мягко колыхались волны кремовых штор. Мастер Таалад, небрежно оперся на широкий круглый стол, иронично глядя на своего коллегу. Мастер оружейник в глубоком раздумье провел пальцем по гладкой щеке:

— Увы, дорогой Таалад, совершенно не понимаю, что вы имеете в виду. Кажется, я вам уже советовал — общаясь со мной, используйте только самые простые фразы. От предложений длиннее пяти слов у меня начинает болеть голова.

— Постараюсь учесть ваше пожелание, — отозвался мастер этикета, скрещивая руки на груди, он уже давно готовился к этому разговору. Пришла, наконец, пора расставить точки. — Я возмущен вашими действиями в отношении объекта Центурион. Как вы посмели изолировать его, не посоветовавшись с другими наставниками?

— Дело было срочным, — мягко улыбнулся Циклоп, — объект Менестрель бегал по всей Палестре, горя благородным желанием открутить Центуриону голову. Если бы я не вмешался, последствия могли бы быть самыми тяжелыми.

— Какая трогательная забота. Особенно приятно ее видеть, если учесть, что именно ваши безответственные действия позволили сложиться тому, что вы называете тяжелой ситуацией.

Циклоп плавно шагнул к мастеру этикета. Движение вышло грозным и Таалад едва удержался от того, чтобы сглотнуть.

"Он думает, что может меня запугать дешевыми трюками? — нахмурился Таалад, ощутив как на лбу выступил пот. — Пора уже этому выскочке понять, что его фокусы действуют далеко не на всех подряд".

— Я решил, что Менестрелю не повредит небольшая встряска, — Циклоп снисходительно улыбнулся, будто разговаривал с ребенком, — А Центурион... с него не убудет.

Эта улыбочка окончательно вывела Таалада из себя. Тряхнув священными косицами, он ткнул пальцем в широкую грудь оружейника:

— Решили?! У вас нет квалификации, чтобы что-либо решать. Выражаясь простыми словами, вы — обычный подсобный работник. Не осознавая всей глубины нашего проекта, вы, тем не менее, вмешиваетесь в сложнейшие процессы. Я не понимаю, в какие игры вы тут играете, но ваши затеи способны погубить все, чего мы достигли, и лишить нас надежд на будущее.

Циклоп чуть склонил голову, живой глаз остро блеснул, заставив Таалада осечься. Он вовсе не хотел говорить настолько резко.

— Прошу меня простить, мастер оружейник, я говорил в раздражении, но согласитесь, на это у меня есть причины. Алекс, дружище, занимайтесь своими делами и не вмешивайтесь в посторонние вопросы. В противном случае, я буду вынужден принять меры и доложить о происходящем в администрацию верховного князя. А ни вам, ни мне это совершенно не нужно. Ну что, мы поняли друг друга?

Таалад потянулся похлопать Циклопа по плечу, но рука повисла в воздухе. Живой глаз оружейника скрылся за веком, на прекрасном безжизненном лице мертвенно горел огонек протеза. Ухватив Таалада за отвороты куртки, Циклоп очень бережно притянул его к себе. Белое лицо медленно склонилось, горячий ветерок дыхания коснулся щеки Таалада:

— Хочешь принять меры? Ну, попробуй, пожалуйся. Пожалуйся, и увидишь что будет. Глупый флейтист. Встань у меня на пути, и однажды, когда проснешься, твое сердце будет биться рядом с тобой. На туалетном столике.

Циклоп поднял ладонь и, чуть сжимая согнутые когтями пальцы, изобразил мерную пульсацию.

Таалад часто заморгал, глядя на эту красивую сильную руку. Закрытое веко Циклопа распахнулось, и мастер этикета вздрогнул, увидев то, чего не замечал никогда — в темно-синем бездонном глазу оружейника жизни было не больше, чем в серебряном протезе.

Какая-то струна в душе мастера Таалада задрожала, наполняя все тело отвратительным дребезжащим звуком. Скульпутрные губы Циклопа изогнулись в улыбке:

— Вот такие дела, дружище Таалад. Простите меня, я тоже говорил в раздражении, но, надеюсь, мы поняли друг друга.

— Привет, Итай, ты не поверишь, что я тебе расскажу.

Лео влетев в зал для медитаций, подбежал к рыжеволосому князю, который сидел, скрестив ноги пред глыбой дикого камня, высящейся посреди широкого круга белого песка.

— Почему же не поверю, — усмехнулся Итай, не отводя взгляда от глубокой, блестящей льдинками кристаллов трещины в валуне. — Ульвэ уже поведала мне о ваших приключениях.

Лео с испугом взглянул в спокойное лицо друга и облегченно выдохнул. Нет, это не о поцелуе. Сестра просто рассказала ему о странном случае на Тропе.

Вместе с облегчением пришла какая-то непонятная обида. А как, интересно, Итай бы отреагировал, если бы Ульвэ и Лео... Он заставил себя оборвать глупую мысль.

Поцелуй — всего лишь случайность. Реакция на пережитый страх. Не будь большим дураком, чем ты есть. Ни к чему из мошки морского быка раздувать.

— Ну ладно, Итай я своими глазами легенду видел, а ты сидишь и только губами шевелишь. Отвлекись на минутку от своей каменюки, — нагнувшись, Лео тряхнул друга за плечо.

Итай, дернувшись, резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы:

— Осторожней, пожалуйста.

Пораженный Лео опустился на колени:

— Что с тобой случилось? У врача был?

— Был, к сожалению, — поморщился Итай. Лео понимающе кивнул, он хорошо знал какие чувства друг питает к медикам, — что мог он уже сделал.

— Да что хоть случилось? Ты можешь толком объяснить?

Итай на миг зажмурился и быстро коснулся запястья Лео:

— Только обещай не рассказывать Ульвэ. Страшно представить, что она может выкинуть, — дождавшись неуверенно кивка друга, Итай сбивчиво продолжил. — Сегодня меня вызвал к себе Циклоп — у меня много неотработанных часов, ты знаешь — я давно ждал, когда он обо мне вспомнит. Сначала все шло как обычно, а потом Циклоп вдруг остановился и сказал, что если я хочу пережить хотя бы десяток дуэлей, то должен работать намного лучше. Я удивился: "Кто меня может заставить драться, если я этого не хочу?" А он: "Разве ты не собираешься защищать честь семьи? Ведь для сопляков это любимое развлечение. Скоро ты поедешь в семейную резиденцию, а там найдется куча молодых остолопов, готовых плюнуть тебе в след, если не получится всадить клинок в брюхо. Но ты ведь не станешь такого терпеть? Значит, очередь к тебе выстроится большая. У твоих родичей загребущие ручонки, и они ухитрились запустить их во все карманы, до которых только могли дотянуться".

Замолчав Итай сглотнул:

— В общем, я потребовал извинений. Он засмеялся. А я сказал, что не буду относиться к нему, как к мастеру, пока он не возьмет свои слова назад, — рыжий князь закусил губу.

— И что случилось дальше? — тревожно спросил Лео, когда молчание затянулось.

— Он снова засмеялся, взял фиоретту и воткнул ее мне в грудь.

— Он — что?! — привстал Лео.

— Воткнул в меня клинок, думаю, пальца на три, — спокойно проговорил Итай. — Сказал, что то же самое будет на каждом занятии, пока я не возьмусь за ум.

Лео машинально схватился за предплечье. Грудь — это, должно быть, намного больнее.

— Но вот что я тебе скажу, Лео. Я не собираюсь ему уступать. Может делать что хочет. Знаю, о моей семье мало что хорошего можно сказать, но поливать ее грязью у себя на глазах я никому не позволю.

Невольно скривившись, Леомир опустил голову. Действительно не отступит. Страшное упрямство друга он знал очень хорошо. Но бодаться с Циклопом... тут даже и вопросов нет, кто первый лоб расшибет. И жаловаться бесполезно, если оружейник при всех его причудах еще не вылетел из дворца, значит умеет прикрывать тылы. Но самое страшное даже не это. Итай прав — если слух дойдет до Ульвэ, а рано или поздно он дойдет, будет настоящий фейерверк.

Лео поежился.

— Даже не знаю, из-за чего он на меня так взъелся, — досадливо воскликнул Итай. — Конечно, нашу семью модно презирать. Еще бы, самые богатые люди планеты, даем в долг и выжимаем все соки. Но Циклопу-то раньше было все равно. Не понимаю...

— Зато, кажется, я понимаю, — мрачно сказал Лео. — Тут дело вовсе не в тебе.

Вздохнув, он кратко описал свою недавнюю встречу с оружейником:

— Не знаю, зачем ему это надо, — закончил рассказ Леомир, — но он определенно хотел, чтобы я принял его пари. Или даже не так — он хотел, чтобы я постоянно был у него на виду. Напрямик добиться ничего не получилось, вот и решил надавить через тебя.

— Если так, то это на редкость дурацкий план.

— Вовсе нет, — усмехнулся Лео.

— Что? Ты ведь не собираешься...

— Успокойся, Итай, успокойся. Вспомни, сколько раз ты помогал мне разбираться с проблемами. А теперь и вовсе пострадал из-за меня.

— Но тогда этот мерзавец добьется, чего хочет!

— Не обязательно, совсем не обязательно. Прежде всего, это я пойму чего он добивается. Недаром же меня тут десять лет учили играть в государственные игры. Пусть это будет экзамен. Посмотрим, как я научился интриговать. И знаешь что, — белокурый князь, улыбнувшись, осторожно коснулся плеча друга, — я постараюсь сделать так, чтобы Циклоп десять раз пожалел, что решил играть со мной.

Глава 16

Теплый ветер свистел в ушах, гибкие ветви кустарника хлестали по ногам, Не обращая на это внимания, Ормат несся вперед. Он уже сам забыл, куда и зачем бежит. Все его желания свелись к одному — забраться как можно глубже в След. Только там он будет в безопасности.

В безопасности от чего?

Твердая граненая мысль вынырнула на поверхность, пропоров слой слипшихся, размякших товарок.

Ормат едва не споткнулся на бегу, но мысль снова утонула, провалилась на дно сознания. Разгоряченного разума нежно коснулись невидимые прохладные пальцы. Ормат широко улыбнулся, мурлыча от ласки. В погоне за наслаждением, ноги несли его все быстрей и быстрей.

Зазубренный сучок прочертил на его руке глубокую борозду. Внезапная боль смахнула с мозга холодную застывшую пелену. Зажимая ладонью кровоточащую царапину, он удивленно завертел головой:

— И куда же это меня занесло... Ох!!!

Боль в руке, вспыхнув свирепым пожаром, охватила все тело. Ормат упал на колени, сгорая в незримом, выжигающем мысли огне. Мир съежился в пламенную точку, беглец жалобно застонал, вжимаясь раскаленным лбом в сырую подгнившую листву.

Холодные пальцы бережно коснулись затылка, гася боль, заменяя огонь радостным холодом. Ормат счастливо засмеялся. Легко вскочив, он помчался вперед, к неведомой, но бесконечно манящей цели.

— Оно холодное, словно лед под корой, — испуганно охнул Гнеслав, отшатываясь от угольно-черного мертвого дерева.

— И что с того? — зло фыркнул Вакир. — Подумаешь, деревянный холодильник. Чего ты разнылся? Мало ли что в лесу бывает.

— Ты не понимаешь, — зашипел Гнеслав, кривя разбитый рот, и управляющий отметил, что полученной взбучки хватило помощнику совсем ненадолго. — Это место проклято. Если мы пойдем дальше, то все погибнем и...

— Хватит! — гаркнул Вакир.

Тонкий ствол охотничьего ружья уставился в середину груди замершего Гнеслава.

— Так, внимание голосам из компостной кучи, я больше не желаю слышать никаких возражений, — медленно произнес Вакир, — особенно от тебя. Это мое последнее предупреждение.

Гнеслав отрыл было рот, но посмотрел в страшные глаза Вакира и застыл, беззвучно шевеля губами. Наконец, он медленно кивнул, не отрывая взгляда от лица управляющего.

— Вот и ладушки. Двинулись! Нам осталось совсем немного.

Отряд вошел в томящую тень ледяного леса. Возглавлявший колонну Вакир повернул голову, поторопить отставшего Гнеслава. Черный срез дула, казалось, заглянул прямо ему в душу. Отчаянным рывком Вакир бросил себя за толстый ствол, винтовочный заряд с визгом сорвал широкий пласт черной коры, обдав управляющего мелкой пылью. Раздался испуганный крик, что-то тяжелое рухнуло, ломая звонко хрустящие кусты.

Вакир упал на колено, срывая с плеча винтовку.

"Гнеслав, мерзавец! Тогда еще надо было его прикончить!", — полыхнула злая мысль.

Выглянув из-за укрытия, Вакир увидел распластавшегося на земле Томослава, рядом с которым на корточках сидел закрывший руками голову Басок. Урод даже уронил свою винтовку. Между черными деревьями мелькнул темный силуэт. Вакир, не целясь, нажал спусковую кнопку. Всплеснув руками, Гнеслав привалился, спиной к стволу и сполз на землю, оставляя за собой широкую влажную полосу.

Радостно вскрикнув, управляющий бросился к жертве. Охотник сидел на земле, прижимая ладони к животу, его запрокинутая голова упиралась затылком в морщинистую кору. За скрюченными пальцами по одежде расползалось бурое пятно. Выпавшая из ослабших рук винтовка лежала неподалеку. Побелевшие губы умирающего медленно двигались:

— Безумие, — прошептал он, — безумие...

Фыркнув, Вакир приставил дуло к потно-блестящему лбу врага. Оружие хрипло кашлянуло. Сплюнув, Вакир подошел к Томославу. Едва взглянув на пробитый висок слуги, управляющий понял, что лекарства здесь не понадобятся. Басок так и сидел, не шевелясь, втянув голову в плечи. Зашипев, Вакир зло пнул труса по ребрам. Тот повалился на землю и жалобно заскулил.

— Поднимайся тряпка! — прорычал Вакир. — Вставай, а то и тебя кончу!

Ствол винтовки уперся в шею Баска:

— Считаю до трех. Ну!

— Нет, нет, не надо! Я встану! — заголосил Басок.

Под тяжелым взглядом Вакира слуга кое-как поднялся на ноги. Презрительно хмыкнув, управляющий подобрал винтовку Баска и повесил себе на плечо.

— Эта штука тебе, по-моему, не пригодится. Пошли, мы и так потеряли время.

Гоня перед собой слугу, Вакир побежал дальше вглубь мертвого леса, откуда до его сознания уже давно доносился сладкий, обещающий месть голос.

Сияющие облака медленно обтекали бедра Ормата, белые пушистые завитки нежно гладили обнаженную кожу, оставляя после себя алмазную пыль. Он плыл в сияющем облачном море к тому месту, где скрытое за пышными клубами, жарко сияло солнце наслаждения.

Ормат нетерпеливо расталкивал мягкие бока облаков, шаг за шагом приближаясь к сердцу волшебного царства. Наконец сияющее марево отступило, и он увидел величественный пылающий шар, горящий чистым белым огнем.

Молодой человек моляще протянул к нему руки. Навстречу вытянулись, словно желая обнять человека, два пылающих рукава. Зажмурившись, он подставил кожу пламени, но в самый последний миг то с удивленным шелестом отпрянуло прочь. Обманутый Ормат обиженно смотрел, как сказочное солнце тускнеет и словно покрывается пеплом. Он хотел подойти к нему, попробовать разбить застывшую корку, но державшие его прежде живые облака вдруг исчезли. Со страшным воплем Ормат полетел в бездонную пропасть.

Вожак уверенно вел поредевшую стаю к добыче. Та была совсем рядом, он почти уже чувствовал хрустящие в челюстях кости и стекающую по подбородку теплую соленую кровь. Повернув голову, вожак рычанием подстегнул отставшего охотника.

Слабак! Надо было сломать трусу хребет. Так же, как и тому наглецу, бросившему ему вызов. Но это можно сделать и потом. А сейчас — главное вцепиться в глотку так долго ускользавшей жертвы.

С легким удивлением вожак заметил, что до сих пор сжимает в руках какую-то длинную, неприятно пахнущую черную палку.

Зачем, он ее несет? Она только цепляется за ветки и мешает бежать.

Вторая такая же докучливая палка висела за плечами и била по ногам. Недолго думая, он избавился от бесполезной ноши. Бежать стало легче. Набрав полные легкие горячего воздуха, хищник издал долгий дрожащий вой. Пусть добыча слышит, что они идут. Пусть готовится встретить смерть.

Ормат лежал на склоне неглубокой лощинке. Он не мог вспомнить, как и зачем сюда пришел, в памяти остались только дикие безумные видения. Самым страшным было то, что он совершенно не чувствовал своего тела. Даже глазами не мог пошевелить. Так же, наверное, ощущал бы себя посаженный в кувшин дух, способный лишь выглядывать наружу через две узкие щели.

До слуха Ормата словно через вату донесся приглушенный треск кустов. Он всеми силами старался хотя бы чуть-чуть повернуть шею, но мускулы оказывались ему повиноваться.

Скоро на другом склоне ложбинки возникли две фигуры. Бледные, забрызганные грязью лица кривила дикая злоба. Из глоток пришельцев вырывалось низкое, эхом бьющее рычание, в котором не осталось ничего человеческого.

Пораженный Ормат еле узнал в оскаленной морде одного из чудовищ, исковерканные черты управляющего Вакира. Даже сквозь охвативший его ужас, к разуму пробилось изумление — да что же с ними произошло в лесу?!

Странно горбясь и не переставая рычать, Вакир первым ступил в лощинку, за ним, нервно подвывая, трусил незнакомый Ормату охотник. Управляющий злобно щелкнул челюстями, в его черных от крови глазах беглец увидел ужасную ненависть и жажду убийства.

Ормату еще никогда не было так страшно. Абсолютно беспомощный, он оказался в руках двух безумцев. Ормат отчаянно старался вернуть власть над телом, но не мог даже закрыть расширившиеся от ужаса глаза.

Вакир припал к земле, готовясь прыгнуть на свою жертву. Ормат видел, как напружинились ноги безумца. В голове раздался беззвучный вопль.

Нет! Он не хочет так! Ну, пожалуйста!..

Из земли между жертвой и охотниками вырвался плотной столб ослепительно белых крупинок, вокруг которого закружился ревущий водоворот метели.

Ни одна крупинка не касалась его кожи, но Ормат ощущал, какой страшный в них заключен холод. Белая занавесь скрыла от него безумцев, да он и думать о них забыл. Возникшая из ниоткуда метель — чудо, невиданное на теплой Вилере — напугала его сильнее, чем выползшие из леса чудовища.

В ядре вихря белые крупинки спрессовались в гудящее ледяное веретено, которое стало центром маленькой бури. Ормату казалось, что его душа какой-то невидимой нитью связана с этой осью метели и сейчас накручивается на него, покидая тело.

Напрягая все силы, он стал рвать эту связь. От напряжения перед Орматом поплыли багровые пятна, сердце билось о ребра, словно хотело вырваться из грудной клетки. Он ощутил, как незримая нить между ним и столпом до предела натянулась, задрожала, как струна, и вдруг лопнула, резко хлестнув по глазам.

Боль пронизала его от макушки до пяток, но вместе с болью вернулся контроль над телом. Ормат приказал себе встать и бросился прочь из страшной лощинки. Он не чувствовал, как его стопы касаются земли, не ощущал свистящих ударов веток, оставлявших на коже багровые полосы. Разум Ормата в этот миг был, был подобен всаднику, пришпоривающему тело.

Поднявшись по склону, он побежал дальше, но скоро его неловкая нога за что-то зацепилась, и он кубарем покатился по земле.

Удар вышиб из Ормата дыхание и силы. Он не знал, сколько пролежал лицом вниз, упираясь щекой в мокрые шершавые листья. Когда Ормат смог снова поднять голову, его волосы блестели от крупной росы. Ощущение было таким, как если бы он отсидел ногу, только вместо ноги было все тело. Каждое движение отзывалась уколами тысяч игл. Но, по крайней мере, он снова себя чувствовал.

Оглядевшись, Ормат испуганно охнул. Мешок! Он где-то его потерял! А там еда, деньги... без всего этого можно из леса и не выходить. Ормат лихорадочно напряг память, стараясь понять, когда он в последний раз ощущал за спиной его тяжесть. От воспоминаний остались одни обрывки, он не смог бы даже сказать, как он добрался до этого места. Вот только... Ну да, точно, когда он лежал там, в овражке, его рука так изгибалась, будто лежала на чем-то округлом. Да, именно, заплечник был там, значит... Значит, нужно вернуться.

Взглянув в сторону овражка, Ормат сглотнул, больше всего на свете ему хотелось, не останавливаясь, мчатся прочь от этого страшного места. Но... Без содержимого мешка он все равно, что мертвец.

Шумно вздохнув, Ормат вытащил клинок из ножен на предплечье. Не то что бы он надеялся металлом одолеть метель, но ставшая привычной тяжесть в руке помогала хоть немного успокоиться.

Поминутно утирая пот со лба, парень начал медленно продвигаться к овражку. После каждых двух-трех шагов он замирал, вслушиваясь в мертвый лес, но слышал лишь шум крови в ушах. Остановившись на вершине склона, застыл, впиваясь глазами в лощинку. Та была совершенно пуста. Ни метели, ни спятивших охотников, только чуть колышущиеся тонкие стебли травы. Будто все случившееся было лишь сном.

Стиснув зубы, Ормат начал медленный спуск. Он осторожно ступал на носках, постепенно перенося вес тела с ноги на ногу. Каждый раз, твердо встав на податливую землю, задерживал дыхание, готовый бежать или сражаться. Ему казалось, словно он идет по коварной застывшей корке грязевой ямы, и боится, что корка треснет. Только здесь он не провалится в тягучую жижу, наоборот — из-под земли может вырваться страшный ледяной вихрь.

У самого склона на дне лощинки Ормат увидел бок мешка. Рвущим нервы усилием воли он подавил желание броситься к нему, схватить и бежать прочь. Шаг за шагом, парень продолжал свой черепаший спуск.

Добравшись, наконец, до заплечника, он на миг остановился, прислушиваясь к тишине, и резким движением забросил мешок за спину. Ничего не случилось. Вздохнув чуть свободней, он собрался уже подниматься, когда взглядом зацепился за неестественно темное пятно. Повернув голову, прищурившийся Ормат увидел две больших черных кляксы на противоположном склоне оврага, там будто кто-то выложил кострища, а потому ушел, забрав камни. Вот только пепел какой-то уж очень жирный. Из него торчало что-то вроде остатков хвороста. Ормат готов был поклясться, что когда он валялся здесь недавно, ничего подобного в овражке не было. Проклиная себя за любопытство, он начал осторожно пробираться к загадочным кострищам.

Подойдя вплотную, Ормат пораженно охнул. Это был вовсе не хворост. Из черных клякс на него слепо пялились черепа. Немного пониже из сыто блестящего пепла выпирала часть позвоночного столба и несколько крупных костей. Ему почему-то бросилось в глаза, что у ближнего к нему черепа не хватает двух зубов сбоку. Так вот куда делись те психи...

Не в силах поверить глазам, он протянул ладонь к стеклянистой черной макушке.

— Ай! — Ормат с воплем отдернул руку, пальцы обожгло ледяным огнем.

Жуткий череп развалился бесформенной кучкой. Страх хищным зверем прыгнул на плечи, острые когти паники рванули кожу. Что он делает в этом кошмарном месте?! Он что тоже сошел с ума?!

Развернувшись, Ормат стрелой полетел прочь от этого ужаса. Не обращая внимания на преграды, он ломился вперед, без счета тратил остатки сил. Все, что угодно, лишь бы скорее выбраться из проклятого леса!

Глава 17

— Так зачем тебе понадобилось измерять Палестру? — настойчиво спросил Котик, блестя раскосыми глазами.

— Я не измеряю Палестру, — вздохнув, отозвался Лео (он уже давно понял, что единственный способ отделаться от Котика — это удовлетворить его любопытство). — Всего лишь помогаю Ульвэ выполнить ее годовую работу.

— Помогаешь Ульвэ? — вскинулся зеленоглазый проныра.

Леомир усмехнулся. Неугомонный Валидор почуял дичь. Нужно его остудить, а то навоображает себе невесть что:

— Я помогаю ей, а в обмен она поможет мне. Это наставники посоветовали, — лихо соврал он.

— А-а-а, — протянул Котик, на его физиономии возникла такая разочарованная гримаса, что Лео едва не покатился со смеху.

— Так что ты все-таки делаешь? — не унимался Котик. Леомир не замечал, чтобы Валидора когда-нибудь интересовала чужая учеба, но, видно уходить вообще без информации было против его жизненных принципов.

— Сверяю планы Палестры с реальностью, — сказал Лео, постукивая по планшету световым пером, — оказывается, даже самые последние из них сильно устарели.

Молодые люди шли по длинному, прямому, как луч, коридору. Песочного цвета облицовку стен делили на квадраты широкие полосы молочно-белого камня, которые словно стекали с потолка. У каждого такого квадрата, как часовые, стояли высоченные пузатые желтые вазы, покрытые волнистым светло-коричневым узором. Ноги воспитанников мягко ступали по пушистому кремовому ковру, похожему на шкуру какого-то огромного зверя.

— К примеру, в этом крыле я уже нашел шестнадцать расхождений с планом, — продолжил Лео, водя пером по планшету, — глухие стены вместо коридоров, пустые залы там, где на плане стены.

— Да что ты говоришь, как интересно, — тоскливо отозвался Котик.

— Очень тяжелая работа, — вздохнул Лео, приотворяясь, что не заметил скуки однокашника. Хотел информации — пусть получает, — Ульвэ делает то же самое этажом ниже. За полторы тысячи лет, что стоит здание новой Палестры его, перестраивали раз двести. А вот человек, который вносил поправки, похоже, ни разу не выходил из своего уютного кабинета.

— Вот как раз пример, — Лео остановился перед блестящей стеклянными крупинками песочной стеной, — на плане у нас тут комната, а по факту...

Лео осекся, когда его ладонь вдруг без всякого сопротивления прошла сквозь камень. Он оторопело смотрел на руку, по запястье погрузившуюся в такую твердую на вид панель.

— Что за ерунда? — Лео повел невидимой ладонью из стороны в сторону, — Ах ты...

Костяшки пальцев больно стукнулись обо что-то твердое. Получается, загадочные изменения произошли только с небольшой частью стены, по размеру походящей на дверной проем.

Задумчиво закусив губу, он вытащил из "камня" совершенно невредимую руку:

— А знаешь, Котик, на что это больше всего похоже? — медленно проговорил Лео.

— На обман зрения? — немного испуганно предположил Котик.

— Да нет. Скорее... — Лео погрузил в "стену" обе руки. — Скорее на голотический экран скрывающий дверь.

Пальцы скользнули по чему-то гладкому, пока примерно на высоте пояса не наткнулись на плавную выпуклость:

— Ага, кажется, замок, — радостно объявил Лео. — Но, похоже, нужно ввести код, — добавил он, прислушавшись к ощущению под пальцами.

— Вот видишь, раз закрыто, мы тут ничего не сделаем, — облегченно вздохнул Котик. — Пойдем дальше.

— Постой, постой. У меня с замками Палестры с недавних пор особые счеты. Уверен я смогу его открыть...

Пока Котик нервно озирался по сторонам, руки Лео скользили по сенсорной панели. В принципе, код не должен быть сложным. Как правило, для служебных помещений он стандартный. Так на этом этаже первая цифра будет четверка, а дальше — семерка или двойка...

Поверхность под пальцами дрогнула и с легким шипением ушла прочь. Лео торжествующе посмотрел на изнывающего Котика:

— Открыто, — рука Лео по плечо ушла в стену, не встретив на пути ничего, кроме воздуха. — Ну как, посмотрим, что к чему?

Котик нервно повел плечами. Лео хмыкнул, он давно заметил, что Валидор... очень осторожен, скажем так. И еще он опасается, как бы об этой особенности его характера кто-нибудь не догадался.

— Ладно, как хочешь. Ты побудь здесь, а я схожу на разведку.

Зачем-то набрав в грудь воздуха, Лео шагнул сквозь стену. Разумеется, он ничего не ощутил, просто перед глазами на миг почернело, будто их закрыла какая-то пелена. Вынырнув из завесы, Лео огляделся. В зале, куда он попал, царила, полированная сталь. Стены, потолок, даже пол — везде один и тот же зеркальный блеск металла.

Лео не мог понять, велик этот зал или мал, слишком плотно тот был заставлен. Над головой, словно горы, нависали холодно блестящие, тяжело нагруженные стеллажи. Их будто подпирали похожие на шкафы высоченные машины, чье гулкое дыхание эхом отзывалась в ущельях проходов, а мигающие быстрые огоньки загадочно отражались в металлических стенках разномастных контейнеров загромоздивших полки. В узких промежутках тихо булькали уходящие под потолок прозрачные колонны, заполненные густой жидкостью цвета молодой травы. В сердцевинах колонн мрачно темнели какие-то неподвижные существа. Лео от души понадеялся, что мертвые. Все эти чудеса плотным строем окружали маленький свободный пятачок перед входом, охватить взглядом получалось только крошечную часть помещения. Оглянувшись, он увидел, что изнутри завеса полупрозрачна, можно было ясно разглядеть немного искаженный силуэт Котика.

Неожиданно силуэт задрожал и расплылся. Из завесы медленно вынырнул нос, а затем показалось лицо Валидора. Раскосые глаза были почему-то крепко зажмурены.

Вздохнув, он протянул руку к Котиковой шее и резко втащил того внутрь. Вскрикнув, храбрый разведчик замахал руками, как ветряная мельница. Лео едва увернулся от просвистевших у подбородка кулаков:

— Да открой ты уже глаза! — со смехом воскликнул он.

— Лео, ну нельзя же так, — простонал Котик, когда убедился, что убивать его никто не собирается. — У меня чуть сердце не остановилась.

— А вот это было бы здесь очень кстати, — безжалостно усмехнулся Лео. — Как ты думаешь, где мы?

— Логово злого колдуна, — предположил Котик, осмотревшись.

— Ты почти угадал. Я думаю, это знаменитая лаборатория нашего старого мастера анатома. Вот почему на плане была пометка ЛА.

— Никогда не любил этого типа, — мрачно проворчал Котик.

— И напрасно, — возбужденно откликнулся Лео. — Его занятия был одними из самых приближенных к практике во всем курсе. Никогда не думал что где-то в Палестре есть такое царство техники. Пойдем, посмотрим, что тут еще есть.

— Я всегда знал, что возня с железками до добра не доводит, — отозвался Котик, глядя на колонну, в которой плавало что-то похожее на кошку, только очень большую, с острыми изогнутыми рогами.

Не обращая внимания на бормотание Валидора, он протиснулся в расселину между стенками машин. За каждым поворотом Лео открывались все новые чудеса технологии. Вот бы ему позволили покопаться здесь как следует!

В компании с Котиком, не рискнувшим остаться наедине с жуткими колоннами, он добрался до противоположной стены лаборатории. По дороге пришлось так часто петлять в лабиринте гладких металлических глыб, что зал показался ему намного обширней, чем был на самом деле.

— Так мы все посмотрели? Гудящие шкафы, железные коробки, банки с чудовищами, все очень интересно. Ты, кстати, обратную дорогу помнишь? Мне кажется, мы заблудились.

— Не волнуйся, думаю, смерть от голода нам не грозит. Если нервничаешь, можешь идти по своим делам.

— Ничего я не нервничаю, — отозвался Валидор, скрестив на груди руки, — просто скучно тут.

С независимым видом Котик привалился плечом к блестящему боку пыхтящей машины. Раздался мягкий перезвон колокольчиков. Охнувший Валидор, мертвенно побледнев, уставился куда-то за ему спину.

Быстро обернувшись, Лео встретился взглядом с тысячью глаз. Голубые, серые, почти черные, каких только здесь не было. Все они влажно блестели из похожих на соты прозрачных ячеек в открывшейся посреди стены нише.

— Невероятно! Должно быть, это часть коллекции мастера Дарислава. Наверное, он не всю ее вывез, когда уходил, — пояснил Лео, странно накренившемуся Котику. — А смотри, вон там, в третьем ряду сверху, зеленый. Точь-в-точь, как у тебя.

За спиной раздался сдавленный кашель Валидора:

— Я пойду... пойду лучше Ульвэ позову. Ей должно быть интересно.

Прислушавшись к быстрому стуку каблуков, Лео чуть улыбнулся. Налюбовавшись коллекцией, он начал осматриваться в поисках других диковин. Его внимание привлек длинный пластиковый мешок, лежащий на зеркальном металлическом столе, втиснутом между высоким стеллажом и крутым горбом похожей на сундук машины.

Подойдя ближе, Лео осторожно потянул завязку и заглянул внутрь. Увидев содержимое мешка, он отпрянул, будто обжегшись. Его лицо страшно побледнело, а сердца застучало так, словно он пробежал по всем лестницам Палестры. Крутанув пируэт, Лео бросился прочь из комнаты.

Обдирая бока об острые углы машин, князь выскочил в коридор и понесся к лестнице. Он почти добежал до нее, когда наткнулся на Ульвэ. Должно быть, Котик действительно ее позвал.

— Что такое, Лео? на тебе лица нет! — обеспокоенно воскликнула она, касаясь затянутыми в прохладный атлас ладонями алых пятен, вспыхнувших на побелевших щеках князя.

— Там... там... — Лео несколько раз сглотнул, пытаясь смочить слюной пересохшее саднящее горло. — Там мертвец, Ульвэ.

— В лаборатории мастера анатома? Хм, не думаю, что это можно назвать большой неожиданностью, — сказала девушка, чуть наморщив точеный носик.

— Нет, ты не понимаешь, — раздраженно тряхнул белокурой головой Лео. — Это не такой мертвец. Я хочу сказать... Его убили, Ульвэ. Он лежит в мешке, разрезанный на дюжину кусков, а срез такой ровный-ровный...

Неожиданно позеленев, Леомир быстро прижал к губам ладонь, на гладком лбу выступили бусины пота. Обеспокоенная Ульвэ осторожно коснулась его плеча.

— Я думаю, эта была ловчая сеть, — сказал совладавший с собой Лео. — Помнишь, нам рассказывали о такой штуке на занятиях по системам безопасности? Нужно позвать кого-то из наставников или капитана Клавдия! Я сейчас...

— Постой, — Ульвэ решительно уперлась ладонью в грудь друга, — не будем торопиться. Наверняка у всего этого есть какое-то очень простое объяснение. Если ты поднимешь шум на пустом месте... Словом на пользу это тебе не пойдет.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала покажи мне своего загадочного мертвеца. А там будем решать.

— Ты действительно хочешь увидеть... это?! — поразился Леомир. — Ой!

Твердый кулачок с размаху врезался в живот, заставив Лео согнуться.

— А ты думаешь, я в обморок грохнусь? Мы, Роуматы, не всегда были банкирами. В нас течет кровь воинов.

— Ну, если так... Простое объяснение, говоришь? Хотел бы я, чтобы ты оказалась права.

Обратная дорога заняла совсем немного времени. Он провел подругу в лабораторию, вместе они проскользнули через лабиринт аппаратов и... замерли перед девственно пустым столом.

Оторопело моргая, Лео смотрел на свое отражение в гладкой металлической поверхности:

— Но здесь лежал мешок. Я клянусь, Ульвэ. Ты ведь не думаешь, что мне померещилось?

— Успокойся, Лео, я тебе, конечно, верю, — откликнулась Ульвэ, подходя ближе. — Но согласись, когда разрезанный на дюжину частей труп встает и уходит это... немного необычно.

Сгорбив плечи, он тяжело оперся о холодную столешницу. Мысли крутились в беспорядочной чехарде.

Что же здесь происходит?! Неужели, он действительно спятил?!

Подступившая сзади Ульвэ, привстав на цыпочки, страшным голосом зашептала:

— Жуткое и загадочное происшествие в Палестре. А я так люблю загадки, — теплое дыхание девушки легонько щекотало ухо Лео.

Упругая грудь Ульвэ прижалась к его лопаткам и он моментально потерял интерес ко всяким бродячим покойникам. Подумаешь, исчез, мало ли что где лежит, а потом пропадает...

Из-за стеллажей раздалось шипение закрывающейся двери. Лео стремительно развернулся, прикрывая собой Ульвэ. Послышались торопливые шаги. Он чуть согнул напружиненные ноги — кто бы сюда ни явился, сначала ему придется иметь дело с ним!

Шаги приближались, сердце Лео стучало, как барабан. Ульве, кажется, что-то ему шептала, но он не слышал. Мелькнула плотная тень и из узкого прохода, споткнувшись, вышел мастер Таалад.

— Дети, что вы здесь делаете? — с некоторым подозрением осведомился мастер.

Взгляд Таалада быстро скользнул по металлическому столу и, видимо, признал его непригодным для запретных утех.

— Это вы включили завесу? — уточнил он немного мягче.

С громадным облегчением Лео выпрямился, чувствуя, как по спине ручьем течет холодный пот:

— Мы с Ульвэ готовим итоговую работу, выбрали архитектуру.

— Вот, сверяем чертежи с реальной планировкой, — выступила вперед не любившая быть на заднем плане девушка, протягивая мастеру планшет.

Таалад отмахнулся:

— Я знаю о чем речь. Так зачем вы баловались с завесой?

— Когда мы сюда пришли, она уже была включена, — быстро сказал Лео. — Нам стало интересно, вот и решили посмотреть.

— Интересно им стало... просто здание старое, многие системы включаются сами собой. Ах, дети, неужели вы еще так и не поняли, что, натыкаясь на дверь в незнакомую комнату, вовсе не обязательно туда забираться? Тем более, что эта конкретно взятая дверь была заблокирована кодом.

— А было открыто, — откликнулся Лео, честно глядя на мастера.

— Когда же вы уже повзрослеете, — вздохнул Таалад. — Надо бы вас наказать, ну да по случаю каникул обойдемся устным взысканием. Радуйтесь.

— Спасибо, господин наставник, — ответили молодые люди, дружно поклонившись.

— Простите, мастер, можно задать вопрос? — сказал Лео искоса глядя на Таалада.

— Что за вопрос? — деловито уточнил мастер, потянувшись за стоящей на стеллаже блестящей коробкой с закругленными углами.

Привстав на цыпочки, Лео помог невысокому Тааладу добраться до нужного контейнера:

— Я хотел узнать, кто пользуется лабораторий после отъезда мастера Дарислава?

— Кто? — Таалад, хмурясь, возился с крышкой коробки, — Да все, кто угодно. Биология — благородное искусство, многие мастера ставят опыты, — контейнер, звякнув, открылся. Подняв голову, мастер строго взглянул на молодых людей. — Так, вы все еще здесь?

Уловив намек, Ульвэ с Лео быстро поклонились и побежали к выходу. Оказавшись в коридоре, Лео часто дыша, смахнул со лба пот.

— Вот видишь, все просто, — сказала Ульвэ, приглаживая бронзовые завитки, — кто-то ставил опыты, отлучился. Ты вошел, испугался, побежал за мной, а тот человек вернулся и убрал тело.

— Ага, убрал. Я даже знаю куда. Ты видела ту похожую на сундук машину рядом со столом?

Ульвэ кивнула чуть нахмурившись.

— Я вспомнил, что это такое. Она называется расщепитель. Когда я вошел первый раз, горел желтый огонек — подготовка к работе, — Лео коснулся влажного гудящего виска, — а теперь красный — процесс запущен. Труп уже разложили на молекулы, то, что осталось, можно спустить в канализацию.

— Фу, какие гадости ты говоришь, — брезгливо поморщилась наследница воинов.

Лео только покачал головой:

— Знаешь, я думаю, этого человека убили во дворце. Точнее, в здании Палестры, у нас тут отдельный периметр безопасности, надежней только в покоях верховного князя. Убийца был вынужден думать, как избавиться от тела на месте. Убийца наверняка был там, когда ввалились мы с Котиком. Поэтому и завеса работала. Он бы не мог оставить труп и уйти, — голос Лео становился все тише, — А потом, когда я убежал, он закончил свое дело. Ушел, наверное, по дальней лестнице. Мне повезло, — шепотом закончил Леомир.

Между молодыми людьми повисло липкое молчание. Первой не выдержала Ульвэ:

— У тебя слишком живое воображение и знаешь, может это не так уж плохо. Ты уже во второй раз встаешь на мою защиту, кажется, спасение дам от драконов входит у тебя в привычку, — затянутый в гладкую ткань пальчик скользнул по вспыхнувшей щеке Лео.

Лео оторопело смотрел в лицо девушки, ее большие карие глаза заблестели и стали почти черными. Сердце стучало куда сильнее, чем несколько минут назад, когда он думал, что ему грозит смерть. Он так и не поговорил с Ульвэ о том поцелуе, но если струсит сейчас, будет жалеть всю жизнь. Приняв решение, Лео постарался улыбнуться. Он знал, что улыбка получилась кривая, но уж лучше так, чем ничего:

— Помнишь, ты говорила — рыцарю полагается награда от прекрасной дамы, — выдохнул он, шалея от собственной смелости.

— Хочешь закрепить традицию? — улыбнулась девушка.

Всеблагой, какие же у нее красивые губы, и как только он, дурак, раньше этого не замечал!

— В традициях наша сила, — прошептал Лео, его улыбка стала шире — кто бы мог подумать, что придется вспомнить девиз Палестры в такой момент.

— Тогда дама не возражает, — взмахнула ресницами Ульвэ.

Манящие губы чуть приоткрылись, Лео склонился к девушке, жадно вдыхая ее сладкий запах... Гулкий топот заставил обоих вздрогнуть. Отшатнувшись от Ульвэ, он резко повернулся к лестнице. Вылетевший в коридор запыхавшийся Котик, заставил Лео мысленно выругаться. Принесла же его нелегкая.

— Ох, Лео, что у меня, судьба такая — сегодня ради тебя бегать?! — пропыхтел Валидор, обмахивая платочком раскрасневшееся лицо. — Еще раз привет, Ульвэ.

Девушка небрежно кивнула, продолжая расправлять складки на манжетах перчаток.

Прежде чем ответить, Лео досчитал про себя до десяти, а потом подумал и довел счет до пятидесяти:

— Ты что-то хотел, Валидор?

— Лично я? Совершенно ничего, а вот кое-кто имеет на тебя виды.

— Верховный князь, наконец, собрался назначить меня на пост канцлера?

— Почти. Тебя ищет Циклоп, — после этих слов сердце Лео провалилось куда-то в желудок. — Тебе приказано немедленно явится на занятия. Он будет ждать в Стружкоснимателе.

Глава 18

Потные руки Ормата скользнули по толстой тяжелой палке, выбирая место для захвата. К раздвоенной верхушке он обрывками рубашки кое-как прикрепил кинжал. Получилось что-то вроде топора на длинной рукояти. Обострившийся слух уловил легкий, почти сливающийся с шелестом листвы стрекот.

Прижавшись к шершавому стволу, Ормат осторожно выглянул на маленькую полянку, заросшую высокой травой с желтыми венчиками. Пахнущее сеном живое озерцо волновалось под ветром, стрекот, кажется, стал чуть ближе. Стараясь двигаться бесшумно, Ормат поднял свое самодельное оружие над головой, под вконец изодранной рубашкой тугими узлами набухли мускулы.

На полянку с тихим угрожающим стрекотом выпорхнул странный механизм, больше всего напоминающий бескрылую стрекозу, собранную из полупрозрачных аквамариновых шаров. От безобидного насекомого аппарат отличался размером — примерно сантиметров пятьдесят — и загнутым, острым шипом на конце "хвоста". Под брюшком "насекомого" ритмично колыхалась холодное сияние компенсирующего поля.

Вылетев на середину полянки, "стрекоза" медленно водила из стороны в сторону стеклянной головой, снабженной по бокам двумя блестящими полусферами. Ормат старался не дышать, пот, собираясь в ручейки, стекал за уши и на шею. Крупная прозрачная капля, сорвавшись со лба, разбилась об большой остроносый лист соседнего куста, и тот задрожал, щекоча кожу, белеющую в прорехе на животе. Стрекоза, словно выйдя из раздумий, уверенно полетела к дереву, за которым прятался беглец. Ормат стиснул зубы, суставы впившихся в сук пальцев побелели от напряжения.

Страшный стрекот приближался. С криком-выдохом Ормат шагнул из-за дерева, дубина со свистом вспорола воздух. Клинок, сверкнув размытой полосой, с хрустом врезался в самый крупный шар, синеющий за "головой" механизма. Робот, запищав, изогнулся всем телом, стеклянистый шип с размаху вонзился в вязкую древесину. Ормат швырнул треснувший сук в траву и прыгнул на нее, вколачивая раненного робота в шуршащую траву. Раз за разом он подпрыгивал, с ненавистью топча "стрекозу" подошвами растрепанных сандалий.

Из травы поднялся едкий сизый дымок. Тяжело дыша, Ормат смахнул с лица пот. Нагнувшись к почерневшим, воняющим химией, осколкам он отодрал от дрына вошедший в почву клинок.

Он еще на рассвете почуял что-то странное, будто кто-то напал на его след. Причем этот "кто-то" — не человек. Ормат сам не понял, в чем состояло различие и как он сумел его определить, но был твердо уверен в своей правоте. Поэтому и устроил засаду на приглянувшейся полянке.

Теперь он знал, кто за ним охотится. Ормат никогда не видел подобных устройств, но много о них слышал. Такие штуки выпускают с плосколетов, чтобы они выслеживали добычу под кронами. Значит главные силы князя уже прибыли на место. А он так надеялся, что у него есть еще пара дней!

Прижавшись к стволу ближайшего дерева, Ормат вытащил из кармана маленькую бутылочку. Дрожащие скользкие пальцы только с третьего раза смогли подцепить пробку.

Вытряхнув себе на ладонь ржавый комок, он крепко сжал кулак. Сгусток рассыпался и в руке Ормата остался черный камушек. Последний.

Стряхнув на землю крошки запекшийся крови, он быстрым движением забросил камушек в рот. Выворачивающая горечь казалась почти приятной. Утерев слезы, Ормат бросился бежать.

Он не знал, как долго несся сквозь лес. Не обращал внимания на гудящий в ушах вязкий горячий ветер, на хлеставшие по стонущим ребрам ветки кустов. Ормат четко понимал, что не может останавливаться. Если его начали искать с воздуха, значит времени осталось очень мало. Нужно любой ценой убраться из района, над которым рыщет плосколет. И пусть говорят, что для пешего человека это невозможно. Ормат несся вперед, безжалостно выжигая силы. Но даже заемная энергия черных камушков подошла к концу.

Дыхание стало сбиваться, каждый шаг давался все тяжелей, под конец он уже не бежал, а брёл, сгорбившись и прижав руки к животу. Перед глазами плыли огромные желто-зеленые круги, прошитые тонкими алыми молниями. Сколько Ормат ни тряс головой, он никак не мог от них избавиться. Отчаявшись, он крепко зажмурился, земля под ним тут же накренилась... пришёл в себя он от того, что крепко приложился скулой к шершавой коре толстого дерева. Попавшие в ссадину пот и древесные крошки тут же начали, словно жечь лицо. Удержав болезненный стон, Ормат заставил себя шагать дальше. Он то и дело поднимал взгляд к небу — разрывы между кронами были слишком большими, сверху человек будет как на ладони. Нужно, во что бы то ни стало добраться туда, где снова смыкается зеленая крыша. Целью он наметил покосившееся трухлявое дерево с остро обломанным стволом. Ормат не знал что будет, когда туда доберется, ему просто нужна была цель. Не позволяя себе смотреть по сторонам, беглец сосредоточился на этом дереве, как будто оно было важнейшей вещью в мире. Главное — дойти до него, а дальше будет видно. Только ни в коем случае не останавливаться, иначе он просто упадет и уже не сможет встать.

Этот кусок пути дался Ормату тяжелее, чем все его прошлое путешествие, дерево приближалось чудовищно медленно, перетруженные мускулы и связки протестующе гудели при каждом движении. Тихо рыча, он упрямо шагал, пока, наконец, не припал к проклятому сухостою, обняв его, как лучшего друга. На гладком, лишившемся коры стволе остались две мокрые дорожки.

Вот и добрался, теперь нужно решать что делать дальше. Похоже, он не рассчитал и загнал сам себя. Как глупо. Осталось только нарвать из лохмотьев рубахи лент, скрутить себе руки, лечь и ждать пока явятся княжеские псы. Сил на самом донышке, даже спрятаться не получится. Ормат медленно сполз на землю. Впервые с давно позабытого детства ему так сильно захотелось помолиться, прокричать свою обиду, пусть даже равнодушным небесам.

Усевшись на мягкую листву, он уперся затылком в дерево. Мокрые глаза сами собой смыкались. Пускай. Он поспит, и будь что будет. Видно, правы был те, кто говорил, что нельзя бороться с судьбой...

Серые глаза Ормата резко распахнулись. Припав к земле, он чутко прислушался. Сперва подумал, что напряжение его все-таки доконало и он сошел с ума, но — нет. Это определенно были голоса, совершенно обычный бойкий разговор.

Боясь поверить в то, что это может означать, Ормат с новыми силами двинулся в сторону звуков. Пробираясь через подлесок, он очень ясно понимал, что расходует свой самый последний резерв. Если надежда обманет его, останется только лечь и умереть.

Хрипя, отодвигая тонкие ветви, как будто это были тяжеленные бревна, беглец медленно шел на голоса, пока лес не расступился перед ним и он крепко зажмурился от ударившего по глазам жесткого дневного света. Когда Ормат смог раскрыть глаза, то увидел, что выбрался на обочину дороги. Самой обычной дороги.

Сердце от радости пустилось в пляс — он все-таки смог добраться до своей цели! Постаравшись кое-как успокоиться, Ормат оглядел окрестности.

Прежде всего в глаза бросилась огромная черная глыба, похожая на жирную гусеницу, занявшая почти всю дорогу чуть выше того места, где он выбрался из леса. Возле нее суетились беспечно болтающие люди. Нахмурившийся Ормат не сразу сообразил, что гусеница — это грузолет, раньше он видел такие только в небе, когда те скользили на огромной высоте среди облаков.

Между одетыми в черные рясы фигурками мелькали мужчины в сиреневых мундирах таможенников. Ясно, значит он выбрался на стыке владений двух высокородных. Только непонятно, зачем приземлились летуны, они же свободны от таких пошлин.

Отбросив лишние мысли, Ормат сосредоточился на привлекшей его внимание детали — секция в середине грузолета была открыта в обоих боков. Два изогнутых тонких борта нависли над раздутым корпусом, как надкрылья огромного жука. Секция, поднятая со стороны леса, задирала ветки подступивших к обочине деревьев. Ормат завороженно глядел в притягательную темноту трюма. О такой возможности он даже не мечтал! Забраться внутрь и улететь куда угодно, главное чтоб подальше отсюда. А княжеские прихвостни пускай высматривают его по лесам пока у них глаза не повыпадают.

Приняв решение, беглец припал к земле и стал приближаться к манящему грузолету. Больше всего он в этот миг боялся, что стенки закроются у него перед носом и "гусеница" улетит по своим делам. Оставалось пройти уже немного, когда на Ормата вдруг навалилась страшная слабость, ноги задрожали, грозя подломиться. Он понял, что надолго его не хватит. Бросив отчаянный взгляд на дорогу, Ормат убедился, что люди беспечно возятся с другой стороны грузолета. Стиснув зубы, он всего себя вложил в последний рывок. Пробежав пять показавшихся километрами шагов, нырнул в темные, пахнущие теплым маслом недра, чтобы распластаться там на ребристом подрагивающем полу. Несколько восхитительных секунд Ормат пролежал неподвижно, но разум сурово пришпорил тело. Не в силах подняться, он, обдирая пальцы, заполз в ближайшую щель между громадами контейнеров.

Чуть отдышавшись, Ормат осторожно выглянул из своего логова и попытался разглядеть что происходит на дороге.

Люди в черных рясах, отмеченных золотым завитком на груди, столпились возле открытого коричневого контейнера. Человек в сиреневом мундире, уцепился за его край и пытался заглянуть внутрь. Носки блестящих сапог таможенника скользили по гладкому пластику примерно в полуметре над землей. Стоящий рядом солдат застыл с раскинутыми, будто для объятий, руками, видно не решаясь приподнять командира.

С другой стороны на край контейнера навалился широченной грудью человек в рясе, должно быть он забрался на какую-то подставку и проблемы таможенников его ничуть не тревожили. На чеканных губах мелькала легкая улыбка. Ормату бросились в глаза короткие, поразительно черные волосы здоровяка. Он никогда не видел таких ни у кого из сильвидов. Беглец даже подумал, что перед ним один из испов, но те по слухам краснокожи и плосколицы. А черноволосый был всего лишь слегка загорелым, да и лицо имел правильное, хотя с крупными чертами. Ормат обратил внимание на спускающуюся с бычьей шеи тяжелую золотую цепь медальона. У других чернорясников ничего такого не было, и беглец решил, что это отличительный знак главного.

— Я еще раз говорю, что не могу разрешить вам здесь торговлю, — тяжело пропыхтел соскользнувший на землю таможенник. — Вы и так почти два дня перекрываете чуть ли не всю дорогу.

— Мы вовсе не торгуем, лейтенант, — сказал темноволосый. Голос у него оказался удивительно глубоким и звучным. Ормат подумал, что будь здоровяк певцом, и приди в поселок с лютней за плечами, то вокруг с него быстро собралась бы толпа побросавших дела людей.

— А чем же вы тогда занимаетесь? — безнадежно спросил таможенник, вытирая потное лицо обшлагом.

— Мы собираем пожертвования, — ласково пояснил темноволосый, — Эта привилегия дана братству Луча верховным князем еще четыре тысячи лет назад. А эти вещи... лишь ответные благодарственные дары.

Ормат нахмурился в своей щели. Братство Луча... ну, да, слышал он мельком что-то о них, вроде те еще мошенники. Хотя, надо признать, их главный ловко срезал сиреневого кровососа. Ответные дары... А ты попробуй, докажи что это не так!

Между тем, черноволосый запустил руку в недра контейнера:

— Вот, обратите внимание, замечательный амулет. Корень ветренника с берегов Седой гавани. Освящен старшими иерархами. Помогает от дурного глаза и чирьев на заднице, улучшает отношения с начальством. Пожертвуйте... ну, для вас, как для служивого человека — пятьсот монет...

Таможенник, замахав руками, попытался спастись бегством. Черноволосый, не желая упускать добычу, пошел следом. Глаза Ормата изумленно распахнулись. Оказывается, никакой подставки с другой стороны контейнера не стояло. Просто черноволосый был настоящим великаном, самым высоким человеком из всех, кого когда-либо он видел.

Гигант в два шага догнал сиреневого лейтенанта, но развить успех ему не дали. Подбежавший к великану чернорясник стал дергать того за рукав, возбужденно указывая на небо. Сердце Ормата сжалось от болезненного предчувствия. Раздался высокий дребезжащий звук, на дорогу опустился плосколет — небольшая платформа, окруженная тонкими перилами. На ней стояли пятеро мужчин в темных охотничьих куртках, все они держали тяжелые мощные винтовки. Звякнув, открылась дверца, бойцы спустились на землю. Впереди шел высокий, дочерна загорелый худой мужчина, настолько жилистый, что напомнил Ормату вязанку хвороста, перетянутую толстыми кожаными ремнями. Очень короткие белые волосы поблескивали на солнце, как стекло, казалось, голову намазали клеем, а потом обмакнули в тонкий пух.

Великан, пожав плечами, вышел навстречу незнакомцам.

— Я — первый кнут князя Сабана, — объявил жилистый, и кожу Ормата продрал мороз, о живых княжеских кнутах рассказывали самые жуткие истории. — С кем я могу поговорить по делу высокородного?

— Вообще-то немых среди нас нет, — хмыкнул великан, судя по всему, совершенно не впечатленный титулом гостя, — но подозреваю, ты имел в виду все же нечто другое. Можешь поговорить со мной. Мое имя — Петр я смиренный служитель Луча, — вид у черноволосого был при этом совершенно не смиренный. — Могу я узнать твое имя? Или мне тебя так и величать — Хомут... то есть, прости, Седло?

По группке бойцов прошла волна, раздалось злобное ворчание. Первый кнут резко махнул рукой, шевеление разом стихло. Похоже, глава княжеских карателей не хотел начинать ссору, хотя и сам едва сдерживался.

"Этот Петр вообще понимает, что играет огнем?" — подумал Ормат.

— Можешь звать меня Волемиром, — прошипел первый кнут, выдавливая из себя каждое слово. — Теперь мы перейдем к делу или у смиренного в запасе есть еще шутки?

— Разумеется, есть, но, боюсь, ты, как человек, погруженный в суетный мир, не захочешь тратить на них время, — усмехнулся Петр. — Так значит ты — Волемир, очень красивое имя, приятно познакомиться. О чем же ты собирался поговорить? Хочешь жизненное наставление или желаешь отринуть юдоль страданий и вступить в братство?

— Я ищу преступника, — сухо сказал Волемир, и беглец сжался в своем убежище. — Очень опасного преступника. Он совершил страшные злодеяния и должен ответить за них пред моим князем.

— Как захватывающе! Я, знаешь ли, люблю истории о знаменитых разбойниках. Не поделишься подробностями?

— Сожалею, я на это не уполномочен, — еще суше отозвался первый кнут. — Мы обнаружили, что преступник скрывается где-то в этой местности. Нам необходимо обыскать ваш грузолет.

— А? Прости, что-то в ухо попало... Так что ты хочешь сделать?

— Обыскать грузолет! — рявкнул Волемир.

— Интересное предложение. Позволь, я минутку подумаю, — отозвался великан, сосредоточенно морща лоб.

Помертвевший Ормат непослушными пальцами пытался вытащить из ножен клинок. Плечи беглеца дрожали. Все, что угодно, только бы не достаться этим зверям живым!

— Прости, друг мой, но тут не о чем думать, — вкрадчиво протянул первый кнут. — Я просто обыщу это корыто, с твоего согласия или без.

Великан, склонив голову, посмотрел на старшину карателей, словно впервые увидев. Надо сказать, на его фоне Волемир выглядел довольно жалко. Но что такое мускулы против оружия?!

— Рад, что ты пытаешься снять бремя ответственности с моих плеч, — тепло улыбнулся Петр. — Но я, пожалуй, все же отвечу. Нет, друг мой, ни один маскирующийся под человека паразит вроде тебя и близко не подойдет к имуществу его святейшества.

Сперва ошеломленный Ормат подумал, что ослышался. То же самое, видно, подумали и застывшие столбами каратели.

— Кажется, мысль оказалась слишком сложной для твоего понимания. Объясню попроще. Ни один швиетовый червяк, такой как ты, или твои приятели, и близко не подойдет к моему грузолету. Так понятно?

Великан легонько ткнул Волемира в грудь, тот отлетел на несколько шагов и рухнул на руки своих бойцов. Справившись с удивлением, каратели резко вскинули оружие. Топтавшийся за спинами чернорясников таможенник рыбкой нырнул в придорожные кусты. Петр, сверкнув зубами, расхохотался. Да он сумасшедший, что ли?!

Над головой Ормата, что-то загудело и застонало, так что задрожал весь грузолет. Стукнувшийся затылком он на миг потерял дорогу из вида, а когда выглянул снова, каратели с вытянутыми лицами глядели в сторону "гусеницы". На ужасный миг Ормату показалось, что смотрят на него, но он быстро сообразил, что взгляды направлены много выше его логова.

— Вы правильно поняли, — пропел своим музыкальным голосом великан, — это пушки. А за пультом сидит смиренный брат, который никогда не промахивается. Хотя в нашем случае это неважно. Мудрено промахнуться в такую большую навозную кучу.

— Мы представляем здесь князя Сабана! — заорал побелевший Волемир.

— Передайте ему привет. Если, конечно, уйдете отсюда живыми. У вас времени — пока я досчитаю до пяти.

— Ах ты, скотина... — дрожащая рука старшины карателей вцепилась в оружейный пояс. — Тебе это даром не пройдет.

— Раз, — невозмутимо загнул палец великан, — два...

Длинно выругавшись, первый кнут махнул рукой бойцам. Постоянно оглядываясь на пушки, отряд быстро погрузился на плосколет. Задрожав, машина поднялась в воздух.

— Еще увидимся, — донеслось сверху.

— С нетерпением жду, — усмехнулся Петр.

— Вы напрасно говорили с ними так резко, — нервно сказал выбравшийся из кустов таможенник. — Люди Сабана такого не прощают.

Протянув огромную ладонь, Петр аккуратно снял нежный зеленый листочек с сиренового плеча:

— Как говорил мой наставник в делах духовного просветления, мужчина, боящийся зубов, теряет половину удовольствия, — растерев листок между пальцами великан поднёс руку к носу и вдохнул аромат. — Но в одном вы действительно правы, лейтенант, мы слишком злоупотребили вашим гостеприимством.

Сказав это, Пётр так звонко хлопнул, что таможенник даже вздрогнул:

— Собираемся!

Чернорясники споро засуетились. Контейнер захлопнули и быстро загрузили в трюм грузолета, только чудом не замуровав съежившегося в своей щели Ормата. Тихо шипя, секции опустились, подняв в трюме волну горячего, пахнущего металлом воздуха. Ормат испугался, что всю дорогу придется провести в совершенной темноте, но почти сразу же на потолке зажглись маленькие холодные точки светильников.

Под днищем грузолета что-то протяжно загудело, запах горячего металла стал сильней, его на миг придавило к полу. Тяжесть быстро ушла, и Ормат с восторгом понял, что впервые в жизни поднялся в воздух. Пусть даже и внутри этой бочки.

Он устало прикрыл глаза. Все складывалось так удачно, что трудно было в это поверить. Еда у него есть, значит осталось просто сидеть тихо и ждать когда секции снова поднимут...

В дальнем конце трюма что-то громыхнуло и зашипело. Он догадался, что это открылась дверь. Гулко застучали тяжелые шаги, потом все стихло, словно человек вошел в трюм и просто встал посередине.

Что же это может значить?

Не в силах сдержать нервное любопытство Ормат осторожно выглянул из убежища. В четырех шагах от контейнера, за которым он прятался, стоял тот самый великан — Петр. В бледном свете трюма беглец заметил еще одну удивительную подробность — глаза гиганта были поразительного янтарного цвета. На твердых губах играла неприятная улыбка, словно великан забавляется только ему понятной шуткой.

"Чего же он ждет? — занервничал нырнувший обратно в щель Ормат. — Неужели что-то заметил и пришел проверить? Вот и вся удача! С этой летучей лоханки никуда не сбежишь. Сбросят на землю, и весь разговор.

Беглец сильнее вжался спиной в холодную стенку контейнера.

"Да что же он..."

— Не надоело прятаться, разбойник? — сильный певучий голос великана, буквально пригвоздил его к месту. — Давай, вылазь уже поскорее. Я и так тебя слишком долго ждал.

Глава 19

Украшенная блестящими бронзовыми шишечками дверь гулко захлопнулась за спиной Лео. Войдя в Стружкосниматель, князь невольно огляделся, он никак не мог привыкнуть к тому, насколько изменился зал с тех пор, как год назад мастер оружейник после тяжелых боев отбил его у мастера изящных искусств.

Исчезли пюпитры, музыкальные инструменты на стойках, массивные резные шкафы, хранящие коллекцию масок... Теперь небольшой квадратный зал был почти пуст, только кофейного цвета деревянные панели, которыми когда-то обшили стены для лучшей акустики, по-прежнему тепло блестели полировкой.

В центре выстроилось вкруг имущество нового хозяина зала. Двенадцать похожих на пешки роботов с безликими шарами голов и тренировочными фиореттами в руках. Самого оружейника нигде не было видно.

— Не любит он, когда, другие опаздывают, — проворчал Лео, направляясь к кольцу машин, — И с чего это он назначил здесь встречу? У меня был договор на поединок с Циклопом, а не с его дрессированными болванами.

Леомир с неприязнью коснулся клинка, зажатого в пластиковой лапе "пешки". Тренировочный-то он тренировочный, а как ударит — даже в защитной броне такие синяки остаются, что не дай Всеблагой.

Вздохнув, Лео бросил взгляд на окруженную роботами площадку, сплошь исчерченную неглубокими серебристыми желобками. Простая игра — ученик должен двигаться так, чтобы скользящие по своим руслам боевые "пешки" не дотянулись до него клинками. "Чувство удара", так это называет Циклоп.

Рекорд Лео — минута против трех роботов. Эви однажды продержался столько же против пяти.

Он тряхнул головой, отгоняя бесполезные мысли. Хорошо, конечно, улучшить координацию и глазомер, а еще лучше было бы отрастить крылья и порхать над Палестрой, как птичка.

В центре круга между серебряных желобков белел конверт. Что еще за игры?

Лео быстро прошел вперед и подобрал шершавый квадратик. Раскрыв конверт, он свел брови.

Пустой! Что бы это могло значить?

Тонкая трель флейты заставила Лео вздрогнуть. Резко подняв голову, он увидел, как двенадцать роботов с лязгом вскинули в салюте клинки.

В первую секунду ужас пронзил его до глубины души. Кто начал упражнение?! Ведь на нем нет брони, и он ни за что не выстоит против целой дюжины! Как парализованный, он замер, расширенными глазами глядя на скользящих к нему безликих убийц. Сейчас они доберутся до него, разом ударят... Он словно наяву услышал влажный треск.

Лео почти провалился в обморок, когда в мозгу что-то щелкнуло, и панику будто отсекло непроницаемой завесой. Она еще бушевала где-то в темном углу разума, но слышно ее было глухо и невнятно.

"Не пытайся бежать к краю площадки, — прозвучал в голове голос, очень похожий на его собственный, но удивительно холодный, лишенный эмоций, — они отреагируют на движение и ускорятся. Там, где ты стоишь, тебе угрожают только трое. Не двигайся. Жди".

Он бездумно подчинился загадочному советнику, завороженно следя, как с тихим шелестом приближаются смертоносные машины. Щека Лео дергалась в нервном тике, сейчас они подкатятся ближе и...

"Шаг влево!" — хлестнула команда.

Вздрогнувший Лео чуть замешкался, прежде чем отшатнуться, и едва не лишился неловко отставленной руки. Клинки гулко взрезали воздух, князь взвыл от боли. Кажется, мизинец сломан. Но нянчиться с ним некогда. Лео оказался в радиусе поражения двух других машин. Тусклые клики грозно взмыли.

"Шаг назад!" — рявкнул голос.

Он отшатнулся, держа руки у груди. Стремительный клинок обдал его тугим ветром, промчавшись в ладони от горла.

"Стой!"

Роботы кружили вокруг, словно живые существа, наделенные упрямой злобной волей — похоже, они выходили на позицию для новой атаки. А Лео, подчиняясь командам невидимки, будто танцевал какой-то веселый танец.

Пот тек с него ручьем, насквозь пропитав одежду и постоянно заливая глаза.

"Долго так продолжаться не может", — мелькнула отчаянная мысль, уже точно его собственная, легко отличимая по кислому привкусу страха.

"Три минуты, — спокойно подтвердил его холоднокровный близнец, — дольше против дюжины продержаться математически невозможно".

— Так что же, это все?! — воскликнул Лео, впервые обращаясь к невидимке напрямую.

"Не продержаться, если играть в их игру. Нужно нарушить правила".

На сей раз это был не голос, команда вспыхнула перед глазами Лео, как яркая живая картина. Он сразу понял, что нужно делать.

Увернувшись от прошелестевшего мимо робота, он пружинисто оттолкнулся и прыгнул ему на спину. "Пешка" опасно зашаталась, но устояла. Локтем Лео зацепился за толстую шею, поддерживающую шар головы, ноги елозили по гладкому корпусу, старясь найти хоть какую-нибудь опору, пока оседланная машина тащила человека на себе.

Лившись жертвы, роботы беспорядочно засуетились, воздух загудел от впустую рассекавших его клинков.

"Они не могут атаковать друг друга, — вспомнил Лео, злорадно усмехаясь. — Но что дальше?"

Его носильщик по-прежнему выписывал кренделя в центре площадки.

"Через пятнадцать минут траектория приведет машину точно на край. Можно будет легко спрыгнуть".

"Слишком долго! Я столько не продержусь!"

Сквозь истончившуюся завесу снова потек тонкий ручеек паники. Лео почувствовал, как горят его напряженные мускулы. Несмотря на все усилия, он медленно соскальзывал со спины "пешки". Неловкое движение потревожило мизинец, и огненная молния пронзила его от ладони до мозга. Он громко вскрикнул, едва не свалившись. Только рвущим нервы усилием, Лео заставил себя усидеть на ненадежном скакуне.

"Верно, — по-прежнему равнодушно подтвердил невидимка, — Тело слишком слабое, сказывается недостаток тренировок".

"А что-нибудь полезное ты сказать можешь?!"

"Тебе нужно продержаться минуту и тридцать семь секунд. А потом действуй, как я скажу".

Перед глазами Лео снова вспыхнули картинки. Страх вновь стиснул челюсти на горле князя. Лео уже заметил, что когда подчиняется приказам невидимки, то действует куда быстрее и точнее, чем мог бы мечтать. Но это...

"Я так не смогу!"

"Тогда ты умрешь", — голос умолк, затаившись в глубине разума.

Изогнув шею, Лео вытер мокрое лицо о рукав. Дыхание с хрипом вырвалось из отрытого рта. Свистящие вокруг клинки шевелили волосы потоками воздуха.

"Хорошо, я сделаю, как ты говоришь".

Голос ничего не ответил, но Лео вновь ощутил чужое присутствие. Робот снова заложил крутой вираж, едва не сбросив наездника. Тот, стиснув зубы, застонал, последние секунды текли чудовищно медленно. Еще один мучительный поворот. На встречном желобке зашелестела размахивающая фиореттой машина. Лео рывком подтянул ноги к груди.

"Давай!" — скомандовал голос.

Леомир резко распрямился, звучно ударив каблуками в гладкий шар головы. Энергия удара, сложилась с энергией везущего Лео робота и сбросила встречную машину с желобка. Сбитая "пешка", грохоча, перекрыла дорогу другому роботу. Тот, замерев, принялся тупо лупить по лежащему перед ним собрату. Уже со второго удара послышался сухой треск, а в воздухе поплыл запах горелого пластика.

— Так вам, гады! — прокричал Лео, истерично смеясь.

"Готовься!" — громыхнул голос.

Хохоча, он стал раскачивать свою "пешку" из стороны в сторону. Испуганно пища машина зашла на очередной поворот.

"Теперь!" — хлестнул приказ.

Резко откинувшись, Лео всем весом потащил робота за собой. "Пешка", треснув, вылетала из желобка. Чудом устояв на ногах, он, как зверь, рвущийся из ловушки, бросился к краю учебной площадки. Роботы, на секунду замерев, начали ускоряться, жужжа, словно потревоженный улей. Бег Лео с каждым шагом все больше походил на падение. Оттолкнувшись сильней, он вытянул руки и нырнул — прочь из страшного круга.

Тяжелый удар о камень на миг сбил дыхание, но Лео, не обращая внимания на боль в груди, наслаждался восхитительной прохладой пола. Кажется, он мог бы так лежать вечно. Таинственный голос замолчал и растворился в разуме Лео, у князя сейчас не был сил думать о том, откуда он взялся и почему пропал. Главное, что он сам жив и цел.

"Почти цел", — фыркнул в пол Лео, вспомнив о мизинце.

Неожиданная мысль заставила его приподнять голову.

Действительно, почему он так легко отделался? В самом конце его должны были зацепить. По спине. Вскользь, но должны были. Нужно разобраться.

Лео попытался встать на четвереньки, руки сильно дрожали, и когда он смог, наконец, приподняться, то увидел, что на полу осталось широкое, влажное от пота пятно.

Осторожно, боясь головокружения, Лео оглянулся — роботы замерли в нелепых позах. Тот, мимо которого он прорывался, так и застыл с поднятым для удара клинком.

Что все это значит?!

— Я уже думал, ты собрался здесь до вечера лежать, — послышался хорошо знакомый голос.

С огромными усилиями Лео поднялся на колени. В нескольких шагах от него невозмутимо стоял мастер оружейник. В руках Циклопа поблескивал бронзой управляющий жезл. На красивом лице отражалась скука.

Неужели... Нет, даже Циклоп никогда бы, не посмел так рисковать жизнью ученика!

— Развлекаешься? — осведомился оружейник.

— Механизм... — голос сорвался, Лео закашлялся, стуча себя по груди, — Механизм вдруг запустился. Не знаю почему.

Он перехватил странный взгляд, брошенный мастером в сторону роботов, как будто наставник о чем-то сосредоточенно размышлял.

— А что ты вообще потерял в моих владениях?

Леомир захлопал ресницами:

— Вы меня вызвали, мастер. Я явился по вашему приказанию.

— По-моему приказанию, — протянул Циклоп, потирая ладонью подбородок. — Какой я, однако, затейник.

Лео вопросительно посмотрел на него, но тот не пожелал развивать тему.

— Ну что ж, думаю, сегодня наши занятия придется отменить, — сказал оружейник, пряча жезл в карман, — все равно толку от тебя не будет. Можешь радоваться. Хорошего дня, дитя.

Развернувшись, Циклоп невозмутимо покинул Стружкоснимаетель, оставив потрясенного Лео наедине с его сомнениями.

Глава 20

Раскаленный воздух тек через зажатую меж высоких холмов долину, омывая древние стены маленького родового поместья. Промокнув лицо тонкой саудовой тканью, смоченной ароматной холодной водой, канцлер Алвиад отступил в спасительную тень крытой террасы. На тонких каменных колоннах старчески шелестел пожелтевшими листьями плющ.

Какая же страшная зима в этом году. Урожай наверняка погибнет, высокородные нажмут на крестьян, и к следующей осени все выльется в череду безумных мятежей. И хорошо, если только этим и кончится.

Канцер раздраженно поморщился, отталкивая сто раз передуманные мысли. Здесь и сейчас он должен всего себя посвятить только одному. Торопливо подошедшей узкоплечий слуга протянул большую серебряную чашу, наполненную ледяной водой, смешанной с полупрозрачными бледно-синими лепестками.

— Госпожа скоро выйдет? — спросил Алвиад, пока его руки, будто сами собой одергивали и разглаживали домашнюю одежду — светлые просторные штаны и голубю рубаху, с вышитым серебряной нитью белокрылом на груди.

— Уже вот-вот, — ответил слуга, скрывая улыбку.

Князь и сам усмехнулся в бородку:

— Как на первом свидании. Помнишь те времена?

— Разве можно такое забыть. Осмелюсь заметить, что вы выглядите как жених, а эта вышивка особенно удалась госпоже.

Тепло улыбнувшись, Алвиад нежно погладил блестящую на груди птицу.

До мужчин донесся легкий шелест мягких туфелек, и слуга, поставив чашу на перила террасы, деликатно удалился прочь, хотя даже останься он, канцер бы этого не заметил. Позабыв обо всем на свете, Алвиад повернулся к ведущей в дом двери, занавешенной тонкой радужной тканью. Белая рука отодвинула пелену, Гайлия Имарос с улыбкой ступила на террасу.

Длинные белые косы мягко покачивались в такт шагам, в больших фиолетовых глазах танцевали, сталкиваясь и взрываясь, золотые искры, алые губы пульсировали живой кровью. Лицо княгини сияло внутренним светом, будто нарисованное великим художником на драгоценной саудовой ширме. Такие как сокровища хранили в старых семьях, а на Солнцестояние зажигали за ними свечу.

Она была прекрасна! Тупая игла застарелой боли вонзилась в сердце Алвиада. Его жена всегда была красавицей, но никогда не походила на сошедшую к смертным небесную деву. Он хорошо знал, что нынешний блеск — лишь внешнее отражение ее смертельного проклятья. Багровая лихорадка, словно в насмешку, дарила тем, в кого запустила когти, потрясающую колдовскую красоту.

— Ты замечательно выглядишь, — глупые слова вылетели прежде, чем он успел их поймать.

Гайлия звонко рассмеялась. Всеблагой, как давно он не слышал ее смех.

— Никогда бы не поверила, что настанет такой день, но сейчас я с радостью услышала бы, что сильно подурнела, — сказала она, касаясь пальцами сияющей щеки.

— От меня ты такого никогда не услышишь. В моих глазах ты всегда тот же цветок Великой равнины.

— Льстец, — мягко улыбнулась она, с удовольствием подставляя лицо жарким солнечным лучам. — Я уже забыла, когда в последний раз выходила из комнаты. Прошлой весной, кажется?

Алвиад поежился, будто в этот невероятно жаркий зимний день откуда-то подул промозглый ветерок:

— Не нужно об этом вспоминать, — быстро сказал он, сжимая в руках ее нежную ладонь, — Ты же видишь — новое лечение помогает, скоро ты не просто сможешь выходить из комнаты и гулять везде, где пожелаешь. Ты сможешь жить нормальной жизнью.

— Ты мечтатель, — белые косы печально качнулись.

Она уже не верит, что это возможно — понял князь. В глазах Алвиада, прежде чем он успел отвернуться, вспыхнула печаль.

Гайлия легко коснулась его темно-русых волос:

— Прости, тебе, должно быть, кажется, что ты борешься за нас двоих. Может и так. В нашем союзе ты всегда был самым горячим. Помню в тот день, когда ты мне объяснился, я даже испугалась. Такая страсть... такой пожар. Я подумала, что ты легко можешь в нем сгореть.

— Гайли, я...

— Я напрасно затеяла этот разговор, лучше расскажи, как твои дела во дворце? В последнее время ты оттуда не выбираешься.

— Дела? — Алвиад безразлично пожал плечами. — Ничего заслуживающего внимания. Текучка. Хотя, знаешь, на днях я встретил одно из твоих творений.

— Да, кого же? — в искристых глазах вспыхнуло живое любопытство.

— Леомира, — ответил князь, радуясь, что нашел подходящую тему, — стоял в боковом коридоре у приемной. У них практика началась.

— И как он тебе показался? — жадно спросила княгиня. — Здоров? Может быть, депрессия? Нервозность? А пальцы у него не дрожат, ты не заметил? С тех пор как я заболела, эти мерзавцы ничего мне не сообщают.

— Не суди их строго. Ты же сама понимаешь, что тебе нельзя напрягаться. А Леомир здоров, — быстро добавил он, отвлекая ее от грустных мыслей. — Очень бодрый молодой человек. Настоящий жеребенок. Если чем и опечален то обычными проблемами, какие бывают у юноши его возраста.

Княгиня радостно улыбнулась:

— А девушка у него есть?

— Насколько я знаю, мастера пока этого не поощряют.

— И верно, — кивнула Гайлия. — Сейчас бы это только внесло сумятицу.

— Я устроил ему смотрины, перевел в главную приемную. Люди должны видеть такое замечательное произведение искусства.

— Искусства? Ох, не говори так, Алви, — засмеялась княгиня.

Счастливый Алвиад бережно обнял жену за плечи. Как хорошо, что она смеется, он пил ее смех, словно драгоценное вино:

— Но ведь это правда. Ты у меня великий талант.

— Боюсь, ты не объективен, — вздохнула Гайлия. — А что там Шадгар — вы уже закончили свои глупые ссоры?

— Да. И мы не ссорились, по большому счету. Всего лишь мелкие разногласия. Мы ведь родственники и всегда сможем найти общий язык, — очень искренне сказал Алвиад, сейчас бы он поклялся в чем угодно, лишь бы Гайлия продолжала светло улыбаться.

— Это хорошо, признаюсь, ваши споры меня слегка беспокоили.

— Да какие это споры. Вот в Палестре — там действительно кипят страсти. Помнишь нашего нового мастера оружейника?

— Того золотоволосого красавца?

— Осторожно, Гайли, в ревности я страшен. Да, это он. Так вот, сей красавец заявил капитану Клавдию, чтобы тот не смел показываться в зале Клинков. Дескать, после его визитов нарушается учебный процесс и пропадают ценные вещи.

— И что Клавдий? — воскликнула Гайли, прижав к щеке ладошку.

— Ничего. Оружейник захлопнул дверь у него перед носом. Но, понятное дело, храбрый капитан так просто этого не оставил. Явился потом к залу Клинков с отрядом солдат.

— Но оружейник, конечно, не сдался, — хихикнула Гайлия.

— Высокородные не сдаются, — улыбнулся Алвиад. — Увидев, что осажден превосходящими силами, он просто включил противопожарную систему.

— Нет, — распахнула глаза княгиня, — он бы не посмел!

— Именно что "да". Клавдия с бойцами оттуда просто смыло, как щепки половодьем. Теперь оба строчат друг на друга жалобы. Ума не приложу, как скрыть эту историю от учеников.

— Ох, Алви... — задохнулась от смеха Гайлия, — Ох, вы там не скучаете...

Мужчина и женщина расхохотались, пьяные общим весельем. Гайлия уткнулась в грудь мужа, тонкие плечи вздрагивали от смеха.

— Довел бедную женщину до слез, — выдохнула Гайлия выпрямляясь. — Давно мы не смеялись... Что такое?

Лицо Алвиада вдруг стало мертвенно бледным, в синих глазах плескался тоскливый ужас.

— В чем дело? — испуганно спросила княгиня.

Женщина машинально смахнула слезы, не замечая оставшихся на тонких пальцах багровых пятен. Из уголков фиолетовых искрящихся глаз, не останавливаясь, капала кровь.

Сбросив оцепенение, Алвиад крепко обнял пошатнувшуюся жену:

— Лекари! Слуги! Сюда! Живо!

Полчаса спустя, когда улеглась суматоха, Алвиад беспокойно топтался перед тяжелой черной дверью, покрытой сложной цветочной резьбой. Даже сквозь нее канцер ясно слышал пыхтение сложнейших машин, за огромные деньги привезенных из внешних миров. Какая нелепость, что жизнь самого дорогого для него человека зависит от правильной работы головоломного сплетения пластика и металла...

Дверь скрипнула, выпуская сгорбленного человечка в шафрановой мантии с длинной бахромой. Прежде чем резное полотно захлопнулось, канцлер успел разглядеть только краешек кровати и стройные ноги жены, закрытые тончайшей саудовой простыней.

— Что с ней, доктор? — быстро спросил князь у шафранового коротышки.

— Ницего такого, цего не было прежде, — голос лекаря звенел чуждым для Вилеры акцентом. — Обыцный приступ, опасность уже миновала. Она спит. Вам нужно понять, цто эти приступы неизбежно будут повторяться. Я здесь бессилен. Как, думаю, впроцем, и любой лекарь в Империи. Багровая лихорадка — один из самых таинственных и малоизуценных недугов в ойкумене. Цестно скажу, нынешнее облегцение болезни княгини остается для меня загадкой. Больше всего это походит на цудо, но двести лет практики науцили меня не верить в цудеса. Коренного перелома в болезни я по-прежнему не вижу. Вам нужно бысть сильным, цтобы справиться с неизбежным. Сейцас, если позволите, мне нужно вернуться к больной.

Жестом отпустив коротышку, Алвиад тяжелыми шагами вернулся на террасу. Белая, купающаяся в солнечных лучах площадка показалась ему пустой и зловещей.

Канцлер новым взглядом посмотрел на обступившие долину гордые холмы. Бессметные равнодушные, они, казалось, смеялись над его болью. Сильные пальцы, побелев, сжались на теплом камне перил.

Нет, это не Гайлия сгорает в лихорадке, горит весь этот проклятый мир!

— Так это, значит, твои трудовые сбережения? — усмехнулся Петр, взвешивая на ладони туго набитый кожаный мешочек. — Однако, заработки на плантациях изрядно возросли.

Ормат неловко поерзал на жестком деревянном стуле, будто старясь скрыться от проницательных янтарных глаз. Взгляд беглеца скользил по небольшой, скудно обставленной комнатке. Из всей мебели в ней были: старый квадратный стол с коричневой, глубоко потрескавшейся столешницей, заваленной сейчас барахлом Ормата (за ним и сидели напротив друг друга, парень и его непрошеный спаситель) два неудобных стула с высокими спинками, да мутное зеркало на стене у двери. Вот, собственно, и все, если, конечно не считать пышных комков пыли сереющих по углам.

— Я, действительно, этого не заработал, но это и не было воровством, — наконец ответил Ормат.

— То есть, ты их нашел, — восхитился Петр, — чего только в жизни не бывает.

— Это было год назад, управляющий послал к старому князю гонца с деньгами, но лошадь понесла... словом, он упал и сломал шею. Я случайно оказался поблизости, никто не видел... В общем, я решил, что князь не обеднеет.

— Так ты еще и мародер, — хлопнул в ладоши великан, — с каждой минутой в тебе открываются новые таланты.

Ормат тяжело вздохнул, глядя на стоящую перед ним медную кружку с дымящейся бурой жижей.

Чего от него добивается этот бык переросток? Хочет, чтобы Ормат признал себя страшным злодеем?! Да пожалуйста, но что с того? Раз Петр не сдал его тогда на дороге, то тем более не сдаст теперь.

— Что загрустил, разбойник? Ты лучше пей отвар-то, он силы возвращает, да и от шпор-камней прочищает хорошо.

— От чего?

— От той штуки, из-за которой у тебя на лице пятна, а в глазах сосуды полопались, — пояснил великан, улыбнувшись уже знакомой неприятной улыбкой.

Пожав плечами, Ормат отхлебнул тягучего, пухнущего смолой напитка, в котором даже сахар не смог полностью забить горечь.

— Вы так и не сказали, зачем я вам нужен, — проговорил он, морщась.

— Значит, ты сирота? — спросил великан, явно не настроенный отвечать на глупые с его точки зрения вопросы.

— Я уже говорил, — раздраженно фыркнул Ормат, — мать умерла давным-давно. Отец — есть, но такой, что лучше бы его не было. И зачем вы расспрашиваете про мой клоповник? Вы же, как я погляжу, и сами все знаете.

Петр, хмыкнув, подбросил на ладони мешочек с монетами. Ормат, нахмурившись, пристально следил за руками великана.

— Любишь деньги? — спросил Петр, прислушиваясь к металлическому перезвону.

— Дурацкий вопрос, — напряженно ответил Ормат. — Кто их не любит?!

Усмехнувшись, Петр кивнул, но, как показалось парню, соглашаясь не с его словами, а с самим собой.

— Неплохое состояние для молодого человека, — сказал он, сжимая самодельный кошелек в огромном кулаке. — Хватит примерно на четыре месяца безбедной жизни. При экономном подходе, конечно.

— Сколько ни есть, все мои, — огрызнулся он, совершенно не представляя, как в случае чего сможет помешать гиганту себя ограбить.

— Это вопрос философский, — улыбнулся Петр, — но для простоты будем считать их твоими. Расслабься, это было лишь рассуждение.

— Ради этих денег я рисковал своей жизнью, и мне такие рассуждения не нравятся, — как можно тверже сказал Ормат.

— Вот как. А если тебе предложат рискнуть еще раз? Не ради этой мелочевки, конечно. Ради настоящих денег.

— Смотря что за дело и что за деньги, — очень настороженно откликнулся Ормат.

Петр брезгливо бросил жалобно звякнувший мешочек на стол. Протянув длинную руку, великан принялся ворошить кучу вещей, которую вывалил из заплечника Ормата в начале разговора. Крупные пальцы сомкнулись на украденном у солдат клинке. Его Петр, в отличие от болванов Никадора, заметил стазу и мигом отобрал. Он медленно извлек кинжал из ножен, черные брови чуть приподнялись:

— Оружие воина, не всякий достоин владеть таким.

— Да. Его я тоже украл, если вы намекаете на это. Правда, человек, который им раньше владел, сам был вором и больше походил на пьяного козла, чем на воина, — оглянувшись, Ормат, не нашел куда сплюнуть и ограничился презрительным жестом. — Хотя то же самое можно сказать о любом из виденных мной бездельников в зеленой форме.

— Я говорил о настоящих воинах, — мягко уточнил Петр.

— Это о каких? Вам самому не надоело загадками говорить?

— Не понимаешь, — тихо пробормотал великан, осторожно возвращая клинок на столешницу.

Задумчиво хмурясь, Петр продолжил копаться в скудных пожитках беглеца, на сей раз его внимание привлек небольшой изогнутый ножик с короткой ручкой белого металла. Ормат когда-то выменял его у Тора. Бесполезная вещь, скорее зубочистка, но чем-то его зацепила. Похожий нож — конечно куда богаче — он видел на поясе старого управляющего.

Маленький ножик целиком скрылся в здоровенной лапе Петра:

— Деньги — только часть оплаты. Ты ведь крестьянин, сын должника и сам потомственный должник. В городах жизнь, конечно, попроще, но максимум, чего добьется человек с твоей биографией — это если мы забудем о недоразумении с молодым князем — лет через сорок откроет маааленькую лавку. При удаче. Станешь настоящим горожанином.

Замолчав, великан вертел между пальцев блестящей ножичек, пока Ормат, закаменев, ждал продолжения его речи.

— В общем, перспективы не самые блестящие. Не знаю, осознавал ты это, когда пускался в бега, но именно так обстоит дело, — Петр усмехнулся. — Или, точнее, обстояло бы, не повстречайся тебе на пути такой добрый, готовый помочь человек, как я.

Ормат жадно ловил каждое слово, изо всех сил стараясь не выдать волнения. Спокойно, главное сейчас — не дергаться. Пусть он говорит, а мы послушаем.

— Вижу, я привлек твое внимание, — улыбнулся гигант. — Итак — в твоей жизни образовалась развилка, отсюда ты можешь пойти по двум дорогам. Что ждет тебя в конце одной из них, я уже рассказал, а вот насчет другой... Скажи, тебе бы хотелось сравняться с высокородными?

Дыхание Ормата прервалась, натянутая где-то в глубине души струна задрожала, и он разразился искренним хохотом:

— Высокородным?!... Ох, ну и хохма... Ой не могу! — держась за бока, всхлипывал едва на падающий со стула Ормат.

Петр величаво поднял бровь.

— А ты, часом... не переодетый верховный князь... а, дядя? Вроде... вроде только он имеет право... ох... создавать новые фамилии.

Великан очень аккуратно положил ножичек перед собой:

— Я сказал, сравняться с высокородными, а не стать одним из них. Хотя, если тебя волнуют титулы, и это несложно устроить. Взамен я порошу совсем немного — всего лишь твою верность. Слышишь, верность.

Смех Ормата будто отрезало. Беглец вгляделся в лицо великана, словно впервые его видел. Петр был совершенно серьезен, в его глубоких янтарных глазах Ормат разглядел абсолютную уверенность и притаившуюся за ней беспощадность.

Во что же его, во имя Всеблагого, пытаются втянуть?

— Вы бы, дяденька, меня сначала накормили, перины взбили, да спать уложили, а потом бы уже в печь сажали, — сказал он, стараясь успокоить дыхание.

— Накормить его, перины взбить... может, еще бабу рядом положить?! Не заговаривайся, мальчик, — проговорил гигант, давя собеседника взглядом. — Тем более ты не князь Славко, а я не хромой бину.

— Что не хромой — сам вижу, а вот кто вы... — хмыкнул Ормат, зажав волнение в кулак.

— Начнешь на меня работать — быстро поймешь, чего стоим я и мои обещания.

— И все же... хотелось бы какой-нибудь демонстрации.

— Думаешь, можешь ставить мне условия? — улыбаясь, Петр сцепил огромные руки под подбородком.

— А почему нет? Вам пришлось попотеть, чтобы меня заполучить.

Он старался выглядеть совершенно беззаботным, хотя все его внутренности словно пустились в пляс.

— Ха-ха! — громыхнул великан так, что задрожала столешница. — Похоже, я в тебе не ошибся!

— Вот и отлично, хорошо, что...

Могучий вихрь сдернул Ормата со стула, протащил по полу и придавил к стене. Чьи-то каменные пальцы впились в горло.

Проморгавшись, парень увидел глыбой нависшего над ним Петра. Он даже не заметил начала его движения, поразительно быстрого для такого крупного человека. Застонав, Ормат подумал, что все-таки перегнул палку. В страшных руках гиганта он был все равно, что младенец, но больше всего его ужаснуло полное равнодушие блестящих янтарных глаз. Казалось, Петру абсолютно все равно — отпустить пленника или сжать пальцы.

— Не зазнавайся, малыш, — монотонно сказал великан. — Только я знаю цену моим усилиям, а вот ты можешь жутко просчитаться.

Не в силах выдавить слова через пережатое горло, Ормат изобразил подобие усмешки. Живые клещи сжались сильнее, перед глазами поплыли страшные черные круги... и хватка пропала.

Закашлявшись, Ормат сполз по стене.

— Ты сам скоро все поймешь, деревенский паренек, — мрачно пробормотал Петр. — Если проживешь достаточно долго.

Деликатный стук в дверь заставил великана резко повернуть голову:

— Кого там еще принесло... — вздернув рукав широкой рясы, Петр быстро взглянул на толстый медный браслет, охвативший могучее запястье, над переносицей великана появилась глубокая морщинка.

Не глядя, Петр протянул руку и, ухватив парня за шиворот, вздернул его на ноги, едва вторично не задушив.

— Минутку, пожалуйста! — крикнул великан в сторону двери, одновременно таща ошалевшего Ормата в противоположный от входа угол.

По дороге Петр стукнул кулаком по гладкой пластиковой стене, открыв глубокую темную нишу. Из нее он выудил тяжелый медальон — широкий диск на котором переплетались рубиновые круги. Странное украшение висело на солидной серебряной цепи. Ловким движением Петр надел медальон на парня. Холодные толстые звенья защемили волоски на шее. Ормат охнул, и тут же обнаружил под носом огромный кулак.

— Ни звука. И постарайся сильно не дергаться.

Снабдив невольного гостя этими ценными советами, Петр отправился открывать дверь. На пороге обнаружился длинноволосый мужчина в черной рясе, на груди незнакомца блестел золотой медальон со знаком солнечной вспышки, почти такой же, как у Петра, разве что чуть побольше.

— Дружище Абидаль! — воскликнул Петр, раскрывая объятия. — Какая радость, что ты заглянул!

Длинноволосый Абидаль поморщившись, позволил себя обнять, причем его макушка оказался прижата куда-то к солнечному сплетению великана.

— Прошу, не так сильно, друг, — высоким голосом простонал пришелец, — еще немного, и ты меня раздавишь.

— О, тысячу извинений, я просто так рад тебя видеть, что немного забылся, — отозвался Петр, медленно разжимая объятья.

— Я тоже рад, что застал тебя на месте, — проворчал Абидаль, одергивая рясу. — Твое новое приобретение? — длинный худой палец указал в сторону застывшего в углу Ормата.

— Да вот, раздобыл недавно по случаю, — великан смущенно пожал широченными плечами, — еще не знаю, оставлю его себе или на что-нибудь обменяю.

— Знаешь, я раньше только слышал о твоем хобби, — сказал Абидаль, неторопливо подходя вплотную к обалдевшему парню. — Потрогать можно?

— Я бы просил воздержаться.

— Ну да, ну да, — пробормотал Абидаль, приподнимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть Ормату в лицо, — Если примешь совет дилетанта... Я бы его оставил. Очень интересный экземпляр.

— Ты думаешь? — с живым интересом воскликнул Петр.

— Да, на первый взгляд мерзость, конечно, но есть в нем что-то... Возможно первобытная дикость. Не знаю, как лучше сказать.

— Для дилетанта у тебя очень острый глаз.

Окончательно ошалевший от таких разговоров, Ормат решил уже наплевать на запреты Петра и заговорить, чтобы хоть как-то прояснить дурацкую ситуацию, когда его взгляд упал на висящее у двери зеркало. Челюсть парня плавно отпала, да и так и повисла. В мутном стекле он хорошо видел худую спину Абидаля, а вот вместо собственной хорошо знакомой физиономии там отражалось нечто совершенно невообразимое. Больше всего это "нечто" напоминало немыслимо древний уродливый доспех с шипами на наплечниках, рогатым шлемом и мерзко ухмыляющейся рожей какого-то демона вместо забрала. Все это было раскрашено в режущую глаз красно-желтую полоску.

— Однако, друг мой, я навестил тебя не ради искусства, — сказал Абидаль, поворачиваясь к Ормату спиной.

— Увы, я об этом догадался.

— Меня обеспокоила ситуация в нашей восточной Обители Мистерий, — с места в карьер взял Абидаль. — Уже довольно долгое время я не могу связаться с Гидимиром, и никто из тамошних братьев не может мне ничего объяснить. А ты, как я понимаю, буквально только что оттуда, — мужчина выжидающе замолчал.

Неожиданно развеселившись, Петр хлопнул себя по бедрам:

— Не хотят объяснить? Это я могу понять. Видишь ли, Гидимир уже несколько дней как сидит в тамошнем подвале. Я думаю, слишком активно дегустировал наши эликсиры счастья. Можно сказать, травма на производстве.

Абидаль, укоризненно взглянув на Петра, нервно хрустнул пальцами:

— Как же это он не вовремя. И именно тогда, когда мы должны были готовить Валло... Что такое?!

— Кхм, ну, как бы это сказать... В общем-то, именно из-за пацана Гидимир в подвале и оказался. Он его то ли приревновал, то ли еще что... словом, драма человеческих судеб, — проворчал великан, потупив взгляд.

— Да говори ты, не тяни! — воскликнул Абидаль, побледнев.

— Я сам не видел, мне только рассказывали, но если верить нашим братьям, однажды утром Гидимир стал бегать за Валло по коридорам Обители с церемониальным топором. Кричал, что тот подлый изменник, что всю жизнь ему поломал. Гонялся, значит... И догнал. Когда его вязать стали, уже все кончено было. Тебе плохо, друг?

Гулко дыша, Абидаль тяжело оперся на стол, совершенно белое лицо скрылось за длинными волосами:

— В Гавань уже докладывали?

— Навряд ли, — осторожно отозвался великан. — Подумаешь, еще один сгорел на работе, зачем сор выносить... Уже уходишь?

Не отвечая, Абидаль промчался мимо Петра к выходу. Пожав плечами, великан закрыл за гостем дверь. Когда Петр повернулся, Ормат успел заметить на его губах еще не успевшую растаять странную, недобрую улыбку.

— Вот и все, спящая красавица, можешь оттаивать, — небрежно бросил великан.

Ормат боязливо снял с шеи тяжелую цепь и с огромным облегчением увидел, что снова отражается в зеркале как положено:

— Как это вышло? — спросил он, держа медальон на весу подальше от тела.

— Разумеется, колдовство, — хмыкнул Петр и отбирал цепь. — В другой раз я бы научил тебя нужным заклинаниям, но сейчас у нас много спешных дел.

— Опять потащите меня в мусорном контейнере?

— На твоем месте я бы не привередничал, но можешь радоваться, контейнер для нас — пройденный этап.

Порывшись в уже знакомой Ормату нише, гигант достал широкий черный плащ с капюшоном:

— Одень, — сказал он, швырнув шуршащий ком своему "новому приобретению".

Повозившись с завязками, Ормат натянул на свои лохмотья тяжелую гладкую ткань.

— И все же кое-какая цена у меня есть, — сказал он, одергивая длинные рукава, — тот болван с таможни был прав — поссорившись с людьми Сабана, вы нажили серьезного врага.

— Стройная теория, только ты забываешь, что обыска я бы не допустил ни при каких обстоятельствах. Достаточно позволить нечто подобное один раз, чтобы потом десятилетиями отучать высокородных от скверной привычки. А что касается Сабана, то если он действительно так тяжело переносит огорчения... Что ж, без врагов жизнь была бы скучной и пресной.

— Нет, прошу вас! Не надо! — голый мальчишка рванулся, но путы только глубже вошли в тело. — Нет!

— Да затки ты его! — рявкнул коренастый мужчина в кожаном фартуке, заляпанном бурыми потеками.

Длиннорукий бритоголовый парень с тонким хрящеватым носом пнул мальчишку сапогом в висок.

— Аккуратней, кретин, — прошипел коренастый, — давай, хватай его за ноги.

Вдвоем они подтащили свою жертву к грубо сколоченному кресту из толстых жердей.

— Растягивай его, что смотришь, — подтолкнул помощника коренастый.

Разрезав веревки, бритоголовый палач быстро и сноровисто растянул несчастного на кресте. Маленький, с торчащими ребрами, с кожей в алых пятнах злых солнечных ожогов, мальчишка походил на подготовленного для жарки тощего цыпленка. Коренастый извлек из-за пояса длинный толстый гвоздь и деревянный молоток.

— Смотри внимательно, — сказал он, процарапав граненым острием точку на худеньком запястье. — Гвоздь ты должен вогнать именно сюда — между костей. Если промажешь и вобьешь в мясо, он ничего не удержит. Телосложение у всех разное, так что учись прикидывать на глазок, — бритоголовый почтительно кивнул, внимательно следя за действиями наставника. — На все про все у тебя три удара. Запястья и лодыжки. Кто не может справиться, пусть идет свиньям глотки режет — больше он ни на что не годен. Только три взмаха молотком. Вот таких.

Молоток стремительно опустился, гвоздь, чавкнув, пробил тело и вонзился в сухое дерево. Мальчишка, вздрогнув, раскрыл глаза.

— Держи! — гаркнул старший.

Бритоголовый стремительно упал на впалую грудь паренька, придавив его своим весом. Мальчишка бился и визжал, на одной невыносимо высокой ноте. Палач кинулся к другой руке и без малейшего усилия распрямил отчаянно сопротивляющуюся тонкую конечность. Быстрый удар — взрыв крика больно ударил по ушам.

— Заткнись, а то язык отрежем, — прошипел коренастый.

Так же сноровисто он подступил к молотящим по земле ногам и прижал их коленями:

— Смотри, здесь сложнее всего.

Молоток резко опустился, вгоняя гвоздь мягкое мясо и твердое дерево. Брызнувшая кровь мелкими пятнышками осела на стальных носках сапог подошедшего мужчины. Позабыв про жертву, палачи ткнулись лбами в прокаленную солнцем пыль.

Не обращая на них внимания, хозяин дорогих сапог шагнул к верхушке креста. Мальчишка мотал головой из стороны в сторону, из прокушенной губы ручейком текла кровь. Увидев нависшую над ним тень, парнишка мелко задрожал, из распахнутых глаз полились слезы.

— Ах, Амитар, дитя мое, заботься ты лучше о своем хозяине, не оказался бы сейчас в таком скверном положении, — мужчина повернулся и бросил режущий взгляд на палачей. — Если хоть один сдохнет раньше, чем через три дня, займете их место.

— Да, господин. Спасибо, господин, — хором откликнулись те, не поднимая голов.

— Скольких вздернули за сегодня?

— Шестнадцать, господин. Осталось еще сорок шесть, — быстро ответил старший палач.

— Медленно. Очень медленно. У меня нет никакого желания торчать здесь до полуночи.

— Прошу простить, князь, — отозвался коренастый, стараясь вжаться в землю, — мы сделаем все возможное. Еще до заката на крестах окажется каждый третий из дворни.

— Для вас же лучше, если будет так, — хмыкнул князь Медовир Сабан. — По твоему красноречивому ерзанью я вижу, ты хочешь что-то спросить.

— Если позволите, господин, — осторожно, будто ступая по тоненькому льду, заговорил старший палач. — Отец преступника, все еще сидит в клетке. Я знаю, вы не забыли, — поспешно добавил он, — но его имени нет в списке.

— У меня на него особые планы, — бросил князь, вновь поворачиваясь к Амитару. — Плачь, мальчик, плачь. Возможно, слезы помогут тебе лучше устроиться в ином мире, потому что в этом ты уже все потерял. Конечно, для меня Никадор значил не больше, чем грязь под ногтями, но для вас он был все равно, что кусочек солнца. И вы не смогли его защитить. Разумеется, я вынужден вас наказать. А меня опять назовут тираном.

Худенькое тело Амитара извивалось на шершавом дереве, мальчишка, давясь, глотал слезы. Сокрушенно тряхнув головой, князь отошел прочь.

— Волемир, хватит прятаться. Подойди, похвастайся своими успехами, — махнул рукой Сабан.

Первый кнут вышел из группки воинов и опустился на колени перед господином.

— Будь любезен, не трать время на оправдания, мое терпение изрядно истощилось, а искать нового кнута сейчас было бы затруднительно.

— Мы упустили его, господин. Он ушел из северной части леса и, судя по всему, перебрался в южную, — быстро заговорил Волемир, не отводя глаз от блестящих носков княжеских сапог. — У нас было недостаточно людей, чтобы продолжить погоню, к тому же могли возникнуть проблемы с людьми князя Ваграна...

Медовир резко взмахнул рукой. Первый кнут вздрогнув, замолчал.

— Я же сказал, не оправдывайся.

Осмелившийся поднять голову Волемир встретил дробящий душу взгляд беспокойных серых глаз. Он никогда не мог понять, почему так боится своего князя. В конце концов, он сам умел внушать страх и не терял головы в самых отчаянных переделках... Серые глаза чуть сузились, Волемир снова уткнулся взглядом в покрытые алыми крапинками сапоги. Его вдруг пронзило безумное чувство, что Сабан каким-то образом может проникать в тайные мысли своих людей и находить там крамолу.

— Твою неспособность справиться с простейшим заданием мы обсудим потом, — веско отрубил князь, — сейчас меня интересует другое твое приключение. Как я понимаю, ты свел знакомство со служителями Луча?

— Да, господин, я хотел осмотреть их грузолет. Конечно невероятно, чтобы кто-то из них стал помогать беглецу, но я был обязан убедиться...

— Они отказались? — резко спросил Медовир.

— Да. Более того, они были грубы и непочтительны, хотя я и назвал вашу почтенную фамилию, — быстро сказал Волемир, испытывая странную смесь радости и стыда от того что может направить гнев князя на другой объект.

— Понятно, — протянул Сабан. — Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы их наглость не осталась безнаказанной?

— Да, господин, — ответил первый кнут, склоняясь к блестящим сапогам. — Более того, в ближайшее время я ожидаю добрых вестей.

Глава 21

— Вот, значит, как все начинается, — усмехнулся Итай, смахивая с плеча длинный хвост пыли. — Сначала в голове звучат голоса, потом кругом мерещатся враги.

— Я тебе не для того про тот случай рассказал, чтобы ты надо мной смеялся, — нахмурился Лео, — и силком тебя тоже сюда никто не тащил. Мог никуда не ходить.

Молодые аристократы, пригибая головы, шли по низкому замусоренному чердачному коридору. Пластиковый настил гулко скрипел под ногами, плюясь мелким белесым порошком из стыков. В такт шагам шуршали широкие рукава рубашек — темно-синей у Лео и зеленой у Итая; не сговариваясь, они, надели одинаковые замшевые жилеты горчичного цвета и расклешенные черные брюки.

— Пошел, чтобы ты здесь себе шею один не свернул. Извини, Лео, я не хотел обидеть, но согласись, ты ведешь себя не совсем разумно.

— Твоя проблема в том, что ты ничего не принимаешь на веру. Во всем ты сомневаешься, даже в собственных чувствах, а я привык верить в интуицию.

— И что тебе подсказывает твоя интуиция?

— Смотри сам. Того мертвеца из анатомической лаборатории я в Палестре ни разу не встречал. А у нас тут, даже считая слуг, вертится не так много народу, и каждому нужен специальный пропуск. Значит, скорее всего, покойный пробрался к нам тайком и потом где-то спрятался. Так где же? Подвалы не подходят, там стоят машины, и значит в любой момент могут появиться техники. Получается, остается чердак, — Лео возбужденно рубанул воздух ладонью. — Считаешь, я не прав?

Итай только покачал рыжей головой:

— Если ты сам не видишь сколько в твоей теории натяжек, то мне лучше промолчать.

— Надо было мне с Ульвэ поговорить.

— Так что же не поговорил? — прищурился Итай. — Можешь попробовать, только я заранее знаю что она ответит.

Отвернувшись, Лео передернул плечами. Вот ведь еще провидец нашелся.

— Кстати, до-о-олго мы еще здесь бро-о-одить будем? — спросил Итай, сдерживая чихание. — Техники ведь не зря сюда ходить не любят. Тут же под ногами все сыплется.

— Два яруса осталось. Я думаю, тот тип мог прятаться где-то рядом с шахтой грузового подъемника. А на здание ты наговариваешь, — сказал Лео, поворачивая за угол, — оно еще тысячу лет простоит... Аааа!

Отчаянно замахав руками, князь закачался на неровном краю широкой дыры в полу. Итай быстрым рывком дернул Лео назад. Тот, пошатнувшись, упал на руки друга.

— Вот потому я с тобой и пошел, — проворчал Итай, — сверзился бы сейчас туда — и привет.

— Да ладно, не так уж здесь и высоко, — пробормотал Лео, тяжело дыша, и опустился на корточки перед проломом.

Участок пола длиной метров пять обрушился на следующий чердачный ярус. Судя по слою покрывавшей кучу обломков пыли, случилось это несколько месяцев назад. Из серого слома торчали острые, похожие на спицы блестящие стрежни. Прочней всего оказался пластиковый настил — расщепившись на ленты, он свесился вниз седой шуршащей бахромой.

— Временное перекрытие, — очень тихо сказал Леомир, коснувшись холодного скола, из-под пальцев тихо сыпался мелкий сыроватый песок. — Наверно осталось с тех пор, как большой чердак разделили на ярусы. Снаружи крепкое, а внутри страшное напряжение, его лет семьдесят как нужно было заменить.

— Очень напоминает Вилеру, снаружи прочно, а ковырнешь — волосы дыбом. Может, мы тихонечко-тихонечко пойдем отсюда?

— Не хочется мне этого говорить, Итай, но, кажется, ты с самого начала был прав. Можно конечно поискать другой путь, но, пожалуй, риск того не стоит.

— Ну и хвала... кому-нибудь, голос разума одержал победу. Пошли.

Разочарованно вздохнув, Лео стал было подниматься, но тут же снова припал к краю дыры, впившись взглядом во что-то на полу под ней.

— Какое-то у меня нехорошее предчувствие. Лео, умоляю, скажи, что ты ничего не увидел и тебе просто померещилось.

— Может, и померещилось, — проговорил белокурый князь, не поднимая головы. — Взгляни, пожалуйста, вон на ту пыльную дорожку. Разве не похоже, что раньше там были следы, а потом их кто-то замел?

Опустившись на корочки рядом с Лео, друг заглянул в пролом.

— Возможно, было именно так, как ты говоришь, — честно сказал он, глядя с печалью в загоревшиеся азартом глаза Лео.

— Да, ладно, Итай, не вздыхай так тяжко. Это же след! Понимаешь, след! Неужели, тебе не интересно?!

— Интересно, твоя взяла, интересно. Вернемся к лестнице?

— А ты уверен, что мы потом сможем найти это место? Здесь же настоящий лабиринт. До ночи провозимся.

— И что предлагаешь?

— Здесь будем спускаться, — воскликнул Лео, ухватившись рукой за ленту настила. — Раз-два, и мы на месте.

— А эта дрянь нам на голову не обрушится? — Итай с огромным подозрением посмотрел на крошащийся серый слом.

Лео на секунду нахмурился:

— Нет, не должна. Но она, в любом случае, очень легкая, максимум синяк поставит.

— Ты наполняешь мое сердце радостью, — обреченно протянул Итай.

Засмеявшись, Лео потрепал друга по плечу:

— Не все так страшно, вот увидишь.

Уцепившись за пучок белых лент, князь осторожно свесил ноги в дыру и очень медленно начал скользить вниз. Ленты шуршали и хрустели, но легко выдерживали его вес. Когда он уже почти поставил ноги на пол, с края дыры на белокурую голову глухо шлепнулось несколько пригоршней похожей на муку пыли.

Посмотрев на отплевывающегося друга, Итай мужественно сдержал смех. Насобирав себе другой пучок, он в два приема оказался рядом с Лео.

— Ловко, — пробормотал Леомир, переводя взгляд на длинную прореху в побелевшей перчатке.

На гладкой коже осталась наливающаяся красным полоса.

— Акробат, — фыркнул Итай, заглянув через плечо друга. — Потом, главное, обработать не забудь.

Отмахнувшись, Лео побежал к привлекшему его внимание следу. В глубоком слое пыли тот смотрелся как русло высохшего ручейка. Если кто-то действительно хотел замести следы, то еще пара недель, и ловкач достиг бы своей цели.

— Можешь определить в какую сторону он идет? — уточнил невольно проникшийся охотничьим азартом Итай.

— Только предположить. Шахта подъемника должна быть где-то у нас за спиной, значит, если мы хотим найти что-то интересное, нужно идти вперед.

Обменявшись горящими взглядами, друзья побежали по следу. Скоро пыльный ручеек привел к небольшой утопленной в стене дверце.

— Заперто, — огорченно вздохнул Итай.

— Не волнуйся, такие мелочи меня давно не смущают, — усмехнулся Лео, склоняясь к замку. — Вот и все! — воскликнул он через пару минут.

Протяжно заскрипев, дверь действительно стала уходить в стену, но застряла на полпути, юным аристократам пришлось поднажать плечами. Справившись с упрямым механизмом, друзья проникли в маленькую, скудно освещенную каморку. У дальней от входа стены валялась примятая кипа плотной зеленовато-коричневой ткани, похожая на самодельный матрас.

Окончательно вошедший в роль сыщика Лео принялся сосредоточенно рыться в шуршащей куче. Скоро под пальцами что-то захрустело. Вскрикнув от радости, он извлек на свет свою добычу. Запаянную в зеркальную фольгу плитку походного рациона.

Торжествуя, Леомир предъявил находку Итаю:

— Я же говорил, здесь кто-то прятался.

— Я почти тебе поверил, но мне это будет намного проще, если ты объяснишь зачем кому-то понадобилось тут прятаться.

— Например, для коварного покушения на одного из учеников Палестры, — преувеличенно весело отозвался Лео. — Как-никак мы тут все — элита планеты.

— Лео, — рыжий князь осторожно коснулся плеча друга, — я понимаю, что история со взбесившимися роботами попортила тебе нервы, но уверен — это была лишь очередная дурацкая выходка Циклопа. Вроде той влажной уборки, что он устроил стражникам. — Лео невольно хихикнул. — Но если ты действительно думаешь, что здесь бродят убийцы, самое разумное для тебя — обратиться к капитану Клавдию.

Лео задумчиво крутил в руках плитку рациона.

— С одной стороны, ты, конечно, прав, — медленно сказал он, — но Палестра очень хорошо охраняется, и я не верю, чтобы кто-нибудь мог проникнуть сюда без помощи изнутри.

— Так что же... — начал Итай, но Лео прервал его, быстро встав на ноги.

— Ты слышал? — сдавлено спросил он.

— Что слышал? — тревожным шепотом откликнулся Итай.

— Мне кажется, сюда кто-то идет, — ответил Лео, подходя к двери.

Друзья, затаив дыхание, высунули головы в коридор.

— Действительно, шаги, — выдохнул Итай, — со стороны пролома.

— Бежим! — воскликнул Лео, вылетая из каморки.

Ухватив Итая за рукав, он потащил друга за собой. Юноши неслись по коридору сквозь облака поднятой ими пыли. Шаги за их спинами стали раздаваться чаще и ближе.

— Он тоже бежит! — крикнул Итая, похоже все еще не веря в происходящее.

— Ты помнишь где лестница? — спросил Лео, смахивая со лба смешанный с горькой пылью пот.

— Кажется там, — махнул рукой Итай, — но я не уверен.

Больно задевая плечами углы на крутых поворотах, они бежали по узким мрачным переходам. Шаги преследователя тревожной дробью отдавались за их спинами.

Итай подхватил под локоть начавшего задыхаться Лео:

— Еще немного поднажмем, должно быть недалеко.

По-лошадиному мотнув головой, Лео прибавил ход, тяжело вбивая каблуки в мягкий пластик настила. Уцепившись за острый угол, он резко повернул и охнул впечатавшись в стену.

— Тупик! Вернемся на развилку! — крикнул Итай.

— Поздно, он нас перехватит!

Лихорадочно оглядевшись, Леомир бросился к темнеющей в стене дверце. Согнувшись, он отчаянно пытался подобрать код к замку, дрожащие пальцы стремительно мелькали над панелью. За спиной нервно подпрыгивал Итай. Звук приближающихся шагов колотил по нервам и Лео несколько раз сбивался. Приходилось начинать все сначала. Никогда в жизни он не работал в таком темпе. Закусив губу, Лео отчаянным усилием воли сосредоточился на замке. Он почти потерял надежду, когда дверь, тихо щелкнув, начала отползать в сторону.

Она еще не успела открыться, когда друзья, сдирая кожу с плеч, ввалились в коморку очень похожую на ту, в которой побывали недавно. Вцепившись потными ладонями в холодный замок, Лео захлопнул дверь. Они безуспешно старались успокоить хриплое дыхание. Сердце Лео колотилось в груди, как птица в клетке, кровь с силой билась в ушах, наполняя их испуганным шумом. Итай чутко вскинул руку, указывая на вход. Глухие шаги уверенно приближались. Молодые князья невольно отступили. Шаги затихли где-то напротив их убежища. Друзья тревожно переглянулись — может, не заметит и уйдет?! Тишина сделалась невыносимой. Еще немного, и Лео сам бы вышел в коридор, только бы кончилась неизвестность.

Дверь выгнулась от мощного удара. С потолка посыпалась едкая белая пыль, Лео зажал себе нос платком. Новый удар — дверь жалобно заскрипела.

Друзья бросились к ней, стараясь подпереть тонкое полотно плечами. Следующий удар болью отдался прямо в кость Лео, по центру двери зазмеилась трещина, тонкий летучий порошок присыпала молодых людей, словно пудра.

— Долго не продержится, — прокашлял Итай.

Белый от страха и пыли Лео кивнул, новый удар едва не бросил его на пол. Больше всего его пугало абсолютное молчание, с которым неизвестный крушил преграду.

Он безнадежно обвел каморку слезящимися глазами. Было бы здесь хоть какое-нибудь оружие или второй выход... Взгляд стремительно вернулся в угол комнатушки, где пластиковый настил странно прогнулся, и вроде бы даже провис, словно под ним оказалась вмятина.

Лео дернул Итая за плечо:

— К бину дверь! За мной, быстро!

Он подтащил ничего не понимающего друга к впадине, пластик под их ногами скрипел и пружинил.

— Прыгаем разом! Точно в центр! — крикнул Лео. — Давай!

Они вместе подскочили, боль метнулась по телу Лео от ступней к голове, каморка будто заходила ходуном. Даже невидимка за дверью, казалось, замер.

— Еще раз!

С потолка сорвалась туча крошки. Дверь взвыла от удара, трещина на ней протянулась во всю длину полотна.

— Еще раз! — заорал Лео, стараясь криком придать себе сил.

Друзья взмыли в воздух и с силой врезались каблуками в трещащий пластик. Комната охнула и товарищи рухнули вниз вместе с четвертью пола. Густейшее облако забило глаза и горло упавшего на бок Лео. Он ничего не мог разглядеть, и испугался, что задохнется прямо здесь, среди обломков. Чья-то рука шлепнулась ему на затылок и сжалась на пропыленных волосах. Лео хотел заорать, но душное облако не давало даже толком вдохнуть. Чья-то потянула его за кудри, заставив замычать от боли. Вцепившись в чужую ладонь, чтобы не лишиться волос, Лео позволил себя вести, пока вдруг не вынырнул из щиплющих глаза клубов.

— Итай! — простонал он, выплюнув облачко пыли. — Нельзя же так пугать!

— Ну, извини, что помог, — огрызнулся в прошлом рыжий, а ныне белесый князь.

— Прости, Итай, я не хотел...

— Ладно. Давай теперь убираться отсюда. Кажется, эту дорогу я узнаю.

В прошлый раз проводник из Итая вышел неважный, но Лео решил не акцентировать на этом внимание. Задрав голову, он посмотрел на дыру в потолке. Каморка до отказа заполнилась белой взвесью, и ничего не было видно, но если преследователь сломает дверь, то легко сможет погнаться за ними. Действительно, нужно убираться.

Сделав шаг, Лео поморщился:

— Я, кажется, ногу подвернул.

— Обопрись на меня.

Друзья, как могли быстро, захромали прочь. На этот раз Итай не подвел, лестница нашлась всего через несколько поворотов. Они почти кубарем скатились вниз. Когда товарищи ступили на пышный мягкий ковер, у обоих вырвался облегченный вздох. Здесь, среди тысяч следящих сканеров, они чувствовали себя в полной безопасности.

— И чего мы так испугались? — пробормотал Итай — Наверняка какой-нибудь ретивый слуга решил, что ловит шпиона.

— Хочешь вернуться и посмотреть? — уточнил Лео, безуспешно пытаясь вытрясти пыль из волос.

— Пожалуй, как-нибудь в другой раз. Да он наверняка сам уже ушел. Давай лучше вымоемся, а то видок у нас сейчас... — князь устало моргнул, его карие глаза казались черными на фоне покрытого белым порошком лица.

Хихикнув, Лео шагнул вперед и удивленно замер, почувствовав, как в туфле что-то хлюпнуло.

— Что за... — обернувшись, он увидел оставшиеся на лестнице мокрые красные следы, переходящие в розовую полосу на ковре.

Испуганно вздрогнув, Лео схватился за ногу. Штанина намокла и облепила лодыжку -похоже, когда он падал, то зацепился за одну из этих проклятых спиц.

Почуяв неладное, Итай опустился на корточки. Осторожно коснувшись голени друга, рыжий князь грязно выругался. Лео даже не подозревал, что Итай знает такие выражения.

— У тебя тут порез, длинный и, по-моему, довольно глубокий, — нервно сказал Итай. — Что делать-то? Это ведь ты на медицинские курсы ходил.

— Прежде всего, успокоиться, — сказал Лео, мимоходом подумав, что давать такие советы совсем не то же самое, что им следовать. — Помоги мне сесть.

Опираясь на Итая он медленно соскользнул по стене и вытянул раненую ногу. Адреналиновый шторм стихал, и боль немедленно начала карабкаться от лодыжки к бедру.

— Я за помощью сбегаю, — вскинулся Итай.

— Чтобы я в таком виде в медотсек явился?! Да там все на уши встанут. Мне сначала надо добраться до своей комнаты, переодеться хотя бы. Там что-нибудь совру. Нужно пока сделать повязку, — быстро бормотал Лео, чувствуя, как сочится кровь. — Думаю, будет справедливо пожертвовать моим рукавом.

Закусив губу, Итай потянулся к плечу Лео.

— Полагаю, можно обойтись без таких крайностей, — раздавшийся за их спинами красивый высокий голос словно обжег, позабывших обо всем друзей.

Высокая, поразительно красивая женщина в зеленом военном мундире, улыбаясь, смотрела на растерявшихся друзей. Китель, явно сшитый на заказ из блестящей дорогой ткани, выгодно подчеркивал высокую грудь и тонкую талию. Тяжелая золотая коса спускалась на плечо, как аксельбант. На воротнике полированным металлом горели петлицы: справа — атакующий княжеский ястреб, слева — крылатый лев Юга.

— Госпожа генерал, — оторопело пробормотал Лео, стараясь подняться, — прошу простить за наш вид, мы...

Князь замялся.

— Ходили на поиски приключений? — весело усмехнулась женщина. — Мне это знакомо. Не шевелись, пожалуйста.

Быстро присев, она коснулась его лодыжки. Одно движение тонких пальцев, и крепкая ткань брюк разошлась, обнажив рану. Почувствовав запах крови, Лео побледнел и откинул голову, упершись затылком в стену.

— Так быстро течет, — тревожно пробормотал Итай.

— Выглядит куда страшней, чем есть на самом деле, — отозвалась женщина, расстегивая китель.

Из внутреннего кармана она достала маленькую блестящую коробочку.

— Даже во дворце носите с собой аптечку? — удивился Лео.

— О, эта привычка у меня уже... хм... очень много лет. Никогда не знаешь... — закусив губу, женщина открыла контейнер, а на свет появился короткий черный цилиндрик толщиной с большой палец. — Сейчас будет немного холодно.

Из торца цилиндрика, шипя, вырвался плотный поток синеватых брызг. Лео показалось, будто по разгоряченной лодыжке кто-то водит кусочком льда. Было немного больно и в то же время приятно. Стоящий рядом Итай, чуть позеленев, отвернулся, следя за происходящим краем глаза.

— Хорошая вещь при легких ранениях — и кровь останавливает, и дезинфицирует. Ты чего напрягся? Больно?

— Нет, просто представил какие ранения вы считаете тяжелыми, госпожа генерал, — отозвался Лео, смущенно улыбнувшись.

— Лучше не представляй, — серьезно ответила женщина. — Кстати, меня зовут Дамира Норид, а то когда ты говоришь "госпожа генерал", у меня такое чувство будто обращаешься к моим петлицам, — Дамира щелкнула коротким гладким ногтем по золотому соколу.

— Простите, я...

Женщина тряхнула тяжелой косой:

— Не извиняйся, когда ты меня обидишь, то сразу это почувствуешь, — она склонилась над раной. — Ну, вот и все. Можешь идти, заметать следы.

Друзья недоверчиво уставились на женщину. Итай, забывшись, облизал покрытые пылью губы:

— А разве вы не собираетесь обо всем сообщить куда следует? — пробормотал он, кривясь от горечи.

— Я уже не в том возрасте, чтобы ябедничать учителям, — хохотнула Дамира, сверкнув синими глазами. — Да сплюнь ты уже, об этом я тоже никому не скажу.

Покраснев так, что видно было даже под слоем налипшего порошка, рыжий князь последовал совету.

— Не понимаю я ваших порядков, — усмехнулась Дамира. — Нельзя посадить семечко в чашку, убрать ее в шкатулку и ждать, что через десять лет вырастет княжеская сосна. Для роста нужна свобода. Хотя Таалад со мной бы наверняка не согласился, он всегда был примерным мальчиком, а я — головной болью всей семьи.

— Вы сказали, ваша фамилия Норид, — пробормотал Лео. — Неужели наставник Таалад — ваш брат?

— А чему ты так удивляешься? — засмеялась женщина, пряча в карман аптечку. — Думал, его вырастили в колбе, специально для Палестры?

— Нет, просто Таалад — он обыкновенный, а вы такая... — проговорил Лео, прежде чем успел прикусить себе язык.

— Какая? — лукаво прищурилась Дамира.

— Я... Эээ... — замялся Лео, отчаянно краснея.

— Ладно, придумаешь ответ к нашей следующей встрече, — сжалилась женщина; легко поднявшись, она небрежно одернула китель. — Помочь добраться до ваших комнат не предлагаю. И так потратила много времени, а мне еще нужно поймать братишку, он где-то здесь прячется.

Махнув на прощанье рукой, Дамира развернулась и удалилась легкой танцующей походкой.

— Никогда не думал, что в гражданской страже есть такие генералы, — пробормотал Лео глядя ей вслед.

— Такие красивые? — небрежно уточнил Итай.

В голосе друга Лео почудилось недовольство — странно, с чего бы это.

— Она тебе в матери годится или скорее в бабки, — добавил рыжий князь.

— Смотря какая у них разница с Тааладом... — Лео осекся и сердито взглянул на друга. — Ну, что ты такое несешь, Итай? Какое мне дело сколько ей лет?

— Вот и я думаю, какое? — сказал Итай, протягивая руку.

Лео ухватился за ладонь обтянутую шершавой от пыли перчаткой и встал.

— Почти не болит, — довольно сказал он, осторожно перенеся вес на раненую ногу.

— Ты все равно сильно не разгоняйся, обопрись на меня.

Они прошли несколько шагов и рыжий князь вдруг замер.

— Как это я сразу не подумал.

— Ты это о чем, Итай?

Друг молча рылся в карманах посеревшего жилета:

— Вот, возьми, — в его руке блеснула зелеными камнями маленькая брошь в виде совы Роуматов.

— Спасибо, конечно, — недоуменно пробормотал Лео, — только...

— Подарок от отца. Можно прикрепить к одежде или носить в кармане. У меня есть вторая такая же. Незаменимая вещь для человека, который считает, что ему грозит опасность. Если хочешь вызвать меня на помощь, — палец Итая коснулся похожего на ухо пера, торчащего из совиной головы, — нажми и у меня сработает сигнал. Если один из нас захочет найти другого...

Итай надавил на другое перо, из бока совы выдвинулся маленький экранчик с зеленой пульсирующей точкой.

— Сейчас указывает на мою комнату. Отец хотел, чтобы мы с Ульвэ носили их постоянно, но сестра наотрез отказалась...

— Слушай, я даже не знаю...

— Зато я знаю, — дернул головой Итай. — У меня в последнее время тоже как-то нервы разыгрались. Надеюсь, так нам обоим будет спокойней. Ты не думай, на самом деле я эгоист. Ведь если с тобой что-то случится, я останусь почти один.

Лео внимательно взглянул в серьезное лицо друга, сердце отчего-то больно защемило, у глаз вскипели непрошенные, глупые слезы:

— Хорошо, — сказал он, пряча брошь в карман. — И еще... спасибо, Итай.

— Моя аудиенция у верховного князя сорвалась, — мрачно сказала Дамира, взглянув на брата. — Кто-то во дворце интригует против меня. Но я просто не могу вернуться с пустыми руками, это встреча жизненно важна.

— Интриги здесь — обычное дело, — проворчал Таалад, потирая подбородок.

Брат с сестрой неторопливо шли по безлюдному коридору. Сиреневая обивка стен влажно мерцала в лучах световых шаров. Потолок цвета спелого каштана блестел лакированными петлями древесных узоров, смутно отражая силуэты родичей.

— Я попытаюсь тебе помочь, но это будет трудно. У меня мало связей за стенами Палестры, — Таалад протяжно вздохнул. — Скажи, малышка, какие проблемы ты привезла с собой?

На голову переросшая брата "малышка" грустно улыбнулась:

— Ты уверен, что хочешь это узнать?

— Честно говоря, не хочу, но так мне было бы проще добиваться для тебя аудиенции с верховным князем.

— Ну что ж, — Дамира на миг замерла, будто собираясь с мыслями. — Иоскеха потеряна. Теперь это совершенно точно.

Тихие слова, казалось, эхом отразились от стен. Второй по величине материк планеты, центр промышленной мощи, твердыня испов... теперь потерян. Этого давно ждали и боялись, но новость все равно ударила, словно молния. Побледневший Таалад робко коснулся зеленого рукава мундира сестры:

— Ты не преувеличиваешь? У нас об этом ничего не слышно.

Дамира качнула тяжелой косой, голубые глаза потемнели:

— Об этом знает только несколько человек в Южном штабе, а теперь и ты, — Дамира на миг улыбнулась и снова помрачнела. — Первые признаки появились давно, сначала тамошние бароны морочили нам голову, а потом и вовсе перестали отвечать на запросы. Тогда мы решили на свой страх и риск снарядить разведывательную экспедицию... Они сбили наш стрелокрыл на подлете к побережью. Сбили, понимаешь?

Таалад потерянно кивнул.

— А во дворце пытаются делать вид, что ничего не произошло, — женщина резко стукнула кулаком по ладони.

— Но мы ведь справимся, верно, сестренка? — почти жалобно спросил Таалад.

Дамира зло оскалила белые зубы:

— Гражданская стража разложилась. Когда-то она обуздывала амбиции князей и держала в кулаке наших красномордых соседей. А теперь? Кто вспомнит, что стража названа гражданской вовсе не потому, что воюет против народа, а потому, что набиралась из полноправных граждан. Теперь стражники, в лучшем случае, полицейские, в худшем — отличаются от мародеров только зелеными мундирами.

Дамира осторожно, почти с нежностью коснулась искрящейся ткани своего кителя.

— Единственные армии Вилеры, заслуживающие такого названия, сосредоточены на юге. На нашем с тобой родном полуострове, Фарасе. Есть еще отряды личной охраны верховного князя, но их не выведешь в поле. Мы голыми встречаем бурю, Тал. Анклавы испов разбросаны по всему Тавискарону, рано или поздно их хозяева решат, что слишком долго делили с нами планету. И в то время, как наша военная организация гниет изнутри, князья думают только о том, чтобы урвать себе побольше привилегий.

— И что ты собираешься делать? — очень тихо сказал Таалад. — Ты ведь никогда не верила в сказку о добром государе и злых высокородных.

— Южный штаб хочет понять, тревожит ли дворец будущее. Возможно верховный князь слышит нас, но мы не слышим его. Правитель Вилеры должен сказать свое слово. Это... внесет определенность.

— Определенность... вот как, — сдавленно пробормотал Таалад.

— Именно, брат. Я бы хотела тебя успокоить, но боюсь, нас ждут страшные времена.

Глава 22

— Неужели начинается настоящая зима? — проворчал Ормат, стирая с запястья мутную, сладко пахнущую каплю.

"Ну и жизнь в этом городе, даже дождь здесь похож то ли на разведенный сироп, то ли на ржавчину", — подумал он, продираясь сквозь пеструю рыночную толпу.

— Это не дождь, — голос Петра раздался из прикрепленной за ухом бусины шептуна, Ормат дернулся, словно ему за шиворот бросили ледышку. Он никак не мог привыкнуть к этому странному устройству, о котором прежде только слышал, но даже не думал, что однажды сам воспользуется чем-то подобным. — На саудовой фабрике опять выброс. Волокно, небось, передержали. Надвинь лучше капюшон поглубже, не свети мордой.

Хмуро взглянув на широкую спину шагавшего впереди великана, Ормат подчинился. Тяжелая ткань сокращала обзор, а смотреть по сторонам очень хотелось. Он никогда прежде не видел столько людей, собравшихся в одном месте. Странные одежды, тревожные запахи, резкие цвета, многоголосый, давящий на уши шум. Все это будоражило мозг, заставляло сердце биться, как после погони.

Оказалось, что волосы горожан, многие из которых не обращали никакого внимания на фальшивый дождь, горели самыми дикими сочетаниями красок. Ормат широко распахнутыми глазами проводил мужчину с потрясающе розовой, стоящей торчком шевелюрой и аккуратной зеленой бородкой. Похоже, городские дружно спятили и решили, что это очень скучно, когда кругом одни блондины.

Почти все прохожие были немного выше Ормата, но только из-за того, что носили сандалии на высоченных алых платформах, поднимавших их самое малое на четыре пальца над землей. Попробуй Ормат надеть что-то подобное, мигом вывихнул бы лодыжку. А эти... ходят с княжеской важностью, топча мягкий слой покрывающего базарную площадь размокшего бумажного мусора так, словно это драгоценный ковер.

А одежда! Больше всего его поразили женщины. Две полосы яркой ткани, которую соединяли тонкие ремешки с блестящими накладками — и все это накинуто на голые плечи. Ормат считал себя человеком без комплексов, но острые соски, игриво просвечивающие через алую, желтую, оранжевую и всяческую другую материю, заставляли его смущенно отводить глаза. Хорошо хоть горожанкам хватило совести надеть почти приличные, пусть и обтягивающие брюки.

Засмотревшись, Ормат немного отстал от Петра. Испугавшись, что затеряется в этой безумной толпе, он изо всех сил заработал локтями, чем вызвал на свою голову потоки проклятий. К счастью, у Петра тоже вышла заминка. Тощий горожанин с блестящими волосами темно-вишневого цвета неудачно наткнулся на литое плечо гиганта и едва не полетел кувырком. Вишневый попробовал было возмутиться, но увидев, как толстые пальцы великана непринужденно сложились в пудовый кулак, полностью осознал свою неправоту и быстро затерялся в толчее. Паузы как раз хватило Ормату, чтобы подобраться к Петру на оговоренные пять шагов.

Неожиданно толпа вздохнула и замерла, став вдруг жесткой и неподатливой. Даже Петр остановил свое равномерное движение, высматривая что-то.

Изнывая от любопытства, Ормат встал на цыпочки. Впереди в человеческом озере возник небольшой, медленно двигающийся водоворот, в центе которого мелькало раскаленно-красное пятно. Когда водоворот приблизился, он обомлел — сквозь рыночную давку, будто отделенный от нее невидимой стеной, свободно шел человек, с ног до головы укутанный в странное одеяние из тысяч тонких, дрожащих на ветру алых лент. Словно живой столп пламени. И люди от него отшатывались так же, как от вырвавшегося из очага огня.

Ормат завороженно смотрел на ожившую легенду. Красный человек!

Неужели все байки, рассказанные у ночного костра, правдивы?! Он уже видел морозника, теперь — вот это. Кто знает, может действительно где-то на свете водятся и крылатые вампиры, и черви, заползающие человеку в мозг, а потом приводящие на съедение к матке.

Алый подошел совсем близко, толпа дрогнула, горожане рядом с парнем начали незаметно творить отвращающие зло знаки.

— Служитель Дома Крови, — раздался в ухе голос Петра. — Поставщик свежего материала для высокородных. Сии достойные люди не покладая рук стараются, чтобы у аристократов рождались не только двухголовые уродцы. Одна беда — тупые суеверные горожане не хотят помочь в этом благом начинании и обходят служителей за версту, даже деньгами удается приманить разве что совсем уж опустившихся голодранцев. А им нужны молодые и здоровые. Вот и ходят упорные слухи, что в некоторых кварталах молодежи по ночам лучше не появляться. Там можно заблудиться, совсем заблудиться.

Скрытое огненной тканью лицо повернулось в сторону Ормата. Хотя глаз и не было видно, но он мог бы поклясться, что взгляд типа в алом нацелен точно на него. У Ормата мороз прошел по коже, ноги сами попытались шагнуть назад, но ставшая вязкой масса людей не давала сделать сдвинуться с места. Он задергался, пытаясь хоть как-нибудь протолкаться. В ухе раздался тихий смешок Петра:

— Ты ведь не думаешь, что он бросится на тебя у всех на глазах?

Служитель отвернулся и прошел дальше, парень облегченно выдохнул. Толпа оттаяла, и великан немедленно зашагал к одному ему ведомой цели. Ормат, для которого базар после встречи с Алым потерял половину очарования, торопливо пробирался следом. Страшно хотелось обернуться, но он сдерживался, убеждая себя, что странный холодный взгляд, упершийся ему между лопаток, плод его воображения.

Ормату казалась, что Петр нарочно петляет по базару, что-то высматривая. Если и так, то он был ему только благодарен, ощущение странного клейкого взгляда, наконец, исчезло, и Ормат вздохнул свободней.

— И какой смысл в маскировке, если вырос такой большой и толстый?! — неожиданно пробормотал голос Петра в его ухе.

Поморщившись, Ормат решил, что великан просто думал вслух. Уверенно раздвигая толчею утесами плеч, гигант направился к окруженному плотной толпой помосту, с которого доносился ритмичный перестук барабанов.

Пробившись следом, он увидел на полутораметровом возвышении четырех танцующих девушек. Из одежды на стройных красавицах были сложная лазурно-алая татуировка, широкими мазками стекавшая с левого плеча к лодыжке и невесомые повязки на бедрах. Бирюзовые, черные, красные, изумрудные пряди буйно развивались на ветру, мускулистые ноги легко шуршали по пластику. Суетившиеся у края помоста работники в кожаных безрукавках устанавливали столбы, готовясь натянуть полог, а пока крупные оранжевые капли стекали по крутым изгибам фигур или разлетались мелкими сияющими брызгами, когда девушки проделывали особенно быстрое па.

Нарушив собственный запрет, Петр откинул на спину капюшон, смело подставляя лицо фальшивому дождю. Взгляд янтарных глаз скользил по телу танцующей впереди очень красивой танцовщицы с бирюзовыми волосами. С тем же безразличием великан мог бы смотреть на любой из столбов будущего навеса.

Почуяв состоятельного клиента, к гиганту подскочил крючконосый купец в красном платке, повязанном по самые брови.

— Внимание почтенного господина привлекла Звездный Цветок? Поистине, достойный выбор. Кожа нежная, как саудовая ткань княжеского сорта, на любовном ложе неутомима, как молодая кобылица с Великих равнин, а когда вас обнимут эти крепкие бедра... нет, это нужно испытать! Двенадцать тысяч монет — поистине, сущая мелочь за ночь с таким сокровищем...

Не удостоив лопочущего купца даже мимолетным взглядом, великан молча развернулся и зашагал прочь. Ормат недоуменно пожал плечами, он уже понял: все городские — сумасшедшие, а Петр — все равно, что городской.

После странного эпизода у помоста великан вдруг резко ускорил шаг. Ормат едва поспевал за ним, поминутно нарываясь на злобные тычки и ругань. Через несколько минут такой гонки Петр вывел его к узкому, пахнущему сыростью переулку на границе базара.

— Теперь отступи от меня на тридцать шагов, — приказал голос в ухе.

Подчинившись, Ормат позволил великану углубиться в темное безлюдное ущелье. У высоких облупленных стен громоздились осыпающиеся кучи мусора. Порой шуршащие груды превращались в настоящие баррикады, перегораживая дорогу от стены до стены. Петр через такие просто перешагивал, а Ормат перепрыгивал, ему совершенно не хотелось по колено тонуть в противных склизких кучах. Из ваяющихся у стен подозрительных пластиковых баков вытекали еще более подозрительные глянцевито-черные, резко пахнущие лужи. Он обходил их, прижимаясь боком к сырым стенам, осторожно ступая сандалиями по хрустящим мусорным тропинкам. Его не отпускало чувство, будто он идет по какой-то кишке, в которую извергаются отбросы, не переваренные городским чревом. От этой мысли Ормата мутило, и он старался смотреть только прямо перед собой, следя за мелькающей вдалеке массивной фигурой Петра. Гигант сильно вырвался вперед и частенько скрывался из виду за крутыми поворотами.

Раздавшееся в ухе тихое гудение заставило Ормата удивленно нахмуриться.

— Старший, я очень занят, если это не срочно... Понятно, слушаю... Занятно, старший. Не так давно меня о том же спрашивал небезызвестный вам Абидаль. Я могу лишь повторить уже сказанное. Меня тогда не было в нашей Восточной Обители. Я располагаю лишь слухами... Что? Нет. Моя скорбь, конечно, безмерна, но, боюсь, я не могу осознать всю серьезность несчастья. Быть может, вы забыли — никто не счел нужным посвятить меня в суть проекта.

В последних словах Ормату почудился упрек, возможно Петр хотел, чтобы загадочный собеседник тоже его ощутил.

— Замену? Да, конечно, старший. Я немедленно приступлю, но это будет... Что значит, уже есть? Какой объект? — теперь голос великана источал настороженность.

Несколько минут прошли в молчании, Ормат подумал, что разговор закончен, когда вновь услышал певучую речь Петра:

— Осмелюсь заметить, старший, этот объект совершенно другого рода, и я не представляю, как... Повинуюсь, старший.

В ухо Ормата ударил резкий щелчок, сменившийся тягучим скрипом, как будто что-то стиснули в кулаке и собирались раздавить. Снова шуршание в сопровождении быстрого злого выдоха:

— Где-то мы прокололись, молодой человек, — проворчал великан, на сей раз обращаясь явно к Ормату. — Серьезно прокололись.

— В чем прокололись? — напряженно спросил вконец запутавшийся парень.

Ответа он так и не дождался. Дальнейший путь проходил в глубоком молчании. Ормат нервно почесал затылок, у него снова возникло ощущение чужого взгляда, почти такое же, как на базарной площади. Он уже почти отрыл рот, чтобы пожаловаться Петру, но в последний момент упрямо стиснул зубы. Не хватало еще выставить себя идиотом.

Несколько раз Ормат останавливался, притворяясь, что споткнулся, и украдкой бросал тревожный взгляд через плечо. Увидеть получалось только совершенно пустой переулок. Иногда краем глаза ловил какое-то движение, но, всякий раз оказывалось, что это просто ветер тащит дрожащий обрывок посеревшей бумаги.

Ормат раздраженно дернул плечами. Провел на улице всего пару часов, а уже сделался таким же чокнутым, как и все городские. Заразно это, что ли?!

Несмотря ни на что тревожное чувство продолжало гудеть, как тонкий лист металлической кровли, на осеннем ветру.

Неожиданно ему померещилось смутное шевеление. Будто тонкая тень стремительно отделилась от грязной мостовой и проскользнула мимо него.

Почудилось?

По химическому озерцу, широко растекшемуся перед поворотом, за который недавно свернул Петр, пошли быстрые круги, словно... словно кто-то в него наступил!

Выбросив из головы безумие происходящего, он промчался по глубокой — до колен — холодной луже, подняв облако тяжёлых брызг

Повернув, он увидел Петра. Великан стоял неподвижно, склонив голову в глубокой задумчивости. Это Ормат отметил мельком, всё его потрясенное внимание приковал к себе мерцающий расплывчатый силуэт, медленно приближающийся к гиганту со спины. Временами силуэт исчезал, словно сливаясь со стенами, а через миг снова возникал уже на шаг ближе к цели. Петр явно ничего не замечал. Он набрал в легкие воздуха для крика, но когда в крадущихся тенях злобно блеснул металл, понял, что безнадежно опаздывает.

С диким воплем он швырнул себя в сплетенье теней. Когда его пальцы сжались на чем-то твердом, Ормат испытал такое облегчение, словно уже победил в схватке — его противник не был бестелесным духом. Пустота, отчаянно вырывавшаяся из захвата, больше походила на мускулистого мужчину, завернувшегося в свободную скользкую ткань. Потянувшись к блестящему в пустоте клинку, Ормат вцепился в невидимое, но отлично осязаемое жилистое запястье, и тут же застонал, когда стопа призрака чиркнула его по голени. В ответ он всадил колено куда-то в центр размытого силуэта. Противник коротко охнул, этот вырванный из врага простой человеческий звук придал Ормату сил. Не ослабляя захвата на запястье невидимки, он, сбивая кулак, молотил наугад, пока зашуршавшая пустота не врезалась в его челюсть. В глазах потемнело, бок, словно обожгло огнем. Ормат рванулся и, рыча, повис на противнике. Нельзя его отпускать! Иначе конец! Где же Петр, уснул он, что ли?!

Над ухом будто хлопнули в ладоши. В лицо плеснуло чем-то горячим. Потрясенный Ормат увидел, что в его руках красными подтеками обозначилась высокая крепкая фигура. Обычный человек в плаще только почему-то без головы. По щеке медленно сползали маленькие теплые комочки. Обернувшись, он увидел нависшего над ним Петра, в руке великана блестел пистолет, казавшийся игрушечным в огромной ладони.

— Ну, чего уставился!? — рявкнул тот, пряча оружие в рукав. — Ходу!

Подавая пример, великан понесся вверх по переулку. Парень уронил обезглавленное тело и бросился следом. Беглецы промчались всего несколько кварталов, когда Ормат начал задыхаться.

Тяжело привалившись, к стене он жадно глотал воздух. Да что это с ним?! Раньше бы он от такой пробежки даже не вспотел.

— Ты его заметил.

Вздрогнув, Ормат взглянул на стоящего рядом Петра.

— Заметил, и это без всякой подготовки, — в певучем голосе великана звучала странная смесь удовольствия и сожаления.

— Что... Кто это был? — прохрипел он пересохшей гортанью.

— Если ты спрашиваешь как его имя, то понятия не имею, — усмехнулся Петр. — А вообще это кто-то из своры твоего друга, князя Сабана. На рынке прицепился. Высокородные со своей нелепой мстительностью забавны, но, порой, немного утомительны. Интересно, что сказал бы тот бедолага, если бы знал, что прошел в двух шагах от своей главной цели?!

Ормат устало кивнул, кружившиеся перед ним огромные огненные колеса угрожающе зашатались.

— Кстати, отчего ты кинулся меня защищать? Я как-то не предполагал в тебе особой сентиментальности, — проворчал Петр, с любопытством прищурив янтарные глаза.

— Вы сказали "хорошая награда за хорошую службу", — пробормотал Ормат; выступивший на лбу крупный пот вдруг показался ему ледяным, — к тому же все мои вещи остались в вашей комнате. Как бы я смог их забрать...

Великан кивнул, будто собственным мыслям, и тут же нахмурился:

— Что-то ты мне не нравишься. Он тебя, часом, не задел?

Ормат смог только беззвучно пошевелить немеющими губами.

Быстро шагнув к парню, Петр распахнул его плащ. На ребрах, там, где лохмотья рубашки плотно облепили тело, выступило небольшое темное пятно. Гигант небрежным движением разорвал пропотевшую ткань. Прохладный ветер заставил Ормата зябко задрожать. Скосив глаза, он увидел, что на ребрах у него просто ерундовый порез, даже кровь уже не течет. Вот только вид у раны какой-то воспаленный, и во все стороны от нее тянутся длинные синеватые полосы.

— Ну, конечно же, — мрачно проворчал Петр. — Без отравленных ножей мы из дому не выходим.

Палец великана осторожно коснулся пореза. Напрягшись всем телом, Ормат вскинулся на цыпочки, ему показалось, будто в ране под тонкой коркой затаился пылающий расплавленный металл.

— И нет времени разбираться, что это за мерзость, — слова Петра, казалось, доносились откуда-то издалека. — Придется палить из главного калибра.

Ормат через силу разлепил веки. В центре гудящего огненного колеса белела ладонь великана, между сильными пальцами поблескивала капсула, наполненная коричневой жидкостью, прошитой танцующими черными прожилками. Похожая на крупную ягоду, она гладким боком ткнулась в сухие губы.

— Не глотай, раскуси, — Ормату казалось, что он лежит на дне колодца, а голос Петра доносится сверху. — Четыре полновесных империала за штуку. Ты знаешь, что это значит? На такие деньги можно полгода жить в роскоши.

Твёрдая оболочка звонко стукнулась о зубы. Пальцы великана уперлись в нижнюю челюсть раненого.

— Но я не могу позволить тебе умереть. Теперь не могу.

Капсула хрустнула, по языку Ормата растекся жидкий лед. Он прикрыл глаза, медленно погружаясь в теплую, пахнущую сладкими пряностями темноту.

Глава 23

— Я возражаю! Слышите, Вильмар, решительно возражаю! Вы не имели права устраивать встречу верховного князя с кем-либо из военных в обход Совета Начальников Штабов. А значит, и меня, как его прямого представителя.

Неприятный манерный голос разносился по небольшому кабинету, похожему на отделанную золотом малахитовую шкатулку. Высокий военный в дорогом генеральском мундире непринужденно развалился в удобном кресле, обитом серебристой тканью. Воздух над ним загустел от аромата драгоценных благовоний. Холеные пальцы выбивали нервную дробь по золоченому подлокотнику. Его собеседник, хозяин кабинета — длинноносый худой мужчина с близко посаженными бесцветными глазами и жесткими складками в уголках губ — казалось, брезгливо отгородился от гостя изящным резном столиком с закругленными краями.

— И все же, генерал Окседий, вы не можете отрицать, что организацией встреч верховного князя занимается его секретариат. А если конкретно — это сфера моих обязанностей.

Худая, похожая на птичью лапку, ладонь секретаря машинально коснулась четырех зачесанных на левую сторону косичек, обычной прически высших бюрократов.

— Я бы не спорил, касайся дело гражданских, — хмыкнул придворный генерал, прищурив, томные глаза, — но для военных существует иной порядок.

— Прошение было подано через гражданское ведомство.

— Что совершенно не меняет суть вопроса. Если у южной армии или у госпожи Дамиры есть что сказать, пусть сначала выскажет это нашей коллегии. Я далек от того, чтобы подозревать кого-либо в личных интригах, но вынужден заметить, что подобные действия подрывают законные позиции Совета Начальников Штабов как высшего военного органа, — сказал Окседий, брезгливо хмыкнув.

— Разумеется, все мы хорошо знаем, насколько далеко ушел от всяческих интриг СНШ и вы лично.

— Не понимаю ваших намеков, господин секретарь, — вздернул подбородок Окседий, — но в любом случае я категорически запрещаю вам, слышите, запрещаю организовывать встречи каких-либо офицеров гражданской стражи с верховным князем без моей санкции.

— Вы превышаете свои полномочия...

Генерал вскочил на ноги и, не оборачиваясь, вышел из кабинета, тряхнув на прощание военной косичкой, перетянутой золотой тесьмой.

Протяжно выдохнув, секретарь сухо щелкнул пальцами. Застывший в углу Лео, подхватив поднос с чашками и заварником, поспешил к вельможе.

— Изучать систему управления изнутри — дело, конечно, хорошее, — проворчал Вильмар, наполняя тонкостенную чашку черным тигровым чаем, — я сам когда-то так же начинал. Но мне жаль, что ты это видел.

Первый секретарь верховного князя задумчиво смотрел, как медленно растворяется в напитке пышная желтоватая пена.

— Поверь у нас такое не каждый день, просто... просто...

— Просто генерал Окседий — удивительно неприятный человек, — сморщился Лео, которого часовой спор, плавно преходящий в склоку и обратно, измучил почти физически. Какие оказывается затейливые... существа обитают в дворцовых коридорах.

Облегчив душу, Лео тут же испугался, что зашел слишком далеко для рядового ученика Палестры — одного слова Вильмара достаточно, чтобы... к его огромному облегчению княжеский секретарь только грустно улыбнулся.

— Ты еще просто не выработал иммунитет, — сказал он, с наслажденьем вдыхая поднимающийся над чашкой парок — Из всех пресмыкающихся, с которыми мне приходиться общаться по службе, генерал Окседий далеко не самое зловредное. Хотя, конечно, шкура у него одна из самых ярких.

Вильмар сделал небольшой глоток.

— Ах, еще слишком горячий... Но, продолжая тему нашего сегодняшнего наглядного урока, я не верю, что Окседия хотя бы на полпальца беспокоят законные права СНШа. Он боится, что важные генералы из Совета подумают, будто он плохо отстаивает их интересы в княжеском дворце. И прощай тогда кормушка — здравствуй северные острова. Но формально он прав. Для офицеров установлен особый порядок аудиенций. Я лишь неуклюже пытался его обмануть.

Погрустнев Вильмар, стукнул ногтем по краю чашки и выбив из дорогого фарфора одинокую печальную ноту.

— Речь шла о генерале Дамире? — спросил Лео, поддавшись внезапному импульсу.

— Знаешь ее? — поднял бровь Вильмар.

Лео смущенно потупился:

— Не то чтобы знаю... просто встретился однажды. После этой встречи я стал куда лучше думать о нашей гражданской страже. Хорошо, что там есть такие люди, и противно, что им мешают типы вроде этого, — он дернул головой в сторону двери и тут же покраснел. — Простите, я, наверное, слишком много себе позволяю.

— Да не особо, — улыбнулся секретарь. — Не ожидал, что тебя так тронет эта неприятная история. Вам ведь должны были много рассказывать о системе противовесов.

— Одно дело слышать, а другое — видеть. Да и Окседий никакой не противовес. Максимум — перезревшее яблоко. Пахнет сладко, а внутри гниль.

Вильмар едва не подавился чаем:

— Удивительно точное определение, — сказал он, прокашлявшись, — но все же не следует озвучивать все свои мысли. Во дворце это дурной тон. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, ты сам не хочешь помочь в этом деле генералу Дамире?

— Конечно, хочу! Только как?!

— А давай вместе подумаем.

Выцветшие глаза секретаря внимательно наблюдали за юношей, Лео понял, что ему полагается начать.

— Генерал Дамира не только офицер, но еще и высокородная. Совет Штабов может хватать за рукава военного, но никто не вправе помешать аристократу увидеться с верховным князем.

— Все верно, — довольно кивнул Вильмар. — Проблема в том, что семья госпожи генерала не принадлежит к правящим домам планеты. А рядовых, если можно так выразиться, высокородных князь принимает только по коллективным петициям. Именно поэтому госпожа Норид, хотя и обратилась в гражданское ведомство, сделала это как представитель Южного штаба.

Лео наморщил лоб, решение проблемы, казалось, лежало на поверхности, но будь все так просто, Вильмар не затеял бы этой игры.

— Но ведь генералу не трудно съездить на родину и вернуться с подписанным прошением. Уверен, для Южного штаба это пара пустяков, — осторожно сказал Леомир.

— Неприемлемо. Поступить так — значит не только оскорбить генерала и моего старого друга Таалада. Совсем не только.

Вильмар навалился на стол, подавшись ближе к Лео.

— Я боюсь, в таком случае оскорблен будет весь Юг. Если Дамира уедет, велики шансы, что она больше не вернется, — секретарь откинулся на спинку кресла, с усмешкой глядя на озабоченное лицо собеседника. — Да, именно так из чьего-то мелочного честолюбия вырастают серьезные государственные проблемы.

— Во дворце много высокородных с юга.

— И все по уши увязли в здешних интригах. Большинство ничем не лучше Окседия, а некоторые даже хуже. Пусть тебе и трудно сейчас в это поверить.

Лео задумчиво потер щеку, ответ вертелся совсем рядом. Нужно было только протянуть руку...

— Для оформления прошения нужны подписи как минимум пятерых высокородных южной трибы, — пробормотал он, рассуждая вслух. — Но ведь для этого вовсе не обязательно беспокоить Южный штаб! Все, что нужно, есть у нас буквально под боком!

Возбужденный Лео едва сдержался, чтобы не хлопнуть в ладоши.

— Имеешь в виду учеников Палестры? — поднял бровь Вильмар.

— Точно! Мы ведь все эмансипированы. Наши подписи уже с четырнадцати лет имеют силу как подписи полномочных представителей.

— Верно, но ты забыл одну деталь, — секретарь щелчком вызывал гололитический экран, — когда речь идет о полномочных представителях, подписей требуется не пять, а семь.

Птичья ладонь коснулась висящей в воздухе зеленой панели.

— И именно столько южан учится в Палестре. Убедить их всех будет непросто.

— Непросто, но возможно, — сказал Лео, притопнув от возбуждения каблуком. Неожиданно на его радостное лицо, словно набежало облачко. — Вы ведь с самого начала обо всем этом знали, верно?

Секретарь медленно кивнул, Леомиру показалось, что теперь Вильмар по-настоящему доволен.

— Вы знали, чем закончится спор с генералом Окседием и устроили так, чтобы я дежурил в вашем кабинете, — пробормотал Лео, — а потом подбросили мне идею насчет Палестры. Но... зачем вам это нужно, и как вы могли предвидеть, что я соглашусь помогать генералу Дамире?!

Отставив в сторону дымящуюся чашку, секретарь соединил шпилем тонкие пальцы:

— Начнем по порядку. Я тоже считаю, что госпожа Дамира имеет право встретиться с князем, а оскорблять южан — опасная глупость. Конечно, я размышлял, как обойти эту ловушку и нашел ответ, хотя, признаюсь, у меня получилось помедленней, чем у тебя. Я думал, придется подкинуть тебе больше подсказок.

Сам того не ожидая Лео покраснел от комплимента.

— Когда я получил разгадку, передо мной встала проблема — как воплотить ее в жизнь. Сам я в Палестру пойти не могу, это был бы страшный скандал. Таалад также здесь не помощник — он бы мигом потерял должность. Значит, нужен был один из учеников. Я просмотрел досье и нашел тебя.

— Наверное, я должен быть польщен.

— Это на твое усмотрение. Что касается второго вопроса... Я действительно, не знал, что ты успел познакомиться с Дамирой. Но даже если бы ты услышал о ней впервые в жизни, неужели тебе самому не захотелось бы решить самую настоящую серьезную проблему? Повлиять на... чего уж тут мелочиться, повлиять на политику всей планеты? В твои годы мне давно хотелось стать не рабом жизни, но ее творцом. Доказать всем чего я стою.

— Не думал, что меня так просто раскусить, — потупился Лео, — но вы правы. Я действительно хочу настоящей работы, и хочу разгадать эту головоломку. Хочу... блеснуть, что ли.

— Вот и славно. Надеюсь, ты не сердишься на меня за эту маленькую хитрость?

— Нет, не сержусь, — покачал головой князь, и с удивлением понял, что сказал чистую правду. Даже если и была вначале какая-то обида, то сейчас ее без остатка вытеснил гудящий огнем азарт.

— Отлично, — Вильмар звонко хлопнул ладонью по столешнице, заставив подпрыгнуть чашку. — Тогда приступайте, молодой человек. В ближайшее время я жду от вас добрых вестей.

Лео серьезно поклонился, как поклонился бы сюзерену получивший задание вассал, и чинно вышел за дверь.

Едва только золоченное резное полотно захлопнулось за его спиной, на губах Лео вспыхнула широченная радостная улыбка. Он с трудом сдерживал распиравший его нетерпеливый энтузиазм.

Его приняли всерьез! Доверили важное дело! И он не подведет. План будущей компании уже сам собой выстроился в его голове.

Счастливо улыбаясь, Лео ринулся на поиски своей первой цели.

Дынннь. Стрела с блестящим зеленым оперением мелко дрожала, воткнувшись в круглую мишень — она на ладонь разминулась с головой Лео.

— Сколько тебе можно говорить, Леомир, не стой под стрелой! — прогудел Жислав, опуская высокий пластиковый лук, казавшийся прутиком в его накачанной лапе.

— Прости, но я не мог больше ждать. Ты уже подумал над моими словами? — сказал Лео, отступая с линии огня к фруктовым деревьям, росшим у сложенной из дикого камня стены.

Горячий ветерок качал изогнутые ветки, а крупные, глянцевито блестящие листья звонко шлепали его по лбу. Раздраженно отмахнувшись, он сорвал несколько самых назойливых зеленых лоскутов. Над заросшим двориком поплыл сильный запах скошенной травы.

— Ну, не знаю, я как-то не очень в курсе сегодняшних южных дел. Да и за ребят решать не могу, — проворчал Жислав, кладя лук на украшающий двор горбатый валун. — Мне нужно подумать, посоветоваться.

Лео тихо хмыкнул. Жислав был председателем союза любителей стрельбы из лука, а по сути — подпольного общества южан в Палестре. Наставники косо смотрели на такую самодеятельность (проявление инстинктивной стайности, как они говорили) тем более, если речь шла о землячестве. Но Жиславу каким-то образом удалось создать организацию, в которую кроме него, входили еще четверо учеников из краев золотого солнца. Выходцы из любых других частей прекрасного Тавискарона почему-то не удовлетворяли высочайшим требованиям общества стрелков.

Однако, как же все предсказуемо!

Отодвигая от лица шуршащие ветки, Лео подобрался к здоровяку:

— Не можешь? — участливо вздохнул он. — Ну да, наверное, я прошу от тебя слишком многого. Видно, Эви... Вы ведь с ним уже помирились?.. Видно, он был прав, когда говорил...

— Что говорил? — резко спросил Жислав, внезапно насупившись.

— Да так, ничего. Не стоило мне об том вспоминать, — сказал Лео, поворачиваясь, чтобы уйти.

Тяжелая рука сдавила его плечо:

— Нет, ты уж раз начал — договаривай.

— Ну, если ты настаиваешь... помнишь тот случай три месяца назад, когда вы опять были в ссоре? Он тогда называл тебя — Председатель Чего Изволите. Мол, вьешься ты вокруг ребят, как лакей, только что пятки им не чешешь, а они за покладистость позволяют тебе называться старшим. Ох, зря я об этом вспомнил, — вздохнул Лео, наблюдая, как по мере рассказа глаза Жислава наливаются кровью. — Ладно, раз ты помочь не можешь, попробую с Тиганом поговорить, я ему как-то помогал разобраться с основами стихосложения. Надеюсь, он не откажет.

— Свиток! — прохрипел Жислав, впиваясь пальцами в многострадальное плечо.

— Что, прости?

— Свиток с прошением при тебе?!

Лео молча достал из-за отворота пиджака трубочку плотной дорогой бумаги. Жислав рывком выхватил ее и быстро развернул.

— Жди здесь, никуда не уходи! — прорычал здоровяк, метнувшись к выходу из дворика.

Улыбнувшись, Леомир опустился на нагретый солнцем валун.

"Наверное, я должен чувствовать угрызения совести, — подумал он осторожно касаясь гладкого оперения забытых Жиславом стрел, — но чего нет, того нет".

Эви в тот раз действительно много чего наговорил. Но прозвучавших только что фраз в его монологе не было. Зато он упоминал детское тщеславие Жислава. Рассказывал, как тот любит подмазаться к важному делу, а потом затянуть его на неделю только, чтобы подчеркнуть свое значение. И смеялся над войной за лидерство, которую с бычьим упрямством Жислав вел с Тиганом. Хотя самому Тигану председательское кресло нужно, как стрелокрылу пропеллер.

Лео тогда промолчал, подумав, что Жискар и Эви отлично подошли друг другу — замечательная парочка эгоцентричных параноиков.

В дальнем конце дворика послышался гулкий топот.

Быстро.

Лео позволил себе легкую усмешку:

— Кто бы мог подумать, что людьми, которые должны стать будущим Вилеры, так легко манипулировать?

— Лео, ну поверь, я очень хочу тебе помочь, но действительно не знаю как, — простонала Замия.

На девушке был малиновый халатик, под которым темнели стройные загорелые ножки. Замия уперлась спиной о дверь своей комнаты — заходить он отказался. Одной рукой она придерживала на груди полы халата, а другую умоляюще протягивая к Леомиру.

— С Агьей у меня действительно хорошие отношения, но с Палимирой я почти не общаюсь...

— Дружба стоит дорого, Зами, — насупился Лео. — Ты говорила, что хочешь стать моим другом. Я тебе поверил. Может, напрасно? Может, стоило позволить Ульвэ спустить с тебя шкуру?

Он постарался как можно точнее изобразить кровожадную гримасу, с которой сестра его друга поминала Замию.

Похоже, актером он оказался неплохим. Слабо пискнув, девушка постаралась вжаться в стену.

Кто бы мог подумать, что рыжик наводит такой ужас на девичью половину Палестры.

— Нет, Лео, прошу тебя, не говори ей ничего, — побледневшая девушка заломила руки, полы халатика чуть разошлись, обнажив соблазнительную медовую ложбинку грудей.

Стиснув зубы, Лео твердо посмотрел в широко распахнутые глаза Замии:

— Мне все рано, как ты уговоришь Палимиру. Хочешь — в пояс ей кланяйся, хочешь — ноги целуй, хочешь — народные танцы пляши. Мне все равно.

Губы девушки жалко задрожали. Лео сурово растоптал не вовремя проклюнувшуюся жалость.

— К обеду на этой бумаге должны оказаться две подписи. Я буду ждать тебя во втором лепестке трапезной.

Глаза Замии наполнились слезами. Почувствовав, как по его решимости начали ползти трещины, он резко развернулся и торопливо зашагал прочь.

— Нет, мне никогда не нравилось, как здесь готовят, — вздохнула Ульвэ, тоскливо ковыряясь серебряной вилочкой в тарелке зеленого салата. — Попробовал бы ты хоть однажды настоящий пряный букет — княжеские креветки, сорок пять видов горных трав. Заправляешь все маслом ракушечной пальмы и толченым огневиком. М-м-м... Словами не передать. Мама каждый Солнцеворот привозит нашего повара, специально, чтобы его приготовить. Не забудь мне напомнить, я тебя тоже приглашу. Это нечто! Стоит мне только вдохнуть запах, и я будто оказываюсь в нашем приморском имении у Спящего Великана.

Лео угрюмо кивнул. Разговоры о родных наводили его на мрачные мысли.

Молодые люди устроились за небольшим столиком в круглой комнатке, отделанной аквамариновым камнем, она была второй от входа в главную трапезную, которая, как обычно, пустовала. Замия пока не появилась, испытывая то ли судьбу, то ли решимость Лео.

Если она поняла, что он ее только пугал... А вот ничего не пугал, сам ей такую жизнь устроит... Леомир тряхнул белокурыми кудрями. Хватит об этом думать.

— А тебе никогда не казалась странным, что у вас с Итаем разные матери? — неожиданно для самого себя спросил Лео.

— Что тут странного? — вскинула блестящие брови Ульвэ. — Вот когда наоборот, это не только странно, но даже удивительно. Мы по-другому не можем. Сколько тысячелетий назад высокородные стали замкнутой кастой? Кажется, семь. Рано или поздно, это должно было сказаться. Вот и сказалось.

Ульвэ сосредоточенно копалась в салате, выискивая съедобные с ее точки зрения кусочки.

— Даже домашние медики с трудом справляются. Если спросишь меня, я скажу, что нам давно пора добавить свежей крови — и не тайком, по чайной ложке, как это делают сейчас, а всерьез.

— Значит, ты тоже думаешь, что мы вырождаемся? — задумчиво пробормотал Лео.

— Кто эти "тоже", если не секрет? — Ульвэ с любопытством взглянула на друга. — Не думала, что у меня найдутся единомышленники. Даже Итай считает, что я преувеличиваю.

— Циклоп твой единомышленник. Вырождение правящего класса его конек. Так что можете начинать обмениваться открытками на праздники. Он говорит, что Совет высокородных не превратился в цирк уродцев только стараниями врачей, которые сразу уничтожают дефектные зародыши. "Но как быть с тем, чего приборы не видят"?

Лео, изобразил обычный высокомерный тон мастера, Ульвэ хихикнула.

— Еще он утверждает, что у половины ныне живущих князей поражен разум, а у другой половины исковеркан дух.

— Какая разница между разумом и духом? — девушка вопросительно подняла вилочку.

— Не знаю. Он не говорит, а я не спрашиваю, — буркнул Лео, и тут же ужаснулся, как по-ребячески это прозвучало.

— Неприятно хоть в чем-то соглашаться с этим одноглазым маньяком, но с определенной точки зрения он действительно прав. Две жены по очереди — это ерунда, некоторым приходится заключать контракты с дюжиной разом. Но, думаю, женщинам все равно тяжелей. Как представлю себе дюжину мужей... — Ульвэ содрогнулась. — Или хотя бы двух. Мне мать рассказывала про княгиню Гирру. Она заключила контракт с пятью достойными мужчинами. Вернее, они казались достойными до того, как подписали договор. А сейчас каждый из них считает себя главным и рвет на части ее дом. Бедняжка не может дождаться, когда же, наконец, врачи сообщат ей добрые вести. Знаю, как глупо это звучит, но мне бы все же хотелось ограничиться одним супругом. Таким, который не только подходил бы по генам, но и...

Девушка осеклась и уткнулась носом в неожиданно заинтересовавший ее салат. Лео удивленно смотрел на рыжую макушку. Чтобы Ульвэ вдруг покраснела?! Бред. Да и с чего бы...

У входа в "лепесток" кто-то робко кашлянул. Резко обернувшись, Лео увидел стоящую на пороге Замию. Пришла таки! Девушка переминалась с ноги на ногу, не решаясь подойти. Когда ее взгляд падал на Ульвэ, она вздрагивала, словно бедняжку кто-то толкал.

— Извини, Ульвэ, я на минутку, — сказал Лео, вставая из-за стола.

Подхватив Замию за руку, он вывел ее в коридор, захлопнув за собой дверь.

— Ну?! — нетерпеливо притопнул Лео.

— Вот, тут две подписи, как ты и хотел, — сказала девушка, резко протягивая свиток. Когда вход в "лепесток" закрылся, она немного осмелела. — Надеюсь, теперь мы в расчете?

В подрагивающем голосе Замии он уловил обиженные нотки.

Вот значит как! Она думает, что может на него обижаться...

— В расчете? — Лео нарочито поднял брови. — А разве мы заключали какую-то сделку? Я-то думал, речь идет о дружеской услуге.

— Эта услуга стоила мне любимых сережек, — пробормотала девушка, потупившись.

На тонких изогнутых ресницах блеснули слезы. Оторвавшийся от радостного созерцания свитка Лео, нахмурившись, взглянул на Замию. Отчего-то она показалась ему маленькой обиженной девочкой, у которой старшие мальчишки отняли конфетку. Это несчастное личико было словно горькой крошкой, попавшей в сладкий крем. И почему он такой дурак, что из-за нее беспокоится?!

— Помнишь, тебе понравились молневики? — глухо проворчал Лео, мысленно ругая себя последними словами за глупую мягкотелость. — Те камушки, которые в темноте разбрасывали что-то вроде искр. Принеси мне любое свое украшение, и я их туда вставлю.

— Правда?! — воскликнула Замия, тут же позабыв про слезы. — У нашего мастера они только крошились. Ты действительно можешь?!

Лео вздохнул. Тяжело. Очень тяжело.

Замия все же была неглупой девушкой. Благодарно защебетав, она попыталась чмокнуть его в щеку. Лео смог ловко увернуться — все-таки регулярные экзекуции в зале Клинков дали свои плоды — и сбежал от нее в "лепесток".

— И чего от тебя хотела эта жертва генетической катастрофы? — фыркнула Ульвэ, раздраженно вертя между пальцев блестящую вилочку.

Лео небрежно махнул зашуршавшим свитком и неожиданно ощутил, как его распирает незнакомое, но очень приятное чувство.

"Так вот что такое радость от хорошо сделанной важной работы, — подумал он, широко улыбаясь. — Однако, к этому можно и привыкнуть".

— Ты чего заблестел? Она тебе пообещала устроить ночь девяноста удовольствий с ней и тремя подружками?! — серебряная вилочка беспокойно стучала по краю тарелочки, как кончик хвоста огромной кошки.

— Просто все очень хорошо, рыжик, — карие глаза девушки удивленно распахнулись, таким титулом Лео ее никогда прежде не награждал. — Мне только что удался один очень красивый трюк. Послушай. Я думаю, тебе понравится.

Глава 24

Ормат втянул голову в плечи и до боли стиснул кулаки. Воздушная лодка чуть покачнулась, ком тошноты тут же подпрыгнул к горлу.

Далекий горизонт, не стоял неподвижно, как ему положено от природы, а мотался из стороны в сторону, будто пьяный. Он опустил глаза к днищу, там между голыми пальцами ног, перетянутых растрепанными ремнями сандалий, за толстым слоем прозрачного пластика быстро мелькал желто-зеленый ковер лесов и полей. Нет. Под ноги тоже лучше не смотреть. Ормат осторожно пристроил затылок на жесткий подголовник неудобного кресла и полуприкрыл глаза, отставив для обзора узенькую, затененную ресницами щелку.

Кажется, его о чем-то спрашивали?

— Что? Что ты говорил?

— Так значит, тебя отпустил душелов? — повторил Петр, легким движением подправляя курс лодки.

Занявший почти всю тесную кабинку гигант (Ормату пришлось устроиться на откидном сиденье) похоже, чувствовал себя в небе, как птица.

— Какой еще душелов? — слабо пробормотал Ормат. И что только хорошего люди находят в полетах? Будь его воля — летал бы только в трюмах. — А, имеешь в виду морозника. Ты знаешь, что это за тварь?

Петр только хмыкнул. С трудом повернув голову, он увидел на лице гиганта хорошо знакомую неприятную улыбку.

— Может, ты все-таки ответишь хоть на один мой вопрос? Для разнообразия, — проворчал он, теснее смыкая веки.

— Давай попробуем, — отозвался Петр, Ормат не видел его лица, но по голосу понял, что великан усмехается. — Что ты хотел узнать?

— Ты так и не объяснил, как меня нашел.

— Ха, ошибаешься, парень. Все было совсем наоборот — это ты нашел меня, — от удивления он широко распахнул глаза и, борясь с головокружением, приподнялся на локте. — Да, да, Ормат, именно так. Буферная зона перед таможней — единственное место, где ты мог перемахнуть дорогу. Суди сам — западнее Кислые болота, восточнее — с обеих сторон тракта вырубка и вышки торчат. Так что...

Великан выразительно развел руками.

— Я ничего этого не знал.

— Охотно верю. Но ты пришел туда, куда должен был прийти, и этим доказал, что достоин внимания, — усмехнувшись, Петр стукнул ногтем по своему медальону. — Хм, если подумать, я поступил в полном согласии с учением Луча.

— А разве...

— Хватит. — Мы уже подлетаем. Да раскрой ты глаза, посмотри — оно того стоит.

— Я... — простонал он.

— Блевать можешь на пол. Все равно не мне убираться. Давай, смотри.

Ормат неохотно разлепил веки и потрясенно замер, позабыв даже про тошноту. Сначала ему показалось, что на сочной изумрудной подкладке леса сияет холодными кристаллами гигантская снежинка. Присмотревшись, он понял, что под солнцем полыхают тысячи шпилей величественных стройных башен. На ветру трепетали гордые льдисто-серебряные знамена, прочерченные быстрым знаком Луча. А дальше, за этим горящим великолепием беспокойно колыхалось что-то серое, грозное и невероятно могучее.

— Вот она — Седая гавань, — прошептал Петр.

Оглушенный он медленно кивнул. Улыбнувшись, великан крепко сжал его плечо:

— Теперь слушай меня внимательно. То, что я сейчас скажу — жизненно важно. Скоро с тобой будет говорить очень влиятельный человек. Очень. Я не знаю точно, что он будет тебе предлагать, но соглашайся на все. И самое главное, — Петр склонился к самому уху Ормата, — не забывай — положиться здесь ты сможешь только на меня.

Неохотно оторвавшись от сказочного зрелища, он взглянул в твердые янтарные глаза:

— Почему я должен тебе доверять?

— Ты не забыл, кто дважды спасал твою жизнь? — взгляд гиганта давил почти физически.

— Я помню, что ты сделал это ради собственных интересов, — ответил Ормат, не желая сдаваться.

В глубине янтаря закружились тени:

— Именно. А кто еще может сказать, что в его интересах сохранить твою жизнь? Ты попал в игру с крупными ставками и без меня сгоришь, как мотылек.

— Когда ты только просыпаешься, до того, как открыть глаза, какое твое первое чувство?

Ормат знал, что его допрашивает закутанный в черное человек, сидящий прямо перед ним на неудобном каменном троне, но голос доносился как будто из-за спины. Или точнее со всех сторон одновременно.

Он попытался тряхнуть головой, но помешали невидимые путы, держащие его подвешенным над линзой полупрозрачного камня. От полусферы под ногами исходил бледный неверный свет, который, не разгоняя темноту, очерчивал небольшой дрожащий круг. Воздушные оковы заставляли его смотреть туда, где на самой границе света, среди дробящихся теней возвышался трон.

— Так какое?

-Чувствую, что отлить хочется, — каркнул Ормат, вконец измученный непонятными вопросами.

Черный силуэт не двигался, но в легкие будто впились незримые свирепые когти, прошедшие сквозь мускулы и кости. Это повторялось всякий раз, когда человеку на троне не нравился ответ.

— Чувство, дитя, самое первое, пока разум еще не проснулся.

Ормат ощутил, как по его губам текут соленые слезы, но не мог пошевелиться, чтобы их смахнуть.

— Хорошо, — простонал он, — голод, наверное. Я не знаю точно. Никогда об этом не думал.

Последние слова Ормат выдохнул с болью, срываясь на крик

— Ты хочешь есть? — пришедший с вопросом ветерок легонько пошевелил волосы, прилипшие к потной щеке.

— Не знаю. Не могу сказать. Просто голод.

Под его ногами в толще огромного кристалла огненной волной полыхнула разноцветная буря. Он понимал, что его ответы как-то меняют камень, но это была ерунда по сравнению с чувством, будто камень исподволь меняет что-то в нем самом.

Горло Ормата пересохло, он больше не мог выдавить из себя ни слова, даже если бы ледяные когти разорвали ему грудь. Возможно, человек на троне понял это. Или у него просто кончились вопросы. Неторопливо встав со своего жесткого сиденья, он подошел ближе. В лучах кристалла сверкнул тяжелый медальон.

Ормат с удивлением смотрел на невысокого круглолицего мужчину. Так вот они какие — колдуны: толстощекие, с красными мясистыми носами и большими жадными ртами бабников и пьяниц. Больше всего человек в черном походил на удачливого трактирщика, злоупотребляющего собственным товаром. Только глаза выбивались из общей картины — внимательные, беспощадные. Именно они заставили поверить, что перед Орматом стоит тот, кто несколько часов жестоко терзал его тело и разум.

— Я Дадшар Яделин, — сказал колдун гулким жизнелюбивым басом. — Шеф Десницы внутреннего круга. Тебе повезло, Ормат, ты даже не представляешь, насколько повезло. Ты будешь служить нашему братству и поднимешься выше самых смелых своих мечтаний.

Ормат попытался изобразить слабый кивок, сейчас его очень мало волновали все княжеские венцы планеты вместе взятые.

Протянув руку, Дадшар вытер лицо пленника прохладным мягким платочком:

— Тот человек, который доставил тебя, — Ормат внутренне сжался, а на круглом лице колдуна мелькнула улыбка, — он убеждал тебя служить ему. Я это увидел.

Дадшар кивком указал на светящийся кристалл под ногами парня. Убрав платочек в рукав рясы, колдун посмотрел куда-то сквозь Ормата.

— Ну, что за неугомонный мальчишка. Без году неделя во внутреннем круге, а уже сколачивает личную гвардию, плетет интриги против старших, — в глубоком басе Дадшара ощущалась странная нежность; усмехнувшись, колдун поднял свои страшные глаза, пристально взглянул в лицо пленника.

— Ты будешь делать то, о чем вы договорились, — жестко сказал чернокнижник, — я скажу тебе, когда настанет время служить истинным хозяевам.

Задержав дыхание, Ормат отхлебнул уже знакомый дымящийся смолистый напиток. Пушистое одеяло успокаивающе давило на плечи. Дрожь постепенно проходила, а сердце, словно скованное ледяным панцирем, начало оттаивать.

— Ты еще легко отделался, — проворчал Петр, снова наполняя доверху медную кружку. — Я знаю это тяжело, особенно с непривычки, но скоро тебе полегчает.

Сквозь перья клубящегося над кружкой легко сизого дымка, Ормат настороженно взглянул в твердое лицо великана.

"С чего бы это он стал таким заботливым? — парень сильнее натянул одеяло, его снова начало знобить. — Ох, Ормат, Ормат, похоже, ты влип в самое настоящее болото. И притом в болото, кишащие торфяными змеями".

Парень искоса посмотрел на безмятежного Петра.

"Он все знает!" — молнией ударила мысль.

Ормат сам не понял, почему так решил, но и минуты не сомневался, что догадка верна.

— Тот мужик, — осторожно начал он, — все знает. Ну, насчет того, что ты мне говорил.

Крупная голова великана склонилась к плечу, янтарные глаза с отстраненным любопытством изучали паренька. Вот бину! Это ведь он собирался посмотреть на реакцию Петра, а получилось совсем наоборот.

— Тебя не должно это беспокоить, — равнодушно сказал великан. — Легче всего обмануть врага, когда он думает, что разгадал твою игру.

На твердых губах Петра мелькнула ставшая уже ненавистной улыбка шутника, забавляющегося только ему понятной шуткой.

Глава 24

Учебный клинок, просвистев, смачно хлестнул Лео по бицепсу.

— У-У-Ульвэ, ты что, совсем?! Больно же! — простонал он, растирая пострадавшую мышцу.

Усмехнувшись, девушка уперла руку в обтянутое черной кожей бедро, медная бровь высокомерно изогнулась:

— Без боли нет победы, — пропела она, решительно поведя плечами, от чего ее свободная белоснежная рубашка пошла волнами.

Итай, сидевший на полу рядом с бойцами, оторвался от раскрытой книги:

— Плоды древа познания сладки, но чтобы их вкусить, нужно позволить его корням прорасти сквозь собственное тело.

— Предатель. Ты вообще, на чьей стороне?

— У истины нет сторон, она едина и неделима, — усмехнулся рыжий князь.

— Не надо было тебя звать. Но о каком бы знании ни шла речь, я не собираюсь ради него становиться перегноем. Слышишь Ульвэ?!

— Мы тебя можем пожалеть, а вот Циклоп не пожалеет, — наставительно сказала девушка, сдерживая улыбку.

Лео протяжно вздохнул — что верно, то верно. Циклоп его не жалеет и жалеть не собирается. Как он тогда хвастался — "сыграю в игру с оружейником"? Наивный! Пока играют с ним, и если так пойдет и дальше, то он не только потеряет шансы получить звание первого ученика, но попадет в рабство к этому одноглазому кровопийце.

— Хватит размышлять, время не ждет, — Ульвэ решительно вскинула клинок в салюте.

Поудобней расставив ноги на чуть пружинящем белом настиле, Лео взмахнул фиореттой:

— Начали!

Дзынь! — звонко столкнулись клинки. Почти стразу ему пришлось уйти в защиту, Ульвэ не собиралась давать ему поблажек и атаковала изо всех сил. Лео только успевал вертеться. Сама девушка танцевала вокруг него безо всяких усилий. Кожаные брюки четко обрисовывали мускулистые ноги, а рубашка, временами натягиваясь, обозначала крепкую грудь. Ульвэ буквально дышала буйной энергией, на нее хотелось просто любоваться и нечего не делать. Но вот как раз этого Лео себе позволить не мог.

Зло свистнувшая фиоретта заставила изогнуться до хруста в позвоночнике.

А все же хорошо она фехтует, такие легкие движения... они ведь ни разу и не поговорили толком, все вокруг, да около. Интересно, что бы сказал Итай, если...

Лео не успел додумать беспокойную мысль, кончик фиоретты уперся ему в солнечное сплетение.

— Ты должен стать внимательней. С такой рассеянностью Циклоп из тебя подушку для булавок сделает.

Лео изысканно поклонился:

— Еще какие-нибудь приказы, мастер?

— Ты сам просил с тобой поработать. А если хочешь совета, то, прежде всего, перестань финтить. Дерись проще. Не забывай об атаках, на одной обороне никто не продержится. И не замирай на месте, будто тебя паралич хватил. Хочешь сохранить шкуру, шевели фигурой, — девушка сверкнула темными глазами. — Прости, если я говорю неприятные вещи, но это все...

— Нет-нет, это я должен извиняться, — замахал свободной рукой Лео. — Я хорошо знаю, как много мне еще нужно работать, и сам попросил тебя помочь. Давай лучше продолжим.

Ульвэ не заставила себя упрашивать. Клинки стремительно столкнулись. Резкий звон эхом отразился от стен. Держа оборону, он закружился словно в хороводе, быстро ступая по мягко подрагивающему полу. Ульвэ нападала непрерывно, Лео едва успевал уворачиваться, не то что атаковать, но все же ему казалось, будто его зрение получило новую глубину. Теперь он словно предугадывал направление удара, за какую-то долю секунды до того, как серое лезвие вспарывало воздух. Похоже, он действительно чему-то учится! Лео восторженно улыбнулся. А что, если попробовать ударить раньше... За его спиной раздалось мерные аплодисменты. Ульвэ так и замерла с поднятым клинком, полные губы раздвинулись, блеснув белозубым оскалом, девушка стала похожей на выпустившую когти дикую кошку. Развернувшись на пятках, Лео обомлел.

На пороге секции безмятежно улыбался никто иной, как Эвиаш Донжай. Освободился, змееныш!

Лео не знал, кто и за что упрятал Эви под замок, но был этому человеку искренне благодарен. Злобная буря, кипевшая в его душе, успела утихнуть, превратившись в раздраженный шепот далекого прибоя.

Прищурившись, Лео взглянул в лицо неприятеля. После отсидки в карцере кожа северянина слегка поблекла, но этим, кажется, все и ограничилось. Даже нахальство ничуть не увяло. Леомир фыркнул, заметив на перчатках Эвиаша знак Искры Ветра.

— Так тебя уже выпустили из узилища? — презрительно хмыкнул он.

— А ты, конечно, рассчитывал, что меня продержат до самого Солнцестояния, — оскалился Эви.

— Если думаешь, что у меня нет других забот, кроме как размышлять о твоей судьбе — спустись с небес на землю.

— И все же ты подумал достаточно, чтобы сослать меня в изолятор и обеспечить черную метку в личном деле. Как раз перед подведением итогов, — маска спокойствия слетала с лица северянина, на щеках Эви загорелись алые пятна.

— Ты там, часом, в заточении головой о стены не бился?! — прорычал Лео, со странным наслаждением чувствуя, как по венам течет гнев.

После всего, что случилось, мерзавец не только не пытается извиниться (хотя кому нужны его извинения?!) нет, эта мокрица приползла сюда обвинять его бину знает в чем.

— Убирайся, пока цел! — сквозь зубы процедил Лео, страстно желая услышать отказ.

Эви его не разочаровал.

— Уберусь, когда посчитаюсь с тобой, — брызнул слюной северянин, начав стягивать перчатку.

Хочет бросить вызов? Ну уж нет.

Обернувшись, Лео одним взглядом охватил Итая, впившегося пальцами в трещащий корешок книги, и чуть подрагивающий клинок в руке пригнувшейся Ульвэ. Шагнув к девушке, он крепко сжал рукоять ее фиоретты.

— Ульвэ, отдай!

— Лео, я...

— Отдай! — рявкнул он.

Темные глаза встретились с голубыми. Он так и не понял что девушка прочла в его взгляде, но хватка тонкой ладони ослабла. Ульвэ шагнула в сторону, оставив в руках друга свой клинок.

— Лови! — крикнул Лео.

Серой молнией фиоретта пролетела через зал, тяжелая рукоять врезалась в лицо Эви.

— Будем считать это вызовом, — прошипел он, глядя, как Эви слизывает кровь с разбитой губы.

Северянин молча нажал спрятанную под гардой руну, клинок стал темней — защита снята. Фиоретта осталась учебной, но ей уже можно нанести серьезную рану. Лео решительно ответил тем же.

Противники сблизились молча, не тратя силы на ругательства. На бледных лицах лихорадкой горела решимость. Итай тревожно сжал плечо сестры.

Лео атаковал с ходу, метя в горло врага. Эви еле успел закрыться. Клинки столкнулись, едва не выбив искры. В глазах северянина мелькнуло растерянное удивление.

Леомир кровожадно оскалился.

"Ну, что, не ожидал!? Как видишь, я не стою на месте! Думаешь, меня пугают эти игрушки?! А знаешь, каково это — драться настоящим клинком?!"

Лео наседал, не давая противнику передышки. Острие его фиоретты успело несколько раз пройтись по ребрам Эви, оставив под одеждой длинные ссадины. Будь это боевое оружие, северянин уже корчился бы на полу в кровавой луже. Потрясенный Эви никак не мог выстроить оборону. Безжалостный клинок Лео доставал его повсюду. Растерянность быстро сменилась злобой.

Зарычав, Эвиаш слепо рванулся вперед, будто собираясь затоптать неприятеля. Лео быстро отпрыгнул, взмахивая фиореттой. Кончик серого клика скользнул по потному виску северянина и сорвал клочок кожи. Эвиаш зашатался, как оглушенный бык, брусничный ручеек тек по щеке на воротник.

Добить! Лео широко замахнулся... и тут какая-то непреодолимая сила дернула его за шиворот, едва не оторвав от земли.

Он обернулся, обжигая нового врага бешеным взглядом, да так и замер с открытым ртом. Зеленой колонной над ним возвышалась генерал Дамира Норид. На красивом лице не было и следа напряжения, хотя миг назад Лео рвался так, что трещала его несчастная рубашка. В синих глазах поблескивало веселое любопытство:

— Развлекаетесь, мальчики? Кажется, я опять увидела что-то такое, чего мне видеть не полагалось.

— Доброго дня, госпожа генерал, — пролепетал белокурый князь.

— Вы тут, должно быть, упражнялись с клинками и немного не рассчитали сил. Я верно понимаю ситуацию? — внесла ясность золотоволосая женщина.

— Д-да, госпожа.

Дамира посмотрела на Эви, прижимающего к голове побуревший платок:

— Все так и было?

Северянин молча скривил губы, глядя перед собой помутневшими глазами.

— Вот и славно, — довольно вздохнула Дамира. — И еще мне кажется, что ваша тренировка закончена. Самое время разойтись по своим делам.

Женщина выразительно взглянула на Эви.

— У меня как раз есть здесь дело, — мрачно буркнул Эвиаш. — Мне нужно передать посылку. Вот этому.

Северянин кивнул на Лео. Юноша удивленно распахнул глаза. Что еще за новости? Морщась, Эвиаш вытащил из-за отворота пиджака небольшой прямоугольный сверток, упакованный в плотную бордовую бумагу. Сбоку на обертке тянулось несколько разлохмаченных полос. То-то Лео почуял что-то странное, когда бил с этой стороны.

— Вот, велено передать, — сверток шлепнулся у ног Лео.

— А манеры северян, как я вижу, с каждым годом все лучше и лучше, — покачала головой Дамира. — Хотя не мне тебя воспитывать. Сделал дело — гуляй смело.

Женщина махнула рукой, указывая на выход из секции. Прищурившись, Эви посмотрел на Лео и Дамиру, словно как-то объединив их взглядом. В зрачках северянина вспыхнула ненависть. Вколачивая кабуки в настил, Эвиаш вылетел из секции. Посмотрев ему вслед, женщина только покачала головой.

— Хороший был удар, — неуверенно сказал подошедший Итай. — Доброго дня, госпожа.

Ульвэ осталась неподвижной, как-то косо глядя на Дамиру.

— Надеюсь, такие упражнения не войдут у него в привычку, — хмыкнула женщина, — иначе он рано или поздно нарвется на неприятности. Собственно, я пришла, чтобы поблагодарить тебя, Лео. Ты мне здорово помог.

— Вы же знаете, что это не только моя заслуга, — потупился Леомир, — Вам уже удалось встретиться с верховным князем?

— Скоро встречусь, но ты напрасно скромничаешь, юноша. Помни, за мной остался должок.

Вконец смущенный Лео забормотал что-то под нос. Дамира, чуть улыбнувшись, взглянула на Итая:

— А у вас здесь хорошие условия. Помню, у меня для занятий был только пустырь за домом. Ваш мастер хорошо все устроил.

— Вы знаете Циклопа, то есть господина Делерга? — Итай удивленно поднял брови.

Дамира чуть поджала губы:

— Можно и так сказать. Хорошо, не буду мешать вашим занятиям. А ты, Лео, помни о моих словах.

Когда женщина вышла из зала, Итай радостно хлопнул друга по плечу:

— Ну, ты дал, Лео! А помнишь, раньше говорил, что никогда не справишься с клинком? Еще немного, и с самим Циклопом на равных поспоришь.

— Не преувеличивай, — пробормотал польщенный Лео. — Просто повезло.

— Вот именно, — проворчала все еще чем-то недовольная Ульвэ. — Раз сегодняшняя тренировка накрылась, давайте узнаем, что за посылку тебе доставили.

— Действительно, — Итай поднял с пола надорванный сверток. — Давай, Лео, посмотри, что внутри.

Князь неловко взялся за пакет. Когда он разорвал последний слой бумаги, на свет появилась книжка в потертой кожаной обложке. Лео, прищурившись, прочитал витые буквы старинного алфавита:

— Это же "История конструкций средних и тяжелых кораблей" Тио Альтина, — пораженно воскликнул он. — Я всю жизнь мечтал иметь такую. Даже в нашем инфоцентре есть только короткие отрывки.

— Дорогая, должно быть, вещица, — присвистнул Итай. — Интересно кто тебе делает этакие подарки? Может кто из семьи? Сестра?

Дернувшись, будто случайно прислонился к чему-то горячему, Лео потряс головой:

— Нет, не может быть.

— У тебя есть сестра? — вскинулась Ульвэ. — Я об этом ничего не знала.

— Я сам не знал. Просто как-то получил подарок от девочки по имени Мадея, — Леомир невольно коснулся груди, где на цепочке велела костяная лошадка, — так и узнал, что моя семья больше, чем я думал.

— Мерзавцы, — печально вздохнула Ульвэ.

— Перестань, — Итай сжал локоть сестры, — ты слишком уж сурова, мало ли какие обстоятельства...

— Да пусть им нож к горлу приставляли. Люди, которые забывают о собственных детях, не услышат от меня ни одного доброго слова. В лучшем случае, могу промолчать.

Она выразительно взглянула на Итая.

— Ты знаешь, у моей матери сложная ситуация, да и с отцом она не ладит.

— Что не помешало ей явиться сюда и просить тебя подписать то прошение. По поводу денег, которые зажал наш папаша, — зашипела Ульвэ.

— У всех у нас семьи с причудами, — быстро сказал Лео. — Перестаньте, я вовсе не хочу, чтобы вы ссорились на пустом месте. Смотрите, здесь есть закладка.

Между пальцами мелькнула лимонно-желтая ленточка саудовой ткани, испещренная мелкими синеватыми значками.

— Что там написано? — привстал на цыпочки Итай, по виду очень довольный, что может уйти от неприятного разговора.

"Решил, что должен отплатить тебе за отличный вечер. Сначала хотел прислать запеченных стеблей тысечеглазки, но повар сказал, что их нужно есть сразу, как вынешь из печки, иначе затея теряет смысл. К счастью, мой верный слуга смог узнать, что ты любишь технику. Надеюсь, этот пустяк доставит тебе удовольствие. Скоро я подарю тебе кое-что по-настоящему ценное.

Мау".

Итай щелкнул языком:

— Надо же, каких важных друзей заводит наш Лео. Только смотри осторожней. Сманят тебя сектанты в свою веру. Оглянуться не успеем, а ты уже косы до пояса отпустишь.

— Да ладно тебе, — улыбнулся Лео, — Мау хороший парень...

В дверь секции несколько раз глухо стукнули.

— Кажется, уже пора, — севшим голосом сказал Лео.

Итай похлопал друга по плечу:

— Держись. Сегодня ты дрался отлично. Уверен, тебе с Циклопом недолго страдать осталось.

— Хотелось бы верить.

— Главное, лови его на контратаках, — шепнула подступившая с другого бока Ульвэ.

Он рассеянно кивнул. Девушка, улыбнувшись, потянулась и быстро чмокнула его в щеку:

— Это на удачу.

Лео оторопело взглянул на Итая. Рыжий князь смотрел в другую сторону, старательно делая вид, что ничего не заметил.

— Спасибо тебе, — тепло ответил Лео, — удача никогда не бывает лишней.

Улыбаясь, он решительно направился к выходу из секции. Тело Лео наполняла веселая сила. Похоже, удачу он уже поймал и все складывается как нельзя лучше. Теперь главное — самому все не испортить какой-нибудь глупостью. А Циклоп... да что Циклоп, он ведь действительно раньше думал, что и до Эви никогда не дотянется. Эх, где наша не пропадала!

Серый клинок легко, почти невесомо коснулся бедра, рассекая прочную ткань брюк и беззащитную кожу. Острейшее лезвие было таким тонким, что боль от распоротых мышечных волокон не сразу добралась до нервов Лео. Зато когда добралась...

Застонав, он выронил фиоретту и попытался зажать рану. Капли крови спелыми вишнями проскальзывали сквозь пальцы, разбиваясь о настил. Лео неловко допрыгал на одной ноге к ближайшей стене и сполз на пол.

Хмыкнув, Циклоп опустил оружие:

— Ну, что ж, по большому счету все так же жалко, но кое-какой прогресс есть. Твой поединок с Эви был очень приличным. Стиль, конечно, грубый, но это ведь только начало. У нас с тобой будет еще очень много времени.

От удивления Лео позабыл о боли в ноге и даже пропустил мимо ушей угрозу насчет долгого общения.

— Вы видели?!

— А как ты думаешь, почему старого врага послали к тебе с посылкой? И именно в то время когда ты упражнялся с оружием? Да еще при свидетелях, а это важно ведь молодым людям для храбрости обычно нужны зрители, — улыбнулся Циклоп, чуть склонив голову. — Такой большой, а до сих пор веришь в совпадения. Ай-яй-яй. Конечно, я все видел. На записи. Тут в каждой секции глазки стоят.

Увидев, как вытянулось лицо воспитанника, оружейник расхохотался:

— Дурацкий же, у тебя сейчас вид!

Лео молча закусил губу. В его душе застыл огромный ледяной комок. А он-то думал, старался решить загадку... На самом деле, все так просто: его мастер оружейник — сумасшедший садист, которому нравится мучить людей и наслаждаться безнаказанностью. Недаром он чем-то не понравился генералу Дамире.

Что-то еще в словах мастера царапнуло слух, но вновь разгоревшаяся боль мешала ухватить мысль.

Стиснув зубы, Леомир медленно поднялся. Мысленно он уже готовился к долгому, очень долгому пути в медотсек. Помогать ему Циклоп, разумеется, даже не подумал.

Захлопнув за собой дверь лечебницы, Леомир захромал по коридору, машинально растирая ладонью раненную ногу, которую от пояса до колена охватило противное онемение.

— Доктор же наверняка запретил тебе это делать.

Раздавшийся над ухом голос выдернул его из размышлений. Выше по коридору, прислонившись спиной к стене, стояла генерал Дамира. Сильные пальцы женщины поглаживали переброшенную через плечо толстую золотую косу, пристальные голубые глаза внимательно изучали Лео.

Он в который раз поразился, как мало она похожа на брата. Если бы ему предложили угадывать, то Лео бы решил, что генерал приходиться родней... Циклопу. Да, именно так. Та же свирепая воинственная красота, твердый лик прекрасных древних статуй. Дева-воительница и ее жестокий близнец. Лео потряс головой, прогоняя из затуманенного лекарствами разума нелепые видения.

— Доктор и запретил, но я ничего не могу с собой поделать, — вздохнул он.

Женщина понимающе кивнула:

— Александр тебя сильно достает?

— Да нет, что вы, — быстро, пожалуй, слишком быстро, ответил Лео, — обычный несчастный случай на тренировке.

— Вот оно, значит, как, — Дамира потерла большим пальцем губу. — Может, мне все-таки стоит поболтать с ним? Как со старым знакомым.

Лео с огромным трудом сдержал рвущийся из груди вздох. Переложить свои проблемы на чужие плечи это... было бы прекрасно.

— Нет, не стоит, — покачал он головой. — А я не знал, что его полное имя — Александр, у нас его все называют Алексом.

— Когда не называют Циклопом, — усмехнулась Дамира. — По крайней мере, именно это имя было в его документах.

— Документах?! — Лео удивленно вскинул брови.

— Ага. Пару лет назад он с кучей рекомендаций появился в Южном штабе. Хотел завербоваться в стражу, потом передумал. Я бы ему в любом случае отказала.

— Почему? — жадно спросил Лео, увлеченный возможностью больше узнать о своем старом противнике.

— Он убийца, — просто ответила Дамира, — кто-то может этого не замечать, но у меня глаз наметан.

Должно быть, смущенное недоумение, охватившее юношу, отразилась на его лице. Дамира тихо рассмеялась:

— Ты, верно, думаешь, что для солдата это совсем пустяшный недостаток? Ну-ну, не красней. Многие так считают. Для орудующих на великой равнине бандитов кровожадность -действительно плюс. Но южные армии уже пять тысяч лет хранят свои традиции. Мы смотрим на войну, как на тяжелую и неприятную работу. Энтузиасты резни нам не к чему.

— Так вы ему отказали?

— Не пришлось, — Дамира чуть отвела взгляд. — Я тогда, признаюсь, смалодушничала. Стала тянуть время, не хотела поднимать скандал. Ну да он две недели вокруг штаба покрутился и сам убрался неведомо куда.

— Расхотел быть солдатом? — пробормотал вконец запутавшийся Лео.

— Хм, так убивать на юге тогда было некого, а жалованье капитана стражи со-о-овсем не такое, как у дворцового мастера оружейника. А забаву он, похоже, себе и тут нашел, — женщина слегка нахмурилась. — Но если не хочешь, чтобы я тебе помогала, прими хотя бы совет. Мне доводилось видеть, как Александр работает клинком. Признаюсь — он талантлив, даже очень талантлив, но кроме того — высокомерен. Презирает своих противников. Такие замашки всегда ведут к самым дурацким ошибкам. Если хочешь достать свое чудовище, внимательно изучи его манеру боя. Постарайся взглянуть на все со стороны. Я, конечно, не знаю, что там между вами, но, думаю, раз получив хороший отпор, он утратит к тебе большую часть интереса.

Дамира говорила что-то еще, но Лео ее уже не слышал. Слова Циклопа наложились на совет генерала. Записи! Вот где должен быть ключ! Вскипевшее напряжение сожгло лекарственную пелену, бедро тут же ответило горячим уколом боли. Лео широко улыбнулся:

— Спасибо, госпожа генерал, вы мне очень помогли, — выпалил он и быстро захромал дальше по коридору, оставив за спиной удивленную Дамиру.

Невежливо, конечно, но жажда действий захватила князя целиком, Лео не мог ей сопротивляться. Прежде всего, нужно было найти Итая.

Глава 25

— Ох, надо было лечь на полу, — проворчал Ормат, спуская босые ступни на плотный шерстяной ковер, покрывавший пол небольшой светло-синей комнатки.

Узкая кровать звонко скрипнула под его весом. Ормат, вздохнув, провел ладонью по упругой подушке.

Вот оно что значит "спать на настоящей кровати". Ничего хорошего, если честно. Слишком мягко, все время будто куда-то проваливаешься. Оттого и сны всю ночь дурацкие. Хотя, может, совсем не кровать здесь виновата.

Ормат решительно встал и обвел взглядом комнату: высокий шкаф из лакированного дерева орехового цвета, маленький круглый столик на резных витых ножках, высокий стул с чуть потертой сиреневой обивкой, на стене — фарфоровое блюдо со странным рисунком. Лес загадочных чужих деревьев, устало пригнувшихся под тяжелым слоем чего-то белого и пушистого. От взгляда на картинку почему-то хотелось зябко дернуть плечами.

Ормат протяжно вдохнул — никогда в жизни он не бывал в такой роскоши. А если подумать, то и сейчас для него много лучше было бы заночевать под кустом.

— Не нравится мне это заведение, совсем не нравится, — фыркнул Ормат и тут же опасливо закрутил головой, он слышал, бывают такие крошечные приборчики, которые могут...

И обругал себя за глупость — даже если тут такие есть, неужели он надеялся увидеть их обычным глазом?! Зря он повелся на болтовню Петра. Развесил уши. Надо было еще тогда на базаре ноги делать. И плевать на деньги. Лучше пальца лишиться, чем остаться без руки. Отсюда соскочить будет куда труднее. Если вообще получится.

Часто дыша, Ормат принялся мерить комнатку шагами.

Общение со страшным колдуном отбило у него всякую охоту иметь дела со служителями Луча. Это ведь он только самого краешка коснулся, а что там в глубине...

Хотя в комнате было тепло, он крепко обхватил себя руками. Нет, нужно рискнуть, может еще не все потеряно.

Ормат резко распахнул певуче скрипнувшую створку шкафа и принялся быстро напяливать новую одежду, которую ему выдали взамен отобранного тряпья. Непривычно гладкая прохладная ткань ласкала кожу. Раньше он даже не знал, что одежда может быть настолько удобной. Немного подумав, Ормат натянул две рубашки разом — запас всегда пригодится.

Неожиданно долго пришлось провозиться с ботинками. Ормат далеко не сразу справился с широкими ремнями из мягкой кожи, охватывающими стопу и лодыжку, да и холодные застежки из белого металла казались слишком мелкими для его крупных пальцев. Наконец кое-как обулся. Ботинки показались ему куда неудобней и жестче сандалий. Он не знал, что в спешке слишком сильно перетянул ремни.

Ормат осторожно подошел к двери. Ничего похожего на ручку видно не было, но он еще вчера заприметил небольшую блестящую пластинку, выступающую из стены рядом с входом. Остается только надеяться, что дверь осталась незапертой, иначе его путешествие закончится не начавшись.

Задержав дыхание, Ормат осторожно коснулся гладкого металла. Чуть задрожав, дверь с легким шипением погрузилась в стену. Парень осторожно выглянул в темный коридор. Как он и ожидал, без присмотра его не оставили: в дальнем конце прохода маячила крупная фигура в черной рясе. Еще один смиренный брат. Как же, как же.

Несколько раз вздохнув, Ормат с независимым видом зашагал по коридору.

— Куда собрался, дорогой гость? — поинтересовался здоровяк в рясе, перекрыв путь мускулистой лапой.

— Ваш шеф, господин Дадшар, приказал мне явиться к нему, — уверенно ответил парень.

Маленькие светлые глаза охранника подозрительно сощурились:

— Вызовов не поступало, — твердо сказал здоровяк.

— Он мне заранее сказал, когда мы в прошлый раз виделись. Да ты с ним свяжись и уточни.

Оттопырив языком щеку, охранник задумался, машинально потирая широкий браслет на запястье. Ормат равнодушно смотрел в сторону. Если здешние порядки хоть немного похожи на те, что были в поместье, никому не захочется лишний раз беспокоить человека с таким нехорошим взглядом, как у этого господина Дадшара, даже не будь тот колдуном.

— Старшие просто в каком-то своем мире живут, — непонятно к чему проворчал охранник. — Ладно, проходи.

Сдерживая радость, Ормат чинно прошел мимо стража. Приятно сознавать, что даже в таком странном месте можно встретить самых обычных людей.

— Надеюсь, прогулка тебя позабавит.

Ормат не стал оборачиваться, но мог поклясться, что охранник сейчас усмехается. Мысленно пожав плечами, он нырнул в переплетение гулких белоснежных коридоров.

Ормат всегда гордился своим чувством направления, оно не подвело его и сейчас. Он мог легко восстановить в памяти дорогу, по которой его привели в комнатку, из которой он только что смылся. Но идея вернуться по собственным следам показалась ему не самой блестящей. Особенно если вспомнить торчащую у главных ворот стражу в доспехах. Однако в таком огромном дворце обязательно должно быть больше одного выхода, верно?

Первым делом он постарался убраться с центральных дворцовых магистралей. Старясь не встречаться взглядами с редкими прохожими в черных рясах, Ормат звонко стучал ботинками по кипенным шестиугольникам пола. Служители, кажется, даже не смотрели в его сторону, но беглец хорошо понимал — слоняющийся без дела человек скоро привлечет к себе внимание. Так, по крайней мере, было на плантациях — там, если идешь налегке, пусть даже по делу, бригадир непременно проводит злобным взглядом, как закоренелого бездельника.

По обычной подлости судьбы в белых коридорах никто не оставил даже самого завалящего мешка, набитого саудовым волокном, но Ормат, не теряя надежды, косил по углам глазами.

Возле высокой двухстворчатой двери он заприметил висящую в трех ладонях над полом бесхозную тележку с двумя плотно закрытыми, блестящими хромом контейнерами. Недолго думая, Ормат ухватился за прохладную ручку, покрытую мелкой насечкой. Тележка без всякого сопротивления сдвинулась с места. Он нагнулся к металлическим емкостям. Сейчас будет очень некстати украсть что-нибудь ценное. Из-под крышки в нос ударил хорошо знакомый запах. Ормат широко улыбнулся. Похоже, ему по-прежнему везет. Вряд ли кто-то подымет шум из-за гнилых овощей.

"Но какая, однако, богатая здесь жизнь. В Обглодовке мало у кого лошадь есть, а они здесь помои вывозят на хреновине, которая, небось, стоит как два его старых дома".

Впереди на развилке замаячил силуэт еще одного охранника, он уже научился их узнавать по могучим торсам, а главное — по цепким взглядам. Вот и этот как-то уж слишком внимательно пялится. Если попробовать повернуть обратно, наверняка привяжется. Эх, рисковать, так рисковать...

Ормат решительно направил тележку к черноряснику:

— Простите, я здесь недавно и, кажется, заблудился. Не подскажите, куда это отвезти? — пробормотал он, старательно изображая смущение.

Взгляд охранника неожиданно потерял колючесть, на твердом лице появилась добрая улыбка:

— Новенький? Я раньше тоже часто плутал. Двигайся прямо, до третьего поворота налево. Там будет спуск на нижний ярус, не промахнешься.

— Спасибо, господин, — Ормат низко поклонился, чуть не стукнувшись лбом о тележку, и поспешил в указанную сторону.

Ни на какой нижний ярус он, разумеется, не собирался, но убраться с глаз сторожевого пса — само по себе хорошо... До слуха Ормата донесся мерный шум, очень похожий на... ветер в ветвях. И где-то совсем неподалеку! Оставив тележку, он побежал на звук.

Очень скоро он оказался перед небольшой, сливающейся со стеной дверью. Привычно нажав на блестящую пластинку, Ормат вышел на маленькую ухоженную полянку. После легкой прохлады дворца раскаленный воздух обрушился на него мощным водопадом. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, он быстро осмотрелся.

Лужайка как лужайка: посыпанные хрустящим гравием дорожки, по бокам высокие белые стены, впереди темнела качающая ветвями рощица. Никаких людей поблизости, к счастью, не наблюдалась.

Недолго думая Ормат зашагал к показавшимся неприятно знакомым деревьям, скоро нос его сморщился от разлитого в воздухе резкого уксусного запаха.

Ормат раздраженно сплюнул. И здесь паучник. Ну, нигде от него не скрыться. И эти сектанты тоже хороши — нашли, что посадить на заднем дворе.

Это была сауда какого-то неизвестного ему вида. Широкие листья, словно покрытые пеплом, тревожно шелестели, хотя он не чувствовал никакого ветра. Солнце поднялось уже довольно высоко, но блестящие глазки паучника были открыты. Ормату показалось, что деревья смотрят на него с недобрым вниманием.

Едва он ступил под тень странных деревьев, как широкие кроны зло загудели. Беспокойно оглянувшись, Ормат прибавил шаг. Краем глаза заметил какое-то движение сбоку от тропинки, и внезапное ощущение опасности заставило его припасть земле. Тяжелый узловатый сук, вылетевший на дорожку со скоростью выпущенного из пращи камня, только взметнул волосы на затылке. Он оторопело выпрямился. Что за бред... За спиной раздалось влажное хлюпанье, крутанувшись, Ормат увидел, что паучник, мимо которого он только что прошел, выпростав из земли длинные скользкие корни, выбрался на тропинку, перекрывая путь к отступлению. Запах уксуса стал почти нестерпимым.

Потрясенный он застыл на месте. Еще одна страшная сказка стала былью — паучник, охотящийся на людей. Краткое оцепенение едва не стоил ему жизни. По дорожке ударила еще одна живая дубинка, чуть не раздробив отшатнувшемуся Ормату плечо. Гул в кронах стал походить на низкий рев. Выругавшись, он бросился бежать вверх по тропинке — туда, где между деревьями еще оставался узкий просвет.

Гибкий зеленый гарпун, выстрелив из ветвей, пригвоздил стопу Ормата к тропинке. Взвыв, он попытался выдернуть покрытый липкой слизью побег. Воспользовавшись беспомощностью жертвы, кровожадные деревья сомкнулись над ним. Толстые корявые ветви навалились на плечи, с треском раздирая одежду.

Беглеца стали медленно заваливать, под спину подсунулось что-то твердое и угловатое вроде колена. Ормат захрипел, пытаясь вырваться, но разрывающая мышцы хватка становилась только сильней. Позвоночник пронзила безумная боль, перед глазами поплыла багряная пелена.

Неужели он прошел так далеко, чтобы его прикончили безмозглые коряги?! Как глупо!

Ормат открыл рот, чтобы закричать, но гибкая ветвь сдавила горло.

"Так даже лучше, меньше боли", — успел он подумать, и вдруг понял, что нажим прекратился.

Паучник по-прежнему держал его мертвой хваткой, но больше не пытался задушить, сломать или разорвать на части. Белесые кроны чуть расступились, и на фоне сияющего неба зачернел громадный силуэт.

— Решил осмотреть достопримечательности? — раздался до боли знакомый певучий голос Петра. — Похвальная любознательность, вот только место для прогулок ты выбрал неудачное.

— Можешь, сначала меня вытащишь, а потом уже трепаться будешь? — прохрипел Ормат.

Черная фигура застыла в неподвижном молчании. Чего же он ждет?! На Ормата обрушился приступ паники, он дернулся и почувствовал, как ветви паучника снова пришли в движение, тугая петля вновь сдавила горло. Сквозь рокот крови в ушах Ормат неожиданно услышал приближающиеся возбужденные голоса.

Словно отбросив замешательство, Петр сорвал с шеи свой золотой медальон и поднял его высоко над головой:

— Петр из долины Девяти Ручьев, верный слуга Десницы, — четко произнес великан.

Страшная, ломавшая Ормата хватка исчезла, деревья, как вышколенные солдаты, вернулись на свои места. Распластанный на земле он, словно вытащенная на берег рыба, глотал воздух распахнутым ртом.

Фыркнув, Петр легко поставил Ормата на ноги. Точнее на ногу, опираться на пробитую ступню он не мог, в ботинке противно хлюпало. Но это была мелочь по сравнению с ломающей все тело болью. Страшно побледневший Ормат едва сдерживал стоны. Так сильно ему, пожалуй, еще никогда не доставалось.

Не особо всем этим озабоченный великан смотрел мимо него на дальний выход из проклятой рощи. На гравийной дорожке показалось двое о чем-то спорящих чернорясников.

— Как дохромаешь до первого стражника, скажи, что тебе нужен лекарь. Скоро ты мне понадобишься свежий и полный сил, — проворчал Петр, отчего-то хмурясь.

Неловко балансирующий в позе журавля Ормат бросил на великана косой взгляд:

— Больше ты мне ничего не хочешь сказать?

Петр чуть дернул уголком рта:

— Только то, что сказал бы любой. Если ты хоть немного ценишь свою жизнь, больше не пытайся бродить по внутренней цитадели без присмотра. Не все здешние стражи так безобидны.

Глава 26

Звон клинков эхом отразился от белых стен зала. Лео отчаянным прыжком отпрянул, уходя от нацеленного в бок удара. Шумно втянув воздух сквозь сомкнутые зубы, он попытался успокоить бешено стучащее сердце.

Все в порядке, все идет как нужно.

Мантра не помогла, щека Лео забилась от нервного тика.

Но так даже лучше. Он ведь всегда нервничал, вот пусть все и идет как обычно.

Князь попробовал ударить Циклопа в шею, тот, не глядя, отмахнулся, фиоретта задрожала, едва не вылетев из загудевших пальцев. Лео едва удержал в груди возбужденный крик. Вот оно! Все точно так же, как и на записях. Циклоп всегда реагирует на какую-то долю секунды раньше, чем он делает свой ход. Неужели, Лео для него действительно открытая книга?! Неважно! Как там говорил наставник? Сделай силу врага его слабостью!

Серый клинок рванулся к щеке Лео, заставив того отпрянуть. Похоже, Циклоп заскучал и решил закончить занятие. Князю показалось, будто желудок сжала огромная холодная рука. Сейчас все решится!

Резко взмахивая поблескивающей фиореттой, мастер начал загонять Лео в угол, так пастух, щелкающий кнутом, подгоняет непослушного теленка. Пальцы Леомира судорожно сжались на рукояти фиоретты. Вот та самая дорожка шагов. Сколько раз он просматривал ее на большом голоэкране. Заучил каждое движение. Сейчас станет ясно, был ли в этом смысл или он обманул сам себя.

Клинок свистнул у самых глаз, заставляя Леомира отступить. Дзынь — оружие почти выламывается из пальцев. Первый шаг. Сердце стучит, как сумасшедшее. Вжик — рубящий по шее. Второй шаг. Соленый пот заливает глаза. Мастер делает два быстрых выпада подряд. Третий и четвертый.

Наступил критический момент, Лео задержал дыхание. Стремительным, но мучительно предсказуемым поворотом он ушел от грозящего ему острия. Фиоретта Циклопа начала движение, чтобы распороть воздух там, где через долю мгновения должна быть пустота.

Должна быть.

Стиснув зубы, Лео быстро шагнул вперед. Серое лезвие с отвратительным хрустом вошло в левое плечо. Боль молотом ударила по телу. Живой глаз мастера удивленно распахнулся. Именно это короткое замешательство позволило Лео исполнить свой замысел. Почти теряя сознание от раздирающей плечо боли, он сделал короткий расчетливый выпад, метя в сердце. Циклоп резко отшатнулся, уходя от удара. И почти ушел. Почти.

На дорогой ткани рубахи мастера остался длинный надрез, в котором виднелась гладкая загорелая кожа, прочерченная розовой полоской. Забыв о раненом плече, Лео страстным, почти умоляющим взглядом впился в эту полоску. Неужели, все напрасно? Дважды на один прием Циклопа не поймаешь! Неужели...

На верхнем конце царапины — там, где клинок глубже всего вошел в кожу — набухла тяжелая рубиновая капля.

Выпавшая из ослабевших пальцев фиоретта несколько раз подпрыгнула, глухо стукнувшись об упругий настил. Следом на колени упал обессиленный Лео. Скользкими пальцами, затянутыми в толстую кожу учебной перчатки, он пытался зажать рану, рукав до локтя стал винно-красным, глаза Лео горели.

— У вас кровь, мастер, — сказал он, задыхаясь от усталости и возбужденного торжества.

Циклоп молчал, растирая между пальцами алую влагу, наконец золотая голова повернулась к Лео, живой и мертвый глаза равнодушно мазнули по лицу князя:

— Рубашку испортил, дурак.

Быстро повернувшись, Циклоп, покинул секцию. Из горла Лео будто сам сбой вырвался короткий счастливый смешок... и словно плотина рухнула. Заливаясь хохотом, он ткнулся раскаленным лбом в прохладный настил.

От порыва холодного воздуха голая кожа Ормата покрылась мурашками. Парень поежился, никогда он не был скромником, но стоять голышом перед дюжиной человек, да еще в таком дурацком виде... Подняв руку, Ормат коснулся непривычно гладкой кожи на голове. Опутавшая сложная паутина золотых цепочек скрепленных блестящими кристаллами, зазвенела от движения.

— Не дергайся, настройку собьешь, — проворчал Петр.

Легко ему говорить. Сам-то он нормально одет, да и в жука, пойманного сумасшедшим пауком, его никто превратить не пытается.

— Неужели это так нужно было — все волосы удалять? То есть вообще все, — он неловко переступил босыми ногами по гладким каменным плитам, металлические цепочки неприятно холодили пах.

— Волосы — не зубы, — пожал плечами великан, — отрастают бесплатно.

— Вот именно, отрастают, — фыркнул Ормат, осторожно касаясь груди. — Гуще, чем были отрастают. И стану я похож на подземную обезьяну.

— Зато в горах сможешь обходиться без свитера, — равнодушно хмыкнул Петр.

— Мы собираемся в горы?

— Нет, просто я стараюсь научить тебя находить во всем светлые стороны.

Сочтя разговор исчерпанным, великан отвернулся. Закусив губу, Ормат в который раз обвел взглядом зал, куда его привели. Больше всего тот походил на какой-то цилиндр, выточенный в цельном куске жирно блестящего светло-зеленого камня. Никаких украшений. В центре, за невысоким парапетом, плескал темной водой наполненный до краев колодец, вокруг которого деловито суетились чернорясники. Не поднимая глаз от пола, они словно по невидимым линиям быстро расставляли бронзовые курильницы и мраморные столбики, похожие на небольшие алтари — так, что получалась сложная фигура с колодцем в центре. Курильницы задышали кружащими голову благовониями. Один из чернорясников подошел к Петру:

— Для церемонии все готово, господин.

Петр величаво кивнул. Кучка служителей быстро окружила парня.

— Может, мне кто-нибудь объяснит, какого мы тут делаем? — проворчал Ормат, недоверчиво озираясь.

Крепкие пальцы больно впились в плечи:

— Не надо говорить. Пожалуйста.

Он почувствовал, что его подталкивают в центр зала. Решив не сопротивляться — все равно сейчас это было бесполезно — Ормат позволил подвести себя к колодцу. Петр неторопливо шел следом, мрачной горой мяча за спинами чернорясников. У столбика-алтаря великан остановился и осторожно извлек из широкого рукава маленькую лакированную коробочку. Поставив ее на гладкий камень, Петр откинул крышку — на белой саудовой подкладке влажно блестела глубочайшей ночной темнотой крупная жемчужина.

Встав у края парапета, Ормат тревожно вглядывался в кажущийся бездонным колодец. Волны гулко плескались о камни, казалось, что там, в страшной черной глубине, шевелится огромное чудовище.

— Прошу вас, — стоящий впереди чернорясник жестом указал на колодец.

Пожав плечами, Ормат поставил ногу на край парапета. Забравшись на него, парень оглянулся через плечо — ряд равнодушных лиц, но под коркой льда он чуял напряженное ожидание. Глубоко вздохнув, Ормат коснулся пяткой черной воды, кожу резко обжег холод. Он охнул и отдернул ногу, но миг спустя сильный толчок в спину отправил его в ледяную купель.

Отчаянно барахтаясь и отплевываясь, Ормат уцепился руками за гладкие стенки. Черная вода оказалась странно соленой. Неужели колодец связан с морем?! Мысль была холоднее шепчущих тугих волн. Как ни старался, он не мог нащупать дна. Какая же здесь глубина?!

Сильные ладони навалились на плечи Ормата и толкнули его под воду. Соленый лед хлынул в горло, обрывая дыхание, он боролся, но силы были не равны, безжалостные руки не позволяли сделать ему и глотка воздуха. Должно быть, от страха разум Ормата помутился, ему стало казаться, что кристаллы в узлах наброшенной на него сети начали ярко светиться, а следом засветился и сам колодец. Стены мелко дрожали, и тонущий парень дрожал вместе с ним, что-то гулко вибрировало в гаснущем разуме. Обессилев, Ормат стал обреченно спускаться в ледяную бездну.

Цепкие руки подхватили его под мышки и рванули к воздуху, к свету. Его опустили на холодный пол, сдернули металлическую сеть, кто-то надавил на грудь. Скорчившись, Ормат стал извергать из себя соленую воду. Кто-то накрыл его мягким пушистым полотном и куда-то понес. Когда Ормат вновь разлепил веки, то обнаружил, что лежит на низенькой кушетке в маленькой комнате со стенами цвета огненной охры.

Рядом в глубоком кресле, обтянутом скрипучей белой кожей, безмятежно сидел Петр.

— Знаешь, — прохрипел он, — есть куда более простые способы меня прикончить.

Великан невозмутимо усмехнулся:

— Во вселенной, клонящейся к упадку, где поколения не слышали песни надежды, мы не ищем прямых путей.

— Ибо не простота, но изящество и замысловатость достойны нашего солнечного острова, тонущего в бездне вечности. Только высокое искусство наполняет смыслом наши дни, — неожиданно для самого себя закончил Ормат цитату из классического текста.

— С открытым ртом ты выглядишь на редкость глупо, — фыркнул Петр.

Ормат обхватил ладонями гудящую голову. Под черепом словно били в небольшой гонг. Ормат что-то забормотал, но резко осекся, когда понял, что говорит на диалекте старого мира сильвидов, где они жили, прежде чем пришли на Вилеру. Этот язык был в большой моде у прошлого поколения высокородных.

Зажав рот ладонями, он заставил себя замолчать.

— Что... что это? — медленно произнес Ормат, ощутив огромное облегчение от того, что смог заговорить на человеческом языке. — Что это, мать вашу?! Что вы со мной сделали?!

— Это колдовство, очень сильное колдовство, — улыбнулся Петр. — А что сделали... помнишь, ты говорил, будто понадобится десять лет, чтобы обучить тебя всему, что знают образованные люди?

Ормат машинально кивнул. Действительно, был такой разговор. Петр его все пытал разными вопросами по истории и этикету. Тогда разозлившийся Ормат сказал, что если его хотят пристроить в какой-то богатый дом, то глупее этой затеи ничего не придумаешь. Никогда он не выучит все ужимки высокородных.

— Так вот, ты был неправ. Скоро знания улягутся у тебя в голове, и ты сможешь осознанно ими управлять.

Ормат оторопело хлопал глазами, прислушиваясь к бушующей в голове буре, сплетенной из тысяч голосов. Петр неторопливо выудил из рукава рясы маленькую лаковую коробочку.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая вещичку, — пусть всегда будет при тебе.

Откинув крышечку, Ормат заглянул внутрь: на дне, сливаясь с нежной саудовой подкладкой, блестела молочно-белая жемчужина.

Лео с наслаждением вытянулся на мягкой траве, жарящееся над углями мясо аппетитно шкварчало стекающим жиром. Над двориком, заросшим, словно лесная полянка, плыл густой аромат, он будил гулкое ворчание в животе. Сидевший рядом Итай листал очередную книгу. Сосредоточенная Ульвэ сыпала на подрумянившиеся куски мяса какую-то душистую сизую травку. Временами девушка слегка шевелила рукояти превращенных в шампуры фиоретт. Лео улыбнулся, кое-кого от такого варварства удар бы хватил.

Из затрещавших кустов неожиданно — или, напротив, вполне ожидаемо — вынырнул Котик.

— Как всегда, к угощению, — проворчал Итай, переворачивая страницу.

— А как же — довольно улыбнулся Валидор, — у меня нюх на такие вещи. По какому поводу сходка.

— А ты сам не видишь? — усмехнулась Ульвэ, стукнув пальцем по гарде самодельного шампура. — Племя первобытных людей отмечает победу своего вождя над злобным одноглазым чудовищем.

— Ничего себе, — выдохнул Котик, шлепнувшись на траву рядом с Лео. — Тогда рассказывай, вождь, как дело было.

— Потом. Нюх подсказывает мне, что наш пир уже почти готов.

— Чтобы как следует отпраздновать победу, нужно вино, — облизнулся Котик.

— Ну уж нет, — замахал руками Лео. — Помнишь, как мы с тобой пытались приготовить вино из ягод угольника? Я потом очнулся на парапете башни Шести Князей.

— Это ты, а я вел себя вполне прилично, — беспечно отозвался Валидор.

— Ага, я тебя нашел прямо у котла. В шкафу. На верхней полке, — напомнил он потупившемуся Котику.

— Косточки надо было вырезать, — проворчал Итай, не поднимая головы. — У них сильный наркотический эффект.

— Так, — строго сказал Лео, — почему я узнаю об этом только сейчас?

— Я думал, вы в курсе. Просто решили эээ... получить острые ощущения, — отозвался рыжий князь, сдерживая улыбку.

Плечи Ульвэ задрожали от тихого смеха. Через миг не выдержали и Лео с Котиком Маленький дворик вздрогнул от дружного хохота молодых людей.

— Рад, что у вас хорошее настроение, — широко улыбнулся показавшийся на тропинке мастер Таалад. — Нет-нет, не вставайте, не хочу вам мешать. Я пришел только, чтобы сообщить радостную новость. Она касается тебя, Леомир.

Юноша напрягся от какого-то тревожного предчувствия.

— Верховный князь сегодня известил Палестру, что намерен оказать тебе великую честь. Первому из всех учеников предоставить Спутника-оруженосца.

Щелкнув языком, Ормат еще раз вгляделся в гололитеческое изображение белокурого паренька. Красивый... пожалуй, даже слишком красивый для мужчины. Изящная дорогая одежда... по виду — типичный высокородный. Но что у него внутри? Эти широко распахнутые темно-синие глаза вполне могли принадлежать сумасшедшему садисту. Такому же, как приснопамятный Никадор Сабан.

— А что, если он просто откажется? Не захочет иметь со мной дел, и все, — Ормат повернулся к стоящему рядом Петру.

— И не надейся. Отказаться он не сможет, от такой чести не отказываются. И прогнать тебя не прогонит. По крайней мере, до восемнадцати лет он этого сделать просто не имеет права.

— Значит, мне быть с ним примерно два года, — пробормотал Ормат, теребя губу.

— Или даже больше, так что постарайся завязать хорошие отношения.

В словах гиганта Ормату почудилась какая-то фальшь, но, как он ни вглядывался, не смог рассмотреть на жестком лице ничего, кроме равнодушной невозмутимости.

— И что я буду должен делать? Следить за... мальчишкой?

— Не думай пока об этом. Когда придет время, тебе все объяснят.

Вторая часть

"Тридцать лет мы идем в этих землях скорби. Теряем братьев, орошаем кровью горячие камни, разгоняем тьму огнями наших ран. Победа и поражение равно скрипят пеплом на наших зубах.

Но я вижу, как колышутся зеленые поля там, где ныне лежат выжженные пустыни. Мы не просто воины, но зерна. Каждому из нас, даже павшему, будет дано прорасти. Мы сражаемся, чтобы защитить жизнь".

Из речи первого рыцаря Империи лорда-адмирала Гедислава Оссара перед его Избранной Тысячей.

Глава 1

Расправив плечи, Ормат уверенно шагал по охровым плитам площади к стоящей вдалеке группке молодых людей. Горячий ветерок трепал соломенные волосы. С помощью эликсиров их всего за два месяца удалось отрастить до приличной длины. Чистейшая, невероятно белая рубашка, обшитая роскошными кружевами, похрустывала при ходьбе. На лице застыла тщательно отрепетированная перед зеркалом улыбка, которая, как он надеялся, надежно скрывала перекручивающее внутренности волнение.

Когда он подошел ближе, молодые аристократы вежливо поклонились. Знали бы они, перед кем расшаркиваются. Мысленно усмехнувшись, Ормат поклонился в ответ.

Быстрым взглядом он окинул встречающих. Их было трое: высокий, похожий на журавля рыжик, рядом с ним девушка с такими же бронзовыми волосами — должно быть сестра. Их Ормат отметил мельком, все его внимание приковал красивый парень в белом расшитом золотом пиджаке. Его будущий господин — Леомир Авлар.

Ормат, напряженно всматривался в бледное лицо, стараясь прочесть на нем следы скрытых пороков, пока не сообразил, что молчание слишком затянулось.

— Счастливая встреча, господа, — начал Ормат чуть подрагивающим голосом подготовленный Петром монолог. — И воистину велика моя радость...

Белокурый красавчик перебил его, всплеснув руками:

— Ох, не надо так официально. Мы ведь в не большом Совете заседаем. Давай лучше по-простому общаться, ладно?

Удивленный Ормат ощутил в словах молодого князя отражение собственного смущения и вроде бы даже бы даже тревожной надежды.

"Ага, видно тоже волнуется, что за человек следующие два года будет таскаться за ним по пятам", — подумал он и неожиданно ощутил симпатию к белокурому высокородному. Обоим им сейчас тяжело, только по-разному.

— Как угодно... то есть, хорошо, — сказал Ормат, несмело улыбнувшись.

Беловолосый вернул улыбку и, как показалось Ормату, облегченно вздохнул:

— Вот и замечательно. Тогда, если ты не против, я буду звать тебя Ормат, а то от "Спутника-оруженосца" у меня язык скоро намозолится. Ну, а ты зови меня Лео, безо всяких "господ". В конце концов, какие могут быть у высокородных господа, кроме верховного князя?

— И то верно, — хмыкнул Ормат.

Про себя он подумал, что, может, этот Лео действительно не такой засранец, как покойный Никадор. Хотя его ведь принимают за аристократа, а человека нельзя оценивать глядя только на то, как он общается с равными.

— Позволь представить моих друзей, — взмахнул рукой Лео. — Это Итай Роумат (юноша-журавль кивнул, улыбнувшись тонкими губами), а это его сестра Ульвэ Роумат, прошу любить и жаловать (бронзовая красотка приветливо блеснула темными глазами).

Яркая девушка. Показалось или между ней и Лео действительно есть какое-то притяжение? Интересно, он с ней спит или только собирается? Если бы Ормат вздумал всерьез выполнять обязанности княжеского Спутника, то непременно отговорил бы господина от такого глупого поступка. Встречались ему в прошлом подобные девицы. Едва шкура уцелела.

— Как вам... то есть тебе понравилось наше Гнездо? — спросил рыжая цапля, Итай.

— Хм, интересный салат, — не подумав, брякнул Ормат, но увидев вытянувшиеся лица князей, быстро пояснил: — Ну, я имею в виду, когда подлетаешь. Странный такой вид.

Вид действительно странный. Все эти купола... Влажные маслины, блестящие закатным огнем персики и сырые яичные желтки — вот как это выглядело с воздуха. Подай ему кто такое на тарелке — не стал бы есть, даже с лютой голодухи.

— У тебя занятный взгляд на вещи, — потер подбородок Итай. — Никогда не слышал такого сравнения, это напоминает мне... (тут рыжая красотка дернула брата за рукав) О, простите, нам уже пора идти. А вы пока познакомьтесь получше, ладно?

Бронзовая парочка быстро удалилась, постукивая каблуками.

— Так... — чуть нахмурился Лео. — А давай я тебе покажу самые интересные места во дворце.

— Отличная идея, — улыбнулся Ормат.

Небрежным жестом князь указал дорогу. Зависть больно уколола сердце Ормата, столько в этом простом движении было неосознанной властности и годами отточенной грации. Вот человек, выросший во дворце, никогда не ступавший под свод хижины... Чтобы достичь чего-то хоть немного похожего, Ормату семь верст с дерьмом плыть, минимум.

Они шли по высоким гулким коридорам. Оглушенный Ормат почти не слышал объяснений своего князя, так тяжело на него навалилась роскошь, которая копилась здесь со времен первого Сокола.

Вот этот лазурный кувшин с золотыми ручками в виде драконьих лап — можно ли за него купить годовой урожай его плантации? А ковер, который они так беспечно топчут, мягкий, перевитый искристыми лентами узора — стоит ли он всей Обголодовки или скорее даже двух таких поселков?!

Он бессильно покачал головой, мысли просто не помещались под черепом. Столько сокровищ! Если продать обстановку только одного купола, можно год кормить миллион человек — и все так бесполезно пылится.

— Я что-то непонятно рассказываю? — обеспокоился Лео. — Ты в случае чего спрашивай.

— Да нет, все очень понятно. Просто раньше я видел дворец только на гололитических картинках, а когда смотришь своими глазами...

— Это точно, в первое посещение Гнездо на многих так действует. Да и не только в первое, если честно.

Лео осекся, глядя куда-то через плечо Ормата. Бывший крестьянин медленно обернулся. По коридору уверенно шагал холеный крепыш. Судя по тому, как быстро с губ князя сползла улыбка, нечего хорошего это явление не сулило.

— О, Лео! Ты, я вижу, прогуливаешь по дворцу домашних любимцев, — ухмыльнулся крепыш. — Ты только с этим поосторожней, смотри, чтобы кучек по углам не осталось.

Белокурый князь оторопело заморгал и с легким беспокойства взглянул в сторону Ормата:

— Эви, тебе в прошлый раз мало досталось, опять нарываешься?

— А что, у этого языка нет? Само оно разговаривать не умеет?

Так, ситуация, кажется, проясняется. Видно, северянин — новых знаний Ормата хватало, чтобы опознать тягучий акцент — имеет какие-то счеты к "господину" ну и к нему заодно.

На щеках Лео медленно разгорался гневный пожар, Ормат покачал головой.

Похоже, князь собрался встать на защиту чести своего Спутника — забавно, конечно, но это явное нарушение служебных обязанностей.

Ладонь Ормата осторожно коснулась обтянутого дорогой тканью плеча, Лео с удивлением оглянулся.

— Не стоит утруждать себя общением с невежами, этим ты только ставишь себя на одну доску с ними. Так ведь сказано в Справочнике достойного поведения?

Встреться они в поселке, этот тип бы уже собственными зубами давился, но во дворце ведь другие порядки. Да и ковры от крови чистить, должно быть, тяжело.

Лео чуть подумав, кивнул:

— Верно, спасибо, что напомнил.

— Значит, он у тебя вдобавок еще и трус, — проворчал Эви, — ни один высокородный не стал бы терпеть оскорблений, что бы там ни писали старые дураки в пыльных книжках.

Мерзко усмехнувшись, Ормат взглянул в глаза северянину. Он не знал, что там Эви прочел в его взгляде, но на гладких щеках разлилась странная бледность.

— Милостивый государь, вы мне надоели. Не будете ли вы так любезны пойти прочь. Мне кажется, вам нужно проспаться, — прорычал Ормат, взбешенный не столько словами наглеца — он за свою жизнь и не такого наслушался — сколько детской подначкой, он терпеть не мог, когда его принимали за идиота.

— Нет, я не буду любезен, — прошипел Эви, — в мои планы не входит любезничать с горными дикарями.

Ормат фыркнул. Ну да, по сооруженной Петром легенде он всю жизнь прожил в каком-то забытом Всеблагим горном имении. Это должно было объяснить возможные неувязки. Как же быстро здесь все-таки слухи разносятся.

— Человеку, от которого до сих пор рыбой воняет, едва ли стоит попрекать других местом рождения.

Ишь ты, аж позеленел родимый, давно, видно, с ним никто так не говорил. Или, может, у него на рыбу аллергия?

— Я не привык фехтовать словами, — оскалился северянин. — У меня другое оружие. Если ты считаешь себя мужчиной, то примешь мой вызов.

— Это же подло, Эви, — вскинулся Лео. — Он не мог заниматься столько, сколько мы.

— Хочешь его заменить? Я как раз освоил пару новых приемов. Случайностей больше не будет.

— Да я тебя... — задохнулся Лео, сжимая кулаки, синие глаза потемнели от гнева.

"Вот как, оказывается, наш молодой князь может разозлиться всерьез. А этот северянин не только нахал, но еще и любитель поиграть с огнем. Однако, пора кончать этот идиотизм", — раздраженно подумал Ормат.

— Позвольте мне, господин. Я не привык, чтобы меня кто-нибудь защищал. Если ваш... друг хочет сыграть с большими мальчиками, пусть так и будет.

— Ормат, ты не понимаешь, — вплеснул руками Лео.

— Слово сказано, — злобно оскалился Эви. — Посмотрим, как он владеет клинком. Следуй за мной, дикарь.

Северянин повернулся к Ормату спиной и в тот же миг рухнул на колени от страшного удара, пришедшегося между лопаток. Рванувшись вперед, Ормат зажал врагу горло, так что его локоть оказался под подбородком северянина. Захрипевший Эви попробовал сопротивляться, Ормат усилил нажим, Эви передумал.

— Предлагаю тебе договор, — прошептал Ормат, опрокидывая северянина на ковер. Перевернув врага на спину, он коленями надавил на его грудь. — Ты обязуешься, когда в следующий раз меня увидишь, отвернуться в другую сторону и молчать в тряпочку. А я взамен тебя не убью. Если не можешь говорить, просто кивни.

Побелевший, как полотно, Эви широко распахнутыми глазами смотрел на Ормата.

— Ну так что?

Эви мелко закивал. Вздернув поверженного аристократа на ноги, он отшвырнул его прочь, добавив для ускорения пинка. Когда ошеломленный северянин скрылся за ближайшим поворотом, Ормат, отряхнув руки, повернулся к остолбеневшему Лео.

Белокурый князь так и застыл с полуоткрытым ртом, похоже, даже не моргая.

"Поздравлю с премьерой, — мрачно подумал Ормат. — Вряд ли молодые аристократы ведут себя таким манером. Если из-за этого легенда развалиться, Петр мне голову оторвет".

Чтобы хоть как-то спасти ситуацию, он уже собрался начать повесть о своем нелегком детве и частых падениях с отвесных склонов, когда Лео очнулся от удивления:

— Это был... нестандартный ход, — пробормотал князь.

— Хотите сказать, нечестный, — усмехнулся Ормат, решив довести игру до конца. — А разве честно предлагать мне бой на фиореттах? Можно подумать, у меня в горах была привычка размахивать клинком по несколько часов в день. Он первый взялся хитрить и не должен жаловаться на последствия.

— Возможно, возможно, — Лео задумчиво потер кончик носа. — А ты всерьез грозился его убить?

Ормат неопределенно пожал плечами:

— Нет, конечно. Нужны мне проблемы из-за всяких мелких мерзавцев. Но он-то об этом не знает.

— У тебя очень убедительно получилось... Смотри-ка.

Протянув руку, молодой князь коснулся рукава Спутника. Ормат едва сдержал ругательство, шов на плече разошелся. Успел-таки северянин подгадить. Ормат бросил жаркий взгляд в сторону, куда скрылся Эви.

— Не расстраивайся, это все мелочи, — улыбнулся Лео. — У себя в комнате переоденешься. А пока вот, возьми.

Лео скинул свой шитый золотом пиджак и протянул Ормату.

"Действительно, здесь это мелочи", — подумал он, натягивая мягкую ткань на шуршащие кружева.

Пиджак оказался слишком узким для плеч Ормата и никак не желал застегиваться.

— Оставь так, — усмехнулся Лео. — Тебе даже идет.

Ормат улыбнулся в ответ. Как знать, может они действительно поладят.

— Вызов отправлен, — прошептал металлический голос. — Ожидается ответ.

Канцлер Алвиад сидел в высоком кресле цвета слоновой кости, опираясь локтями на массивный эбеновый стол. Подбородок вельможи лежал на сцепленных в замок пальцах. В нервных лучах приглушенных световых шаров тускло мерцали золотом книжные корешки на длинных темных полках.

— Вызов отправлен, — повторила машина. — Ожидается ответ.

Полуприкрыв глаза, канцлер смотрел прямо перед собой туда, где должна была появиться гололитическая проекция.

Когда он в последний раз ждал кого-нибудь, кроме верховного князя? Уже и не вспомнить. Почему они так поступают? Хотят указать на его место в их союзе или тут что-то другое?

Воздух над столешницей замерцал, но изображение так и не возникло. Канцлер тяжело вздохнул. Здесь, на "Крови совершенных", его личной воздушной крепости, имелась мощнейшая система шифровка сигнала, но собеседник упорно не желал доверять лицо переменчивому эфиру. Еще одна странность, с которой пришлось смириться.

— Мы слушаем тебя, — прошуршали безликие слова, Алвиад при всем старании не мог понять, с мужчиной он говорит или с женщиной.

— Я хочу сказать, что все идет по плану, — сдерживая раздражение, проговорил канцлер.

— Да, — в мертвом голосе ощущался вопрос.

Канцлер упрямо молчал, смотря сквозь мерцание.

— Скоро все свершится, — вкрадчиво сказала пустота. — Ты исполнишь свою часть сделки, а мы — свою. Время для колебаний осталось позади.

— Я не колеблюсь, — резко ответил Алвиад. — Все уже давно решено, я сделаю то, что должен, и спасу Вилеру от краха.

— Вилеру и свою возлюбленную, — уточнил голос.

Канцлер едва не заскрипел зубами. Слишком близко он их к себе подпустил, слишком многое позволил узнать.

— Мы выполним свои обязательства, — заверил голос из пустоты. — Ты ведь больше не сомневаешься в нашем могуществе?

— У нее недавно снова был приступ, — жалоба вырвалась прежде, чем Алвиад успел ее остановить.

— Естественно, — канцлеру показалось, что мерцающая пустота язвительно улыбнулась. — Ведь наша сделка еще не завершена.

Глава 2

— Нет, те колонны, которые ты видел в окне, стоят во дворе просто так. Никто ничего строить не собирается. Вилере их когда-то подарил один из правителей внешних миров. Для постройки музея лорда-адмирала Оссара. С музеем так ничего и не вышло, а колонны до сих пор стоят.

Они неторопливо шли по пустым дворцовым переходам. Лео уже привычно играл роль экскурсовода. Краем глаза князь наблюдал за своим Спутником. Мощный, коренастый, он казался каким-то очень земным. Бесконечно далеким от всего этого дворцового кукольного театра.

— Двенадцать пятнадцатиметровых столбов дорого камня подпирают небо, — проворчал под нос Ормат.

Лео отчего-то стало неловко, будто это он так бездарно распорядился подарком:

— Ну, они не совсем бесполезны, на них можно взбираться. На спор.

— И ты пробовал? — удивленно поднял бровь Ормат. — Они ведь гладкие, а упадешь на брусчатку — костей не соберешь. Если, конечно, пояс надеть...

— Однажды забрался до самого верха. И без летучего пояса, — зачем-то добавил Лео.

Ормат улыбнулся, как показалось Лео, с одобрением. Леомир улыбнулся в ответ, окончательно решив, что Спутник ему нравится. Мау — если он лично этим занимался — сделал хороший выбор. Расправа, учиненная Орматом над Эви, была свирепой, но почему-то эта свирепость не отталкивала. Ормат напоминал панцирную кошку из Оссарских гор. Спутник, как опасный хищник, притягивал и пугал. Говорят, никто на свете не смог приручить хозяина скал. В этом ощущался вызов и... Лео действительно очень хотелось расширить свой мир, обзавестись еще одним другом.

Они вступили под червонный купол большого зала. Впереди, у журчащего в центре фонтана, беседовали двое мужчин.

Одного — высокого, худощавого, с ястребиным носом и пышным хвостом темно-рыжих волос, Лео знал очень хорошо. Это был Даниас Роумат, отец Ульвэ и Итая.

А вот второго он никогда не встречал. Намного ниже ростом, чем Роумат, зато куда более широкий в плечах. Коренастый, с могучей львиной грудью, волосы, сбритые на висках и затылке, жесткой смоляной щеткой тянулись от широкого лба к темени. На плоском кирпично-красном лице осколками черного стекла блестели внимательные глаза. Правая щека незнакомца переливалась сложным узором вживленной в кожу тонкой матовой проволоки. Мощную фигуру обтекала свободная мрачная исчерна-фиолетовая куртка с табачного цвета волнистым узором на отворотах. На фоне сверкающего кружевами Роумата незнакомец выглядел почти аскетом.

Шедший рядом Ормат споткнулся и замер, уставившись на темную фигуру. Лео спрятал в ладонь улыбку — должно быть, у себя в горах Спутник никогда не видел живого испа.

Взяв Ормата за руку, князь подвел его ближе. Роумат резко повернулся к вновь прибывшим, через миг недовольство на его лице сменилось широкой улыбкой:

— О, Леомир. Рад тебя видеть. Не представишь своего достойного товарища? Я что-то не припомню его лица среди воспитанников Палестры.

— Это мой Спутник, — все еще смущаясь с непривычки, ответил Лео.

— Вот как, — рыжие брови круто изогнулись. — И от какого дома, позволь узнать?

— От главы Седой гавани.

Показалось или молчаливый исп действительно заинтересовался?

— Занятно, занятно, — побормотал Роумат. — Однако, позволь обратить твое внимание на барона Радгара Тисвата. Он будет представлять анклавы испов Тавискарона на празднике Солнцестояния.

Зашелестев одеждами, суровый исп величаво поклонился.

— Я тут показываю ему достопримечательности, — Даниас улыбнулся, похоже возвращаясь к прерванному разговору. — Достойно сожаления, что анклавы прислали только одного делегата.

— Обстановка сейчас очень сложная, — впервые разжал губы исп, его голос оказался гулким, будто доносящимся из бочки. — Бароны решили, что для выражения почтения верховному князю хватит меня одного.

— Сложная, — протянул Роумат. — Должно быть, почти такая же сложная, как на Иоскехе? Оттуда ведь и вовсе никого не прислали.

— Иоскеха живет своей жизнь, о которой мне ничего не известно, — мрачно отозвался барон Радгар.

— Ну конечно, разобщенность испов известна всей Вилере. Вероятно, недостаток общения с сородичами вы компенсируете, заводя друзей среди высокородных центральной трибы? — с намеком сказал Роумат.

— Не понимаю о чем вы, — барон дернул украшенной металлом щекой.

— И верно. Сам не знаю, почему я это сказал. Наверное, это от усталости, на планете действительно беспокойно. Слышали, что недавно случилось с одним из сыновей Сабана? — Лео почудилось, что стоящий рядом Ормат напрягся. — Говорят, его убили собственные крестьяне, то ли за то, что он отказался понизить нормы выработки, то ли за то, что не дал им разбить огороды на части плантаций сауды. Буквально на куски растерзали. Страшное дело.

Нет, его Спутник определенно побледнел, вот бы не никогда не подумал, что он такой впечатлительный.

Барон Радгар равнодушно пожал плечами:

— Что ж, такое часто случается с людьми, которые из всего курса права усвоили только право частной собственности.

— А вы, значит, готовы раздать все свое имущество убогим и обездоленным?

— Три четверти дохода от торговли анклавов с внешними мирами и так оседает в карманах совершено чужих нам людей. Не знаю, насколько они обездолены, но насчет их убожества у меня давно сложилось вполне определенное мнение.

"А ведь это преднамеренное оскорбление, — испуганно подумал Лео. — И не только Роумата, главы княжеских банкиров, но и самого верховного князя".

Даниас чуть приоткрыл рот и подслеповато замигал, казалось, он не может сфокусировать взгляд на бароне. На какой-то миг Лео почудилась, будто самоуверенность старшего Роумата наигранная, словно есть какая-то глубокая трещина в самой ее основе. Но со следующим ударом сердца богатейший человек планеты насмешливо взглянул на краснолицего барона, ответив ему лишь презрительным фырканьем.

"Не стоит нам все это слушать, — решил Лео, протягивая руку к плечу Ормата, — лучше убраться по-тихому".

— Сожалею, но мое время ограничено, — сказал Роумат, снова посмотрев на Лео. — Я должен навесить детей.

Быстро поклонившись, рыжий банкир поспешил покинуть зал. Глядя ему вслед, исп усмехнулся, кончики изжелта-красных пальцев коснулись журчащих струй фонтана.

— Если позволите, нам тоже пора... — начал было Лео.

— Кто я такой, чтобы препятствовать благородному князю, — улыбнулся барон. — Конечно, ты можешь идти. Только ступай осторожно. И не забывай о том, что многие подарки имеют второе дно. Особенно если они происходят из Седой гавани.

Замолчав, Радгар отвернулся к фонтану. Смущенные молодые люди отошли прочь.

— Интересно, что он имел в виду? — пробормотал Лео. — Ну, насчет подарков из Гавани.

— Понятия не имею. Не могу поверить, что они вот так запросто ходят по дворцу.

— Они такие же граждане планеты, как и мы, — рассудительно сказал Лео. — По крайней мере, формально.

Помолчав, князь передернул плечами.

— Осматривал достопримечательности, как же. Никогда не поверю, что испа могут заинтересовать красоты дворца сильвидов.

— А что, много высокородных съедется на праздник? — Лео показалось, что голос его Спутника звучит немного напряженно.

— Из самых важных почти все. А что?

— Да так, просто интересно стало. Например, вот тот князь Сабан, о котором они говорили, он тоже приедет?

— М-м-м... так его владения далеко на западе... — Леомир на миг нахмурился. — Нет. По крайней мере, я за все годы никогда его здесь не видел.

Интересно — Ормат, кажется, повеселел.

Они вошли в высокую сводчатую галерею. Налетевший из распахнутых ставень пахнущий зеленью ветер растрепал одежду. Верхушки растущих за окнами деревьев тихо шуршали.

— Ты дорогу запоминаешь? — спросил Лео. — Если хочешь пройти от дворца до Палестры, это самый короткий путь. Я всегда по нему хожу.

— Не волнуйся, — усмехнулся Ормат, — я не заблужусь.

— Многие до тебя говорили то же самое, теперь их всеми забытые кости пылятся в темных безлюдных углах.

— А ты меня испытай, — весело откликнулся Ормат. — Берусь выбраться из любой здешней загогулины. Хотя нет, нехорошо спорить с собственным князем. Лучше пусть ставки делают твои враги, увидишь — я смогу разорить их всех.

Багровые лучи заходящего солнца алыми ручейками стекали со стен на пушистый ковер. Новый порыв необычно холодного ветра, заставил Лео поежиться.

— Может, лучше накинешь? — Ормат попытался снять одолженный пиджак.

— Нет-нет, — замахал руками Лео. — Это все из-за окон. Не пойму, кто их открыл. Солнце уже садится, а зимой ночи у нас холодные. Даже в таком году, как этот. Все-таки Гнездо очень высоко над уровнем моря.

Неожиданно Ормат застыл, как вкопанный, глядя на колышущиеся за окнами зеленые волны сада. Нахмурившись, Лео коснулся плеча Спутника, и тут Ормата как-то повело в сторону. Широко взмахнув руками, он рухнул на плечи молодого князя, пригибая того к полу.

— Что... что с тобой? — крикнул побледневший Лео.

— Голова... кружится, — простонал Ормат. — Помоги мне отсюда выбраться.

Не выпуская шею аристократа из тяжелого захвата, Спутник буквально потащил Лео обратно к входу в галерею. Тяжело дыша, согнутый в три погибели князь, пытался хоть как-то помочь своему оруженосцу.

— Эти окна — можно их как-нибудь закрыть? — неожиданно спросил Ормат, когда они переступили порог небольшого зала.

— Конечно, — удивленно ответил Лео. — Вон та панель у входа.

— Покажи мне как.

Пожав плечами, он выполнил странную просьбу. Тяжелые ставни глухо клацнули, отрезая дворец от сада.

— Может, тебе лекарю показаться? — спросил Лео, беспокойно заглядывая в лицо Спутника.

Ормат замотал головой:

— Не надо, это все нервы, перелет... уже все прошло.

— Да... ну, тогда я все же провожу тебя в комнаты, — все еще неуверенно сказал Лео.

Ормат кивнул, тряхнув соломенными волосами. Больным Спутник больше не выглядел. Может, действительно нервы. Он бы тоже разволновался, если б на годы отправился в совершенно незнакомое место.

Молодые люди молча вернулись в галерею, затопленную теперь латунными лучами автоматически включившихся световых шаров.

Лео то и дело беспокойно вглядывался в лицо своего нового друга. Тот казался совсем оправившимся от внезапной слабости. Разве что чуть напряженным. Леомир не заметил, как сильные пальцы Ормата быстро коснулись появившегося в стене небольшого отверстия с блестящими оплавленными краями.

Клыкастая черная глыба бешенства и длинной спутанной шерсти яростно ломилась сквозь заросли мятника. Оборванные листья клубящимся шлейфом летели за мускулистой горбатой спиной. Четыре когтистые лапы разом выдирали целые пласты влажной блестящей земли. Со страшных желтоватых клыков летели мелкие капельки слюны. Налитые кровью бусины глаз нацелились на человека безучастно стоящего на краю поляны. Из могучей глотки вырвался низкий дрожащий вой. Склонив тяжеленную тупорылую голову, зверь ринулся на жертву.

Выплюнув изо рта тонкую соломинку человек медленно, будто нехотя вскинул длинную мощную винтовку. Земля испуганно вздрагивала от тяжелого галопа чудовища. Твари оставалось сделать не больше пяти прыжков, когда винтовка, зарычав, полыхнула злым огнем.

Из толстого черепа зверя вырывался фонтанчик тяжелой крови перемешенной с острыми белыми осколками и какими-то темными сгустками. Лапы чудовища подломились, смешно взвизгнув, оно смешно взвизгнуло и, сминая кусты, покатилось к ногам убийцы.

Могучие бока в последний раз дернулись в бесполезной судороге дыхания и все замерло. Только покрывшиеся черными пятнами резные листья мелко дрожали. Над изломанной поляной висел морозный запах мятника, приправленный чем-то горьким, тревожным.

Человек равнодушно посмотрел на лежащую у ног тушу. На лице стрелка застыла маска царственной скуки.

— Вы подпустили его очень близко, господин, — негромко сказал Волемир.

Князь Медовир Сабан дернул плечом, бросил на землю тяжелую винтовку, и не глядя потянулся к первому кнуту. Жестоко страдая от унижения, Волемир вложил в руку господина кубок, наполненный крепким вином. Он уже не помнил, когда в последний раз выполнял работу простого слуги.

— Мне нравится, как пахнет их кровь. Когда она свежая, только что выбитая из мозга, — беспокойные серые глаза задумчиво сузились. В который раз Валидору показалось, что князь видит его насквозь. — Человеческая и вполовину не так хороша.

Вытерев рот, Медовир вернул пустую чашу.

— Выпускать следующего? — поклонился первый кнут, безуспешно стараясь спрятаться от пронизывающего взгляда хозяина.

— Нет. Надоело, — князь дернул уголком губ. — Мой садок с кроликами уже наполнили?

— Да, господин.

— Ну, хоть что-то ты еще можешь. Хватит на сегодня стрельбы. Пойдем.

Они зашагали к большому темно-вишневому шатру из дорогой саудовой ткни, вокруг которого муравьями суетились запыхавшиеся слуги. Рядом с шатром за тонкой сетчатой загородкой виднелись съежившиеся на земле тени.

На сырой траве сидело пятеро растрепанных, перепуганных девушек. Завидев приближающегося князя, они разом мелко задрожали. Но плача не было.

Волемир довольно кивнул. Видно, насчет соплей этих куриц уже предупредили.

Склонив голову, Медовир пристально рассматривал девчонок. Дурочки жались друг к дружке, словно надеялись так защититься. У некоторых на глаза все же навернулись слезы, но здесь Волемир их винить не мог. Уж он-то хорошо знал, как тяжел взгляд князя.

На тонких запястьях темнели похожие на браслеты татуировки. Первый кнут поморщился — ясно, парни ходили во владения Гакласа. Опять будут осложнения...

— Почему они такие оборванные? Я же предупредил, чтобы работали аккуратно, — процедил князь.

Волемир напрягся, почуяв в голосе господина отзвуки гнева, внезапного, как зимний шквал в Хрустальных скалах, и такого же страшного.

— Да это они сами, должно быть, через желтоколючник удирали, — сказал Волемир, вытаскивая из дырявого рукава жалко пискнувшей девчонки длинный изогнутый шип.

— Наперед думать надо. Еще раз такое повторится — пущу на дистанцию вместо клыкозуба.

Первый кнут незаметно выдохнул, похоже, шквал прошел мимо.

— Прикажи подготовить этих, — князь небрежно ткнул пальцем в двух девчонок: желтоволосую малышку с влажными оленьими глазами и крепкую смуглянку с задорно вздернутым носиком.

Волемир быстро поклонился, вглядываясь в лица задрожавших девушек, чтоб не дай Всеблагой не перепутать. Чем они приглянулись господину? Зачем ему вообще все это надо? Князь может позволить себе самых дорогих женщин, которым эти простушки и в подметки не годятся. И что-то часто в последнее время он стал устраивать такие охоты, может его разум... — перехватив, острый взгляд князя, Волемир задушил опасную мысль, всерьез испугавшись, что ее могут подслушать.

— Как быстро мы сможем собрать наших людей? — неожиданно спросил Медовир, остановившись перед входом в шатер.

— Думаете, Гаклас пойдет дальше обычных воплей? — удивился первый кнут. — Дайте мне сотню парней и мы его самого в садок посадим.

— Скажи, Волемир, ты хочешь умереть своей смертью? — прищурился князь.

— Есть у меня такая надежда, — очень осторожно отозвался шеф карателей.

— Тогда не пытайся узнать больше, чем тебе положено. Просто ответь на вопрос.

— Если основной костяк, то час. Если всех, то сутки.

— Собери всех, — приказал князь, поднимая шуршащий полог. На миг он замер у темного провала, на границе света и тьмы. — Что-то неспокойно мне.

Глава 3

— "Хм"?! Все, что ты мне можешь сказать, это "хм"? — вскинулся закипающий Ормат.

— А ты хотел, чтобы я тебе спел походный марш шестнадцатой бригады гражданской стражи? — усмехнулся Петр, разглаживая складки на темно-синем глянцевом халате. — Извини, с утра я не в голосе.

От возмущения Ормат даже вскочил на ноги, едва не опрокинув легкий стул, сплетенный из тонкой лозы. Звенящие нервы требовали движения, но комната для гостей и так была маленькой, а устроившийся за уютным столиком Петр, казалось, занял добрую ее треть.

— Ты вообще понял, что я тебе сказал? В меня стреляли, или, скорее, не в меня, а в Лео, — встретив насмешливый взгляд тигриных глаз, Ормат заставил себя сесть.

— Мне как раз в саду что-то не понравилось. Потом вспышка, как от солнечного зайчика, я еле увернуться успел. Ну, что я еще должен сказать, чтобы ты мне поверил?!

— Однако, что за клад у меня на службе. От зарядов энергетического оружия он уворачивается. Может, ты их еще руками ловишь? Скажи, не стесняйся.

— Да я же тебе предлагал, — парень снова вскочил на ноги, — пойдем в тот коридор, там дырка до сих пор осталась. Сам все увидишь.

— Знаю, осталась, — спокойно ответил великан, Ормат шлепнулся на стул, хлопая глазами, — ты просто немного неверно понимаешь ситуацию. Никакого стрелка за окном не было. Была только система типа "Молоток", уж не знаю, кого ты там почуял. А под ногами у вас был датчик, реагирующий на запах. Вот этот.

Петр выудил откуда-то небольшую прозрачную пластинку. Она негромко стукнулась о столешницу и исчезала. Взглянув на оторопевшего подопечного, Петр жестом ловкого циркача провел по гладкой поверхности ногтем, и пластинка снова возникла между его пальцами.

— Хемо-оптическая система наведения. Датчик указывает на мишень, оптика осуществляет прицеливание. Ты говорил, Лео одолжил тебе куртку?

Ормат чуть заторможено кивнул.

— Человека бы это, конечно, не обмануло, а вот у робота случился конфликт приказов. Оттого он и попытался подстрелить две мишени одним выстрелом, чем подтвердил правдивость известной поговорки. Остальные одиннадцать зарядов с большим рассеиванием попали в наружную стену.

— Остальные одиннадцать? — дрогнувшим голосом повторил Ормат.

— А ты думал, — улыбнулся Петр. — После стрельбы робот с чувством выполненного долга самоликвидировался.

По столешнице звякнула оплавленная чешуйка красноватого металла.

— Из случившегося можно сделать два вывода. Первый, — великан строго поднял палец, — убийца хочет поразить только определенную цель. Иначе к этому датчику добавился бы заряд взрывчатки.

От этих слов Ормат передернуло, улыбка гиганта стала до отвращения ласковой.

— Второй — наш убийца в отчаянии.

— Ормат, ты слушаешь меня? — толчок в бок выдернул его из воспоминаний.

— Да, конечно, ты что-то говорил насчет денег.

— Можно и так сказать, — сдерживая смех, произнёс Лео. — Я говорил тебе, что эти знамена — из перьев гигантского радужника. Даже когда их делали, каждое перо стоило десять империалов, а уж сейчас, когда радужников не видели несколько тысячелетий, им и вовсе нет цены.

Выпятив губу, Ормат многозначительно кивнул. Он с удовольствием заперся бы в своей комнате, но Петр, бину его побери со всеми потрохами, приказал вести себя, как обычно. Вот и пришлось идти любоваться красотами.

Они стояли перед величественным фасадом одного из главных зданий дворца. В обычные дни здесь было почти безлюдно, но сегодня все кипело предпраздничной суетой. Две огромные статуи воинов, высеченные из желтоватого камня, блестели на солнце, как глыбы подтаявшего масла.

В руки каменных исполинов вложили титанические древка, с которых свисали огромные знамена, сочно блестевшие выложенными из разноцветных перьев символами древних аристократов. Под ветром полотнища мягко шуршали, поглаживая каменные узоры старинной брони.

"Действительно красиво, — мимоходом подумал Ормат, — никогда в жизни не видел таких глубоких цветов, и знаки кажутся объемными и даже шевелятся, хотя никаких проекторов и в помине нет. Как там сказал Леомир — десять империалов за перо?"

Он потер бровь, ткань подаренных Лео перчаток холодила кожу. Ормат уже устал удивляться богатству дворца. Петр говорил, что на четыре империала можно шиковать полгода. Сколько тут перьев? Тысячи?

— Каждое знамя состоит из более чем двух миллионов перьев, — раздался над ухом голос Лео.

Оказывается последний вопрос он задал вслух. Молодой князь лучился такой гордостью, словно всех этих несчастных радужников он ощипал собственными руками.

Ормат покачал головой. Предположим, надергает он себе пару перышек, и дальше что будет делать? Обратно во дворец понесет продавать? Это ж, как говорится, бесценные сокровища, почти такие же важные, как княжеский венец. Да уж бесценные, в прямом смысле деньги на ветер.

Знамя выгнулось, дикий олень какого-то забытого всеми семейства пригнул голову и со следующим порывом ветра попытался спрыгнуть и затоптать наглеца за дерзкие мысли.

Хотя работа, конечно, хорошая.

— Лео, как я рад тебя видеть!

Ормат развернулся на каблуках и уперся взглядом в небольшую компанию людей в широких белых рясах. Бывший крестьянин с трудом сдержал проклятие, пока он тут пялился на чудеса, к ним с Лео успела подкрасться целая банда высших иерархов Седой гавани. Впереди — если верить серебряному обручу на голове — величаво шествовал сам Раздвигающий Тучи, из-за его спины, улыбаясь, выглядывал хрупкий светловолосый парнишка.

По слепящему белому плащу Ормат с удивлением опознал самого великого Амаграверона, вроде как начальника всех эти психов. Какие, однако, у его господина важные знакомства. Может, именно из-за этого Гавани потребовался собственные глаза во дворце?

Ормат глубоко поклонился, будто встретил главу своей фамилии. Амаграверон важно кивнул в ответ и перевел взгляд на Лео.

— Вижу, ты уже нашел язык со своим новым Спутником? — заулыбался мальчишка. Ормат ощутил острый приступ раздражения.

"Вольно же поганцу улыбаться, пока другие тут шеей рискуют!"

— Да, у нас все хорошо, — радостно ответил Лео. — Верно, Ормат?

Он еще раз молча поклонился.

Мау попытался отодвинуть плечом стоящего на пути Раздвигающего, но тот упорно не двигался, делая вид, что не замечает усилий воплощения божества. Наконец его святейшеству удалось отвоевать себе небольшую щель, через которую он протянул руку князю, оставаясь в кольце иерархов. Лео осторожно пожал хрупкую ладонь.

— Очень рад, что вы поладили, — улыбался Мау. — Говорят, в древности Спутники были связаны сердцами и душами, ныне этот секрет утерян, но я надеюсь, вы приблизитесь к идеалу.

— Господин, — сухо кашлянул Раздвигающий, — у нас есть дела.

— Точно! — Ормату показалось, что его святейшество подпрыгнул от радости. — На малой арене как раз начались финальные схватки. Борется человек из моей свиты. Пойдем, посмотрим.

— С удовольствием, — сверкнул зубами Лео, не обращая внимания на хмурую гримасу Раздвигающего.

Они пересекли площадь в копании с выводком птенцов Седой гавани. Спустившись по узкой аллее, обсаженной высокими шепчущими под ветром деревьями, они оказались у входа в небольшой амфитеатр.

Здесь группа — к большому облегчению Ормата — распалась. Иерархи вместе с Мау отправились к своей ложе, а юноши остались в шуршащей сладко надушенными тканями праздничной толчее. Лео привстал на цыпочки, безнадежно высматривая свободное место. Ормат уже собрался поработать во имя господина локтями, когда рядом с ним возник высокий военный с некрасивым треугольным лицом.

— Капитан Клавдий, — радостно улыбнулся Лео.

— День добрый, Леомир, — вернул улыбку военный, разом став почти симпатичным. — Для Палестры мы держим места в резерве. Самые удобные, правда, уже заняты, но это лучше, чем стоять.

— Согласен, капитан. -Что ж, ведите.

Офицер пошел вперед, прокладывая путь, молодые люди двигались следом в его кильватерном следе. Ормат хмурился, глядя на стучащую по зеленой спине военную косичку, перетянутую стеклянисто-блестящим белым шнурком.

Никогда он не любил вояк, и никогда не любил таких услужливо-улыбчивых типов. Последнюю мелочь из карманов вытянут, моргнуть не успеешь. Неужели Лео не видит, кого он в приятелях держит? Ормат удивился привкусу беспокойства, окрасившему его мысли. Да какое ему дело, если ведущему Спутнику нравится сажать ядовитых пауков себе за шиворот?!

— Вот, похоже, только эти остались, — сказал улыбчивый капитан, отчего-то смущенно морщась.

Ормат недоуменно свел брови. Места как места...

Повернувшись к Лео, он увидел, что князь поджал губы, как будто разжевал что-то кислое. Проследив за его взглядом, Ормат увидел, что тот смотрит на сидящего рядом со свободными сиденьями красивого блондина в щегольском дворцовом мундире.

— Наверное, лучше было бы остаться стоять, — проворчал себе под нос Лео. — Спасибо, капитан, дальше мы сами.

Они подошли к своим местам. Ормат уже хотел, образно говоря, принять на себя фланговый огонь, но Лео, решительно отодвинув его в сторону, мужественно уселся рядом с золотоволосым красавцем.

— День добрый, мастер, — натянуто сказал князь.

Блондин медленно повернул голову, сверкнув на солнце серебром заменявшего один из глаз протеза, и кивнул в ответ. Видевший это Ормат в душе восхитился — сам бы он никогда не смог вложить в одно короткое движение столько насмешки.

"Если этот тип действительно враг Лео, то господину лучше вести с себя с ним поосторожней", — решил он, задумчиво потирая мочку уха.

Раздавшийся в следующий миг рев труб приковал внимание Ормата к арене, засыпанной слепящим белым, как соль, песком.

— Высокородные господа! — прокричал герольд в короткой лазурной накидке, величественно взмахнув рукой. — Найдется ли меж вами тот, кто ратным мастерством восславит предков во имя великого Сокола?

Ормат поморщился, в поселке такого бездарного скомороха закидали бы навозом.

— Если таковой не найдется, то победителем турнира станет почтенный Петр из Седой гавани!

Непонятно откуда вынырнувший великан подошел к лазурному крикуну, легко ступая по мелкому песку босыми ногами. На Петре были только короткие кожаные штаны, все могли видеть, как под гладкой кожей перекатываются могучие валуны мускулов.

Ормат даже привстал от неожиданности — так вот о каком "человеке из свиты" шла речь. Быстро овладев собой, он с безразличным видом стал глядеть поверх арены. Вспышку его неосторожного любопытства кажется, никто не заметил.

— Так найдется ли среди господ отважный?! — проорал герольд.

Гигант величественно положил ладони на бедра, так что солнечные лучи эффектной сетью глубоких теней подчеркнули широкие холмы и узкие долины могучего торса. Зрители откликнулись оживленным гулом, Ормату показалось, что спортивными достоинствами великана особенно заинтересовались дамы. А вот бросить ему вызов никто не спешил.

"Оно и понятно, — хмыкнул Ормат, — кому охота обняться с пещерным медведем?!"

— А вы, мастер, не хотите попытать счастья? — Лео склонился к одноглазому блондину. — Разве не позорно для нас будет, если приз увезет чужак? Тем более, если он это сделает досрочно.

Скульптурные губы красавца дрогнули в насмешливой улыбке:

— Я неважно разбираюсь в... эээ... народных танцах. А даже если бы и разбирался — показывать мастерство на потеху толпе вульгарно.

Герольд на арене театрально понурился:

— Что ж, если никто не дерзнет... Хотя нет, постойте! Вот я вижу, смельчак нашелся! Встречайте храбреца из свиты славного барона Радгара!

Из помещения под трибунами неторопливо вышел коренастый исп. Как и соперник, он был одет только в короткие штаны, его кожа цвета киновари горела на белом песке кровавым пятном. В короткой щетке черных волос радужно блестели капли воды — похоже, борец освежился, прежде чем нырнуть в жару.

Несмотря на старания герольда, махавшего руками так, словно он пытался взлететь, зрители наградили храбреца лишь жиденькими аплодисментами. Придворные очень по-разному относились к служителям Луча, но испов они не любили куда сильнее.

Борец на ходу потер вживленный в кожу щеки проволочный узор, Ормату показалось, что красномордый презрительно усмехается.

Когда исп оказался рядом с Петром парень смог сравнить их габариты. В глаза великану киноварный боец мог бы заглянуть разве что подпрыгнув. Зато грудь такая широкая, что Петру остается только завидовать, а бицепсы — каждый с голову Ормата. Если этот тип еще и движется хорошо, то у него действительно есть шанс намылить кое-кому шею!

Ормат злорадно оскалился.

По сигналу герольда борцы встали напротив друг друга. Пригнувшись, раскинув взбугрившиеся мускулами руки, они начали медленно кружить вокруг невидимой оси. Каждый следил за малейшим движением соперника. Даже беспечные зрители притихли, ощутив разлившееся над ареной напряжение.

Петр ловко ухватился за предплечье соперника и попытался вывести того на захват. Исп вывернулся, но как-то медленно, словно громада мышц лишала его подвижности. Толпа возбужденно загудела, Ормат разочарованно поджал губы.

Огромная ладонь великана шлепнула по красной шее, исп вновь уклонился, еще более неуклюже.

"Да куда этот тип вообще вылез!" — зло подумал Ормат.

Киноварный борец как-то боком стал уходить от грозно наступающего Петра. Ормат досадливо вздохнул и едва не проворонил момент, когда воздух словно вспорола красная молния. Неуловимым броском исп оказался рядом с великаном и захватил его руку, похоже, собираясь выкрутить ее из плеча.

"Так он притворялся, — понял Ормат. — Как ловко! Ну, и что ты теперь скажешь, Петр?!"

Но говорить великан ничего не собирался. Покраснев лицом не хуже испа, он свободной рукой впился в запястье соперника. На миг бойцы замерли, как статуи, а потом медленно, очень медленно костоломный захват стал разжиматься. Исп скрипел зубами, но уступал миллиметр за миллиметром. Амфитеатр завороженно молчал.

"Вот это силища!" — подумал забывший дышать Ормат.

Еще удар сердца, и казавшийся нерушимым захват распался. Петр ринулся на врага, движение быстрое, как взмах ресниц, и коренастый боец оказался поднятым над головой великана. Трибуны взревели, мускулы Петра напряглись тугими узлами. С выдохом-криком он швырнул соперника на арену. Прочертив головой борозду, исп остался лежать на песке, мелкая белая пыль медленно оседала на киноварную кожу.

— Зря позволил я Фадгару ввязаться в это глупое состязание, — сказал краснолицый барон, устало прикрывая глаза. — Захотелось ему, видите ли, утереть нос головорезу из Гавани.

— Всем нам хотелось того же, — проворчал Димигар, его ближайший советник. — Признайтесь, в другое время вы бы тоже попытали удачу.

Печально улыбнувшись, Радгар кивнул. Действительно, руки у него чесались. Но сейчас это было бы чистым безумием. Он и так страшно рисковал, явившись с малой свитой в самое логового своих врагов.

— Смотрите, — воскликнул Димигар, — Фадгар уже пробует встать.

— Хвала Великому Небу, хоть в чем-то нам везет.

На лицо Радгара вновь набежала туча. Тревожно. Небо, как же тревожно. И агент, которого с такими трудами и за такие великие деньги удалось заполучить во дворце, молчит, будто в воду канул.

— Дальше очередь выступать бойцов из северной трибы, — сообщил Димигар. — Будете смотреть?

Поморщившись, барон качнул головой и потянулся за курткой, повешенной по случаю дикой жары на спинку сиденья. Когда Радгар, вздохнув, натянул на плечи плотное сукно, под широкой изжелта-красной ладонью что-то звонко хрустнуло. Только самый внимательный наблюдатель заметил бы промелькнувшее на плоском лице удивление. Барон очень хорошо знал содержимое своих карманов — хрустеть там было абсолютно нечему.

Небрежным жестом Радгар запустил пальцы за отворот курки. Бросив взгляд на окружавшую его со всех сторон свиту, он вытащил на свет полупрозрачную тонкую пластинку, испещренную мелкими значками.

Прикрыв ее ладонью, барон несколько секунд внимательнейшим образом изучал находку. Губы Радгара приоткрылись, кирпично-красные щеки словно покрылись серым налетом. Судорожно вздохнув, барон до боли сжал кулак.

Медленно, будто стоя на краю обрыва, Радгар повернулся к Димигару:

— Послушай, я хочу подарить верховному князю бочонок "Солнечных слез" двухсотлетней выдержки.

Помощник, словно получил удар под дых, казалось, его черные глаза сейчас вылезут из орбит.

— Распорядись, чтобы его доставили. Немедленно! — твердо приказал барон.

Димираг вопросительно поднял раскрытую ладонь, Радгар уверенно кивнул. Помощник на миг крепко зажмурился:

— Повинуюсь господин. Я тот же час отдам распоряжения.

Барон решительно встал, из сжатого кулака, шурша, высыпалась струйка серого порошка.

Глава 4

— Вечер добрый, госпожа генерал, — поклонился Лео, одновременно отступая к краю белокаменной лестничной площадки, чтобы гудящая толпа спешащих на бал высокородных могла обойти его стороной. — Позвольте представить вам моего Спутника. Ормат, подойди ближе.

Зашуршав бархатом вишневого костюма, тот шагнул вперед и поклонился, быстро отставив руку. Взметнулась тяжелая пена оторочивших рукав кружев. Дамира широко улыбнулась:

— Ни дать ни взять многоопытный придворный. Он быстро впитывает новые знания.

Ормат странно передернул плечами, похоже, комплимент пришелся ему не по душе.

— Вы тоже восхитительно выглядите, госпожа Дамира, но не становитесь от этого придворной бездельницей, — быстро сказал Лео.

— "Восхитительно"? Ты действительно так думаешь? — женщина провела ладонью по переброшенной через плечо широкой гранатовой ленте.

Лео нам миг замялся. Словно "восхитительно" действительно не очень подходило к высокой затянутой в зеленый мундир строгой фигуре.

— Очень внушительно, госпожа генерал. Особенно это.

Он указал на десяток боевых наград, блестевших на груди Дамиры льдинками самоцветов.

— Честный мальчик, — расхохоталась женщина, щелкнув пальцем по одной из мелких жемчужин, украшавших отвороты лилового пиджака князя. — Я, наверное, в последний раз надевала платье еще до твоего рождения. Как думаешь, кто-нибудь из придворных рискнет пригласить на танец генерала гражданской стражи?

— За всех ручаться не могу, но я определенно осмелюсь. С вашего разрешения, — сказал Лео, даже почти не покраснев.

— Считай, оно у тебя есть, — весело ответила Дамира, — но ближе к концу праздника. Дела, бину их возьми.

— Кстати, ваша встреча с верховным князем была успешной? — вежливо поинтересовался Лео.

— Сложно пока сказать, все происходит медленней, чем ожидалось, — Дамира бросила взгляд в сторону широко распахнутых бронзовых ворот зала Сокола, — Кажется, нам тоже пора спускаться, явиться на праздник Солнцестояния последним — плохая примета.

Каблуки женщины звонко простучали по ступеням.

— Она что, действительно служит в гражданской страже? — недоверчиво прошептал Ормат, когда Дамира ушла вперед.

— Ага, я сам не думал, что в нашем войске такие остались. Наверное, там, на юге, совсем другая жизнь.

Молодые люди вместе шагнули в гулкую громаду зала Сокола. Тысячи голосов сливались с шелестом драгоценных тканей, отражались от украшенных серебром караллово-красных стен и поднимались к титаническому хрустальному куполу. Лучи заходящего солнца дробились в его гранях, окрашивая полусферу царским пурпуром.

Взглянув на Ормата, замершего на пороге с задранной головой, Лео довольно улыбнулся. Он специально ничего не стал говорить Спутнику об этом зале, считающемся чудом света, и теперь годился эффектом, словно величественное сооружение отчасти принадлежало и ему самому. Хотя, если подумать, так оно и было. Разве дворец не его дом?!

— С праздником, молодые люди, — капитан Клавдий по случаю торжества не только облачился в парадный мундир, но и надушился каким-то терпким благовонием.

— И вас также, капитан, — улыбнулся Лео. — Кажется, вы волнуетесь сильнее обычного, ждете какого-то особого подарка?

Сквозь знаменитую улыбку на миг проступило недоумение, впрочем, почти стразу растворившееся в источаемом военным потоке доброжелательности:

— Если бы подарка. Просто я в числе прочих отвечаю за безопасность торжества. А когда в одном месте собирается столько вельмож, это... дисциплинирует. Второго Бала Пылающих планета не переживет.

— Второго чего? — проворчал Ормат, исподлобья взглянув на Клавдия.

Лео уже успел заметить, что его Спутник недолюбливает людей в форме.

— Ты, наверное, не в курсе. Так у нас называют тот страшный пожар, когда на таком же празднике погибла чуть ли не половина тогдашних высокородных планеты. Сотни фамилий лишились своих глав, а линии наследования заплелись в такие узлы, что их не распутали до сих пор.

— А-а, Пожар Солнцестояния, — протянул Ормат, — Это тогда погиб прежний верховный князь?

— Нет-нет, — мотнул косичкой Клавдий, — от огня он не пострадал, но умер действительно несколько дней спустя. Все решили, что старик не перенес потрясения. Совету пришлось второй раз подряд выбрать человека из дома Имаросов. Я был совсем мальчишкой, когда это случилось. Отец рано отправил меня спать — думаю, только тем я и спасся. Какому-то безумцу пришло в голову соорудить в этом зале фальшивый лес с деревьями из пряностей. Как сейчас помню — угольные, аквамариновые, охряные, алые стволы, покрытые блестящей глазурью. Их ветви переплетались под куполом, а тени от фальшивых светильников прыгали по залу. Никто так и не понял, откуда взялась искра, но вспыхнуло все, как порох. Настоящая огненная ловушка. Воспитанников Палестры удалось увести, но старшее поколение высокородных понесло страшные потери.

Ормат беспокойно поежился, да и Лео, если честно, стало как-то не по себе. Капитан быстро всплеснул руками:

— Сегодня ничего подобного нам не грозит. Можете не сомневаться.

— Хотелось бы верить, — пробормотал Лео.

Дружелюбно хлопнув воспитанника по плечу, Клавдий быстро затерялся в толчее зала. Лео привстал на цыпочках, высматривая в бурлящей толпе однокашников.

Он заметил, что высокородные уже успели разбиться на группы. В дальнем углу зала чернела делегация испов, а рядом с ними, но в то же время сама по себе, переговаривалась небольшая компания господ с Великой равнины. Чуть дальше о чем-то совещались с придворными высокородные северяне. Поблизости от них стоял Эвиаш, облаченный в черный атласный пиджак с красными вставками. Он беседовал с бело-зеленым Жиславом. Предстоящее торжество преобразило их, словно молодых аристократов уже коснулись перемены, которые нес грядущий год. Настоящие солидные князья за важным разговором.

Да и не только их одних. Даже Котик, важно шествующий через зал в солидном кремовом костюме, не походил на суетливого проныру, каким Лео привык его видеть.

"Интересно, похоже, в ночь Солнцестояния действительно происходят чудеса. А что же я сам?" — вздохнул Лео, пожалев, что не может взглянуть на себя со стороны.

— Хэй, привет, Леомир!

Он оторопело заморгал, стараясь опознать проталкивающегося к нему молодого господина и красивую женщину в похожих, отливающих перламутром одеждах. Только миг спустя жаркий огонь волос незнакомцев дал ему подсказку:

— Итай, Ульвэ, да вас просто не узнать, — засмеялся Лео.

— Ты тоже как-то иначе выглядишь, — улыбнулся Итай.

— Взрослее, — уточнила Ульвэ, касаясь ладонью в прохладной перчатке разгоряченной щеки Леомира.

Из-под полыхающего закатным пожаром купола донеслись нежные напевы кларнетов, переплетенные с печальными голосами скрипок.

— Лео! — взяв юношу за локоть, Ульвэ кивнула в сторону медленно освобождающейся от толпы площадки в центре зала.

— Хорошо, — засмеялся Леомир, — этот танец за тобой. Ормат...

— С ним я танцевать не буду, — мрачно проворчал Спутник, кивая на улыбающегося Итая. — Терпеть не могу, когда партнерша на голову меня выше.

— Ну, предположим, не на голову, — усмехнулся рыжий князь, — но ты тоже не в моем вкусе. Не волнуйся, Лео, мы не заскучаем. Я как раз хотел поговорить с ним насчет одной интересной идеи восприятия прекрасного.

Ормат нахмурился:

— Вообще-то танец не такая плохая идея...

Ульвэ, смеясь, потащила князя за собой. Обернувшись через плечо, Лео перехватил недовольный взгляд Ормата. Но у него времени размышлять о странностях Спутника не было. Оказавшись среди танцующих пар, Лео обнял девушку за талию, обтянутую скользкой тканью. Молодые люди закружились в такт музыке. Большие карие глаза Ульвэ скрылись за прохладным изгибом ресниц. Лео склонился к ее нежной шее, вдыхая едва уловимый сладкий аромат духов.

Переливы сложной мелодии влекли его куда-то далеко-далеко, Леомир широко улыбался. Неожиданно он подумал, что ему очень давно не было так хорошо.

— Вам уже скоро надо будет выходить, — напомнил Харид, беспокойно покручивая кончик ржаного уса.

Верховный князь Шадгар бросил на верного Спутника тоскливый взгляд:

— Знаю, знаю, просто хочется хоть немного отдышаться.

Маленькая комнатка, скрытая поблизости от зала Сокола, специально предназначалась для того, чтобы верховный князь мог подготовиться к свиданию со своими обожаемыми подданными. Покрывавший стены шахматный узор рубиновых и золотых ромбов резал глаза.

Князь уже давно хотел приказать все здесь переделать, но всегда находились более важные дела. Как и сейчас — новый году уже почти наступил, а бюджет еще не сведен, и чем затыкать дыры — совершенно непонятно. Есть ли у него время думать о стенах?

В небольшую, вписанную в арку дверцу уверенно постучали.

— Кто явился к верховному князю? — строго спросил Харид.

— Хранитель покоев.

— Зачем ты явился?

— Вручить державный меч.

Поморщившись, князь резко махнул рукой, Спутник поспешил открыть. Почтительно кланяясь, в комнату вошел генерал Окседий. В холеных руках он нес длинный, чуть изогнутый клинок в пурпурных ножнах, усыпанных мерцающими драгоценностями. На оголовке золоченого эфеса раскинул крылья гордый сокол.

— Мой князь, не могу передать своего счастья... — начал заготовленную речь Окседий.

— Да-да, я тронут, но у меня совершенно нет сейчас времени.

Харид выразительно распахнул дверь.

— Конечно, господин, важнейшие государственные заботы. Я понимаю... — попятился придворный генерал, не забывая отвешивать изящнейшие поклоны.

Избавившись от дурака, Шадгар вздохнул свободней.

Прикрепив с помощью Спутника державный меч, князь взглянул в высокое старинное зеркало, которое до него отражало многие поколения властителей планеты. Венец, цепь, меч — почти весь набор. Шадгар устало потер шею. Скоро можно будет идти руководить балаганом.

В дверь снова постучали.

— Кто явился к верховному князю? — привычно возгласил Харид.

— Хранитель земель, — прозвучал гулкий ответ.

— Зачем ты явился?

— Вручить покров чести.

Шадгар раздраженно притопнул. Понимающе кивнув, Спутник быстро впустил в комнату канцлера Алвиада Имароса.

В руках вельможи закатным багрянцем переливался роскошный плащ.

— С праздником, родич, — улыбнулся Алвиад.

— Какой тут праздник? — отмахнулся князь. — Или это ты издеваешься?

— Что, госпожа Дамира ухитрилась добавить тебе проблем? — блеснул зубами канцлер.

— У тебя дар преуменьшать. Южный штаб замыслил настоящую революцию. Предлагают сократить гражданскую стражу на две трети и заодно снять с нее обязанности по поддержанию порядка. А на высвободившиеся деньги создать настоящую боевую армию.

— Ядром для которой, разумеется, послужат отряды южан. А кто по мысли этих стратегов не даст крестьянам посворачивать шеи высокородным?

— Ха, этим должны озаботиться отряды самих землевладельцев. Раз уж аристократы ухитрились за прошлое столетие наплодить вооруженные банды, то нужно теперь их зарегистрировать и приставить к делу. Ну, а за городской чернью будут следить бойцы магистратов.

— Занятно, — пробормотал канцлер. — Ты, наверное, думаешь, будто этот план нереален, потому, что немедленно взбунтуется армия?

— Верно, ты знаешь моей принцип — не трогать то, что покоится. Но у тебя, конечно, другое мнение.

Алвиад равнодушно пожал плечами, брови верховного князя изумленно приподнялись:

— Ты же всегда обеими руками хватался за любую реформу.

— Устал я что-то, — вздохнул канцлер. — Да и заждались нас уже.

Кивнув, Шадгар протянул руку к плащу, но в тот же миг вперед решительно шагнул Спутник. Мягко отведя ладонь господина, Харид быстро ощупал холодную ткань. Скоро его пальцы коснулись тайной метки Цареслава — нового шефа княжеской охраны. Все в порядке.

Вежливо поклонившись, Спутник передал ткань Шадгару, тот только сокрушенно покачал головой и послал родичу извиняющийся взгляд. Авиад вскинул раскрытые ладони — порядок есть порядок.

С помощью Харида огненная волна бесценной ткани красиво обняла плечи верховного князя. Повернувшись к зеркалу, Шадгар взглянул на отражение властного, уверенного в себе правителя и печально улыбнулся.

Медный рокот фанфар заставил Лео вздрогнуть. Придворные начали медленно отступать к стенам. Не выпуская из руки ладошки Ульвэ, он направился туда, где в толпе мелькнули лица Итая и Ормата.

Заняв свое место рядом с друзьями, князь окинул взглядом зал. Среди нарядной клумбы дышащих благовониями одежд, как льдина, белела группа иерархов Гавани. Прищурившись, Лео рассмотрел на Мау, как обычно сиротливо огражденного от мира спинами своих "подчиненных".

Фанфары прогудели второй и третий раз, княжеские телохранители, блестя затканными золотом мундирами, распахнули серебряные створки Княжеских ворот. Торжественно ступая по пурпурным лепесткам, которые устилали его путь, как крошечные язычки пламени, правитель Вилеры вышел к поданным во всем блеске власти верховного князя. За его спиной шагал офицер, голову которого украшали тугие завитки медных кудрей, а зеленое сукно мундира почти целиком скрылось за золотым шитьем — первый выход молодого Цареслава. Раздался глухой шорох и звон украшений — высокородные разом глубоко поклонились своему господину. Краем глаза Лео заметил, что даже мрачные испы согнули гордые спины.

Милостиво улыбаясь, Шадгар воздел руки к покрывшемуся сумеречным пологом хрусталю купола:

— Мир вам, люди Вилеры.

— Мир княжескому дому, — гулким эхом откликнулся зал.

-Вглядываясь в грядущий год, мы всегда вспоминаем год ушедший, — начал традиционную речь Шадгар. — Этот год принес нам много хорошего.

Лео услышал, как у него над ухом очень непочтительно хмыкнул Ормат.

— Конечно, были и тяготы, много тягот, — продолжил князь, словно услышав Спутника Лео, — но эти тяготы лишь ступень...

Осекшись, Шадгар потянул застежку драгоценного плаща.

— Тяжкий год, очень тяжкий... да...

Изумившись, Лео увидел на лбу князя тяжелые градины пота, толпа придворных загудела.

— Тяжело, как тяжело, — простонал князь пошатнувшись.

Растолкав свиту, к Шадгару отчаянно рванулся Цареслав. Молодой шеф телохранителей едва успел самыми кончиками пальцев коснуться багряного плаща. Страшно побелев, верховный князь неловко завалился на бок.

Глухой стук упавшего тела громом пронесся над онемевшими людьми. Дальнейшее отложилось в памяти Лео неровными зазубренными осколками: удивленное неверие в глазах Ульвэ, боль, скрытая за окаменевшим лицом канцлера Алвиада, полуприкрытые веки Раздвигающего тучи, привставший на цыпочки Мау, дрожащие губы Даниаса Роумата, струной напрягшийся Ормат...

Телохранители суетливо унесли обмякшее тело правителя. Канцер решительно выступил вперед.

— Господа, сохраняйте спокойствие, сейчас вас всех проводят в зал Лепестков, где вы сможете отдохнуть, пока ситуация не прояснится, — мощный уверенный голос Авиада привел Леомира в чувство. — Капитан Клавдий, детям сейчас лучше быть в их комнатах.

Бледный капитан выступил из толпы придворных:

— Давайте, юноши и девушки, все ко мне. Не медлите...

Переглядывающиеся воспитанники стали собираться вокруг воина, как цыплята вокруг наседки. Лео обменялся с Ульвэ испуганными взглядами. Ормат что-то быстро, зло бормотал за спиной закусившего губу Итая.

Оставаясь в центре небольшой толпы, капитан взмахами рук направил учеников к ближайшему выходу.

— И вы, господа, не задерживайтесь, — возгласил канцер, — в зале Лепестков вам предоставят еду и напитки.

Надушенная толпа нехотя зашевелилась.

— Не верьте ему, он возьмет вас всех в заложники, а неугодных просто перебьет!

Дикий крик, резко отразившийся от стен, заставил его пораженно обернуться. Он увидел размахивающего руками барона испов:

— Это заговор! Переворот!

Потрясенная топа на миг замерла, а потому забурлила, как кипящая каша. Не веря своим ушам, Лео посмотрел на замершего канцлера. Неужели он ничего не ответит?

Судорожно оглянувшись, Алвиад вскинул сжатый кулак:

— Люди кого вы слушаете?! Вы сошли с ума, если поверите испу!

— Нет, мы должны принять участие в расследовании, — это уже кто-то из центральной трибы, понял Лео, неожиданно ощутив, что его бьет дрожь. — Ситуация чрезвычайная, никто отсюда не уйдет, пока не получит гарантий.

Постоянно оглядываясь, Клавдий почти силком принялся подтаскивать остолбеневших воспитанников к выходу.

— Заговор! Заговор! — проревел барон Радгар.

— Цареслав, немедленно наведите порядок! — оскалил зубы Алвиад.

— Не тебе говорить о порядке, убийца! — злобно выплюнул Радгар.

Канцлер пошатнулся, словно от удара. Сильная рука Клавдия ухватила Леомира за плечо и потащила прочь. Люди загудели потревоженным пчелиным роем. Если их быстро не успокоят...

— Смерть клеветникам! — срывая горло, выкрикнул Цареслав, резко вскидывая тяжелый пистолет.

Звук выстрела без остатка потонул в разноголосом гуле. Лео только успел заметить, как стоявший рядом с бароном исп боднул головой воздух и упал, заливаясь темной кровью. Тут же истошно завизжали несколько женщин. Получив мощный толчок в спину, Леомир вылетел в коридор и почти упал на руки Ормату.

Прежде чем тяжелая дверь захлопнулась, до Лео донесся зычный рев барона:

— К оружию, братья! К оружию!

Глава 5

"Не так все должно быть, не так", — мысль тупо билась о стенки черепа, отдаваясь болью в глазах.

Забывшие о достоинстве придворные с дикими воплями метались по залу. Самые сообразительные уже, топча других, ломились к запасным выходам. Испы, как опытные солдаты, залегли у стен. Алвиад с изумлением увидел в киноварных руках силовые пистолеты. Как же они их пронесли?!

В следующий миг сработали датчики, от бешеного воя сирен, казалось, задрожали кости. Телохранители, фалангой вставшие перед канцлером, обнажили оружие.

— Не стрелять... — голос Алвиада сорвался и он прохрипел: — Не стрелять!

Размахивающий пистолетом Цареслав вдруг нелепо подпрыгнул и рухнул на пол. Из пробитой ноги хлестала кровь. Молодой шеф телохранителей выл, пытаясь зажать рану. Позабыв про оружие, он с вытаращенными глазами извивался в луже натекшей крови. Двое подчиненных бросились к нему на помощь, а остальные — к ужасу Алвиада — отрыли беспорядочный огонь.

Словно парализованный, канцлер смотрел, как выстрелы рассекают вздрагивающий воздух гибельным дождем. Противники почти не наносили вреда друг другу, но бестолково метавшиеся между ними аристократы один за другим мешками падали на каменный пол.

В двух шагах от Алвиада стройная, очень красивая женщина, словно в лихом танце, тряхнула роскошной волной русых волос и, надломившись, рухнула лицом вперед. На узкой, обтянутой дорогой тканью спине медленно расплывалось влажное черное пятно. В нос канцлера ударил тяжкий запах крови. Зажав губы ладонью, Алвиад втянул голову в плечи, спасаясь от подступившей тошноты.

Кто-то тряхнул его за плечо, от неожиданности Алвиад вздрогнул, едва не расставшись с содержимым желудка. Повернувшись, он увидел генерала Дамиру. На щеке женщины чернело несколько темных пятнышек, в руках она держала украшенный бирюзой наградной пистолет.

— Господин регент! — крикнула она, отбрасывая за спину обвившуюся вокруг шеи тяжелую золотую косу. — Господин регент!

"Все верно, — неожиданно понял Алвиад, — я теперь регент, это мой титул".

— Слушаю вас, генерал, — просипел он, с трудом управляя губами.

— Прошу вас, пойдемте со мной! Нам нужно перебраться в безопасное место, — почти в самое ухо прокричала ему женщина.

"Она что, решила, будто я оглох? Или спятил?!" — подумал канцлер, раздраженно кивая:

— Я как раз собирался...

Развернувшись к нему спиной, Дамира ткнула пальцем в двух ближайших телохранителей:

— Эй, вы двое! Завязывайте с тиром! С красномордыми покончат без вас! Будете помогать мне!

— Кто дал вам право здесь распоряжаться, госпожа южанка?! — дрожащий голос донесся откуда-то с уровня колен Алвиада.

Опустив глаза, канцлер с усталым изумлением увидел подползшего к нему генерала Окседия. Из обычно безупречной прически дворцового щеголя выпало несколько прядей, а лоб перечертила длинная красная полоса.

— Если начальник охраны выбыл из строя, командование переходит ко мне, — прохрипел генерал, приподнимаясь на локтях.

— Ну так командуйте, господин пресмыкающийся, — оскалилась Дамира.

— Не забывайтесь, — прошипел Окседий, поднимаясь на колени. — Не думайте, что покровительство Южного штаба защитит вас от всего на свете.

— Вы бы удивились, — хмыкнула женщина.

Один из телохранителей в шеренге слабо, вскинув, схватился за грудь и начал оседать на пол. Окседий резко присел, до хруста выворачивая шею в ту сторону, откуда прилетел заряд. Дамира зло дернула уголком рта:

— Так какие же будут ваши приказы, господин генерал?

На щеках Окседия вспыхнули алые пятна:

— Господин регент, идите за мной, вы двое — будете нас сопровождать, — закричал он надтреснутым голосом. — Остальные прикрывают наш отход.

Алвиад не сопротивлялся, когда двое телохранителей подхватили его под руки и потащили к Княжеским воротам. Он был слишком опустошен, чтобы думать о том, как выглядит со стороны. За спиной раздались резкие крики, повернув голову, канцер увидел, как шеренга стрелков расступается, чтобы пропустить группу иерархов Седой гавани. Похоже, жрецы решили, что безопасней будет держаться регента.

Из бокового коридора на другом конце зала донесся частый громкий топот. Расшвыряв забивших проход обезумевших высокородных, под купол ворвались бойцы в зеленых мундирах. В руках воинов блестели старинные, тонко украшенные винтовки.

"Наконец-то княжеские гвардейцы подоспели, — облегченно выдохнул Алвиад. — Слишком поздно чтобы спасти уже убитых, но, по крайней мере, они быстро прекратят этот кошмар".

Неожиданно Раздвигающий тучи что-то заорал, указывая на купол. Один из иерархов подхватил на руки их сопливое воплощение божества и вся компания стремительным белым вихрем, пронеслась миро канцлера.

Алвиад удивленно вскинул голову и не поверил своим глазам. Огромный величественный купол от края до края пересекла ветвистая трещина. Уши наполнил мерзкий скрип и несокрушимый хрусталь в один миг обратился в мельчайшую сияющую пыль. С зала словно сдернули крышку, свирепый порыв холодного воющего ветра пригнул всех к полу. Следом за бурей в наполненную светом чашу хлынула вязкая чернильная тьма.

Светильники разом исчезли, словно утонули во мраке. Отряхивающий волосы от острой крошки Алвиад обнаружил, что его больше никто не держит. Люди потрясенно молчали, где-то за плечом зло выругалась Дамира и словно по сигналу в непроглядной тьме расцвели десятки нечетких, словно обернутых плотной вуалью, холодных вспышек. Огромный зал разноголосо взвыл, как смертельно раненый зверь. То тут, то там из пола вырвались острые языки лимонно-жёлтого пламени, но тьма в считанные секунды удушила их холодными змеиными кольцами. Лишь в скачущих желтых отблесках удавалось разглядеть коренастых воинов в тяжелой черной броне.

Зал стонал, не смолкая, с криками людей смешивались уверенный гул мощных винтовок и робкие щелчки легкого оружия. Но с каждой минутой сухие щелчки слышались все реже и реже.

"На дворец напали, — отупело подумал Алвиад. — Защитники мертвы или бежали. Это проклятая гуща... Что они сделали со светом?! Система безопасности не справляется".

Выставив руки и то и дело натыкаясь на бегущих людей, канцлер шел туда где, как он надеялся, был выход из этого кошмара. Кто-то с маху врезался в его бок, придушенно охнув, Алвиад рухнул на пол, ободрав ладони.

"Сейчас меня затопчут, — мелькнула быстрая мысль. — Хоть то радость, что мало какой из князей ухитрился погибнуть более затейливым способом".

Чья-то сильная рука дернула Алвиада за шиворот и уверенно потащила за собой. В двух шагах от него гулко вспыхнул выстрел, темнота застонала и на шею канцлера хлынула горячая струя. Каменная ладонь резко надавила на плечо Алвиада, заставив сложиться пополам, над головой раздался сухой треск, что-то грузно упало на пол.

Канцлера потащили дальше, неожиданно невидимые руки вцепились в полы его одежды. Алвиад вслепую отмахнулся, попал по чему-то мягкому, но хватка невидимки стала только сильней. Борясь с чужими пальцами, канцлер пропустил момент, когда его мощным толчком бросили вперед.

Отчаянно взмахнув руками, Алвиад провалился в слепящий свет. Голова канцлера закружилась, и он тяжело рухнул на многострадальные колени. Сверху на него навалился кто-то остро пахнущий благовониями и холодным потом.

С отвращением передернувшись, канцлер отшвырнул от себя генерала Окседия. Кряхтя, Алвиад встал и огляделся. Глаза резал яркий свет. Он быстро понял, что оказался в коридоре за Княжескими воротами. Повернувшись, увидел, что проход в зал словно затянут колышущейся угольно-черной занавесью.

— Что будем делать, генерал? — прохрипел канцлер, касаясь ладонью сырого рукава, весь его бок оказался залит кровью. Чужой. — Генерал?!

Прижавшийся к стене Окседий только тихонько скулил, взгляд мутных глаз безумно метался из стороны в сторону. Скривившись, Алвиад протянул руку, чтобы встряхнуть генерала, когда чернильная завеса вскипела. Из мрака медленно вынырнул коренастый воин в броне цвета воронова крыла. Темнота, как вода, тонкими ручейками стекала по широченным плечам, воин поднял страшную силовую винтовку, сочленения брони злобно зашипели. Алвиад завороженно смотрел в поблескивающий черный визор. Массивный глухой шлем казался сейчас ликом самой судьбы.

— А-а-а!!! — истошно завопил генерал Окседий, и отчаянно пытался вытащить что-то из-за отворота мундира.

Воин повернул голову, винтовка рявкнула, превратив грудь Окседия в мелкие кровавые брызги, перемешанные с клочками зеленого мундира. Расшитый золотом теплый лоскуток больно хлестнул по нижней губе Алвиада.

Нужно было что-то сделать, хотя бы попытаться сбежать, но канцлер мог лишь стоять, ощущая, как тяжелая черная капля сползает с уголка рта на бородку. Ствол грозного оружия навелся на Алвиада. Сейчас он выстрелит и...

Коридор наполнил резкий звук, похожий на сильный удар молотка по металлу, из-под левой подмышки черного воина шипя вырвалась тугая струя пара пополам с багровыми шариками. Не сгибаясь, боец рухнул ничком, тяжело громыхнув доспехами.

Не успела затихнуть последняя нота падения, как в коридор вихрем ворвалась генерал Дамира. Пол-лица женщины скрывали странные зеркальные очки. Крутанувшись на каблуках, она вскинула к потолку украшенный бирюзой пистолет. Частые щелчки выстрелов слились в неразделимый стрекот. Потолок ответил плевком белой крошки и сотнями колючих искр. Еще один выстрел — и серебристая броневая плита, свирепо гудя, рухнула на вздрогнувший пол, наглухо перекрыв Княжеские ворота.

Бросив быстрый взгляд на труп Окседия, Дамира склонилась над убитым испом. Сильные пальцы пробежались по черной броне, незаметный сегмент легко отошел в сторону. Выдернув что-то из разъема для амуниции, она протянула канцлеру блестящий предмет:

— Трофей. Оденьте на всякий случай.

Алвиад увидел, что это очки. Такие же, как те, что на Дамире. Канцлер приблизил к лицу теплый пластик, едкий химический запах смазки стал последней каплей. Согнувшись, он вцепился в скрученный судорогой живот и извергнул на дорогой ковер поток кислой рвоты.

Страшный удар потряс коридор, серебристая плита жалобно застонала. Дамира привычным жестом ухватилась за воротник Алвиада:

— Не время для слабости, регент. Нужно немедленно уходить.

Медленно утерев рукавом губы, канцер твердо взглянул в пылающие боевым огнем голубые глаза:

— Отпустите меня, генерал, — очень спокойно сказал Алвиад. — Я не собираюсь устраивать аристократические истерики и вполне могу идти своими ногами.

Дамира внимательно вгляделась в лицо канцлера. Новый мощный удар выгнул броневую плиту, вырвав из ее недр тоскливый вопль. Медленно кивнув, женщина отпустила Алвиада. Не тратя больше времени, беглецы помчались вверх по коридору.

— Сволочи! Цыплячьи души! Просрали все, что могли, — рычал бледный офицер, прижимая к голове полуоторванное ухо.

— Это ты кого имеешь в виду?! — вскинулся коренастый княжеский гвардеец в опаленном мундире. На щеке бойца пузырился ожог, а от военной косички остался лишь обугленный клочок, похожий на крысиный хвостик. — Сам ли не быстрее всех сбежал?

— На меня собственные грехи свалить хочешь?! — оскалился бледный, сжимая кулаки, кровь из открывшейся раны алой струйкой потекла за воротник его кителя. — Да я сам видел, как твои уроды винтовки бросали и драпали, а ты впереди всех!

— Врешь, гад! — обожженный бросился на врага, несколько рук тут же вцепились в его плечи.

— Нет, вы его не держите, пусть подойдет! — надрывался бледный, не обращая внимания на льющуюся кровь. — Я ему своими руками голову откручу!

Липкий янтарный свет то и дело гас, и тогда душную темноту резервного командного центра разгоняло только мерцание гололитических экранов. От набившихся в тесный зал военных и штатских яблоку было некуда упасть. Со всех сторон неслись жалобные стоны раненых, бессвязные лихорадочные крики и злая подсердечная ругань.

Побелевшие пальцы Алвиада до скрипа сжали шершавую кожу подлокотников командного кресла. Небрежно откинув голову, канцлер старался изображать ледяное спокойствие. Он подозревал, что артист из него неважный, но сейчас это, похоже, не имело значения. Казалось, что собравшиеся не обращали на новоявленного регента никакого внимания.

Краем глаза он следил за генералом Дамирой, натягивающей доспех прямо поверх парадного мундира. Занятая этим нелегким делом женщина, не отрываясь, смотрела на горящий перед ней большой гололитический экран. Алвиад искренне надеялся, что она действительно понимала значение бестолково мелькающих на нем значков.

— Почему молчит ПВО? — резко спросила Дамира. — Почему наши стрелокрылы еще не поднялись в воздух?

— Биновы испы разбили ворота ангаров, — откликнулся смутно знакомый Алвиаду курносый офицер. — А ПВО на консервации, так быстро его не запустить. Есть еще автономные комплексы, но отсюда ими управлять нельзя.

— Ясно, — фыркнула женщина, регулируя матовые пластины кирасы. — Свяжитесь с людьми на внешнем периметре. Пусть любой ценой возьмут системы под контроль. У противника нашлись машины для десанта, если есть аппараты с тяжелым оружием, они тут все с дерьмом смешают.

— Так точно! — курносый резко козырнул, а потом, чуть потупившись, шагнул к Дамире. — Позвольте узнать, где сейчас генерал Окседий? Ведь это он должен в такой ситуации...

— Генерал Окседий сдал командование, — оскалилась женщина.

Отодвинув курносого, Дамира повернулась к гудящему залу:

— Я генерал Дамира Норид, — резкий голос хлестнул, как кнут, оборвав все разговоры. — В силу сложившихся обстоятельств командование обороной дворца переходит в мои руки.

Гражданские начали тихо шептаться, военные напряженно молчали.

— Я не знаю ваших обычных служебных обязанностей, но сейчас это неважно. Мне нужны все способные сражаться. Мы должны соединиться с другими отрядами и как можно быстрее очистить главное здание от этой красномордой погани...

— Вы с ума сошли?! — обожженный офицер, растолкал товарищей и оказался лицом к лицу с Дамирой. — Что мы можем сделать, даже все вместе?! Их же больше пяти тысяч! Нам нужно дождаться подкреплений ...

Керамит латной перчатки звонко врезался в челюсть военного. Взмахнув руками, офицер грохнулся на пол, из разбитого рта, пузырясь, потек вязкий клюквенный ручеек. Поморщившись, женщина стерла с кулака розовые пятна:

— Это на первый раз. Я понимаю, что мало у кого здесь есть реальный боевой опыт и случившееся для вас — шок. Но следующий паникер ответит по всей строгости законов военного времени, независимо от звания и чина.

Дамира замолчала, давая собравшимся осознать смысл своих слов. Поморщившись от боли, Алвиад поднялся из кресла:

— Властью регента подтверждаю слова генерала Норид. Нарушения дисциплины недопустимы.

Женщина бросила на него быстрый взгляд, в котором Алвиаду почудилась усмешка.

— Что ж, вы все слышали регента. Теперь предлагаю тем, кто хочет отсидеться за чужими спинами, немного поработать головой. Сейчас оборона дворца разбита на очаги, между которыми нет никакой тактической связи. В нашем очаге сосредоточен самый большой отряд, если мы не сможем наладить взаимодействие с другими защитниками, они и подавно не смогут пробиться к нам. Те, кто надеются на подкрепления, должны понять, что они прибудут, самое раннее, следующим вечером. За это время нас просто задавят по очереди.

Дамира зловеще улыбнулась, обводя глазами притихший зал.

— Вижу, теперь все поняли проблему. Но, на самом деле, мы не в такой заднице, как может показаться. Непосредственно дворец атакуют, самое большее, семьсот человек. Еще несколько сотен красномордых рассеялось по территории. Если мы соберем наши силы в один кулак, то получим четырехкратное преимущество и просто раздавим их, — глаза женщины свирепо сверкнули, зал согласно загудел. — Когда это было, чтобы четыре сильвида удирали от одного испа?! Ну, есть среди вас офицеры или тут пидоры трахнутые?!

Со стороны большого гололитического экрана раздался громкий сигнал похожий скип пластика по стеклу. Резко обернувшись, Дамира, с прищуром, смотрела, как на золотистой головоломке схемы главного дворца одна из линий вдруг набухла и налилась тревожным багрянцем.

— Времени на разговоры не осталось, — очень сухо сказала женщина. — Или мы отобьем коридор, или нас перережут. Шлем мне!

Винтовка в руках Дамиры взбрыкнула, как необъезженный конь, закованная в черный шлем голова разлетелась веером рубиновых брызг. Безголовый исп шагнул к женщине, покачнулся, как игрушка с закончившимся заводом, и тяжело громыхнул доспехами. Бойцы ее отряда, стуча бронированными сапогами, рванулись вперед закреплять периметр.

Шумно выдохнув, женщина опустила оружие. Проклятый пот, должно быть вошедший в сговор с противником, упорно пытался залить глаза, повисая на ресницах щиплющими капельками. Прижатый к бровям упругий валик насквозь промок и совершенно не помогал. Только раздражал кожу. Деш-ш-шовка!

Мучительно хотелись снять керамитовое ведро, по недоразумению названное шлемом, и вдохнуть полной грудью. Только опыт удерживал Дамиру от этой глупости. Она хорошо знала — никакой свежести на поле боя нет. Через фильтры шлема она втягивала горячий, пахнущий металлом воздух. Но по сравнению с тем, чем воняли теперь дворцовые коридоры, это было все равно, что аромат цветущего сада.

Дернув губой, Дамира взглянула на другого испа, валявшегося у самых ее ног. В щели расколотого, как рачий панцирь, доспеха влажно блестели сизые разорванные кишки.

— Госпожа генерал, — ткнулся в ухо голос из шептуна, — мы установили контакт с отрядами капитана Велислава и полковника Сольда. Противник отступает, почти не оказывая сопротивления.

— Без сопротивления, — задумчиво повторила Дамира.

Вызвав тактический экран, она мрачно посмотрела на график продвижения. Покладистость врага ее совсем не радовала. Скорее наоборот. Чувствовалось во всем этом какое-то второе дно...

— Генерал Норид, генерал Норид, — ворвался в эфир новый голос.

— Норид здесь.

— Срочное сообщение от капитана Клавдия. Противник крупными силами атакует здание Палестры. Капитан докладывает, что долго не продержится.

Дамира стукнула керамитовым кулаком по бронированному бедру, замысел врага стал ясен, словно его озарила вспышка молнии.

Палестра... Дети!

Глава 6

— Ах ты! — мощный удар сбросил Лео с кровати.

Казалось, все здание Палестры вздрогнуло, как испуганный бык. Князь осторожно встал на ноги, потирая отбитые ладони. Испуганно покрутив головой, прислушался.

Ооох — раздалось откуда-то из-за стены, словно гулко выдохнул усталый исполин. Пол мелко задрожал.

"К прорицателю не ходи — в Палестре что-то неладно, — подумал он. — Но что делать мне?" Наверное, самое — безопасное оставаться в комнате... Сорвавшийся с потолка мраморный осколок с треском вспорол тонкую ткань подушки. Или нет.

Палестра вновь вздрогнула. Не выдержав, он схватил повешенный на спинку кровати праздничный пиджак и бросился прочь из комнаты.

Коридор встретил его полумраком и запахом сухой строительной пыли. Световые шары погасли, вместо них под потолком холодными огоньками мерцали точки аварийных светильников. На уши давила неестественная тишина. Лео не сразу понял, что это разом замолчали все машины Палестры. Он лихорадочно огляделся.

Люди! Нужно найти людей!

Приняв решение, Лео стрелой понесся по коридору, но он не успел пробежать и сотни шагов, когда врезался в темную глыбу, неожиданно вылетевшую из-за поворота. Схватившись за ребра, князь шлепнулся на засыпанный острой крошкой, дерущий кожу ковер.

— Лео? Ты?

Глыба склонилась, и в неверном белесом свете Лео с удивлением разглядел Ормата:

— Откуда ты здесь?

— Прогуливаюсь, мать...— Ормат с рычанием проглотил ругательство. — Не видишь, что ли какая хрень творится?!

Протяжно застонав, Палестра подпрыгнула, точно собралась убежать с давно насиженного места. Ормат упал на охнувшего Лео. С потолка пролилась новая порция колючей пыли, драгоценное дерево отделки жалобно заскрипело и покрылось волнистыми трещинами.

— Нужно на улицу выбираться, пока нас здесь не похоронило, — сказал Ормат, помогая Лео подняться.

Увидев человеческое лицо, князь очень быстро успокоился. Стены по-прежнему тряслись, но больше не казалось, будто его забросило в какой-то зазеркальный гибнущий мир. Быстро обдумав слова Спутника Лео уверенно кивнул:

— Ты прав, но тогда нужно идти к центральному ходу, там самые крепкие лестницы... — Леомир осекся.

Так значит, он может думать только о самом себе?! Хорош, ничего не скажешь.

— Сначала нужно непременно проверить как там Итай.

— Уверен, он отлично о себе позаботится, — насупился Ормат.

— Вместе нам будет проще...

Низкий вой сирены заставил спорщиков вздрогнуть.

— Внимание, внимание, — прогудел незнакомый голос, — здание Палестры подвергается атаке, всем воспитанникам оставаться в своих комнатах. Всем воспитанникам... — голос закашлялся и оборвался.

Дальний конец прохода задрожал от гулкого топота. Они переглянулись и, не сговариваясь, забились в ближайшую нишу. Горя от стыда, Лео стиснул застучавшие зубы. Так значит, он ко всему прочему еще и трус. В критической ситуации способен только прятаться или слепо метаться, как курица с отрубленной головой.

Бросив взгляд на Спутника, он увидел, что тот зачем-то лихорадочно пытается разодрать собственный левый рукав. Топот приближался. Лео уставился на вынырнувшую из темноты перемазанную сажей растрепанную фигуру. Палестру штурмуют варвары?!

Человек резко затормозил перед нишей, где прятались парни. Тяжелый ковер волнами смялся под его ногами. Лео с изумлением узнал Эвиаша. Северянин где-то потерял свой роскошный пиджак, белая рубашка посерела и изорвалась на дрожащие лохмотья. В широких прорехах виднелся впалый живот, а из полуоторванного рукава торчало плечо. Широкие полосы сажи пересекали холеное лицо, как боевая раскраска дикаря.

Тигриным прыжком Эвиаш оказался рядом с Лео:

— В своих комнатах?! — северянин кулаком погрозил потолку. — А не поцеловал бы ты меня в задницу, придурок бинов!

Схватив Лео за отвороты пиджака, Эвиаш выдернул его из ниши. Увидев северянина вплотную, князь с испугом понял, что от бровей Эви остались только жалкие клоки, да и те опалены.

— Эй ты, чокнутый, полегче, — заворчал Ормат, шагая к Лео.

— Палестра горит! — оскалился Эви, его зубы казались особенно белыми в сравнении с почерневшими губами. — Я еле уцелел!

Замерев, Ормат раздул ноздри:

— Точно, откуда-то дымом шмонит, — беспокойно проворчал Спутник.

Последнего слова Лео не понял — никогда он не изучал эти горные диалекты — но теперь и сам заметил, что по коридору стелется полупрозрачный едкий дымок.

— Если вам дороги ваши шкуры, немедленно бегите в зал Кентавра! — рявкнул Эви.— Там все собираются. Шевелитесь, что встали?!

— А ты? — почти робко спросил Лео.

— Пробегусь по комнатам, — лихо усмехнулся северянин. — Может, там действительно кто-то остался. Идиоты часто сходятся мыслями. Давайте, ходу, ходу!

— Итай скоро придет, вот увидишь! — Лео обеими руками сжимал дрожащую ладошку Ульвэ.

В потемневших глазах девушки блестели слезы. Это пугало даже больше, чем качающееся здание. Он никогда не видел, чтобы храбрая Ульвэ плакала.

— Но уже так много времени прошло, почти все собрались... — не договорив, девушка впилась взглядом в распахнутые ворота зала Кентавра.

Ученики Палестры сбились в маленькую группку, как перепуганные овечки. Замия уткнулась в подвернувшееся широкое плечо Жислава и беззвучно плакала. Большинство девушек тоже всхлипывали, да и лица парней отливали синевой. Ормат, и тот нервно дергал головой, как будто ему жал воротник.

Аварийные огни, освещавшие, похожий на перевернутую тарелку зал, то и дело гасли. Казалось, это пульсирует сердце мрака, до потолка заполняя чертог жуткой черной кровью.

Из темноты резко выныривали статуи поднявшихся на дыбы кентавров, они, словно, заносили грозные копыта над головами ребят.

— С ним ничего не случится, — как можно уверенней сказал Лео. — Даже если испы возьмут его в плен (девушка судорожно вздрогнула) не станут же они его убивать.

Ульвэ сокрушенно тряхнула потускневшей бронзовой головой:

— А пожар его тоже в плен возьмет?! А падающие стены?!

Лео чуть сам не расплакался. Какой же он подлец! Нужно было не слушать всех этих разумных советов Ормата и тем более не полагаться на Эви. Он должен был сам проверить, как там его самый близкий друг! Но ведь Итай не глупее Эвиаша, и не стал бы сидеть в своей комнате, после сообщения о вражеской атаке. Как бы Лео смог его найти в этих обезумевших коридорах?! Юноша приложил ладонь к гудящему виску, под черепом будто работала настоящая кузница.

Какая-то мысль настойчиво пыталась пробиться к сознанию, но, прежде чем он успел за нее ухватиться, в коридоре загремели торопливые шаги.

Привставшая на цыпочки Ульвэ застонала от разочарования. В зал ворвался Эвиаш. Еще больше перемазанный и оборванный, он где-то обзавелся световым жезлом. Зеленоватые гнилушные лучи пробежались по лицам перепуганных учеников. Остатком рукава Эви стер с лица перемешанный с гарью пот. Дыхание северянина со свистом вырывалась из приоткрытых губ, плечи устало сгорбились, но взгляд... он страшно поразил Лео. Этот взгляд оставался спокойным, собранным и очень внимательным. Словно мир вокруг не сошел с ума. Даже больше того, он готов был поклясться — никогда в глазах Эви не было столько твердой уверенности.

— Испы атакуют со всех сторон, — резко сказал Эвиаш. — Судя по всему, долго Палестре не продержаться.

Кто-то из девушек испуганно охнул, ладонь Ульвэ напряглась в руке Лео.

— Нам нужно как можно скорее выбираться отсюда. Через подземные ярусы мы сможем выйти на окраину Гнезда. Я знаю дорогу и смогу вас туда довести, — закашлявшись, северянин сплюнул черной слюной. — Сейчас я хочу, чтобы все разбились на пары, мы пойдем колонной по двое. Парни, поддерживайте девчонок. Тиганн, бери на прицеп Котика, пока он не свалился. Я пойду впереди. Жислав, — палец Эви ткнулся в утешающего Замию атлета, — ты будешь замыкающим. Нам нужна твоя сила, если кто-то начет отставать — поможешь. Живее, нельзя терять время!

Северянин резко хлопнул в ладоши. Ученики послушно зашевелились, начав разбиваться на пары. Шагнув вперед, Ульвэ вцепилась в Эви:

— Мой брат! Где он?!

Дернув щекой, Эвиаш резко освободился:

— В комнате его не было, а долго искать я не мог. Нам остается только надеяться на лучшее...

Кулак Ульвэ с размаху врезался в лицо Эви, так что из маленького носа потек алый ручеек. Оттолкнув Эвиаша, девушка бросилась к выходу из зала. Лео в последний момент успел схватить ее за плечи. Ульвэ яростно рванулась, пытаясь ударить друга локтем:

— Отпусти меня, слышишь?! Я все равно пойду за ним! — голос девушки прерывался. — Я все рано, все равно...

На запястье Лео упали теплые капли.

— Я сам найду Итая! А ты иди вместе со всеми. Итай разозлится, если узнает, что ты из-за него рисковала.

— Да как ты его найдешь? — Ульвэ рванулась так, что Лео упустил бы ее, не приди на помощь Ормат. — Только я смогу почувствовать его. Я всегда могла.

— Но... но... — кузнецы в голове Лео разом опустили молоты, так что звон громом ударил в ушах. Ну, конечно! Как он мог забыть.

— Он подарил мне вашу брошь-сову. Помнишь такую? Я всегда смогу разыскать его.

Не отпуская Ульвэ, Лео лихорадочно рылся в кармане. На один страшный миг ему показалось, что он забыл подарок в своей комнате. Едва не оторвав скользкую саудовую подкладку, князь вывернул карман и с огромным облегчением сомкнул дрожащие пальцы на узорчатой фигурке.

— Вот, посмотри, — на выдвинувшемся из броши экранчике пульсировала зеленая точка. — Я найду его, обещаю.

— Но, Лео, я...

— Решайте быстрее! — прорычал Эвиаш, прижимая к ноздре лоскут рубахи. — Я никому не позволю погибнуть из-за вашего идиотизма.

— Я пойду за ним, — твердо сказал Лео, сжимая фигурку в кулаке.

— Ни о чем не забыл? — зло проворчал Ормат, отпуская Ульвэ.

— Но ты вовсе не обязан, — опешил Лео, отношения Спутника и господина никогда не предполагали беспрекословного подчинения.

— Может, и не обязан, — фыркнул Ормат, почему-то еще больше злясь, — но так уж получилось, что куда ты, туда и я.

— Тогда не будем терять время, — решительно кивнул Лео.

Следующие минуты слились для него одно большое мутное пятно, в сердцевине которого тревожно мерцала зеленая точка.

Издалека доносился страшный низкий вой и утробное уханье. То и дело пол под ногами кренился и князя больно швыряло о стены, с потолка не переставая сыпался дождь похожих на перья мягких черных хлопьев. Когда Лео начинал задыхаться, он переходил на шаг, но скоро усилием воли заставлял себя бежать, не обращая внимания на горячий нож в боку и насквозь промокшую рубашку. Ормат упорно сопел за спиной временами поддерживая Лео и помогая ему устоять на ногах.

— Где-то рядом, — хрипло сказал Лео, показывая экранчик.

Точка перестала моргать и теперь горела ровным, режущим глаза светом. Юноши бросились обшаривать коридоры. Из громоздившейся у стены темной кучи битого камня раздался болезненный стон.

Итай лежал на спине, по колено скрытый неровными глыбами. Лицо рыжего князя казалось особенно бледным, с виска медленно стекала одинокая багровая капля. Вскрикнув, Лео бросился к придавленной фигуре. Не дыша, он протянул дрожащую ладонь к лицу друга. Неужели, опоздал!

Длинные бронзовые ресницы задрожали. Судорожно закашлявшись, Итай открыл глаза:

— Лео? Откуда ты здесь, совсем спятил?!

— Ох, теперь еще ты не начинай, — пропыхтел Леомир, вцепившись в ближайший кусок камня. Подоспевший Ормат помог отшвырнуть пыльную глыбу. — Лучше расскажи, как тебя угораздило?

— Да что рассказывать, — кашлянул Итай. — Убежал из своей комнаты, да, как видишь, не очень далеко. Потолок обвалился. Кажется чем-то по голове заехало, а так порядок.

Задрав голову, Лео увидел прежде незамеченную черную дыру в бахроме дрожащих щепок отделки.

— Порядок?! Ты лучше скажи, что с ногами?

Итай осторожно пошевелился:

— Кажется, меня сначала балкой накрыло, а потом камни сверху придавили. Вроде не очень болит, но вытащить не могу.

— Ничего, ты, главное, держись. Мы тебя сейчас откопаем.

С помощью Ормата он начал разгребать стремительно уменьшающуюся кучу. Скоро показались ноги Итая, перечеркнутые широкой панелью желтоватого пластика.

— Попробуй теперь двинуться, — сказал Лео, утирая пот.

— Вроде, полегче, но что-то мешает,.

— Дай я погляжу, — сунулся вперед Ормат. — Эх, темно здесь. Так давай... Стой! Вроде сдвинулась!

Выпрямившись, Спутник смахнул со щеки бурую каменную крошку.

— Нужно где-то рычаг найти.

Парни озабоченно переглянулись. Раздавшие в коридоре шаги заставили Лео подпрыгнуть. Неужели, испы?!

Ухватив князя за плечо, Ормат оттащил его за кучу мусора.

— А как же... — тычок в бок заставил Лео замолчать.

Спутник разорвал, наконец, левый рукав, послышался легкий шорох и в широкой ладони угрожающе блеснул длинный клинок.

В мерцающем свете Лео различил три колеблющихся тени.

— Стойте здесь, — очень знакомым голосом приказала одна из теней. — Помните, я выполняю волю регента.

Две тени, кивнув, отступили за поворот поперечного коридора, оставшийся сгусток мрака уверенно двинулся к укрытию молодых людей. Когда тень оказалась под мигающим светильником, глаза Лео радостно распахнулись.

— Капитан Клавдий! — воскликнул он, шагая из-за укрытия навстречу воину. — Какая удача, что мы встретились!

— Действительно, — прошептал капитан. — Удача.

Пораженный странной интонацией, Лео удивленно уставился на знакомого. Похоже, воин совсем недавно был в бою. Его доспех почернел и выщербился, сочленения устало скрипели, где-то потерялся шлем, а правый наплечник, кажется, сорвало ударом. Но больше всего изменилось лицо капитана. Оно стало незнакомым, страшным.

— Капитан, я вижу, вам пришлось нелегко, но мне нужна помощь...

— Я же приказал оставаться всем в комнатах, — устало вздохнул Клавдий. — Почему ничего не идет так, как запланировано?

— Извините, — удивленно пробормотал Лео, — мне очень жаль, но...

— Да, мне тоже очень жаль, что все так получилось. Очень жаль.

Покрытая копотью рука плавно поднялась, и Лео неверяще уставился в дуло мощного армейского пистолета. За спиной князя что-то отчаянно дернулось, послышался тихий скрип и шорох сползающих камней.

— Вы сошли с ума, капитан? — прошептал Лео посеревшими губами.

— Не больше, чем весь этот мир.

— Капитан! — прыгающий на одной ноге Итай тяжело привалился к стене. — Вы понимаете последствия, капитан? Все последствия?!

— Не вмешивайся в дела, смысла которых не понимаешь.

Лео завороженно смотрел, как жуткое дуло наводится на его голову. Палец капитана коснулся спусковой кнопки, резкий толчок сбил князя с ног. Больно ударившись спиной, Лео удивленно понял, что он жив и даже не ранен, только на него навалился кто-то тяжелый... Итай!

Леомир лихорадочно перевернул друга на спину. Лицо рыжего князя страшно побледнело, из-под прижатых к шее пальцев упругими толчками вырывалась горячая кровь. Губы Итая шевелились, но Лео не мог разобрать ни слова.

С дикой ненавистью он поднял глаза на Клавдия. Тяжелый пистолет дрожал в руках предателя, из приоткрытых губ на подбородок стекала маленькая капля розоватой слюны, щека билась в таком страшном нервном тике, что казалось, сейчас порвутся мускулы.

— Это ты во всем виноват! Все из-за тебя! — взвизгнул Клавдий.

Обеими руками вцепившись в ребристую рукоять пистолета, он снова нацелил на Лео оружие.

— Ты...

С легким шелестом между оскаленных зубов капитана высунулся черный, влажно блестящий шип. Следом из горла безумца хлынул пурпурный фонтан. Покачнувшись, как подрубленное дерево, бывший начальник стражи Палестры рухнул лицом вперед.

— Как я и говорил — все качества собаки, за исключением верности.

Циклоп усмехнулся и с мерзким хрустом выдернул клинок.

Из бокового коридора послышался шорох: солдаты решили поинтересоваться, куда пропал их начальник.

Одним гигантским прыжком Циклоп покрыл разделявшие их расстояние. Странная, отливающая лиловым фиоретта как мокрый картон распорола броню на горле ближнего к мастеру бойца. Алый взрыв залил визор шлема второго солдата. Винтовка в его руках дернулась, выдохнув облачко холодного пламени, здоровенный кусок пола у самых ног Циклопа взлетел в воздух, превратившись в мелкую крошку. Крутанувшись в страшном танце, мастер сделал выпад. Лиловый клинок мягко прошел сквозь пластину шлема в висок бойца.

— А ведь могли бы и сбежать, — проворчал Циклоп, вытирая фиоретту.

Быстро подойдя к Лео, мастер окинул воспитанника взглядом протеза, прикрыв живой глаз:

— Оставь его. Оставь и уходи, здесь слишком опасно для детской площадки. А ты, парень, — Циклоп посмотрел куда-то за спину Лео, — если собрался пустить в ход нож, не выжидай так долго удобного момента. Он может никогда не наступить.

Повернувшись, Лео увидел выходящего из-за каменной груды Ормата, в руке Спутника матово белел клинок, перехваченный для броска.

— Но как же Итай?! — простонал Лео. — Вы что не собираетесь ему помочь?!

— Дитя, — непривычно мягко откликнулся Циклоп, — ему уже ничем не поможешь. Он мертв.

— Откуда вы знаете?! — со слезами выкрикнул он. — Вы ведь даже не прикоснулись к нему!

— Это смерть, дитя, — в темноте блеснул огонек протеза, — мне не нужно смотреть дважды, чтобы узнать старую знакомую.

Смерть. Лео потрясенно взглянул на белое неподвижное лицо друга. Мир вокруг словно померк и оглох. Леомира будто оделило от всего окружающего толстым мутным стеклом. Даже тело Итая, которое он прижимал к себе, показалось вдруг лишним, ненужным. Просто расколотый сосуд. Рыжая голова глухо стукнулась об пол.

— Давай, если еще немного соображаешь, забирай его и уходи, — донеслось до Лео, будто через вату, — попробуй догнать остальную вашу команду.

Кто-то, кажется Ормат, потянул Лео за плечи, он неохотно встал.

— А что будете делать вы? — издалека долетел голос Спутника. — Может, пойдете с нами?

— Э, нет, дружок, — усмехнулся Циклоп, подбирая винтовку, — у меня тут еще остались кое-какие дела.

Кивнув, Ормат потащил Лео куда-то по коридорам. Князь не сопротивлялся, ему было все равно. Мир скользил мимо него, почти не задевая он, будто потерял с ним сцепление.

Кажется, Ормат что-то говорил, но слова повисали в воздухе, не долетая до рассудка. Ормат потянул его за руку заставляя свернуть. Лео сделал шаг... и тут стена коридора разлетелась на тысячу осколков, швырнув молодых людей на пол.

Грозные воины в черных доспехах уверенно ступили в проем.

"Второй раз за несколько минут на меня наводят оружие, — отрешенно подумал Лео. — Смешно".

Раздалось протяжное шипение, князь окутало влажное облако острых, тающих на коже льдинок. Голова резко закружилось, перед глазами все заплясало. Лео провалился в мягкую белую пустоту.

"Как хорошо!"

Глава 7

С огромным трудом Ормат разлепил веки. Его отчаянно трясло, будто он оседлал дикую лошадь. Вокруг звонко трещали кусты, сырые ветки норовили хлестнуть по ногам, а щека прижималась к чему-то твердому и влажно-росистому.

"Так, первое — я все еще жив, это радует. Второе — где я и что со мной, в упор непонятно. Хотя — Ормат безуспешно попробовал повернуть онемевшую шею — похоже, меня куда-то тащат".

Пятиконечный лист звонко шлепнул по щеке, оставив мелкие капли зеленоватого сока. Шипастая ветка, распрямившись, хлестнула по плечу, на тонких иглах осталась темная влага.

"Мне должно быть больно", — смутно осознал он, но все чувства приходили с запозданием и очень неясные.

Какая-то сила снова подкинула и перевернула Ормата. Теперь смотреть стало удобней. Он с удивлением понял, что его сквозь ломающиеся кусты несут два коренастых воина в черных доспехах. Рядом такая же парочка волокла парня в лиловом пиджаке. Лица Ормат рассмотреть не мог, но кому это еще быть, если не Лео, будь он неладен.

"Что за ерунда? — напрягшись, он поймал ускользающее воспоминание. — Стена, пролом... испы! Так я, значит, вроде как в плену?"

Надо было бы испугаться, но со страхом приключилась та же штука, что и с остальными чувствами. Вместо страха Ормат ощутил легкое любопытство. Такого приключения в его жизни еще не было.

Прорвавшись сквозь последний живой заслон, воины замерли перед похожей на гору мрачной глыбой.

"Занятно", — ничего подобного он в дворцовых садах не помнил.

— Быстрее, они запускают ПВО! — лихорадочно крикнул кто-то у него над головой.

Раздался тягучий рычащий скрежет, гулкий удар, воины бросились вперед, грохоча сапогами по невесть откуда взявшемуся в саду пружинящему пандусу. Ормат очутился в большой, скверно освещенной пещере, темные стены которой очень знакомо пахли разогретым металлом. Он растерянно захлопал глазами, не зная, что думать о таких чудесах.

Воины торопливо бросили Ормата на ребристый пол и быстро затолкали его под выступающую из стены широкую лавку. Ноги ошеломленного парня уперлись во что-то твердое и округлое. Ухитрившись пошевелить ступнями, Ормат пришел к выводу, что странные выступы, за которые постоянно цепляются ботинки — это, скорее всего, уши, а значит загадочный предмет -ничто иное, как голова. Надо думать, в комплекте с телом. Похоже, и здесь ему от Лео не отделаться.

Пещера мелко задрожала и Ормата на миг придавило к полу.

Насколько он знал, обычные пещеры таких фокусов никогда не выкидывали, а значит (Ормат сделал пазу в размышлениях, чтобы немного погордится своей сообразительностью) его запихнули на какую-то летучую кастрюлю. Что-то вроде гусеницы Петра, только поменьше".

Воздушная машина резко накренилась, так что Ормат ткнулся в бронированные голени сидящих на скамейке воинов. Следующий рывок прижал его к гудящей стене.

Затуманенный мозг не мог найти смысла в этих диких разворотах. Ормата хватило лишь на то, чтобы подтянуть к лицу руки, в попытке хоть как-то защитить голову.

Страшный удар подкинул Ормата, припечатав к скамейке. Корабль содрогнулся, как боец пропустивший апперкот в челюсть. В следующий миг сотни твердых опаловых, похожих на иглы лучей наискось прошили отсек. Пылающие стержни бесшумно погасли. В ряды пробитых ими аккуратных дыр ворвался свирепо воющий ледяной ветер.

Пленник быстро заморгал, стараясь разогнать повисшие пред глазами мутные зеленоватые полосы. Удар и сдирающий кожу ветер помогли Ормату немного прийти в себя. Отчаянно ругаясь, он выполз из-под скамейки. Помогло то, что корабль теперь шел с креном и пленник, можно сказать, скатился с горки. Ормат попытался встать на четвереньки, но ладони и колени скользили в чем-то липком и теплом. С трудом подняв ставшую невероятно тяжелой голову, он взглянул на неподвижно сидящих солдат.

В доспехе ближайшего к нему воина темнело не меньше дюжины круглых дыр с белыми острыми краями. Черный ручеек стекал со скамейки частой тяжелой капелью. Ормат почти с благодарностью подумал о ледяном ветре, разгоняющем тошнотворный запах.

Стиснув зубы, он вытащил из-под скамейки свою головную боль, то бишь высокородного Леомира Авлара. Большие глаза князя были широко распахнуты, уголки рта дергались, словно тот пытался что-то сказать.

— Понятия не имею, что нужно делать, — проворчал Ормат, свистящий ветер сорвал его слова с губ и унес прочь.

Нахмурившись, он принялся ритмично сводить и разводить руки князя, а потом стал энергично давить на худую грудь, словно делал массаж сердца утопленнику. Маленькие жемчужны больно впивались в ладони, наверное, нужно было расстегнуть пиджак Леомира, но Ормат не позволял себе отвлекаться, продолжая ритмично работать. Больше всего он боялся, что сделает только хуже, но, похоже, ему повезло. Лицо князя чуть порозовело, а с дрожащих губ начали слетать почти осмысленные звуки.

— Ап...течка, — выдохнул Лео в ухо нагнувшемуся Ормату. — На по... поя... се. Там.

Нахмурившись, он потянулся к ближайшему мертвому солдату.

На поясе, значит. Вот только где?

Его пальцы шарили по липкому, местами уже покрывшемуся крошащейся коркой металлу. Кажется здесь, только, как открывается... Задумавшись, он поставил себя на место солдата, которому понадобилось что-то срочно достать. А если так? Пластинка под ладонью щелкнула и отошла в сторону. Ормат с радостью выхватил из разъема знакомую коробочку. Поддев ногтем легкую крышечку, Ормат, уставился на ряды разноцветных цилиндров, блестящих в гнездах мягкого черного пластика.

А инструкцию слабо было написать?

— Зел... зеленую, — прохрипел Лео. — К шее.

С сомнением взглянув на молодого князя, Ормат осторожно коснулся изумрудного цилиндра. Оказалось, что тот состоит из четырех раздельных сегментов. Проклиная свои слишком толстые пальцы, он как мог осторожно выковырял четвертинку из гнезда, умудрившись ее не раздавить.

Лео выразительно повернул голову набок и Ормат, несколько раз глубоко вздохнув, приложил капсулу туда, где под тонкой кожей билась крупная жила. Лекарство с шипением втянулось в кровь, между пальцами осталась лишь мягкая сморщенная оболочка.

После нескольких судорог, Лео ухитрился привстать на локтях:

— Возьми и себе. Не повредит, — довольно внятно сказал князь.

Облизав губы, Ормат осторожно приложил зеленую четвертушку к широкому запястью. Раздалось почти заглушенное ветром шипение. Как только снадобье смешалось с кровью, он резко дернулся, по венам словно пропустили ток. Ох, предупреждать же надо!

Но в голове действительно прояснилось. Отставив аптечку, он помог Лео сесть. Князь с медленно покрутил головой, а потом потянулся к Ормату.

— Малый десантный корабль типа "Гарпун", — дохнул в ухо Лео. — Правый двигатель уничтожен. Принял на себя основной удар — повезло.

В голосе князя не слышалась никакой радости, простая констатация фактора.

— Ну, если ты так говоришь, будем считать, что повезло, — проворчал Ормат, ежась, ледяной поток начал пробирать до костей.

— Если конструкция стандартная, мы сейчас на первой палубе, — механически сказал Лео.

— Постой, ты хочешь сказать, что есть еще вторая?!

Вместо ответа в дальнем конце отсека будто зажужжал огромный шершень. Пошатнувшись, Ормат вскочил на ноги. Оставшаяся до того незамеченной дверь упрямо гудела пытаясь открыться.

Лихорадочно оглядевшись, он склонился к убитому солдату и схватил холодный пластик винтовки. Скрипя зубами, Ормат кое-как навел оружие на дергающуюся дверь. Он и представить не мог, что эта штука такая тяжелая. Теперь бы еще понять, как она работает.

— Эй, парни, есть там кто живой?! — старясь пересилить рокот ветра, прокричали из-за двери.

Ругаясь, Ормат судорожно стал давить на все выступающие детали. Оружие упрямо молчало, а ствол уже начал прыгать из стороны в сторону, он понял, что просто не сможет долго удерживать на весу тяжеленную винтовку. Полотно двери уже немного отодвинулось, открыв узкую щель. Злой ветер парусом раздувал одежду и выбивал слезы из глаз.

Болезненно выдохнув, Лео вытянул дрожащую руку, указывая на закованную в латную перчатку ладонь мертвеца:

— Приложи к сенсорной панели. Это там где зеркальная полоса, — рука князя бессильно упала. — Система связана с доспехом.

В щель между дверью и переборкой просунулся тонкий шест, раздался режущий уши скрежет. Надрываясь, Ормат одной рукой удерживал винтовку, а второй потянулся за ладонью убитого. Он сам не понял, на что нажал, чтобы выстрелить. Винтовка полыхнула и вырвавшись из рук, грохнулась о палубу. На двери осталась здоровенная вмятина. Шест-рычаг упал, зазвенев. Снаружи послышались возбужденные крики и топот.

— Эй, ребятишки, — крикнули из коридора, — не надо дурить. Лучше не мешайте нам отрыть дверь, мы не сделаем вам ничего плохого. Слышите?

Взгромоздив оружие на колено, Ормат снова выстрелил, угодив прямо в щель. Ладони загудели так, будто он изо всех сил ими хлопнул. Снаружи раздались злобные проклятия и стук шагов. Видно, поганцы решили отступить. Хотелось бы надеяться, что на подбитом корабле у них найдутся более важные дела, чем ломиться в отсек с пленными.

— Они все равно смогут прорваться, — проворчал Ормат, нервно оглядываясь. — Если не сейчас, то когда сядут.

— Если сядут, — равнодушно поправил Лео.

— Так, я чую, сюрпризы на сегодня еще закончились. Что значит "если сядут"?

Князь вяло, точно со сна, протер глаза:

— Ты что, не видишь с какой скоростью мы летим? Не чувствуешь, как ныряет корабль? По правилам они должны были заглушить второй двигатель и плавно спланировать. Но они не могут, заряд что-то повредил. Еще немного в там же духе, и корпус просто рассыплется.

Будто подтверждая слова Лео, со стороны побитой лучами стены донесся жуткий тоскливый скрежет. Ормат невольно обхватил себя руками, точно уже предчувствуя долгий полет в страшную пустоту:

— Так, а тебя не смущает, что внутри этого рассыпающегося корпуса сидим мы?

Словно удивленный, вопросом князь свел домиком изящные брови:

— В экстренной ситуации, экипаж должен собраться в кормовых отсеках и покинуть корабль на одной из спасательных капсул, — произнес он, будто читая инструкцию.

— Отлично! Просто замечательно! Что ж ты сразу не сказал? Я бы с винтовкой не корячился. Сразу бы сдались.

— Сдаваться не обязательно. Помоги мне встать.

Опираясь на Ормата, молодой князь доковылял до противоположного от двери угла отсека.

— Смотри, — махнул рукой Лео.

Прищурившись, Ормат склонил голову, рассматривая длинную узкую щель. Видимо, от удара переборки разошлись.

— Здесь понадобится рычаг, — пробормотал Ормат, оглядываясь.

Лео молча указал на лежащую на полу винтовку. Вдвоем они подтащили оружие к щели и засунули черный ствол между подрагивающими листами тонкого пластика. Товарищи по несчастью разом навалились на округлый приклад. Корабль страшно заскрежетал, когда начали расходиться еще целые швы, ствол винтовки гнулся, но проем медленно, очень медленно расширялся. Ормат, задыхаясь, грудью давил на жесткий приклад. Лео прикрыв глаза, просто висел на рычаге.

— Что ж эти-то насквозь не прошли? — отдуваясь, пропыхтел Ормат.

— Пока конструкция сохраняет цельность, этот материл, чрезвычайно прочен, — спокойно сообщил Лео. — Поднажми, пожалуйста, боюсь у нас мало времени.

Князь снова оказался провидцем, со стороны двери вновь загремели шаги. Ормат так навалился на самодельный рычаг, что перед глазами поплыли алые круги. Приклад медленно сдвинулся, корабль — а может он сам — застонал от боли. Снова взбесившимся роем зажужжала дверь, этот звук слился с шумом крови в ушах. Ормат всего себя вложил в движение, отчаянно борясь за каждый сантиметр. Еще немного, и он просто не выдержит...

— Есть, — резко сказал Лео. — Можно пройти.

Ормат выронил винтовку. Лео первым скользнул в проем, острые края срезали с пиджака несколько жемчужин и те звонко стукнулись о ребристый пол. Ормат рванулся следом. Протиснувшись до половины, он понял, что застрял и испуганно выругался. Ушедший вперед Лео быстро обернулся, бесстрастные синие глаза спокойно оценили обстановку.

— Проход снова слегка сузился, — сказал он. — Но это не критично.

Князь ухватил Спутника за плечи и потянул, уперевшись ногой в переборку. Вскрикнув, Ормат вывалился в коридор, оставив за собой клочья одежды и кожи.

Когда беглецы поднялись, из щели потянуло знакомым морозным дурманом. Зажимая носы, они кинулись прочь по душным коридорам. Лео взмахами руки указывал путь. Через несколько поворотов за их спинами загрохотали тяжелые сапоги.

Ормат повернул голову к Леомиру, замершему на пересечение проходов, на переносице князя появилась глубокая складка.

— Туда! — решительно кивнул Лео.

Ормат побежал следом, искренне надеясь, что князь не ошибся. Каблуки преследователей стучали все ближе, если испам удастся их окружить...

— Вот оно! — крикнул Лео, указывая на дверь, помеченную большим алым кругом.

По команде напарника Ормат со всей силы ударил по утоленной в переборку панели. Дверь стремительно открылась, выдохнув облако смешанных с воздухом консервантов. Кашляя, беглецы кинулись в гладкий наклонный коридор. Скоро они оказались в круглой, как тыква комнате. Лео нажал что-то на стене и проход в капсулу скрылся за зеркальной мембраной, которая почти сразу загудела от частых ударов.

Князь указал на торчащий из стены большой красный рычаг. Они вдвоем вцепились в него и потянув на себя. Ухнув, рычаг подался. Уши немедленно затопил низкий гул, Ормату показалось, что капсула будто падает в колодец. Он еще успел одной рукой поймать поручень, а другой обхватить поперек груди Лео.

Оба провалились в бездну.

Глава 8

Скребущий порыв ветра, вырвавшегося из-под брюха взлетающей баржи, обдал Алвиада облаком горячей пыли и метелью опаленных хлопьев. Регент смахнул с плеча угольно-черные комочки. Все, что осталось от легендарных княжеских знамен из бесценных перьев радужных птиц.

Пожалуй, самая малая потеря из тех, что понес дворец за одну страшную ночь.

Багровые лучи восходящего солнца заливали дворцовую площадь недобрым тревожным светом, тени охранников окружали регента неподвижным частоколом. Скосив глаза, Алвиад незаметно поморщился. Непривычно было видеть вокруг вместо княжеских телохранителей дочерна загорелые лица южан.

Как же быстро они сюда добрались. Быть может, их отряд был поблизости? Но для чего...

Частокол расступился, пропуская новую тень. Не успев додумать беспокойную мысль, регент кивнул так и не снявшей броню Дамире. Вдоль лба женщины тянулась полоска сажи, гладкие щеки ввалились, как после тяжкого голода, но сапфировые глаза смотрели по-прежнему твердо.

— Вы все еще настаиваете на вашем предложении, генерал? — тихо проговорил Алвиад, следя взглядом за исчезающей в небе точкой корабля.

— Да, регент. — Гнездо слишком уязвимо. Наилучший для вас вариант — отправиться в расположение южных армий. Мы сумеем обеспечить вашу безопасность.

Усмехнувшись, Алвиад пригладил бородку:

— Но что скажут другие высокородные? Это ведь будет выглядеть так, словно регент бросил их в тяжелую минуту. Сбежал на далекий полуостров.

— Наша каста — яма со змеями, — пожала плечами Дамира, — что бы вы ни делали, они будут шипеть, а неосторожно коснетесь — укусят. Это рефлекс.

— Верные слова, но неверное решение.

Алвиад увидел Раздвигающего Тучи, идущего через засыпанную мягким пеплом площадь Раздвигающего тучи.

Большинство высших иерархов, как только появилась возможность, отправились домой вместе с малолетним воплощением божества. В свите Раздвигающего их заменили вооруженные единоверцы. Крепкие воины с закрытыми черной тканью лицами подозрительно оглядывали окрестности. Следом за взглядами поворачивались стволы тяжелых винтовок.

Регенту очень хотелось поставить на место Демигаса, без спросу притащившего своих бойцов в цитадель княжеской власти. Но первая заповедь хорошего правителя требовала не отдавать приказов, которые не исполнят. Поэтому Алвиад "не заметил" этого вызывающего нарушения. В последнее время ему многое приходилось не замечать.

— А у вас, как я понимаю, другое видение проблемы? — вежливо склонил голову регент, краем глазом заметив, как нахмурилась Дамира.

— О, да, — Раздвигающий взмахнул белым крылом рукава. — Полуостров Фарас действительно слишком далеко. Зато в Седой гавани вы были бы куда ближе к центру событий. И к тому же наша крепость способна выдержать самую отчаянную атаку.

Алвиад устало поморщился. "Это, уже ни в какие ворота не лезет. Генерал и Раздвигающий перетягивают меня, как канат! Регент — самодержавный правитель планеты, но почему так получается, что я вынужден зависеть от других людей? — Алвиад медленно сжал и разжал кулаки. — С другой стороны, если бы я остался с кем-нибудь из этой парочки наедине, все было бы куда хуже. А так..."

— Я понимаю вашу озабоченность, госпожа генерал, — мягко улыбнулся регент. — Так же, как и вашу, смиренный Демигас. Мне кажется, есть решение, способное удовлетворить все заинтересованные стороны. У верховного князя с давних пор имеется резервная крепость в отрогах Хрустальных гор. Расконсервировать ее — дело одного дня. Там я буду в полной безопасности и при этом останусь в коренном Тавискароне.

Усмехнувшись, Раздвигающий поклонился:

— Что ж, если этот вариант устраивает регента, я не смею настаивать. Полагаю, госпожа генерал тоже снимет свое предложение?

— Могу лишь молиться, что регент не совершает ошибки, — проворчала женщина.

— Мы все молимся об этом, — улыбнулся Демигас.

Взгляды жреца и генерала скрестились, едва не зазвенев. Регент спрятал в усы довольную улыбку. Первая победа, хоть и маленькая. Но надо ковать железо пока горячо. Кашлянув, Алвиад напомнил этой парочке о своем присутствии:

— Я так и не получил отчета о том, как дворец перенес нападение.

— Сравнительно неплохо, — ответила женщина, быстро стерев с лица недовольную гримасу. — Потери среди высокородных не такие большие, как мы боялись или надеялись.

— Что, простите? — поднял бровь Алвиад, а прислушивавшийся к разговору Демигас тихо фыркнул.

— Похоже, испы не хотели пока жечь все мосты, — продолжала женщина, словно не услышав вопроса. — Видимо, они намеревались только уничтожить руководство планеты. В этой связи особенно подозрительной кажется смерть верховного князя. Врачам удалось что-нибудь установить?

Алвиад независимо заложил руки за спину. Пытаетесь перехватить инициативу, госпожа генерал? В этом деле нужна практика.

— Увы, пока доктора не смогли сказать ничего определенного, — вздохнул регент. — Что насчет Палестры?

— Здание сильно пострадало — Дамира неохотно вернулась к докладу. — Среди защитников большие потери, многие пропали без вести. Почти все дети, которых нам удалось отследить, покинули Гнездо на транспортах высокородных. В основном, родственников или земляков. Мы установили местонахождение примерно половины воспитанников.

— Это очень важное дело, генерал, — решил нажать Алвиад, — я бы хотел...

— Не сомневаюсь, но есть дела просто неотложные, — резко перебила Дамира.

Князь с трудом удержал в узде взбрыкнувшее раздражение. Всего лишь еще одна вещь, которую придется не заметить. Пока не заметить.

— Внимательно вас слушаю.

— Анклавы пытаются собрать свои силы в кулак. Мы обнаружили крупную группировку испов на Великой равнине. С этим нужно немедленно разобраться. Я до сих пор удивляюсь, почему еще не выступила Иоскеха, но нам нужно воспользоваться такой рассогласованностью. Я подготовила план...

Алвиад сосредоточенно кивал. Пусть генерал ведет свою войну, а он поведет свою. Им еще всем предстоит понять, кто правит Вилерой.

Лучи восходящего солнца ощупывали рыжую холмистую долину. Ветерок, еще не успевший раскалиться в небесной топке, сгибал высокую ломкую траву, перенося дрожащие облачка янтарной пыльцы.

— Где мы, как думаешь? — спросил Ормат, поворачиваясь к лежащей на боку спасательной капсуле.

— К западу от Гнезда, довольно далеко, — донесся спокойный голос Лео из открытого люка. — Пролети мы чуть дальше, и увидели бы вершины Оссарских гор.

С такими же безжизненными интонациями мог бы ответить робот. Ормата даже передернуло. Что, во имя Всеблагого, творится с парнем?

Князь на секунду прервал возню в капсуле, из распахнутого люка высунулась тонкая рука, и к ногам Ормата шлепнулся безразмерный серый комбинезон, шелестящий множеством длинных регулирующих ремешков.

— Ну, хорошо, с местом, вроде, определились, — проворчал Ормат, с хмурым видом осматривая предполагаемую обновку, — а что мы дальше будем делать?

— Дальше, — из капсулы показалась растрепанная белокурая голова. — Дальше я отсюда уйду, — выбравшись наружу, молодой князь — уже ухитрившийся одеть и подогнать под фигуру спасательный комбинезон — принялся с кряхтением вытаскивать пузатый антрацитово-черный рюкзак.

"Уйдет он, как же. С таким-то баулом на горбу", — мысленно хмыкнул Ормат.

— А ты не думаешь, что нам нужно остаться и ждать спасателей? — вслух поинтересовался он.

— Или испов, — флегматично отозвался Лео, упрямо возясь со звякающими пряжками рюкзака.

— Ты же говорил, что они разобьются, — подпрыгнул Ормат.

— Это было самым вероятным решением, — бесстрастно сказал молодой князь, медленно подняв на Спутника глаза цвета летнего полдня. — Но у них на борту была вторая спасательная капсула. Да и связь, я полагаю, работала.

Ормат нервно оглянулся, невольно высматривая в небе злую черную точку боевого корабля. Умеет же Лео поднять настроение.

— Впрочем, никого другого я тоже не собираюсь дожидаться. Не думаю, что мне сейчас было бы безопасно вернуться во дворец. Скорее наоборот, там я стану пешкой, которой в любую минуту могут пожертвовать.

Замолчав, молодой князь пристально взглянул на Ормата.

— Но это только мои планы, а тебе пора определяться со своими.

— В смысле? Разве я не твой Спутник и все такое? Это ведь почти как брачный союз. Как я могу тебя оставить?

— Ты никогда не жил ни в каком горном поместье.

Ормат вздрогнул, похолодев.

— Ты не воспитывался, как высокородный и все свои знания о нашей касте получил совсем недавно, — Лео говорил тихо, будто перечислял условия задачи, а Ормату казалось, что у него над головой, заскрипев, начало рушиться небо. — Признаков было много, но только сейчас мне все стало ясно. Ты не смог бы солгать служителям Луча. Значит, они были в курсе и обманули верховного князя, — оставив возню с рюкзаком, Лео шагнул к Спутнику, тонкие кисти рук зябко прятались в широких рукавах комбинезона. — Ты служишь им, Ормат, и поэтому я спрашиваю — что ты собираешься делать?

Взгляд бездонных небесно-синих глаз пронзал Ормата до глубины души. Никогда прежде он не замечал в своем новом знакомом такой давящей страшной силы. Отпираться действительно было бесполезно. Борясь с головокружением, он вывалил всю свою историю, почти не приправив ее ложью. Сейчас Ормата хватило только на то, чтобы смягчить самые острые моменты.

— Ну вот, как-то так, — подытожил он. — Получается, что я никакой не высокородный, а обычный батрак.

Закусив губу, Ормат со страхом следил за лицом молодого князя боясь, увидеть на нем гримасу брезгливого отвращения, но Лео только задумчиво свел брови. Неожиданно для самого себя, Ормат ощутил приступ совершенно дурацкой радости.

"Но Лео сейчас вообще невероятно спокоен, — строго напомнил он себе, сдерживая рвущуюся наружу улыбку, — такое впечатление, что князь, как машина, просто принял информацию к сведению".

— Хорошо, не скажу, что все стало совершенно ясно, но просветы есть, — тихо сказал Лео. — Теперь твой ход, Ормат. Что ты будешь делать?! Доставишь меня к своим хозяевам? Ты сильнее, я не смогу сопротивляться.

Лео покорно склонил белокурую голову, его шея в непомерно широком воротнике казалась особенно хрупкой и уязвимой.

Почувствовав прилив совершенно неуместной жалости, Ормат попытался разозлиться. Да что это такое с ним происходит? Поменяйся они местами, бину два его бы кто пожалел! Но все же...

— Так что ты сделаешь, Ормат? — не поднимая головы, прошептал Лео, на шее под белой кожей яростно билась маленькая синяя жилка.

Вытерев ладонью вспотевший лоб, Ормат несколько раз судорожно вздохнул, и в этом коротком промежутке между двумя вдохами он понял, что принял решение. Оставалось лишь найти ему разумное объяснение. Хотя, похоже, оно и так лежало на поверхности.

— Нет, никуда я тебя не поведу, — хрипло сказал он, отводя глаза, словно смущаясь. — Я сам этим паукам не доверяю. Помнишь, ты там про пешки говорил? Так они и меня разменяют, глазом не моргнут. Так что мы в одной лодке. Куда ты, туда и я.

Лео медленно поднял голову, в глазах, блестевших за золотой решеткой ресниц, не было ни радости, ни облегчения. Только вязкое спокойствие, как в трясине.

Передернув плечами, Ормат нерешительно шагнул к спасательной капсуле:

— Ну, раз мы все порешали, я пойду еще сам немного пороюсь. Может, ты что-нибудь нужное оставил.

Не дожидаясь ответа, он нырнул в распахнутый люк. А потому не видел, как Лео вытащил ладонь из рукава и вернул в глубокий карман комбинезона небольшой тяжелый пистолет.

Глава 9

Караван огромных, похожих на дома фургонов длинной змеей полз по широкой дороге. Каждый фургон тащила упряжка из дюжины могучих длинногривых гнедых лошадей. Гигантские колеса — каждое в человеческий рост — поднимали с каменой от зноя земли тучи едкой желтоватой пыли. Под высоким пластиковым днищем каждого из грохочущих великанов бушевала маленькая электрическая буря.

— Так что думаешь? — жарко дохнул Ормат в ухо Лео.

— Что думаю, — повторил Лео, опираясь локтями на склон приютившей их обочины.

Мыслей у него было множество, но далеко не обо всех он хотел и мог рассказать. Тот странный холоднокровный призрак в голове, спасший его когда-то от взбесившихся роботов, вернулся, пока он лежал без сознания, и подчинил себе. Невидимка говорил его голосом, действовал его руками, сам Леомир был слишком слаб и подавлен, чтобы сопротивляться захватчику. Даже сейчас, много часов спустя, он вовсе не был уверен, что хочет отодвинуть призрака в сторону. Ведь это означало бы снова прикоснуться к миру, снова почувствовать боль...

— Я думаю, ехать лучше, чем идти пешком, — сказал невидимка, а Лео попытался добавить в голос немного тепла.

— Торговцы. Я этих жлобов знаю, у них воды в дождь не выпросишь, — проворчал Ормат, выдергивая из каменистого склона сухие иголки травы. — Я хотел сказать...

— Я понял смысл этого слова, — отозвался Лео, приказав губам улыбнуться, и с некоторым колебанием они подчинились, хотя, как подозревал князь, улыбка получилась насквозь фальшивой. — Мы все же попробуем.

Ормат быстро схватил напарника за плечо:

— Но говорить буду я, — вкрадчиво сказал он, заглядывая в лицо Лео.

— Не возражаю.

Напарники проворно вскарабкались по крутому откосу обочины и пошли вровень с ближайшим фургоном.

На обшитых мягким пластиком козлах сидели двое — очень похожие друг на друга мужчина и женщина. Оба были одеты в долгополые, расстегнутые по случаю зноя кафтаны синего цвета, с двумя рядами медных пуговиц. Волосы державшей поводья женщины были окрашены в ровный кофейный цвет, а долгие пряди мужчины, подгонявшего лошадей похожей на удочку палкой с искрой на конце, отливали бледно-фиолетовым. За спиной мужчины на широком потрескавшемся ремне висела короткая, но грозная винтовка. Босые ступни возниц белели на теплом пластике подножки.

Повернув фиолетовую голову к парням, мужчина коротко сплюнул:

— Чего надо, голодранцы? — резко крикнул он, направляя на Ормата свою "удочку". — Нечего вам тут высматривать. Разбойников еще наведите.

Лео, наблюдавший за ситуацией из своего ледяного кокона, отметил, что за винтовку мужчина не взялся и счел это хорошим знаком. Невидимка с его оценкой согласился. Труднее было примерить к себе почетный титул "голодранца", хотя, наверное, именно так они и выглядели в безразмерных комбинезонах, да еще после двух часов не самой легкой дороги.

— Разбойники в округе действительно есть, — усмехнулся Ормат, проворно уворачиваясь от искрящегося наконечника. — Носят зеленые мундиры и вымогают деньги у всех, кого догонят. Мы, было, просились к ним в шайку, да сами еле живыми ушли.

— Это дело известное, — хохотнул возница, отводя стрекало. — Ну, так что же вам тогда надо?

— До ближайшего города добраться, — быстро ответил Ормат.

— Хм, в обычном случае цена была бы двести "долгоносиков" с рыла, — сказал мужчина, использовав, как догадался Лео, жаргонное название княжеских монет.

Князь не очень разбирался в обычных ценах, но, судя по тому, как вытянулось лицо его Спутника (Лео все же решил, не смотря ни на что считать Ормата Спутником) деньги были немалые.

— Ну, у вас и цены, — выразительно проворчал Ормат. — Послушай, денег у нас нет, но есть вещи на обмен. Хорошие.

— Я сказал "в обычном случае", но наш караван пассажиров не берет, — оборвал его возница, смахивая с глаз фиолетовую прядь. — Так что ждите кого другого или топайте пешком.

Ормат открыл рот, собравшись, как понял Лео, торговаться. князь решительно коснулся локтя напарника:

— Не хотят — не надо, посмотрим, кто первым в городе будет, — громко сказал он, изо всех сил стараясь придать голосу человеческие интонации. — Мы их и пешком обгоним.

— Эй, это ты на что намекаешь? — встревожился мужчина, заложив большой палец за кожаный ремень винтовки.

— Только на то, что когда поглотители так... — Лео на миг замялся, — искрят, жить им осталось недолго.

— Вот-вот, — подхватил разговор Ормат, украдкой смахнув пот. — Уйдут ваши колеса в землю, так что фургоны на брюхо сядут, и все дела. Будете товар на загривке волочь. Пойдем, Лео.

Юноши начали неторопливо ускорять шаг. Краем глаза Лео видел, как женщина, склонившись к вознице, что-то шепчет тому на ухо.

— Эй, постойте, — крикнул мужчина, замахав стрекалом над головой. — Вы что, действительно в технике разбираетесь? — тихо спросил он, свесившись с козел, когда фургон снова поравнялся с молодыми людьми.

— А чего ты глаза выкатываешь, будто у меня вторая голова выросла?! — всеми зубами оскалился Ормат. — Вот это, — кивнул он на Лео, — специалист высшего класса, а я... я его помощник.

Мужчина задумчиво пожевал губами и осторожно спросил:

— А чинить умеете?

— Умеем и чинить, — равнодушно пожал плечами Лео, — только зачем нам ваши проблемы?

Передав стрекало напарнице, возница ловко спрыгнул на землю:

— Ладно, парни, считайте, ваша взяла. Пойдемте, я отведу вас к купцу.

Мужчина проводил молодых людей в голову каравана, к одному из приспособленных под жилье фургонов. Цепляясь за поручни, вся компания поднялась по дрожащей откидной лесенке.

Купец оказался внушительным мужчиной. На мощную бочкообразную грудь стекала окладистая борода, выкрашенная в густейший черный цвет. Внимательные острые глаза сидели поблизости от широкого приплюснутого носа. Подстриженные в кружок, блестящие, как черное дерево, волосы открывали мощный лоб.

Торговец стоял посреди комнатки, драпированной шуршащей зеленой тканью, как шкипер старинного корабля на раскачивающейся палубе, уперев крепкие ноги в доски плавно колеблющегося пола.

— Я Рашаддин Седьмой, — важно сказал он гулким басом.

— А я Лашими, пока без номера, но буду Двенадцатой, — раздался бойкий мелодичный голос из-за покатого плеча.

Лео от неожиданности заморгал. Сосредоточившись на купце, он не заметил притаившуюся за ним светлоглазую девушку в индиговом кафтане обозника и доходящих до колен обтягивающих штанах. Ее недлинные распущенные волосы были окрашены под тигриную полосу. Сам не зная зачем, он отметил, что девушка гибкая и сильная. Когда Лашими нетерпеливо переступила босыми ступнями по доскам настила, под кожей лодыжек красиво заиграли крепкие мускулы.

— Дочка, я же тебя просил... — вздохнул купец.

— Но как я буду учиться, если ты не даешь мне общаться с людьми? — улыбнулась девушка, состроив удивленную гримасу.

Имя купца показалось Лео знакомым:

— Вы, случайно, не родственник уважаемого Даннияра Седьмого?

— Знаешь дядю? — глаза Рашаддина широко распахнулись.

Покачнувшись на подпрыгнувшем настиле, Ормат наступил Лео на ногу. Молодой князь бросил на Спутника виноватый взгляд. Ну да, говорить будешь ты.

— Кто не знает знаменитого купца, — широко улыбнулся Ормат, — но мы собирались поговорить о деле.

— Сначала нужно посмотреть что вы умеете, — усмехнулся торговец.

— А мы что, в цирке? — поднял бровь Ормат. — В любом случае, бесплатных представлений мы не даем.

Начался длинный сложный торг, от которого, как показалось Лео, обе стороны получали искренне удовольствие. На дилетантский взгляд князя, Ормат хотя и уступал опытному купцу, но в целом держался неплохо. Лашими, пристроив остренький подбородок на плечо отца, горящими глазами следила за поединком.

— Хорошо, бесплатный проезд и кормежка за мой счет, — Рашаддин поднял широкую ладонь. — О дополнительной плате даже не заикайся. Если нормально сработаете, может, продлим контракт.

Быстро взглянув на Лео, Ормат согласно кивнул.

— Странные вы, однако, ребята, — проворчал Рашаддин, поглаживая пышную бороду. — Может, ваши рожи во все розыскные списки забиты, а?

— Ага, за меня полтора миллиона награда, за него — миллион, — громко фыркнул Ормат. — Слушай, я не стану говорить, что у нас документы в порядке или что со старого места мы от хорошей жизни снялись. Но какой смысл тебе в этом копаться? От стражи ты все равно даже "спасибо" не дождешься. Они сами за ломаный грош кого хочешь прирежут. А вот тебя на заметку возьмут.

— Нахал, — усмехнулся купец, покачивая блестящей головой. — Что ж, будем считать, ты меня убедил. Приступайте к работе. Если окажется, что вы мне тут мозги полоскали, я вас без всяких "стручков" на первом суку вздерну.

Скрестив ноги, Лео сидел перед отрытым в днище фургона люком. Тонкий щуп из прихваченного на корабле ремонтного комплекта осторожно касался выступов похожего на стального осьминога слабо гудящего механизма. Дыхание Ормата, склонившегося над его плечом, раздражающе щекотало ухо.

— Слушай, ты действительно можешь починить эту штуку? — прошептал Ормат.

— И да, и нет, — ответил Лео, чуть хмурясь.

— Нельзя ли яснее. Что значит "нет"? Может, нам лучше отсюда ночью ноги сделать? Пока чего не вышло.

— Это ни к чему, — монотонно отозвался Лео, на него снова навалилась холодная усталость. — "Нет" значит, что свечение поглотителя — верный признак того, что начал сыпаться внешний энергетический контур. На дороге с этим ничего сделаешь. Нужно останавливаться, все снимать, разбирать, доставать запчасти... "Да" значит, что на какое-то время я могу стабилизировать систему.

— На какое? — быстро спросил Ормат.

Прикрыв глаза, Лео прислушался к своему невидимому близнецу:

— На достаточное. Главное, что мое вмешательство должно быть регулярным, а значит, необходимость в нас не отпадет, пока мы сами не решим уйти.

— Ловко, — в голосе Спутника звучало восхищение.

Лео, настоящий Лео, наблюдающий за всем из глубины разума, потянулся наружу, но в последний момент опасливо отпрянул.

— Ормат ты не мог бы... — сказал князь, поморщившись.

— Да-да, удаляюсь, не буду мешать мастеру, — Ормат проскользнул между ящиками, направившись к выходу из фургона.

Глухо стукнула дверь, Лео, прищурившись, склонился над механизмом. Так, если поддеть вот здесь... жалобно звякнув, щуп раскололся. Дернув щекой, он провел пальцем по острому сколу. Надо сходить, взять запасной. Правда, он не такой удобный. Досадно. Досадно...

Неожиданно он с испугом ощутил, как по щекам текут слезы. Сломанный щуп отлетел прочь жалко бренча. Лео быстро закрыл лицо руками.

— Нет, нет, — зашептали дрожащие губы. — Я не хочу. Пожалуйста...

Его плечи затряслись от рвущих сердце рыданий.

Глава 10

В похожей на морскую раковину комнате потрескивало напряженное молчание. Трое богато одетых мужчин, сгорбившихся над инкрустированным перламутром овального стола, напряженно смотрели друг на друга.

— Созывать большой Совет, как мы панировали сделать после Солнцестояния, теперь нет смысла, — тяжело проговорил Данис Роумат.

Падающий с потолка свет тускло блестел в переброшенных на плечо медных волосах. Длинные пальцы князя по давней привычке легли на выбеленную щеку и тут же отдернулись, коснувшись черных бугорков покрывавшего скулу траурного узора. Положив ладонь на столешницу, Роумат принялся быстро постукивать ногтем по жемчужному камню.

— Прекрати, пожалуйста, — фыркнул, выставив острую бородку, Амислав Дотрин — худощавый мужчина с рассыпанными по плечам волнистыми, необычно темными волосами. — Я бы сказал, что не только этот, но вообще все старые планы теряют смысл, — сказал он, глядя на сжавшуюся в кулак ладонь Роумата.

— Покойный великий князь выпустил узду из своих рук задолго до смерти, но теперь все стало еще хуже, — передернул плечами Магнор Гаклас.

Взглянув на Магнора, каждый бы легко понял, от кого его сын Валидор, по прозвищу Котик, унаследовал раскосые зеленые глаза.

— Не о том мы говорим, господа, — вздохнул Даниас, — совершенно не о том.

Его собеседники заерзали в креслах. Богатейшие люди планеты, банкиры верховного князя, они давно отвыкли от мысли, что кто-то или что-то может представлять для них серьезную угрозу. Но в такие страшные времена...

— У тебя есть, что добавить к твоему предложению? — быстро спросил Магнор, резко закидывая за ухо светло-русую прядь, выбившуюся из короткого хвостика на затылке.

— Могу только еще раз его повторить, — сказал Роумат, задумчиво потирая губу. — Начнем с очевидного — мы контролируем немалые деньги и в этом наша сила. Но большинство высокородных нас крепко не любит.

— Тоже мне, новость, — скривился Амислав, — многие высокородные ничем не лучше самой тупой черни.

— Я же сказал "с очевидного", — Даниас примирительно поднял руку. — Итак, деньги у нас есть, но сами по себе они ничего не решают. Нужны люди, согласные за эти деньги работать. А в нашем случае — сражаться. Нам нужны союзники.

— Пусть будут союзники, но зачем тебе это животное? — подпрыгнул в кресле Магнон. — Ты не знаешь его так, как я. Он, уже не помню сколько лет, разоряет границы моих владений и...

— Мы все сочувствуем твоим бедам, друг — сухо сказал Роумат, — но нужно уметь ставить общее выше личного. А у этого, как ты говоришь, животного одна из самых больших личных армий на планете.

— Но сюда-то он пришел без армии, — сказал Магнор, выделяя голосом каждое слово.

— Это ты к чему? — заинтересованно подался вперед Амислав.

— Вы знаете, я многое повидал, но эта тварь совершенно неуправляема, — Магнор быстро облизнул губы. — Мы избавим себя от большой головной боли, если не позволим ему выйти из дворца. Армия некуда не денется, а его наследники, как я знаю, куда покладистей.

— Не дать выйти... — медленно повторил Роумат. — Ты хочешь сказать, убить. И кто это сделает? Может, ты?

Навалившись грудью на столешницу, Магнор заговорщески понизил голос:

— Мой первый капитан — Удаслав — отличный воин, готовый выполнить любой приказ... достаточно только подать ему знак и... — князь выразительно махнул рукой.

Даниас задумчиво погладил подбородок:

— По крайней мере, не в моем доме, — медленно сказал он. — К тому же и без армии одной его свиты вполне хватит, чтобы доставить нам всем кучу острых ощущений. Посмотрим сначала, как он себя поведет.

Магнор резко откинулся на спинку кресла, едва его не перевернув:

— Делай, как хочешь, но я от своего все равно не отступлюсь.

— Не в моем доме, — повторил Роумат, придавив Магнора взглядом, — и не раньше, чем у нас будет договор, — встретившись глазами с Амиславом, князь медленно кивнул. — Итак, если больше ни у кого нет возражений, я его зову.

Сливающиеся со стенами двери распахнулись с мягким перезвоном. Медовир Сабан широкими шагами вошел в комнату совещаний, словно в сердце завоеванной цитадели. Банкиры встали, приветствуя могущественного князя.

— Какая радость тебя видеть, друг Медовир, — сказал Роумат, улыбнувшись настолько широко, насколько позволял траур. — Я счастлив, что ты, несмотря на все это безумие, нашел возможность откликнуться на наше приглашение.

— Всегда радостно навестить хороших людей, — неприятно усмехнулся Сабан, окидывая банкиров взглядом.

Магнор вызывающе отвернулся и с дерущим уши скрежетом отодвинул свое кресло от стола на длину руки. Сабан тихо хохотнул.

— Присядь с нами, друг Медовир, — поспешил вмешаться Даниас, — выпей с дороги.

В комнату проворно вбежал слуга, неся на вытянутых руках золотой поднос с алым вином в хрустальном, похожем на бутон графине.

— Нет, друг Даниас, я сегодня и так за весь день вставал разве что помочиться. Да простят меня за подробности. Так что я лучше останусь на ногах. А вот выпить — выпью. Составите компанию?

Недовольно морщась, банкиры собрались вокруг гостя. Слуга ловко наполнил тонкостенные бокалы тягучим напитком и беззвучно удалился.

— Вы не поверите, как я рад вас сегодня видеть, — сказал Медовир, сделав маленький глоток.

— Да уж, мудрено поверить, — задиристо откликнулся Магнор, — особенно после твоего последнего набега на мои земли.

— Ах, но ведь эти земли стали твоими так внезапно. А еще недавно, можно сказать вчера, они принадлежали моему дому. Так что я просто иногда забываюсь и собираю там налог. По старой памяти.

Этого никак не могло быть на самом деле, но Роумату показалось, что в комнате заметно похолодало.

— Господа, нужно ли сейчас ворошить прошлое? — решительно вступил Даниас. — Мы ведь собрались здесь, чтобы укрепить нашу дружбу. К чему считать старые обиды?

— Все верно, друг Даниас, — Сабан тепло улыбнулся и Роумату отчего-то стало не по себе. — Настоящее действительно куда интересней. Верно?

Сабан по-прежнему улыбался, но Даниас мог поклясться, что чувствует исходящие от гостя волны страшной угрозы. Точно он оказался запертым в клетку с голодной панцирной кошкой. Может, Магнор не так уж и неправ...

— Настоящее столь богато событиями... — Медовир поболтал в бокале остатки вина, алая жидкость медленно стекала со стенок. — Вот ты, Магнор, переживал из-за якобы своих земель и обвинял меня во всех грехах. Но что бы ты сказал о человеке, который за твоей спиной плетет интриги, нанимает по городам всякую шваль для "решительного дела"... Что бы ты сказал о таком человеке, друг Магнор?

Лицо зеленоглазого князя побелело, а у Даниаса появилось странное сосущее чувство в груди. Он определенно не знал чего-то такого, что обязательно должен был знать, когда готовил эту встречу.

— Друзья, друзья! — страстно и в то же время почти безнадежно воскликнул Роумат. — Мы собрались здесь, чтобы заключить союз. Оставим наши ссоры за порогом.

— Союз, — протянул Медовир, широко раздувая ноздри, — что ж, я верю, что ты хочешь стать моим другом, Даниас. Верю как отцу.

Тяжелый взгляд серых глаз перетекал с лица на лицо.

— И тебе, Амислав, я верю, — названный банкир отчего-то попятился. — Верю, как брату. А вот тебе, Магнор, я не верю совсем.

Сабан выпустил бокал из пальцев и взмахнул рукой. Даниас испуганно охнул, увидев, как шею Магнора пересекла тонкая алая черта. Дальнейшее показалось ему кошмарным, чудовищно замедленным сном.

Бокал неподвижно висит в плотном воздухе, прошедшая точно сквозь искристый ободок багровая капля мрачно темнеет в его сердцевине. Голова Магнора как-то нелепо заваливается назад и остается висеть на тонком лоскуте кожи.

Плачущий звон хрусталя разбил наваждение, банкиры с дикими воплями отшатнулись от ударившего в потолок тугого алого фонтана из перебитых артерий. Взмахнув руками, будто в каком-то жутком танце, тело рухнуло в натекшую темную лужу.

Сабан дернул кистью, разбрасывая страшные алые капли. На миг Даниас увидел плоскость тончайшего клинка.

— Знаете, в древности считалось очень неприличным, если голова катилась под ноги наблюдающим за казнью чиновникам, — задумчиво проговорил Медовир. — Но это требовало от палачей слишком большого искусства и головы стали рубить целиком. Вот уж верно — куда не взглянешь, во всем видишь знаки упадка.

Вдохнув князь, взглянул на дрожащих, покрытых мелкими багровыми капельками банкиров с таким видом, будто только что вспомнил об их присутствии.

— Гадаете, почему на ваши вопли не набежала охрана? Просто им немножечко мешает моя свита. Уж простите за самоуправство. Сам понимаю — веду себя отвратительно. Никаких манер. Явился в дом, разбил посуду, намусорил... Но, как ты очень верно сказал, Даниас, забудем прошлое. Вы, кажется, что-то говорили насчет союза?

— Вообще-то все это произвол, — проворчал Лео.

Закинув руки за голову, он лежал на спине, и смотрел, как сквозь прохладный лиловый сумрак проклевываются первые звезды. Теплая шершавая крыша фургона покачивалась, как спина огромного животного. Сидящий рядом Ормат невесело тряхнул соломенными прядями.

— Высокородный может сажать на своей земле сколько угодно сауды. Может вообще оставить плантации голыми, — ровно проговорил Лео, словно отвечая урок. — Иное было бы нарушением права частной собственности. Но, в любом случае, он должен предоставлять всем своим зависимым людям питание по установленной норме. Я уж не говорю о том, что высокородный в своих владениях обладает только правом накладывать штрафы. Но казни, — он резко стукнул кулаком по загудевшей крыше, — с точки зрения закона — обычное убийство. Я никогда не думал, что дела на планете так запущены, из Палестры все виделось по-другому.

— С высоты все кажется лучшим, чем оно есть, — усмехнулся Ормат.

Лео задумчиво кивнул. Караван проезжал мимо редкого лесочка. Кроны деревьев набросили на фургоны черную дрожащую сеть. Легкий ветерок раскачивал скрипящие ветви, сеть затягивалась, и князю начинало казаться, что течение теней вот-вот подхватит его с крыши и увлечет за собой в пугающую темноту.

Он чувствовал себя очень странно, будто в нем поселились два разных человека. Один — хорошо ему знакомый ученик Палестры. Другой — незнакомец, чей голос он впервые услышал во время того странного происшествия с роботами. Две личности делили его несчастную голову, причем они не только не желали объединяться, но еще и спорили друг с другом.

В другое время Лео страшно бы испугался и побежал жаловаться опытным врачам. Но сейчас... От того, второго, была явная польза, а нынче ему пригодится любая помощь.

— Скажи, Ормат, что бы ты изменил на Вилере, если бы получил власть?

— Первым делом? — Ормат пожевал губу. — Сделал бы себя князем и отхватил хорошее имение.

— Ну, это понятно. А что еще?

— Если говорить обо всей планете — избавился бы от сауды. Не понимаю, как это мерзкое растение смогло поработить целый мир — Ормат осторожно потер висок. — То есть, конечно, когда-то паучник был настоящим золотым дном, но сейчас... Едва штаны поддерживать удается. Нужно искать другие пути... Послушал бы нас сейчас кто. Беглый князь и бездомный голодранец планируют переустройство мира.

— А почему бы и нет, мне с детства говорили, что я рожден, чтобы управлять планетой. Для этого в меня вложили множество усилий. Но почему я должен следовать чьим-то планам? Разве я не могу идти своим путем?! Пойдем вместе, и я сделаю тебя князем и хозяином лучших земель нашего мира.

Лео не мог видеть страшный огонь, полыхнувший в его глазах, а потому не понял, от чего так боязливо отодвинулся Ормат.

— Что ж, предложение, неплохое, — осторожно сказал Спутник.

— Вот именно. Какая разница, что ты не аристократ?! И князья, и крестьяне равно связаны с государством. Ты чувствуешь эту связь? Понимаешь, что она из себя представляет?

— Эээ... виселицу? — осторожно предположил Ормат.

— Ох, интересная точка зрения, — рассмеялся Лео, пугающее пламя медленно гасло. — Послушай, ты говорил, что до сих пор носишь с собой подарок от Мау. Жемчужину, которую должен был передать мне на обряде после Солнцестояния. Мне тут в голову пришло — может, там какой жучок? Давай посмотрим.

Поморщившись, Ормат будто через силу потянулся к вороту комбинезона и снял с шеи мягкий мешочек из черного бархата. Стиснув зубы так, что у челюстей вздулись мускулы, Ормат вытряхнул на ладонь блестящую, как слеза, жемчужину. Оказавшись на воздухе, молочная сфера казалось, стала подрагивать, будто стараясь надышаться после долгого заключения.

Завороженный совершенным торжественным блеском Лео протянул к ней ладонь.

— Уй! — князь отчаянно затряс пальцами. — Словно током ударило. И голова закружилась... Не знаю, что это такое, но точно не жучек. По-моему, от нее нужно избавиться.

Ормат резко сжал кулак, на его лице отразилось острейшее нежелание. Лео заинтересованно поднял бровь.

— Эй, мальчики, вы тут прячетесь? — над срезом крыши показалась головка Лашими, ветерок задорно трепал тигриные волосы, набрасывая их вуалью на искрящиеся глаза. — Лео, помнишь, ты просил показать, что тут у нас как? У меня как раз свободная минутка.

— Вот и здорово, — улыбнулся Лео. — А ты, Ормат, пойдешь с нами?

Так и не разжав кулак, Спутник замотал головой. Пожав плечами, Лео спустился по лесенке следом за девушкой. Открыв небольшую дверку, Лашими провела его в недра фургона. Они шли по узкой тропинке между штабелями пластиковых коробок и углами высоких контейнеров. На потолке тускло золотился ряд светильников, разбрасывающих причудливые тени.

— Кстати, ты еще не решил? Может, останешься с нами насовсем? — улыбнулась Лашими. — Ты бы не прогадал. Мы умеем ценить людей, тем более, по-моему, еще никому из купцов на континенте не удалось заполучить в караван собственного механика.

Лео обратил внимание, что у странствующих торговцев не было такого большого расстояния между купцами и рядовыми обозниками. Все общались друг с другом запросто. Возможно, даже слишком запросто. Последнюю мысль Лео с презрением отбросил, как затхлое наследие Палестры.

— А что вы перевозите? — спросил он, сделав вид, что не услышал вопрос.

Оставаться с купцами хоть на минуту дольше, чем это было необходимо, он не собирался. Но как отказать, чтобы никто не оскорбился? Лео хорошо знал все уловки общения с аристократами или поддержания дистанции со слугами, но здесь дорогу проходилось прокладывать на ощупь.

К счастью, Лашими не рассердилась:

— Да всего и не перечислишь. Вот, видишь большой желтый контейнер в углу? Там у нас первичные накопители, — последние два слова девушка произнесла чуть ли не по слогам, но с большой гордостью.

— Вы и запчастями торгуете?

— Как правило, нет. Товар хороший, но уж больно редкий. Этот вот груз, к примеру, пришел к нам чуть ли не с самой Иоскехи. Но ничего, на нашу долю и другого добра хватает. Кожа морских быков, красный жир, марида, закваска для зимнего вина. Все самое лучшее, что только можно купить на южном побережье. Теперь идем на север.

— А дело прибыльное?

— Пока чужие купцы не лезут на нашу землю — да. Других конкурентов у нас нет. Ведь если везти товар без грамоты верховного князя, он примерно каждые сто километров становится на двенадцать процентов дороже. Конечно, если у тебя есть воздушный корабль, на таможни можно плевать, — нахмурилась девушка, но тут же повеселела. — Летучие машины такая редкость, что о них можно не думать. Суди сам — у стражников контрабанда мелкая, нам они не соперники, у пришибленных лучом сектантов свой товар, испы с чужаками вообще общаться не любят. А высокородным такая торговля запрещена.

Подперев бока, Лашими победно взглянула на князя.

— Официально запрещена, — напомнил Лео.

— Тут не только возможность нужна, но еще и опыт. У нашей семьи торговые привилегии уже больше двух тысяч лет. Любой высокородный по сравнению с отцом — ребенок. Стой. Посмотри. Вот здесь что-то щелкает.

Лео склонился над запутанным переплетением кабелей. И что там, интересно, может, щелкать? Лашими заглядывала ему через плечо, прижавшись к юноше упругим бедром. Лео нахмурился. Это что, еще один способ уговорить его согласиться на контракт?

Кто-то тихо кашлянул. Вздрогнув, Лашими резко отстранилась. Лео недоуменно поднял голову. В узком проходе между контейнером и штабелем ящиков стоял долговязый, но мускулистый парень. Его волосы цвета пера полуденника — светло-коричневые с молочной каймой на кончиках прядей — были гладко зачесаны, а светлые глаза, далеко отстоящие от прямой скалы носа, смотрели без всякой симпатии.

— Галишад, — пробормотала Лашими, — что ты тут делаешь?

— Тебя отец зовет, — сухо сказал парень, давя Лео недобрым взглядом. — Срочно.

Вздохнув, Лашими направилась к выходу из фургона, когда она протискивалась между высоким штабелем и Галишадом, парень вдруг обнял ее и поцеловал. Лашими не сопротивлялась, но особого энтузиазма князь тоже не заметил.

Мысленно хмыкнув, Лео вернулся к непонятным кабелям. В дальнем конце фургона хлопнула дверь, а на плечо князя легла тяжелая рука. Лео недоуменно поднял глаза на нависшего над ним Галишада.

— А ты, как посмотрю, шустряк, — прошипел купец. — Не успел пыль смыть, а уже под чужих девчонок клинья подбиваешь.

— Да я вовсе не имел в виду... — удивленно заморгал Лео и в следующий миг с грохотом врезался спиной в стенку контейнера.

— Не морочь мне голову, заморыш, у меня еще глаза есть.

Жилистый кулак хлестко врезался в бок князя. Охнув от боли, Лео согнулся пополам. Твердая ладонь впилась в его горло и вернула в вертикальное положение, прижав затылком к холодной стенке. Сквозь навернувшиеся слезы Лео увидел, как с отвращением скривился Галишад:

— Мозгляк, — презрительно сплюнул парень. — Вздумаешь тянуть к ней руки, окажешься под колесами. Моргни, если понял.

Жутким усилием воли Лео сдержал руку, тянувшуюся к лежащему в кармане пистолету:

— Да, — прохрипел он сквозь зубы, — я все понял.

— Это хорошо, — мерзко усмехнулся Галишад. — Но, думаю, нужно оставить тебе пару зарубок на память.

Парень отвел к плечу кулак и Лео болезненно зажмурился. В следующую секунду фургон содрогнулся от грохота, но боли не было. Князь осторожно приоткрыл одно веко.

Галишад так и стоял с занесенным кулаком и почему-то с вытаращенными глазами. У ног парня валялся тяжелый металлический ящик.

— Ты бы поосторожней, уважаемый, ручонками-то махал, — посмотрев вверх, Лео увидел Ормата, сидевшего почти под потолком фургона на крышке контейнера, — а то технику безопасности не соблюдешь, уронишь что-нибудь — и черепушка вдребезги. Никакой доктор не поможет.

— Да я тебя...

В руках Ормата громыхнул еще один ящик:

— Что, прости, не расслышал? — улыбнулся Спутник, пристроив острый угол короба на край контейнера.

Отпустив закашлявшегося князя, Галишад быстро направился к выходу.

— Еще поговорим, — бросил он, не поворачивая головы.

— Хоть трижды в день, дружок, — хмыкнул Ормат.

Когда за разгневанным купцом хлопнула дверь, Ормат ловко спрыгнул на пол.

— Ты как, цел? — спросил он, поддерживая Лео за плечи.

Он молча кивнул, приятно удивленный беспокойством Спутника.

— Что ж ты не отбивался?!

— И как ты себе это представляешь? Убить бы его я, пожалуй, смог, но вот победить в драке... все было бы только хуже, — в ответ на это заявление Ормат окинул фигуру князя долгим взглядом и покачал головой. — Да и тебе, пожалуй, не стоило вмешиваться. Глупо заводить врагов там, где прячешься.

— Враги не спрашивают нашего разрешения, они просто появляются, хотим мы этого или нет. А вот ты слишком много думаешь. Из-за чего, собственно, все закрутилось?

Пожав плечами, Лео коротко описал нелепую ситуацию. Чем дальше он рассказывал, тем довольней выглядел Спутник.

— Все понятно, — усмехнулся он. — Девка тебя хочет.

— Ты спятил! — поперхнулся Лео. — Во-первых, мы едва знакомы, а во-вторых, у нее, как я понял, с этим Галишадом уже есть определенные отношения.

— Обычное дело. Она трахает его, а он трахает ей мозг. Вот девка и рассматривает варианты. Одно тебе скажу, — Ормат склонился к уху Лео, — не теряйся.

Князь сокрушенно тряхнул головой, на некоторые темы с его Спутником говорить совершенно невозможно. Фургон резко остановился, товарищи, рухнули друг на друга и едва не поразбивали лбы о стенки контейнеров. Снаружи донеслись тревожные голоса. Беспокойно переглянувшись, они бросились к двери.

Чуть отодвинув скорбно скрипнувшую панель, напарники выглянули на дорогу. Караван стоял без движения, резко перекрикивались возчики, тревожно всхрапывали лошади, между замерших глыб фургонов деловито сновали зеленые фигурки. По коже Лео забегали мурашки:

— Солдаты!

Глава 11

— Вот ведь влипли, — прошипел Ормат, нервно поводя плечами, — мы тут, как крысы в ловушке.

— Не волнуйся ты так, — тихо откликнулся Лео.

— Ага, тебе легко говорить. Князя они в любом случае с ходу не убьют, а меня повесят и весь разговор.

— Тихо! Подходят!

Два солдата гражданской стражи во главе с похожим на громадного волкодава лейтенантом действительно приближались к фургону. Ормат до боли закусил губу. Чем-то эти загорелые бойцы решительно отличались от обворованных им палачей. Даже из своего укрытия он ощущал исходящую от них опасность.

Троицу сопровождали Галишад и Лашими. Не дойдя нескольких шагов до фургона, офицер презрительным взглядом окинул громаду:

— Посторонние люди есть? — через губу процедил лейтенант.

— Только грузы, почтенный воин, — быстро ответила Лашими.

Сплюнув на каменистую дорогу, офицер отвернулся, у затаившихся беглецов вырвался облегченный вздох.

— А ты чего подмигиваешь? — лейтенант быстро шагнул к Галишаду. — Есть что сказать?

— Я... ааа... вам показалось, господин.

Взяв Галишада за грудки, офицер встряхнул его, как пес, зажавший в челюстях крысу:

— Что там не так с этим мусоровозом?

Напарники быстро переглянулись.

— Вот тварь! — прошипел Ормат. — Надо было ему сразу в башку метить!

— К бину его! Что делать будем?

Ормат лихорадочно завертел головой. Нужно где-то спрятаться... Срочно! Бросившись к ближайшему контейнеру, он судорожно дернул за ручку. Заперт! Обливаясь холодным потом, Ормат кинулся к следующему, металлическая створка с трудом поддалась. Тяжело дыша, он уставился на ряды белесо-серых брикетов, расчерченных крупными золотистыми прожилками. От странного груза шел сладковатый ореховый запах.

Ормат вцепился в крайний брусок, тот отказался совсем не тяжелым и легко сминался под пальцами. Швырнув его на пол, он зло обернулся к Лео. Князь стоял совершенно неподвижно и, кажется, даже прикрыл глаза, не обращая внимания на возню Ормата и доносящиеся снаружи возмущенные крики Лашими. Девушка, похоже, героически встала на защиту фургона и требовала присутствия при обыске старшего купца.

— Может, поможешь? — прошипел Ормат, которому хотелось наорать на впавшего в столбняк князя. — Сделаем нору — спрячемся.

— А то, что ты выбросил, куда денешь? — монотонно спросил Лео.

Ормат посмотрел на лежащий у его ног брикет. Руки парня бессильно опустились.

— Вот ведь... Что же делать-то, а? — ладонь Ормата сама собой потянулась к спрятанному на предплечье клику.

— А вот это преждевременно, — Лео резко открыл глаза, встряхнулся и словно даже заискрился энергий. — У меня есть идея, только бы времени хватило. Быстро набросай еще мариды и побольше.

— Чего?!

— Той серой пакости. Давай, не стой!

Ормат начал кидать брикеты к ногам Лео. Подняв упавший у ног липкий кирпич, молодой князь без усилий растянул его почти вдвое.

— И вот еще... ты, случайно, помочиться не хочешь?

Глаза Ормата полезли куда-то в район прически:

— Ты это на что намекаешь?

— Сейчас увидишь.

Когда через двадцать минут дверь в фургон распахнулась, шагнувший внутрь лейтенант-волкодав замер на пороге, разглядывая загородившую проход престранную конструкцию. Что-то вроде грубо слепленной человеческой фигуры. Бока и плечи болвана покрывал тонкий зеленоватый налет по тону очень похожий... на мундир гражданской стражи. В нос офицера ударил характерный резкий запах. Сморщившись, он почти минуту ошеломленно созерцал уродливую зеленую статую, а потом медленно перевел взгляд на рукав своего мундира. И без того темное лицо воина стало почти черным от прилившей недоброй крови. Резко спрыгнув на землю, лейтенант одним шагом оказался рядом с Галишадом.

Купец открыл было рот, но тут же между его зубами оказался холодный ствол пистолета. Стоявшая рядом Лашими испуганно ойкнула.

— Думаешь, можешь безнаказанно над гражданской стражей шутки шутить?

Галишад, которому твердый пластик не давал сомкнуть челюсти, только отчаянно затряс кистями поднятых рук, показывая, что ни над кем он шутить не собирался, да и вообще от природы лишен чувства юмора.

— Скажи, боец, сколько стоит прикончить младшего купца? — прорычал офицер, повернув голову к любовавшимся спектаклем солдатам.

— Раз на раз не приходится, господин лейтенант. Вон, Димаку из два-бэ шестьдесят тысяч присудили, а с Нисламира в том году двести сорок штук содрали.

На лице офицера отразилось сильнейшая душевная борьба, твердые глаза с ненавистью впились в Галишада. Из раскрытого рта дрожащего парня на воротник сбегала ленточка слюны.

— Молись своим богам, торгаш, что мы при свидетелях встретились, — прошипел лейтенант, занося могучий кулак.

— Ну вот, а ты сомневался, — проворчал Лео, когда расправа закончилась. — Я же говорил, химия — сила.

— И еще какая, — протянул Ормат, глядя, как обозники торопливо уносят окровавленного Галишада.

Отделившись от взволнованной группы, Лашими быстро подошла к фургону. Заглянув внутрь, девушка скривилась от отвращения:

— Однако...

— Заметь, не мы это начали, — отозвался Лео, пытаясь одной рукой пригладить всклоченную шевелюру, а другой выбить из одежды собранную по углам фургона пыль.

Девушка виновато потупилась:

— Да знаю я, знаю. И что только на Галишада нашло, — зажимая нос, девушка обошла вокруг стоящей на пороге фигуры, — товара испорченно тысяч на одиннадцать.

— Пусть твой отец выставит счет солдатам, — фыркнул Ормат, пинком развалив статую.

-Может быть, я подкину ему эту идею. Учитывая обстоятельства, вряд ли он станет скандалить. Кстати, об отце, насколько я поняла, он приказал развернуть караван.

— Развернуть? — поднял голову Лео. — Почему?

— Пока не знаю. Если хотите, можете спросить у него сами.

— Так мы и сделаем, — решительно кивнул Лео.

Лашими пожала плечами:

— Дело ваше, пойду, проверю, что там с этим побитым идиотом.

Когда князь вслед за Лашими двинулся к выходу из фургона, Ормат осторожно ухватил его за рукав:

— Слушай, насчет каравана... Ты уверен, что это наше дело?

Лео на миг задумчиво свел брови:

— Может, и нет, но недавно я понял, что терпеть не могу, когда моей судьбой кто-то управляет, — отрыв дверцу фургона, он неожиданно замер. — А знаешь, когда началась вся эта чехарда, у меня появилось какое-то странное чувство. Смесь из страха и азарта. Прямо до костей пробрало. Я вдруг понял, что могу играть и выигрывать. Изменять события по своей воле. Смешно, но я даже пожалел, что все так быстро закончилось.

— Если как-нибудь захочешь повторить — предупреди заранее. Я отойду подальше.

Купца они нашли возле головного фургона. Рашаддин яростно шагал из стороны в сторону, рассекая воздух пудовыми кулаками. Стоявшая поблизости Лашими старалась держаться на безопасном расстоянии.

— Мерзавцы! — басил купец, топорща угольную бороду. — Поганая помесь болотного трупоеда и морского червя! Портят мой товар, бьют моих людей. А потом еще запрещают мне ехать туда, куда я хочу. И плевать им на грамоту великого князя. И на то, что я хожу этой дорогой уже семьдесят лет им тоже плевать, — от удара тяжелого кулака стенка фургона низко загудела. — "Поворачивай в Видесолу, торгаш, военное положение".

— Отец, может, еще не все так плохо? — осторожно спросила Лашими.

— Не так плохо?! — казалось, еще немного, и купец начнет рвать на себе волосы. — Ты вообще хоть иногда слушаешь, что я тебе говорю? Или все уроки уходят в эту пустоту между ушами?

— Отец! — воскликнула девушка, смущенно взглянув на подошедших молодых людей.

— Что "отец"?! Тебе голова нужна, чтобы прическу носить? Наши товары не имеют никакой цены в Видесоле. Если это биново "военное положение" затянется — можешь считать, что мы все разорены.

— Компенсаторы могут хорошо пойти, — протянула Лашими, почесав кончик носа.

— Ооох, — схватился за голову Рашаддин, — их всего полконтейнера. Четыреста штук. Выручки даже на прокорм не хватит.

Рядом с Орматом раздался глубокий жадный вздох. Повернувшись к Лео, он увидел, что в глазах молодого князя зажегся беспокойный огонек. Почуяв недоброе, Ормат схватил напарника за руку. Рывком освободившись, Лео шагнул вперед.

— А что если компенсаторов будет не четыреста, а больше? — громко спросил он. — Много больше.

— А вы чего здесь уши греете? Знаете, если бы я плыл на корабле, вы оба отправились бы за борт. Стоило мне взять вас в караван, как начались несчастья.

Нависший над молодым князем Рашаддин выглядел действительно грозно. Даже Лашими испугано прижала ладошку к побелевший щеке. Ормат напрягся, приготовившись силком оттащить спятившего князя от греха подальше, но в последний момент замер увидев играющую на губах Лео уверенную лихую улыбку.

— Ну, а я, наоборот, думаю, ты вытащил счастливый билет, — спокойно сказал князь. — Так что насчет компенсаторов?

Прежде чем ответить, Рашаддин прикрыл глаза ладонями и несколько раз глубоко вздохнул.

— Конечно, будь их у меня, скажем, пара тысяч, это был бы совсем другой разговор, — сказал купец тоном, каким обычно говорят с умственно отсталыми. — Да только откуда им взяться? Разве что ты мне их из глины испечешь.

— Таких чудес не обещаю, — продолжал улыбаться Лео, — но если у тебя найдутся нужные материалы, я смогу сделать и тысячу компенсаторов, и две.

Уже открывший рот для новой ехидной реплики Рашаддин так и застыл, изумленно таращась на стоящего перед ним белокурого паренька, словно посреди дороги ему явился сказочный Лесной Царь.

— Так не бывает, — севшим голосом сказал купец; быстро оглянувшись по сторонам, он вплотную подошел к Лео. — Ты что, действительно знаешь секрет испов?

— Мои компенсаторы будут служить вполовину меньше, чем те, что сделаны испами, но работать будут, — твердо ответил Лео, глядя в глаза Рашаддина.

Купец устало прикрыл веки:

— Малыш, — очень тихо сказал он, — разве ты не понимаешь, что, владея такой технологией, мог бы стать очень богатым человеком?

— Моя удача продлилась бы ровно до того дня, когда испы узнают, что кто-то нарушает их монополию. И потом... — Лео бросил короткий взгляд на Лашими, завороженно прислушивающуюся к разговору. — Я знаю, что любой человек со стороны будет в деле торговли сущим младенцем. Особенно в сравнении с вами. Я трезво оцениваю свои способности и согласен стать младшим партнером.

Рашаддин машинально запустил пальцы в бороду:

— Да, испы умеют доставлять неприятности, хотя сейчас о них можно забыть. Со всей этой войной... Кто бы мог подумать, что от нее тоже может быть польза.

— Что за война? — как бы между делом спросил Лео.

— Красномордые, наконец, взбунтовались, из-за этого и дороги перекрыты, — отрешенно пробормотал купец. — Значит, так, я вкладываю основной капитал и обеспечиваю безопасность. Поэтому прибыль будем делить в пропорции три четверти к одной.

Запрокинув голову, Лео громко расхохотался.

Прищурившись, Ормат следил за тем, как князь делает первые шаги в сложном искусстве торговаться. Надо сказать, для новичка у него получалось совсем неплохо.

Какая-то мысль упорно шевелилась в сознании Ормата, беспокоя, как кружащий над ухом комар. Что-то в этом разговоре еще было сказано важное. Куда там, говорил купец, он направит караван? Видесола. Знакомое название. Очень знакомое. Сердце Ормата будто сжали ледяные пальцы.

— Эй, ты что так побледнел? — взволновался закончивший торг Лео. — Съел чего-то не того?

— Видесола, — с трудом разлепил губы Ормат. — В этом городе главная резиденция князя Медовира Сабана.

Воздушный корабль похожий на жирную гусеницу, отчаянно пытался спастись, мчась над низкими, изъеденными временем горами. Из уродливой прорехи на его воронёном боку, словно кровь из раны, хлестала тугая струя маслянисто-черного дыма.

Следом неслась стая убийц. Шесть поджарых боевых стрелокрылов. У гусеницы не было никаких шансов. Пилот выжимал из двигателей все что мог и швырял грузолет из стороны в сторону так, что от корпуса отлетали куски обшивки. Похоже, он наделялся если не оторваться, то хотя бы сбить врагу прицел, но летучие хищники с каждой секундой сокращали дистанцию. Еще, немного и они добьют беспомощную добычу.

Заложив безумный вираж, гусеница метнулась в узкую расселину между скал — щель в пожелтевшем оскале клыков старого тигра. Уже чувствуя вкус победы, стрелокрылы рванулись следом, почти царапая брюхами плоские скалы.

Захваченные азартом пилоты, не заметили, как на выщербленных вершинах из ниоткуда возникли крошечные фигурки. В следующий миг к грозным машинам со скал потянулись десятки светящихся ледяных копий. Неспособные подняться высоко в небо, здесь, над землей, они разили быстро и беспощадно.

Обломки растерзанных корпусов просыпались на древние горы огненным дождем.

— Минус шесть, — сумрачно проговорил барон Радгар.

— И минус один грузолет у нас, — заметил Фадгар. — Вряд ли корабль удастся починить.

— Сейчас это неважно, мы любой ценой должны сократить их преимущество в авиации.

Помощник задумчиво посмотрел в сторону рокового ущелья, но сказал совсем не то, что собирался:

— С Иоскехи что-нибудь слышно?

— Все еще молчат, — ровно ответил Радгар.

— Выступление было преждевременным, — вздохнул Фадгар.

— Неизбежным, — поправил барон.

— Войска сильвидов стягиваются на великую равнину. Наши союзники боятся выступить. Мы утратили фактор внезапности, а силы врагов куда больше.

— Это только так кажется, — Радгар опустил тяжелые веки, запирая под ними багровые отблески догорающих машин. — Действительно, если считать по головам, то солдат у высокородных куда больше, но далеко не все из них принесут хозяевам пользу на поле боя. Я поймаю их в ловушку так же, как этих летунов.

— А если не получится?

— У меня всегда есть больше, чем один план.

Высокие, блестящие апельсиновым глянцем стены — цвет якобы приятный для глаз — смутно отражали силуэты суетящихся людей. Резервный центр управления был переполнен самым разным народом. Недовольно поморщившись, генерал Дамира склонилась к светящейся над широким столом гололитической карте.

— Вы по-прежнему не хотите вызвать дополнительные подкрепления с юга? — в который раз осведомился Алвиад. — Части, базирующиеся в центре континента, не очень надежны.

— Не стоит забывать про Иоскеху, регент, — резко ответила Дамира. — Южные армии — резерв на крайний случай. Сейчас наше единственное спасение в скорости. Очень жаль, что наша тяжелая техника оказалась в таком плачевном состоянии. Пожалуй, мы не сможем дожидаться ее полного ввода в строй. Хватит и четверти.

Регент с трудом сдержал рвущееся наружу раздражение. Интересно, а с ним вообще советоваться кто-нибудь собирался?

— Вы уверены? Силы, о которых докладывает разведка, выглядят достаточно грозно, — сказал он, заставив голос звучать максимально ровно.

— Уверена. Я и без разведки знаю что они могут сделать и знаю что нам нужно для победы.

— Точно так же, как вы знали число нападавших на Гнездо? — улыбнулся Алвиад, решив попробовать смазать отношения лестью. — Честно скажу, я был впечатлен. Как вам это удалось?

— Никак, — ответила Дамира, почему-то разозлившись. — Это был простой здравый смысл. Если бы испы могли вот так запросто перебросить ударную группировку в пять тысяч стволов, весь Тавискарон пал бы перед ними за несколько дней. За исключением, возможно, Фараса. Максимум две тысячи, и то с натяжкой.

— Но вы, как я помню, сказали, что их всего тысяча, — воскликнул Алвиад, теперь по-настоящему удивленный.

— А будь их две тысячи, мы бы не удержали дворец. Сейчас, если позволите, мне нужно еще раз уточнить план.

Вежливо поклонившись, регент отошел прочь, ежеминутно напоминая себе, что сейчас не время ставить нахалов на место.

— У крестьян есть поговорка, — раздавшийся над ухом сухой голос заставил сердце Алвиада подпрыгнуть от неожиданности, — старый друг лучше новых двух. Так есть ли смысл пытаться завязать новую дружбу, тем более с людьми, которые ее вовсе не ищут?

— Что ж, господин Демигас, — проговорил Алвиад, медленно оборачиваясь к Раздвигающему тучи, — даже у черни бывают здравые мысли. Я всегда считал, что дружба возможна только между равными. Когда кто-то пытается из друга превратиться в господина — это глубоко огорчает.

— Наша дружба стала вас тяготить? — вкрадчиво прошептал иерарх.

— Вовсе нет, — улыбнулся регент. Тем более, она взаимовыгодна. Вы нужны мне, а я нужен вам.

— Хорошо, что мы сходно мыслим, но, кажется, мы слишком давно не подкрепляли теплоту наших отношений жестами взаимного доверия.

— Чего вы хотите? — насторожился Алвиад.

— Самую малость, — губы Демигаса дрогнули в намеке на улыбку. — Чтобы в войска допустили наших наблюдателей.

— Генералу Дамире это не понравится.

— А разве мы уже не договорились, что старые друзья имеют преимущества перед новыми?

Алвиад на миг поджал губы:

— Хорошо, пусть будет по-вашему.

Коротко кивнув, Демигас отошел, и регент вздохнул свободней. Он никак не мог понять, что его так напрягает в этом человеке. Ведь Алвиад не раз общался с опасными, очень опасными людьми. Один князь Сабан чего стоит! Но ни один из них не вызывал такого чувства холодной пустоты. Будто с черной дырой поговорил. Регент зябко передернул плечами.

Если смотреть трезво, то первый раунд он выиграл. Показал, что не будет марионеткой и в то же время не разрушил надежды "друзей". А это важно, очень важно. Если Дамира лишит его поддержки военных... ну, тут и так все ясно.

А у Демигаса есть ниточка к Гайлии, если ему придет в голову за нее потянуть... Алвиад стиснул зубы. С этим он ничего поделать не мог. По крайней мере, пока.

Ну, а попробовать найти ключик к сердцу излишне самоуверенной госпожи генерала можно и нужно.

Улыбнувшись, регент махнул рукой Беретелу, новому шефу охраны, сменившему опозорившегося Цареслава.

— Слушаю, мой господин, — склонился в поклоне могучий воин. Словно в пику предшественнику, он облачился в самый простой мундир без всякого намека на золотое шитье.

Оглядевшись по сторонам, регент потянулся к уху Беретела:

— Есть какие-нибудь подвижки в расследовании смерти моего почтенного родича?

— Увы, никаких, — ответил телохранитель, нехотя признавая поражение. — Мы даже не можем утверждать, что имел место злой умысел. Врачи так и не смогли определить причину смерти.

— Прискорбно, — тихо пробормотал Алвиад, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Повинуясь импульсу, регент резко повернул голову, и столкнулся взглядом с Раздвигающим тучи. Опершись локтем на стену, иерарх пристально смотрел на него с другой стороны зала.

— Господин? — в голосе воина прорезалось беспокойство.

— Нет, ничего, — вздохнул Алвиад, с трудом беря себя в руки. — Я просто хотел дать вам новое направление для расследования. Обратите внимание на приятеля княжеского секретаря, некоего Таалада Норида, наставника Палестры.

Беретел вопросительно поднял бровь.

— Пристальное внимание, — подчеркнул регент.

Маленькая крипта, выдолбленная в розовато-желтой скале, тонула в полумраке, пропитанном дымом сладковатых благовоний. Дрожащие багровые огоньки бронзовых светильников не столько разгоняли темноту, сколько разбрасывали пляшущие тени.

В центре крипты на белом стеклянистом блоке лежало тело, с головы до ног завернутое в пламенный царский пурпур. Из гладких складок была выпростана на грудь лишь сухая, желтая от бальзамов ладонь. На истончившихся пальцах тускло поблескивали пять ритуальных перстней.

Всеми позабытый и никому не нужный, верховный князь Шадгар Имарос готовился к путешествию в вечность.

Не было эскорта отборных воинов от всех армий Тавискарона. Не склоняли смоляные головы бароны Иоскехи. Не спешили отдать последний долг знатнейшие высокородные планеты... Только один человек преклонил колени перед высоким камнем. На глазах Харида блестели горькие слезы.

— Это даже хорошо, что им не до нас, — срывающимся голосом шептал Спутник, бережно касаясь безжизненной руки. — А то нам бы так и не дали по-настоящему попрощаться.

Глава 12

Сидящий на дощатом полу Ормат смахнул со лба крупный пот и склонился над запутанным кружевом блестящей проволоки. Высунув от усердия язык, он потянулся длинными щипцами к следующей точке переплетения нитей белого металла. Осторожно надавил, к потолку потянулись редкие перышки едкого дыма.

Разгладив звякающее кружево, он подтянул к себе листок плотной желтоватой бумаги, расчерченный темно-фиолетовой тушью.

Так, вроде все сходится. Хотя пусть Лео сам проверяет. А то заперся в их общей спальне, будто это его личный кабинет, и глаз не кажет.

Распрямив затекшую шею, Ормат прислонился к прохладной стене. Вытянув ноги, он пнул носком ботинка спутанный комок проволоки. Да, тут еще работать и работать. А Лео, если уж отказался от помощников, мог бы заставить купца раскошелиться на комнаты побольше. Поморщившись, он, взглянув на низкий потолок каморки. Тоже мне, Дом караванов, ночлежка какая-то!

Сжав в кулак гудящие пальцы, Ормат раздраженно скривил губы. Ну не подходят его руки для тонкой работы. Не подходят, и все.

Протерев слипающиеся глаза, он еще раз взглянул на заготовку. Теперь оставалась эту шутку особым образом свернуть и залить гипсом. Получится хреновина под названием первичный компенсатор, почти такой же, как те, что делают испы.

Несмотря на долгие объяснения князя, Ормат так и не смог понять, для чего эти самые компенсаторы нужны. Разве только выяснил, что ни один механизм, который в городе крутится и вертится, без них не обходится.

Кстати, что-то Лео долго нет, уснул он, что ли? Хотя и Ормату поспасть тоже не мешало бы. Он растер глаза, но упрямые веки продолжали слипаться. Ормат не заметил, как скользнул в сон.

Он нашел себя в высоком прохладном зале, словно вырезанном в цельном куске подтаявшего мутного льда. За дышащими морозным дымком стенами метались огромные размытые тени. Словно какие-то чудовищно искаженные существа жаждали ворваться внутрь, но черные косы их когтей лишь бессильно скользили по твердым граням.

Почувствовав, что от безумного зрелища у него начала кружиться голова, Ормат резко повернулся к центру зала. Там, словно вырастая из снежно-белого пола, блестел высокий каменный трон. С его подножия кровавым потоком стекал алый ковер. Единственное яркое пятно в этом выстуженном мире.

Спинка трона не давала разглядеть, сидит ли на нем кто-нибудь, но в центре алой дорожки определенно стоял человек. Ормат прищурился, и в следующий миг картинка сдвинулась, мир завертелся. Он с усилием поднял ставшую очень тяжелой голову. В сердцевине пространственного смерча высился все тот же трон. Теперь Ормат стоял перед ним и мог ясно разглядеть занимавшую его фигуру, закутанную в длинную кипенно-белую мантию с надвинутым глубоким капюшоном, на груди, между неплотно запахнутыми полами, виднелась угольно-черная кираса, украшенная золотистым узором. Лицо сидящего скрывала металлическая маска. Золото закрывало переносицу и лоб, стекая сложными завитками на вороненые щеки. В щелях маски не было видно глаз, только темнота. Беснующийся мрак. Тот, что ждет космические корабли за пределами нашей реальности.

Это была не его мысль — с удивлением понял Ормат — но откуда она взялась?

Фигура на троне подняла руку, из белых складок вынырнула черная латная перчатка с золотыми накладками на суставах. Ладонь Ормата, словно обретя собственную волю, стала подниматься в ответ, будто протянулась навстречу повелителю этого места...

Стоп! Рука чужая! Никогда у него не было таких длинных, тонких пальцев! Пораженный он изумленно разглядывал свою-чужую ладонь, позабыв обо всем на свете, и тут какая-то сила будто потянула за невидимую нить, привязанную к запястью.

Сквозь удивление Ормата пробился гнев. Никто не смеет им командовать!

Он напрягся, всеми силами приказывая руке опуститься, невидимая привязь задрожала. Что-то должно было лопнуть... Сон взорвался, разлетевшись на тысячи колючих осколков.

Ормат резко вскинул голову, часто моргая. Приснится же такое! В дверь снова постучали:

— Эй, ребята, могу я войти? Клянусь не подсматривать никаких секретов.

Ормат хотел ответить, но дверь и так распахнулась, впустив в каморку Лашими.

— Отец интересуется, есть ли у вас, все что нужно, — сказала девушка, с любопытством осматриваясь.

Заметив этот быстрый взгляд, Ормат проворно спрятал в карман лежавший на полу рисунок Лео.

— Может, все-таки возьмете помощников? — улыбнулась Лашими.

Стоило признать, что улыбка у нее очень милая, и напрасно Лео...

— Помощники нам не нужны, — князь стоял на пороге спальни, его глаза действительно казались немного заспанными. — Они могут испортить всю магию.

— Магию? — моргнула Лашими.

— Конечно. — А почему, ты думаешь, техника испов работает? Это колдовство, но мы его разгадали.

— Не говорила ерунды, — фыркнула девушка, невольно отступив к выходу.

— Не стоит бояться, — князь покровительственно взмахнул рукой. — Это не очень сильная магия. Сущая ерунда. А вот корабли иномирян тянут через не-реальность пленные космические демоны.

Лашими попыталась улыбнуться, но получилась только нервная гримаска:

— Значит, помощь вам не нужна, — быстро сказала она. — Ну, тогда я пойду...

— Кое в чем мы все-таки нуждаемся, — усмехнулся Лео. — Проволока заканчивается. Не на что будет чары наговаривать.

— Ну, что ты все дергаешься, Ормат? — прошептал Лео. — Я же говорил, боишься — останься в Доме караванов.

— Ничего я не боюсь, — фыркнул Ормат, скользя нервным взглядом по обтекавшей путников толпе.

Конечно, он не думал, что посреди улицы наткнется на Медовира Сабана собственной персоной. Вовсе нет.

Просто этот город... он такой огромный! Оказывается, то, оставшееся для него безымянным поселение, по улицам которого его провел Петр, было совсем крошечным.

Ормат с невольным уважением смотрел, с какой непринужденной ловкостью хрупкая Лашими прокладывает дорогу среди гудящих толп.

За спинами молодых людей грузно топали два дюжих обозника, взятых девушкой для охраны. Ормат старался не сильно вертеть головой, но подозревал, что изумленные взгляды, которые он то и дело бросал по сторонам, с потрохами выдавали его как дремучую деревенщину.

Бесконечные вереницы домов упрямыми быками взбирались на вершины холмов, чтобы горбатыми валунами скатиться по другому склону. Рукотворные горы в пять-шесть этажей, горящие полированным металлом крыш. Между ними, зажатые ущельями улиц, безостановочно текли бурлящие человеческие реки.

— Здоровенные, почти как дворцы, — прошептал Ормат.

— А ты много видел дворцов? — усмехнулась девушка через плечо. — Вам в центр нужно сходить, вот там-то громадины так громадины.

Насупившись он раздраженно фыркнул.

"Рассказал бы я тебе, сколько и чего видел".

— Один из самых больших городов планеты, — тихо сказал Лео, оглядываясь с не меньшим изумлением, чем Ормат. — Чтобы это понять, мало знать. Нужно увидеть.

Так переговариваясь, их небольшой отряд поднялся по улице, забравшись на вдавленную верхушку огромного холма. Гигантская кипящая чаша, казалось, была доверху наполнена людьми. Натянутые от жары трепещущие на ветру тенты походили на паруса корабликов, затерянных среди вспененных волн. Гул тысяч голосов сливался в неумолчный рокот прибоя.

— Это место точно называется Малый рынок? — спросил Ормат, стараясь выглядеть максимально равнодушным.

— Ага, один из двенадцати, — засмеялась Лашими. — И ты бы не сомневался, если б хоть раз увидел Большой.

Путники начали спускаться в чашу по каменной лестнице с высокими потрескавшимися ступенями. У ее подножия желтел пластиковый помост, с которого, как уже знал Ормат, горожанам объявляли новости. Сейчас он был пуст, только на древках хлопали под горячим ветром расшитые знамена посетивших город высокородных.

— Как интересно, — протянул Лео, останавливаясь возле шершавых, покореженных солнцем панелей. — Столько денег собралось в одном месте.

— Ты о чем это? — спросил Ормат.

Князь дернул подбородком, указывая на пляшущие знамена.

— Посмотри на гербы. Княжеские банкиры. Все тринадцать семейств во главе с Даниасом Роуматом, — губы Лео на миг поджались. — Интересно, что собрало их вместе, да еще в городе, где перед ними никто не будет кланяться. И что делает хищник среди пернатых?

Проследив за взглядом молодого князя, Ормат вздрогнул, рядом с золотистой совой Роуматов, выгибала спину свирепо оскалившаяся рысь Сабанов. Значит князь в городе. А он-то надеялся...

— Так много важных людей собралось в одном из крупнейших городов континента. Настоящий нервный узел. Любопытно, что будет, если ткнуть в него иглой? — сказал Лео и вдруг расхохотался, словно выдал забавнейшую шутку.

Ормат покачал головой, искоса глядя на напарника. Он уже давно приметил эти странные перепады настроения князя. Словно в калейдоскопе апатия сменялась лихорадочным возбуждением, и все это тревожно озаряла постоянная тяга к риску. Ормат тяжело вздохнул. Тут он ничего не мог поделать. На князя за несколько дней свалилась куча потрясений, остается только надеяться, что со временем Лео сам собой придет в норму.

— Мальчики, вы где там застряли? — крикнула ушедшая вперед Лашими. — Проволока здесь -редкий товар. Если мы хотим получить скидку, нужно будет как следует подсуетиться.

Товарищи поспешили за своим бесстрашным проводником. Едва они углубились в торговые ряды, как на Ормата обрушилось множество запахов. Насыщенных и едва уловимых, сладких и горьких, неведомых и почти домашних.

Главной нотой в этом пахучем море была ткань. "Второе волокно" — то, что остается от паучника после выделки сауды. Отрыжка, так ее еще называли. Ормат сразу узнал резкий кисловатый запах свежего полотна, держащийся на одежде даже после нескольких стирок.

— И нигде нет акцизных печатей, — услышал он сквозь шум толпы ворчание Лео, — сплошное уклонение от налогов, а скорее всего — воровство. С местных фабрик тащат.

Лашими прибавила шаг, и напарникам тоже пришлось поторапливаться. Похоже, нужная им проволока считалась здесь чем-то вроде предмета роскоши, потому что чем дальше они шли, тем внушительней становились цены и солидней покупатели. Впереди, над головами толпы, вспыхнул голоэкран. Некий предприимчивый купец предлагал господам выкупить пожизненные контракты нежных дев и прекрасных юношей. В воздухе мелькали изображения подростков примерно тринадцати-четырнадцати лет. Что называется, кожа да кости. Никакого сравнения с той красоткой, от внимания которой когда-то так высокомерно отказался Петр.

С каким-то злорадством Ормат подумал, что купцу, не на чудеса техники нужно тратиться, а хотя бы немного подкормить свой товар, иначе на него клюнет разве что круглый идиот.

— Работорговля в чистом виде, — фыркнул Лео. — Должно быть, у родителей не хватило денег, чтоб расплатится с долгами.

Когда их компания проходил мимо экрана, купец в выцветшей красной повязке увязался за Лашими. Наверное, он оценил эскорт из двух охранников и записал Лео с Орматом к ней в свиту.

— Прекрасная госпожа, прошу, задержитесь, — трещал торговец, размахивая руками, — Послушные юноши, а если пожелаете, то и девушки. Все для вашего удовольствия!

Бросив задумчивый взгляд на топающих сзади охранников, Лашими дернула уголком рта и пошла еще быстрей. Торговец, будучи не в силах угнаться за быстроногой дочкой купца, попытался было обрабатывать парней. Дошел даже до того, что схватил за рукав Ормата.

— Господин, молю, только один взгляд...

Ормат с огромным удовольствием, не замедляя шага, всадил локоть в солнечное сплетение нахала. Незадачливый купец задохнулся и утонул в толпе.

— Нам не нужны неприятности, — напомнил Лео.

Ормат с деланным безразличием пожал плечами. Да хоть бы сдох.

В варево запахов влился свежий сладкий аромат. Оглядевшись, он быстро нашел его источник — длинные прилавки с горами сочных фруктов и овощей. Глядя на них, Ормат сразу вспомнил окрестности великого города, через которые проезжал караван. По обеим сторонам от дороги был возделан каждый клочок земли, а на горизонте хрусталем пылали многоярусные гидропонные террасы.

Рядом с прилавками прогуливались суровые бритоголовые мужики с увесистыми дубинками в мускулистых руках. Ормат сперва удивился, но, посмотрев на цены, понял, что без охраны в таком важном деле, как торговля овощами, действительно не обойтись.

— Натуральная пища здесь — как денежное дерево, — бросила через плечо Лашими. — Любой город хочет сам обеспечивать себя едой, но, понятное дело, не у каждого получается. Все, что здесь растет, мычит или кудахчет, отправляется прямиком к местным богачам, на рынке оказываются только остатки.

— Богачам, говоришь, — проворчал Ормат. — Если люди, которые могут покупать еду по таким ценам, не богачи, то я не знаю, как их еще назвать.

Девушка фыркнула:

— Большинство здешних хлебают синтетическую баланду. А это деликатесы.

Слева от них в толпе неожиданно началось волнение, послышались крики, звонкие шлепки, будто кто-то резко бил по сырому мясу. Словно от брошенного в воду камня по людскому озеру начали расходиться широкие круги. Ормат едва успел выдернуть Лео из-под ног несущегося куда-то краснолицего толстяка с выпученными глазами.

— Ох, да что ж так не везет! — зло воскликнула Лашими. — Ребята, все ко мне! Держимся вместе!

Парни вместе с обозниками сомкнулись вокруг девушки. За спиной Ормата раздался сухой треск, сменившийся влажным чавканьем. Повернувшись, он увидел, что расходившаяся толпа опрокинула один из прилавков с водяной вишней. Часть бледно-красных тонкокожих деликатесов сразу погибла под высоченными платформами сотен туфель и сандалий, взрываясь сочной оранжевой мякотью, а другая немедленно перекочевала в бессчетные карманы.

Охранники, тщетно пытаясь отстоять вверенный их заботам товар, отчаянно заработали дубинками, но добились лишь того, то разозлили горожан. Соседний прилавок затрещал и накренился, как раненый слон.

Сбившись в плотную группу, компания начала отступать из эпицентра беспорядков. Взглянув на обозников, выудивших из рукавов короткие грушевидные дубинки, Ормат вооружился пластиковой жердью, выдранной из оставленного без присмотра прилавка. В руках Лашими блеснул тяжелый шарик на длинной цепочке. Без оружия остался один Лео, за что немедленно поплатился.

Князя сбил с ног какой-то коротышка, с буйной, ядовито-зеленой шевелюрой. Противники покатились по земле, стараясь схватить друг другу за горло.

— Ну, что ты обнял его, как бабу?! Я же вижу, этот козел не в твоем вкусе! — зарычал Ормат.

Не дожидаясь, чем кончится сражение, он угостил коротышку жердью по затылку. Зеленоволосый тут же обмяк, придавив Лео. Сбросив его с себя, молодой князь вскочил на ноги.

— Нормально дерись, — крикнул Ормат. — Здесь тебе не зал Клинков.

Кивнув, князь отвел кулак к уху и хлестким ударом разбил нос ближайшему к нему драчуну.

— Только увлекаться не надо, — беспокойно сказал Ормат.

Лео беззаботно рассмеялся и стряхнул кровь с костяшек пальцев. Неожиданно над бушующей толпой разнеслось злое конское ржание. Повернув голову, Ормат увидел, как человеческие волны легко рассекает отряд всадников в черных куртках. Широкогрудые игреневые лошади с коротко подстриженными гривами, взбрыкивая страшными копытами, двигались сквозь людскую гущу, как через сухой тростник. В руках всадников покачивались шоковые копья — длинные горящие на солнце шесты с грозно шипящими наконечниками.

— Бежим, быстро! — взвизгнула Лашими. — А то всех отоварят!

Они бросились к ближайшей лестнице, ведущей из чаши рынка наверх. Оказавшись на узкой тихой улочке, компания остановилась перевести дыхание. То есть, дыхание переводила Лашими, а Лео стиснув зубы, растирал мышцу бедра — бег по высоким ступенькам не прошел для него даром. Ормат, подставив лицо ветерку, осматривал окрестности. Его внимание привлекли высящиеся на горизонте мрачные ступенчатые пирамиды из серого камня. Ормат видел их раньше, но думал, что это к Видесоле подступают отроги Оссарских гор. Теперь он понял, что пирамиды — дело человеческих рук. Ничего особенного, кроме размеров, в них не было, но у Ормата при взгляде на каменных исполинов по коже бежали мурашки.

— Кажется, у нас потери, — проворчала Лашими, утирая пот. — Надо будет дождаться этих болванов. В Видесоле чем больше у тебя компания, тем лучше.

Повертев головой, Ормат понял, что девушка имеет в виду охранников, дюжие обозники отстали от них где-то в толпе. Лестница за их спинами оставалась пустой. Видимо многоопытные в таких делах горожане выбрали для бегства более удобные пути.

— Это у меня в ушах звенит или я действительно слышу колокольчик? — распрямился Лео.

Ормат внимательно посмотрел на горящее лицо князя. Тот казался немного пьяным, хотя где бы он успел приложиться? Нахмурившись, Ормат склонил голову к плечу:

— Действительно, какой-то звон, — проворчал он. — Теперь я тоже слышу.

Лашими беспокойно завертела головой. Из поперечного к улице переулка медленно выплыла шестерка мужчин в долгополых черных с зеленым одеждах. Они шли вереницей, положив руки на плечи друг друга. На глазах мужчин чернели плотные повязки, закрывшие разом поллица. Каждый из странной шестерки постукивал по мостовой узловатым посохом с загнутой крюком верхушкой. На концах загогулин, поблескивая, раскачивались бубенчики, чей звон встревожил компанию.

— Что за... — протянул оторопевший Ормат.

— Это трясуны, — быстро сказала Лашими. — Секта такая. Закапывают в глаза всякую дрянь, а потом бродят туда-сюда. Развивают "внутреннее зрение". На неделе после Солнцестояния их особенно много вылезает. Стойте тихо, они, вроде, в основном безобидные.

Нелепые черно-зеленые фигуры не казались особенно грозными, но Ормат ощутил странное беспокойство. Ему показалось, что трясуны идут совсем не так, как полагается ходить слепым, пусть даже ослепшим временно и по собственной воле. Уж слишком уверенно они двигаются, слишком целеустремленно. Шестерка замерла, словно принюхиваясь к чему-то, и решительно двинулась в сторону молодых людей, которые и глазом не успели моргнуть, как оказались в плотном кольце.

Черно-зеленые дробно стучали своими бренчащими посохами, широко раздувая ноздри, виднеющиеся из-под краев повязок.

— Эй, вам чего надо? — дрогнувшим голосом крикнула Лашими.

Трясуны молча продолжали свой терзающий уши концерт.

— Кажется, эти уродцы намекают, что от нас воняет, — хмыкнул Ормат, разминая кулаки.

— А ну, дайте дорогу! — рявкнула девушка. — Дважды повторять не буду!

Черно-зеленые качнулись, сужая кольцо, так что теперь Ормат мог почуять кислый запах дешевой ткани их одежд. Глядя на угрожающе нависшие со всех сторон неподвижные лица он подумал, что трясуны могут даже не слышать их слов. Будто живут в каком-то своем мире. Что ж, причина уважительная, но выходить в таком настроении на улицы — значит нарываться на неприятности.

Над плечом Ормата свистнул тяжелый шарик. С громким хрустом металл врезался в середину скрытого повязкой лица. Цепочка натянулась и шарик помчался назад, разбрасывая алые капли. Черно-зеленая фигура, взмахнув руками, беззвучно рухнула на мостовую. Лашими перешла от слов к делу.

Шарик вновь рассек воздух, и глухо впечатался в грудь сектанта, оставив на грубой ткани влажное пятно. Добровольный слепец, согнувшись, осел на колени. Кольцо окружения разорвалось.

— Побежали, — крикнула Лашими, — быстро!

Отпихнув плечом ближайшего трясуна, Ормат пошел на прорыв, не забывая поддерживать Лео под локоть. Вырвавшись на оперативный простор, они шмыгнули в ближайшую щель между домами. Пробежав метров сто, компания остановилась. Ормат прислушался — нет ли погони. В дальнем конце переулка действительно послышался грузный топот. Хищно оскалившись, Лашими раскрутила над головой загудевший шарик.

— Госпожа, как хорошо, что мы вас догнали, — простонали вывалившиеся на ребят обозники.

Вид у охранников был очень неважный. Один сильно хромал, а другому рассекли висок, так, что запекшаяся кровь покрывала щеку и часть воротника ржавой крошащейся коркой. Тяжело вздохнув, девушка спрятала оружие в карман:

— Вы, дармоеды, что делать должны были? Я вас для чего с собой взяла?!

— Госпожа, да мы же не нарочно. Мы сами пострадали, — заныли обозники, демонстрируя свои боевые раны, Лашими презрительно морщилась.

Под аккомпанемент язвительных комментариев рассерженной девушки, не устававшей пилить телохранителей-неудачников, они вышли на одну из главных улиц, стекавших из чаши рынка.

— Не круто ты с этими, как их... трясунами? — задумчиво спросил Лео. — Они же нам ничего не сделали, только стояли.

— А ты хотел дождаться, пока сделают? — пожала плечами Лашими, на миг отвлекшись от объяснения охранникам их места в жизни. — В этом городе долго думать, нельзя. Зазеваешься — сразу нож в спину получишь.

Князь хотел что-то ответить, но осекся, замерев на месте. Ормат проследил за его взглядом. Внизу улицы по пересекающей ее дороге медленно полз угольно-черный паланкин, окруженный плотной толпой слуг и охранников. На ветру за ним колыхались длинные кобальтово-синие ленты, прикрепленные к гладким резным стенкам.

"Что там Лео такого интересного увидел?" — нахмурился Ормат.

Проводив паланкин глазами, молодой князь быстро огляделся по сторонам:

— Я на минутку, — сказал он и широкими шагами направился к нищему, пристроившемуся в теньке у стены, покрытой осыпающейся светло-оранжевой штукатуркой.

Подумав, Ормат двинулся следом. Молодой человек не раз убеждался, что для него же выгодней всегда держать Лео в поле зрения.

Подняв голову, нищий с любопытством смотрел на приближающихся юношей, теребя узловатыми пальцами пыльного цвета волосы, собранные в нечто, похожее на военную косичку. Ног у попрошайки не было. Вместо них рядом с голодранцем холодно поблескивали прислоненные к стене протезы.

На земле перед нищим была расстелен квадратик потерявшей цвет грубой ткани, на котором темнели три ореховые скорлупки.

— Что молодым господам угодно от старого Мурона? — прокаркал нищий, выпятив иссеченную шрамами нижнюю губу.

— Хочу кое о чем спросить, — усмехнулся Лео.

— Очень жаль, молодой господин, — улыбнулся Мурон, продемонстрировав отсутствие половины зубов, — но я убедился, что разговоры с незнакомыми людьми плохо сказываются на здоровье. А у меня его и так немного. Может, вы лучше сыграете со старым Муроном в простую игру? Угадаете где шарик — Мурон говорит. Не угадаете — старый Мурон получает одну монету.

На сухой потрескавшейся ладони попрошайки белел маленький гипсовый комочек.

Ормат презрительно усмехнулся. Кажется, городские жулики владеют искусством опознавать чужаков с первого взгляда. Но почему они думают, что если неместный, то обязательно дурак?!

— Что ж, сыграем, — улыбнулся Лео, роясь в карманах.

Ормат испуганно дернул князя за рукав. Он там во дворце что, совсем жизни не знает?! Беззаботно отмахнувшись, Лео опустился на корточки перед нищим.

Не переставая улыбаться, попрошайка принялся шустро орудовать скорлупками. Несмотря на неуклюжие с виду руки мошенник работал ловко и артистично. Ормат слышал, как шарик звонко бьется о тонкие стенки скорлупок и под конец мог с уверенностью указать, под какой из желтых полусфер остался гипсовый комочек. Точно так же, как, наверное, была уверена целая куча простофиль, соблазнившихся игрой до него.

Ормат поклялся, что уведет Лео после второго проигрыша. Если понадобиться, силком.

— Угадывайте, молодой господин.

Лео задумчиво потер губу. Похоже, действительно пытается понять, где этот бинов шарик. Совсем человеку мозги отшибло.

— Вот здесь, — сказал князь, указывая на среднюю скорлупку. Ухмыльнувшись, нищий протянул к ней широкую ладонь. — Э, нет, постой. Я хочу сам.

Не дожидаясь разрешения, Лео быстро перевернул гладкую полусферу. Ормату захотелось протереть глаза, на жесткой ткани белел гипсовый шарик.

Попрошайка, судя по всему, испытывал сходные чувства, таращась на то, чего никак не могло быть. Костлявые плечи нищего напряглись, посеченные губы мелко задрожали... старый Мурон разразился долгим утробным хохотом.

— А у вас ловкие пальцы, молодой господин, — сказал нищий, утирая слезы.

— Скорее у меня очень широкий круг увлечений, — улыбнулся Лео.

Ормату захотелось дать себе пощечину. Ведь князь все утро сегодня возился с гипсом, с тех пор, должно быть, и шарик в кармане. Эх, знать бы раньше, что у Лео талант мошенника...

— Так чего же вы хотите от старого Мурона? — спросил нищий, почесав грязную щеку. — Господа ведь пришли не затем, чтобы грабить калеку? У меня уже отняли все, что было, когда сорок лет назад летучий дворец верховного князя покатился вверх тормашками.

— Паланкин с синими лентами, ты его часто тут видишь?

— Да каждый день. Мотается туда-сюда, как по часам. А что еще бедолагам-аристократам остается? Полеты-то над городом запрещены магистратом, — нищий склонился вперед, обдав молодых людей запахом давно не мытого тела и доверительно прошептал: — Я думаю, это сделано специально, чтобы высокородные не расползались далеко от своих кварталов. Уж на их-то привычки я насмотрелся: на летучие паромы, что ходят между городскими рукавами, они ни за что не сядут, а чтобы нанять бегунок или идти своими ногами, так они скорее умрут. Вот и маются. Ну, не глупо ли?

— Действительно, это очень глупо, — поднявшись, Лео бросил нищему монету.

Они неторопливо вернулись к заждавшейся их Лашими.

— И что это было? — спросила девушка, уперев ладонь в бедро.

— Да так, — беззаботно улыбнулся Лео. — Мелькнула мысль.

Сердце Ормата похолодело от предчувствия неприятностей.

Глава 13

— Поиски нечего не дали, — развел руками Дадшар Яделин. — По крайней мере, пока не дали. У нас нет даже примерного направления.

Замолчав, жрец перевел взгляд с бесстрастно молчавшего Раздвигающего Тучи на светящиеся изнутри опаловые стены Молчаливой комнаты. Следующий вопрос ему, как начальнику секретной службы Гавани, дался особенно тяжело:

— Господин, быть может, вам стоит задействовать свои... особые возможности?

Демигас плавно качнул длинными прядями:

— Все уже сделано, но быстрого результата не будет. Здесь есть... — Раздвигающий коротко вздохнул, — Есть свои сложности. Мы рассчитывали, что Десница преуспеет быстрее.

— Я приложу все усилия, господин.

— Не сомневаюсь, — твердые губы Демигаса сложились в улыбку. — Возвращаясь к текущей ситуации. Что насчет того человека, которого мы подключили на последнем этапе? Петр, кажется? Я хочу с ним поговорить.

Дадшар смущенно поклонился:

— Сейчас его нет на месте.

Взгляд Демигаса заострился, словно клинок вынули из ножен:

— И где же он?

— Присоединился к нашим военным наблюдателям, — быстро ответил Дадшар.

— Думаешь, это разумно?

Шеф Десницы снова попытался спрятать глаза:

— Я не отдавал ему такого приказа. Он отправился самочинно.

Опустив веки, Демигас крепко сжал переносицу. Дадшар замер, старясь реже дышать.

— Как только это будет удобно, я хочу, чтобы его отозвали в Гавань, — тихо сказал Раздвигающий. — Я полагаю, мальчик созрел для нашего особого благословения.

Крошечный прыгунок несся среди глыб ночных облаков, озаренных лиловыми вспышками фальшивых зарниц. Свирепый ледяной ветер, от которого совсем не защищал пластиковый щиток, безжалостно трепал мундир Цареслава, жадные холодные ладони шарили по ребрам, выдавливая последние крошки тепла.

"Тот генерал, должно быть, ненавидит меня, — зло подумал бывший княжеский телохранитель. — Послал искать эту бинову пятьдесят шестую бригаду. Да еще на игрушечном аппаратике... Это все равно, что кавалериста, вместо боевого скакуна, посадить на пони. Хотя чему удивляться? Я и сам себя ненавижу".

Прищурив слезящиеся от ветра глаза, Цареслав смотрел на проносящуюся под ним землю, стараясь разобраться в змеящихся цепочках ползущих по ней огоньков. Должно быть, сейчас здесь собрались все броневики Вилеры.

В какой идиотизм превращается война без нормальной связи! Испы это ловко придумали со своим салютом. Приходится использовать офицеров, как почтовых голубей.

Лиловые зарницы, перемигиваясь, тянулись к границам атмосферы, казалось, они смеются над злостью Цареслава. Угловатая тень стремительно мазнула по его лицу. Задрав голову, он увидел парящий высоко над ним хищный силуэт стрелокрыла.

Перепугавшись, Цареслав попытался бросить машину к земле. Занемевшие пальцы почти не слушались, неуклюже скользя по ручкам управления. Прыгунок резко нырнул, едва не сбросив незадачливого седока, который лишь в последний момент разглядел на корпусе грозной бронированной птицы княжеский герб.

— Ах ты, сволочь! — Цареслав отчаянным усилием выровнял капризный аппаратик в метре над дрожащими кронами.

Теплый воздух обдал его, расправляя заледеневшие легкие. Под брюхом летучего пони скользил мокрый черных бархат старого леса. Прямо по курсу в небо били плотные столбы света.

Заложив вираж, Цареслав осторожно приблизился к странной иллюминации. На полянке, окруженной морщинистыми сырыми деревьями, горела фонарями серебристая коробка броневика.

Цареслав нахмурился. Как сюда забрался этот самоходный гроб? Поглотители боевых машин не позволяли им подниматься в воздух больше чем на метр. Кому бы из водителей пришло в голову испытывать терпение древнего трудяги, пытаясь перескочить верхушки деревьев?

Проведя прыгунок на максимально низкой скорости, Цареслав разглядел на крутом борту машины горящего бронзой сокола, держащего в когтях венок с цифрами пятьдесят шесть внутри.

Нашлись, пропащие!

Радостно улыбнувшись, он повел аппарат на посадку. Едва тот коснулся шуршащей травы, Цареслав спрыгнул на землю, с наслаждением разминая онемевшие ноги.

— Эй, хозяева, есть кто дома?! — крикнул он, опустив на всякий случай руку к ледяному пластику висящего на широком поясе пистолета.

Из густой тени бесшумно вынырнул огромный силуэт. Цареслав сжал ладонь на ребристой рукояти и тихо выругался. Снова едва не выставил себя дураком, второй раз за несколько минут. На свет вышел вовсе не медведь, неведомо зачем спустившийся с таких далеких отсюда гор, а просто невероятно высокий крупный мужчина. Настоящий гигант с необычайно черными, сливающимися с ночной темнотой волосами. На его широченной груди блестел тяжелый медальон. Цареславу показалось, что он уже видел это человека. Кажется, во дворце, среди свиты служителей Луча. Да что творится в этом лесу?!

— О, господин Цареслав, — неожиданно музыкально сказал гигант, — вижу, вы тоже в войсках.

— Так уж получилось, — сухо отозвался бывший телохранитель. — А вы, господин...

— Можно просто Петр, — любезно улыбнулся великан.

— Что вы здесь делаете, Петр? Я имею в виду "здесь" во всех смыслах, — сказал Цареслав, широко разводя руками, точно стараясь объединить в одно целое лесную полянку и гудящие где-то армейские колонны.

— На первую часть вопроса ответить легко. Я был направлен в войска в качестве наблюдателя от Седой гавани. А как я оказался конкретно здесь...

Великан обвел взглядом нависшие над броневиком мрачные кроны.

— Когда начался вся эта свистопляска, — Петр указал на горящие лиловыми зарницами облака, — на нашу колонну напали. Диверсанты устроили засаду. От такого сюрприза водитель броневика, должно быть, почувствовал себя кроликом и открыл в машине такие способности, о которых ее конструкторы, похоже, даже не подозревали. Подбросил старичка метров на пятьдесят, но то ли пилотом он оказался хреновым, то ли броневик для полетов был плохо приспособлен... короче, птиц из нас не получилось. Пришлось планировать. Хорошо, хоть полянка нашлась, а то прямо на деревья бы сели.

— Вам очень повезло, — потрясенно покачал головой Цареслав.

— Это точно, скорость в последний момент удалось погасить. Но... — огромная ладонь великана стукнула по загудевшему серебристому боку, — дальше машинка никуда не пойдет.

— А где остальной экипаж, они целы? — Цареслав беспокойно огляделся, боясь увидеть под сырыми ветвями лежащие на земле длинные мешки.

— Борт-стрелок плечо вывихнул, а так все нормально. Пошли других пятьдесят шестых искать. Я специально для них огни не гашу. Чтоб ориентир был.

— Значит, у нас общая проблема. Вы хотя бы примерно знаете, где остальная бригада? Где командир?

— Где-то, — безразлично пожал плечами гигант. — Связи-то нет, а драпали быстро.

Цареслав тяжело вздохнул, искоса взглянув на печально улыбающегося великана:

— Знаете, я не большой специалист в военных делах, — осторожно начал бывший телохранитель, — но мне кажется, что вся эта гонка по великой равнине — чистое безумие. Почему мы рвемся вперед почти безо всякой подготовки? А тут еще подлянка со связью...

— Генерал Дамира знает, что делает. Испам нельзя позволить собраться с силами.

Цареслав громко фыркнул, хоть один плюс в его новом положении — можно говорить то, что думаешь.

— А вы не удивляетесь, почему мы так легко наступаем? Испы почти не сопротивляются. Их что, устрашил военный гений госпожи Дамиры? Даже контратаки, — Цареслав указал на сломанный броневик, — по большому счету комариные укусы. Скажите, Петр, неужели вам не кажется, что нас куда-то заманивают?

Цареслав посмотрел в глаза великану, ожидая реакции. Именно после этого вопроса новый начальник Цареслава отправил его на поиски пропавшей бригады. А что сделает этот "наблюдатель", тоже назовет его паникером? Попытается спрятать голову в песок? Цареслав уже не раз с горечью убедился, что с тех пор, как он лишился расшитого золотом мундира, для большинства окружающих его голос стал значить не больше, чем песок на ветру.

Отведя взгляд, Петр задумчиво погладил подбородок:

— Мне кажется, вы неправильно выбрали для себя карьеру. Нас действительно заманивают. Думаю, в район Слоновьей гряды. Там удобное место.

Цареслав едва не задохнулся от удивления.

— Удобное место?

— Да. В самый раз, чтобы разместить мобильные огневые комплексы, поймать наши головные отряды в мешок, рассечь их на несколько частей и уничтожить. Именно поэтому нас сейчас клюют только их диверсанты. Испы хотят, чтобы мы двигались медленней и держались кучней. Должно быть, как раз сейчас готовится какая-то операция, чтобы отвлечь наши воздушные силы. Испы отлично понимают, как опасно для них господство сильвидов в небе.

Цареслав ощутил, как на его голове зашевелились волосы:

— И вы так спокойно об этом говорите?!

— Генерал Дамира знает, что делает, — спокойно повторил Петр. — Командиры испов, должно быть, неплохо изучили теорию, но практики им не хватает. До того как наши бригады окажутся в ловушке, частям противника придется сражаться на два, а иногда а то и на три фронта. Такой фокус под силу только отрядам с отличной выучкой и высочайшим боевым духом.

— Например, императорским гвардейцам, — прошептал все еще ошеломленный Цареслав.

— Да, например, им, — широкая ладонь великана коснулась холодного клюва медного сокола на борту машины. — Впрочем, любой разумный командир постарался бы избежать такой ситуации, будь у него хоть какая-то альтернатива. Испы в целом покрепче стражи — не в обиду вам будет сказано — но красномордым такой подвиг не по зубам.

— Не извиняйтесь, я сам знаю, что стража не похожа на отряд легендарных воителей, — ответил Цареслав, напряженно морща лоб, — как раз это меня и волнует. Что, если мы упростим врагу задачу?

— В данном случае выгодное положение гражданской стражи перевешивает врожденные недостатки. Нас больше, мы наступаем, они побегут. Не сомневайтесь.

— А вы, оказывается, очень хорошо разбираетесь во всех этих делах.

Петр молча отвернулся, Цареславу показалось, что великан чем-то недоволен.

— Однако что-то мои разведчики задерживаются... — осекшись, Петр резко запрокинул голову. — Воздух!

Одним чудовищным прыжком великан оказался на краю полянки. Цареслав недоуменно поднял глаза к лиловому небу и усмехнулся:

— Я тоже недавно чуть не обделался, только разве у испов...

Пролетавший над облаками вражеский стрелокрыл уронил с корпуса одинокую, наполненную жидким светом слезу. Земля в лесу содрогнулась, мягкая ночь сменилась безжалостно сияющим полднем, словно гигантская рука на миг отдернула звездную завесу. К верхушкам деревьев рванулся гудящий столп белого пламени.

Стирая с лица хлопья сажи, Петр осторожно перебрался через вывороченный с корнем ствол. Огонь медленно оседал, словно погружаясь в оставшийся посреди полянки глубокий кратер. Броневик превратился в изломанный багровый скелет, истекающий шипящим жидким металлом.

Рядом с ним великан нашел то, что осталось от Цареслава. Бывший шеф княжеских телохранителей походил на обугленную вязанку хвороста. Пепла в нем было куда больше, чем плоти. Тяжелые пылающие капли падали с искореженной брони на разваливающийся черный остов груди.

Петр склонил голову, его губы часто и беззвучно шевелились.

Вздохнув, он огляделся по сторонам. Его внимание привлек прыгунок, повисший на толстых изогнутых ветвях поваленного дерева. Опадающие огненные языки тускло отражались на гладком пластике корпуса. Похоже, что кроме пары вмятин машина совсем не пострадала. На высоком лбу великана залегла глубокая морщина.

Недолго постояв неподвижно, он плавным движением снял с шеи медальон. Блестящие звенья шуршащим ручейком стекли из огромной ладони на грудь мертвеца. Драгоценный медальон зашипел рассерженной змеей, когда на него упали первые раскаленные капли.

Коротко кивнув, Петр быстрыми шагами направился к осиротевшему прыгунку.

Глава 14

— Послушай, у нас с тобой все как-то по-глупому получилось, — осторожно сказал Лео. — Может, лучше начнем все заново?

Поведя обтянутыми потной рубашкой плечами, Галишад ухватился за ручки тяжелого пластикового ящика. Шлепая босыми ступнями по горячему песку двора, парень потащил свою ношу к небольшой тележке. Плюхнув ящик на крышки собратьев, он принялся старательно закреплять получившийся штабель длинными кожаными ремнями. Возясь с тугими застежками, Галишад упрямо отворачивал от молодого князя лицо, до сих пор покрытое пятнами синяков.

Прищурив глаза от злого солнца, Лео досадливо закусил губу. Может, зря он все это затеял? Но, с другой стороны, оставить под боком врага — тоже не лучшее решение. Кто знает, когда получится окончательно распрощаться с караваном Рашаддина?

— Галишад, ты тогда все неправильно понял...

Бросив ремни, Галиашад резко повернулся к Лео, взметнув облачко мелкого песка. Челюсти парня были плотно сжаты. Лео быстро огляделся по сторонам, остро пожалев, что из соображений дипломатии не позвал с собой Ормата.

Отряхнув ладони, Галишад в один шаг оказался нос к носу с молодым князем. Лео напрягся, отчаянно прикидывая, как будет спасаться в случае чего. Подтверждая худшие опасения князя, купец крепко взял его за плечо:

— На самом, деле это я должен извиняться, — отрывисто сказал Галишад сквозь стиснутые зубы. — Не знаю, что на меня нашло. То есть, знаю, но это не оправдание. Караван — одна большая семья. Ты мог мне не нравиться, но выдавать человека, пусть даже временно оказавшегося под крышами наших фургонов, совершенно недостойно. Я прошу меня простить.

Галишад склонил свою коричневую с белым голову, пальцы купца по-прежнему впивались в плечо Лео.

— Будем считать, что этого досадного случая не было, — тихо сказал Лео.

Дернув щекой, Галишад вернулся к тележке. Князь почесал кончик носа. С одной стороны, инцидент, вроде, исчерпан, но если не искоренить причину, такие случаи будут повторяться снова и снова. Лео набрал в грудь воздуха, как перед нырком:

— Насчет Лашими...

Плечи Галишада напряглись под тонкой тканью.

— Я не имею на нее никаких видов, — заставил себя проложить Лео.

— Могу принести в этом любую клятву.

Кулак купца сжался на задрожавшем от натяжения ремне, так что побелели костяшки:

— Оставь свои клятвы при себе! — огрызнулся он, но через миг справился с собой и добавил: — Пожалуйста. Я хорошо знаю, от кого исходила инициатива. Мы с Лашими знакомы с детства, и я... я всегда относился к ней по-особому, а она... она не знала, чего хотела. По-моему, ей нравится мучить меня.

— И все же я клянусь...

Запрокинув голову, Галишад залился каким-то горьким безнадежным смехом:

— Не ты, так другой, есть ли разница? А сейчас уходи. Уходи, мне тяжело на тебя смотреть.

Машинально поклонившись, Лео поспешил к главным воротам Дома караванов. Там его уже должен был ждать Ормат.

Спутник действительно оказался на месте. Перекатывая во рту длинную соломинку, Ормат подпирал спиной черный воротный столб. Лео мельком подумал, что на такой жаре металл уже должен был нагреться, как хороший утюг.

Заприметив молодого князя, Ормат выпрямился, резко выплюнул травинку.

— Ты уверен в том, что делаешь? — спросил он который раз за утро.

Усилием воли Лео прогнал с лица гримасу, в голосе Спутника он уловил уже привычные нотки. Ормат сомневался в здравости его разума. Молчавший до сих пор "близнец" начал подсчитывать, каковы шансы на измену Спутника, если тот решит, что его князь окончательно спятил. Лео заставил "призрака" замолчать. В раздражении он даже не заметил, что впервые смог навязать невидимке свою волю.

— Не волнуйся, Ормат, — постарался улыбнуться Лео. — Иногда меня заносит, но я всегда знаю, что и для чего делаю. Ну, по большей части знаю.

Кажется, шутка удалась, по крайней мере Ормат тихо засмеялся.

— Все, что я придумал, пойдет на нашу общую пользу, — сказал Лео, стараясь вложить в слова куда больше уверенности, чем сам чувствовал. — Вот увидишь. Пойдем.

— Стоп, стоп, ребята, куда это вы? — обогнав товарищей, на их пути вырос запыхавшийся Рашаддин. — Что это вы взяли за привычку по городу шляться? А работать кто будет?

Призвав на помощь годами натренированную княжескую невозмутимость, Лео смерил купца холодным взглядом:

— Я первую партию сделал? Сделал. Ты ее продал. А денег я сверх аванса так и не получил. Так о какой работе речь?

— Спокойно, спокойно, — слегка сбавил обороты Рашаддин. — Не все так просто. Нужно еще посмотреть, что скажут клиенты...

— Вот, значит, тогда и вернемся к этому разговору, — фыркнул Лео, обходя купца, как столб.

— Хоть скажите, куда идете-то?

— На рынок, — бросил через плечо князь. — Нужно же нам потратить аванс.

Не оглядываясь, они пошли по лишенной тени улице, сплошь залитой кипящим медом солнечного света. Лео успел дважды смахнуть выступивший на лбу пот, когда услышал за спиной торопливые шаги.

— Отец послал приглядеть за вами, — широко улыбнулась Лашими, в руках она держала тугой зеленый сверток. — А то мало ли что. И вот еще, я вчера заметила, многие горожане снова достали летние плащи. Оденьте, они от жары хорошо помогают.

Не увидев рядом с девушкой охранников, Лео, было, вздохнул чуть свободней, но тут же нахмурился. Лашими совсем не казалась ему легкомысленной, если она вдруг решила даже немного поступиться своей безопасностью, для этого нужна веская причина... Например, она не хочет, чтобы под ногами путались лишние люди, которые могут смутить некоего, слишком по ее мнению застенчивого, паренька.

Вспомнив смех Галишада, молодой князь тоскливо подумал, что, возможно, землянка в лесу была бы не таким уж плохим выходом из положения.

— Раз послал, то пойдем, — нейтрально отозвался Лео, поссориться с девушкой ради мира с Галишадом, тоже было совершенно негодной идеей.

Довольно тряхнув тигриными прядями, Лашими пошла вровень с парнями. Пыливший рядом Ормат, похоже, с трудом сдерживал смех. Болван!

Стиснув зубы, Лео на ходу накинул широкий плащ, снабженный глубоким капюшоном. Снаружи зеленая ткань была неприятно липкой, зато изнутри гладкой и удивительно прохладной. Потирая загудевший висок, он тщетно размышлял о том, как вывернуться из ловушки, в которую его так ловко загнали. По улице неожиданно разнесся тоскливый перезвон. Дернувшись, Лео бросил взгляд через плечо — вдоль высокой ограды, постукивая звенящим посохом, медленно брел одинокий трясун с плотной повязкой на глазах.

— Твой друг решил открыть собственную лавку? А то он, я смотрю, только к тканям приценивается. — Лашими кивнула в сторону бродящего среди рыночных рядов Ормата.

— Не знаю, — решительно взяв охнувшую от неожиданности девушку за плечи, Лео развернул ее в другую сторону. — Скажи, что это за пирамиды на горизонте? — он указал на облачно-смурые громады. — Какие-то храмы?

— Можно сказать, что и храмы, — ответила Лашими, вроде бы случайно касаясь ладони князя, задержавшейся на ее крутом плече. — Только молятся в них сауде. Вернее, молились.

Лео вопросительно поднял брови, одновременно аккуратно вернув ладонь на безопасную позицию. Чуть склонив тигриную головку, Лашими улыбнулась, похоже, она была рада чем-то его удивить:

-Там были заводы, где волокна паучника превращали в ткань. Но лет двести-двести пятьдесят назад торговые дома внешних миров отказались ее покупать. Они хотели только сырье, — тонкие брови девушки резко заломились.

Лео решил, что ее сейчас раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, злость, а с другой зависть, к могущественным купцам внешних миров. По сравнению с которыми младенец не только купец Рашаддин, но даже его мудрый дядя Даннияр.

— Наверное, это был последний удар, — задумчиво проговорил Лео.

Внешне он был совершенно спокоен, но это спокойствие давалась ему дорогой ценой. Нервы Лео дрожали натянутыми струнами, а его невидимый близнец отсчитывал время, как встроенный в мозг секундомер.

— Ты имеешь в виду удар, по нашей внешней торговле? — улыбнулась Лашими, довольная, что Леомира заинтересовала близкая ей тема. — Наверное, ты прав. В сказочные времена, когда плантации сауды только стали разбивать, казалось, что мы открыли вечный источник богатства. Все хотели новую ткань. По любой цене. Она была настоящим сокровищем. Все так радовались, что не могли заглянуть в будущее. А потом случилось то, что должно было случиться. Рынок сузился, а мы не смогли перестроиться. Нужно продать шестьдесят килограммов сырья, чтобы получить те же деньги, которые тысячу лет назад давали за килограмм.

— И поэтому высокородные сажают паучник везде, где только можно, и морят голодом своих крестьян,.

— Соображаешь, — усмехнулась девушка, накручивая на тонкий палец разноцветную прядь. — Только это не сильно им помогает. Они почти все разорены.

— У испов, должно быть, дела получше, — сказал Лео, осторожно взглянув за спину Лашими.

Ормат все так же прогуливался среди прилавков, заваленных разноцветными шуршащими кипами. Он ждал сигнала. Секундомер в голове теперь, кажется, начал отмечать каждый миг ударом колокола, а натянутые в теле струны стали лопаться от напряжения.

— Да, — кивнула девушка. — Это потому, что у них производство гибче. И им хватило ума не продаваться в рабство растению. Хотя испам тоже нелегко. Отец как-то вел дела с одним из их баронов, так тот рассказал, что торговые дома внешних миров платят им едва ли треть настоящей цены. Да и заказы размещают только на самые простые вещи, к тонкой работе не допускают.

— Действительно, невесело, — пробормотал Лео.

Маленький кубик — примитивная машинка, собранная за пару часов — резко задрожал, тычась острым углом в бедро, его будто окатили ледяной водой. Безногий Мурон подал сигнал. Теперь его очередь!

С огромным трудом удерживая на лице доброжелательную улыбку, Лео небрежно засунул ладонь в карман и до боли сжал твердую грань. Сейчас такой же кубик должен подать сигнал Ормату. Только бы он правильно рассчитал время.

Сердце Леомира бешено застучало по ребрам. Почему ничего не происходит? Неужели, он ошибся с формулой состава?!

— Лео, тебе нехорошо? — Лашими обеспокоенно потянулась к лицу князя.

Леомир что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Неужели, ошибка... Целый торговый ряд разом загудел, выдохнув высокое пламя с ярким зеленоватым отливом. Над шокированной толпой потек острый запах жженой ткани.

— Пожар!!!

Крик Ормата подхватили сотни глоток. Казалось, сам воздух задрожал от воплей, людское море бешено взволновалось и выплеснулось из чаши рынка на ближайшую улицу. Потеряв где-то Лашими, князь несся вместе с человеческим потоком. Охваченные паникой люди водопадом катились по наклонной мостовой, стараясь как можно быстрее убежать от очага возгорания. Толпа была неудержима. Даже если бы передние ряды почувствовал себя в безопасности и захотели перевести дыхание, задние, тугим потоком вырывающиеся из ловушки рынка, не дали бы им остановиться.

Судорожно вытянув шею, он увидел процессию, несущую украшенный кобальтовыми лентами паланкин, замершую перед лежащим у подножия холма перекрестком.

Ну, что они сделают? Остановятся? Попытаются проскочить? Если повернут обратно — все напрасно... О том, что его самого сейчас могут раскатать в окровавленный блин, Лео даже не думал, полностью сосредоточившись на своей цели.

"Давайте же! — мысленно крикнул он, изо всех сил работая локтями. — Решайтесь!"

К его огромной радости процессия вышла на перекресток, таща за собой неуклюжую коробку паланкина. Лео засмеялся во все горло, не заботясь, что походит сейчас на безумца. Не успеют! Не успеют!

Он мог собой гордиться, черный паланкин оказался точно на середине перекрестка, когда его захлестнула ревущая волна. Свита пыталась сопротивляться, но ее в считанные секунды разметали и умчали прочь, как подхваченный потоком сор. Лишившийся носильщиков паланкин тяжело завалился набок.

Лео изо всех сил рванулся к нему, чуть ли не топча тех, кто оказался у него на пути. Лишившись по дороге половины рукава и получив такой удар в скулу, что голова зазвенела медным гонгом, он отчаянно уцепился за гладкую стенку лежащего на земле короба. Рывком отдернув тяжелую бархатную завесу, Лео сунулся внутрь и замер. Во влажный лоб князя уперлось холодное дуло пистолета.

— Я тебя тоже рад видеть, Ульвэ, — прохрипел он.

Бронзовые брови девушки круто изогнулись, взгляд распахнутых темных глаз впился в лицо Лео. Тихо охнув, Ульвэ опустила оружие и тяжело привалилась спиной к округлой стенке, обтянутой черной тканью.

Как и ожидал Лео, под деревянным корпусом скрывалась маленькая капсула простенького летательного аппарата. Надежное средство вырваться из любой ловушки, наплевав на запреты магистрата. Удача — одна из многих за сегодняшний день — что он правильно оценил Ульвэ. Она не привыкла бегать от опасности.

Несколько раз глубоко вздохнув, девушка чуть прищурила глаза. Лео почти слышал, с какой бешеной скоростью в рыжей голове закрутились колесики. Ульвэ поразительно быстро пришла в себя.

— Лео, — очень спокойно сказала она, — если бы вместо меня здесь был кто-то еще, ты сейчас заимел бы лишнюю дырку в голове.

— В паланкине со знаками старшей дочери клана вдруг оказался бы кто-то, кроме нее самой? Это был бы скандал, — Лео крепче ухватился за резные стенки, чтобы его не снесли пробегающие мимо люди.

Ульвэ тихонько засмеялась. Он с болью заметил вязь траурного узора, темнеющего на ее щеке. Лео показалось, что с их последней встречи горящая бронза волос померкла, да и сама девушка как-то осунулась. Смех Ульвэ быстро оборвался, тонкое лицо неожиданно стало незнакомым и пугающе суровым.

— Ты правильно сделал, что не решился просто постучать в наши ворота. Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. Очень важное, — Ульвэ потянулась к нему, ноздрей князя коснулся нежный, почти забытый аромат. — На карнавале, в павильоне Сов.

Быстро кивнув, Лео разжал ладони, позволяя толпе утащить себя прочь.

Глава 15

— Да хватит уже руки нюхать. Активное вещество ничем не пахло, — проворчал Лео.

Ормат, хмыкнув, в очередной раз с такой силой растер ладонь о штанину, что кончики пальцев словно загорелись. Товарищи шли по широкой улице. В руках каждый держал по небольшой коробочке из плотной шершавой бумаги, в которой горкой лежали кубики дымящегося жареного мяса, политого алым соусом.

Желудок парня жадно заурчал. Ормат всегда чувствовал приступы голода после каждой авантюры.

— А ты уверен, что у меня после твоей зажигалки, скажем, кожа с ладоней не облезет, и я не умру в страшных мучениях? — спросил он, повернув голову к князю.

Чуть поджав губы, Лео запустил пальцы в коробочку и принялся задумчиво перебирать кусочки:

— Уверен. В крайнем случае, все произойдет очень быстро и безо всяких мучений. Обещаю.

Едва не подавившись, Ормат уставился на Лео. Уголок рта князя слегка подрагивал. Заметив это, Ормат тяжело выдохнул:

— Дурацкая шутка.

Захихикав, Лео, наконец, отравил в рот обжаренный кубик:

— Тьфу, вот ведь гадость, — сплюнул князь. — Если горожан этим кормят, то неудивительно, что они такие нервные.

— А ты думал. Не дворцовая кухня. Синтетика — она и есть синтетика. Хотя я в свое время и такого не ел.

Ормат перехватил быстрый заинтересованный взгляд Лео. Ну да, он редко когда говорил с ним о прошлом.

— А что из еды тебе нравилось больше всего? — спросил князь, немного смущаясь, будто подглядывая за кем-то в замочную скважину.

— Пожалуй... печеный медвежий корень, — ответил Ормат, подумав. — Накопаешь его, бывало, вдоль надрежешь до самой сердцевины и пасту туда из жгучника. Лучше свежую. Потом все на вертел, и на костер. М-м-м... сказка!

— А ты о чем-нибудь из еды скучаешь?

— Сироп из сока медовой лозы, смешанный с мелко наколотым льдом, — ответил Лео, вздохнув.

Ормат даже закашлялся. Ну и вкусы у некоторых! Хотя, если всю жизнь прожил во дворце и не встречался с этой ползучей пакостью в естественном виде... Блестяще от жира пальцы Ормата невольно коснулись предплечья, где по загорелой коже тянулся тонкий белый шрам.

— Зачем мы сюда вернулись? — проворчал Ормат, оглядываясь. — Что, преступников действительно тянет на место злодеяния?

Они незаметно вышли на изрядно поднадоевшую Ормату улицу, спускавшуюся от рынка. Вокруг уже ничто не напоминало о недавнем переполохе. Удивительно, с какой быстротой восстановилась обычная жизнь, будто в тесто пальцем ткнули — была ямка, да распрямилась.

— Насчет преступников тебе лучше знать. Я просто хочу поглядеть на того нищего — Мурона

— Зачем тебе эта вонючка? — выпятил губу Ормат.

— Для человека, пробывшего высокородным всего пару месяцев, ты удивительный сноб.

— Не уходи от темы, — Ормат понизил голос, — ты что, его завалить собрался?

Он ожидал, что князь в испуге отшатнется, но тот лишь посмотрел сквозь него подернувшимися серым ледком глазами.

— Устранить потенциальный источник опасной информации было бы целесообразно, — прошептал Лео каким-то незнакомым голосом.

Ормат не поверил своим ушам:

— Так ты это серьезно? — хрипло спросил он.

Князь тряхнул головой, взметнув белокурые пряди:

— Никого я "валить" не собираюсь, — Ормату показалось, что Лео больше старается убедить самого себя. — Просто немного поболтаю. Для него самого полезней было бы ненадолго затаиться. Тем более, денег мы ему дали.

Переговариваясь, они добрались до памятной им стены, но безногого попрошайки на привычном месте не оказалось.

— Похоже, ни с кем говорить не надо, — усмехнулся Ормат. — Видно, мысли князя и нищего идут сходными путями.

— Нужно убедиться, — сказал Лео с упрямством, какого за ним прежде не замечалось. — Давай осмотрим окрестности.

Пожав плечами, Ормат следом за князем двинулся вверх по улице к чаше рынка. У самой ее кромки, за которой привычно колыхалось море разноцветных голов, раскинулся полосатый, малиновый с белым шатер. Он был уверен, что еще несколько часов назад этого сооружения тут и в помине не было.

— Господа, я вижу, нездешние, — раздался сбоку чей-то надтреснутый голос.

Резко обернувшись, Ормат увидел белобрысого крепыша в лоснящейся куртке из коричневой кожи. Поблизости от белесого отиралось еще четыре типа в таких же куртках. Ормат поморщился. Как же все эти проходимцы так ловко узнают в них приезжих? Можно подумать, на лице татуировка: "болван, легко обобрать".

— Даже если и так, господа, — откликнулся Ормат, невольно переходя на высокопарный стиль аристократов, — то каким образом этот факт касается вас?

Белесый пару секунд тупо моргал, переваривая фразу, а потом широко улыбнулся:

— Я не имел в виду ничего плохого. Просто подумал, что вам, как людям, не знакомым с Видесолой, будет интересно посетить наш павильон чудес, — кожаный купец махнул рукой в сторону колышущегося на ветру шатра. — Первое посещение бесплатно, — быстро добавил он, предупреждая возражения.

— Сожалею, господа, мы очень спешим...

— Я вас умоляю. Вы не простите себе, если пройдете мимо.

Приятели купца довольно ловко окружили молодых людей.

"Похоже, без драки не обойдется", — мелькнула тревожная мысль.

Ормат быстро огляделся по сторонам — как назло, ни одного конника в черном мундире. Вот всегда так.

Прочие же обыватели текли мимо, совершенно не интересуясь ничем, кроме самих себя. Неподалеку остановился пьяненький молоденький купец со взбитыми на лоб волосами салатного цвета, рассказывающий не то самому себе, не то пузатой бутылке о какой-то потрясающе удачной сделке.

Вздохнув, Ормат посмотрел на вход в шатер, то и дело в него ныряла праздношатающаяся публика. Это немного успокоило. Значит, по крайней мере, сходу там не грабят. А дальше... посмотрим, как их захотят надуть.

— Сходим, иначе не отвяжутся, — шепнул он князю, — только, в случае чего, будь готов.

Лео молча кивнул, запустив руки поглубже в карманы.

Переглядываясь, молодые люди шагнули в мутную темень шатра. Цветастый полог, шурша, опустился за их спинами.

— Пошли, что ли, — вздохнул Ормат, поежившись от какого-то неприятного чувства.

Они осторожно брели по матерчатому лабиринту. Ловко спрятанные лампы разбрасывали скудные лучи бледного света, пестрые стены вздымались и опадали, так что Ормату казалось, будто он идет по пищеводу огромного чудовища. Никаких особых чудес он пока не видел, если не считать того, что непонятно было, куда делись люди, вошедшие в шатер раньше. Не так уж тут много места, чтобы затеряться. Ормат чутко прислушался, но уловил лишь колыхание ткани. За очередным поворотом дорогу им преградил ставший на дыбы бронзовый грифон со свирепо оскаленной пастью.

— Это что, вроде как чудо? — хмыкнул Лео. — Так если я верно понимаю ситуацию, чтобы пройти дальше, нам нужно сунуть руку в пасть этому монстру. Были в Палестре похожие забавы.

Не тратя времени, князь вложил ладонь между металлических зубов.

-Ну, что? — привстал на цыпочки Ормат.

— Не знаю, — поморщился Лео, вынимая руку. — Странное какое-то чувство. Давай, ты попробуй.

Пожав плечами, Ормат коснулся пальцами гладкого бронзового языка. На ладонь словно пролилась невидимая слюна — холодная и текучая. Зло выругавшись, он отдернул руку:

— Слушай, может, пойдем назад...

Загудев, грифон сонно повернулся боком, открывая темный проход. Ормат шагнул вперед. Не успел он закончить шага, как грифом, словно очнувшись, с легким щелчком стремительно встал на место. Нахмурившись, Ормат ощупал холодную спину чудовища:

— Лео! Эй, Лео, слышишь меня?!

Ни звука. Он раздраженно пнул спружинившую стену. В голове мелькнула быстрая мысль о спрятанном на предплечье клинке. Хотя, нет, это всегда успеется.

Пригнув голову, Ормат энергично двинулся по дрожащему коридору. Где-то же должен быть выход из этого проклятого лабиринта. Словно отзываясь на его мысли, вдалеке мелькнул луч живого солнечного света.

Радостно вскрикнув, Ормат ускорил шаг. Должно быть, он на миг утратил бдительность. Он не заметил, как в матерчатых стенах за его спиной распахнулись глубокие щели. Чьи-то крепкие руки схватили Ормата за плечи. Он попытался вырваться, но рухнувший на затылок удар погрузил его в темноту.

Когда он вновь разлепил веки, на глаза навалилась темнота. Щеки терлись обо что-то жесткое и колючее, челюсти распирал твердый матерчатый валик, запястья и лодыжки перетягивали широкие липкие ленты. В голове понемногу прояснялась, Ормат сообразил, что его запихнули в мешок и куда-то тащат. Изогнув шею, он заметил крошечный лучик, пробившийся сквозь расползшуюся ткань. Ормат попробовал осмотреться.

Он понял, что похитители уже вытащили его из шатра, и сейчас, как трудолюбивые муравьи соломинку, волокут к какой-то неведомой цели. Похитители... Как дико звучит. И кому он мог понадобиться?!

Парня резко бросили на что-то звякающее и упруго-пружинящее. Моргнув, он углядел сквозь дырку Лео. Князь стоял у стенки шатра, медленно крутя головой. Ормату показалась, что взгляд Лео задержался на мешке, в котором лежал его Спутник, но князь почти сразу отвернулся. Ормат уже был готов рискнуть и попробовать привлечь к себе внимание, но в позвоночник уперлось что-то твердое и угловатое. Пленник даже не представлял, чем в него тычут, но понял, дергаться — вредно для здоровья.

Под животом Ормата раздался сухой треск, невидимая повозка тронулась с места, бодро подпрыгивая на камнях мостовой. Недоуменно замерший Лео быстро скрылся из вида. Несколько минут перед Орматом мелькал калейдоскоп из стен, покрытых разноцветной штукатуркой.

Скоро тележка замерла рядом с чем-то большим, очень похожим на гору. Его опять схватили и понесли. Жутковато пропели массивные ворота, ботинки похитителей гулко застучали по каменному полу, раздался тонкий скрип, Ормата обдало затхлой сыростью. Похитители не задерживаясь скатили парня по ступеням. Когда последняя ступенька вдруг оборвалась в пустоту, только кляп во рту помешал Ормату постыдно заорать. Через миг тяжелый удар о камень едва не выбил из него дух.

Лежащего на полу Ормата принялись тормошить невидимые руки. Он попытался отбиться, но получалось, в лучшем случае, лишь смешно извиваться на полу. Наконец, он понял, что его не душат, а как раз наоборот — пытаются снять мешок. Жесткая ткань царапнула по лицу, и Ормат заморгал глазами, привыкая к тусклому свету. Над ним нависли бледные, испуганные лица мальчишек.

Кляп изо рта быстро вынули, с лентой, опутавшей руки и ноги, пришлось провозиться дольше. Пока его распутывали, Ормат усиленно гримасничал, пытаясь размять мышцы лица. Глаза парня стреляли по сторонам. Он понял, что очутился в небольшом отсырелом подвале с похожим на пригоршню крутым сводом. Кроме него на холодном каменном полу сидели еще четверо парней и три девчонки. Почти все скверно одетые и, как разобрал Ормат в слабом клейком свете, совсем молоденькие.

— Где... — он закашлялся. — Где я?

Склонившиеся над ним пареньки испуганно переглянулись. Над головой Ормата раздался скрип. Скользнув взглядом по высокой каменной лестнице, он поднял глаза на открывшуюся дверь. Над мрачным подвалом нависал человек в странном одеянии из тысяч длинных алых ленточек. Настоящий ходячий костер...

Сердце Ормат рухнуло в тоскливую пустоту. Служитель Дома Крови. Вот ведь влип!

Молчаливый служитель обвел невидимыми глазами притихших, как птички перед змеей, ребят. Дверное полотно, слабо вскрикнув, стало на место, но пленники еще долго боялись пошевелиться, словно страшный хозяин подвала остался следить за ними.

Тем временем, двое купцов в кожаных куртках вышли на жаркое солнце из распахнутых ворот пирамиды саудового завода. Оглядевшись, они быстро направились к оставленному бегунку — трехколесной самоходной тележке, будто собранной из переплетенных хромовых прутьев. Загрузившись на борт, купцы отправились прочь.

Прижавшийся к обшарпанной стене Лео сурово нахмурился и глубже натянул на глаза широкий капюшон.

Глава 16

Склонив голову, Лео стремительно шагал по мостовой. Его лицо превратилось в неподвижную маску, зато в голове бушевал настоящий ураган.

Когда Ормат исчез, он сразу ощутил колющее беспокойство, словно какая-то сила потащила князя прочь из шатра. Спутник будто сквозь землю провалился. Одетые в лоснящуюся кожу балаганщики только руками разводили: "Да был такой. Зашел — вышел, куда направился, не знаем".

Чувствовавший их ложь он мог только бессильно скрипеть зубами. Почти отчаявшись, князь зацепился взглядом за бегунок, сиротливо стоящий у бело-малинового бока шатра. Сценка с мешком и поспешным отъездом показалась ему более чем подозрительной. Он сделал вид, что не заметил ничего странного (служители шатра и так уже начали поглядывать на него, с нехорошим интересом), но едва бегунок тронулся с места бросился в погоню.

Больше всего он боялся, что ему не хватит дыхания и трещащая тележка затеряется в лабиринте улиц. Но, по счастью, на заполненной людьми мостовой бегунок не мог набрать приличного разбега, да и цель оказалась совсем недалеко — до мрачной пирамиды бывшей саудовой фабрики было рукой подать.

Теперь предстояло решить, что делать дальше. Прежде всего, не ошибся ли он с целью? Лео был уверен, что не ошибся, хотя если бы его попросили логически обосновать свое мнение, то он не смог бы сказать ничего толкового. Но уверенность была несокрушимой. Словно между ним и Спутником действительно возникли легендарные древние узы. Лео не сомневался — Ормат заперт в пирамиде и ему грозит страшная опасность... Теперь нужно понять, как его вытащить.

То, что он вообще будет спасать напарника, Лео решил сразу. Во-первых, Ормат был нужен ему, как человек, на которого можно положиться. Во-вторых... он действительно успел привязаться к своему Спутнику.

Лео было немного стыдно признаться в таких сентиментальных чувствах. Ему даже казалось, что он словно предает память Итая, так быстро заводя себе новых друзей. Но дела обстояли именно так. Князь поклялся ни при каких обстоятельствах не лгать самому себе.

Стук сердца отзывался тупой болью в висках, по спине холодной струйкой стекал пот. Итак, каким же будет план? Что он может в таких обстоятельствах? Выжидать? В нем горело предчувствие, что времени почти не осталось. Тогда штурмовать пирамиду в одиночку? Смешно. К городской страже обращаться бесполезно — это ясно. Не может быть, чтобы эти бандиты так нагло орудовали в городе, не будь стража в доле. Нужны помощники, и много... Обратиться к Рашаддину? Не факт, что тот согласится, совсем не факт. Значит, нужно искать другой путь.

Голова Лео, казалось, начала трещать от напора мыслей. Чтобы хоть немного перевести дыхание, он шагнул под бордовый полог, дающий тень уличному кабачку. Шутливо потрескивал дровами открытый очаг, нос щекотал аппетитный запах запеченного на вертеле мяса и знаменитого видесольского черного пива.

Под боком Лео раздался громкий звон посуды, он машинально повернул голову. Молодой купец с волосами салатного света неловко потянулся за бутылкой. Пузатая емкость перевернулась и теперь на гладком пластике расползалась липкая розоватая лужица. Устало махнув рукой, зеленоволосый откинулся на спинку стула. Лицо купца показалось ему смутно знакомым.

— Эй, человек, еще вина! Самого лучшего, пять бутылок! Сейчас придут мои друзья... — купец потёр ладонью раскрасневшееся лицо и пробормотал. — Скоро они поймут и отец, и все остальные, все поймут, чего я стою.

Ну да, это тот самый хвастун, заключивший какую-то удачную сделку. Продолжает отмечать. На стуле рядом с болтуном стояла открытая сумка, из которой заманчиво торчал самый краешек туго набитого мешочка. А вот это уже опасная глупость. Путь даже дело происходит ярким днем на оживленной улице.

Голова опьяневшего торговца тяжело опустилась на грудь. Лео резко вздохнул, мозаика плана мгновенно сложилась в цельное полотно.

Сгорбив плечи, как всякий придавленный жарой прохожий, он неохотно двинулся к краю тента, где улицу заливал раскаленный золотой водопад. Проходя мимо столика задремавшего купца, Лео устало взмахнул полой плаща и обреченно вышел из тени.

Никто вокруг не заметил, как тяжелый звенящий мешочек перекочевал из сумки зеленоволосого подмышку князя. Лео невольно улыбнулся. Оказывается, быть вором совсем нетрудно.

— Так что тут происходит, может мне кто-нибудь толком объяснить? — прохрипел Ормат, облизывая губы.

— А ты как думаешь? — проворчал сидящий рядом худой паренек.

Он крепко обхватил руками притянутые к груди колени, сквозь дыры в грязной рубахе можно было пересчитать все ребра. Его всклокоченные белые с розовым отливом волосы торчали во все стороны острыми сосульками. По обе стороны от носа от вздернутого носа темнели брызги веснушек.

— Слушай, у меня сейчас не то настроение, чтобы в загадки играть, — прошипел Ормат, слегка привстав.

— Да никто тут ничего толком не знает, кроме, разве, того, что все крепко влипли, — отозвался парнишка, боязливо взглянув на новичка.

Ормат уже успел заметить: среди обосновавшейся в подвале компании он самый крепкий. Остальные такие щуплые, что смотреть страшно.

— Вас здесь что, голодом морят? — спросил он насколько мог доброжелательно.

— Да не то, чтобы, — отозвался курносый, — кормежка лучше, чем на дальних фермах.

— Значит, вы все не местные?

Парнишка кивнул и маленький колокольчик, тревожно звеневший в мозгу Ормата, превратился в набатный колокол. Подтверждались его худшие подозрения:

— Они отсюда как, по одному забирают или группами?

— Я здесь уже пятый день. Пока из всех забрали только ее сестру, — парнишка кивнул в сторону светловолосой девушки, всхлипывающей в дальнем углу подвала. — Сказали, для особого заказа. Я так слышал, они собирают большую партию людей с "чистой кровью".

Ормат молча скрестил руки, стараясь спасти от проклятой сырости убегающее тепло. Положение у него — хуже не придумаешь. Никого из этих оборванцев искать не будут или, по крайней мере, долго не хватятся. Значит, нужно рассчитывать на собственные силы. А какие они у него? Парень поерзал, стараясь удобней устроиться на жестком полу.

Похитители не нашли его клинок — это плюс. Правда, очень маленький плюс. Если бы действовать сообща с остальными пленниками... но и так понятно, что тут все до смерти перепуганы, а в бою от этих задохликов будет больше вреда, чем пользы. Получается, он один против всех — невесело. Очень невесело. Еще есть Лео. Но можно ли его записать в плюсы? Даже если тот каким-то чудом узнает, куда запихнули Ормата — сам Ормат, к примеру, об этом понятия не имеет — то каким образом князь сможет его отсюда вытащить? Безнадежно.

— Нет, Лео, — громко фыркнул Рашаддин. — Я не представляю, на что ты намекаешь, но, в любом случае, не желаю ввязываться ни в какие истории. Если у тебя есть проблемы с местными — обратись к городской страже. И еще...

— Благодарю за совет, господин Рашаддин, — сказал Лео, вежливо поклонившись купцу, — примерно это я и ожидал услышать.

Князь развернулся зашагал прочь. Итак, самый простой вариант провалился. Если он хотел использовать запасной план, нужно поторопиться. На ходу Лео до боли сжимал кулаки, стараясь сосредоточиться.

Зеленоволосый купец оказался именно там, где он ожидал его найти — у ближайшего к трактиру поста стражников. Совершенно трезвый, с белым, как мел, лицом, молодой торговец, заламывая руки, объяснял что-то презрительно щурящемуся офицеру в черном мундире.

— Вот что, господин Альбарш, — процедил стражник, отстраняя купца, — я знаю вас всего двадцать минут, а вы мне уже успели так надоесть, словно мы всю жизнь прожили забор к забору. Объясняю последний раз — факт кражи ничем не подтвержден, а деньги вы, скорее всего, сами потеряли.

— Да как вы можете! — вскинулся Альбарш, — Я жаловаться буду!

— Жаловаться?! Да сколько угодно. Только пропажа твоя от этого не найдется. Прими лучше совет — пить меньше надо, тогда и деньги целы будут. Понял, сопляк? А сейчас пошел вон с пункта охраны порядка. Не то загремишь в каталажку за дебош.

— Но, господин капитан! — вскричал несчастный купец, чуть не плача, сейчас он казался особенно юным, пожалуй, лишь несколькими годами старше Лео.

— Ты меня еще генералом назови. Предупреждаю, в городской тюрьме тебе не понравится.

— Я же для этой сделки тайком взял деньги из семейных запасов. Меня теперь отец на улицу вышвырнет.

— Раз, — офицер загнул толстый мозолистый палец.

Сгорбившись, как дряхлый старик, Альбарш, не видя дороги, побрел прочь. С каждым шагом купца чуть пошатывало, он то и дело смахивал рукавом летнего плаща набежавшие слезы, не обращая внимания на удивленно пялящихся прохожих.

Надвинув поглубже капюшон, Лео быстрыми шагами догнал бедолагу:

— Господин, прошу вас минуту внимания, господин, — подобострастно забормотал молодой князь.

— А, что тебе? — быстро стерев с глаз слезы, Альбарш повернулся к худощавой фигурке с головы до ног закутанной в зеленую ткань.

— Господин, так уж случилось, что я знаю о вашей беде. Деньги...

— Ты знаешь, где они?! Говори! — вцепившись в Лео, купец затряс его так, что с головы князя едва не слетел капюшон.

— Ах, господин, на нас смотрят.

По бледному лицу Альбарша пробежала судорога. Медленно, очень медленно он снял руки с плеч Лео и выпрямился:

— Так что ты знаешь о моих деньгах? — голос молодого купца заметно дрожал.

— Я знаю, кто их украл, господин. Я могу вас провести, если господин будет так добр... — он выразительно замолчал.

— Если ты не врешь, я не останусь в долгу, — жарко выдохнул Альбарш.

— Я готов положиться на ваше слово, благородный господин, — наградив купца льстивым титулом, Лео униженно поклонился. — Это сделал человек из шайки Одноглазой Жабы, я знаю, где их логово.

Быстро обернувшись, купец посмотрел в сторону поста стражи.

— Нет-нет, господин, не нужно с ними говорить, господин, их лейтенант...

— Я так и знал, — Альбарш громко скрипнул зубами, — у этого продажного подонка все на морде написано. Значит, ты знаешь, где сейчас мои деньги?

— Да, господин, вы все правильно поняли и, воистину, ваш ум остр. Но дело может быть опасным.

— А я сейчас сам опасен, — прорычал купец, снова впившись пальцами в плечо Лео.

— Этих негодяев там много, — почтительно сказал князь. — У господина есть надежные друзья?

Высокий лоб Альбарша на миг собрался глубокими складками:

— Да, у меня есть друзья, — тихо сказал купец, словно напоминая о чем-то самому себе.

— Тогда нам нужно поспешить. Ваши деньги могут раствориться в любой момент.

И купец действительно поспешил. Меньше, чем за полчаса вокруг него собрался отряд из семерых решительно настроенных молодых торговцев. Под колышущимися полами летних плащей эти достойные господа скрывали разбойничьи шоковые дубинки. Лео благоразумно занял позицию за спинами мстителей.

Обменявшись с товарищами взглядами, Альбарш шагнул в мрачную тень огромной пирамиды.

— Эй, там! — заорал он, барабаня в тяжелые ворота. — Югги, открывай, сволочь! Ты долг отдавать собираешься?!

Голос купца заплетался как у человека принявшего смертельную дозу алкоголя.

— Эй, открывай! — кричал Альбарш, молотя в створки ногами.

За толстым металлом послышалось шевеление, тяжко заскрипев, ворота чуть приоткрылись.

— Тебе что, пьянь, жить надоело...

Договорить охранник не успел. Ловко взмахнув дубинкой, Альбарш угодил гудящим наконечником в мощную челюсть. Тело еще не рухнуло на камни, а разъяренные купцы уже ринулись на приступ, размахивая дубинками.

— Смерть бандитам! Разбить ворам черепа!

Шедшей последним Лео застал самый конец схватки. Пятеро из шести охранников валялись на полу. Шестой изо всех сил старался вскинуть короткую силовую винтовку. Повисший на нем купец, скрипя зубами, пытался выкрутить оружие из рук врага. Подскочивший сзади Альбарш решил схватку свирепым ударом по затылку. Тяжело дышавшие купцы замерли, оглядывая поле боя.

— Что здесь происходит! — громовой голос отразился от стен коридора. — Как вы посмели ворваться во владения Дома Крови?!

Перед утратившими весь боевой задор юнцами грозно возвышались три фигуры в трепещущих одеждах цвета пламени.

— Мы не хотели... — запинаясь, пробормотал Альбарш, — мы думали... это все он...

Просвистевший над ухом заряд заставил купца согнуться. Ближайшая из алых фигур рухнула на пол. По покрытой лентами груди расплывалось влажное черное пятно. Второй выстрел почти слился с первым. Голова другого служителя разлеталась мерзким сырым крошевом. Последний из алых, вскрикнул и бросился прочь. Третий заряд взорвался между лопатками беглеца, разорвав его позвоночник и оборвав жизнь.

Стало вдруг очень тихо, было даже слышно, как по каменному полу шуршит темный ручеек. Пройдя сквозь строй замерших соляными столбами купцов, Лео встал перед ними. Небольшой тяжелый пистолет, украденный со спасательной капсулы испов, холодил бедро через ткань брюк. Лео не был уверен, что сможет сейчас удержать смертоносную машинку в вытянутой руке.

"Дай мне, — уверенно шепнул в голове спокойный голос. — Сейчас не время колебаться".

Плавными движением Лео вскинул совершенно не дрожащую руку. Короткий ствол нацелился в лоб купца все еще сжимавшего винтовку.

— Брось это, — слова князя звучали морозно и страшно. — Брось, а то расстанешься с мозгами.

Осознав, чего от него хотят, купец поспешно разжал пальцы. Винтовка стукнулась эластичным прикладом о камень и сухо кашлянула. Кусок стены размером с голову разлетелся острой пылью. Отряд незадачливых мстителей разом присел.

— Очень хорошо, — губы Лео растянулись в мертвенной улыбке. — Теперь свяжите вот этих, — свободной рукой, он указал на валявшихся охранников.

Юные купцы подчинились беспрекословно. Бросая на князя опасливые взгляды, они быстро скрутил руки поверженных врагов их собственными ремнями. Больше всего Лео удивило, что никто из его невольных союзников не попробовал выкинуть какую-нибудь глупость. Князь не мог видеть себя со стороны и не знал, какой жуткой угрозой от него сейчас веет.

— Отлично, — тихо сказал он, — теперь на пол, господа, на пол. Кто шевельнется, пусть пеняет на себя.

Шурша одеждами, купцы послушно улеглись на пыльный камень, старясь лишь устроиться подальше от растекающихся багровых луж. Кивнув, он подошел к убитым служителям. Как только князь их увидел, все стало на свои места. Оказывается, Дом Крови так и не оставил древних привычек, о которых в Палестре говорили, как о забытой истории.

Лео словно со стороны смотрел, как он склоняется над безголовым служителем. Пальцы сомкнулись на прозрачной пластинке ключа, блеснувшей среди смятых лент. Короткий рывок и тонкая цепочка лопнула.

Осмотревшись, князь быстро шагнул к неприметной сводчатой двери в дальнем конце коридора.

Донесшиеся снаружи звуки подбросили Ормата на ноги. Если он еще хоть что-то понимал, в коридоре шла драка. Ормат напрягся, положив ладонь на рукоять кинжала. Что бы там ни случилось, у него появился шанс. Главное его не упустить, главное не упустить...

Перепуганные товарищи по несчастью тоже вскочили. Как-то так само собой получилось, что все пленники собрались у него за спиной. Шумно сглотнув, он склонил голову, как бык перед боем.

Неожиданно подвальная дверь распахнулась, в проеме выросла худощавая фигура. Ормат не мог поверить глазам. Лео! Откуда он здесь взялся?! В затхлом подвале повисло плотное молчание.

— Если ты думаешь, что я потащу тебя на плечах, то советую подумать еще раз, — твердый голос молодого князя разбил тишину. — Давай, выходи, некогда нам здесь торчать.

Наконец поверив, что это не сон, Ормат с совершенно дурацкой улыбкой взбежал по высоким ступенькам. Лео посторонился, давая ему дорогу.

В коридоре мир колесом завертелся перед его глазами. Ему показалось, что весь проход завален трупами. Опершись на стену, Ормат перевел дыхание, в нос ударил знакомый запах свежей крови. Немного успокоив колотящееся сердце, он понял, что убитых всего трое — ублюдки в красном. Остальные распластанные на полу люди были вполне живы. Те, что связаны — должно быть, охранники, а вот откуда взялись незнакомые перепуганные парни, он даже представить не мог. Ну, Лео дал!

Князь уверенно подтолкнул его к выходу. Кивнув, Ормат двинулся к воротам, осторожно перешагивая через лежащих на камнях людей.

— И вы тоже на выход, щенки, — услышал он за спиной. — Особого приглашения не будет.

Из подвала донесся частый топот, перепуганным оленьим стадом бывшие пленники ринулись на волю по застонавшему живому ковру. Испуганные ребятишки выбежали за ворота и, не оглядываясь, со всех ног бросились прочь от страшной пирамиды.

Лео неторопливо подошел к вжавшимся в пол людям. Пораженный Ормат увидел в руках князя армейский пистолет. Встав над лежащими рядком охранниками, Лео странно повел плечами.

"Что он собрался делать?" — нахмурился Ормат.

Шесть выстрелов слились в ровный рокот, как если бы кто-то быстро хлопал в ладоши. Тела одно за другим дергались в судорогах и замирали навсегда. Из раздробленных черепов злыми толчками вырывались черные фонтанчики. Запах крови стал таким густым, что потрясенного Ормата едва не стошнило.

— Выйди на воздух, — тихо и совершенно спокойно сказал Лео. — Что-то ты бледный.

Ормат нашел в себе силы мотнуть головой, расширенными от ужаса глазами наблюдая за князем.

Бросив безразличный взгляд на убитых, Лео шагнул к дрожащим, съежившимся парнишкам. Дыхание Ормата едва не прервалось, но страшное оружие в руках князя молчало.

— Что ж вы наделали, головорезы, — с мягкой укоризной прошептал Лео, обращаясь к влипшему в камень зеленоволосому парню. — Столько народу положили.

— Мы? — почти простонал зеленовлосый.

— Ну, а кто же еще. Помнишь людей, которые отсюда вышли? Они все — мои хорошие друзья и с удовольствием подтвердят все, что надо. Так что лучше тебе с приятелями убраться из города и как можно скорее.

Осознав смыл слов убийцы, зеленоволосый едва не растекся по полу от облегчения:

— Спасибо, господин, спасибо, я сделаю все, как вы говорите, все...— уткнувшись в холодный камень он, кажется, заплакал.

Лео как-то странно усмехнулся:

— Насчет тех денег...

Несчастный замер.

— Рядом с забегаловкой, где ты сидел, есть небольшая дыра. Оттуда правда тянет навозом, но если те монеты действительно так важны, эта мелочь тебя не остановит.

— Я... ох, господин, я не знаю, как благодарить... — залепетал купец.

Лео не стал слушать. Пистолет скрылся между складок плаща, взяв Ормата за локоть, князь решительно вывел его на свежий воздух. Оглушенный парень послушно позволил себя вести. Только через несколько минут он сообразил, что шагает в сторону Дома Караванов.

— Послушай, Лео...

— Н-н-не сейчас.

Присмотревшись, Ормат увидел, что мышцы на лице князя дрожат от нервного тика. Спутник мысленно обозвал себе дураком. Ему и самому не очень-то хорошо было, когда он Щелкунчика прикончил — хотя тогда речь о его шкуре шла — а уж каково сейчас должно быть Лео...

— Я вот, что подумал... — осторожно начал Ормат.

— Ты решил, я о тех уродах переживаю? — зло перебил его Лео. — Ошибаешься. Просто нервы разошлись с непривычки. Это... это было сильно. Я еще никогда так не выкладывался.

— Тебе нужно срочно выпить, — постановил Ормат, немного подумав. — И мне тоже.

Глава 17

Лео задумчиво скользил пальцами по мокрому пластику столешницы, чертя зеленоватым вином непонятные ему саму знаки. Усталый мозг работал медленно, через силу. Звуки небольшого обшитого мореным деревом зала в таверне Дома Караванов казались мягкими и приглушенными.

Блеклые лучи световых шаров тонули в стоящем перед ним кубке. Лео никогда не любил алкоголь, а после давнего опыта с ягодами угольника и вовсе стал относиться к нему с большим подозрением. Он и сейчас принимал его, как лекарство.

Надо сказать, лекарство помогало. Шум в голове утих, глаза накрыла легкая пелена стершая резкость предметов. От сердца по сосудам катилась приятная теплая волна. Кажется, Ормат куда-то ушел. Час назад или раньше, он не помнил. Да это и не важно. Сейчас Лео не особенно нуждался в компании. Заслышав шорох отодвигаемого стула, он с трудом поднял глаза. Напротив него уселась мило улыбающаяся Лашими. Выкрашенные в тигровую полосу волосы были зачесаны, открывая высокий лоб, по губам девушки скользила улыбка:

— Подкрепляешься? Что ж, тебе можно. Героям многое можно.

Несмотря на туман в голове, Лео понял все сразу.

— Пьяный болтун, — прошипел он, отодвинув кубок, так что вино снова плеснулась на стол.

— Ты не должен на него сердиться, я с детства умею выведывать чужие секреты, — усмехнулась девушка. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Встав из-за стола, Лашими потянула юношу за плечи. Лео совершенно не хотелось куда-то идти, но сопротивляться было еще тяжелей. Глухо проворчав, он пошел за девушкой. Какие-то коридоры, лестницы... неожиданно для себя Лео оказался в небольшой прямоугольной комнатке. Над кроватью белел вставленный в рамку листок тонкой бумаги с нарисованным акварелью нежным золотистым цветком. Единственное окно закрывали занавеси цвета старой меди. Пол скрывался под пушистым бежевым ковром, так неожиданно и остро напомнившим Леомиру Палестру, что в приступе пьяной чувствительности он едва не расплакался.

На его плечо нежно легла узкая ладошка, вздрогнув, Лео вспомнил, что он не один. Куда его вообще занесло? Должно быть, комната Лашими. Это он зря...

Князь неловко повернулся к девушке и остолбенел. Лашими уже успела избавиться от одежды. Приглушенный свет тягучими каплями стекал по стройному телу, от хрупких ключиц по ложбинке упругих грудей, утопая в черном треугольнике между бедрами. Острые соски вызывающе темнели на матовой коже. В глазах Лашими искрилось веселье.

— Красивый чистенький мальчик, — прошептала она, приближаясь. — Такой смелый, такой благородный.

Ее губы были совсем, он остро чувствовал тонкий сладковатый аромат.

— Кажется, пути к отступлению отрезаны, — хрипло прошептал Лео.

— А ты собирался бежать? — рассмеялась девушка.

— Не сейчас, — его руки уверено легли на стройную шею, смех оборвался.

Лео остро почувствовал, как жарко дрожит под нежной кожей тонкая синяя жилка. Накопившееся в нем напряжение стало закипать. Он должен был его выплеснуть. Должен.

Зарычав, он резко развернул Лашими спиной. Девушка охнула, когда он сжал ее груди, а ему показалось, что межу его пальцами и твердыми сосками проскочила искра.

Да именно так. Больше никаких игр.

Жадная ладонь, скользнув по гладкому животу, сжалась на топорщащемся кустике восхитительно жестких волосков, заставляя ее раздвинуть бедра.

Неожиданно Лео толкнул девушку вперед, так что та, потеряв равновесие, уперлась руками в кровать. Лашими тихо хихикнула. Наслаждаясь ее покорностью, он прошелся по крепким мышцам узкой спины, задержавшись у шеи. Его пальцы запутались в тигриных прядях. Сжав кулак, Лео поднял голову девушки. Другая рука уверенно надавила на ее поясницу, заставляя Лашими выгнуть спину.

С огромным наслаждением он прижался к ее потрясающе округлым, прохладным ягодицам. Склонившись к уху девушки, он хищно клацнул зубами.

— Мой лев! — тихо засмеялась Лашими! — Мой лев!

— Все будет хорошо, Алвиад, вот увидишь, — постаралась улыбнуться Гайлия. — Мне уже лучше, правда.

Регент моча кивнул, обеими руками сжимая дрожащую ладонь жены. Старинная кровать стояла посреди комнатки с темными кофейными стенами, драпированными волнами мягкой замши. Зависший под потолком шар разбрасывал брызги янтарного света. Драгоценная шкатулка, даже странно, что такие покои нашлась в подземельях резервного центра. Гайлия бессильно разметалась на измятых простынях. Из теней доносилось настойчивое гудение бесценных машин.

Багровая лихорадка разрушает тело на клеточном уровне. Только совершеннейшая техника может создавать стабилизирующее поле. Но и она не всесильна.

Наклонившись, Алвиад нежно обтер лоб жены тончайшим саудовым платком. На повлажневшей ткани остались розовые пятна. Горло регента сжал гневный спазм.

Неужели, он прав, и его союзники могут не только лечить болезнь, но и вызывать ее? Разве не странно, что страшный приступ случился сразу после того, как он поставил на место Раздвигающего тучи? Свирепый гнев наполнил глаза Алвиада горячей алой пеленой. Если так, он жизнь положит, но заставит их ответить за все мучения Гайли...

Стиснув зубы, регент заставил себя успокоиться. Пока слишком рано думать о мести.

Еще раз прислушавшись к прерывистому дыханию задремавшей жены, Алвиад вышел в соседнюю комнатку. Ничем не украшенную коробку, обшитую желтоватым пластиком. Из мебели в ней были только громоздкое кресло, обтянутое искусственной потрескавшейся кожей цвета мокрого пепла и круглый стеклянный столик, на котором стоял коммуникатор. Серебристая панель светилась гранатовым огоньком вызова.

Плюхнувшись на заскрипевшее сиденье, регент устало коснулся руны приема. На вспыхнувшей перед ним панели возникло сосредоточенно лицо генерал Дамиры.

— Ситуация осложнилось, господин регент, — сходу перешла к делу женщина. — Мы были вынуждены выдвинуть вперед точки наземной поддержки авиации, чтобы сократить время подлета и успевать реагировать на запросы сухопутных сил. К сожалению, это не осталось незамеченным испами. Не знаю, то ли у нас завелся шпион, то ли они следят за ними как-то иначе, но наши базы находятся под постоянным давлением. Авиация наполовину парализована, — Дамира поморщилась. — Кампания вступает в решающую фазу, сейчас жизненно важно не сбавлять темп и готовиться к решающему натиску. С вашего позволения, я сама возглавлю ударный отряд.

— Оставляю это на ваше усмотрение. Сейчас я хотел бы обсудить другой вопрос. Возможно, в ближайшее время мне придется покинуть штаб для небольшой поездки.

— Со всем уважением, регент, но вы уверенны, что это разумно? — в твердых синих глазах никакого уважения не было и в помине, скорее сомнение в умственных способностях Алвиада.

Гнев частыми молоточками застучал в виски регента. Ну, почему эта женщина не только позволяется себе ставить под сомнение его решения, но еще и мешает ему заботиться о Гайли?!

— Я знаю, что делаю. А вас попрошу вспомнить кто является верховным правителем Вилеры и кому вы должны подчиняться.

— О, мне это хорошо известно, но вы должны понимать, что я не смогу предоставить необходимого эскорта... Хотя, конечно, запрещать вам я ничего не вправе.

Генерал резко отключилась, регент скрипнул зубами. Ничего, Беретел уже крепко взялся за ее братишку. Скоро госпожа Дамира станет куда более покладистой.

Но сейчас все это было неважно. Согнав с лица раздражение, Алвиад быстро набрал бережно хранимый в памяти код. Экран превратился в слепое серое пятно, собеседник, верный своей странной привычке, по-прежнему не собирался показываться на глаза.

— Вы говорили, что Гайлия полностью выздоровеет, — жестко сказал регент, — но сейчас ей хуже, чем когда-либо. Откуда мне знать, может и все остальное было случайностью?

— Ты все еще сомневаешься? — усмехнулся его невидимый сообщник, похоже, ничуть не смущенный напором Алвиада. — Сомневаешься после того, как ты видел судьбу запутавшегося глупца — твоего любимого родича?

— Убийством, пусть даже искусным, в наше время никого не удивишь, — сказал регент, слова оставили во рту горький вкус, впервые он назвал вещи своими именами. — Я же хочу увидеть чудо.

Голос долго молчал, будто что-то взвешивал.

— Хорошо. Тебе будет явлена наша мощь. Завтра вечером будь в Седой гавани.

Босыми пальцами Лео бездумно чертил бороздки в прохладном песке, устилавшем двор Дома Караванов. На нем были только легкие брюки, прохладный ветерок игриво шевелил волоски на его руках. Он стоял, задрав голову, глядя, как из-за горизонта поднимается торжественный щит рассветного солнца. Далеко за оградой беспокойно дышал просыпающийся город.

— А она нескоро тебя отпустила, — тихо сказал Ормат

Вздрогнув, Лео резко повернулся. Он и не заметил, когда тот успел к нему подкрасться. В руке Спутник держал тяжелую черную бутыль с длинным горлышком:

— На, хлебни, освежает.

Князь не стал спорить, мятная прохладная жидкость шелковым ручейком скользнула по горлу.

— Ну, и как там у вас прошло?

Лео неопределенно отмахнулся, стараясь не смотреть на Спутника.

— Постой, постой, это у тебя что, первый полет?! — ухмыльнулся Ормат, блеснув в сумраке зубами. — Значит, можно тебя поздравить?

Неожиданно для самого себя, Лео покраснел, а он-то думал, что уже разучился это делать. Хорошо, хоть в темноте не так заметно.

— Ладно, не хотел тебя смущать. Я вообще-то не за этим пришел.

— А зачем тогда? — свел брови Лео.

Странно, теперь, похоже, смущен сам Ормат. Князь никогда не думал, что ему доведется увидеть такое занятное зрелище. Склонив соломенную голову, Спутник шумно вздохнул.

— Я... короче, это... в общем... ну... — Ормат длинно выругался. — Хотел сказать тебе спасибо за то, что ты меня вытащил.

Лео удивлено хлопнул глазами. Вот благодарности он совершенно не ждал. Ему казалось, что он действовал, в основном, в собственных интересах. Покраснев еще сильнее, князь запустил пальцы в белокурые пряди:

— Да ладно, чего уж там, — сказал он таким тоном, словно за что-то извинялся.

Ормат невольно хохотнул, Лео прыснул в ответ. Пузырь неловкости громко лопнул, обдав их веселыми искрами. Уткнувшись друг другу в плечи, они хохотали, пока не заболели ребра.

С трудом выпрямившись Лео, смахнул с глаз слезы. Спутник с широкой улыбкой протянул князю широкую ладонь. Искренне улыбнувшись в ответ, Лео крепко пожал руку друга.

Глава 18

Алвиад никогда не был в этом сплюснутом, похожем на линзу зале. Даже не подозревал, что в Гавани такой есть. Беловато-синий чертог, казалось, был вырезан в замерзшем молоке. Каблуки регента стеклянно цокали по гладкому полу.

В центре чертога жемчужно белела полусфера. Широкие золотые полосы оплетали ее и ручейками стекали на пол. В точках пересечения золотых потоков неподвижно стояли иерархи в белых рясах. Они пели протяжную песню без слов, их гулкие голоса наполняли зал, как вязкое масло.

Прищурившись, Алвиад разглядел, что на алтаре в центре кто-то лежит. Подойдя ближе, регент увидел худенькую светловолосую девушку. Одежду ей заменяла сложная вязь узких белых лент, а лицо срывала золотая маска оскаленной дикой кошки. Только колеблющаяся грудь показывала, что она еще жива.

Иерархи все прибывали, постепенно тесня Алвиада вперед к алтарю, их непонятное пение начинало давить на уши. Сцепив руки за спиной, регент старался держаться спокойно и независимо. Они что, хотят его напугать шаманскими песнями? Подавить волю балаганной мистикой?

— Ну и на что я должен смотреть? — с усмешкой спросил Алвиад у ближайшего иерарха.

Служитель продолжал тянуть горлом низкую дрожащую ноту. Ответ пришел с купола зала, обрушившись на голову регента, как удар грома.

— Молчи и не нарушай ритуала, человечек! Тебе оказана великая честь! Веди себя соответствующе, если не хочешь, чтобы здесь прервалась нить твоей жизни!

Проглотив "человечка", Алвиад поджал губы. Некоторые люди не могут обходиться без дешевых эффектов. Регент не признавался самому себе, что даже его нервы просвещенного и многоопытного человека, натянулись до предела в этом чертоге, пропитанном злым колдовством.

Голоса иерархов стали громче. Регент застонал, терзающие уши звуки причиняли ему физическую боль. Над полусферой алтаря загорелся червонный ореол, похожий на пламя заката. Под тонкой кожей девушки вспыхнула яркая сетка вен. Казалось, по ним тек свирепый белый огонь. Извивы пылали так ярко, что Алвиад прищурился, спасая глаза. Холодное пламя выплеснулось из вен и опутало все тело жертвы. Скоро девушка целиком скрылась в коконе перламутрового огня. Беззвучная белая вспышка заставила регента отшатнуться. Пение иерархов оборвалось, навалилась тишина, и Алвиад даже на миг испугался, что оглох.

Подняв глаза к алтарю, регент изумленно заморгал. Белая полусфера была совершенно пуста. Ни девушки, ни лент, ничего.

Лишь медленно тающее бледно-зеленое пятно, которое пламя отпечатало на сетчатке, подтверждало реальность случившегося. Алвиад ощутил ледяное дыхание страха, шевелящее волосы на затылке. Так жутко ему было только в детстве, когда няня рассказывала длинные истории о Крадущихся в ночи.

— Ты узрел наше чудо! — отдаленной бурей проревел голос с купола. — Отправляйся к жене и проверь, так ли оно хорошо, как мы говорим!

Мутный ночной воздух величаво тек через улицы древнего города. Раскаленная за день пыль, тончайшими ресничками медленно оседала на мостовые, как в вине осадок выпадает на дно кувшина. Ломкие звуки скрипок и вздохи свирелей дробинками отскакивали от высоких стен. Полноводная река пестро одетых людей быстро затопила главную площадь великого города.

— Эти городские вообще когда-нибудь работают? — щурясь от музыки, проворчал Ормат.

— Иногда, — улыбнулся Лео, — видесольцы любят праздники.

На высоком помосте, украшенном драгоценными пурпурными с золотом тканями, стали появляться важные магистраты в длинных индиговых мантиях. Церемония открытия карнавала сама напоминала спектакль. Увидев правителей города, народ загудел, словно встречая давно знакомых актеров.

Старший магистрат — худой мужчина в особенно роскошной мантии поддерживаемой четырьмя юными пажами — шагнул к краю помоста, свет отразился от золотой повязки, напоминающей царскую диадему.

Лео ощутил подступившую к горлу ненависть. Предшественники этих надутых индюков были великими людьми. Они добились, чтобы космопорт построили в Оссарских горах, на границе владений Видесолы. При их правлении город называли ненасытным чудовищем, пожирающим планету. Но нет, Видесола была сердцем. Сердцем, перекачивающим богатство, связывающим в единое целое весь огромный континент. Незаметно она изменяла весь мир, подрывала основы власти высокородных. И аристократы хорошо это понимали. О, как хорошо! Недаром, едва город ослаб, они добились, чтобы порт перенесли на северные острова, под контроль верховного князя. А Видесоле было уже все равно. Да и не только ей, все крупные города замкнулись на себе. Выкроили владения из окрестных земель, посадили на них крестьян и закрылись в своих раковинах. Будто остановились во времени.

Старший магистрат что-то торжественно вещал о древнем величии города, а Лео скрипел зубами. Магистраты напоминали ему людей, поселившихся в склепах и теперь выдающих их за дворцы. Если бы у него была сейчас мощная винтовка...

— Ты что так напрягся? — Ормат осторожно тронул его за плечо. — Пойдем, карнавал открыт, а значит и павильоны открылись.

Друзья спустились по украшенной цветочными гирляндами улице. Раздавшийся поблизости масляный звон заставил Лео завертеть головой. В последнее время частые встречи с трясунами начали напрягать так же сильно, как безумные сны, мучавшие его по ночам.

Прищурившись, он нашел источник перезвона и с облегчением понял, что волновался напрасно. Это просто кучка молодых горожан утвердила на мостовой странную конструкцию -столб с колесом на верхушке. С широкого обода свешивались длинные цепи, заканчивающиеся страшными крюками. Парни, смеясь, насаживали на них раскрашенные плоды тыквенного дерева, каждый размером с голову. На гладкой кожуре были нарисованы гротескные лица демонов. Плачущие, смеющиеся, искаженные гневом, безумием...

Хохоча, горожане раскрутили колесо. Догоняя друг друга, тыквы помчались по кругу, глухо стукаясь боками. Отчего-то это зрелище показалось Лео очень неприятным. Нахмурившись, он ускорил шаг.

Товарищи вышли к острым пикам чугунной решетки, ограждавший городской сад, в незапамятные времена подаренный видесольцам одним давно покойным магистратом. Черные облака крон подсвечивало снизу дрожащее пламя костров. Найдя калитку, друзья зашагали по хрустящей гравием дорожке, которая скоро привела их к идеально круглому искусственному озеру, блестящему в свете живых огней туго натянутым серебром.

В центре озера качался островерхий гиацинтовый павильон, похожий на горящий бумажный фонарик. Над острым шпилем колыхалось знамя, украшенное совами. К открытому зеву ворот вел покачивающийся на волнах деревянный мостик сочного соломенного цвета, по нему непрерывно тек ручеек горожан, жаждущих дармовой кормежки. За озером в поднимающихся над деревьями столбах света развевались и другие флаги. Вытянув шею, Ормат привстал на цыпочки.

— Не волнуйся, твой друг Медовир выхлопотал от магистрата привилегию во всем этом не участвовать, — усмехнулся Лео.

— Всегда знал, что он жмот.

Вздохнув, Лео собрался ступить на мостик, но Спутник быстро ухватил его за рукав. Молодой князь вопросительно поднял бровь.

— Знаешь, скажи ты тогда на рынке, что хочешь встретиться с той рыжей, я не стал бы тебе помогать.

— Ты же с ней, вроде, ни разу не ссорился, — удивленно нахмурился Лео. — Когда это Ульвэ успела у тебя впасть в такую черную немилость?

— Не обязательно ссориться, чтобы понять, что из себя представляет человек. Она напоминает кое-кого из... из моей прежней жизни. Жила в соседнем поселке. Помогала старосте кошмарить крестьян. От нее вся деревня стонала.

— Такая свирепая? — усмехнулся Лео.

Спутник покачал головой, явно расстроенный легкомыслием друга:

— Принципиальная. Она собственного мужа довела до того, что ему бежать пришлось. А то бы на виселицу отправился. Люди с принципами — одни из самых опасных. Делают то, что считают верным, и неважно, кто при этом пострадает.

Принципиальная... Задумавшись, Лео кивнул. Пожалуй, кое в чем Ормат прав, хотя, конечно, страшно преувеличивает.

— Но, в таком случае, и я довольно опасный человек. Тебе лучше подождать здесь. Постарайся ни во что не влипать, — сказал Лео, ступая на покачивающийся мостик.

Он старался не думать, что, возможно, идет прямо в ловушку. Конечно, на Ульвэ можно положиться, но ведь за ней могли проследить... Князь тряхнул головой. Бесполезно сейчас об этом размышлять. Нужно просто рискнуть.

Пройдя по влажным дощечкам, он вступил под полог гудящего голосами шатра, залитого изнутри золотистым светом. Во всю длину матерчатых стен тянулись низкие столы, заставленные снедью и толстостенными кувшинами с вином. В воздухе плавал тяжелый аромат дешевых специй. Лео мельком подумал, что Роуматы закупили еду не первой свежести и теперь стараются это скрыть.

Но где же, все-таки, Ульвэ? Лео осторожно осматривался. Вокруг толкались обычные, не слишком богатые горожане, под цветастыми плащами темнели залатанные одежды. Приступ паники снова зашевелился в животе князя. Похоже, ничего у нее не получилось. Может, лучше убраться, пока не поздно...

Когда Лео тронули за рукав, он едва не вскрикнул. Развернувшись на каблуках, князь нос к носу столкнулся с худенькой девушкой. Голову незнакомки покрывал короткий пушок желтых волос, она куталась в тонкий лазурный плащ, затканный по краям золотым меандром. Леомир мог поклясться, что никогда ее прежде не видел.

Желтоволосая худышка пригласила следовать за ней в недра шатра. Стиснув кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах, Лео пошел за странным проводником. Он подумал, что план вступает в самую опасную стадию, если кто-то захочет его схватить — лучше момента и не придумаешь.

Протянув хрупкую ладошку, девушка указала на узкий, сливающийся с матерчатой стеной полог. Набрав в легкие воздуха, как перед нырком в ледяную воду, Лео шагнул внутрь, ткань полога, шурша, опустилась за его спиной. Он оказался в маленькой, скудно освещенной комнатке, в центре, среди дрожащих теней, виднелся чей-то силуэт. Лео напряженно замер.

— Ох, как я рада тебя видеть, — силуэт бросился ему на шею, превратившись в теплую бронзовую Ульвэ.

Лео облегченно вдохнул знакомый цветочный запах, его руки легли на стройную спину. Ладони скользили по тонкой саудовой ткани, под которой перекатывались неожиданно сильные мускулы. Перед глазами сами собой возникли картинки очень похожие на те, что он так жадно вбирал в себя прошлой ночью.

Смутившись Лео, отстранился от Ульвэ, с удивлением увидев, что на гладких, будто отполированных щеках тоже вспыхнул румянец.

— Ты не представляешь, как я рада тебя видеть, — повторила девушка. — Я так боялась, что с тобой случилось... что-нибудь страшное.

— Как видишь, обошлось. Здравствуй еще раз, Ульвэ. Я тоже рад тебя видеть, — Сказав это, он вдруг понял, что не просто рад, а совершенно, глупо счастлив.

Не удержавшись, он коснулся горячей щеки Ульвэ, кончики пальцев наткнулись на вязь траурного узора. Боль горячей иглой кольнула в сердце Лео:

— Ульвэ, мне так жаль.

— Много плохого случилось с тех пор, как мы расстались в Палестре.

— Здесь ты права...

Лео на минуту замолчал глядя сквозь Ульвэ, а потом встряхнулся, с трудом возвращаясь к реальности.

— Та девушка, твоя служанка, она...

— Не волнуйся, — фыркнула Ульвэ, отчего-то разозлившись, — Айд — не совсем человек, а скорее робот. Служанка с мозговыми имплантами, стирающими личность. Дорогая игрушка. Отец подарил.

Лео потрясенно качнул головой. Он слышал о таких мерзостях, но никогда не думал увидеть. Князь стиснул зубы, остро жалея не только несчастную служанку, но и Ульвэ которой довелось увидеть падение отца.

— Ты хотела мне что-то рассказать, — тихо напомнил он.

Зябко обняв себя руками, девушка принялась расхаживать из стороны в сторону:

— Это будет долгая и тяжелая история, постарайся, пожалуйста, не перебивать меня.

Немного испуганно Лео кивнул в ответ.

— Наши сегодняшние несчастья родом из прошлого. Все началось после страшной катастрофы, которую назвали Балом Пылающих, когда перепутались все линии наследования. Верховным князем второй раз подряд стал человек из рода Имаросов. Отец, — Леомир заметил, что это слово Ульвэ произнесла с горечью, — не мог тогда претендовать на венец. Но все равно чувствовал себя обойденным. Так или иначе, высокородные потребовали гарантий, что Имаросы не попытаются сделать трон своим наследственным достоянием. Восемнадцать лет назад Совет высокородных постановил, что верховному князю пора начать готовить приемника. Отец рассчитывал, что выбор падет на его семью, семью самого богатого человека планеты. Но проклятые Шадгар и Алвиад стеной встали на его пути. Похоже, они просто не могли забыть, как он голосовал на том, старом Совете. Они разожгли к нему зависть. О выдвижении Роуматов нечего было и говорить. Имаросы разрушили все альянсы, поссорили всех друг с другом. В конце концов, высокородные решили, что новый верховный князь должен быть нейтрален. Рожден от союза двух старых, но обедневших семей, в новой семье, — Ульвэ замолчала, то ли переводя дыхание, то ли подбирая слова.

Стены закружились перед ним в тошнотворной пляске. Он уже все понял. Так просто! В груди Лео шевельнулся зародыш истерического смеха, чтобы задушить его, Лео впился ногтями в предплечье, до крови раздирая кожу:

— Но твой отец так и не смирился, — пробормотал он срывающимся голосом.

— На какое-то время он взял себя в руки. Так он говорит, — ответила Ульвэ, с болью вглядываясь в побледневшее лицо друга. — Но потом увидел, что планета катится к катастрофе, а Шадгар ничего не делает. Новый верховный князь просто не успел бы дожить до зрелости, — девушка сглотнула, — Тогда он решил убить тебя. Это должно было случиться до ежегодного Совета, который собирается после Солнцестояния. Шадгара вынудили бы провозгласить наследником одного из младших членов дома Роуматов.

— Не проще ли было убить самого верховного князя? — криво усмехнулся Лео.

Тревожно взглянув на его улыбку, Ульвэ медленно покачал головой:

— Это был бы переворот и отец навсегда остался бы в глазах князей узурпатором. Ему была нужна санкционированная Советом процедура. Скорее всего, Шадгара бы все равно вскоре свергли, а может, даже убили, но совершенно посторонние для дома Роуматов люди. А новый верховный князь, пусть еще совсем молодой мог бы опереться на опыт и влияние своего родителя.

— Значит, Даниас решил стать закулисным правителем планеты, — протянул Лео. — Замечательно.

— Для блага Вилеры, так он говорит.

— Ты ему веришь?

Девушка медленно покачала головой. Нежные губы часто задрожали. Всхлипнув, Ульвэ закрыла глаза ладонями и повернулась к нему спиной. Поддавшись порыву, Леомир быстро шагнул вперед, обнял хрупкие плечи. Его нос зарылся в теплые медные пряди, свежо пахнущие цветущим садом.

Он стоял неподвижно, сжимая ее в объятьях, пока дыхание Ульвэ не выровнялось.

— Кто должен был стать новым верховным князем — ты или Итай? — шепнул Лео в тонкое розовое ушко.

— Отец говорит, что это решилось бы в последний момент, — ответила девушка, вздрогнув всем телом. — Ты видел, как Итай... что с ним...

— Да, — прошептал Лео. — Он пытался мне помочь, это стоило ему жизни. Капитан Клавдий... — князь стиснул зубы. — Думаю, это была нелепая случайность.

— Ты веришь в случайности? — Лео не видел ее лица, но понял, что Ульвэ печально улыбается. — Интриги моего отца — вот корень всех зол и причина смерти Итая.

— Чем твой отец занят сейчас?

— Собирает союзных высокородных, — устало пробормотала девушка. — Пытается организовать что-то вроде малого Совета. Объявить Алвиада узурпатором и избрать наследника из нашей семьи.

Ловко вывернувшись из рук князя, Ульвэ заглянула в глаза Лео, тонкие пальцы судорожно вцепились в его одежду:

— Послушай, — горячо прошептала она, — я могу все так устроить, чтобы тебя отвезли на северные острова, туда, где космопорт. Ты сможешь сесть на корабль...

Леомир прервал ее, решительно тряхнув белокурой головой:

— Сесть на корабль, говоришь. Хорошо. Но кто я там — во внешних мирах? Нищий бродяга. Я не знаю их жизни и везде буду чужаком. Не захороненным бродячим мертвецом. Нет, я вырос на этой крошечной песчинке на берегу Великой Пустоты и что бы там ни было — никогда ее не покину, — пальцы Лео мягко сжали запястья девушки. — На самом деле, для меня все давно решено. Твои слова лишь меняют некоторые детали. Я буду бороться за наш мир, я хочу, чтобы он действительно стал солнечным островом из легенд, — он быстро моргнул, смахивая с ресниц слезы. — Ведь верховный князь должен выполнять свои обязанности — поддерживать закон и карать беззаконие, вести Вилеру к ее будущему. Ну, что? Ты думаешь, я сумасшедший?

Девушка пристально посмотрела в глаза молодого князя:

— Не знаю, может, ты действительно безумец, но мне почему-то кажется, что ты можешь сделать все, что говоришь. Но тебе понадобится много союзников.

— На первых порах хватит того, что есть, — твердо сказал Лео. — Только сначала скажи, ты -мой союзник?

— Почему ты спрашиваешь? — девушка возмущенно вскинула брови. — Я твой друг.

— Это не одно и то же. Если мы пойдем по общей дороге, то, в конце концов, столкнемся с твоим отцом. Ты готова к этому?

На гладком лбу Ульвэ собралась жесткая морщинка:

— Даниас Роумат совершил страшные преступления против нашего мира и собственной семьи, — прошептала она, — рано или поздно он должен ответить. Я помогу тебе.

Девушка закусила дрожащую губу.

— Я буду твоим союзником, Лео.

Обугленная земля вздрагивала, как огромное умирающе животное. Цепляясь ободранными до крови пальцами за оплавленные камни, барон Радгар пытался отползти от дымящейся воронки. Плоское киноварного цвета лицо испа стало почти белым, а черная щетка волос посерела от пепла.

Нужно было как можно скорее убраться отсюда, но нога... она сломана. Каждое движение отзывалось страшной болью, от которой темнело в глазах, а тело покрывалось противным холодным потом.

Барон боялся, что если будет чересчур торопиться, то просто потеряет сознание, а это уже точно станет концом. Глухой шум заставил его напрячься. Пачкая широкий кожаный ремень капающей с пальцев кровью, Радгар лихорадочно вытащил пистолет. Конечно, оружие сейчас ничего не решит, но сдаваться он не собирался. Прищурив слезящиеся глаза, барон увидел, что к нему торопливо подбираются какие-то смутные тени. Скоро он смог различить вороненные доспехи и широкие изжелта-красные лица.

Задохнувшись от облегчения, барон ткнулся щекой в горячую запекшуюся землю. Хоть одна удача в этот день тысячи несчастий.

— Как хорошо, что мы вас нашли! — выдохнул Димигар. — Скоро здесь будет транспорт, мы доставим вас в безопасное место.

Барон слабо кивнул, подумав, что в боевых доспехах его помощник выглядит на редкость глупо.

— Как наши войска? — прохрипел Радгар, собравшись с силами.

— Господин, вам нельзя говорить... — Димигар испуганно осекся, увидев, как от страшного напряжения на шее барона канатами вздулись жилы. — Они отступают, господин.

— Скажи уж прямо — бегут, — беззвучно прошептал Радгар.

— Это не ваша вина.

Повернув голову так, чтобы было удобней смотреть в лицо помощнику, барон нашел в себе силы улыбнуться.

— Возможно, ты прав. Самое смешное, завтра каждый мусорщик в анклавах будет знать, что я должен был делать, чтобы победить. Пока у них еще есть время для рассуждений, но скоро наш дом окажется под ударом.

В руке Димигара холодно блеснула маленькая капсула лекарства:

— Подождите, господин, скоро вам станет легче. Вы уснете.

— Стой! — барон вскинул руку, застонав от пробившей тело боли. — До того, как уснуть, мне нужно отдать приказ.

Помощник почтительно склонился к губам Радгара.

— Прикажите нашим людям, пусть начинают операцию "Всходы ярости".

— Второй раз я слышу от вас, господин, слова, которые надеялся не услышать никогда, — прошептал Димигар, вглядываясь в бледное лицо барона. — Прошу меня простить, но не могу не спросить... Вы уверены, господин?

— Нужно защитить анклавы, пока нет подкреплений с Иоскехи, — как мог твердо ответил Радгар. — Другого пути нет.

Третья часть

"Жизнь есть величайшее благо и величайшее зло. А смерть — это ни то и ни другое".

Из прощального слова лорда-адмирала Валерия Гао на тризне первого рыцаря Империи лорда-адмирала Гедислава Оссара.

Глава 1

— Почему ты попросил достать тебе сыр, если его не любишь? — спросил Ормат, почесав в затылке.

— Не то чтобы не люблю. Просто у меня к нему нет привычки. В Гнезде его не ели, считали простонародной пищей, — усмехнулся Лео, кроша белые липкие ломтики в глубокой плетеной чаше.

Молодые люди заперлись в своей спальне — небольшой комнатке, обшитой мягким сероватым пластиком. Они сидели друг напротив друга, устроившись на узких, жалобно скрипящих кроватях. Между ними стоял квадратный, грубо сколоченный столик, заставленный нехитрой снедью.

— Ничего себе "простонародная", — фыркнул Ормат, — да попробуй его достань. У вас высокородных столько глупых обычаев.

— Это ты верно подметил.

Ормат с трудом удержался от того, чтобы поморщится. В последнее время его друг (до сих пор непривычно пользоваться этим словом) был как-то особенно мрачен. Его улыбки можно было пересчитать по пальцам.

Легко скрипнув, потрескавшаяся дверная панель открылась, впуская в комнату грузную фигуру купца Рашаддина.

— В приличном обществе принято стучать, прежде чем куда-то вломишься, — сухо сказал Лео, мигом помрачнев.

— А что, я могу увидеть нечто, не предназначенное для моих глаз? — усмехнулся в бороду купец. — Не волнуйтесь, путешествия по миру сделали меня человеком широких взглядов.

"А вот этот тип, наоборот, подозрительно веселый", — нахмурился Ормат.

Продолжая улыбаться, Рашаддин подошел к столику, рядом с чашей с сыром тяжело звякнул туго набитый кожаный мешочек:

— Твоя доля, как обещал, — на фоне выкрашенной в черный цвет бороды улыбка купца казалась особенно белоснежной. — Ты просто гений, парень. Хотя тебе, наверно, и так об этом часто говорят. Все просто в восторге. Товар с руками отрывают.

"Ну, понятно, — скривился Ормат, — как мало человеку нужно для оргазма... тьфу, то есть, для счастья".

Теперь он рассмотрел, что Рашаддин не просто весел — солидный купец едва в пляс не пускается. Если бы Ормат не видел своими глазами, ни за что не поверил бы, что такое возможно.

— Слушай, парень, — Рашаддин тяжело навалился на отчаянно заскрипевший столик, — ты подумай насчет продления нашей сделки. Мы заключим совсем другой контракт. Я сведу тебя с дядей... Хотя, нет, к бину дядю. Мы и вдвоем такую торговлю закатим, что все от зависти сдохнут. Ну, что скажешь?

— Подумаю, — спокойно отозвался Лео. — Дело сложное, нужно все взвесить.

Протяжно вздохнув, купец направился к двери, у самого выхода он остановился, взглянул на друзей через плечо:

— А как ты деньги тратить-то собираешься? Ведь я так думаю, не на выпивку с девками? Если что, у меня есть на примете одного выгодное дельце.

— Спасибо, — мягко ответил молодой князь, — но я уже все решил.

Купец вопросительно поднял брови.

— Куплю десяток мешков швиетовых зерен, или, лучше, присмотрю что-нибудь полегче, но такое же незаменимое. У меня есть чувство, что скоро, к примеру, еда станет куда нужнее денег.

Лоб Рашаддина прочертили шеренги глубоких морщин. Очень внимательно посмотрев на Лео, купец вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Возвращаясь к нашему делу, — ровно сказал Лео. — Я думаю, пришла пора побеспокоить так называемый Совет.

Ормат встрепенулся. Лео сразу после встречи с Ульвэ объявил, что начнет войну с собравшимися в Видесоле высокородными. А теперь, значит, решил перейти от слов к делу...

— Хм, может вопрос нескромный, но мне очень любопытно — а что мы, собственно, можем сделать? Возможно, ты не заметил, но все преимущества на их стороне.

Лео широко усмехнулся — похоже, беспокойство Ормата его только забавляло:

— Как говаривал великий Гедислав Оссар — и, как я недавно понял, не он один — искусство полколодца состоит в том, чтобы даже сильные стороны противника обратить в его слабости.

— Если мои знания не врут, лорд-адмирал Оссар, чье имя я произношу с уважением, — Ормат сидя изобразил церемонный поклон, — кроме справочника "Карманный философ", располагал целой армадой огнедышащих чудовищ, обычно именуемых военными кораблями и, по меньшей мере, четырьмя миллионами отборных головорезов на каждом этапе кампании. С такой силищей под задницей можно любую чушь нести — все сойдет за великую мудрость.

— Память тебя не подводит, — беспечно улыбнулся Лео. — Надо признать, колдовство служителей Луча работает отменно. Но все же скажи, в чем сила наших врагов, собравшихся в этом городе?

— Сыграем в шарады? — нахмурился Ормат. — Ладно, давай попробуем.

Он отставил руку приготовившись загибать пальцы.

— У них есть деньги, влияние на планете, множество вооруженных бойцов, — Ормат взглянул на ладонь с тремя прижатыми пальцами, — больше ничего в голову не приходит, но нам и этого за глаза хватит.

— Анализ интересный, но, к счастью, неверный, — прищелкнул языком Лео. — Влияние союзников Роумата крайне ограниченно. Бойцов предоставляет совсем другая группа. Банкиры никогда не содержали большие армии, обычно их защищал верховный князь. Команду Роумата и высокородных, живущих продажей сауды, не получится запрячь в одну упряжку. Их союз по определению не может быть прочным.

— Ну, хорошо, тут тебе видней. Но деньги-то, деньги! Через них не перепрыгнешь!

— Вот именно по деньгам мы и ударим, — князь важно поднял палец. — План кампании я уже составил. Для начала потребуется на несколько дней отстранить магистратов от управления Видесолой.

Ормат вытаращил глаза. Не похоже, что Лео шутит, совсем не похоже. Неужели, напряжение просто копилось, и вот он, наконец, спятил? То-то он замечал, как князь сам с собой говорит.

— Давай посмотрим на ситуацию здраво, — очень тихо сказал Ормат, — мы тут сидим, от всех прячемся, а магистраты управляют огромным городом. Не обижайся, но, может, у тебя немножко не получится?

Повисло неловкое молчание. Князь долго рассматривал сосредоточенное лицо Ормата, а потом вдруг запрокинул голову и расхохотался так, что едва не свалился с постели.

Глядя на покатывающегося со смеха друга, Ормат раздраженно закусил губу. Это что розыгрыш был?! Нашел время!

— Все получится, — серьезно сказал Лео, успокоившись. — И мне для этого не понадобится ни флот, ни миллионы солдат. Все что нужно — лишь немного этого чудесного продукта.

Пошуршав в плетеной чаше, князь показал другу горсть блестящих сырных крошек.

Задрав голову, Ормат с удивлением смотрел на высоченные стены дворца магистратов, блестящие, как гладкая кофейная карамель. Над острым, царапающим облака шпилем язычком пламени вился алый флаг. Крытые колоннады, разлетаясь от главного здания, словно пытались обнять огромный город. Грандиозные ворота, покрытые старинными бронзовыми барельефами, Сторожили два огромных крылатых мечника, высеченных из цельных кусков полуночно-черного камня. Ормату на миг показалось, будто символы города мрачно смотрят на него, обратив к чужаку стеклянистые строгие лица. Будто знают, что он задумал.

Тяжело вздохнув, он поправил на плече широкий ремень старой кожаной сумки и свернул влево от грандиозной главной лестницы. Служебный вход, разбив все его надежды, оказался именно там, где рассказывал Лео. Вытерев неожиданно вспотевшие ладони, он толкнул тяжеленную дверь покрытую черными деревянными плашками и оказался в похожей на пенал комнате, облицованной звенящей под каблуками кипенно-белой плиткой.

— Куда прешь, деревенщина? — мрачный, явно с утра не обедавший страж в черном мундире грубо схватил его за плечо.

"Ну, вот опять! — мысленно фыркнул Ормат. — Как они только догадываются?!"

Но времени расстраиваться не было. Стараясь дышать только через нос, Ормат запустил пальцы в сумку:

— Вот, — сказал он, протягивая хрустящий свиток, перетянутый тонким бежевым шнурком, — Здесь сказано, что я должен доставить посылку лично в руки господину Чарославу.

— Сегодня заседает магистратский совет, — отрезал страж. — Передай посылку мне и проваливай.

— Там сказано "в собственные руки", господин, — низко поклонился Ормат, — иначе мне ничего не заплатят.

Брезгливо оттопырив губу, охранник развернул свиток. Из кармана черного мундира появилась небольшая фигурка — медная бычья голова. Страж принялся водить острыми рожками статуэтки по документу. Ормат задержал дыхание, чувствуя, как гулко колотится кровь в ушах. Он понятия не имел, откуда Лео заполучил эту бумажку — скорее всего, от своей рыжей подружки — теперь осталось узнать, насколько серьезно та отнеслась к делу.

Хмыкнув, страж вернул бумагу Ормату:

— А теперь покажи что у тебя в сумке.

Стараясь не задерживать дыхание, Ормат распустил кожаные шнурки. Охранник, вооружившись снятым с пояса предметом, похожим на металлическую птичью лапу, коснулся пластиковой коробки, украшенной печатью, пожевал губами и двинулся дальше.

— Это что такое? — когтистым амулетом страж царапнул туго набитый холщовый мешочек, лежащий в сумке рядом с коробкой.

Ормату показалось, что сердце дало перебой:

— Мой ужин, — сказал он, проталкивая слова через неожиданно пересохшее горло.

Надавив на мешочек амулетом, охранник сморщился от ударившей в нос резкой вони:

— Ты что, этот свой ужин на помойке нашел?

— А ты подкинь мне десяток монет, тогда сразу начну столоваться в лучших харчевнях, — облегченно огрызнулся он.

— Не болтай много, а то без зубов останешься. Иди, твой Чарослав, на четвертом ярусе. Кабинет пятьсот шесть.

Страж отступил с дороги, указывая на высокую узкую дверь.

Когда Ормат шагнул внутрь, его поразил воздух, совершенно не похожий на уличный. Сухой и словно даже прохладно шуршащий. Казалась, он идет между стеллажами очень старых книг, теперь стало ясно что означали слова Лео о "внутренней циркуляции".

Прямой, как стрела, коридор блестел красным деревом, инкрустированным теплым янтарем. Шары, подвешенные на тяжелых бронзовых цепях у высокого потолка цвета слоновой кости, лили медовый свет на алый ковер.

Ормат мимоходом подумал, что отделке должно быть лет восемьсот, тогда Видесола — как подсказали неожиданно всплывшие воспоминания — наслаждалась последней вспышкой благополучия.

Суетливо оглядываясь, он поспешил к широкой белокаменной лестнице, мерцающей витыми балясинами высоких перил. Простучав каблуками по звонким ступеням, поднялся на четвертый уровень. Громадный дворец казался полупустым, только изредка навстречу попадались чиновники, провожающие парня равнодушными взглядами.

"Заседают они все, что ли? — подумал Ормат, ныряя в безлюдный коридор. — Но оно и к лучшему, что под ногами никто не путается. А спросят — скажу, что заблудился".

Задрав голову, он увидел почти под самым потолком незаметную среди янтаря фигурную золотистую решетку, прикрывающую небольшую отдушину.

"Высоковато, однако, — прищурился он, — стремянку, может, у кого попросить? Хотя у этих жмотов, пожалуй, допросишься..."

Повертев головой, Ормат шагнул к стоящей у стены высокой каменой вазе. Из наполнявшей ее каменно-твердой земли торчал скелетик деревца, на тонких веточках жалко подрагивали сухие остроконечные листочки. Поминутно оглядываясь и пыхтя, он подтащил вазу к отдушине.

Еще раз прислушавшись, он забрался на импровизированную подставку. Стараясь не свалиться закругленного края сосуда, Ормат вцепился пальцами в холодные витые прутья решетки. Вытащив из сумки холщовый мешочек, он зубами потянул за шнурок. Ударивший в лицо запах едва не заставил его расстаться с завтраком. Поспешно задержав дыхание, он просунул узкую горловину между золотыми прутьями. Слыша, как страшно стучит в груди сердце, Ормат поспешно вытряхнул вонючее содержимое мешочка в гудящую темноту.

Неподалеку раздались чьи-то торопливые шаги. Отчаянно взмахнув руками, он грохнулся на жесткий ковер рядом с закачавшейся вазой.

— Кто такой, что здесь делаешь?! — рявкнул голос над головой.

Подняв глаза, Ормат увидел человека в короткой синей мантии, рука чиновника уже тянулась к блестящей коробочке на поясе. Он униженно ткнулся носом в колючий ворс:

— Извините, господин, я искал покои господина Чарослава и немного заблудился.

— Сидя на полу искал? — фыркнул хозяин индиговой мантии.

— Прошу прощения, я услышал шаги господина и побежал, чтобы спросить дорогу. Кажется, я зацепился за этот... бочонок.

Лицо чиновника скривилось от отвращения:

— Когда же они перестанут брать на работу болванов с навозом на ботинках?! Тебе нужно вернуться на перекресток, повернуть налево и пойти прямо. Дальше спросишь. И не вздумай ничего украсть, на выходе тебя обыщут.

— Огромное спасибо, господин.

Торопливо поднявшись, Ормат отряхнулся, втянул голову в плечи и засеменил по коридору, чувствуя, как подозрительный взгляд чиновника царапает ему затылок.

"Ох, Лео, надеюсь оно того стоило!"

В крошечной светло-желтой комнатке, вдавленной глубоко в землю громадой дворца магистратов, ритмично мерцали огоньки приборов. Один из этих огоньков налился сочным вишневым светом. Клерк, вольготно развалившийся в старом кресле с навечно провисшей спинкой, лениво протянул руку, выводя на главный экран данные сформированного отчета.

В воздухе начали мерцать быстрые строчки символов. Клерк равнодушно бежал по ним глазами, не ожидая увидеть ничего нового. Внезапно на его лице разлилась мертвенная бледность. Непослушными дрожащими пальцами мужчина повторил запрос и молитвенно задержал дыхание.

Равнодушно мигнув, экран высветил ответ — все верно, ошибки нет. Для клерка эти слова звучали приговором, окончательным и не подлежащим обжалованию.

Стуча зубами, чиновник съежился в закачавшемся кресле, чувствуя подступившую к горлу волну тошноты. Кое-как справившись с собой, прижимая руку к бунтующему животу, он ввел в систему затверженные в памяти команды.

Высоко над маленькой комнаткой панически взывали голоса сирен. Гулко вздохнули древние машины, перекрывая вздрогнувшие от страха коридоры броневыми плитами. Казалось, сами стены древнего дворца обреченно побледнели.

Глава 2

Тяжелый кулак Спутника мазнул по уху Лео, князь вскрикнул. Удар по ребрам выбил воздух из легких. Задыхаясь, Лео попытался уклониться. Ормат уверенно наступал, методично рассекая ударами воздух. Вскинув к лицу кулаки, Леомир решил перейти в наступление. Сосредоточившись на лице Ормата, он краем глаза успел заметить, как слева что-то мелькнуло. Голова загудела, словно большой колокол. Мир на миг раздвоился и Лео шмякнулся на нагретый солнцем песок двора.

— Эй, я не переборщил? — Ормат обеспокоенно склонился над поверженным князем.

— Да нет, все нормально, — проворчал Лео, морщась.

Чуть успокоившись, Ормат покачал головой:

— Нет, нужно с этими тренировками завязывать. С фиореттами у тебя явно получается лучше.

— Развлекаетесь, мальчики? — раздался звонкий девичий голос.

Подняв глаза, Лео скривился так, словно пропустил еще один удар. Лашими стояла в двух шагах от них. Ветерок развевал тигриные волосы девушки. Солнечные лучи зажигали искры на тонкой ткани сапфирово-синей блузки, узкие кожаные брюки плотно обнимали мускулистые ноги.

Лео не мог не признать, что Лашими — очень красивая девушка, но каждый раз при взгляде на нее ему становилось неловко. Хотелось куда-нибудь сбежать и желательно подальше.

Суетливо поднявшись, он быстро кивнул:

— Можно сказать, что развлекаемся, — тихо сказал Лео, кожей чувствуя, как за спиной усмехается Ормат. — А ты? Прогуливаешься?

— Можно сказать, — насмешливо передразнила его Лашими, Ормат тихо фыркнул.

— А как там Галишад? Давно его не было видно.

— У вас что, мужской союз? Когда он успел стать твоим лучшим другом? Сидит твой Галишад в "Трех бутонах", глаза заливает, да шлюх лапает. Как видишь, не очень-то он переживает, — Лашими сморщила носик. — Но вообще-то я не затем пришла. Вы слышали, что в городе творится?

— Нет, — ответил Лео, чувствуя, как замирает сердце. — А что творится?

— Сумасшедший дом. Дворец магистратов ночью окружили солдаты. Никого туда не пускают. По улицам бродят самые дикие слухи, чуть ли не о конце света.

Он ощутил, как с плеч скатился тяжеленный валун. Несмотря на самоуверенные заявления, его до последнего грызли сомнения в успехе плана.

— Надо же, — цокнул языком князь. — Чего только не бывает.

Посмотрев за спину юноши, Лашими нахмурилась:

— Отец меня снова ищет. Поболтаем в другой раз.

Проводив девушку взглядом, Лео торжествующе посмотрел на Спутника:

— Вот видишь. А ты переживал. Пойдем скорее, у нас мало времени, нужно ковать железо пока горячо.

Быстро ополоснувшись и переодевшись, друзья вышли за ворота Дома Караванов, подмышкой каждый нес объемистый мешок. Краем глаза Лео заметил какой-то темный силуэт у ограды. Князь повернул голову и совершенно неаристократично сплюнул, когда увидел черно-зеленую фигуру с плотной повязкой на глазах.

Дежурят они здесь, что ли?! В любом случае, это уже слишком.

— На обратном пути напомни мне, что осталось еще одно дело, — сказал Лео, тронув Ормата за рукав.

Быстрым шагом они за полчаса добрались до приземистого двухэтажного здания, сложенного из глыб камня цвета мокрого песка. Оглядевшись, товарищи шмыгнули в неприметную, дохнувшую сыростью подворотню.

— Может, уже объяснишь, что такого мы сделали? — прошептал Ормат, развязывая мешок с одеждой.

Спутник явно сгорал от нетерпения. Лео даже стало неловко из-за того, что, оберегая свой авторитет стратега, утаил от друга важные детали.

— На самом деле, все очень просто. Вчера, я думаю, ближе к вечеру, система контроля обнаружила в вентиляционных каналах дворца вещества, характерные для жизнедеятельности очень зловредного организма, известного как angelus eversor.

— Чего? — хлопнул глазами Ормат.

— Иначе говоря — ангел разрушитель.

Мешок выпал из ослабевших пальцев Спутника, серые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит:

— Ты что, хочешь сказать, что запустил туда это?! — голос Ормата срывался. — Я... я его касался?!

Испуг друга Лео понимал очень хорошо и нисколько не осуждал. Загадочная и страшная болезнь могла обрушиться на уединенный поселок, как удар молота и в считанные дни уничтожить там все живое. Пожалуй, больше на планете боялись только багровой лихорадки. Отчаянные глаза Ормата так панически шарили по лицу князя, что ему снова стало стыдно. Не умеешь шутить — не берись.

— Нет, конечно, никакого разрушителя во дворце нет. Да и где бы я его достал? — добавил он, заметив во взгляде Спутника отблеск сомнения. — Ты ведь сам должен знать из своей памяти, эта зараза — результат редчайшей мутации. Во дворце поработал мой другой маленький друг, angelus exiguus. Ангел малый или, точнее, даже крошечный. Но разницу понять очень трудно. Помнишь ту розовую плесень, что я тебя заставил соскоблить с днища фургона?

— Ну, да, — неуверенно кивнул Ормат, заметно успокоившись, — я тогда еще решил, что у тебя на солнце мозги закипели.

— Может, и закипели. Но это не мешает мне ставить цели и достигать их упорно и разнообразно. Мы, параноики, такие, — он тихо засмеялся. — Вот видишь, чтобы отстранить от власти магистрат Видесолы мне понадобилась только горсть сырных крошек.

Филиал префектуры северного рукава можно было бы сравнить с растревоженным ульем, вот только пчелы его населяли очень испуганные, готовые скорее разлететься во все стороны, чем броситься на врага. Нервные чиновники, сидящие за столами в большой прямоугольной зале, обменивались быстрыми суетливыми взглядами.

Заместитель первого секретаря Олислав — для друзей просто Оли — ерзал на опасно скрипящем рассохшемся стуле. Рука чиновника бессознательно теребила край выцветшей синей мантии. Он уже в который раз пытался поговорить хоть с кем-нибудь из начальства, но каналы связи будто вымерли. Что же такое случилось в городе?!

Погруженный в невеселые мысли, Олислав не сразу заметил двух вошедших в рабочее помещение незнакомцев. Странная парочка, в другое время подобное зрелище доставило бы заместителю секретаря немало веселых минут. Но сейчас он мог только тупо смотреть, как к нему уверенно идут двое мужчин в яркой, будо карнавальной одежде ядовитейших зеленых и желтых тонов. Цвета резали глаз и мешали разглядеть лица. Олислав заметил только, что у идущего первым необычно темные волосы.

Остановившись перед столом Олислава, темноволосый вытащил из-за пояса тугой свиток дорогой бумаги. С длинных шнурков грозно свешивались вишнево-красные печати, от одного взгляда на которые у чиновника засосало под ложечкой.

— У меня для вас срочное постановление магистрата Видесолы, — хрипло сказал темноволосый. — Его следует немедленно размножить и вывесить в городе на обычных местах, для сведения наших граждан. Также о содержании данного постановления следует как можно скорее уведомить магистраты дружественных городов, список каковых приложен.

Сердце Олислава закололо. Сам приказ чиновника не удивил — северная префектура всегда выполняла подобные задания, да и курьеры бывали такие, что только успевай челюсть подбирать... но тогда за все отвечал первый секретарь...

— Прошу прощения... — без особой надежды Оли снова отправил вызов во дворец магистратов.

Гербовый крылатый гигант равнодушно взглянул на него с засветившегося над столом голубого квадрата. Олислав едва сдержал стон. Разочарование, пусть даже ожидаемое, не стало от этого менее болезненным.

— Господа, я сожалею, но такое решение в отсутствие первого секретаря... Может, вам будет угодно подождать? Я уверен, он скоро с нами свяжется.

Должно быть, в его голосе проскользнула слабина. Сурово нахмурившись, посетители мрачно нависли над столом чиновника.

— У вас плохо с глазами, господин заместитель? Вы что, не видите цвета печатей? Приказ должен быть исполнен немедленно! — прохрипел темноволосый, его молчаливый напарник уверенно кивнул.

Олислав судорожно огляделся. Сидящие за соседними столами приятели старательно прятали глаза. Вот крысы!

— И все же, боюсь, я должен настаивать. Мне нужно время, чтобы хотя бы удостоверить ваши личности...

— Вы полностью осознаете последствия? — прошипел темноволосый. — Вы знаете, как поступают с людьми, саботирующими приказы магистрата?

От хриплого голоса незнакомца веяло такой страшной угрозой, что Олислав дрогнул. Перед расширенными глазами чиновника проплыли жуткие картины древних подвалов дворца, о которых, оглядываясь, порой шептались горожане. Олислав дрогнул и сломался.

В конце концов, он рядовой чиновник и его дело — выполнять приказы.

— Хорошо, — сказал Олислав убитым голосом. — Послания союзным магистратам я отправлю немедленно, а для извещения граждан потребуется ночь. Эй, вы все, — крикнул он, встав из-за стола, — у нас есть срочная работа!

Кашлянув, Лео выплюнул в мешок вставку изо рта и стянул черный парик. Дрожащими руками князь снял маскарадный плащ. Рубашка под ним насквозь пропотела. Взглянув на переодевающегося рядом Ормата, он незаметно прислонился спиной к прохладной шершавой стене и устало прикрыл глаза.

— Послушай, все ловко получилось, не спорю, — проворчал Спутник. — Но ведь когда дело завертится всерьез, они могут кого-то из начальства найти и все отменить. Что тогда?

Борясь с накатившейся волной усталости, Лео медленно покачал головой:

— С ангелом разрушителем не шутят. Вероятных больных помещают в строжайший карантин и вводят им сильнейшие препараты весь инкубационный период. Так что, можешь не сомневаться — совет магистратов сейчас в полном составе погружен в искусственную кому. И останется в этом счастливом состоянии еще три-четыре дня.

— Не всех же они в кому уложили.

— Еще бы, — прошептал Лео, с трудом разлепляя веки, — на всех спецобслуживания просто не хватило бы. Народец попроще нынче наглотался самых ядреных лекарств и мало что соображает. Оно и к лучшему — пока медики разберутся, что тревога ложная, им предстоят очень неприятные дни.

На лице Ормата мелькнула странная гримаса. Князь попытался вопросительно поднять бровь, но вышло нечто похожее на нервный тик.

— Что это я вижу, друг мой, неужели сожаление? Твое большое сердце разрывается от сочувствия к магистратам?

— Разумеется, нет, — огрызнулся Ормат и виновато потупился, — просто вспомнил, как однажды все думали, что я подцепил багровую лихорадку... Наверное, их бы стоило тоже лихорадкой припугнуть. Сильней бы обделались.

— Не вышло бы. Еще никто не понял, что именно вызывает лихорадку. Да и в любом случае, это аристократка среди болезней, она забирает своих жертв по одному.

— Ладно, хватит об этом. Других тем, что ли, нет?

— Тема не хуже прочих, тем более, как я вижу, к нам направляется почтенный купец Рашаддин. Не знаю, следил ли он за нами, но, в любом случае, придется очень убедительно врать.

Запыхавшийся торговец подошел к друзьям. Торопливым взглядом окинув растрепанных парней, стоящих над раскрытыми мешками, Рашаддин завел разговор на совершенно неожиданную для Лео тему:

— Слушай, ты вчера серьезно говорил насчет того, что от денег нужно избавляться? — спросил купец, нервно оглаживая черную бороду.

— Вполне, — осторожно отозвался князь, беспокойно гадая, как теперь отзовется брошенная мимоходом фраза.

Рашаддин кивнул, будто собственным мыслям:

— Знаешь, мне тут пришло в голову — может, организуем это дело на пару? У тебя, как я вижу, острый глаз, со временем ты вполне можешь стать моим полным компаньоном. Представляешь, как редко я делаю такие предложения? Впустить чужака в семью, э? А ты можешь стать моим родичем во всех смыслах, — купец лукаво подмигнул.

Потрясенный Лео запустил ладонь в белокурые пряди. Вот что значит настоящий купец! У Рашаддина ведь не было абсолютно никакой информации, только намеки Лео и собственное торговое чутье. Другой бы просто пожал плечами, но Рашаддин обеспокоился до такой степени, что решил принять меры!

— Не будем заглядывать так далеко в будущее, — медленно ответил он. — Но если у нас серьезный разговор, я бы хотел получить свои пять процентов за идею.

— Два, — моментально отозвался купец, хитро прищурившись.

Лео мысленно себе поаплодировал — правильный ход, именно такого Рашаддин и ждал.

— Три с половиной или закроем эту тему, — жестко ответил князь.

Белозубо улыбнувшись, купец посмотрел на Ормата:

— Ты знаешь, что твой друг — алчный расчетливый сукин сын?

На столь непочтительное высказывание верный Спутник отозвался радостным хмыканьем:

— Всегда подозревал что-то в этом роде.

Лео только покачал головой. Ладно, возможно, он действительно заслужил все эти титулы.

— Путь будет три с половиной, — хохотнул Рашаддин, протягивая князю руку.

Прислонив посох к высокой ограде Дома Караванов, трясун слепо смотрел в пустоту. Казалось, человек в странных черных с зеленым одеждах заворожен чем-то, его внутреннему взору. Быть может, именно поэтому он не услышал шагов двух подошедших к нему парней.

Град чавкающих ударов обрушился на захваченную врасплох жертву. Трясун рванулся прочь, но нарвался на ловкую подножку. Взмахнув одеждами, человек грохнулся на пыльную землю. Не сбавляя напора, друзья молотили упавшего ногами.

— Вух... кажется, хватит! — вздохнул Ормат, стирая со лба пот. — Вот никогда бы не догадался, какое "еще одно дело" ты имеешь в виду.

— Люблю быть непредсказуемым, — фыркнул Лео, беря трясуна за ноги. — Давай, хватайся за плечи. Нужно его отсюда убрать.

Пыхтя, молодые люди оттащили бесчувственное тело в ближайший переулок. Там журчала затянутая в каменные склоны желтоватая, мутная от песка речушка. Размахнувшись, они швырнули тело. Поднятые шумным всплеском брызги намочили им ноги.

Отряхиваясь, Лео проводил взглядом черно-зеленую фигуру, медленно плывущую вниз по ленивому течению:

— Вот теперь действительно все.

Глава 3

Группки аристократов, шепчущихся между рядов колонн в сводчатом вестибюле гордого дворца Роуматов, походили на яркие цветущие клумбы, разбитые на белых камнях. Запах сотен благовоний, смешивался в неповторимый коктейль, а разноцветные одежды боязливо шуршали, как лепестки на ветру.

Иногда разговоры смолкали, точно по команде, люди дружно прислушивались к отдаленному реву. Казалось, что яростные морские валы разбиваются о стены благородных кварталов.

Грохот распахнувшихся тяжелых дверей заставил всех вздрогнуть. Самые нервные даже схватились за сердце. Рассмотрев, что причиной шума стал ворвавшийся во дворец Медовир Сабан, многие высокородные, вместо того, чтобы успокоиться, побледнели еще сильней. За спиной Сабана виднелись лица провинциальных князей, чьи личные армии должны были стать ударным кулаком новорожденного Совета.

Грохоча каблуками, Медовир, как бешеный бык, пронесся через безмолвный вестибюль. В руках аристократ держал длинный свиток тонкой сероватой бумаги, которой он размахивал, словно маршальским жезлом. Пришедшие с ним высокородные торопились следом, точно свита.

Не задерживаясь, отряд, промчался по коридорам дворца прямо до кабинета Даниаса Роумата. Выскочивший навстречу слуга отчаянно замахал руками:

— Господа, господа, князь очень занят и не может... — под тяжелым взглядом Сабана слуга резко осекся.

— Да-а-а? — протянул Медовир, широкая ладонь князя скользнула за отворот долгополой куртки, покрытой свежими ржавыми пятнами.

— Нет, ничего, — простонал слуга, побелев. — Вы можете войти.

Раздраженные князья колонной вошли в небольшую круглую комнату с белым потолком, отделанную панелями драгоценного шоколадно-коричневого дерева. В глубоких нишах белели изящные статуи обнаженных крылатых красавиц. Словно сливочные розочки по бокам торта

Хозяин кабинета, восседающий за монументальным столом, резко вскинул голову. Увидев вломившуюся к нему делегацию, Даниас быстро скользнул ладонью под столешницу, туда, где был вмонтирован пульт безопасности.

— Не надо резких движений, дружище, — рыкнул Медовир, — мы пришли не затем, чтобы тебя убить. По крайней мере, пока не затем.

— Не могу выразить словами, как я рад это слышать, — Роумат оперся локтями на полированное дерево.

Он уже давно убедился — в общении с Медовиром выказывать даже тени неуверенности или, тем более, страха. Такие вещи Сабан чует не хуже пса.

— Однако прости мое удивление, — спокойно продолжил Даниас, — отчего ты так спешно захотел со мной поболтать, да еще привел для подкрепления целую делегацию? Или я столь свиреп и ужасен, что в мою пещеру безопасно заходить только отрядами и непременно застав хозяина врасплох?

Князья за спиной Сабана стали неуверенно переминаться с ноги на ногу, но сам Медовир лишь остро блеснул полированной сталью глаз:

— Твое удивление понятно, друг, но поступить так меня вынудили воистину веские причины. Но ты ведь, наверное, и сам все знаешь? Весь город знает, — шагнув к столу напрягшегося Роумата, он медленно развернул свиток, — По дороге сюда мне пришлось пробиваться сквозь бунтующие толпы, и я решил прихватить на память этот трофей.

Мельком взглянув на черные, слега расплывшиеся от влаги буквы, Даниас скривился, будто у него заболели все зубы разом. Зря он понадеялся на чужое благоразумие. Нужно было самому первым пойти к Сабану и предотвратить это демарш. Князь потер загудевший висок. В последнее время голова болела все чаще и все страшнее. Словно даже тень венца верховного князя, за которым он тянулся, вытягивала из банкира силы.

— Я убежден, что все это какое-то недоразумение, — тихо и как мог уверенно проговорил Даниас, — и в ближайшее время оно разрешится.

— Недоразумение? Значит, это так теперь называется. А я-то по глупости думал, что произошла катастрофа. Долговые обязательства верховного князя — те самые которые звенят в наших кошельках — частью обесцениваются, частью превращаются в ничто. Видесола вводит собственные деньги. А ты можешь только вздыхать?! — князь навис над банкиром, как готовый к извержению вулкан.

— Не забывайся, Сабан, — ответил Даниас, привстав; в конце концов, это его дом, а Роумат — не жертвенная овечка. — Я уверен, когда мне удастся связаться с магистратами, все разъяснится. Наверняка это все провокация...

— Да? А то, что уже тридцать шесть городов последовали примеру Видесолы, тоже провокация?

А вот этого он действительно еще не знал. Шокированный Даниас сник в кресле.

— Ты уже говорил с нашим любимым самозваным регентом? Что он сказал?

— Он отказывается со мной говорить. Его холуи требуют, чтобы я прибыл к нему лично.

— А ты не хочешь, — хищно оскалился Сабан.

— Можно подумать, ты бегом побежал бы, — огрызнулся Даниас.

— Не обо мне речь. — Мы о чем договаривались? Ты и твои дружки щедро вознаградят меня и людей, которых я смогу привлечь на вашу сторону. Но теперь деньги не те, что раньше. Заплатить солдатам княжеской монетой — то же самое, что выдать жалование бусами и зеркальцами. Уже сейчас мерка швиета на рынке стоит вчетверо против того, что было вчера, и никто не скажет что будет к концу недели, — Сабан звонко стукнул по столу твердым пальцем. — Словом, если дом Роуматов собирается выполнять договор, он должен найти другую форму оплаты.

Даниас до хруста стиснул зубы. Похоже, он на ровном месте угодил в ловушку. И что самое противное, Медовир во многом прав. Солдаты не будут драться за деньги, которые ничего не стоят.

— У моего дома есть резервы, — сдавленно сказал Даниас. — Особые резервы. На крайний случай. Можешь успокоиться, тебе и твоим друзьям заплатят империалами.

О-ах! Пестро одетая толпа волной налетела на ворота двора Дома караванов, толстые доски вздрогнули, опасно загудев.

— Держись, ребята, не давай им прорваться! — зычно проревел Рашаддин.

Вооруженные пожарными баграми купцы вскарабкались по ящикам, приваленным к воротам с внутренней стороны, и немедленно заработали своим самодельным оружием. С трудом удерживая толстое шершавое древко, Ормат орудовал багром, как алебардой. Оборванный тощий мальчишка в сером плаще ринулся вперед, держа в руках вырванный из мостовой камень. Серый снаряд стремительно метнулся в лоб. Ормат едва успел отдернуть голову и булыжник, который должен был раздробить кости лица, только ободрал край уха. Заревев, он по пояс свесился за край ворот, вытолкнув багор на полную длину. Острый граненый шип, хрустнув, вонзился в худое плечо обидчика. Кровь хлынула на пыльный плащ жаркой рубиновой струёй, раненый мальчишка взвыл и исчез в толпе.

Зависший над мостовой Ормат с ужасом понял, что теряет равновесие. Он заорал, но в шуме драки его никто не услышал. Ормат закачался, уже видя, как он летит прямо в оскаленные пасти стоглавого чудовища, в которое превратились люди за воротами. В этот миг чьи-то руки сжались на его поясе и потащили обратно, прочь от воющей пропасти. Оглянувшись, он увидел растрепанного Лео.

— Разве я не говорил тебе сидеть в доме?! — зло крикнул Ормат.

— А я не говорил тебе быть осторожней?! — огрызнулся князь. — Все, поиграл сам — дай поиграть другим.

Неожиданно ловко вырвав у Ормата багор, Лео ринулся на отражение приступа. Заостренный обломок доски просвистел рядом с шеей князя. Свирепо оскалясь князь расчетливо взмахнул оружием. Крюк багра мазнул по голове остроносого бородача. Из рассеченной кожи хлынула кровь. Лицо бородача превратилась блестящую багряную маску, покачнувшись, он ничком рухнул на мостовую.

Коротким ударом Лео распорол щеку здоровяку, тащившему к воротам невесть откуда взятое бревно. Плеснула темная кровь, в рваной ране мелькнули зубы. Выронив бревно, страшно заорал. В вой беснующейся толпы вплелся едва уловимый стук копыт.

Выехавший из переулка отряд городской стражи грозно опустил выставленные на убойную мощность шоковые копья. Пришпоренные кони, страшно заржав, перешли на галоп. Дико заверещав, толпа отхлынула от ворот, оставив после себя кучу мусора и темные лужи, пахнущие бойней.

— Уф, на сей раз отбились, — вздохнул Рашаддин, смахивая со лба градины пота, на виске купца синела крупная шишка, — но в следующий раз все может повернуться куда веселей.

— Эй, Галишад! — надорванный криком голос купца прервался. — Галишад, иди и отопри наш арсенал, раздай парням настоящее оружие, — Рашаддин с отвращением отшвырнул свой покрытый липкой кровью багор, — и плевать, что на это скажет магистрат.

Напряженно переговариваясь, защитники Дома Караванов стали медленно покидать свои посты, выстраиваясь в очередь за оружием. Ормат протянул руку, помогая побелевшему Лео спуститься с баррикады. Вот ведь странный парень — в бою головы крушит, как нечего делать. Зато как отходняк настает...

Князь вопросительно посмотрел на Спутника.

— Не думал, что будет такой взрыв, — быстро сказал Ормат. — Правда, ударил он и по нам.

Лео устало улыбнулся, его губы казались почти прозрачными:

— Нашим друзьям сейчас гораздо тяжелей. Можешь мне поверить.

— Но что мы сделали-то, объясни толком? — сказал Ормат, быстро оглядевшись по сторонам.

Сейчас он как никогда понимал, что кроме заемных знаний, которые ему напихали в башку мастаки из Гавани, нужно еще умение ими пользоваться.

— Видишь ли, на самом деле на Вилере очень мало денег, — сказал Лео, когда они отошли в сторону.

— А как же это? — Ормат вытащил из кармана желтоватый квадратик с гладкими закругленными углами.

— А это суррогат. Настоящие деньги — только те, что выпускает сеть имперских казначейств. Империалы. Система довольно сложная, да и расстояния между мирами играют роль, — Лео запнулся, будто подбирая слова. — Короче, монеты иногда не хватает, и местным правительствам дают возможность выровнять ситуацию, выпуская собственные долговые обязательства. Разумеется, многие этой возможностью злоупотребляют. Но главное условие выпуска таких "денег" — непременный их выкуп правительством уже за империалы. По последним законам крайний срок выкупа — семьдесят лет. Мы ничего не выкупали лет триста. Фактически ввели на планете собственную валюту. За такие дела все руководство может очень крепко получить по загривку.

Князь замолчал, переводя дыхание, и Ормат поднял руку, будто беря слово:

— А вот теперь, если верить плакатам, деньги, выпущенные более чем семьдесят лет назад, аннулируются. Те, что выпущены более чем двадцать лет назад, будут обменяны на новые кредитные обязательства в соотношении один к десяти.

Теперь он действительно понимал: выпад Лео уязвил банкиров в их самое чувствительное место — кошелек.

— Такой вариант решения проблемы лет сорок назад предложил казначей Фадимир. — сказал князь. — Его отравили.

— Правильно сделали. Такие идеи здоровому человеку в голову прийти не могли.

— Я как раз подумал, что именно такие идеи сейчас будут очень кстати и решил стряхнуть с них пыль. От себя добавил только введение в Видесоле собственной валюты.

— То есть, Роумат и его приятели толстосумы сейчас резко обеднели. Ты действительно ударил по их деньгам. Но ведь... — Ормат беспокойно пожевал губу, — они все равно еще очень и очень богаты, к тому же у них за пазухой наверняка есть империалы.

— Большая часть настоящей валюты идет напрямую в казну верховного князя. Банкирам, конечно, тоже кое-что перепадает, да и воровство никто не отменял. Но, — широко улыбаясь, Лео театрально взмахнул ладонью, — здесь я очень рассчитываю на жадность князя Сабана.

За воротами снова послышались крики ярости. С винтовками наперевес купцы бросились к баррикаде. Холодным огнем громыхнули выстрелы. Злобные вопли сменились быстро удаляющимися стонами.

— Да, наделали мы дел... А ты, похоже, наслаждаешься? — неожиданно для самого себя проворчал Ормат.

— Вечно ты говоришь под руку, — отозвался Лео, перестав улыбаться. — Ну да, приятно сознавать, как много ты можешь. Чувствуешь себя немного богом. Но если смотреть на вещи трезво, — отвернувшись от друга, князь остановившимися глазами взглянул в пустоту, — то, что произошло сегодня, все равно случилось бы рано или поздно. Причем, скорее рано. Не знаю, хватит ли этого для утешения, но это истинная правда.

В запасном командном центре царила деловая суета. На глянцевых стенах мелькали размытые отражения торопящихся офицеров, под потолком клубился гул множества голосов. Секретарь Вильмар, все еще неловко чувствующий себя в окружении такой толпы военных, протянул Алвиаду световой планшет.

— Странные донесения из городов, — тихо сказал Вильмар, по привычке теребя свои чиновничьи косички. — Мне кажется, обстановка там накаляется.

— Если и так, то разве мы зажгли под ними огонь? — усмехнулся Алвиад.

Настроение у регента было превосходное. Жена так быстро пошла на поправку, что у всех шарлатанов, называющих себя докторами, глаза на лоб полезли. Примешивалась, правда, к этой радости тревожная нота. Если его союзники так могучи, что легко победили никому более не подвластную страшную болезнь, то на что еще они могут быть способны? Сможет ли он их переиграть? Хотя нет смысла об этом думать — выбора у него все равно нет.

— До меня уже доходили кое-каки вести, — продолжил регент, сосредоточиваясь на текущих событиях, — Ситуация действительно тревожная, но если процесс пошел, то стоит ли нам его останавливать?! Помните, господин Вильмар, как мы с вами мечтали о денежной реформе?

— Я все же рассчитывал, что если мои мечты и осуществятся, то это произойдет в более спокойной обстановке, — слабеющим голосом отозвался Вильмар. — О, прошу меня простить, господин, кажется, вас ждут другие дела.

Оглянувшись, регент увидел, что к нему, расталкивая толпу, решительно шагает генерал Дамира. Блестящие брови женщины были сумрачно сведены, на красивом лице лежала грозовая туча. Алвиад мысленно улыбнулся — похоже, до госпожи генерала сегодня тоже дошли неожиданные вести.

— Как это понимать, господин регент? — прошипела женщина, подойдя вплотную, в синих глазах вспыхивали жаркие искры, словно кто-то бил молотом по раскаленному металлу. — Почему мой брат оказался под арестом?

Чуть отстранившись, Алвиад несколько секунд просто любовался, как замечательно живое золото волос обрамляет прекрасное даже в гневе лицо.

— По приказу регента — то есть меня — служба охраны проводит тщательное расследование смерти моего любимого родича, предыдущего верховного князя, — спокойно улыбнулся Алвиад. — Господин Таалад уже дал очень ценные показания в отношении Южной армии и некоторых ее старших офицеров, — кулаки женщины сжались с такой силой, что побелели суставы. — Нет, можете не волноваться, вы скоро воссоединитесь с братом. Положение на планете сейчас таково, что я готов забыть про личные чувства. А вот его показания сохранятся. На всякий случай.

Ну вот, самое главное сказано. Стараясь казаться спокойным, регент смотрел в глаза женщины. Это давалось ему нелегко. Облака свирепых искр плавали в бездонной синеве. Побелевшее лицо генерала теперь казалось не только красивым, но и по-настоящему страшным.

С острым сожалением Алвиад понял — только что он нажил врага на всю жизнь. Но это было неизбежно. В игре под называнием "власть" мелких ставок не бывает. Дамира, наконец, поняла, что он не кукла в короне. Теперь борьба пойдет на равных.

— Ах, да, чуть не забыл, как идет подготовка к занятию анклавов? — небрежно спросил регент таким тоном, будто минуту назад они говорили о погоде.

Дамира на миг прикрыла глаза, когда веки снова поднялись, Алвиад не увидел никаких искр. Регент не сомневался — молоты по-прежнему бешено стучат по раскаленным нервам генерала, но теперь все это скрыто за неподвижной завесой. Должно быть, спокойствие далось ей титаническим усилием воли. Опасная женщина. Если бы не Гайлия, он мог бы снова влюбиться.

— Продвигается полным ходом, — медленно, будто выверяя каждое слово, сказала Дамира. — Возможно, вам будет интересно, что Южная армия, наконец, решила нам помочь и начала подготовку к выдвижению.

А вот это уже едва прикрытая угроза, Алвиад усмехнулся:

— Рад это слышать. Я хорошо подготовлюсь к встрече ваших друзей.

Повернув голову, он взглянул на адъютанта Дамиры. Загорелый крючконосый офицер уже почти минуту нервно топтался поблизости, не решаясь прервать разговор командира с регентом. Алвиад любезно махнул рукой, с видимым облегчением адъютант подбежал, к генералу, протягивая ей планшет. На гладком лбу женщины собрались суровые морщины.

— Уже более миллиона человек? — пробормотала она. — Замечательно.

Пальцы Дамиры что-то передвинули на тонкой рамке.

— Охвачено четверть континента и зона продолжает расширяться? Просто великолепно, — женщина опустила планшет. — Хочу вас поздравить, господин регент. Похоже, только что у нас появилась куда более серьезная проблема, чем все анклавы испов вместе взятые.

Душное покрывало ночи тяжело придавило широкое поле. Хотя до рассвета было еще далеко, на горизонте колыхалось странное малиновое зарево. Рвущиеся к небу острые языки жадно лизали растрепанные бока низко летящих туч.

Собравшиеся на поле крестьяне поселка номер тридцать один то и дело беспокойно оглядывались в сторону колышущейся завесы. Ветер, стихая и вновь поднимаясь, будто хромая, доносил с плантаций резкий запах сауды. Перед плотной толпой чернела глыба приземлившегося воздушного судна.

— Старый верховный князь убит! — хрипло прокричал человек, забравшийся на гладкий крутой борт, в голосе оратора звучал странный, непривычный для здешних краев акцент. — Высокородные воюют с испами и друг с другом! Почему вы должны страдать из-за них?! Иоскеха уже отложилась, и крестьяне там живут, как хотят. Я видел это собственными глазами и теперь хочу помочь вам, — человек будто вырос, в его словах звенела подлинная страсть. — Князья морят вас голодом, нищий в городах получает больше, чем крестьянин гробящий здоровье на полях! Высокородные занимают всю землю мерзким паучником, лишь бы не делиться ей с людьми! Их пособники — бандиты из гражданской стражи — считают вас за животных! Пора с этим покончить! Пора начать войну с гражданской стражей!

— Воевать в союзе с испами? — выкрикнул Силад Галик, подняв обожженную химией руку.

— Воля ваша! — крикнул оратор, — но только дурак оставляет поля без навоза потому, что он, видите ли, воняет. Как хотите, а против "стручков" я бы стал воевать даже в союзе с бину.

По толпе прошла волна сдержанного смеха.

— А что насчет оружия?! — хрипло крикнул острожный старый Юкен. — Воевать с солдатами голыми руками не очень удобно!

— Вот оно! — горячо воскликнул оратор. — У вас есть сила и решимость изменить свою судьбу, но нет оружия. Я дам вам все, что необходимо!

Глухо загудев, секция борта воздушного корабля поднялась, как надкрылье жука.

— Вот оружие для вас! Забирайте!

Крестьяне беспокойно зашевелились, многие жадно вглядывались в темноту трюма, но никто не решался сделать первый шаг. Неожиданно в толпе началось движение, словно баркас на озере рассекал вялую волну.

Выступив вперед, Зейлат Сакиок повел широченными плечами. Повернув вечно склоненную голову, он бросил насмешливый взгляд на односельчан, смотрящих на него, словно на канатоходца, исполняющего смертельный трюк. Резко сплюнув, он шагнул на загудевшую под ногами палубу грузолета, скрывшись в жаркой темноте, будто в пасти чудовища. Крестьяне возбужденно загудели.

Через миг Зейлат вынырнул обратно, в руках он сжимал тяжелую длинноствольную винтовку. Народ пораженно охнул.

— Давайте, подходите все! — возбужденно закричал оратор.

Словно плотина рухнула — бурной рекой толпа хлынула к трюму.

— В очередь, братья, в очередь, — смеялся оседлавший корабль человек. — У нас этого добра много, на всех хватит. Будет нужно — я привезу еще...

Не обращая ни на кого внимания, Зейлат протолкался прочь от корабля. Мозолистые ладони нежно скользили по холодному корпусу винтовки. Крестьянина заворожила ладная соразмерность смертоносного оружия. Одна его тяжесть в руках давала ощущение силы.

Оглядевшись, Зейлат быстро шагнул к ближайшему саудовому дереву, росшему на краю плантации. Маленькие злобные глазки паучника быстро и, как показалось ему, испуганно блеснули. Толстые пальцы Зейлата прошлись по искусно переплетенным полосам твердого и упругого надежного пластика. Оскалившись, он резко навел оружие на вздрогнувший ствол.

Вспышка яростного холодного пламени отдалась болью в ладонях. Гудящая толпа замерла, все головы разом повернулись к Зейлату, а тот жадно смотрел, как паучник корчится в беззвучной муке. Из рассекшей ствол продольной трещины выплеснулось облачко ядовитого сока.

Перехватив винтовку поудобней, парень снова нажал на спусковую кнопку. Грянуло всепобеждающее пламя и проклятое дерево разлетелось жалкими влажными щепками. В потемневших глазах Зейлата вспыхнуло свирепое удовлетворение.

Глава 4

— Ах ты! Давай налево, сворачиваем! — выкрикнул Ормат, завидев выше по улице цепочку солдат в черных мундирах.

Кивнув, Лео бросился следом за Спутником в узкий переулок. Ботинки друзей звонко хлюпали по мутным оранжевым лужам.

— Постой, — простонал Лео, опершись ладонью на шершавый бок дома.

Он постарался перевести дыхание и тут же закашлялся. Раскаленные легкие заполнил запах прелых овощей. Сморгнув выступившие слезы, Лео махнул рукой:

— Побежали.

За следующим поворотом они уперлись в глухую побитую временем стену. Переулок заканчивался тупиком. Лео прислушался к зазвучавшим за спиной голосам. Зло выругавшись, Ормат вложил пальцы в глубокие, сочащиеся ржавой водой трещины, часто иссекшие старый камень.

— Можно подняться, — выдохнул Спутник.

— У меня не получится, — мотнул головой Лео.

— Положись на меня.

Не прекращая ругаться, Ормат, словно в тело врага, зло всадил носок ботинка в захрустевшую трещину, выбив фонтанчик мелких брызг. Найдя выше опору для рук, он быстро подтянулся. Лео с невольным завистливым восхищением смотрел, как ловко его друг покоряет казавшуюся неодолимой преграду.

Оказавшись наверху, Ормат быстро лег на живот, спустив вниз зацепленный петлей ремень:

— Руками хватайся за него, а ногами — в щели, — хрипло выдохнул он.

Шагнув к стене, Лео неуверенно ухватился за гладкую кожу. Приближавшиеся сзади голоса подстегнули князя. Упираясь ботинками в крошащиеся сырые трещины, Лео стиснул зубы и начал карабкаться наверх. Острые края ремня больно резали ладони, но Леомир только сильнее сжимал вспотевшие пальцы, боясь, что просто сорвется, если схватится поудобней. Задрав голову, он увидел сквозь плавающие перед глазами черные пятна лицо Ормата, красное, как от солнечного ожога, со страшно вздувшимися на висках венами.

Почти теряя, сознание Лео навалился на острый угол стены:

— Спасибо, — простонал он, глотая клубящийся над мостовой кислый воздух.

— Всегда пожалуйста, — фыркнул Ормат, к лицу которого медленно возвращался нормальный цвет. — Нужно убираться отсюда. Лучше на соседнюю улицу, — сказал он, махнув рукой в сторону крыши двухэтажной хибарки, прилипшей к стене с другой стороны.

Цепляясь за друга, Лео черепашьим шагом прошел по склизкому каменному гребню. Ощутив под ногами более-менее надежный пористый пластик крыши, он вздохнул с огромным облегчением.

— Не замечал, что ты боишься высоты, — тихо сказал Ормат оглядываясь.

— Высоты — нет, а вот разбиться...

Нервно хихикая, они подошли к краю крыши, выходящей в ущелье пустого двора. Внизу, как раз под их ногами, влажно темнела груда гниющего тряпья. Прикинув высоту, Ормат смело шагнул вперед, подавая пример другу. Выпутавшись из шуршащих, расползающихся под ногами ошметков, он махнул Лео рукой.

Вдохнув поднявшийся над разворошенной кучей резкий запах тухлых яиц, князь нырнул в пустоту. В уши коротко ударил воздушный поток. Лео стремительно погрузился в тряпье и упал лицом вперед, стопы, словно огнем обожгло. Ощупав ноги, начинающий прыгун с удивлением убедился, что кажется, ничего себе не сломал.

Опершись на протянутую руку Ормата, он тяжело вывалился из разворошенной кучи. Переглянувшись, друзья быстро зашагали к выходу со двора. Они не прошли и десяти метров, как впереди снова показались одетые в черное солдаты.

— А ну, стоять! — резкий крик эхом отразился от слепых стен.

Оглядевшись, Ормат кивнул в сторону высокой решетки, перекрывавшей узкий проем между двумя домами. Не сговариваясь, друзья рванулись к единственной надежде на спасение. Вслед им что-то кричали, но свистящий в лицо горячий ветер мешал разобрать слова.

Над самым плечом Лео об облупившуюся стену дома бенгальским огнем разбился заряд глушака. Выстрелы пробудили в беглеце чутье доставшееся человеку от живших инстинктами предков. Князь резко рванулся в сторону, сбивая стрелку прицел. Второй заряд ударил по мостовой, обрызгав колючими искрами ноги. Уже удача: если стрелок один, то сейчас он может орудовать своим глушаком только как палкой — заряжаются эти шутки не быстро.

Первым добежавший до решетки Ормат лихо взлетел по ней, как матерый альпинист. Лео отчаянно замахал рукой, приказывая ему прыгать. Сам князь, даже не пытаясь повторить подвиг Спутника, с разбега ввинтился между прутьев. Старый металл гулко загудел, Лео, разрывая одежду, почти протиснулся на другую сторону, когда сильные руки дернули его за ногу.

Он неловко упал, ободрав выставленные вперед ладони, и яростно лягнул охотника. Под каблуком влажно хрустнул чей-то нос. Захват распался, подоспевший Ормат схватил Лео за плечи, помогая подняться. Товарищи бросились прочь от ловушки, стараясь как можно скорее затеряться между домами, в спину им били взрывы подсердечных проклятий.

— Теперь если поймают — точно убьют, — выдохнул Ормат.

Лео виновато кивнул, на ходу разводя руками.

— Надеюсь, эта твоя встреча того стоит, — фыркнул Спутник, помогая слабеющему князю.

— Если не ошибаюсь, нам туда, — измождено сказал Лео.

Они подбежали к небольшой металлической дверце черного хода, неприметной на стене приземистого дома, ощетинившегося колючей штукатуркой песочного цвета. Ормат изо всех сил потянул за холодную, липкую от смазки ручку. Тяжелая дверь удивительно легко распахнулась, обдав гостей дождем ржавых чешуек. Смахивая их с плеч, они загремели каблуками по дрожащим ступеням крутой винтовой лестницы, на самом верху которой дрожал мутный бледный огонек.

Поднявшись, наконец, на крошечную, огражденную тонкими перилами площадку, задыхающиеся друзья уставились на коротко стриженую худощавую девушку, державшую в руке световой жезл. Лео она была хорошо знакома.

Служанка Ульвэ медленно провела ритмично пульсирующим светильником перед лицами товарищей и коротко кивнула. Отступив в сторону, она указала на узкую дверь, покрытую матовым черным пластиком.

Лео быстро шагнул вперед, но когда следом двинулся Ормат, ему в грудь резко уперлась твердая ладошка. Служака уверенно покачала покрытой желтым пушком головой.

Князь, тяжело вздохнув, взглянул на Ормата:

— Извини, наверное, насчет тебя команд не было, а спорить с ней бесполезно.

— Да ладно уж, видно, доля моя такая — ждать под дверью, пока сильные мира сего решают судьбы планеты.

— Торжественно клянусь возместить тебе все душевные раны, — провозгласил Лео. — Ты не забыл, что я обещал сделать тебя князем? Можешь считать, что твои земли снова увеличились.

Дождавшись насмешливой улыбки друга, он коснулся гладкой поверхности двери, та легко отошла в сторону. Леомир шагнул в маленькую, неожиданно уютную комнату, тепло мерцающую полированными каштановыми разводами стен. В воздухе плыл сладкий запах корицы, на потертом бордовом ковре стопками громоздились старинные книги в потрескавшихся кожаных переплетах. Лео даже не сразу заметил среди этих шуршащих сталагмитов Ульвэ. Девушка стояла в центре комнаты рядом с высокой бронзовой подставкой, на которой прохладно блестела широкая ритуальная чаша для омовения.

— Всеблагой, — выдохнула Ульвэ, — на тебе просто лица нет.

— Хорошо, что голова есть. Чуть в облаву не попал. Магистрат принял решение в связи с восстанием крестьян провести чрезвычайный набор в войска. Теперь всякого, у кого нет справки, что он больше трех месяцев работает в городе на одном месте, могут взять за хобот и отправить в казармы.

— Ты так рискуешь... — девушка досадливо тряхнула бронзовыми прядями. Пойдя вплотную, она охнула, увидев окровавленные ладони Лео. — Это нужно срочно промыть, если начнется заражение, ты не обрадуешься.

Он безропотно позволил подвести себя к наполненной холодной водой чаше. Лео старался не морщиться, когда ледяная влага коснулась ободранной кожи. Ульвэ, закусив губу, словно ей тоже было больно, осторожно помогала ему смыть городскую грязь. Лео раньше даже не подозревал, что пальцы Ульвэ могут быть такими нежными.

— Твой духовный наставник не заскучает? — спросил он, легонько прикладывая к ладоням тонкое саудовое полотенце.

— Доктор Кадислав — понимающий человек, — улыбнулась девушка. — Ему больше нравится проводить время с книгами, чем беседовать о теологии с суеверными атеистами.

— Как же ты объяснила свои визиты домашним?

— Ну, мне ведь когда-нибудь придется возглавлять религиозную жизнь общины, — отозвалась Ульвэ, завладев свободным краем полотенца; Леомир остро ощущал ее чудесный теплый запах. — Хотя бы во владениях Роуматов, а значит, я должна получить более глубокую подготовку.

— Вот как... А почему ты сюда ездила, когда мы еще не встретились? Не за подготовкой же.

— А, — Ульвэ печально нахмурилась, — хотелось хоть немного побыть вдали от всех этих...

Рука князя сама собой потянулась вперед, пальцы Лео нежно коснулись гладкой щеки:

— Так все плохо?

— Скорее уныло, — ответила Ульвэ, словно не замечая его прикосновения. — А сейчас еще хуже стало, многие говорят, что приехали для проведения Совета, но на самом деле просто боятся волнений, вот и прячутся здесь, пользуясь гостеприимством дома. Хотя некоторые, кажется, действительно воспринимают этот Совет всерьез. Мне все это напоминает мышиное гнездо под нависшим валуном. Один толчок — и даже писка не будет.

Сведя брови, Лео усилием воли заставил себя убрать руку. Сейчас не время. Ему показалось или девушка действительно отозвалась на его движение огорченным вздохом?

— Денежная реформа сильно по ним ударила? — спросил он, старясь собрать разбегающиеся мысли.

— Все просто в нокауте. Кстати, ты слышал — магистрат подтвердил решение о чеканке Видесолой собственной монеты?

— Что называется — идея носилась в воздухе, — улыбнулся Лео.

— Но отец пока уверен, что доведет дело до конца.

— Значит, надо будет подбросить еще дровишек, — задумчиво сказал Лео. — Ты готова к тому, что на этот раз удар придется по самому Даниасу?

Плечи Ульвэ так резко и болезненно поникли, что в сердце Лео ткнулась тупая игла.

— Мы уже говорили об этом, — прошептала она. — Зачем повторяться?

— Будет только больнее, — тихо выдохнул Лео, не удержавшись, он порывисто обнял несчастную девушку.

— Я знаю, — ответила Ульвэ, уткнувшись ему в грудь. — Но без боли нет выздоровления. Отец словно обезумел. Рвется к верховной власти... Он не понимает, что венец его просто раздавит. И не только его, но и всю нашу семью. Как-то странно думать о тебе как о будущем великом князе. Даже после того, как я сама видела копии документов.

— Ты их видела? — быстро спросил Лео, словно очнувшись.

— Отец хранит в сейфе копии протоколов с подписями всех пятидесяти князей, голосовавших тогда... — Ульвэ испуганно осеклась. — Нет, нет, даже не думай! Это слишком опасно!

— Оригиналы в руках у регента, сейчас до них не дотянуться. Но если бы я смог получить копии...

— Лео!

— Хорошо, к этому разговору можно вернуться потом. А сейчас слушай, что тебе нужно будет сделать.

Сдвинув брови, Даниас Роумат торопливо шагал по звонкой анфиладе мраморных залов. В такт шагам под черепом князя пульсировала давящая на глаза боль. Первый ее росток поселился в голове Даниаса в тот самый день, когда спятившие магистраты объявили о денежной реформе. С тех пор он сильно разросся, будто пустив по усталому мозгу острые кривые корни.

Князь вдруг очень ясно представил сорняк, тянущий из него соки. Ему пришлось закрыть глаза и тряхнуть головой, чтобы отогнать уродливое видение. Подняв веки, он с удивлением заметил дочь, прислонившуюся плечом к стене. Странно, в последнее время Ульвэ, похоже, старалась его избегать.

Глядя на нее, Даниас замер, не решаясь подойти. Ульвэ, не шевелясь, смотрела прямо перед собой, на фоне лоснящегося камня было особенно заметно, как сильно она побледнела за последнее время. Сердце князя царапнула когтистая лапа.

— Ты что-то хотела, родная? — осторожно спросил Даниас, шагнув к дочери.

Ульвэ не ответила, только дернула губой, когда услышала обращение. Понятно, она винит его в том, что случилось. Он сам себя винит. Проклятый идиот Клавдий, не смог выполнить простейшего задания. Да и сам он не лучше — как ему пришло в голову довериться такому человеку?!

— Я немного изменила систему безопасности, — девушка заговорила так неожиданно, что отец вздрогнул. — Это новый управляющий пульт, — Ульвэ протянула князю широкий тяжелый браслет, гравированный летящими совами. — Надень его.

— Изменила? Зачем?

— Просто одень и все! — почти выкрикнула Ульвэ резким ломким голосом.

— Да, конечно, родная, — поспешно ответил Даниас.

Быстро нащупав застежку, князь пристроил на запястье полосу холодного металла.

"Малышка беспокоится обо мне, — тепло подумал Даниас. — Может еще не все потерянно? Ведь для кого же я, в конце концов, стараюсь, если не ради своей семьи?!"

— Спасибо, бельчонок, — так он называл ее совсем крошкой.

Упрямо поведя плечами, Ульвэ, не говоря ни слова, быстро пошла прочь. Даниаса тяжело вздохнул. Не все разу. Не все сразу.

Князь двинулся дальше, с каждым шагом приближаясь к "Морскому" залу. Недавно он приказал приспособить его для собраний. Назойливая боль с новой силой принялась давить на глаза. Какая еще беда приключилась? Почему Совет открылся без него?

Толкнув высокие двери, Даниас переступил порог роскошного зала. На князя немедленно обрушился шум раздражённых голосов.

Около сотни высокородных собрались под сводами чертога, отделанного плитами редкого бело-зеленого камня, с разводами, похожими на морские волны. И вся эта сотня, казалось, кричала одновременно.

Стоявший перед рядами кресел человек — один князей-союзников Сабана — потрясал какой-то бумагой:

— Проект обращения к восставшим гражданам! — продекламировал сельский князь. — Даниас Роумат после установления законной власти обязуется перед лицом Всеблагого удовлетворить все справедливые требования добрых крестьян Тавискарона!

От этих слов голова Даниаса заболела так, что он испугался потерять сознание. Какие обязательства, что за чушь?!

— В частности, князь Роумат обещает не разбивать плантации сауды в ущерб продовольственным культурам, а там, где ущерб уже нанесен, их нужно вырубить, и освободившиеся земли передать крестьянам. Назначить оплату труда в наличной монете, сделать должность управляющего выборной... И прочее, и прочее.

Побледневший Даниас пошатнулся, уцепившись за гладкую стену. Внезапно он понял, что все голоса стихли. Высокородные, замолчав, пристально смотрели на стоявшего в дверях князя. Они чем-то напомнили Даниасу разъяренную волчью стаю. По спине Роумата прошел быстрый холодок. Не отступать! Иначе разорвут!

Глубоко вздохнув, он прогулочным шагом направился туда, где стоял высокородный с бумагами:

— Из-за чего такой ажиотаж? — спросил он, поворачиваясь лицом к залу, полному испуганных озлобленных людей, — Может, прежде чем паниковать, мы попытаемся сперва выяснить происхождение этого... сомнительного документа?!

— Дельное предложение, — громыхнул князь Медовир, поднимаясь со своего места. — Как раз этим мы сейчас и займемся.

За собой он вел Котика... то есть, молодого князя Вилидора Гакласа. Наследник бедняги Магнора был, пожалуй, даже бледнее Даниаса, траурный узор на его щеке чернел особенно ярко. Тяжелая рука Сабана, лежащая на плече молодого аристократа, не то дружески поддерживала, не то просто толкала парня вперед.

С огромным трудом сохраняя на лице благожелательную улыбку, Роумат внутренне напрягся в предчувствии неприятностей. Он давно заметил, что Медовир и Котик как-то странно сблизились в последнее время. Похоже, старому безумцу доставляло удовольствие разыгрывать роль близкого друга "погибшего от несчастного случая" Магнора.

— Ну же, скажи нам правду, мой юный товарищ, — промурлыкал Медовир, сжимая ладонью плечо вздрогнувшего Котика. — Откуда взялась эта бумажка?

— Я... — голос Котика сорвался, он шумно сглотнул. — Я нашел ее в документах на столе князя Роумата. Я вовсе не рылся в них, — почти выкрикнул он. — Просто... просто так получилось...

Котик пытался сказать что-то еще, но Медовир уже властно отправил его на место.

— Итак, кажется, берег истины показался над горизонтом, — нехорошо усмехнулся Сабан. — У тебя есть, что на это сказать, дружище Даниас?

Волоски на шее Роумата поднялись, словно чувствуя холодок нависшего топора. В какие же сети его пытаются поймать?! В любом случае, все сходу отрицать нельзя, они не поверят.

— Через мой кабинет ежедневно проходят сотни бумаг, — балансируя над пропастью, сказал Даниас. — Я не помню именно этого текста, но скорее всего, это лишь проект, составленный одним из моих секретарей.

— Проект чего? — вкрадчиво протянул Медовир, высокородные за его спиной поддержали вопрос одобрительным гулом.

— Тактического хода, — безразлично пожал плечами Даниаса. — Всем вам известна ситуация на планете. Возможно, разумные уступки... — взглянув на разом окаменевшие лица, Роумат осекся, чего бы он только не дал, чтобы вернуть последние слова. — То есть, я имел в виду...

— Молчи, мерзавец, ты предал нас всех! — заорал, вскочив с места Амислав Дотрин, княжеский банкир и его ближайший союзник.

Быстро же он переметнулся! Следом на ногах очутилась все высокородные в зале.

— Сволочь! Вздернуть его! Башку размозжить!

Чертог разом всколыхнулся, сразу десяток рук протянулся к ошеломленному Даниасу, некоторые сумели вцепиться в дорогой пиджак. Князь отчаянно рванулся прочь, оставив в чьих-то скрюченных пальцах с треском оторванный рукав. Вспотевшая ладонь Роумата лихорадочно шарила по широкому браслету. Охрана уже в пути, но она не успеет!

Чудом увернувшись от полетевшего в голову стула, князь в панике стал нажимать на все руны подряд. Свирепо скалящийся высокородный из западной трибы бросился к нему, размахивая отломанной ножкой кресла. Даниас четко понял, что не успеет уклониться, все, что он мог — безнадежно шарить пальцами по управляющему браслету.

Описав свистящую дугу, самодельная дубинка метнулась к виску князя... и с треском разлетелась веером острых щепок, врезавшись на полдороги в нечто похожее на замерзшую паутину. Высокородный с изумлением уставился на оставшийся в кулаке обломок.

Браслет на руке Даниаса вибрировал, утробно гудя. Защитный кокон — вот, значит, что добавила Ульвэ! Смахнув с лица выступивший пот, Роумат обессилено рухнул на пол. Лишившиеся жертвы аристократы обратили свой гнев друг на друга. С трудом сев, Даниас с ужасом смотрел, как высокородные готовятся пойти стенка на стенку, будто перепившиеся возчики. Голова князя тошнотворно кружилась. Всеблагой, во что превратился его Совет?!

В коридоре грозно загрохотали сапоги воинов.

"Поздно, слишком поздно! — подумал он, безнадежно обводя глазами обезумевший чертог. — Как же все это случилось?!"

Шарящий по залу взгляд Даниаса споткнулся на князе Сабане. Скрестив руки на могучей груди, Медовир спокойно сидел в кресле с таким видом, будто наблюдал за редким природным явлением. Даже надежно укрытый своим коконом Даниас вздрогнул — таким пронзительным вниманием лучились беспокойные серые глаза.

Неужели, все это его работа?! Но зачем?!

Глава 5

— Да не верти ты так часто башкой, — прошипел Лео, почти не узнаваемый в своем темном парике.

— У меня такое чувство, будто мы забрались в логово пещерного медведя, — прошептал Ормат. — И вообще, мне эта идея с самого начала не нравилась.

— Я тебя за собой не тащил.

Ормат раздраженно заворчал. Не тащил он! Можно подумать, господин князь способен хоть шаг сделать в одиночку и не вляпаться в какое-нибудь дерьмо.

Друзья шли по тихому коридору, со стен, обитых яркой вишневой тканью, на них, смеясь, глядели белые маски. Выше по проходу показался чем-то озабоченный высокородный в криво застегнутом касторовом пиджаке. Лазутчики дружно повернулись к ближайшей маске, делая вид, что внимательно ее изучают. Аристократ, даже не повернув к ним головы, промчался мимо, хлопая сбитым на бок хвостом кружевного воротника.

— Ты говорил, что во дворце Роуматов почти не осталось людей, — тихо сказал Ормат.

— Почти все разбежались, — отозвался Лео, быстро осматриваясь. — Ты же видел гербы у входа. Задержалась только мелочь, которая прячется тут от восстания. Три четверти князей отбыло восвояси. По-настоящему влиятельных людей можно по пальцам пересчитать.

Ормат пожал плечами, иссиня-черный пиджак отозвался на движение болью в подмышках. Он почти отвык от одежд высокородных, в которые пришлось облачиться ради проникновения в логово Даниаса Роумата. Впрочем, неудобный костюм был самой мелкой из беспокоивших его проблем.

— Если мы так сильно по ним ударили, то, может, стоит на этом остановиться? — проворчал Ормат, уткнувшись подбородком в колючую волну стекавшего на грудь воротника.

— Нет, — упрямо качнул головой Лео. — Нужно поставить финальную точку. Даниас рискнул отправиться в свои владения, а твой друг Сабан ошивается где-то за городом, такой удачный случай может больше не повториться.

Ормат едва не застонал. Чем дальше, тем больше все происходящее казалось ему безумной авантюрой. Лео заигрался, поверил, что всемогущ и непобедим. И самое худшее — он не поймет, как сильно ошибается, пока не расшибет себе лоб.

Свернув за угол, они остановились перед стоящей в нише высокой вазой, покрытой молочно-белой глазурью.

Быстро оглядевшись, Лео сунул руку за вазу, через миг в его ладони оказалась сложенная вчетверо шуршащая сиреневая бумажка. Развернув ее, князь прошипел длинное, абсолютно не княжеское ругательство.

— Что такое? — беспокойно сунулся вперед Ормат.

— Ульвэ пишет, что отец неожиданно решил взять ее с собой, — проворчал Лео, комкая листок в кулаке.

— Может, тоже уберемся отсюда? — почти безнадежно вздохнул Ормат.

— Нет, — резко тряхнул кудрями Лео, — мы зашли слишком далеко, чтобы отступать. К тому же нам оставили ключ, — князь подбросил на ладони тонкую блестящую пластинку.

Стараясь не попадаться лишний раз на глаза, друзья осторожно двинулись к кабинету Даниаса. Через несколько напряженных минут они без приключений добрались до массивных дверей. Лео проворно вставил пластинку в невидимый разъем. С легким перезвоном, показавшимся Ормату оглушительным набатом, тяжелые панели медленно распахнулись. Лео быстро шагнул за порог, жестоко страдающий Ормат последовал за ним. Больше всего его сейчас мучил вопрос — что они будут говорить, если их застукают в святая святых могущественного князя? Ведь с ними нет этой рыжей девчонки, чтобы в случае чего их прикрыть.

Проворно осмотревшись, Лео решительно направился к статуе крылатой красавицы, стоявшей в глубокой нише справа от стола Даниаса. Положив ладони на невысокий гладкий постамент, князь замер. Ормат остался караулить у дверей, прижавшись ухом к гладкому холодному дереву. Разнесшийся по кабинету веселый перезвон отозвался в его желудке ледяным спазмом.

Он не сразу понял, что источником шума был Лео. Достав из кармана монетку, молодой князь выстучал на камне сложную мелодию.

— Мимо, — проворчал Лео, — если я правильно понимаю ситуацию, тут нужен не музыкальный слух, а точное попадание в ритм.

Задержав, как показалось Ормату, дыхание, князь повторил мелодию, резко увеличив темп. Сперва ничего не происходило, но потом за спиной Лео воздух пошел мелкими волнами, как вода застоявшегося пруда от брошенного камня. Ормат едва сдержал удивленный вскрик, когда в центре ряби возникла медленно растущая темная дыра.

— Интересный фокус, — усмехнулся Лео, поворачиваясь к отверстию с таким видом, будто никогда не сомневался в успехе.

Подойдя к подрагивающему проему, князь решительно запустил руку внутрь. Ормат закусил губу — а ну как сейчас колдовская пасть захлопнется, да отхватит руку по самое плечо. Лео сосредоточенно исследовал тайник, едва не нырнув туда с головой. Через минуту князь отступил от дыры, на его лице пылало крайнее разочарование.

— Пусто, — глухо сказал он, глаза князя подернулись сизой дымкой. — Совершенно пусто. Наверное, куда-то переложил. Нужно осмотреть все, как следует.

Не выдержав, Ормат бросился к другу и со всей силы тряхнул его за плечи:

— Лео, очнись! Ты что, не видишь, как мы рискуем?! Приди в себя!

Голова Лео моталась из стороны в сторону с такой силой, что молодой князь клацал зубами. К огромному облегчению Ормата взгляд князя становился все более осмысленным.

— Хватит, — резко сказал Лео, едва не прикусив себе язык. — Хватит, я сказал!

Услышав в голосе друга знакомый металл, он быстро разжал пальцы, испуганно глядя на Лео. Если тот сейчас рассвирепеет...

— Я все понял, — тихо сказал князь, — ты прав. Нужно признать неудачу.

С сердца Ормата будто свалился огромный камень.

— Вот и славно, выбираемся отсюда.

Все так же осторожно они покинули кабинет и, избегая людных коридоров, двинулись к выходу из дворца. Им оставалось проделать примерно половину пути, когда они оказались в небольшой, мерцающей тусклым серебром оранжерее. Между рядов высоких изумрудно-зелёных кустов, сплошь покрытых крупными пурпурными бутонами, бродило несколько скучающих аристократов. Тихо шептали распылители, оставляя на дрожащих листьях сияющие водяные искры.

Стараясь не выделяться среди прогуливающихся перед сном высокородных, друзья медленно пошли сквозь влажные заросли. Неожиданно Лео замер, будто громом поражённый. Ормат испуганно завертел головой, высматривая угрозу, но увидел только маленькую белокурую девочку, стоящую в разрыве между кустов. Самая обычная девочка лет кажется восьми: пухлые кремовые щечки, пуговка носа, ладное, в тон к глазам, васильковое платьице.

Лео смотрел на малышку так, словно она была привидением. Неожиданно сбросив оцепенение, князь шагнул к девочке.

— Ты что спятил?! — в ужасе прошептал Ормат, вцепившись в руку друга.

Резко освободившись, князь опустился на колени перед девчушкой:

— Здравствуй, молодая госпожа, — сказал он незнакомым, ломким голосом. — Тебя ведь зовут Мадея Авлар, верно?

Потрясенный Ормат вытаращил глаза. Авлар?! Это, вроде как, фамилия Лео. Он что, решил посреди вражеского логова обновить родственные связи?!

— Да, именно так, господин, — отозвалась девочка звенящим голоском. — Откуда вы меня знаете? Кто вы такой?

— Я... — Лео задохнулся, словно его горло перехватил нервный спазм. — Я твой старший брат — Леомир.

Приоткрыв рот, девчушка захлопала пушистыми ресницами. Дрожащими пальцами, Лео расстегнув воротник и вытащил тонкую цепочку, на которой висела маленькая костяная лошадка:

— Узнаешь, Мадея? Это ведь твой подарок. Помнишь?

Малышка смешно нахмурила чистый лобик:

— Господин ошибается, — прозвенела она, наконец, — мой брат Леомир давно умер. Прошу простить — мне нельзя разговаривать с чужими.

Развернувшись на тонкой ножке, девочка скрылась за кустами.

— Умер, вот значит как, — прошептал Леомир, очень медленно вставая с колен.

— Ты чего добиваешься?! -прорычал Ормат. — Совсем с ума сошел?!

Краем глаза он увидел, что малявка подбежала к стоящей в углу оранжереи красивой белокурой паре. Девочка принялась дергать за рукав длинноволосую женщину, указывая пальчиком в сторону Лео.

— Наверное, я действительно сошел с ума, — тихо ответил князь. — Теперь, если мы хотим выбраться отсюда, нужно действовать очень быстро.

— Вот с этим согласен от всей души.

Наплевав на любопытные взгляды, они со всех ног бросились вперед. Залы и переходы мелькали их глазами, слившись в одно блестящее разноцветное пятно.

"Успели!", — радостно подумал Ормат, когда под его ботинками загудели черно-белые шахматные плиты небольшого квадратного вестибюля.

Оставалось сделать лишь несколько шагов до изящной арки Малых ворот, когда небольшая комната наполнилась людьми в чернильных мундирах.

— Живьем брать! Не упустить!

В руке Лео как по волшебству возник пистолет. Полыхнул выстрел и нависший над князем солдат, громко охнув, завалился на спину.

— Прорывайся! — рявкнул Лео, угрожая стражникам оружием. — Они боятся стрелять!

— Без тебя не уйду!

Лео прожег друга бешеным взглядом:

— Я задержу их, дурак!

Воспользовавшись заминкой, чернильный боец ловко бросился в ноги князю. Падая, Лео всплеснул руками, выстрелив в потолок. Через миг он уже скрылся под грудой мускулистых тел, сверху этот шевелящийся холм засыпал ливень из хлопьев белой штукатурки.

Два солдата кинулись на Ормата. Он попытался свернуть ближайшему стражнику челюсть, но тот с небрежной легкостью уклонился, перехватив запястье противника. Парень и глазом моргнуть не успел, как его рука оказался сноровисто выкручена за спину, а сам он почти уперся носом в собственные колени.

Очутившись в таком незавидном положении, Ормат мог лишь краем глаза наблюдать за происходящим. Из-под навалившихся на Лео солдат раздался противный, влажный хруст, сменившийся приглушенным воплем. Пистолет, крутясь и подпрыгивая, зазвенел по шахматным плитам.

— Отлично, просто отлично, — прокатился по вестибюлю звучный, хорошо поставленный голос. — Так кто же нас посетил? Ну-ка, покажите мне красавцев.

В волосы Ормата вцепилась жесткая лапа, заставляя изогнуть шею. Он увидел стоящего у входа в зал очень красивого сероглазого молодого человека. На левой стороне его кителя золотом горела оскалившаяся рысь Сабанов.

Сердце Ормата рухнуло в бездонную ледяную пропасть. "Попался!" — эта мысль, бесконечно повторяясь, тупо барабанила в стенки его черепа.

— И на второго я тоже хочу взглянуть, — приказал сероглазый.

Стоявшие над поверженным Лео стражники быстро расступились. Один из них нагнулся, чтобы потянуть лежащего князя за волосы и удивленно выпрямился, держа в руке парик. Вторая попытка оказалась более удачной.

— Какая чудесная встреча, — заулыбался отмеченный рысью. — Господин Леомир. Значит, слухи были правдивы. Зачем вы так спешили нас покинуть? Это, знаете ли, невежливо — уходить, не попрощавшись с хозяевами. Но что же вы, остолопы, валяете князя по полу?! Быстро помогите высокородному подняться!

— Господин, он ведь Викта завалил. Может, не стоит...

— Молчать, не забывайте, кто здесь командует! — с до боли знакомыми интонациями рявкнул сероглазый.

Несколько солдат склонились над Лео, потянув его за руки. Князь надрывно взвыл.

— Осторожней, болваны, — поморщился сероглазый, — кажется, вы были столь неловки, что повредили нашему гостю запястье. От всей души прошу их простить, господин Леомир, они непривычны к общению со столь знатными особами.

Сероглазый изысканно поклонился Лео. Тот лежал, уткнувшись мокрой от слёз щекой в холодный пол. Отмеченный рысью быстро взмахнул ладонью. Воины Сабана осторожно подхватили князя за плечи и поставили его на ноги. На бледном лице темнели влажные пятна грязи. Сероглазый насмешливо улыбнулся.

— Так, теперь посмотрим, кто второй. А ну, как воскресший верховный князь.

Подойдя ко второму пленнику, красавчик, напряженно хмурясь, всмотрелся в его лицо. Ормат уже начал надеяться, что все обойдется, но тут в больших глазах аристократа молнией блеснуло узнавание. Холеное лицо исказилось от безумной ненависти:

— Ты! — выплюнул он, холодные капельки упали на лоб Ормата. — Никогда бы не поверил, что в жизни бывают такие совпадения... Этого — в резиденцию Сабанов!

— Я протестую! — Лео дернулся, насколько позволяли железные лапы стражников. — Он — мой Спутник и вы не имеете права нас разделять!

— Что с этим делать, господин? — пробасил один из державших молодого князя солдат.

— А? — красавчик хлопнул ресницами, будто пытаясь вспомнить, о чем речь. — Для нашего дома он интереса не представляет, — наконец сказал сероглазый, равнодушно дернув плечом. — Отведите князя в гостевые покои. Дальше не наши заботы.

Усмехнувшись, он склонился над Орматом, обдав его приторной смесью запахов дорогого сладкого вина и тяжелых благовоний:

— А с тобой, дружочек, у меня будет отдельный разговор. Совсем отдельный.

Глава 6

Мускулистые, слабо пахнущие оружейным пластиком стражники быстро вели Лео по гулким дворцовым коридорам. Князь не сопротивлялся, в его положении это было глупо. При каждом шаге зверски болели помятые в драке ребра, а запястье будто сжали раскаленным обручем. Леомир осторожно стрелял глазами по сторонам. Он знал, что для выступления у него будет только один шанс.

В широком лиловом коридоре навстречу Лео вышло пятеро высокородных. Глаза мужчин подозрительно сузились. Не каждый день увидишь воинов Сабана ведущих куда-то парня одетого как аристократ средней руки.

Лучшего шанса могло и не представиться. Поравнявшись с отступившей к стене компанией, князь нарочито замедлил шаг. Один из солдат — то ли слишком рьяный, то ли слишком глупый — толкнул пленника в спину. Губы увидевшего это аристократа скривились от гневного отвращения. Лео наполнил легкие:

— Руки прочь, животное! Ты не смеешь касаться князя Леомира Авлара!

Вопль эхом отразился от стен, охнувшие высокородные изумленно выкатили глаза. Но Лео не успел порадоваться маленькой победе. К его шее будто приложили круглую ледышку, перед глазами все поплыло.

Когда он вновь поднял веки, то обнаружил себя лежащим на узком диванчике, обтянутом скользкой тканью в красно-зеленую полоску.

С трудом подняв голову, Лео осмотрелся. Он очутился в небольшой, со вкусом обставленной комнате, от пола до потолка отделанной янтарем. По углам стояли небольшие шкафчики, покрытые лаком солнечного оттенка. В неглубоких нишах белели длинные свитки с полупрозрачными аквамариновыми рисунками, намеченными тонкой кистью.

Закончив с изучением узилища, князь обратил внимание на самого себя. Запястье покраснело и уродливо распухло. То ли вывих, то ли перелом — не понять. Да, скверный из него медик. Лео устало нахмурился. Интересно, сколько времени он провалялся?

"Сорок две минуты", — сухо ответил голос в голове.

"Ну, спасибо, теперь мне ясно, какая от тебя польза — я всегда могу обходиться без хронометра".

"Если бы ты чаще прислушивался к советам, то мог бы извлечь и другую пользу из моего существования, — равнодушно ответил голос. — Я сразу указал на то, что вероятность провала после разговора с объектом..."

"Не называй ее так!"

"Составляла восемьдесят девять из ста", — спокойно закончил призрак.

"Хорошо, ты был во всем прав. Я действительно заигрался и вел себя, как круглый дурак. Извини меня. Теперь доволен?"

"Не пытайся отделить меня от своей личности, — ровно ответил голос. — Ты ведь уже понял, что я лишь часть твоего разума, а мои слова — психический мираж, созданный тобой, чтобы нам было удобней общаться".

"Хотелось бы знать откуда ты — прости за тягу к персонификации, я даже любимым машинам имена даю — вообще на мою несчастную голову взялся? Как-то все это не похоже на психическое заболевание. Я, по крайней мере, никогда о подобном не слышал."

"Не имею информации для анализа".

"И тебе даже не любопытно?"

"Можно сказать, что все эмоции достались тебе".

"Да уж, тут ты прав. Значит, я умер? Ну, мама с папой, спасибо от всей души. Ох, погодите, дорогие родители, я еще докажу вам, что это далеко не так!"

Пронесшийся по артериям гнев наполнил мозг огнем, пальцы Лео согнулись, как когти. Ударившая из запястья боль заставила его вскрикнуть. Злость понемногу отступала, он с трудом взял себя в руки, сосредотачиваясь на насущных делах.

"Итак, Ормат в руках врагов, остается надеяться, что в отсутствие Сабана с ним не сделают ничего не поправимого. Каковы шансы?"

"Трудно сказать. Очень сложный прогноз", — откликнулся его близнец или, если быть точным, второе "я".

"Эх, толку-то от тебя. Ладно, будем решать проблемы по порядку. Выступление в коридоре прошло под овации. Скоро все высокородные во дворце, а потом и в квартале, будут знать, что я здесь. Это свяжет руки Даниасу по части организации несчастных случаев. Как думаешь?"

"Пока не вижу дыр в твоей логике".

"Ха, значит, я тоже на что-то годен. Так, следующий пункт — смогу ли я один на один переиграть старого Даниаса? Нет, не отвечай. Сам вижу — вопрос глупый. Если у меня и есть шансы отсюда сбежать, то все они обнулятся, когда вернется Роумат. Невесело, — Лео осторожно коснулся запястья, — но и не безнадежно. Пока хозяина нет во дворце, кто-то обязательно должен попробовать начать с важным пленником свою игру. Таков уж милый обычай нашей касты. Если бы я делал ставки, то поставил бы на..."

Тихонько зашипела узкая дверь. Лео откинулся на спинку диванчика, стараясь придать себе гордый и независимый вид.

— Рад тебя видеть, друг, — тихо и как-то придавлено сказал переступивший порог Котик.

Чуть повернув голову, Леомир небрежно кивнул, стараясь не показать, как сильно его поразили случившиеся со старым знакомым перемены. Живая энергичность Валидора испарилась, блестящие глаза потухли, он даже двигался с трудом, будто под водой.

— Зачем ты пришел? — тихо проговорил Котик, подойдя к Лео. — Решил попросить защиты у Роуматов?

— Защиты? — Лео артистично поднял бровь. — А разве Даниас может кого-нибудь защитить?

Леомир улыбнулся, с удовольствием отмечая пробежавшую по лицу Котика тень.

— Кстати, тебя ведь уже посвятили в вопросы престолонаследия?

Валидор кивнул так, будто ему трудно было двигать шеей.

— Значит, ты должен понимать, что весь этот так называемый Совет, на самом деле, всего лишь сборище горе-заговорщиков, из которых больше половины уже образумилось и разбежалось.

— К чему... — голос Котика сорвался. — К чему ты все это говоришь?

Лео бледно улыбнулся, поединок шел, как по нотам, Валидор сбит с толку и не знает что делать, теперь нужно без всякой пощады надавить на его болевые точки.

— Как ты себя чувствуешь во главе дома? — быстро спросил Лео.

Ошеломленный Котик, часто заморгал и вытер неожиданно вспотевший лоб.

— Нелегко, конечно. Этот несчастный случай был, как гром посреди ясного неба.

— Несчастный случай... А я слышал нечто совсем другое.

— Другое? — испуганно повторил Валидор.

— Как там поживает твой новый друг, Медовир Сабан?

Вопрос пронзил грудь Валидора, словно отточенный клинок. Даже Леомир не ожидал такого эффекта. Прижав ладони к сердцу, будто боясь, что оно выскочит, Котик грузно сел прямо на пол, рядом с диванчиком. Бескровные губы Валидора часто дрожали.

— До меня доходили слухи, — прошептал Котик, горячечно поблескивая раскосыми зелеными глазами. — Многие намекали. Ох, Лео, это страшный человек, — слова полились жарким шуршащим потоком. — Он так на меня смотрит! А еще обнимает за плечи и дышит, дышит... прямо сюда, где сонная артерия. У меня так мало солдат, — Валидор задохнулся, прикрыв на миг глаза руками. — Я каждую ночь меняю спальню. Не могу заснуть — боюсь, открою глаза, а он стоит надо мной. Чтобы зарезать, так же, как...

Котик не смог договорить, он уткнулся лицом в ладони, его плечи затряслись от судорожных рыданий.

Лео, постарался не слишком удивленно таращиться, во время этого полубредового монолога, дожидаясь пока приятель немного успокоится. Протянув здоровую руку к всхлипывающему Котику, он сжал худое плечо:

— Успокойся, приятель. Я могу тебе помочь.

— Правда? — покрасневшие глаза Валидора горели такой отчаянной надеждой, что в них больно было смотреть. — Ты защитишь меня?

Как утопающий за соломинку, Котик вцепился в руки Лео. Стиснув до хруста зубы, чтобы сдержать рвущийся из горла крик, белокурый князь мучительно неторопливо освободил больное запястье.

— Правда, — хрипло ответил он, блеснув повлажневшими глазами, бедняга Котик принял эти слезы за знак сострадания. — Но для начала позови сюда своего первого капитана.

— Удаслава? — удивлено моргнул Валидор. — Но зачем?

— Нужно кое-что обсудить.

Как и ожидал Лео, первый капитан ждал господина за дверью. Порог переступил высокий плечистый воин в строгом кремовом с золотым отливом кителе, без всяких знаков высокого ранга. Леомиру бросились в глаз необычные прямые брови, круто поднимающиеся от широкой переносицы мощного прямого носа. Они придавали лицу солдата жесткий, даже свирепый вид. Хотя Лео не заметил никаких видимых признаков возраста, он почему-то был уверен, что воин уже немолод.

Проходя рядом с Котиком, капитан привычным жестом покровительственно потрепал своего господина по плечу. Лео мысленно поставил себе плюс — он правильно понял рассказы Ульвэ и верно оценил расстановку сил в этой паре.

— Прежде чем ты начнешь свои песни, хочу кое о чем предупредить, — мощно прогудел Удаслав, подойдя к Лео. — Я тоже не верю в будущее состряпанного Роуматом Совета и не жду ничего хорошего от чокнутого мерзавца Сабана. Но тебе это никак не поможет. Пусть я не уберег своего прежнего господина, у меня еще достаточно сил, чтобы защитить его сына.

— Тогда наши цели во многом совпадают, — осторожно улыбнулся не ожидавший такого напора Лео.

— Не играй словами, аристократ! — рявкнул Удаслав.

Лео не успел и моргнуть, как в середину его лба уткнулось холодное дуло пистолета. Где-то бесконечно далеко от него испуганно вскрикнул Котик. Воин даже не повернул головы. Боясь лишний раз вздохнуть, Леомир осторожно встретился глазами с Удаславом и не увидел в его взгляде ничего, кроме непреклонной решимости.

— Я не позволю превратить молодого господина в чью-то пешку, — спокойно сказал капитан, — и я не вижу причин, по которым должен бесконечно далеко от него холеной задницы Мне кажется, сейчас будет правильным просто прикончить тебя. Думаю, этим я избавлюсь от кучи проблем.

Лео осторожно облизал мгновенно пересохшие губы. Да старый капитан — это не наивный дурачок Валидор. Сейчас нужно взвешивать каждое слово, потому, что неправильный ответ будет стоить жизни.

— Кроме неприятностей, ты убьешь и возможности, а значит останешься там, где и сейчас — по уши увязшим в яме с дерьмом, — тихо сказал Лео, не решаясь поднять руку, чтобы стереть щекочущую щеку каплю пота. — А я могу бросить тебе веревку, чтобы помочь выбраться.

Уже теплый ствол двигался туда-сюда по ставшей скользкой коже, Удаслав тянул рвущую душу паузу.

— И что из себя представляет твоя веревка? — безразлично проворчал он.

Леомир едва не задохнулся от облегчения — первая партия осталась за ним!

— Не буду говорить долго, — отозвался он, стараясь изобразить непринужденную усмешку, — для нас обоих сейчас это было бы тяжело. Если кратко — я навел мосты с баронами испов, есть хорошие шансы на то, что они признают меня верховным князем и согласятся поделить власть. Сюда я пришел, скажу честно, по глупости, думал воззвать к голосу разума Даниаса и решить дело миром. Увы, поведение его слуг доказывает, что Роумат продолжает упорствовать в своем безумии, — Лео врал вдохновенно, как никогда в жизни. — Если ты поможешь мне выпутаться из этого недоразумения, то моя благодарность еще очень пригодится и тебе, и дому которому ты служишь.

— Хотят признать верховным князем? С какой это радости? — Удаслав мигом отделил зерна от шелухи.

— Тебе полную версию или экстракт?

— Не желаю слышать ни того, ни другого.

Пальцы воина сместились на ребристой рукояти пистолета, вздрогнувший Лео зажмурился. Неужели... послышался тихий шорох. Раскрыв глаза, он увидел, что оружие вернулось на пояс Удаслава. Лео небрежно почесал бровь, делая вид, будто миг назад не испугался до потери сознания, а просто моргнул.

— Я все равно не смогу проверить твою болтовню сходу, а времени у нас мало, — Удаслав бросил взгляд на Котика, перепугавшегося, кажется, даже больше, чем Лео. — Насчет ямы, в которой мы сидим, ты подметил верно, и если прикинуть, то, помогая тебе, я ничего не теряю... Ты, как я понял, хочешь сбежать. Что ж, Роумата, насколько я знаю, этот мелкий сабаныш извещать и не подумал, а больше с ним ни у кого связи нет. Значит раньше, чем к утру, он не вернется. Отвлечь охрану у дверей я смогу через час. Выйти обычным путем не удастся. Под кварталом есть сесть туннелей, их построили для спасения высокородных в чрезвычайной ситуации. Карту и коды я дам сейчас, на этом мое участие заканчивается, в случае чего скажу, что ты все украл. Выбираться будешь сам.

Леомир только хлопал ресницами, похоже, Удаслав был во всех смыслах человеком дела. Теперь понятно, почему Сабан до сих пор не прикончил Валидора. Все дело в том, что Котику очень повезло с первым капитаном.

— Хорошо, — сказал Лео, с трудом вклинившись в поток слов. — Тогда мне нужно что-то сделать с рукой. И еще потребуется какой-нибудь стимулятор, а то я буду не в форме. Сможешь сказать, что это простая гуманность к пленному.

Блестящий наруч автоврача мягко сжимал предплечье Лео. Уткнувшись затылком в спинку диванчика, князь, прикрыв глаза, ждал начала действия стимулятора. Одежда Лео была насквозь мокрой, словно он весь день таскал мешки — разговор с первым капитаном дался очень нелегко — но по венам уже понеслись зажженные химией бодрые искры. Боль в запястье почти прошла, видимо, с ним все было не так плохо, как казалось на первый взгляд. Нервы, стали будто позванивать, как медные колокольчики на ветру. Лео вдруг захотелось вскочить и начать бегать по комнате, чтобы хоть как-то высвободить часть распиравшего его возбуждения. Усилием воли князь заставил себя остаться неподвижным — нужно было копить силы.

Примерно через полчаса, если его чувство времени не врет, капитан Удаслав организует ложное срабатывание сигнализации в другой части дворца и уведет охрану от дверей. Лео зажмурился. Ждать осталось совсем недолго, нужно лишь...

Неожиданный шум за дверью расколол мысли князя. Ему показалось, что он смутно различил тоскливый стон и глухой звук, какой бывает от падения тела. Пораженный Лео стремительно вскочил на ноги.

Что происходит?! Ведь еще слишком рано!

Глава 7

Комната, в которую зашвырнули Ормата, выглядела удивительно спокойной и домашней. Маленькая с палевыми стенами, она, казалось, совершенно не подходила для чего-то зловещего. Быть может, так казалось из-за стекающих по стенам мягких плюшевых занавесей или из-за пушистого ковра, который так и просил пройтись по нему босиком. Он даже решил, что сюда его завели по ошибке и сейчас раздастся новый приказ, но все было тихо.

Воины Сабана деловито и сноровисто обыскивали его, сваливая немногочисленное имущество пленника на круглый столик, покрытый черно-коричневым лаком. В отличие от своих предшественников, солдаты сразу же отобрали у Ормата спрятанный на предплечье клинок. Оружие звякнуло о столешницу, присоединившись к сорванному с шеи мешочку, в котором он до сих пор хранил жемчужину. Ормат подавил разочарованный вздох — глупо было надеться.

Широкими шагами в плюшевую комнату влетел сероглазый красавчик. Он немного отстал от конвоя Ормата, но не успел запыхаться. Дворцы Сабанов и Роуматов стояли буквально ограда к ограде. Знай Ормат раньше о таком соседстве, бину два Лео втянул бы его в эту авантюру.

— Вы все — оставьте нас, — резко бросил сероглазый, он успел взять себя в руки, его лицо сейчас казалось скованным толстой ледяной коркой.

— Но, господин Андирон... — смущенно пробормотал одни из воинов.

— Думаете, я не смогу с ним справиться?! — оскалился красавчик, окатив всех стылым презрением. — Все вон!

Быстро поклонившись, воины гуськом покинули комнату. Не глядя на пленника, Андирон Сабан протянул руку к столу. Тонкие пальцы раздвинули горловину мешочка, молочно-белая жемчужина, журча, покатилась по гладкому дереву. Это было смешно, но Ормат вдруг больше чем за свою жизнь испугался, что налитая светом сфера упадет.

— Андирон... — пробормотал Ормат, словно невидимый острый ноготок царапал его за ухом, пробуждая память; на миг, вернувшись в ту жуткую ночь, когда он склонился над умирающим Никадором. — Надо полагать, также известный, как Анди. Я должен был узнать тебя раньше, на той гемме ты получился очень похожим.

Андирон Сабан потрясенно оцепенел, на бледной коже вспыхнули алые пятна, ледяной панцирь хрустнул и вдребезги разлетелся, красивое лицо вновь изуродовала ненависть.

— Значит, ты знаешь! Тем лучше! Я для того и отослал этих уродов. Чтобы я мог тебе сказать... чтобы ты знал... Да, он был моим единокровным братом и — да, он был моим возлюбленным. Он стыдился наших чувств, все из-за отца. Старый князь никогда бы не понял.

Ормат удивленно хлопнул глазами, он, конечно, знал, что все высокородные извращенцы — ну, может, за небольшим исключением — но никогда не заходил в своих предположениях так далеко.

— По твоей роже вижу, что ты тоже считаешь это чем-то грязным, — прохрипел Андирон, — хотя, что взять с полуживотного, вроде тебя. Нико всегда хотел быть хорошим мальчиком. Хотел, чтобы его ценили окружающие, как будто меня ему было мало, — в голосе молодого Сабана ржаво звякнула обида. — Он наговорил мне кучу гадостей и отправился месить ту навозную кучу, которую вы называете деревней. Я слышал о его делах. Отец говорил, что хозяин должен внушать страх. Вот Нико старался следовать совету, так как он его понимал. А я надеялся, всегда надеялся, что до него дойдет — это все не его. Он ведь был такой тонкой натурой. Замечательный художник, его портреты на геммах были как живые...

Дернув плечом Ормат фыркнул. В другой ситуации пленник ни за что не стал бы прерывать такой занимательный монолог, но сейчас он покрывался липким потом вовсе не от страха. Ему было мучительно больно находиться вдали от жемчужины. Он чувствовал — она непременно должна быть у него на груди, иначе случиться что-то страшное. Намного страшнее всего того, что мог изобрести свихнувшийся на почве суровой мужской "дружбы" красавчик.

Пораженный, что его прервали, Андирон удивленно поднял глаза на пленника.

— Так ту безделушку он сделал своими руками? — нагло усмехнувшись, Ормат изобразил пальцами колечко геммы. — Я уже говорил, что ты там здорово получился. Разве только нос не слишком удался. Но я верю, что у твоего братца были золотые руки, вот только закидоны его тонкой натуры очень дорого обходились окружающим.

— Ты червяк, не видящий дальше своих помоев. Что ты можешь понять? Больше всего на свете я хочу убить тебя своими руками. Но старое чудовище мне этого не простит. У него на тебя свои планы, — красавчик чуть склонился к Ормату, тонкий розовый язык быстро облизал пересохшие губы. — Знаешь, что? Я дам тебе шанс. У меня нет оружия, ты бросишься на меня и попытаешься сбежать. За дверью стоит только один кретин. Для такого лихого парня, как ты, это не преграда. Ну, а если я тебя прикончу, даже отец не сможет ничего сказать. Давай, решайся.

Ормат судорожно сжал кулаки — что это за игры?

— Сомневаешься? Может, дать тебе фору? — князь повернулся к врагу спиной, изящные пальцы коснулись застывшей у края стола жемчужины и принялись бездумно перекатывать ее из стороны в сторону. — Все еще боишься? Я знал, что ты трус.

Слова Андирона доносились до Ормата издалека, зато тихое шуршание перламутра по тонкому лаку стола раздирало уши, как гром. Прикосновение чужих пальцев к жемчужине словно нож резало кожу.

— Ты все еще ждешь? — долетел голос со дна глубокой пропасти. — Может, мне все же тебя просто прикончить?

Даже если бы Ормат решился, то не смог бы и пальцем пошевелить. Так больно! Всеблагой, какая боль! Всеми своим чувствами он потянулся к сверкающей перед его мысленным взором жемчужине. Она должна быть у него!

Комната застыла, утонула в тягучей смоле, размывшей очертания предметов. Лежащая на столе белая сфера плеснула на стены заключенным в ней жидким светом и выпорхнула из-под замершей руки Андирона. Словно само время остановилось. Жила и двигалась только чудесная глобула.

Медленно, чудовищно медленно Ормат разжал пальцы, тренированной птицей жемчужина мягко спустилась ему в руку. Едва прохладный гладкий перламутр коснулся ладони Ормата, как всю боль словно выдуло из него, он ощутил невероятный прилив сил, будто отдыхал целую неделю.

Окаменевший Андирон всё ещё пытался поймать давно исчезнувший шарик. Ормат не знал, ускорился ли он или замедлился враг, сейчас его это не интересовало. Оттолкнувшись обеими ногами, парень прыгнул вперед, тугой ветер выбил из глаз слезы и он почти вслепую дотянулся до лежащего на столе клинка.

Вспышка боли, словно от вправленного вывиха, пробила тело от макушки до пят. Время со свистом оборвало привязь. Андирон стремительно развернулся, пальцы князя метнулись к поясу... Поздно! Набравший разгон клинок легко вошел точно в середину вышитой на кителе рыси. Хлынувшая из раны кровь полилась на ковер, смешиваясь с искрами разрезанных золотых нитей. Андирон обмяк и навалился на пленника, протяжно дохнув на него запахом фруктов. Большие серые глаза превратились в заиндевевшие камушки. Ормат аккуратно опустил мертвеца на ковер и морщась, расстегнул отсыревший китель Андирона. На жестком кожаном поясе холодно блестел пистолет. Как он и думал.

Нервно усмехнувшись, Ормат засунул оружие в карман. Чутко прислушиваясь к напряженной тишине, он быстро оглядел комнату, на ощупь возвращая себе разложенные на столике пожитки. Снова пристроив на грудь мешочек с жемчужиной, Ормат почувствовал себя немного спокойней.

В приоткрытом ящике стола что мелькнуло. Нахмурившись, он потянул за фигурную ручку. На черной бархатной подкладке мягко блестели стройные ряды толстых золотых кружков. Поджав губы, Ормат покрутил между пальцев золотой диск, с обеих сторон покрытый тончайшим рисунком. Украшение, что ли, какое-то? Поднеся кружок к глазам, он прочел выведенные по краю полузнакомые буквы: "Отчеканено по слову нашего господина и повелителя, Императора Всех Людей".

Ормат пораженно смотрел на попавшее к нему в руки сокровище. Империалы! На один такой кружок можно несколько месяцев жить, как князь, а здесь их...

Он сгреб невиданное богатство в холодную звенящую горсть и пересыпал в карман, где уже лежал пистолет. Прикосновение к упругой ребристой рукояти отрезвило Ормата. Прежде чем воспользоваться сокровищем, нужно еще с ним отсюда уйти. Он внимательно посмотрел на выход из комнаты. Андирон говорил, что там всего один солдат. Конечно, судя по их недолгому знакомству, покойный врал так же легко, как шевелил губами. Но пока не проверишь, не узнаешь.

Несколько раз глубоко вздохнув, Ормат шагнул к двери, почему-то ступая на носках. Положив подрагивающую ладонь на панель замка, он замер прижимая к груди пистолет.

"Ну, помоги мне удача!"

Пластиковая панель двинулась в сторону. Стоявший за порогом солдат быстро повернул голову. Он был очень хорошим воином. Даже захваченный врасплох боец почти успел среагировать... Силовое оружие стреляет не очень громко, а если прижать его вплотную к телу, то и вовсе беззвучно. Ладонь Ормата до самого запястья окатило теплой липкой кровью, хлынувшей из разорванного в клочья сердца.

Быстро подхватив падающее тело, он втащил убитого стражника в комнату. Много ли у него времени, прежде чем кто-нибудь почует неладное? Неизвестно. Но, в любом случае, торчать на месте будет самой самоубийственной глупостью, которую сейчас только можно совершить.

Стараясь смотреть во все стороны разом, прижимаясь спиной к шуршащей обивке стен, Ормат заскользил по коридору. Впереди замаячило пересечение проходов. Он замер, собираясь с силами, прежде чем ступить на открытое пространство. Из поперечного коридора донеслись частые шаги. Ормат отпрянул прочь, нырнув в ближайшую нишу, в которой стоял деревянная кадка с какой-то зеленой колючей дрянью.

Осторожно выглянув, он увидел пару сосредоточенных стражников, прошедших через каменный перекресток. Дождавшись, когда шаги стихнут, Ормат двинулся дальше, до боли сжимая пальцы на рукояти пистолета.

Хорошо, что время уже позднее и все нормальные люди отправились спать. А то бы его давно заметили. Но все же, куда идти? Тот путь, которым его притащили, не подойдет. Ормат на цыпочках ступал по узкому коридору, подозрительно смотря на темнеющие двери. Ему казалось, что стук сердца гремит сейчас громче, чем его шаги. Может, взять пленного? Безумный риск! Попробовать идти наугад? На Ормата нахлынула ледяная волна отчаянья. Если он немедленно что-нибудь не придумает...

— Ормат?!

Крутанувшись юлой, он резко вскинул пистолет прямо в лицо испуганно охнувшей девушки, выглядывающей из приоткрытой двери у него за спиной. Ормат пораженно охнул:

— Лирита?! Откуда ты здесь?

Не говоря ни слова, девушка вцепилась в плечи Ормата и рывком втащила его в комнату.

Далеко на севере, в Седой гавани, вязкая тишина наполняла маленькую, агатово-черную комнату, сгусток мрака, упрятанный под множеством слоев белоснежного каменного кружева. Раздвигающий тучи сидящий в центре горящей холодным огнем спирали, поднял голову, будто прислушиваясь к идущему из пустоты колокольному звону. Скрипнув зубами, Демигас сжал ладонями виски. Почти минуту он не шевелился, точно боясь, что при первом движении череп разлетится на куски.

Наконец, протяжно втянув стылый воздух, Демигас посмотрел на иерархов, почтительно замерших у дышащих холодной тьмой стен:

— Подготовьте мой корабль, — хрипло сказал он. — Быстро!

— Лирита, откуда ты здесь? — повторил Ормат, удивленно оглядывая маленькую серую комнату.

— Князь велел нам с отцом прибыть в резиденцию. Он всех старост собирал, — взволновано ответила она. — А ты сам-то как тут оказался?

Ормат молча разглядывал девушку, которая порой незваной являлась в его сны. Вроде бы она совсем такая же, как он ее помнил... Нет, что-то в Лирите неуловимо изменилось, проявилось нечто такое, чего прежде не было. Или он раньше невнимательно смотрел?

Лирита тоже пристально его изучала, словно не верила, что они снова встретились. Легкие пальцы быстро коснулись тонкой ткани непривычно дорогой для крестьянина одежды, глаза испуганно расширялись всякий раз, когда она смотрела на пистолет в его руке. Дернув щекой, он быстро спрятал оружие в звякнувший карман.

— Я как услышала, что поймали какого-то врага князя, сразу подумала о тебе. У меня чуть сердце из груди не вылетело, — проговорила Лирита, прижимаясь к его плечу прохладной щекой.

Ормат крепко сжал упругое тело, жадно вдыхая полузабытый запах Лириты. Он сам от себя не ждал такого волнения, даже не думал, что способен на подобные чувства.

— Господин Андирон... — голос девушки прерывался. — Ты его...

— Боюсь, это становится традицией, — отозвался он, осторожно гладя нежный затылок подруги.

— Скверный был человек, ты не должен переживать, — сказала Лирита, беспокойно заглядывая в его глаза.

Ормат послушно кивнул, про себя удивляясь: "С чего она решила, что я должен волноваться из-за всяких мерзавцев?!"

Лирита удивительно нежно скользнула по его щеке ладонью:

— Я помогу тебе выбраться, — тихо, но твердо сказала девушка.

— Постой, — Ормат осторожно сжал ее запястье. — Зачем ты рискуешь?

Девушка быстро взмахнула длинными, круто изогнутыми ресницами:

— Разве это не естественно? Ты спас меня, а я теперь верну свой долг. И еще, — брови Лириты сдвинулись к переносице, — ты очень хороший человек, Ормат, и не должен вот так погибнуть.

Ормат медленно покачал головой:

— По-моему, ты просто дура, — тихо сказал он.

— Может быть, — улыбнувшись, Лирита дернула плечом. — Я проведу тебя к выходу, где разгружают продукты для кухни.

— Подожди, а как насчет соседнего дворца? Туда есть какой-нибудь незаметный проход?

— В ограде за кустами. Я случайно видела, старший слуга пробирался туда с мешком, — ответила девушка, закусив ровными зубками губу. — А зачем тебе?

— Да так, — усмехнулся Ормат. — Наверное, я тоже дурак.

Невесомыми тенями они снова выскользнули в коридор. Лирита указывала путь, Ормат шел следом, тиская рукоять пистолета. Почему-то теперь, получив проводника, он стал нервничать куда сильнее, чем когда был один. Несколько раз им пришлось прятаться в ниши, пропуская спешащих куда-то воинов и слуг. В такие моменты, ощущая, как испуганно бьется сердце прижавшейся к нему Лириты, на Ормата накатывали волны нежности. Он понимал, что готов убить любого, кто причинит боль этой рослой и такой сильной на вид девушке. Ормат тряхнул головой, стараясь сбросить наваждение незнакомых эмоций.

Всхлипнувшая дверца привела их в обширный темный сад. Ночной ветер, влажной тряпкой прошелся по лицу. Густейший сладкий аромат поднимался над черными клубами деревьев, усеянных крупными цветами. Казалось, что приторный запах через нос заползает в рот и скрипит на зубах, Ормату даже захотелось сплюнуть. Оглядевшись, Лирита шагнула вперед, тихо шелестя мягкой, ровно подстриженной травой.

— На внутреннем периметре, — прошептала девушка, с затаенной гордостью выговорив мудреное слово, — стражи почти нет. Большинство воинов охраняет границы квартала, но все рано нужно быть начеку.

Они осторожно прокрались к неприметному разрыву в высокой и плотной живой изгороди. Между гладких упругих ветвей тянулись дезактивированные сигнальные линии. Ормат оценил их опытным взглядом и усмехнулся. Похоже, и во дворцах и в деревнях жизнь идет по общему порядку. У господ свои дела, а у вороватых слуг свои.

Смахнув с лица пот, Ормат ступил в лаз. Какая-то не до конца осознанная им сила заставила его повернуться и бросить долгий взгляд на белеющую в темноте фигуру Лириты.

— До свидания, — тихо сказал он.

Пойманный тенями силуэт кивнул в ответ. Ормат нахмурился, все еще не в силах сделать шаг за шуршащую изгородь. Словно невидимая тяжесть удерживала его на месте. Он неожиданно понял, что не может уйти просто так. Нужно было что-то сделать... Ормат дернул плечами, в кармане раздался тихий перезвон. Молодой человек усмехнулся подсказке.

— Вот. Спрячь это хорошо, — прошептал он, протягивая тяжелую пригоршню империалов. — Лучше закопай в надежном месте, с ними ничего не случится. Я знаю, ты мечтаешь жить в городе, открыть лавку. Тут хватит на пять лавок.

Девушка отшатнулась:

— Но, Ормат, я же не ради награды, я просто... — голос Лириты сорвался.

— Знаю, — спокойно ответил он, — не обижайся, но я только что понял: они мне ни к чему. Просто лишний звенящей груз. Если дело выгорит, я стану князем, и такая мелочь не будет для меня ничего значить. Если нет...

Потянувшись вперед, Ормат решительно вложил холодные диски в узкую твердую ладошку. Довольно улыбнувшись, он освобожденным нырнул в чужой сад.

То и дело припадая к земле, лазутчик двинулся к дворцовым пристройкам, темнеющим между колышущихся пышных вееров садовых деревьев. Ноздри Ормата широко раздувались, настороженно втягивая пропитанный запахами воздух. Натянутые струнами нервы звенели в такт с дрожью колышущихся под ветром острых листочков.

Он ступал легко и осторожно, тщательно выбирая место, на которое можно перенести вес тела. Ему показалось, что он миновал несколько замаскированных сигналок, но сейчас не было времени останавливаться и проверять подозрения. Ночь уже перевалила за половину, Ормат кожей чувствовал, как утекает время.

Удивительно, но он четко знал, в каком направлении нужно двигаться. Стоило закрыть глаза и задержать дыхание, как Ормат начинал чувствовать Лео. Это было словно тепло горящей свечи. Еще одна странность безумной ночи, которых и так накопилось слишком много, чтобы о них размышлять.

Он всей душой тянулся к жаркому огоньку, пытаясь понять, можно ли узнать что-то еще, кроме направления. Ормат замер, прислушиваясь к своим чувствам. Они были такими яркими и четкими, что почти вытесняли окружающий мир. Именно из-за этого Ормат совершил страшную ошибку: не заметил возникшую под древесными кронами тень.

— Это ты, Мадир? Что тут среди ночи шляешься?

Тяжелая рука опустилась на плечо Ормата, которому этот хлопок показался ударом кувалды, вбившим его дух обратно в тело. Почти секунда ушла на то, чтобы осознать смысл вопроса и сдержать подступившую панику. Он попробовал дернуться, но крепкие пальцы держали надежно.

— Мадир, сволочь, ты чего мычишь? Опять сам нализался и с друзьями не поделился?

Ормат напрягся, отчаянно прикидывая возможности. Сейчас охранник повернет его и увидит, что он никакой не Мадир. Тогда останется только стрелять. После это о Лео и думать будет нечего, придется бежать.

С беззвучной мольбой о чуде, он, подчиняясь давлению сильной руки, начал медленно поворачиваться лицом к стражнику, плавным движением вскидывая пистолет. Неожиданно твердая лапа солдата судорожно дернулась и резко сорвалась. Потрясенный Ормат увидел, что солдат повис в полуметре над землей, издавая странное бульканье. Он не сразу разглядел за спиной стражника громадную тень.

Раздался противный чавкающий звук, будто треснула под ногой гнилая ветка. Тело солдата плавно опустилось на мягкую траву. Ночной призрак шагнул в холодный свет звезд, и лишь зажав рот ладонью, Ормат сдержал изумленный вскрик.

— Не ожидал, гаденыш? — мрачно улыбнулся Петр.

Словно парализованный, он едва нашел в себе силы кивнуть. Ормат бы сейчас меньше удивился, если бы с ним заговорило садовое дерево.

— Вижу, что не ожидал, — музыкальный голос великана медью переливался в темноте. — Что ж ты лазишь там, куда тебя не звали?

— Я... — Ормат запнулся, стараясь понять, какого ответа от него ждет этот странный человек, и почему вообще он с ним заговорил, вместо того, чтобы раздавить, как бедолагу стражника. — Во дворце остался мой друг, я хотел к нему пробраться.

Ормат замер, ожидая реакции своего, вроде как, командира. Рукоять пистолета больно впивалась упругими гранями в непривычную ладонь, но ему совершенно не хотелось пускать оружие в ход. Он кожей чувствовал — между стрельбой по дворцовым стражам и попыткой убить Петра лежит огромная пропасть, через которую ему не перепрыгнуть.

— Друг, значит? — великан нарушил томительное молчание легкой усмешкой. — Ну, что ж, может, оно и к лучшему. Видишь вот ту синюю дверцу? — махнув огромной рукой, Петр указал на недалёкий уже дворец.

В сумраке Ормат не мог ничего разобрать, но счел за лучшее быстро кивнуть.

— Она открыта. Иди прямо, если не попадешься никому на глаза, найдешь того кто тебе нужен. И вот еще... — великан замолчал, словно пытаясь как можно точнее сформулировать команду, — постарайся без резких движений.

На теле охранника сонным жуком загудел шептун, неожиданный звук подбросил сердце Ормата к горлу. Стремительно нагнувшись, Петр сорвал с шеи воина черную бусину. Шептун зажужжал тревожней, великан трижды быстро щелкнул ногтем по гладкому боку сферы. Успокоенный приборчик затих.

— Иди, — сказал Петр, скрывая за небрежным тоном жесткий приказ, — а я тут пока воздухом подышу.

Тихо вздохнув, Ормат прошел сквозь тени к указанной стене. Быстро прошлепав ладонями по шершавому росистому камню, он наткнулся на гладкий теплый пластик маленькой двери, которая, кажется, действительно была синей. Нащупал выемку для ладони, Ормат осторожно толкнул легкую панель, та послушно отодвинулась, впустив его в узкий, скверно освещенный коридор.

Все время прямо — так сказал Петр. Зачем-то поджимая пальцы, Ормат ступил жесткий ковер. Впиваясь взглядом в каждую тень, почти оглохнув от неистово стучащего сердца, лазутчик крался в ту сторону, где лучился теплый, видимый лишь разумом огонек.

Проходя мимо опущенной над окном портьеры, он едва не споткнулся, краем глаза заметив выступающие из-под среза тяжелой ткани носки кожаных сапог. Держа наготове пистолет, Ормат шагнул к завесе и решительно ее поднял.

Вглядевшись в темный провал, Ормат едва не вскрикнул от изумления. Выпученными остекленевшими глазами на него пялился труп стражника. Черный китель промок от крови, вытекшей из маленькой раны в груди. Тихонько выругавшись, Ормат задернул портьеру. Ничего себе подарок найдут завтра уборщики.

Еще раз оглядевшись, он ускорил шаг, уже почти не заботясь о том, что его могут увидеть. За следующим пересечением коридоров, он увидел темную загустевшую лужу. Рядом с ней на полу, зиял распоротой шеей, скорчившийся слуга.

Да что же за безумие здесь творится?! Неужели, везде, где появляется Петр, жизнь превращается в ночной кошмар?!

Тревога за судьбу Лео больно сжала сердце, он по-прежнему мог ощущать его огонек, но теперь понял, что крохотный светильник может в любой миг погаснуть. Услышав выше по коридору шум, Ормат, не рассуждая, бросился вперед, держа наготове оружие.

Ворвавшись в квадратную комнатку, похожую на крошечный вестибюль, Ормат замер, потрясенный невероятным зрелищем.

Между раскинувшими руки солдатами танцевал человек в длинном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Из широких рукавов тонкими легкими крыльями блестели длинные изогнутые клинки. Свист оружия сливался с шелестом размашисто кружащихся одежд. Острия пляшущих клинков невесомо касались неподвижных стражей, и вырывали из тел взрывы гранатовых брызг, которые оседали на каменном полу замысловатым рисунком.

"Почему они не сопротивляются?" — оторопело подумал Ормат.

В следующий миг он заледенел от ужаса. Все четверо солдат уже получили смертельный раны! Они еще стоят на ногах, а их сердца выплескивают жаркую влагу, но это только благодаря мастерству страшного танцора, который... Рисует!

Залившие пол алые потеки складывались в самую настоящую картину. Покрытое волнами озеро, окруженное мрачными скалами. Ормат видел такое в Палестре — художник рисует одним взмахом кисти, почти брызгая краской на полотно...

Во рту стало кисло от тошноты, привалившись плечом к стене, он дрожащими руками навел на безумца оружие. Танцор неуловимо взмахнул клинками, вся четверка разом осела на пол, точно марионетки, которым обрезали нити. Теперь безумец смотрел прямо на него. Закусив губу, Ормат навел ствол на жуткую фигуру.

— Вижу, ты не ценитель искусства, — человек мотнул головой, отбрасывая на спину капюшон.

Ормат думал, что после встречи с Петром сегодня уже ничему не удивится. Глядя в потрясающе красивое лицо, жутко поблескивающее огоньком вживленного в глазницу протеза, он понял, как сильно заблуждался.

— М-мастер оружейник...

Алекс насмешливо кивнул, будто отвечая на приветствие:

— Мой шеф тоже считает, что я не должен во время дела отвлекаться на забавы, но он всегда был немного занудой, — Циклоп улыбнулся так беспечно, словно в него никто не целился и они с Орматом встретились в тихом дворике Палестры. — Но мы отвлеклись от темы. Выпусти поскорей своего приятеля, а то, боюсь, увидев меня, он удивится так же, как ты, и от удивления чего-нибудь учинит. А я уже не в том возрасте чтобы терпеть детские выходки.

Не опуская наведенного на Циклопа пистолета, он по широкой дуге двинулся к белеющей в противоположной стене двери. Ормат изо всех сил старался даже краешком ботинка не ступить в подсыхающую на полу жуткую картину. Глядя на его пируэты, оружейник тихо хохотнул.

Приблизившись к двери, Ормат быстро хлопнул по открывающей панели, пытаясь одним глазом смотреть вперед, а другим следить за Циклопом. Белый пластик, шурша, уполз в стену.

— Ормат! — изумленный крик оказавшегося на пороге Лео заставил его на миг забыть о вооруженных безумцах.

Вспыхнувший радостью князь порывисто шагнул к другу и замер, оцепенело глядя за его плечо.

— Мастер оружейник, — одними губами прошептал потрясенный Лео, сам того не зная, скопировав реакцию Ормата.

— Вижу, ты тоже рад меня видеть, — развеселился Циклоп, — но обойдемся без объятий, дитя, у тебя еще будет возможность порыдать на моем широком плече.

Приглашающе взмахнув рукой, оружейник двинулся в сторону одного из выходящих в вестибюль коридоров. По пути он небрежно перешагнул через распластанный на полу труп. Тревожно переглянувшись, молодые люди последовали за своим самозваным проводником. Лицо князя резко побледнело, когда он увидел кровавый пейзаж на каменных плитах.

— Откуда здесь взялся, Циклоп? — жарко шепнул Лео в ухо Ормата.

— Сам не знаю, — почти простонал Ормат.

Мастер оружейник на ходу бросил в их сторону быстрый взгляд:

— Вижу, слияния так и не произошло, — задумчиво протянул он. — Любопытно.

Лео вскинул голову, собираясь задать вопрос, но из дальнего конца прохода, по которому они шли, донесся дробный стук сапог.

— Прошу прощения, мне придется ненамного отлучиться, — улыбнулся Циклоп, хищно поведя своими ножами-крыльями. — Ты. Отведи его по той же дороге, по которой сюда пришел.

В следующий миг оружейник, на глазах оторопевших друзей, поджав ноги, взмыл над полом и огромной птицей скользнул за угол коридора. Почти сразу они услышали мокрый чавкающий свист и глухие стоны.

— Знаешь, мне что-то как-то не хочется идти у него на поводу, — сдавленно прошептал Лео, тронув друга за плечо.

Вскинув брови, Ормат с робкой надеждой взглянул на князя:

— А у нас есть варианты?

Слабо улыбнувшись, Лео вытащил из-за пояса лист светового планшета:

— Думаю, есть.

Лео отодвинул фальшивую облицовочную панель, стоявший рядом Ормат с уважением смотрел, как ловко пальцы князя пробежались по замку, набирая код. В кажущейся монолитной стене словно по волшебству возникла глубокая черная щель. С тихим шестом она расширилась, превратившись в темный овальный проход с гладкими краями. На молодых людей дохнул липкий ветерок, пахнущий сыростью и паутиной. Сунув подмышку планшет, Лео шагнул к проходу. Коснувшись ладонью шершавого камня, князь неожиданно обернулся к другу:

— Так значит, ты за мной пришел? Я, честно говоря, не ожидал.

Ормат неловко пожал плечами, с удивлением ощутив, что щеки заливает какой-то странный жар.

— Но ведь ты уже вернулся за мной, когда я влип.

Лео бросил на Спутника долгий взгляд, под гладкой кожей лица волнами ходили напряженные мышцы. Ормату показалось, что князь чем-то смущен.

— Спасибо, — выдохнул Лео и шагнул в темноту.

Глава 8

Друзья рысью бежали по узкому, вырубленному в камне туннелю. Звук их шагов почти полностью поглощала сырая пыль, лежащая на полу мягким ковром.

Когда глаза привыкли к темноте, они увидели, что через каждый десять шагов в потолке туннеля горят тусклые огоньки светильников. Недостаточно яркие, чтобы осветить окрестности, но их вполне хватало, чтобы не биться лбом об стены. Подумав, Лео снизил яркость свечения своего планшета, пользуясь им теперь только как картой.

Почувствовав, что задыхается, он остановился. Пользуясь паузой, князь вновь сверился с планшетом. Нужная дорога высвечивалась на нем, словно ртутной нитью, выделяясь среди запутанного лабиринта подземелий. Краем глаза Лео взглянул на Ормата. Тот, безо всяких стимуляторов выглядел свежим и полным нерастраченных сил, иногда даже притопывал, как нетерпеливый конь. Лео вздохнул — дорого бы он дал за такую выносливость.

— Ты слышал? — резко спросил Ормат.

От неожиданности Лео едва не выронил планшет:

— Слышал что? — проворчал он, цепляясь ногтями за скользкую рамку.

— Будто стон.

Лео поежился, невольно вспомнив свое давнишнее приключение на Дороге ушедших:

— Знаешь, под землей, если слышишь что-то странное, лучше зажать уши и пройти мимо...

— Вот, снова! Голос, мне он кажется знакомым, я его почти узнаю... — Леомир еще никогда не видел друга таким испуганно-возбужденным. — Давай сходим — посмотрим.

Ормат жадно схватил князя за рукав, Лео нахмурился. Сойти с отмеченной тропы... Но кто сказал, что глупости — его личная привилегия?! И потом Ормат действительно сделал сегодня очень много.

— Хорошо. Но только если это действительно недалеко, иначе сразу возвращаемся!

Ормат кивнул, но Лео показалось, что друг его даже не слышал — побледневшее лицо выглядело тревожным и отрешенным, словно он прислушивался к чему-то внутри себя.

Не тратя больше времени, друзья свернули в боковой туннель. Скоро и Лео стал различать бередящие душу звуки, похожие на стенания плененного горного духа. За следующим поворотом они уперлись в проржавевшую решетку.

— Ну, вот, я же говорил... — облегченно вздохнул Лео.

Холодное пламя полыхнуло из тупого рыла пистолета. Страшно загудев, решетка осыпала товарищей влажными ржавыми лохмотьями. С каменным лицом Ормат отстранил пораженного Лео и вцепился в толстые сырые прутья. Тягуче заскрипев железом по камню, так, что кожа покрылась колючими мурашками, решетка сдвинулась на полметра в сторону.

— Ты бы предупреждал, что ли, — фыркнул пришедший в себя Лео.

Ормат молча протиснулся в открывшуюся щель. Теперь уже всерьез нервничая, Лео последовал за ним. Новый стон пронесся по туннелю, на этот раз казалось, что источник звука совсем рядом. Будто пришпоренный, Ормат побежал, вздымая ботинками тяжелые облачка пыли. Выплюнув длинное проклятие, Лео бросился следом.

Почти сразу князь начал отставать, острый нож, проворачивающийся в боку при каждом шаге, обрывал дыхание, не давая легким наполниться спертым воздухом подземелья. Взглянув на вырвавшегося вперед Ормата, князь ощутил дрожь испуга. Все повторяется почти как тогда, в подземельях под дворцом. Неужели, его друга подчинило какое-то злое колдовство этих крысиных ходов? Лихорадочно оглядевшись, Лео на ходу подобрал выпавший из стены тяжелый камень с острыми зазубренными краями. Нужно его остановить! Целиться в голову слишком опасно, позвоночник... Он дернул головой, отгоняя мысли о том, что будет, если удар окажется неудачным. Или, напротив, слишком удачным.

Приложив сырой булыжник к плечу, Лео из последних сил начал набирать скорость, подбираясь на расстояние надежного броска... и едва не влетел в твердую спину замершего друга. Ормат стоял на пороге маленькой округлой комнатки, вырубленной в черной толще жирного, похожего на уголь камня. Все еще прижимая к груди острый обломок, Лео сморгнул с ресниц соленый пот, вглядываясь в сырой полумрак. Он разглядел узкую винтовую лестницу, уходящую в сгущающуюся тьму и какое-то белесое дрожащее пятно на противоположной стене. Съежившееся нечто издало сверлящий уши стон.

Камень вывалился из рук князя, глухо стукнувшись о пыльный пол. То, что сперва показалось размытым пятном, на самом деле было прикованным к стене, страшно изломанным человеком. С широких плеч несчастного свешивались длинные дрожащие лоскуты кожи, неестественно белое, распухшее тело покрывал страшный узор лопнувших пузырей от ожогов и сочащихся гноем ран. Лео поспешно зажал нос, спасаясь от жуткой, выворачивающей желудок вони.

Стоявший перед ним Ормат, не отрываясь, смотрел на жуткую картину, на его гладком виске яростно билась тонкая синяя жилка:

— Отец, — выдохнул Спутник.

Тихое слово будто эхом отразилось от толстых стен, Лео потрясенно охнул. Чужой голос словно пробудил прикованного к стене человека. Звякнув тяжелыми цепями, он поднял прозрачное, как личинка древесного жука, лицо. Лео едва не отшатнулся, увидев, что вместо глаз у пленника остались только глубокие раны, затопленные запекшейся кровью.

— Мой... добрый господин? — просипел пленный, каждое слово отдавалось мерзким хрипом в горле и гулким бульканье в израненной груди. — Это... вы? Я вам... все еще не наскучил?

— Это я, отец — Ормат.

Прижавшийся к плечу друга Лео с удивлением понял, что его Спутника трясет злой озноб.

— Ах, Ормат, — жуткое лицо демона из ночных кошмаров шевельнуло разорванными губами в тошнотворной пародии на улыбку, из треснувших ран на подбородок узника потекла сукровица. — Как я жалею что... что не придушил тебя, когда мог. Сейчас... я не справлюсь... даже без цепей.

Тяжелые мутные капли срывались с подбородка несчастного, дробясь о твердый камень. Каждый тихий всплеск заставлял Лео ежиться. Когда тяжелая голова, обессилев, рухнула на грудь, он вздохнул почти облегченно. Неужели, этот бедняга действительно отец Ормата?

— Все возвращается к истоку... под родной кров... да. Алуна, моя красавица... зачем ты ему понадобилась? — монотонно забормотал пленник. — Чтобы выносить этого ублюдка? Он... он использовал нас и выбросил.

Даже в полумраке Лео разглядел, как страшно побледнел Ормат.

— Что ты сказал о матери?! — зарычал Спутник, кинувшись к отцу. — Повтори!

Вцепившись в остатки покрытых сухой коркой волос, Ормат рывком поднял безглазую голову. Из окровавленного рта червяком выпал сухой язык. Пленник бессвязно замычал.

Метнувшись за другом, Лео мертвой хваткой впился в его руку:

— Он обезумел, Ормат, ему уже ничем не поможешь, — князь втянул сырой воздух сквозь сомкнутые зубы. — Единственное, что мы можем сделать — прекратить его мучения. Если хочешь, дай пистолет мне.

Плечи Ормата бессильно сгорбились, по дрожащему полотну лица пробежала судорога сдерживаемых слез.

— Да, ты прав, — хрипло прошептал Спутник. — Жаль только, что он не сказал большего.

— Он всегда слишком много болтал, — мощный голос громом наполнил комнату пыток.

Едва удержав рванувшееся из груди сердце, Лео вихрем развернулся и потрясенно остолбенел, глядя на стоящего у входа человека.

Сперва мелькнула безумная мысль, что он видит отражение Ормата. Те же вечно спутанные соломенные волосы, округлое лицо, подбородок с ямочкой... Вот только никогда у его друга не было таких широченных плеч и могучих рук... А главное — глаза! Вроде, такие же — светло-серые, но взгляд... Беспокойный, давящий, он словно ощупывал Лео. Суставы, связки, нервные узлы, подходящие к коже артерии... любое уязвимое место, любую слабость — вот что он выискивал. Под этим взглядом князь машинально опустил подбородок, защищая шею, и прижал руку к солнечному сплетению.

Жуткий близнец Ормата усмехнулся:

— Мне, наверно, следовало отрезать ему язык, но тогда бы я лишился редкого удовольствия наших бесед. Пришлось переселить его сюда. Подальше от любопытных глаз, — человек задумчиво склонил голову, искоса глядя на друзей. — Забавно сплетается судьба. Но хорошо, что обошлось без дурацких гонок по подземельям.

— Вы... — голос Лео сорвался, он закашлялся, разминая пересохшее горло.

— Простите, я был неучтив. Ведь мы с вами никогда не встречались, — не сводя с молодых людей тяжелого взгляда, незнакомец отвесил придворный поклон. — Позвольте представиться — князь Медовир Сабан.

Ормат судорожно дернулся, но острый блеск серых глаз пригвоздил его к месту.

— И не думай. Я успею быстрее. Хотя, в любом случае, я здесь не затем, чтобы драться.

— Тогда позвольте узнать, чему мы обязаны этой приятной встрече? — прошипел Лео, совладав с голосом.

Взглянув на белокурого князя, Сабан кивнул, как показалось Лео, с некоторым уважением:

— Интересами планеты, конечно, но и, признаюсь, моими личными интересами... — Медовир прервался, с любопытством глядя на Ормата.

Хрипло дыша, тот шагнул вперед. Ормат обхватил себя руками, точно пытаясь спастись от холода, он дрожал, словно в жестоком приступе лихорадки, а на мертвенно-белое лицо было страшно смотреть.

— Отец говорил про мать и еще кого-то, чьего имени он не назвал.

— Ты быстро соображаешь, — улыбнулся Медовир, от этой ласковой улыбки Ормат дернулся, как от удара.

Лео нахмурился, мучаясь нелепой обидой — он не привык, чтобы кто-нибудь разбирался в сути проблемы раньше, чем он. Повернув голову к молодому князю, Сабан тихо хохотнул:

— Ах, опять мои проклятые манеры. Должно быть, вам тоже интересна эта запутанная история. Она началась семнадцать лет назад, когда одни из моих капитанов привез из поселка молодую жену, — Медовир мечтательно прикрыл глаза. — К тому времени я уже не раз заключал брачные союзы и имел здоровых наследников, но... Они все были не тем, что нужно. Слабые, с мочой вместо крови, неспособные творить и разрушать, неспособные вести людей. Да что я рассказываю... Вот Ормат уже с двумя познакомился.

Спутник сдавленно охнул и чуть пошатнулся, Лео быстро ринулся к нему, обняв друга за трясущиеся плечи.

Медовир блеснул зубами, явно забавляясь:

— Не скрою, план родился из отчаянья. Высокородные частенько используют генетический материал простолюдинов, но еще никто не делал этого вот так — напрямую. Конечно, я бы мог наплевать на мнение чужаков, но сначала нужно было убедиться, что игра стоит свеч. Словом, мой капитан со своей женой, — Сабан усмехнулся, — уже беременной, отправился в одно из моих владений. Я решил, что если семя будет крепким, то росток пробьется сквозь любую почву. Что скажешь — мне кажется, план простой и гениальный? — спросил Медовир, подмигивая Лео.

— Скорее безумный!

— Нет, я безумен только при северо-западном ветре, когда ветер с юга, я отличаю сокола от цапли, — улыбнулся Сабан, похоже, наслаждаясь эффектом от своего рассказа.

— Так чего же вы хотите, князь? — зло фыркнул Лео, крепче сжимая плечи дрожащего Ормата.

— Чего хочу? — нахмурившись, Медовир дурашливо почесал в затылке. — Разумеется, помочь правому делу.

Он довольно расхохотался.

— С самого начала, когда я только связался Даниасом, мне было с ним все ясно. А потом, — князь провел по губам кончиком языка, — начались какие-то чудеса. Во всем происходящем я чувствовал чью-то злую волю. Позвольте поздравить, князь Леомир, вы были великолепны.

— Значит, решили сменить партию? — собравшись с силами, презрительно хмыкнул Лео.

— Сменить? Я к партии Роуматов никогда и не примыкал. Просто получал от него то, что мне нужно, — серые глаза блеснули полированной сталью. — У меня есть кое-что для вас. Доказательство моей верности.

У самых ног Лео глухо стукнулся черный кожаный футляр. Подняв его, он снял гладкую крышку, пальцы князя зашуршали по плотно свернутой дорогой бумаге. Даже в полумраке Лео различил затейливые печати высокородных.

— Протоколы Совета, — со смехом в голосе тихо сказал Медовир. — Вы ведь именно за ними пробрались во дворец?

Лео не ответил, вглядываясь в страшные глаза собеседника.

— У выхода, к которому вы идете, а вы ведь выбираетесь за город? Так вот, у выхода вы найдете замаскированный стрелокрыл. Как видите, я все предусмотрел, мой господин, — Сабан глубоко поклонился, как вассал верховному князю.

Попавшись в ловушку годами вдалбливаемых рефлексов, Лео вежливо кивнул в ответ.

— А что будет с... вашим бывшим капитаном? — опомнился Леомир, указывая на прикованного к стене человека.

— С этим? — зубы Медовира сверкнули рысьим оскалом. — При несомненном уме вам еще не хватает практичности. Вот мой дорогой Ормат таких вопросов не задает, — Сабан мазнул по сыну насмешливым взглядом. — "Это" больше никому не нужно.

Сабан, подняв руку, странно дернул кистью, в тусклом свете блеснул металл драгоценных колец. В следующую секунду комнатку затопил жуткий сырой хруст, наполнивший душу липким страхом. Лео через силу повернул голову к пленнику, открывшееся зрелище острым осколком застряло в памяти молодого князя.

Прозрачная белая кожа несчастного лопалась с громким противным свистом. Одна за другой мышцы провисали мокрыми тряпками и срывались с костей. Шлепаясь на пол, они далеко разбрасывали липкие черный брызги. Больше всего на свете Лео хотелось просто закрыть глаза, но скованное отвращением тело отказывалось подчиняться. Сводящий с ума гнилостный запах врывался в легкие, терзая их изнутри. Слезящимися немигающими глазами он смотрел, как крошащиеся пожелтевшие кости выпадают из колец оков и тонут в глубокой вонючей куче разлагающегося мяса. Лишившийся плоти череп хрустнул, слетел с позвоночного столба и, ударившись о камень, разлетелся вдребезги, как глиняный горшок, расплескав жидкую гниль.

Кажется, он на секунду отключился. Когда Лео снова осознал где он и что происходит, от отчима Ормата осталась только гладкая, похожая на нефть лужа у стены.

— Не смею вас больше задерживать, — усмехнулся Сабан, подходя к черной жиже, над ладонью князя дрожал жаркий огонек.

Тряхнув головой, Лео сбросил оцепенение. Схватив Ормата за руку, он потащил его ко входу в туннель. Друг механически переставлял ноги, тупо глядя прямо перед собой.

— Главное, помните, князь Медовир Сабан — ваш друг, — донесся до Лео голос старого безумца. — Чтобы вы не сомневались, я оставляю вам своего сына. Надеюсь, он не посрамит древней фамилии и имени. Я назвал его в честь прадеда.

Последние слова Медовира почти утонули в жарком реве вспыхнувшего пламени.

Стрелокрыл вспарывал ночной воздух. Под брюхом машины бесконечным мягким ковром бугрились лохматые облака. Свет звезд тонкими ручейками стекал с гладкой обшивки.

Нахмурившись, Лео склонился над огоньками приборной панели, сверяя показания автопилота. Из-за спинки высокого кресла до него доносились сдавленные всхлипы. Леомир вздохнул — он еще никогда не видел Ормата в таком состоянии.

Огоньки ритмично мигали, Лео хмурился, стараясь сосредоточиться. Всхлипы сменились глухим стуком. Князь не оборачивался, он знал, что Ормат колотит себя кулаком в грудь, точно пытаясь выбить что-то.

Откинувшись на упругую спинку пилотского кресла, Лео молча тоскливо смотрел в раскрытые перед ним гигантские ладони ночи. Сейчас было время помолчать.

Глава 9

— Алвиад, родной, где ты? — ладонь жены шарила по саудовой простыне.

— Я здесь, любимая, — быстро откликнулся регент, вкладывая пальцы в раскаленную руку женщины.

— Горячо, милый, будто огонь горит, — шептала Гайли пересохшими губами.

— Ничего, ничего, скоро тебе станет легче, — сказал Алвиад, бросив ненавидящий взгляд на гудящие медицинские машины.

Ей стало хуже так внезапно! Будто сила, до сих пор поддерживавшая ее, пропала, казалось, Гайли угасала на глазах. А тут еще этот переезд...

Резная дверь тихо распахнулась, поток холодного воздуха лизнул регента по ногам.

— Я велел не беспокоить! — шепотом рявкнул Алвиад, сверкнув глазами.

— Я знаю, господин, но что-то странное происходит с нашим конвоем, — тихо ответил Беретел, почтительно склонив голову. — Похоже, он уходит.

Мысленно застонав, регент нежно отпустил руку жены:

— Прости, любовь моя, я ненадолго.

Бросив долгий взгляд на мечущееся на кровати тело, Алвиад следом да Беретелом отправился на командный мостик "Крови совершенных". Шагая по гулким коридорам, регент напряженно хмурился. По сердцу скребли когти недоброго предчувствия. Быть может, зря он позволил Дамире забрать брата? Но тогда это казалось разумным... Неужели генерал настояла на необходимости смены резиденции, чтобы получить возможность отомстить?!

Войдя в блестящую хромом полусферу мостика, Алвиад быстро занял внушительное командное кресло перед гигантским обзорным экраном. Широкое полотнище облаков залил тревожный багрянец. Даже не сверяясь с приборами, регент видел, блестящие капли стрелокрылов одна за другой отрываются от конвоя.

— Связь с генералом мне! — прорычал Алвиад, глухо стукнув кулаком по мягкому подлокотнику.

Воздух задрожал, будто наполнившись серебристым дымком, через миг в нем словно распахнулось окно на гудящий мостик другого воздушного корабля. Сцепив пальцы под подбородком, Дамира внимательно смотрела в глаза регента. Золотые волосы женщины, озаренные мерцающим светом приборной панели, блестели на фоне черной спинки высокого кресла, как горделивая корона.

— Дамира, что происходит, бину вас побери?! — выдохнул Алвиад, подавшись вперед, так будто хотел пролезть в иллюзорное окно.

На лице генерала не дрогнул ни один мускул, синие глаза лучились сапфировой уверенностью:

— Сложилась чрезвычайная ситуация, я только что получила известия с Фараса. Там высажен десант. Похоже, Иоскеха наконец зашевелилась. Южная армия спешно возвращается на старые позиции, — слова Дамиры падали, как мерзлые камушки. — Если поспешить, возможно, еще удастся отстоять наш полуостров. Там я буду нужней.

— Вот как, а как же ваш регент? — оскалился Алвиад, уже предвидя ответ.

— А что "мой регент"? — голос женщины дышал космическим равнодушием.

— Вы совершаете измену, — скрипнув зубами, Алвиад выдохнул ненависть в далекое холодное лицо.

— Правда? Не уверенна, — Дамира качнула головой, будто действительно взвешивая все "за" и "против". — Вы самопровозглашенный регент, Совет высокородных так не признал ваши полномочия. Значит, вы ничем не отличаетесь от любого другого князя. Я помогала вам из личных соображений. Но теперь вижу, что ошибалась, — в речи женщины впервые прорезалось что-то похожее на эмоции. — Мне жаль, что все так закончилось. Если бы мы нашли общий язык, дела могли пойти совсем по-другому. Мне действительно жаль.

— А вы ничего не забыли? Мне есть, что сказать Вилере про смерть Шадгара и роль в этом Южной армии, — криво усмехнулся Алвиад, пустив в ход свой последний козырь.

— Думаете, вам поверят? Хотя... — генерал коротко пожала плечами. — Это уже история, и вы скоро тоже станете историей.

— Ну, что ж, — прошипел Алвиад, проталкивая слова сквозь сведенные яростью зубы, — до свидания, генерал Норид.

На тонко очерченных губах Дамиры мелькнул отблеск печальной улыбки:

— Нет, князь, прощайте.

Связь лопнула, оставив на месте воздушного окна быстро гаснущий блеск, Алвиад в сердцах ударил по нему, кулак в бессильной злобе вспорол воздух. С дикой ненавистью он смотрел, как тает его конвой. Под конец осталось лишь три машины, за штурвалами которых сидели пилоты из дворцовой эскадрильи.

Регент сжал раскалывающиеся виски. Ничего, он выкрутится. Он обязан выкрутиться и спасти Гайли.

— Свяжите меня с Седой гаванью, — резко приказал он, хватаясь за последнюю надежду.

— Там не отвечают, — быстро откликнулся склонившийся над приборами офицер.

— Вызывайте постоянно!

За плечом регента кто-то испуганно охнул. Алвиад снова поднял глаза к торжественной небесной равнине. Навстречу воздушной крепости, как стая хищных птиц, неслись боевые машины незнакомого вида. Их угольно-черные корпуса на фоне залитых кровавым рассветом глыб облаков казались дырами в космическую бездну.

Со смертоносной грацией черные стрелокрылы разделились, обходя крепость с разных сторон.

— Все системы к бою! — с безнадежной тоской выдохнул Алвиад.

— Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит?! — рявкнул Даниас, пнув тяжело загрохотавший стул. — Как он сбежал у нас из-под носа?!

Обведя глазами виновато потупившуюся свиту, Роумат указательным пальцем потер влажный гудящий висок:

— Простите, это все нервы. Все мы нервничаем. Ульвэ, бедняжка, так разволновалась, что сразу, как узнала новости, умчалась в свою комнату.

Повернувшись к высокому окну, за которым уже наметились отблески рассвета, Даниас сморщился, будто от зубной боли:

— Куда подевался Сабан? Ведь это его люди отвечают тут за безопасность всего и вся.

— Вы же знаете, у него такая трагедия, — промямлил кто-то из свиты, — второй сын погиб меньше, чем за полгода. Тут кто угодно не выдержит.

— То есть, вы хотите сказать, что старина Медовир ушел страдать? — поднял бровь Даниас.

— Когда я его в последний раз видел, он постоянно хихикал, мне показалось, что у него истерика.

— Ну, а сейчас он где? — Роумат снова начал раздражаться.

— Собрал всех своих и покинул город. В погоню, наверное.

— Вместе со слугами в погоню?

Свитский только развел руками. Нахмурившись, Даниас приблизил глаза к стеклу. За кованой решеткой дворцовой ограды наметилось какое-то движение. Роумат обеспокоенно прищурился. В жидких лучах очерчивающих двор светильников он разглядел толпу мужчин с повязками на глазах. Каждый сжимал в руках посох с бубенчиком.

Трясуны! Человек пятьсот! Что они тут позабыли?

— Они здесь начали собираться несколько часов назад, — мрачно сообщил Удаслав.

Первый капитан Котика, зачем-то присоединившийся к свите князя, с неприязнью смотрел в окно через плечо Даниаса:

— Мы их пытались прогнать — не уходят. И что им нужно, не объясняют. Хотя ... когда они в таком состоянии, от них никогда ничего толком не добьешься.

Словно опровергая Удаслава, толпа за оградой хором затянула монотонный гимн. Тонкая пленка стекла задрожала в такт с тревожными рокочущими звуками. По коже Даниаса забегали быстрые мурашки:

— Немедленно прогнать! Не пойдут добром — применить силу. Я не хочу...

Князь потрясенно осекся, увидев, как прямо во двор, словно падающая звезда, стремительно приземлился стрелокрыл, подняв шелестящую бурю из сорванных листьев. Даниас с изумлением разглядел на блестящем корпусе быстрый росчерк знака солнечной вспышки.

Не успел небесный пришелец утвердиться на земле, как весь свет во дворце разом погас. На людей навалилась пугающая душная темнота.

— Что происходит?! — выкрикнул Даниас, тщетно стараясь не пропустить в голос испуг.

— Не только свет отключился, — испуганно пропищал кто-то. Мрак помешал князю разглядеть паникера. — Вся техника не работает. У меня даже планшет не включился.

— Мне бы ваши проблемы, — прогудел над ухом Роумата капитан Удаслав, едва не заставив князя позорно вскрикнуть. — Мой пистолет, похоже, устроил забастовку. Надо думать, как и все оружие в доме, — мрачно закончил воин.

Роумат несколько раз глубоко вздохнул. Во дворце явно происходило что-то очень странное. А когда ничего не понятно, иной раз бывает полезно делать вид, что все идет точно, как задумано.

— Ну, что ж, выйдем во двор и поприветствуем гостей, — как можно спокойней сказал Даниас.

Гудящей толпой люди ощупью спустились по темным лестницам. Выйдя, наконец, во двор, князь остановился и подставил лицо свежему ветерку. Все должны видеть — он ничуть не волнуется.

Выдержав приличную паузу, Даниас направился к ярко освещенному стрелокрылу. Чем ближе он подходил, тем выше поднимались брови князя. Среди белых ряс высших иерархов он разглядел самого Раздвигающего тучи. Краем глаза Даниас заметил несколько световых столпов, вздымающихся к небесам над погруженным во тьму кварталом. Еще стрелокрылы. Некоторые сели прямо на крышах. Похоже, кое-кто сегодня решил отбросить все запреты. Сердце Роумата болезненно закололо от неясного предчувствия — ничего хорошего такое нашествие не сулило.

— Мои приветствия, Демигас, — размеренно сказал Даниас, войдя в круг озаряющего машину света. — Могу я узнать, чем обязан столь неожиданному визиту? Надеюсь, не вы ответственны за это безобразие...

Раздвигающий взмахнул крылом рясы и неродившиеся слова умерли на губах потрясенного князя. Все свита Даниаса замерла за его спиной в нелепых позах. Кто-то застыл с поднятой ногой, не закончив шага, другой так и не донес до затылка поднятую пятерню. Сам Роумат почувствовал, что в него вцепилась невидимая безжалостная сила.

— Ты взял то, что тебе не принадлежит, Роумат, — голос Демигаса ударил, как хлыст. — Отдай мне мальчишку и останешься жив.

В другое время князь бы только посмеялся над возмутительными угрозами. Но сейчас ему было совсем не до смеха. Жестокая сила кромсала его плоть, он едва сдерживался, чтобы не закричать. С огромным трудом князь поднял слезящиеся от боли глаза на грозного иерарха. От Раздвигающего веяло страшной, пробирающей до костей силой. Мысли Даниаса звонко стучали о виски. Парализованная свита, отключенная техника... как он это делает? Как такое вообще возможно?!

— Я жду ответа, — прогудел Демигас.

Ребра князя затрещали под незримым нажимом. Роумат стиснул зубы.

"Лео... Он имеет в виду Леомира", — понял князь.

— У нас его нет...

Ледяные когти впились в сердце Даниаса. С протяжным воплем он рухнул на колени.

— Лжешь, червь, здесь была освобождена сила Омута жизней, — страшно прошептал иерарх. — Аура сияет над всем кварталом.

— Он сбежал несколько часов назад, — прохрипел Роумат, с трудом шевеля посиневшими губами.

Долгий взгляд Раздвигающего впился, казалось, в самую душу князя. Старший иерарх молчал, будто прислушиваясь к чему-то.

Не проронив ни слова, Демигас повернулся и скрылся в стрелокрыле. За ним последовала безмолвная свита жрецов. Обдав людей плотными потоками жаркого ветра, могучая машина взмыла в небеса. Следом горящими стрелами взметнулась к облакам остальная эскадра.

— Князь! С вами все в порядке, князь?!

Десятки рук вдруг "оттаявшей" свиты потянулись к лежащему ничком Даниасу. Раздраженно отмахнувшись от помощников, Роумат поднялся на ноги. Ночной воздух вздрогнул, словно лопнула тугая невидимая тетива. Разом вспыхнувший огнями дворец окатил людей слепящей лавиной.

Один из княжеских секретарей заполошно вскрикнул и замахал руками в сторону ограды. Собравшиеся на мостовой трясуны быстро расходились, утопая в светлеющей ночи. Но ушли не все. Почти треть людей в черно-зеленых одеждах осталась, подобно выброшенным на берег рыбам, неподвижно лежать на камнях.

Глава 10

Ботинки Лео звонко стучали по пыльным камням. Ормат шагал рядом, с легким испугом озираясь по сторонам. Их проводник — мускулистый исп в жесткой кожаной безрукавке, сплетенной из тысяч шнурков — оглядываясь на друзей, слега усмехался. Подземелья, бывало, действовали на нервы даже своим исконным жителям. Что уж говорить о мягкотелых сильвидах.

Молодые люди уже больше часа шли по гигантским жарким туннелям, словно выгрызенным в скале гигантским червем. Лео подумал, что сейчас видит, то чего прежде не видел ни один человек его касты, а возможно и вовсе никто из чужаков. Князь чувствовал, что туннели слега наклонены и с каждым шагом он спускается все глубже, то ли к центру земли, то ли в царство мертвых.

Навстречу бесшумно скользили самоходные тележки. Иногда попадались молчаливые испы, провожавшие пришельцев быстрыми взглядами. Кое-где, в дополнение к обычным светильникам, в каменных чашах гудел открытый огонь. Пламя разбрасывало сальные лучи. Когда те падали на князя, ему очень хотелось протереть лицо рукавом.

Ноги Лео гудели, он и без этих прогулок страшно устал. Полет вышел тяжелый, он сам до конца не понял, как ему удалось провести экстренную посадку и спрятаться под деревьями от невесть откуда взявшегося черного стрелокрыла. А потом вся эта утомительная возня с проникновением в анклав Дигест...

Краем глаза Лео взглянул на Ормата. Кажется, тот стал спокойней, похоже, новые впечатления отвлекли его от собственных печальных мыслей.

Впереди возникли перекрывшие туннель циклопические ворота. У их подножия стоял десяток испов с винтовками наперевес. К одному из них подошел проводник друзей.

— В чем дело, Валигард? — проворчал стражник. — Зачем ты притащил сюда белобрысых? Принесем их в жертву подземных богам?

Воины за его спиной покатились от смеха.

— Спрашиваешь, в чем дело? — хмыкнул проводник, задумчиво коснувшись традиционной узкой щетки волос на темени. — Так сходу даже не скажу, в любом случае разбираться тут должен кто-то поумнее меня.

Вздохнув, Лео шагнул к испу, который, как он понял, был начальником здешней стражи.

— Для блага планеты, я хочу говорить с бароном Радгаром.

Перед воротами повисла мертвая тишина. Стражник долго с изумлением таращился на Лео, затем, видимо не найдя на лице князя никаких подсказок, повернулся к проводнику. Тот лишь развел мускулистыми руками.

— Барона, стало быть, — медленно проговорил страж, наконец вернув себе дар речи. — А кто ты такой, чтобы с ним говорить, и почему вообще ищешь его здесь?

В словах воина прозвенела угроза, стражники, заворчав, навели на молодых людей винтовки.

Лео тоскливо усмехнулся — везде одно и то же.

— Дигест — самый старый и самый защищенный из ваших анклавов, — скучающим голосом произнес он. — Из него можно руководить боевыми действиями на всем континенте и не бояться внезапного удара. К тому же Дигест — политический центр и важный символ. Именно отсюда когда-то началось освобождение планеты войсками лорда-адмирала Оссара. Лучшего места для штаба барону не найти.

Пока Лео говорил челюсть доблестного воина отвисала все больше:

— Да Валигард, — сказал он, понимающе взглянув на проводника, — теперь я тоже вижу, что гости к нам попали непростые. Но остался второй вопрос — отчего ты решил, что барон бросит все дела ради встречи с двумя мальчишками?

Ставшим уже привычным движением Лео вытащил из подмышки кожаный футляр и протянул его воину.

— Надеюсь, не бомба, — усмехнулся страж, хлопнув крышкой.

Смех замерз на его губах, когда он заглянул внутрь футляра. Толстые изжелта-красные пальцы, подрагивая, касались печатей знатнейших высокородных планеты, сплошь усеявших дорогую бумагу.

— Что ж, малы... молодой господин, похоже, ты действительно пришел по адресу, — тяжело выдохнул страж, давая знак солдатам.

Протяжно заскрипев, створки ворот медленно поползли в стороны, открывая путь к глубинному сердцу анклава.

Сердце подземелий совсем не походило на образ, рисовавшийся в воображении Лео. Личный кабинет барона напоминал воздушный пузырек, поднявшийся со дна кристально чистого пруда. Прямо под ногами шевелили плавниками огромные рыбы, ясно видимые сквозь круг прозрачного пола. Стен как таковых не было — они терялись среди тянущихся к потолку влажных растений, огромных гололитических экранов и сложной системы зеркал. Создавалась иллюзия, что хрустальный стол барона стоит посреди озера. Мелодичное журчание воды ласково проникало в уши, настраивая на лиричный лад. Единственным по-настоящему осязаемо плотным предметом в кабинете был его хозяин — барон Радгар.

— Все это, конечно, интересно, юноша, — вздохнул барон, задумчиво поглаживая матовый узор вживленной в щеку проволоки, — но почему бы мне просто не отвернуть тебе голову и не забыть про все эти проблемы?

— Все, с кем я встречаюсь, порываются отвернуть мне голову, — тяжело вздохнул Лео. — Я надеялся, вы умнее, барон.

— Представим, что я круглый дурак, объясни мне мой интерес, — усмехнулся Радгар, сверкнув крупными зубами.

Лео вальяжно развалился в своем прозрачном кресле, сплетенном из стеклянных трубок, по которым журчали струйки воды. Сиденье не самое удобное, но Лео изо всех сил делал вид, что наслаждается жизнью. Слегка повернув голову, он взглянул на Ормата, угнездившегося на самом краешке кресла — похоже, Спутник был не в своей тарелке. Лео его хорошо понимал.

— Тавискарон — не Иоскеха, — рассудительно проговорил он, постукивая ногтем по звенящему подлокотнику. — Испов тут гораздо меньше, ваше дело поддерживает лишь горстка высокородных... Как достойный барон собирается управлять континентом после победы? Может быть, силой?

— Думаешь, у меня ее не хватит? — вкрадчиво улыбнулся Радгар.

— Думаю, не хватит, — спокойно ответил Лео. — Разбить боеспособные части гражданской стражи — это одно, а взять под контроль планету — совсем другое. Подкрепления с Иоскехи не пробудут здесь вечно. У ваших заморских друзей слишком много проблем дома, чтобы надолго уводить войска.

По темному лицу барона пробежала быстрая тень. Лео мысленно возликовал, ощутив, как с его плеч свалилась тяжелейшая ноша. Значит, он правильно угадал причину задержки бойцов с Иоскехи.

— В конце концов окажется, что вы держите в руках только островки анклавов. Крошечные островки, которые едва-едва не захлестывает штормовое море. Если испы хотят воспользоваться плодами своей победы, им нужен союз с сильвидами.

Лео выразительно поднял ладонь, точно удерживал на ней символизирующий победу плод.

— Такой союз может обеспечить только верховный князь.

— Я могу выбрать князем любого из своих союзников, — жестко сказал Радгар, пытаясь пробить уверенность Лео колючим взглядом черных глаз.

— Законный князь, — мягко улыбнулся Леомир, позволяя взгляду барона соскользнуть с его лица, словно капле воды, — другого планета не примет. Вы же знаете, насколько упрямы мои соплеменники.

Радгар медленно прикрыл тяжелые веки, кирпично-красные пальцы задумчиво касались острых кончиков смоляной щетки волос. Кое-как пристроив лопатки на неприятно бугристую стеклянную спинку кресла, Лео сделал вид, будто изучает обстановку кабинета. Он так увлекся собственным спектаклем, что едва не вздрогнул, когда барон резко встал из-за стола.

— Твои слова звучат разумно, князь, — веско произнес Радгар. — Но я не могу дать ответ человеку племени спящих, пока он не пройдет испытание.

Лео выразительно изогнул бровь. Что это еще за чудеса? "Человеку племени спящих", "испытание"... барон от долгого сидения в подземелье повредился головой?!

Не обращая внимания на удивление гостя, Радгар звонко прищелкнул пальцами. За широченной спиной возник, казалось, просто соткавшись в текучем воздухе, прямоугольный черный провал. Еще один щелчок — и вспыхнувшие светильники превратили провал в длинный, уходящий в бесконечную темноту коридор.

— Следуйте за мной, — властно приказал барон, ступая в проход.

Решив ничему не удивляться, Лео махнул рукой Ормату. Похоже, некоторые сплетни об испах оказались правдивы, но если барон действительно такой дикарь, что не может принять решение без языческих ритуалов, это никак не отменяет факта, что сейчас Радгар — один из самых могущественных людей на планете.

Невольно стараясь держаться ближе друг к другу, друзья спускались по узкому прямому коридору, словно прорубленному в камне одним ударом клинка. Лео уже начал уставать, когда проход уперся в низкую сводчатую дверь. Маслянистый черный металл украшали уродливые маски хохочущих чудовищ. Барон, причудливо сложил пальцы и взмахнул ладонью. Повинуясь ему, громоздкая преграда с удивительной легкостью отошла в сторону, впустив людей в каменный чертог. Круглый, не широкий, но очень высокий, похожий формой на огромный стакан, он был вырублен в твердой крапчатой породе. В центе зала из узкой расселины, с гулом, вырывался могучий столб сочного рябиново-красного пламени. Кроме дверцы, через которую они вошли, сюда вели еще три входа, перекрытых мощными воротами.

Лео испытал какое-то детское удовлетворение, увидев, наконец, хоть что-то, похожее на старые сказки. Алтарь вечного пламени — значит, он все же существует.

Барон быстро подошел вплотную к расселине и громко хлопнул в ладоши. Ворота напротив немедленно распахнулись, впустив двух широкоплечих испов в грубых черных робах. В киноварных руках они держали большую золотую чашу. Радгар ловко бросил туда снятое с пальца широкое кольцо. Металл тревожно загудел. Слуги с поклоном поднесли чашу к Лео.

— Подойдет любая вещь. Достаточно, чтобы она долго касалась тела, — сказал Радгар, голос барона гулко отразился от каменных стен.

Немного подумав, князь запустил руку за воротник, нащупывая тонкую цепочку. Стоявший рядом Ормат сдавленно охнул, увидев в руках друга маленькую резную лошадку. На губах Лео мелькнула горькая усмешка. Действительно заноза, давно надо было от нее избавиться. Лошадка звонко ударилась о желтый металл. Служители поднесли чашу к Ормату.

— Я тоже участвую? — подозрительно нахмурился Спутник.

— Вы пришли вместе, вместе и подвергнетесь проверке, — сурово ответил барон. — Таков закон.

Пожав плечами, Ормат похлопал себя по карманам. Не найдя ничего такого, с чем он был готов расстаться, он усмехнулся и с треском оторвал кусок манжеты. Лоскут ткани невесомо опустился на дно чаши. Барон удовлетворенно кивнул:

— Что ж, начнем.

Молчаливые слуги поднесли сосуд к бушующему пламени. Глаза Лео удивленно расширились — испы спокойно держались за металлические ручки голыми руками, да и сама чаша даже не думала плавиться, но предметы внутри нее разом вспыхнули иглами белого пламени.

Пожар над сосудом погас так же внезапно, как и возник. Слуги плавно ссыпали в расселину мягкий, тонкий пепел.

— Теперь коснитесь огня, — жестко приказал Радгар.

— Приятель, а ты по дороге головой о стены, случайно, не бился? — хмыкнул Ормат, пряча руки за спину.

На лице барона мелькнула гримаса раздражения:

— Это не опасно, — сказал он таким тоном, будто говорил с непослушными детьми. — Вот, смотрите.

Подойдя к расселине, Радгар уверенно сунул ладонь в гудящее рябиново-красное пламя. Через минуту рука барона целая и невредимая вынырнула обратно.

Все еще не вполне убежденный, Лео шагнул к прочертившему камень провалу. Столб огня колыхался совсем близко, но он не чувствовал никакого жара. Стиснув зубы, Лео резко вонзил ладонь в сердцевину пламени. Рука словно погрузилось в крошево колючего льда. Морщась, он вопросительно взглянул на барона, тот удовлетворенно кивнул.

Вытащив ладонь наружу, Лео удивлено заморгал, увидев, что пламя сменило цвет, сделавшись зеленовато белым.

— Твоя очередь, — сказал Радгар Ормату.

Ежась, Спутник шагнул к расселине. Когда он проходил мимо Лео, быстро потрепал его по плечу побывавшей в огне рукой. Ормат усмехнулся в ответ.

Став перед пламенем, Спутник глубоко вздохнул и быстро сунул руку в гудящий столб.

— Уй, колется, — вскрикнул он, выдергивая ладонь из огня.

Пламя, качнувшись из стороны в сторону, сделалось травянисто-зеленым. Ормат прищелкнул языком, не забывая растирать онемевшую ладонь.

— Мы прошли твое испытание, — громко сказал Лео, стараясь не гнуться под градом сыплющегося с потолка эха. — Что дальше?

— Будь вы поражены порчей, от вас не осталось бы и пепла, — задумчиво пробормотал барон, словно не слыша Лео, за спиной князя возмущенно фыркнул Ормат. — Но пламя изменило цвет. Хотя... все люди твоей расы несут на себе ее тень. Странно, что на твоего друга огонь отреагировал сильней.

— Может, хватит говорить загадками?! — рявкнул Лео, по-настоящему разъярясь. — Ты испытал нас, что теперь?

Радгар поднял на друзей задумчивые кристаллы черных глаз, жесткие губы шевельнулись... Высокие ворота легко распахнулись, впуская в тайный зал двух людей.

— Кто посмел?! — зарычал барон... и резко осекся.

Проследив за его взглядом, Лео потрясенно застыл, в наступившей тишине заковыристо выругался Ормат. В глубочайшее подземелье испов спокойно вошли те, кого друзья меньше всего ожидали здесь увидеть. Петр и Алекс — служитель Луча и мастер оружейник Палестры. За спинами доблестных мужей плавно колыхались тяжелые полы дорогих темных плащей. На лицах — таких разных, но в чем-то очень похожих — застыла молчаливая сосредоточенность.

Барон справился с потрясением куда быстрее Лео. Независимо подбоченясь, он с иронией склонил голову к плечу:

— Вопрос, наверно, глупый, но я не слышал сигнала тревоги. Почему мои люди даже не пытались вас задержать?

Мужчины синхронно остановились в двух шагах перед Радгаром, в их позах Лео почудилась горделивая торжественность. Петр величественно поднял ладонь, словно протягивая барону горсть воды. Над пальцами великана вспыхнул древний символ, известный всей Ойкумене. Крылатое Солнце — огонь небесный, пламя карающее.

Ноги Лео подогнулись, чтобы не упасть, ему пришлось вцепиться в бросившегося к нему Ормата. У этих людей было множество имен — Сторукие, Гекатонхейры, Стражи... Но все имена обозначали одно — карающий меч повелителя всех людей, тайную службу Империи.

— Никто из Верных не преградит путь слугам нашего всеобщего господина, — блеснул глазами Петр. — Ты Верный, Радгар?

Глава 11

Поерзав на скрипящем кожей диванчике, Ормат взглянул на сидящего рядом Лео. Князь смотрел прямо пред собой, его лицо казалось бесстрастной маской, но сцепленные в замок пальцы предательски вздрагивали. Спутник тихонько вздохнул, он тоже еще не пришел в себя от свалившегося на голову сюрприза. Он с самого начала подозревал, что с Петром все непросто, но даже не представлял насколько непросто. Раньше Ормат ни за что бы не поверил, что живьем встретит агента легендарной Службы, тем более двух сразу.

Маленькая сиреневая комната, отведенная для отдыха барона, должна была успокаивать нервы, но сейчас спокойствием в ней и не пахло. Петр и Циклоп (или как их там по-настоящему) оседлав тяжелые резные стулья, нависали над Радгаром, отгородившимся от грозных гостей массивным столом. Кажется, упрямый барон потерял разом две трети своей самоуверенности.

Ормат чувствовал себя не лучше. Символ, показанный Петром, он впервые видел еще мальчишкой, тогда на службу Всеблагому силком согнали всех пацанов. Староста скороговоркой пробормотал молитву и начал показывать разные красивые картинки, объясняя, что они значат. Герб Империи, эмблема Флота, символы корпусов императорской гвардии. Особое внимание отец Лириты уделил инсигнии секретной службы. Он достал кристалл с изображением из роскошного футляра, отмеченного печатями канцелярии верховного князя. Староста объяснил, что этот знак должен всегда быть неизменным, любую его копию нужно сверять с образцом, хранящимся в правительстве планеты. Изображать инсигнию самому нельзя под угрозой страшных кар. Разумеется, тем же вечером Ормат начертил палочкой на мокрой земле несколько десятков таких знаков. Получилось не очень похоже, но это не спасло от нещадной порки, когда его поймал на горячем невесть зачем бродивший по задворкам староста.

— Так почему же моему дому оказана такая высокая честь — сразу двое слуг повелителя, чей свет озаряет нас, смертных? — проговорил барон, стараясь улыбнуться.

Стражи переглянулись. Циклоп, скрестив на груди руки, равнодушно повернул голову к стене, словно отстраняясь от разговора.

— А вы как думаете? — скупо улыбнулся Петр, скользнув глазами по комнате.

Ормат невольно поежился, взгляд гиганта показался ему невероятно тяжелым, буквально вдавливающим в пол. Может быть, виновато было разыгравшееся воображение, но раньше тигриные глаза не производили такого жуткого впечатления. Даже сейчас, когда ему досталась лишь крошечная доля внимания Гекатонхейра, его пробрала морозная дрожь. Ормату вовсе не хотелось бы оказаться сейчас на месте Радгара.

— Мне в голову приходит только одна причина, способная привлечь внимание Службы к бедной планетке, удаленной от основных путей, — медленно произнес барон.

Петр коротко кивнул, Радгар провел широкой ладонью по киноварной щеке. Ормату показалось, что подтверждение догадки одновременно обрадовало и напугало могущественного испа.

— Думаю, юношам нужен небольшой урок истории, — сказал Петр, бросив взгляд на дернувшихся молодых людей. — Не хотите поспособствовать?

— Отказать просьбе Стража — страшная невежливость, — непринужденно хмыкнул барон, шутливо вскинув руки (нет, все-таки он молодец). — Что ж, внимайте, отроки. Вы, должно быть, уже слышали о многом из того, что я собираюсь рассказать, но то были лишь искаженные легенды, бесконечно далекие от правды. Эта история началась, как принято говорить в сказках, давным-давно, в невероятных глубинах времени.

Радгар замолчал, словно пронзая мыслью бессчетные эпохи.

Когда предки моего народа прибыли в скопление Изумрудной птицы, случилось так, что они утратили связь с остальным человечеством. Быть может, это случилось из-за гражданских войн, раздиравших тогда Империю, или они сами хотели укрыться от ужасов тех времен, — барон задумчиво прищелкнул языком. — Если так — они жестоко просчитались.

Встав из-за стола, Радгар несколько раз прошелся по комнатке.

— Испы обнаружили, что миры Изумрудной птицы уже заселены. Но сначала это никого не смутило. Аборигены тепло встретили нас, и долгие годы предки думали, что имеют дело с людьми. Странными, конечно, но тысячелетия мутаций в изолированной общине могут сотворить и не такое, — барон печально усмехнулся. — Ошибка стала очевидной совсем не сразу, и совсем не сразу мы поняли причины гостеприимства похожих на людей существ. Они называли себя бину, — сидящие на диванчике друзья хором охнули. — На их языке это значило — народ. Верховная каста бину — Сияющие, они... — Радгар запнулся. — Сияющие питались жизненной силой разумных. Новые жертвы пришлись очень кстати.

Барон тяжко вздохнул, будто заново переживал боль предков. Ормат прижал к колену задрожавшую ладонь. Страшная история захватила Спутника, прежде до него действительно доходили лишь смутные слухи о временах, предшествующих появлению на планете сильвидов. Даже после ритуала, набившего его голову фактами, известными высокородным, он узнал о той поре немногим больше.

— Древние хроники говорят, что убивали они немного, — будто через силу продолжил Радгар, — но каждая поглощенная жертва болезненно отзывалась в народе. В испах словно поселилась незримая порча. Она пробуждала самые худшие пороки, медленно подтачивала разум. Мы заблудились в бесконечной ночи, — барон сделал паузу, история подходила к концу и широкие плечи испа сгорбились, как после тяжкой работы. — Конец всему положил первый рыцарь Империи, лорд-адмирал Оссар, очистивший миры от скверны.

Друзья облегчено выдохнули, словно дети, радующиеся счастливому концу страшной сказки.

— Но часть скверны все же уцелела, — голос Петра громыхнул, как погребальный колокол.

Ормат с ужасом посмотрел в холодное лицо Стража, он же не хочет сказать... Нет! Этого не может быть!

— Да, мой народ всегда это подозревал, — медленно кивнув, барон коснулся вживленного в кожу металла каким-то странным защитным жестом. — Кто-то из Сияющих уцелел. Теперь он питается сильвидами. Я слышал, многие доктора удивляются, отчего высокородным так трудно получить здоровое потомство. Это лишь самый явный знак.

Ормату показалось, что диван под ним закачался. Бросив быстрый взгляд на Лео, он увидел, что друг также потрясен. Сама мысль о том, что в одно время с ними на планете живет Чужак, была слишком жуткой, чтобы уложиться в голове.

— Достойно сожаления, что вы раньше не привлекли к своим подозрениям внимание Высших, — медленно произнес Петр, — но я понимаю ваши мотивы.

Великан торжественно встал, Циклоп присоединился к нему единым легким движением.

— Зло свило гнездо в Седой гавани, я засвидетельствовал это своим глазами. Вот так, князь, — кивнул он Лео, — завоевание планеты для нас — лишь самое первое и самое малое из череды предстоящих дел. Но исполнить его нужно как можно скорее.

Ормат свел брови. В последних словах Петра он уловил гром пока отдаленной, но страшной грозы.

Сонный гул летающего корабля успокаивал растрепанные нервы. Друзья расположились в маленькой каюте. Лео сидел, положив руку на спинку диванчика, лицо молодого князя выражало такую крайнюю степень уныния, что стоящий перед ним Ормат даже испугался.

— Знаешь, — устало прошептал Лео, — я ведь больше всего на свете боялся, что кто-нибудь снова начнет мною управлять. Думал, что больше никогда этого не допущу. Даже барона я бы мог переиграть. Тут все просто — сперва он считает меня своим творением: найденным на свалке, отмытым и посаженным на трон. А потом марионетка платит творцу черной неблагодарностью, — князь печально хмыкнул. — Но вот появилась эта парочка, и я так легко пошел у них на поводу.

— Не глупи, — склонившись, Ормат коснулся горячей руки Лео, он сам смутился внезапного порыва, но лишь крепче сжал пальцы вокруг тонкого запястья князя, — кто может сопротивляться Сторуким?

— Я не о том, — Лео, к огромному облегчению друга, слабо улыбнулся. — Понимаешь, я будто даже обрадовался. Словно появился кто-то старший, на кого я, наконец, могу переложить всю ответственность. Не думал, что я такой слабак.

Ормат даже фыркнул от возмущения. Скажет же тоже.

— Не волнуйся, — промолвил он, стараясь вложить в голос всю свою убедительность, — если надо мы и Стражей вокруг пальца обведем. И не таких обманывали.

Устало хмыкнув, Лео с благодарностью взглянул на друга. Тихо зашипевшая дверь заставила Ормата резко выпрямиться. Вставший на пороге Циклоп окинул каюту быстрым взглядом. Скульптурные губы дрогнули в язвительной улыбке.

— Ну, что ты будешь делать. Оставь их на пять минут без присмотра, и они уже строят заговоры против Империи.

— Мы вовсе не собирались... — воскликнул вздрогнувший от страшного обвинения Ормат, но обнаружил, что обращается к спине оружейника.

— Идите за мной, — бросил Циклоп через плечо, — магистр хочет с вами поговорить.

Опасливо переглянувшись, друзья последовали за золотоволосым Стражем по широким переходам воздушной крепости барона Радгара. Их путь закончился в отливающей розоватым металлом столовой, которую Гекатонхейры, никого не спросясь, превратили в свой штаб. Петр, восседавший во главе овального стола, небрежно махнул рукой, указывая на стоящие по бокам стулья.

Друзья расселись напротив друг друга, Циклоп подпер плечом стену за спиной великана. Ормат наморщил лоб, безуспешно пытаясь вспомнить какое положение, занимают магистры в иерархии тайной службы. Самая закрытая организация Империи не желала делиться даже крохами информации.

— Ты помнишь, в Гавани я дал тебе одну вещь, — мощный голос Петра оборвал размышления, — она все еще у тебя?

"Он говорит о жемчужине", — понял Ормат.

Под тяжелым взглядом золотых глаз он снял с шеи мягкий, уже начавший лосниться бархатный мешочек. До сих пор Ормат старался не думать о связанных с жемчужиной чудесах и теперь до ужаса боялся того, что мог услышать.

Перламутровая сфера покатилась по гладкому столу, остановившись у самого края. Лицо Стража окаменело, будто перед ним лежала свернувшаяся кольцом ядовитая змея. Склонив к жемчужине тяжелую голову, Петр выпятил губы, будто собираясь ее поцеловать. Но он только осторожно выдохнул. Ормат изумленно раскрыл глаза — на молочно-белой поверхности проступила сложная темная сеть.

Она была видима, лишь пока перламутр омывало дыхание великана. Когда Петр выпрямился, сеть так же быстро, как появилась, утонула в белизне.

— Вы касались ее. Оба, — громыхнул великан.

— Дети, — хмыкнул Циклоп, блеснув огоньком протеза, — все тянут в рот.

— И что с того, если мы ее касались? — напрягся Ормат, чувствуя, как на лбу выступил холодный пот, его сердце замирало, словно в ожидании приговора.

— Если бы я знал, — прошептал Петр, — если бы я знал.

— Но что-то вы все же знаете, — твердо сказал Лео, только благодаря долгому знакомству Ормат понял, что князь тоже нервничает. — Может, пришло время поделиться с нами хотя бы крупицей вашей мудрости?

Петр бросил на дерзкого суровый взгляд, бестрепетно встреченный Лео. Ормат мог только восхититься. И этот человек называет себя слабаком! Сам бы он с великаном в гляделки играть не смог. Насмешливо фыркнув, Петр перевел взгляд на жемчужину:

— Ритуал, который провели с Орматом, не только и не столько набил крестьянскую голову знаниями. Главная цель была в том, чтобы синхронизировать его разум с твоим. Потом, в рассчитанный момент, должен был свершиться второй ритуал, который полностью подчинил бы тебя власти Гавани, — размеренно сказал великан.

— А что бы случилось со мной? — выдохнул Ормат, которого флегматичные рассуждения Стража пробрали до костей.

— После ритуала болванка погибает, — без намека на смущение откликнулся Петр.

— Ну, спасибо, что бы я делал без вашей заботы! — воскликнул Ормат, настолько разозлившись, что осмелился на ехидство, Лео поддержал его гневным фырканьем.

— Не я это придумал, — ровно ответил великан, проигнорировав слабую попытку бунта. — У меня на тебя были совсем другие планы. Будь моя воля, никакого ритуала не было бы вообще.

— Тот парень из обители мистерий, которого убил сумасшедший... — Ормат замолк, недоговорив.

— Не забивай голову мелочами, — отмахнулся Петр.

— Но все же, что такое эта жемчужина? Она... вытворяла странные вещи, — через силу признался Спутник.

— Омут жизней способен на многое, — глухо сказал Петр, — в тайных отчетах о походе Оссара описаны поистине удивительные вещи. Эта жемчужина — вместилище силы сотворившего его Сияющего. Но зачем тебе ее дали мне так и не удалось узнать.

Ормат почувствовал, что дрожит, словно от холода. Находиться так близко от вещи, сделанной Чужаком, касаться ее...

— Так может выкинуть эту пакость за борт? — дрожащим голосом предложил Ормат и тут же охнул от острого спазма в мозгу.

— Избавиться от Омута не так просто, — сказал Петр, внимательно вглядываясь в побелевшее лицо Спутника. — Ты связан с ним, и Лео тоже.

Медленно, преодолевая страшное нежелание посмотреть в глаза правде, Ормат кивнул.

— Но что же нам с ней делать? — спросил Лео, беспокойно глядя на друга.

Прежде чем ответить, Петр долго молчал, наблюдая за тревожным блеском перламутровой сферы:

— Может статься, мы сумеем обернуть силу этой злой вещи против ее хозяина.

Вздохнув, Ормат соскользнул с нагретой солнцем спины гранитного валуна, глубоко процарапанного когтями давно растаявшего ледника. Еще немного, и он натер бы себе мозоли на заднице. Запрокинув голову, Спутник взглянул на солнечный диск, скользящий к закату между прозрачными салфетками облаков. Из чаши горной долины, над которой расположился Ормат, донесся очередной взрыв аплодисментов. Он поморщился — Лео продолжает разыгрывать из себя бродячего менестреля пред толпой собранных Радгаром высокородных.

Интересно, что он им пообещал на сей раз? Изредка горячий ветер доносил обрывки фраз. Лео вспоминал славные времена Аравада Сокола, обещал вернуть на Вилеру мир и порядок, разогнать гражданскую стражу и набрать вместо нее настоящее войско. С помощью этой силы верховный князь клялся быстро привести в повиновение восставших крестьян.

Последний тезис заставил Ормата нахмуриться, он не знал, кто составлял речь, которую уже этим вечером должны разослать всем высокородным планеты, но этот человек явно слабо представлял себе обстановку на континенте. Лео, вроде, собирался вносить в текст какие-то поправки, но, похоже, сделал это не слишком решительно.

Долина снова вздохнула, на этот раз буквально с восторгом. Должно быть, князь в актерском мастерстве превзошел самого себя. А вот и он сам — легок на помине.

Вытянув шею, Ормат увидел Лео, поднимающегося к нему по крутой тропе. С плеч князя торжественно стекал плащ царского пурпурного цвета. Со всех сторон Лео окружали угрюмые испы эскорта.

Когда Лео поравнялся с Орматом, он уже заметно запыхался. Спутник с усмешкой подумал, что в будущем верховному князю не стоит выполнять никаких физических упражнений на глазах у поданных.

— Долго ты, — улыбнулся Ормат, протягивая другу платок, — в торжественном княжеском одеянии не были предусмотрены карманы.

— Мог бы спуститься и послушать вместе со всеми, ты ведь тоже высокородный и очень знатный, — голос князя заметно охрип после долгих речей.

Ормат скривился, будто друг надавил на гноящуюся рану. Поняв свою ошибку, Лео виновато взмахнул ресницами. На тропе за их спинами заскрипели мелкие камушки, напрягшиеся испы стеной окружили князя.

— Только два слова, — пропыхтел кто-то, задыхаясь. — Молю, я должен поговорить с государем.

Привстав на цыпочки, Ормат увидел карабкающегося по склону грузного широкоплечего мужчину с мощной квадратной челюстью. Этот крупный человек словно распространял вокруг себя ауру хлопотливой суетливости, из-за чего непостижимым образом казался легковесным и незначительным.

Еще больше Ормат удивился, когда увидел, что за собой мужчина практически тащит его старого знакомца по Палестре — Эвиаша Донжая.

Лео махнул рукой, приказывая испам посторониться:

— Господин Цадере, чем обязан?

Не говоря ни слова, нервный здоровяк бухнулся на колени, потащив за собой Эвиаша. Он ухитрился попасть аккурат на острые обломки скалы. Ормат поморщился — больно, наверное.

— Мой добрый господин, — зачастил Цадере Донжай. — Я знаю, между вами и моим сыном в прошлом были разногласия. Я от всего сердца молю их забыть. Моя семья всегда поддерживала верховную власть.

Ормат, внимательно следивший за Лео, заметил, что князь хотел раздраженно дернуть головой, но в последний момент удержался. Ну и что он теперь скажет этому прилипчивому слизняку? Ормат бы отправил его кувырком, как раз по этой тропинке, словно самой природой созданной для экзекуций подхалимов.

— Господин Цадере, — вздохнул Лео, — я клянусь, что давно уже забыл о детских размолвках с вашим сыном, — суетливый высокородный часто заморгал, похоже, так и не убежденный. — В знак моей искренности я предлагаю Эвиашу поступить в мою свиту. Если, конечно, он согласен.

— Согласен? — вскинулся Цадере. — Конечно, он согласен!..

Эвиаш крепко стиснул плечо отца, заставив его замолчать. Взгляд молодого высокородного встретился с синими глазами Лео. Повисла долгая потрескивающая напряжением пауза. Эвиаш пристально вглядывался в князя и, кажется, сумел разглядеть что-то важное. Судорожно вздохнув, молодой северянин медленно кивнул:

— Я согласен, мой господин.

— Тогда тебе следует немедленно отправиться на корабль барона.

Не переставая благодарить, Цадере засеменил следом за сыном, обещая помочь тому устроиться на новом месте. Когда они скрылись из вида, Лео позволил себе поморщиться.

— Ты это серьезно, насчет свиты? — поднял бровь Ормат.

— Надо же ее когда-нибудь создать. Если я буду повсюду ходить окруженный нашими друзьями испами, — князь бросил веселый взгляд на свой эскорт, — это может создать у народа совершенно неверное впечатление.

— Производить впечатление дело, конечно, важное, — задумчиво понизил голос Ормат. — Ты действительно собираешься повернуть свою новую армию против крестьян на Великой равнине?

Гладкий лоб князя покрылся глубокими морщинами:

— Люди охотнее всего следуют за своими интересами. Сейчас в интересах высокородных подавить восстание. На это они солдат дадут. А бунты... сейчас это даже полезно. Кровопускание будет нашей касте только на пользу.

С чувством странного смущения Ормат заметил, как Лео в который раз объединил и его, и себя в некую общность — высокородных Вилеры. Молодой князь устало потер бровь.

— Ну, разве я не стараюсь быть мудрым правителем?

Глава 12

— Нет, магистрат Видесолы ни при каких обстоятельствах не подчинится вам, — висевшее перед Лео изображение горбоносого человека со впалыми щеками подрагивало от частых помех. — Подобные требования звучали бы дико даже в устах полностью законного верховного князя. У моего города всегда были привилегии.

Лео крепко стиснул кулаки, "у моего города" — вот, значит, как. Он предполагал, что с планом подчинения крупных городов возникнут проблемы, но не ожидал, что это случится уже на подготовительном этапе.

— Но господин Буреслав, — терпеливо продолжил Лео, — вы, как старший магистрат, должны понимать...

— Я уже все понял, — отрезал магистрат, — и не вижу смысла в дальнейшем разговоре с мальчишкой, которого назначили князем испы и кучка подкупленного ими сброда.

Мигнув, экран беззвучно погас. Лео страшно хотелось врезать по приборной панели кулаком. Видесола — крупнейший город континента, если бы ее правители поменьше думали о спеси и побольше об обещанных новым князем торговых льготах... Князь скрипнул зубами. Имей он Видесолу в кармане, с другими городами можно было бы разобраться куда проще и куда дешевле.

— Кажется, они там думают, будто мы слишком слабы, чтобы представлять реальную угрозу, — лениво промурлыкал Радгар. — Эти присланные Иоскехой новые стрелокрылы просто чудесные машины. Пара-тройка бомб остудит самые горячие головы. Или оторвет.

Лео тяжело повернулся лицом к залу, в котором размещался командный центр воздушной крепости барона — посовещавшись со Стражами, он решил превратить огромный корабль в свою передвижную ставку — и твердо взглянул в глаза Радгара.

— Не думайте, что я не ценю вашу помощь, барон, но если испы атакуют Видесолу — пусть даже город падет — это настроит против верховного князя половину планеты. А надежных войск у нас действительно мало.

Признавая логику князя, исп недовольно кивнул, блеснув вживленной в щеку проволокой.

— Возможно, есть смысл не спешить и оставить Видесолу напоследок... — задумчиво проворчал Лео.

— Время, князь, не забывайте о времени, — резко напомнил как обычно подпиравший стену Циклоп.

Лео зло закусил губу.

"А какой-нибудь совет великий и мудрый Страж может дать, или он решил быть только ходячим хронометром?!"

Предчувствуя, что будет об этом жалеть, Лео открыл рот, готовясь дать выход накопившемуся раздражению.

— А мне кажется, наших сил вполне хватит, — головы собравшихся на мостике дружно повернулись к молчавшему до сих пор Эвиашу.

Северянин очень серьезно воспринял обязанности члена свиты верховного князя и теперь почти все время таскался следом за Лео. Хорошо, хоть с советами не лез. До сих пор.

— Хоть бы раз поделился, что он такое курит или нюхает, — фыркнул Ормат, глядя прямо перед собой. — Забористая, должно быть, штука.

— На самом деле, все просто, — с удивительным для него спокойствием сказал Эвиаш. — У нас действительно не хватит сил, чтобы взять город традиционным способом, но почему мы забываем про другие пути? По моим прикидкам, для контроля над Видесолой нам нужно овладеть всего лишь семью ключевыми точками. Воздушный десант, атака — и дело сделано, — северянин решительно рубанул воздух ладонью. — Очень похожий случай описывается в "Боевом пути корпуса Сигма 9514 Дельта, Танцующих с молнией". На все про все понадобится максимум пятьсот человек. Большую часть могут составить северяне из владений отца и его соседей. Да и в лагере есть надежные люди. Я уже кое с кем познакомился.

Когда Эвиаш замолчал, Лео быстро обвел взглядом собравшихся на мостике. Ормат выразительно закатил глаза, барон Радгар, похоже, был полон сомнений, а по лицу Циклопа и вовсе нельзя было ничего прочитать. Молодой князь раздраженно поджал губы. Быть может, если...

— Думаю, юноша говорит дело, — неожиданно промолвил Страж. — Пусть обсудит вопрос с Петром, если тот согласится — так и поступим.

Еще раз вглядевшись в безмятежное лицо красавца, Лео медленно кивнул:

— Если решение будет принято, это станет одной из важнейших операций всей компании. Полагаю, мне следует...

— Особу верховного князя представит его Спутник... — быстро закончил Циклоп, сходу угадавший, куда дует ветер.

Лео прожег бывшего мастера оружейника свирепым взглядом, на который Циклоп, разумеется, отреагировал лишь невинной улыбкой.

— Хорошо, пусть будет так, — сказал князь, стараясь взять себя в руки.

Ормат — на вид не очень довольный — и Эвиаш — судя по всему, совершенно счастливый — направились к выходу с мостика. Нахмурившийся барон пробормотал что-то насчет десантных аппаратов, которые, как-никак, в его ведении, и зашагал следом. Лео потер лоб, стараясь спокойно обдумать случившееся и неожиданную поддержку, вдруг оказанную Стражем плану, разработанному дилетантом.

— Скажи мне, мастер наставник, — тихо сказал Лео, глядя на Циклопа краешком глаза, — не была ли в Палестре разработана какая-то особая программа для воспитания учеников? Помнится, когда мы встретились во дворце Роумата, ты сказал нечто вроде "слияния не произошло".

Князь выжидающе замолчал.

— Хм, наверное, глупо теперь этот скрывать, — холодно улыбнулся Страж. — Наставники действительно пытались воздействовать на ваше сознание, чтобы развить определенные стороны личности. У каждого из вас было свое предназначение. Мне эта идея никогда не нравилась.

— Каждому свое, — прошептал Лео, перед мысленным взглядом пробежала цепочка многолетних и на вид совершенно бессмысленных упражнений, которые его заставляли выполнять.

"Каждому свое" — так сказал Циклоп. Лео должен был стать правителем. Мудрым, бесстрастным... похожим на робота. Пальцы князя сжались так сильно, что ногти врезались в кожу.

— Так почему слияния не случилось?

— Все подробности знала только Гайлия, покойная жена покойного же Алвиада, она была создателем проекта. Эксперимент нуждался в строго контролируемой изолированной среде, вроде Палестры. Когда ученики оказались в большом мире, все пошло наперекосяк. Но результат, в любом случае, получился достойным внимания.

— Выходит, я теперь барону за его выступление на празднике Солнцестояния должен бочку "Зимней росы" выкатить, — проворчал Лео, все еще приходя в себя; новость о том, что он мог стать бездушной машиной, поразила его, как просвистевший в ногте от головы заряд.

— Тогда уж и мне тоже, — скупо улыбнулся Циклоп, — я, скажем так, подготовил для него сцену.

Лео дернул щекой, пора ему уже привыкать жить в атмосфере постоянных интриг.

— Так что там с Эвиашем, какое у него предназначение?

— Воин, — ответил Циклоп, — или точнее — боевой командир. У него невероятно развитое чутье.

— А Ульвэ? Что с ней? — Лео очень не хотелось задавать вопрос, обнажающий его слабость, но не спросить он не мог.

— Правосудие, — неприятно усмехнулся Циклоп, — она легко проникает в суть проблемы и у нее чрезвычайно развито чувство справедливости. Испортили человеку жизнь.

Леомир задумчиво опустил глаза к полу. Громкий звук отрывающейся двери его словно ужалил.

— К верховному князю делегация от высокородных Видесолы, — объявил возникший в проходе могучий исп.

— Может, Даниас решил согласиться на мое предложение? — сказал Лео, радостно улыбнувшись. — Тогда, глядишь, и без штурма обойдется. Пусть войдут! — приказал он, стараясь не замечать недовольно поджатых губ мастера оружейника.

Украдкой оглядываясь, на мостик прошла троица высокородных в торжественных одеждах. Похоже глава семейства и младшие дети дома. Какая-то из мелких семей с великой равнины, он не мог уверенно распознать вышитые на плечах гербы.

С собой они принесли дары. Один из младших послов — тонкогубый худой парнишка — с трудом тащил высокий тяжелый кувшин, надо думать с вином. Другой — огневолосый юнец несколькими годами младше Лео — прижимал к груди плетеную корзину, полную мороженных пуховых яблок. Старший посол оставил себе самую легкую ношу — большую золотую чашу с ручками в виде крылатых коней.

Лео с трудом сдержал рвущееся наружу торжество. Драгоценные дары — знак мира. Значит союз между ним и Даниасом возможен. Да что там возможен — почти заключен!

— Я Гальвар Трой, — величаво произнес старший посол, — почтительно прошу верховного князя принять дары от его верного друга Даниаса Роумата.

— С радостью приму, — улыбнулся князь, раскрывая руки для положенных этикетом объятий.

Послы двинулись к Лео, но застыли, как вкопанные, когда им преградил путь шагнувший вперед Циклоп. Страж явно ничего не знал о древнем дворцовом протоколе, и хуже того, знать не хотел. На красивом лице играла самая гнусная из виденных Лео усмешек, живой глаз Циклопа скрылся за веком, зато протез сверкал недобрым огнем. Не переставая усмехаться, он пристально изучал послов.

— Господин князь, — возвысил голос Гальвар, — что все это значит?! Если вы не принимаете дары — скажите прямо, и мы уйдем.

— Алекс! — почти взвыл Лео, позабыв о княжеском достоинстве — Прекрати немедленно!

Циклоп даже ухом не повел.

"Неужели этот безумец хочет сорвать мирный договор просто из любви к бойне? — думал Лео, в ужасе до крови кусая губы. — А если так, то как я смогу помешать агенту тайной службы?!"

— Если вы не в состоянии контролировать своих слуг, мы немедленно уходим! — выкрикнул старший посол, начав заметно нервничать.

— Уйти ты можешь в любой момент, — проскрежетал Циклоп, — только не забудь оставить здесь свою голову. Эй, стража, взять убийц!

Загрохотали тяжелые сапоги, мостик наводнился суровыми вооруженными испами. Охнувших послов живо скрутили и уложили лицом в холодный пол. Лео только изумленно моргал.

Полюбовавшись зрелищем художественно распластанных на полу высокородных, Циклоп склонился над накренившейся корзиной с пуховыми яблоками. Не переставая улыбаться, Страж запустил в нее изящную руку и вытащил со дна ледяной, сверкающий снежным серебром плод. Тонкие перышки, сплошь покрывавшие яблоко, звонко хрустели под сильными пальцами. Над фруктом поднимался прозрачный дымок.

Оглядевшись, Циклоп носком блестящего ботинка поставил на донышко опрокинутую чашу, а свободной рукой содрал герметичную крышку с кувшина. Алая струя, журча, наполнила драгоценную емкость, над мостиком поплыл запах специй. Сделав широкий жест, словно фокусник, готовящийся к трюку, Циклоп поднес яблоко к наполненной чаше. С легким плеском плод погрузился в вино.

Тонкий, сверлящий барабанные перепонки свист заставил Лео крепко зажать уши. Из чаши, как из пробудившегося вулкана, в потолок ударил плотный белый столп. Достигнув высшей точки, он начал медленно оседать, распадаясь на влажные хлопья. Лео закашлялся, теперь в зале пахло мокрым дробленым камнем, словно на карьере после дождя.

— Прошу прощения за беспорядок, — сказал Алекс, стряхивая с золотых кудрей налипшие белые чешуйки. — Я хотел провести наглядную демонстрацию, чтобы повелитель своими глазами убедился в коварстве этих так называемых послов. Вы сейчас видели, как была разряжена "ледяная стрела". Если бы яблоко растаяло в свой срок, на корабле подохли бы даже тараканы.

— Нас заставили, господин! — заорал Гальвар, жалко ерзая под давящим на позвоночник тяжелым сапогом испа. — Меня и моих племянников! Это все Даниас, чтоб его разорвало! У него наши родичи!

Неожиданно Лео почувствовал себя очень усталым, ему даже пришлось опереться на приборную панель. Значит, союза не будет.

"Ах, Даниас, ну почему ты вынуждаешь меня делать то, чего я делать не хочу?!"

— Фрукт с часовым детонатором, — до дрожи тепло улыбнулся Циклоп, склоняясь над старшим послом, — Будто детством повеяло. В городе, построенном моим отцом, за такие шутки вам бы пятилетний мальчонка глотки перерезал.

Выпрямившись, Страж посмотрел на пошатывающегося Лео.

— Думаю, их нужно казнить.

Послы так истошно заголосили, что Лео захотелось снова зажать уши:

— Заприте их где-нибудь, потом посмотрим.

— Ты ведь и раньше был моим телохранителем. Тогда в Палестре, — тихо сказал Лео, когда пленных увели. — Но почему? Вы знали, что Сияющий мной интересуется. Если бы я умер, все стало бы проще, — горько закончил он.

— Такое мнение высказывалось, — промолвил Алекс, деликатно не став уточнять, кто именно был автором столь ободряющего суждения. — Но знаешь, — Циклоп неожиданно улыбнулся, — сейчас я понимаю, что мы были в шаге от огромной ошибки.

— Вот ведь зараза, — прорычал Ормат, держась за бока.

Гладкие пластины брони так сильно сжимали ребра, будто собирались его задушить.

— Пластины доспехов этого типа эластичны. Минут пять постарайся двигаться как можно активней, они приспособятся к твоей амплитуде движений, — посоветовал Петр, наконец обсудивший все сверхважные вопросы с Эвиашем.

— Спасибо за совет, — проворчал Ормат, пусть его казнят, другого тона этот тип от него не дождется. — Зачем меня вообще в это дело втянули? Я никогда не говорил, что хочу умереть героем.

— Ты теперь приближенный верховного князя, — пожал могучими плечами великан. — По тебе будут судить о нем. Ты должен заслужить уважение людей. Если, конечно, не хочешь стать наследником репутации отца.

— Отца... — протянул Ормат. — И почему мне кажется, что ты знал все с самого начала?

— Подозревал, — ничуть не смутившись, ответил Петр. — Как только ты рассказал про свой поцелуй с душеловом, или, как ты говоришь, морозником. Это существо с родной планеты твоего народа. В древности у кого-то возникла безумная идея использовать подобных ему на войне. Хотели, чтобы они уничтожали засевших в дебрях партизан. Но возникла проблема — душеловы абсолютно неконтролируемы. Тогда попытались вывести новую породу — такую, чтобы подчинялась командирам, — гигант выразительно усмехнулся. — Гибридные душеловы принялись с равным удовольствием вытягивать жизнь из своих и чужих. А что до командиров... их они, в лучшем случае, не трогали. Большинство тварей уничтожили, но некоторые успели затеряться в лесах. Единственный, кто мог бы выжить после встречи с чудовищем — потомок древнего военачальника. До сегодняшнего дня, дожило не больше тридцати родов, чьи предки были командирами в эпоху Завоевания. А ты парень из поместья Сабана. Конечно, высокородным совсем не свойственно так разбрасывать семена, но чего в жизни не бывает. Да еще твой клинок... Признаюсь, сначала я не поверил, что ты просто взял и украл его у подвернувшейся солдатни. Такие вещи на дороге не валяются.

— А что мой клинок? — нахмурился Ормат, беспокойно касаясь кинжала закрепленного в разъеме на бедре.

— Ты ведь уже понял, что это не простое оружие? — подмигнул парню Петр. — Рукоятку переделывали много раз, но самому клинку больше семи тысячелетий. Настоящее сокровище. На нем выбиты личный номер и девиз.

— Во имя жизни — смерти вопреки, — тихо сказал Ормат.

— Точно, — кивнул великан. — Девиз Избранной тысячи лорда-адмирала Оссара. По номеру можно даже узнать, кому из героев Завоевания он принадлежал, — Петр на миг прикрыл глаза. — Такой подарок мог бы сделать богатый князь своему наследнику.

— Все это очень интересно, — сдавленно произнес Ормат, вглядываясь в твердое лицо великана, — но я так и не понял, от чего ты вдруг стал заботиться о будущем Лео... то есть, верховного князя?

— На самом деле, все просто, — ответил Петр, положив тяжелую ладонь на плечо Ормата. — Дело подходит к концу, а у меня есть забавная привычка — оставлять миры в лучшем состоянии, чем я их нашел. — Постарайся выжить, парень, я чувствую — ты не менее важен для будущего, чем твой друг.

Глава 13

Заложив лихой вираж, копье десантного аппарата приземлилось на крышу дворца магистратов. Ормат тихо выругался, жесткая посадка встряхнула его до самых костей. Подчиняясь приказу, он натянул на голову открытый шлем, защищенный спереди только прозрачным броневым щитком. Ормату выпала сомнительная честь вместе с Эвиашем атаковать главную цель.

Громыхнувшая аппарель впустила в отсек холодный воющий поток. Следом за другими бойцами он стремительно слетел по скату. Свирепый ночной ветер толкал его в спину, норовя сбить с ног. Машина приземлилась у самого края черной крыши, за крутым срезом которой раскинулось искристое море тонущего в ночи великого города. Над головой вздымался к облакам гордый шпиль.

Долго любоваться потрясающим видом ему, конечно, не дали. Эвиаш отдал резкий приказ. Стуча ботинками по камню, бойцы потащили к указанной точке цилиндр пробивного заряда. Ормат поморщился, разглядев за лицевыми щитками совсем юные лица. Где только проклятый северянин набрал этих сопляков?! Лично ему было бы куда спокойней идти в первый бой с ветеранами.

Грохнувший заряд выбросил к небу фонтан мелких камней. Не догадавшийся спрятаться Ормат прикрыл голову руками, чувствуя, как по пластинам брони глухо стучат зазубренные осколки.

— Не стоим на месте! — рявкнул Эвиаш. — Вниз, вниз!

В рваную рану пролома упали десятки черных извивающихся, как змеи, канатов. Молодые бойцы проворно заскользили вниз, подгоняемые приказами командира. Вздохнув, Ормат взялся заключенными в броневые перчатки руками за гладкий трос. Захватывающий дух полет, и он оказался на когда-то роскошном, а теперь безнадежно испорченном ковре.

Отскочив в сторону, чтобы кто-нибудь не сверзился ему на голову, боец огляделся по сторонам. Из дальнего конца коридора донеслись до отвращения знакомые звуки выстрелов. Закусив губу, Ормат вспотевшими руками снял закрепленную за спиной винтовку. Он знал, что Эвиаш не ожидал встретить сильного сопротивления. Нежели, чокнутый северянин ошибся?!

— Продолжаем операцию, — спокойный неумолимый голос Эвиаша зазвучал в шептунах всех бойцов. — Все идет по плану. Начинаем выдвижение к указанным точкам. У нас много дел.

Следующие пятнадцать минут пронеслись пред Орматом в безумном круговороте. Задыхаясь, он бежал по каким-то незнакомым коридорам, стрелял в мелькавшие впереди тени, кто-то палил по нему в ответ. Каким-то островком сознания, оставшимся не затопленным адреналиновой волной, он понимал, что сопротивление врага действительно очень слабое. Многие из черномундирников даже не успели надеть доспехи. Бой за огромный дворец рассыпался на десятки мелких стычек.

Как любимого брата Ормат обнял черную статую крылатого великана, стоявшую перед входом на широкую белую лестницу. Зло просвистевший заряд отбил верхушку каменного крыла, обдав бойца дождем, скребущей доспех каменной пыли. Протерев перчаткой, лицевой щиток, Ормат бросил взгляд влево, где у другой стены за такой же статуей укрылся его случайный напарник по этой перестрелке — молоденький остроносый северянин.

— Надо вышибить эту пробку! — крикнул мальчишка, указывая в сторону лестницы, на которой между перил засел невидимый стрелок.

— Какие варианты?! — фыркнул Ормат, — Может, подойдем и скажем волшебное слово "пожалуйста"?!

— Почти угадал, — усмехнулся северянин, подбросив на ладони маленький цилиндрик гранаты.

— А лестница не рухнет?

— Да это почти хлопушка, спасибо испам — настоящего оружия у нас, считай, и нет. Давай на счет "три". Я побегу, а ты прикроешь.

По команде смелого мальчишки Ормат высунул из-за укрытия ствол винтовки и принялся палить в белый свет, как в копеечку, стараясь числом выстрелов искупить неточность прицела. Зажав в бронированном кулаке взведенную гранату, паренек птицей рванулся к лестнице, но его полет оборвался уже через пару шагов.

Угодивший под лицевой щиток заряд начисто снес мальчишке нижнюю челюсть. Из жуткой раны на грудь хлынул ярко-алый поток, северянин рухнул на колени. Не в силах отвести глаза, Ормат смотрел на свободно болтающийся вишневый язык и ровные белые зубы, влажно блестевшие из-под задравшейся верхней губы. Цилиндрик гранаты звонко подпрыгнул, ударившись о камень.

В ужасе Ормат вжался в стену, взрыв ударил, как огромный молот, крылатая статуя, подпрыгнув, опасно накренилась. Задрав голову, потрясенный Ормат увидел, как из черных каменных глаз медленно стекают тягучие багряные капли, ему показалось, что статуя плачет кровью.

Опершись на винтовку, он сполз на пол, скребя спиной по каменной отделке. В голове вертелась единственная мысль: "Вот такая она — война! Вот такая!"

Проход вздрогнул от стука десятка ботинок, невесть откуда вынырнувшие северяне уверенно двигались к злосчастной лестнице, осыпая ее беспощадным огнем. За миг до того, как выстрелы стихли, Ормат ясно различил слабый вскрик и звук тяжелого падения.

— Ранен? — спросила склонившаяся над ним смутная фигура.

Ормат нашел силы помотать головой.

— Тогда двигай с нами — Эви приказал собираться.

С великим трудом поднявшись, он следом за товарищами зашагал к освобожденной лестнице, старясь не думать по какой жиже хлюпают его ботики.

В ожившем шептуне вновь возник голос Эвиаша, которому Ормат обрадовался, как родному. Без этого голоса он давно бы уже не знал, где свои, а где чужие, и что ему нужно делать, чтобы остаться в живых. Каким-то почти мистическим образом северянин ухитрялся видеть всю картину сражения и вести отряд к победе.

— Как я и думал, магистраты не успели эвакуироваться. Они сейчас все в зале заседаний. Последнее усилие, ребята. Вперед!

Ориентируясь по притороченному к поясу планшету, а еще больше — по спинам мелькавших вдали бойцов, он, хрипя, двигался к указанной точке.

"Хорошо же я геройствую во славу верховного князя, — усмехнулся Ормат. — Либо прячусь за другими, либо поспеваю к шапочному разбору".

Когда он ввалился в широкий коридор, заканчивающийся воротами, украшенными гордыми барельефами крылатых великанов, бой там был уже закончен. Немногие защитники лежали на побуревшем ковре среди застывающих луж. Возбужденный Эвиаш отдавал команды бойцам:

— Быстрее, быстрее ставим заряды. Нужно открыть проход.

"Опоздал", — вздохнул Ормат со смесью досады и ненавистного, но от этого не менее реального облегчения.

Краем глаза он заметил движение на полу. Безразлично повернув голову, Ормат остолбенел. Труп в черном кителе, сквозь дыру в груди которого можно было разглядеть ковер, уверенно тянулся к лежащей рядом винтовке.

— А-а-а! — истошно заорал он.

Все заняло не более пары секунд. Отчаянно вопя, Ормат почти в упор палил по ожившему покойнику. Заряды с хрустом вырывали куски мяса, но мертвец уже поднимал свою винтовку, ходившую ходуном от выстрелов. Ормат выпускал заряд за зарядом, не понимая, почему другие солдаты ничего не делают. Парализовало их, что ли?!

Дрожащая винтовка мертвеца навелась на Ормата. Панически охнув, он стал целиться в плечи жуткого врага, стараясь отстрелить тому руки. Заряд свистнул, на ладонь разминувшись с головой Ормата. Глухо стукнувшись, винтовка выпала из разжавшихся мёртвых пальцев. Выполнив свою миссию, противник упал на ковер, как самый обычный мертвец. Скинувшие оцепенение, северяне открыли по упавшему шквальный огонь, мигом превратив труп в однородную, сочащуюся кровью кашу.

— Меня словно за сердце держали и не пускали!

— Надо их всех на куски разорвать, пока не встали!

— Нет, нужно бежать пока колдовство не похитило наши души!

Со всех сторон неслись возбужденные крики.

Ормат уткнул в пол невероятно отяжелевшую винтовку, прозрачные капли пота чертили по щекам влажные дорожки. Поморщившись, он прижал руку к груди, туда, где под доспехом в маленьком бархатном мешочке лежала волшебная жемчужина — кожа в этом месте ныла, словно от ожога.

— Отставить панику! — грохнул хриплый голос.

Крутанувшись, Ормат испуганно охнул, когда увидел сидевшего на полу Эвиаша. Из-под прижатой к боку бронированной ладони упрямо вырывался гранатовый ручеек. Так вот куда целил оживший покойник — ему нужен был командир!

Бросившись к раненому, Ормат с размаху упал на колени, звонко стукнув броневыми щитками.

— Не страшно, — простонал Эвиаш, слабея, — но, похоже, командование мне придется сдать.

Свободная ладонь северянина уперлась в грудь Ормата.

— Сейчас главное продолжать атаку. Слышишь, Ормат? Остался последний шаг!

До хруста стиснув зубы, Ормат медленно кивнул. Вот он и нашел себе приключений, чтоб их.

— Слышали приказ?! — рявкнул он, поднимаясь. — Так, вы четверо — берете Эвиаша и как можете быстро тащите к катеру. Остальные ломают ворота. Если там и есть какие-то колдуны, то чем быстрее мы вскроем эту консервную банку, тем меньше они смогут нам навредить.

Согласно загудев, закованные в доспехи парни бросились выполнять приказы. Меньше, чем через минуту направленный взрыв разметал жалобно застонавшую преграду. Вскинув тяжелую винтовку, Ормат первым ворвался в чертог.

— Не стрелять без моей команды, — гаркнул он, оглядываясь.

В центре зала стоял роскошный овальный стол тяжелого черного дерева, за которым, нахохлившись, сидело две дюжины магистратов в длинных индиговых мантиях. Ормат медленно обвел их глазами — судорожно сжатые или трясущиеся пальцы, бескровные дрожащие губы... и никакого намека на сопротивление.

— Господа магистраты Видесолы, именем верховного князя объявляю вас арестованными! — выкрикнул он, шагнув вперед, и тут же усмехнулся. Фраза в самый раз для какого-нибудь дурацкого исторического трактата. — Ну, и нажили вы себе проблем, уроды. Увести!

Зло заворчав, северяне начали, как лисы кур, по одному выдергивать ошеломленных магистратов из-за стола. Парни всякой жалости, стягивали чиновникам руки и прикладами подталкивали пленников к выходу. Нахмурившись, Ормат снова оглядел эту жалкую публику. Что-то никто из них не походил могущественного колдуна.

Он пристально осмотрел быстро пустеющий зал. Стены цвета начищенной бронзы украшали брызги разноцветных кристаллов, чертог походил на жестяную коробочку с присохшими остатками леденцов, а зеркальный потолок пробуждал непристойные мысли о борделе.

Ничего. Пустота. Но что-то будто толкнуло Ормата в грудь, когда его взгляд упал на дальнюю стену чертога. Закинув на плечо винтовку, он быстро пересек зал. Почти все бойцы уже вышли сквозь разбитые ворота, торопясь закончить операцию, но Ормат не обратил на это внимания. Проведя ладонью по гладкой стене, он скорее почувствовал, чем увидел волосяной зазор маленькой двери.

С манящим шепотом замаскированная панель отошла в сторону. Влекомый властным порывом, Ормат, не рассуждая, переступил порог. Уши сразу заполнил глухой злобный ропот, почти заглушивший шелест закрывшийся за спиной двери. Комната заплясала перед глазами в сводящем с ума танце. Стены, обитые ядовито-желтой тканью, то сжимались вокруг него, делая комнату маленькой, как шкаф, то вздымались ввысь неоглядным дворцовым залом. Комнату то заполняла вязкая темнота, то вспыхивал потрясающе яркий свет, выжигающий глаза даже под опущенными веками.

Горло сдавила незримая удавка, неведомым образом добравшаяся до кожи сквозь пластины брони. Ормат хрипел, отчаянно пытаясь протолкнуть в охваченные огнем легкие хоть глоток кислорода. Хлынувшая в голову кипящая кровь ударила в стенки черепа с такой силой, будто хотела его расколоть. Он стремительно слабел. Сквозь боль пришла неожиданно отчетливая мысль: — "Я умираю!"

Неожиданно жар ослаб, Ормат почувствовал, как от спрятанной на груди жемчужины расходится легкий холодок. Комната перестала танцевать, теперь он видел ее как небольшую коробку, сверху донизу затянутую сверкающей гудящей паутиной. Почти теряя сознание, Ормат вскинул винтовку и по наитию выстрелил в самый центр переплетения.

Все кончилось. Сморгнув соленый пот, он понял, что стоит на коленях в шаге от входа в маленькую комнатку. Прямо перед ним корчился смутно знакомый мужчина в черной рясе, на груди которого болтался тяжелый медальон со знаком солнечной вспышки. Издавая протяжные стоны, знакомый-незнакомец безуспешно пытался зажать рану на пробитом плече.

Вот, значит, как. Жадно глотая воздух, он со второй попытки поднялся на дрожащие ноги. На побелевших губах Ормата играла злая улыбка.

Глава 14

Стоя на вершине крутобокого холма, Лео устало смотрел в сторону светящегося вдалеке огромного города. Отсюда он походил на гигантскую металлическую пятерню, безжалостно вонзившую твердые пальцы в иссохшую плоть земли. Прилетевший со стороны Видесолы теплый ветер всколыхнул серебристые волны покрывшей холм прилипки и разбился о борт возвышающейся за спиной князя громады приземлившей крепости, оставив после себя знойный запах не желавшего уходить лета.

Раздраженным жестом Лео пригладил встрепавшиеся кудри, недовольно ощутив прицепившиеся к пальцам клейкие семена оправдывающей свое название травы. Каким-то не то седьмым, не то восьмым чувством он знал, что Ормат жив, но все равно нервничал. Если десант увязнет...

За спиной послышались легкие шаги. Чуть повернувшись, он различил в свете звезд силуэт Циклопа. Должно быть, Страж специально шуршал травой, чтобы не подкрадываться к задумавшемуся князю. Сейчас Лео был даже благодарен своему старому наставнику за то, что тот нарушил его беспокойное одиночество.

— Какой он, город, построенный твоим отцом? — промолвил Леомир, вновь поднимая глаза к Видесоле.

— В чем-то похожий на города твоего мира, а в чем-то совершенно иной, — усмехнулся Алекс, кажется, ничуть не удивившись вопросу.

— Похожий? Приятно слышать. Я знал, что во вселенной полно мест, где безмозглая знать копит огромные богатства, пока народ голодает, и строит роскошные дворцы на фоне мёртвых заводов.

— Ты судишь свой мир излишне строго, — в темноте казалось, что Циклоп улыбается. — Города стали такими, какими их вынудили стать экономика и политика. Если в них и распространилась бессмысленная, с твоей точки зрения, роскошь, то только потому, что в определенное время излишки дохода стало выгодней копить, чем вкладывать в дело. Тому было много причин, как на самой Вилере, так и за ее пределами. Не смотри так удивленно, князь — рассмеялся Циклоп. — В своей первой жизни я изучал взаимодействие социума и экономики.

— А почему все бросил?

Алекс молча поднял лицо к высокому бездонному небу, Леомир понял, что ответа не будет. Неожиданно Страж быстро поднес к уху палец.

— Наши юные герои возвращаются, — сказал он, блеснув огоньком протеза. — Похоже, Спутник везет тебе дорогой подарок.

Не дослушав, Лео бросился туда, где, как он уже сам увидел, заходили на посадку десантные аппараты. С трудом заставив себя перейти на шаг, князь остановился перед выстроившимися в ряд небесными машинами. Подбежавший слуга набросил на его плечи тяжелый алый плащ. Закутавшись в складки, Лео принял предписанную этикетом торжественную позу. Мельком подумав, что выглядит на редкость глупо.

Открывшиеся разом, как пасти огромных драконов, аппарели грозно ударили по каменистой земле. В тиши ночи показалось, что от стука каблуков сотен десантников задрожали сами небеса. Князь с болью в сердце заметил, как поредел строй юных воинов. Проклятые упрямые магистраты! Проклятая политика! Как бы ему хотелось послать в бой не эту армию несовершеннолетних, а закованных в тяжелую броню, отлично обученных солдат барона Радгара. Лео показалось, что венец верховного князя уже лежит на его голове и раскаленным обручем стягивает виски.

Под конец по аппарели спустили легкие носилки, на которых лежал Эвиаш. Странно, а Лео почему-то думал, что на нем не будет и царапины. Заставив себя не двигаться, князь дождался, пока раненого героя поднесут к нему.

— Поздравляю тебя с победой, друг мой, — громко, чтобы все слышали, произнес Лео, северяне радостно загудели, так что у него на миг заложило уши.

— Надеюсь, ты скоро вернешься в строй, — сказал он, когда стало потише.

— Пустяки, — прохрипел Эви, — ради Вилеры мне не жаль отдать всю кровь до капли.

Войско снова взорвалось криками. Лео приказал как можно скорее доставить раненого к докторам, от всей души понадеявшись, что Эвиаш только произнес положенные этикетом слова, а не высказал свои мысли. На командных постах ему будут нужны расчетливые стратеги, а не исступленные фанатики.

— Господин, господин, прими наш дар, — загудело войско.

На землю перед Лео мешками попадали две дюжины перепуганных чиновников. Цепляясь друг за друга, они пытались подняться, дергано оглядываясь, будто очутились в кольце молодых голодных волков. Только один из свергнутых правителей спокойно сидел на земле, скрестив худые руки. Лео с недобрым чувством узнал старшего магистрата Буреслава.

— Государь! — истошно завопил кто-то из магистратов. — Все это страшная ошибка! Нас обманули подлые изменники! На самом деле мы всегда были вашим верными слугами!

— Я считаю, правильно будет насадить их головы на пики, а потом выставить на площадях Видесолы, — громко сказал неизвестно откуда взявшийся Петр, войско ответило кровожадным ворчанием.

Сбившихся в тесную кучу магистратов начало трясти, от визгливых воплей о милосердии у Лео разболелась голова.

— А вы что думаете, господин Буреслав? — крикнул он, перекрывая шум. — Как мне поступить?

Магистрат нарочито неторопливо поднял к победителю костлявое лицо:

— Делайте что вам угодно, князь. Я отказываюсь подчиняться насилию. Можете убить меня и назначить старшим одного из этих баранов. Возможно, это покажется вам удачным решением.

Лео нахмурился ощутив странную сметь уважения и гнева: "Ну, что за проклятый упрямец!"

Несмотря на злость, Леомиру вовсе не хотелось начинать свое правление с казней.

— Ваш Спутник привез из города интересный трофей, — сказал Петр, склонившись к плечу Лео. — Думаю, господину старшему магистрату будет интересно увидеть подлинное лицо своего ближайшего советника.

По знаку Стража двое воинов подхватили строптивого правителя под руки и потащили в указанном великаном направлении. Ничего не понимающий Лео двинулся следом. Путешествие вышло недолгим, отряд остановился перед одним из десантных аппаратов. Там, у высокой стены подрагивающего металла, Лео с большим облегчением увидел, наконец, Ормата. Его Спутник устало сидел на связанном по рукам и ногам человеке в черной рясе, изо рта пленного торчал самодельный кляп.

— Не знаю, как он колдует, но я подумал, что надежней заткнуть ему пасть, — проворчал Ормат, вставая.

— Мудрое решение, — хмыкнул Петр, — но сейчас нам как раз нужно с ним поболтать. Будь любезен, разверни его к нам передом, а к катеру задом.

Нахмурившись, Ормат прислонил чернорясника спиной к борту десантного аппарата. Глаза Лео распахнулись, когда он увидел на груди пленного медальон с Солнечной вспышкой. Левое плечо чернорясника покрывала ломкая белесая корка медицинского клея. Рядом с князем беспокойно пошевелился Буреслав. С сомнением взглянув на Петра, Ормат рывком выдернул кляп.

— Дружище Абидаль, как я рад тебя видеть, — улыбнулся великан.

Чернорясник прожег Петра ненавидящим взглядом, отчаянно пытаясь совладать с онемевшими мышцами лица.

— Так вот в чем дело, брат из долины Девяти ручьев, — прошипел он, брызжа злобой. — Ты всегда был не тем, за кого себя выдавал. Теперь я вижу, как тебе удалось обмануть Величайшего. Кому-то пришлось умереть. Да, нехорошо умереть. Но тебе тоже было нелегко, это ведь все равно, что натянуть кожу трупа, верно?

— По-прежнему называешь это существо Величайшим? — ничуть не смущенный выпадом пленника, Петр огорченно качнул головой. — Бедняга Абидаль, ты ведь, наверно, даже не осознаешь, что изменил собственной расе.

— Нет таких понятий, как собственная раса, — сплюнул чернорясник. — Есть лишь сила и бессмертие. Я шел к ним всю жизнь. Тридцать лет с повязкой на глазах бренчал колокольчиком, пока господин меня не заметил. Возвысил за верную службу.

Все, кроме Петра, слышавшие это кощунство дружно выдохнули. Буреслав, пошатнувшись, оперся на плечо одного из охранявших его воинов, в глазах свергнутого правителя читалось потрясение.

— Возвысил? — задумчиво протянул великан. — Скажи, если я сбрею волосы с твоего затылка, разве я не найду там маленькой металлической пластинки? Серебряной, покрытой проклятыми письменами. Той, что позволяет засевшей в Седой гавани твари в любую минуту превратить тебя в безмозглую куклу.

— Господин мудр, — каркнул Абидаль, — я жалею лишь о том, что ты сам избежал такого же благословения. Ты, верно, думаешь, что победил меня? Глупец, — грудь пленного задрожала от смеха. — Даже убей вы меня сейчас, господин поймает мою души и подберет ей новое тело. Вот что такое сила, которой я служу. Ничто не может сравниться с моим повелителем.

Злобный смех перешел в надрывный кровавый кашель. Обеспокоившись, Лео уже хотел позвать врача, когда из распахнутого рта пленного с шипением вырвался фонтан крови. Люди в ужасе отпрянули, потрясенно глядя на невозможное зрелище. Все заняло не больше пары секунд — — когда страшный поток излился от Абидаля осталась лишь оболочка, пустым кожаным мешком соскользнувшая меж обвисших пут в глубокую черную лужу. Лео стало знобить, он понял, что пленник изрыгнул не только кровь, но внутренности и даже кости, растворенные неведомым колдовством. Над местом трагедии повисло глубокое молчание.

Презрительно хмыкнув, Петр шагнул к краю лужи и носком сапога подтащил к себе тот конец мешка, с которого свисали длинные волосы. Под ребристой подошвой Стража, хрустнул маленький, покрытый значками квадратик.

— Так что скажите, господин Буреслав, может, вам тоже стоит побрить голову? — недобро усмехнулся гигант.

В ответ раздался сдавленный хрип. Трудным замороженным движением Лео повернулся к бывшему старшему магистрату. Тот выглядел потрясенным и страшно, в один миг, постаревшим, казалось, он вот-вот упадет в обморок. Слезящиеся глаза свергнутого правителя встретились с глазами князя.

— Я не знал... он говорил... говорил...— простонал Буреслав. — Государь, чем я могу искупить свою вину?

Забившись в широкое кресло, Лео старался как можно глубже дышать. Он словно надеялся, что сотню раз очищенный кондиционированный воздух летающей крепости вымоет из легких осевший в них страшный металлический запах. До сих пор он только умом принимал слова Петра о зле, свившем гнездо в его родном мире. После жуткой смерти Абидаля правда, как нож, дошла до сердца.

Тихо зашипев, открывалась дверь, в каюту несмело вошел Ормат. Лео постарался улыбнуться. Между бровей Спутника залегла глубокая морщинка — должно быть, улыбка вышла не из лучших.

— Ну, как там сражение? Трудно было? — проговорил князь, подпирая кулаком тяжелую голову.

— Наоборот, отличное развлечение, готов в любой момент повторить, — преувеличенно бодро откликнулся Ормат.

— Рад, что тебе понравилось. Думаю, в ближайшее время...

Во вновь открывшуюся дверь уверенно вошел Циклоп, держащий под мышкой световой планшет.

— Данные подтвердились, Роумат сбежал из Видесолы со всей семьей за несколько часов до того, как город пал. Вероятно, понял, что из его плана с покушением ничего не вышло. Скорее всего, направился в свои земли. Есть еще кое-что, — промолвил Алекс, искоса взглянув на Ормата. — Князь Сабан объявил себя врагом любого, кто противостоит верховной власти и первым делом вторгся во владения Роуматов. Медовир возмущен бесчинствами князя Даниаса и берется доставить вам его голову, — хмыкнув, Циклоп погасил планшет. — Ну и, конечно, возможности пограбить он не упустит.

Лео стиснул зубы. Если бы речь шла только о Даниасе... Но он потащил за собой родню. С ним была Ульвэ. В висок Лео, словно вонзилось противно гудящее сверло. Меньше всего ему хотелось, чтобы тип вроде папашки Ормата приближался к Ульвэ ближе, чем на десять километров.

— Так или иначе, но с Даниасом нужно что-то решать.

Тонкие пальцы Лео когтями впились в мягкие подлокотники. Циклоп прав — мир на планете нужно установить как можно скорей, подданные не скажут "спасибо" правителю, который позволяет им умирать, оттого, что сам он слишком бережет собственные чувства.

— Передай князю Сабану мою благодарность, — услышал Лео свой помертвевшей голос. — Но я желаю, чтобы он направил свое рвение на подрыв экономической мощи наших врагов. Пусть забирает все ценное, что сможет переместить, остальное уничтожает. Полагаю, этот приказ не покажется ему затруднительным. Барон Радгар хвастался, что получил какие-то чудо-стрелокрылы с Иоскехи. Думаю, пришла пора пустить их в ход. Пусть нанесут точечные удары. Не обязательно пытаться убить Даниаса, просто покажите нашу силу. Этого хватит, чтобы отпугнуть его союзников, если такие остались. Да и сам он надеюсь, войдет в разум. Передайте пилотам... нет, ничего.

Быстро кивнув, Алекс направился к двери, с любопытством взглянув на схватившегося за голову Ормата.

— Постой, есть еще одна мелочь, — утомленно сказал Лео. — Прикажи кому-нибудь. Когда в Видесоле снова установится порядок, пусть разыщут нищего по имени Мурон. Его должны отвести к лучшим врачам, пусть сделают все, что найдут необходимым. Казна заплатит. У княжеской власти перед ним накопились долги.

Лео устало прикрыл страшно отяжелевшие веки. Вот он стал творцом судьбы, доказал, что способен менять миры, заставил с собой считаться, все его планы удаются... Так где же радость?! Где?! Ему снова показалось, что венец верховного князя лежит на голове и давит с жуткой, корежащей разум силой.

Глава 15

Отчаянно пытаясь сдержать зевоту, Ормат прислонился бедром к боковине кресла и глядел через высокую спинку на белокурую макушку Лео, склонившегося над световым планшетом. За время, прошедшее после окончания штурма, Ормату удалось поспать лишь несколько часов, и то, как военному герою. А Лео и вовсе глаз не сомкнул. Почти каждую минуту приходили вести из городов Тавискарона. Едва стало известно о сдаче Видесолы, как все наперебой рванулись выражать покорность. Каким-то образом Ормат ощущал утомление князя, будто собственную усталость.

В тихо отворившуюся дверь вошел барон Радгар, на черных губах испа играла непривычная улыбка.

— Наши птички показали себя просто блестяще. Мне только что сообщили — поместье, в котором прятался ваш дорогой друг Роумат, просто стерли с лица земли. У нас пока нет подтвержденных данных, но мы почти уверены, что Даниас мертв. По крайней мере, его дружки банкиры вот уже час, как загружают своим воплями наши линии связи. Все чудесным образом прониклись любовью к новому верховному князю.

— Очень удачно, что ваша миссия увенчалась успехом, — сказал Лео, благосклонно кивнув. — Благодарю вас, барон. Что известно о семье князя?

Радгар, поморщившись, развел руками. Виски Ормата обручем сжала боль. Если это только отражение боли Лео... Нужно немедленно запереть двери и дать князю хоть немного отдохнуть. Ормат уже раскрыл рот, когда дверная панель резко распахнулась, впустив Алекса, следом уверенно шагал Петр.

— Новости с Фараса, — выдохнул блондин, подлетая к Лео. — Продвижение десанта наших союзников с Иоскехи остановлено. Но это ерунда. Главное — генерал Дамира Норид провозгласила себя верховным правителем Тавискарона.

— Идею с десантом вы раскусили, — хмыкнул Радгар, — Иоскеха с самого начала направила его только, чтобы удержать южан дома. Но Дамира... она ведь была всего лишь одним из десяти генералов штаба.

— Похоже, с тех пор, как госпожа Норид вернулась на родину, она произвела некоторые... хм... перестановки в командовании, — проворчал Алекс, поворачиваясь к Петру. — Магистр, если прикажете, я немедленно отправлюсь на юг. Эту проблемку можно решить за пару дней.

— Нет! — позабытый всеми Лео решительно вскинул руку. — Устройте мне переговоры с генералом, она достаточно разумный человек, чтобы правильно понять ситуацию. Если не получится... Тогда можете применять свои особые методы.

— У нас мало времени, — морщась, протянул Петр.

Ормат задумчиво свел брови. Уже не в первый раз Страж говорит о времени, как о самом главном факторе. Такое впечатление, что они с Лео не знают чего-то очень важного.

— Магистр, — резко начал Ормат, — позволено ли мне будет спросить...

Раздавшийся за дверью дикий крик подбросил Лео на ноги. В руке Циклопа точно по волшебству возник пистолет. Бросившись к выходу, золотоволосый Страж выглянул в коридор. Через миг до людей в комнате донеслось протяжное ругательство. Шагнувший следом Ормат увидел, что Алекс склонился над лежащим на полу коренастым испом, лицо которого превратилось в дрожащую кровавую маску. Именно этот мужчина стоял на часах перед покоями князя.

— Багровая лихорадка! — потрясенно выдохнул Радгар, машинально ощупывая вживленный в кожу металл. — Но мы же не... Никогда не видел, чтобы она убивала так быстро!

— Началось, — глухо прошептал Петр, закрыв глаза. — Барон, вы должны немедленно выяснить обстановку на корабле. Уверен, есть и другие заболевшие. Свяжитесь с Видесолой, если я прав... Действуйте, барон, действуйте!

События понеслись, как сорвавшийся с привязи скакун. Каждый миг приходили новые известия — более тридцати заболевших в летающей крепости. Пятнадцать из них уже умерли. Панические вопли летели из Видесолы — страшная болезнь сотнями косит людей прямо на улицах. В других городах лихорадка тоже начала собирать кровавый урожай. Что происходит в поселках — известно только Всеблагому.

Дрожа, Ормат обхватил себя за плечи. Заболеть багровой лихорадкой — это всегда было его самым страшным ночным кошмаром. Неужели, теперь он погибнет вместе со всем миром?! Спутник с завистью взглянул на Лео, ухитрившегося изображать полную безмятежность. Удобно откинувшись на высокую спинку кресла, молодой князь вопросительно взглянул на Петра.

— Это только начало, — сквозь зубы проворчал великан. — Похоже, мой план постепенного завоевания господства на континенте с треском рухнул. Нужно собрать все наши мобильные силы и немедленно двинуться к Седой гавани.

— Вы с ума сошли! — вскинулся барон, отрываясь от переговорного экрана. — Если бы взять Гавань было так просто, мы бы давно сами выкорчевали мерзость. Это сильнейшая крепость, которую укрепляли тысячелетиями.

— Для обычного оружия она сейчас действительно непреступна, но есть другие пути, — вздохнул Петр. — Я так наделся, что обойдется без этого... Барон, наша задача будет не в том, чтобы штурмовать Гавань. Мы просто должны подобраться к ней как можно ближе и продержаться достаточное время, чтобы совершить ритуал.

Тяжелый взгляд Стража лавиной навалился на побледневшего Лео.

Скрестив на груди дрожащие руки, Ормат прислонился спиной к колеблющемуся пологу небольшого шатра, набитого сейчас людьми, как подсолнух семечками. Из-за тонкой ткани доносился смутный, но от того не менее пугающий рокот.

— Вы уверены, что нам обязательно нужно быть на земле? — проворчал Радгар, склоняясь над тревожно вспыхивающим планшетом. — Хотя о чем я — конечно, вы уверены. Но знайте, Петр, долго мы не продержимся. Все окрестности буквально кишат вооруженными служителями и поснимавшими повязки трясунами.

— Ваши люди не способны с ними разобраться? — фыркнул Петр, помогая Лео, стоявшему на тесном свободном пятачке, избавиться от одежды.

— Из-за устроенной вами гонки, моих людей тут совсем немного, — огрызнулся барон, — а этих безумцев целые орды. Они ни в грош не ценят свои жизни. На возрождение, должно быть, надеются, твари.

— Я готов, — тихо сказал Лео, оставшийся в одной длинной рубашке.

"Он действительно почти не боится", — поразился Ормат.

— Твоя очередь, — оборвал его мысли резко повернувшийся великан.

Заскрипев зубами, Ормат снял висящий на шее мешочек. По ребрам будто скребли когтистые лапы, в глазах все двоилось от навернувшихся слез. Трясущимися пальцами он уронил пылающую жемчужину в огромную ладонь Петра. Едва перламутровая сфера коснулась плоти Стража, Ормат охнул, будто его окатили холодной водой. Невидимые острые льдинки, царапая кожу, скользили по телу Спутника, унося за собой боль.

— Лео, — глухо сказал Петр, не сводя глаз с дрожащего шарика, — ложись на землю и постарайся расслабиться. Тебе предстоит путешествие.

— Но что я буду делать, когда окажусь на месте? — спросил Лео, устраиваясь на полу шатра. — У меня неважно получается драться голыми руками.

— Не бойся, когда понадобится, ты обретешь все, что нужно, — сказал великан, проводя свободной ладонью над головой Леомира.

Растолкав собравшихся, Ормат шагнул ближе к другу. Князь лежал с закрытыми глазами, он уснул, повинуясь жесту Петра, так быстро, словно кто-то повернул выключатель. Ормат со страхом заметил, что худая грудь Лео вздымается все тише и реже, скоро он вовсе перестал различать движение. Лицо великана оставалось спокойным — судя по всему, все шло как надо. Петр, ловко скрестив ноги, сел рядом со спящим. Полыхающая молочным светом жемчужина танцевала в нескольких сантиметрах над его раскрытыми ладонями, как светлячок. Шатер погрузился в вязкую тишину.

— Сколько это продлится? — тихо прошептал Ормат, со страхом глядя на хрупкое тело друга.

— Никто тебе не скажет точно, — едва шевеля губами, ответил Петр. — Там, время совсем не то, что здесь. Мы можем только ждать.

— И надеяться, что ждать придется не слишком долго, — нервно прошептал барон Радгар, сжимая побелевшими пальцами световой планшет.

Минуты текли в глубоком молчании, неожиданно тело Лео дернулось и словно даже хрустнуло, из носа князя потекли две тонкие струйки невероятно алой крови.

— Что-то не так, — тревожно выдохнул Петр.

Князь больше не походил на спящего, его мускулы, дрожа, сокращались, будто к ним подвели ток. Из уголка губ Лео потек еще один кровавый ручек. Спутник кинулся к другу, но уперся в выставленную ладонь Алекса.

— Нужно разбудить его! — воскликнул Ормат.

— Нельзя прервать ритуал, пока он сам не вернется, — глухо отозвался Петр, по лбу великана катились градины пота.

Лео зашелся в беззвучном яростном кашле, каждый судорожный толчок выбрасывал из рта новый алый сгусток. Неожиданно Ормат со всей ясностью понял, что его друг висит над пропастью и может сорваться в любой миг.

Зарычав, Спутник проскользнул под рукой Циклопа. Резко оттолкнувшись, он нырнул вперед. Время, словно превратилось кисель, Ормат, падая, расталкивал его частицы. С вязнущим в мертвом воздухе воплем он вытянул руку к пылающей жемчужине. Едва кончики пальцев коснулись гладкой перламутровой сферы, тело от макушки до пят пронзила боль. Из углов шатра к Ормату метнулась темнота и заключила его в плотный кокон. Последнее, что он слышал — страшный крик Петра.

Глава 16

Тревожно оглядываясь, Лео шагал по широкой темной аллее. Его ботинки глухо стучали по белым плитам, казалось, это был единственный звук во всем мире. Налетевший из ниоткуда холодный, пахнущий вековой сыростью ветер бесшумно встрепал волосы князя. Поежившись, Лео засунул руки в карманы своего любимого винно-красного пиджака, который в реальности остался где-то среди обожженных руин Палестры. Это была самая малая из странностей места, где он очутился.

Там, где князь закрыл глаза, был самый разгар дня, а здесь царила мрачная беззвездная ночь. Раньше Лео видел множество изображений Гавани, но ни на одном из них не было этой странной аллеи, окруженной безумными деревьями, похожими на корчащихся в муках людей. Не видел он и белеющей впереди колоннады, украшенной статуями застывших в танце львов с человеческими лицами. До них еще было очень далеко, но жуткое место шутило странные шутки: стоило прищурить глаза, и он мог разглядеть даже тончайшие каменные волоски на гриве.

Засмотревшись, князь едва не споткнулся, под ногами из пустоты возник труп в черной рясе служителя Луча. Посмотрев несколько секунд на мертвеца, Лео двинулся дальше. В другое время он ощутил бы страх и отвращение, но все здесь было лишь тенью тени. Слишком нереальной чтобы испугать. Трупы возникали чаще и чаще, приходилось через них перешагивать. Под конец свободным остался только небольшой полукруг перед колоннадой, оправленный мертвецами в белых рясах высших иерархов. Подойдя ближе, он с удивлением узнал одного из умерших. В черное небо безглазо смотрел сам Раздвигающий тучи.

"Да что здесь такое творится?" — удивленно подумал Леомир, шагая на чистый камень.

Воздух перед ним подернулся завесой стылой ряби и соткался в величественный трон из холодного белого камня. На троне восседала закутанная в снежный плащ фигура, которую он прежде не раз видел в кошмарах. Белый капюшон поднялся, на Лео взглянула украшенная золотом вороненая маска, за глазными прорезями страшно кипел беснующийся мрак.

Фигура плавно поднялась. Внутренним светом полыхнул золотой узор, покрывающий черный нагрудник. Лео смущенно глядел на выходца из страшных снов. Должно быть, это и есть его цель. Но что делать дальше? Он должен убить его... Как?!

Прошелестев по камню тяжелым плащом, призрак сошел по ступеням трона. Лео невольно отступил назад. Он не испугался — страха по-прежнему не было — но ясно понял, насколько чужда миру сущность, заключенная под слоями драгоценной ткани и зачарованного металла. Даже смотреть на нее было больно.

Встав перед Лео, фигура подняла к маске руки в латных перчатках, металл глухо звякнул, упав на камень. Князь едва сдержал крик, увидев под сводом капюшона молодое красивое лицо. Знакомое лицо.

— Долго же ты добирался, — улыбнулся Мау. — Знаешь, за все годы своей жизни я так и не научился ждать.

Пальцы Лео задрожали так, что их пришлось сжать в кулаки, теперь ему стало по-настоящему страшно. Когда Чужак из тени воплотился в знакомого человека, Леомира пробрало до костей. Но почему это так спокойно, оно же не может не знать, зачем Лео пришел? Или оно решило с ним поиграть?

— Никакой игры. Я действительно рад, — на нежных губах Мау вспыхнула еще одна теплая улыбка.

Лео стиснул зубы, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

— Да, — снова ответил Мау на незаданный вопрос. — Телепат. Очень сильный. Но для моих способностей это, право же, не стоящая упоминания мелочь.

— Тогда ты знаешь зачем я здесь, — выдохнул Лео, проталкивая слова через сдавленное страхом горло.

В ответ Мау весело расхохотался так, что с его головы свалился капюшон.

— Ты пришел, чтобы исполнить свое предназначение. Чтобы убить меня. Видишь ли, время от времени я должен сбрасывать старую физическую оболочку и перерождаться в новом теле. Увы, это совсем не просто, так много условностей, — Мау изобразил печальный вздох. — Чтобы ты родился в нужный день и час, от нужных генетических линий, мне пришлось здорово потрудиться.

— Бал Пылающих, — прошептал Лео, — и смерть князя Шадгара.

— Наименьшие из моих трудов, — кивнуло заключенное в теле ребенка чудовище. — Ты ведь не думаешь, что меня действительно волнует возня вокруг ваших тронов? Просто я хотел занять испов. Они могли помешать. Беспокойный народец. Я понял это сразу, как только увидел их предков.

Лео на миг опустил веки. Тварь явно чего-то от него хочет, раз пустилась во все эти разговоры. Нужно успокоиться. "Никакой игры" — как же! Мысли, значит, читает. Посмотрим, сильно ли это поможет справиться с человеком!

— Я мог сто раз погибнуть, прежде, чем добрался сюда, — сказал он, глядя в глаза улыбающегося Мау. — И что было бы со всеми твоими трудами?

— Условности. Избранный должен пройти испытания. Его хранит судьба. Если бы ты погиб, это означало бы, что я ошибался. Но, — на красивых губах чудовища зажглась злая улыбка, — как видишь, я был прав. А теперь пускай черная пешка убьет Белого короля. Используй Омут душ.

Ледяной порыв налетевшего из распахнувшейся бездны ветра едва не сбил князя с ног. С трудом выпрямившись, он запустил руку в карман, уже зная, что там найдет.

— А что будет со мной? — задумчиво проговорил Лео, глядя на странно потускневший шарик, лежащий на его ладони.

— Твои новые друзья тебе не сказали? — Мау почти по-человечески изогнул бровь. — Разумеется, ты тоже умрешь. Другого пути нет.

— А эпидемию багровой лихорадки ты, значит, устроил, чтобы взять планету в заложники, — нахмурился Лео.

— Ты думаешь... — Мау согнулся от хохота. — Да, вижу, ты думаешь, что я хочу отомстить людям. Такая наивность. Видения гибели старого мира действительно часто посещают меня. Это было потрясающе красиво. Твои красномордые приятели очень ошиблись, когда посчитали нас и бину одним народом. Бедолаги даже не были первой расой-носителем.

— "Носителем"? — с отвращением скривился Лео. — Так, значит вы обычные паразиты.

— Тогда и людей можно назвать блохами, прыгающими по поверхности Вилеры. Лихорадка — это побочный эффект, я больше не могу сдерживать свою силу, хотя и стараюсь. Вот, видишь, пришлось отключить все свои игрушки, — латная перчатка указала на бессчетные трупы за спиной Лео. — Но ты прав, если ничего не сделать, болезнь выкосит планету за несколько дней. Впрочем, она и так почти обречена.

Голова Лео закружилась, ему казалось, будто он запутался в гигантской паутине.

— Тебя опять ничего не сказали, — печально протянул Мау. — Как это на них похоже. А я чувствую. Чувствую, как дрожит реальность, чувствую гнев... Все совсем как тогда.

Нахмурившись, он поднял голову к пустому небу.

— "Семь грехов", да, так он называется. Ударный крейсер императорского флота. Будет здесь, самое большее, через неделю. Он несет сюда смерть... Ну, что, Лео? Если ты откажешься от своего долга, то погубишь планету, а мне... доставишь кое-какие неприятности. Если исполнишь то, что должно, у твоего мира появится шанс. Так что ты скажешь, верховный князь?

Леомир прижал ладонь к затрещавшему виску. Что-то он недоговаривает, определенно недоговаривает. Долг значит. А может гордыня? Не ее ли Мау почуял, когда говорил с ним в Палестре? Пару месяцев назад его уловки попали бы прямо в точку. Но с тех пор в Лео будто что-то сломалось, или наоборот, встал на место вывихнутый сустав. Он словно поднялся на высокую гору, и многое теперь видел совсем по-другому. Леомир нашел в себе силы усмехнуться. Похоже, устроенные Мау "испытания" обернулись против него самого. Лео ясно понял — ни в коем случае нельзя идти на поводу у чудовища. Нужно вернуться в реальный мир.

Окружавшая ночь задрожала, как стены готовой разрушиться темницы.

— Нет, так не пойдет! — улыбка Мау превратилась жуткий оскал. — Неужели ты думаешь, что пешка может пойти против воли игрока?!

Лео с головой накрыла невидимая ледяная волна, он с ужасом ощутил, как уверенные пальцы касаются его мозга. Вспыхнувшая жемчужина скатилась с задрожавшей ладони и звонко стукнулась о камень. Не в силах сопротивляться нажиму чужой воли, он занес над перламутровым шариком каблук. С него дождем лился пот, прозрачные капли срывались с холодной кожи и исчезали, не долетая до земли.

Вязкую тишину вспорол громкий крик. Давление на Лео ослабло, он так и застыл в нелепой позе журавля. Ночь дернулась, и на белые плиты шагнул растрепанный Ормат. Увидев его, Лео едва не заплакал от радости. Осмотревшись, друг недобрым взглядом впился в лицо побледневшего Мау.

— Так, значит, это, от тебя, засранца, никому покоя нет, — прорычал Спутник.

Грозный чужак быстро отступил, почти отпрыгнул от рассвирепевшего парня и вскинул руки к голове.

— Откуда взялся резонанс? — прошептал растерявший самоуверенность Мау. — Шум вместо мыслей... вы не могли сами соединиться. Не могли!

— Видно, ошибочка вышла, — зло усмехнулся Ормат, сжимая кулаки.

— Постой, дитя, для чего тебе все это? Тебя не должно здесь быть, — выдохнул Мау, с потрясающей скоростью беря себя в руки. — Еще немного, и мой мир просто раздавит тебя. Зачем рисковать собой? Я знаю, ты всегда хотел подняться над другими, я могу вознести тебя так высоко, как ты и не мечтал.

— Но для этого мне придется поедать собственный народ. Верно? — улыбнулся Ормат.

— И что с того? — Мау шагнул к Ормату, теперь Чужак и молодые люди стояли совсем рядом. — Представь — ты смотришь на рой мошек и знаешь, что стоит тебе прихлопнуть парочку, как получишь взамен власть, силу, бессмертие. Разве ты станешь переживать о насекомых? Или прикинешь, сколько мошек тебе нужно оставить, чтобы они плодились и всегда были под рукой в нужном числе? Ты выделяешься из своей расы, юноша, я редко кому делаю такое предложение.

Лео с ужасом смотрел на остановившееся лицо Ормата, ему хотелось закричать. Предупредить друга, чтобы он не верил лживым словам чудовища, но губы отказывались шевелиться.

— Ты всегда был практичным молодым человеком, поступи разумно, — промурлыкал Мау. — Преклони колени, дитя, и получи мое благословление.

Латная перчатка окуталась грозным черным облачком.

"Все пропало, пропало!" — с ужасом думал Лео, дрожа в невидимых тисках.

— Знаешь, я недавно видел очень похожего на тебя человека, — тихо сказал Ормат, — он тоже говорил о разуме и практичности, — Спутник перевел дыхание. — Я очень жалею об одной вещи. Жаль, что не сумел сделать с ним это!

Во вскинутой руке Ормата холодно блеснул кинжал. Описав стремительную дугу, клинок ударил под край нагрудника вскрикнувшего Мау. Кипящая малиновая кровь чудовища потоком хлынула из раны прямо в лицо Лео. Ночной мир застонал, содрогаясь в агонии.

Над Седой гаванью словно прогремел беззвучный взрыв. Вокруг огромной снежинки замка возникло клубящееся дымчатое кольцо шириной в десять километров. Туманный обод неумолимо рванулся к острым башням, будто стремясь сжаться в точку. За собой туман оставлял лишь высушенные мертвые деревья и безжизненную стерильную землю, очищенную даже от микробов.

Взбесившийся сумрак, в котором мелькали искаженные безумием лица, яростной волной обрушился на замок, превращая прочнейший камень в изъеденный временем сор. Гордая цитадель, содрогнувшись, начала рушиться под собственным весом.

Жуткий туман без остатка впитался в тело замка, стремясь к своей неведомой цели. Через миг в небо выстрелил многокилометровый слепящий луч. Голубой атлас небосвода порвался и открыл окно в звездную бездну. Луч дотянулся до нее, замер и рассеялся без следа.

Эпилог

Торопливо стуча каблуками, Ормат шагал по извилистым коридорам бывшего дворца магистратов. Одной рукой он смахивал с бритой головы ледяные капли дождя, а другой поддерживал бьющий по бедру тяжелый мешок.

Дойдя до пересечения коридоров, он задумчиво замер. Столица только несколько дней назад переехала в Видесолу — Лео решил, что верховные князья больше не будут прятаться от людей в Гнезде Соколов — и даже великолепное чувство направления, которым гордился Ормат, пасовало в этих запутанных переходах, словно специально приспособленных для того, чтобы в них прятались убийцы. Надо будет поговорить с Лео насчет того, что здесь нужно все перестроить.

Чуткое ухо уловило хорошо знакомый возмущенный голос. Широко улыбнувшись, он направился в сторону перебранки.

Почтенный Рашаддин Седьмой при поддержке Лашими оборонял роскошно украшенные двери от осаждавшей их толпы купцов. Хотя численный перевес был на стороне противника, Рашаддин стоял неколебимо.

— Наглые пожиратели падали, где вы были неделю назад?! — кричал он, воинственно топорща бороду. — Прятались под кроватями! А я помогал нашему господину с самого начала его борьбы! И не смейте мне говорить, что я не могу решать, кто пройдет, а кто нет!

"Да, пока купец связывает свое благополучие с благополучием княжеской казны, разорение Лео, определенно, не грозит", — усмехнулся Ормат, расталкивая просителей.

Самые наглые из купцов, заметив приближенного нового государя, пытались схватить его за полы, но он ловко уворачивался, быстро продвигаясь к дверям. Лишь на миг Ормат задержался рядом с Лашими.

— Как там Галишад? — шепнул он.

— Поправляется, — смущенно улыбнулась Лашими. — Его голову просто так не пробьешь. Доктора не хотят торопить события, но уверены — через пару недель встанет на ноги.

— Рад слышать, — приоткрыв дверь, он юркнул в неожиданно скромную приемную.

Сидевший за маленьким столиком новый-старый княжеский секретарь Вильмар быстро взглянул на Спутника, оторвавшись от разложенных перед ним бумаг. Птичья ладонь чиновника машинально бродила по бритой макушке. Ормат сочувственно кивнул бедняге непривычно легкой головой. Ему новая мода тоже не нравилась, хотя он и понимал мотивы Лео.

Открыв внутреннюю дверцу, он нырнул в небольшой аметистовый кабинет. Лео угнездился в высоком торжественном кресле, закинув ноги на массивный стол. Черная повязка резко перечерчивала мраморно-белое лицо и бритый череп. Биоимпланты упорно отказывались приживаться. Наверное, действительно придется ставить металл, как у нависшего над плечом князя Циклопа.

"Никак не уймется со своими советами", — поморщился Ормат.

Заслышав шум двери, Лео повернул голову. Ормат с удовольствием ощутил пришедшую от друга вспышку радости. Их способность воспринимать чувства друг друга в последнее время стала намного острей.

— Вижу, съездил удачно, — улыбнулся князь.

Молча кивнув, Ормат поставил звякнувший мешок на стол, рядом с ногами Лео. В руках блеснул тонкий, украшенный драгоценностями обруч.

— Венец верховного князя, — тоном бродячего торговца возгласил Ормат. — Забрал у Спутника Шадгара. Плащ так обгорел, что можно отравить на свалку. Или в музей. А куда делись меч и цепь, узнать не удалось. Думаю, их украл Алвиад.

В мешке еще что-то звякнуло, Лео с любопытством вытянул шею. Как кролика из шляпы, Ормат вытащил на свет бронзовую львиную маску, на месте одного из металлических глаз остался бугрящийся рубец.

— Вот, проходил мимо твоей комнаты...

— Ты дождешься, я тебе тоже подарю что-то в таком роде, — хихикнул князь, гладя холодную бронзу. — А вообще, напомни, чтобы я приказал ее повесить в своем кабинете.

Ормат довольно улыбнулся в ответ, в последнее время у Лео находилось мало поводов для веселья.

— Так, с мелочами у нас все? — спросил князь, повернувшись к Алексу.

— Хм... ваши родители просили о встрече, — откликнулся Циклоп.

— Странно, я такой просьбы не получал, — тихо проговорил Лео.

— От вашего имени я им отказал, — улыбнулся золотоволосый Страж.

Ормат почувствовал, как у него загудел висок — похоже, Лео снова начала грызть головная боль.

— Я бы вполне мог встретиться с ними, — сумрачно сказал князь. — Они, наверное, сейчас сильно волнуются, — Лео сжал переносицу. — И вот еще что, Алекс, рано или поздно я найду способ вышвырнуть тебя с планеты за самоуправство.

— Тогда мне нужно самоуправляться почаще, ибо убраться отсюда есть мое самое горячее желание, — изящно поклонился Циклоп.

— Новостей о семье Роуматов по-прежнему никаких?

— Увы. Отец господина Сабана, — Алекс кивнул на скривившегося Ормата, — прочесал все окрестности поместья, но ничего не нашел.

— Понятно, — протянул Лео, Ормат почувствовал охватившую друга печаль.

В распахнувшуюся дверь влетел Петр.

— Начинается! — воскликнул великан.

В стене кабинета словно распахнулось огромное окно, выходящее на широкую горную равнину. Точно такие же гололитические экраны зажглись сейчас на площадях Видесолы и всех крупнейших городов планеты. Как можно больше граждан Вилеры должны были лицезреть исторический момент — после столетий забвения порт в Оссарских горах посетил корабль из внешних миров.

Сам походящий на гору, закрывающий небо колоссальный посадочный модуль давал далеким от космоса людям смутное представление о том, насколько громаден висящий сейчас на орбите ударный крейсер императорского флота "Семь грехов".

По обеим сторонам от дышащей холодом глыбы раскинулось неподвижное серое море могучих воинов, закованных в несокрушимые доспехи, по сравнению с которыми лучшие изделия испов были жалкими скорлупками. Мелкие капли так запоздавшего в этом году первого зимнего дождя медленно стекали по плавно изогнутым пластинам брони, оставляя за собой влажные дорожки.

Где-то рядом должны быть солдаты Дамиры, но летучий глаз камеры их не показывал, все внимание было отдано великанам в гранитно-серых доспехах. Славным воинам корпуса императорской гвардии Тау 3448 Омикрон — Атвейг.

Стылый ветер яростно развевал вознесенные над войском гордые штандарты. Огромный, имперский — на густо-алом море полотнища торжественным золотом мерцало Древо жизни. Рядом с ним узкий пурпурный вымпел с раздвоенными концами, в центре сжатый кулак — эмблема подразделения флота к которому приписан "Семь грехов". Чуть ниже плескал зеленой волной штандарт, на всю длину разделенный мечом, вышитым ярким серебром — на гордом лезвии слезами блестели драгоценные камни. Камера поднялась к небу, показав мелькающие среди лохматых облаков обманчиво безобидные точки машин развернутого авиакрыла.

Зримое воплощение великой силы Империи людей.

По опущенному с модуля пандусу начала неторопливо спускаться хрупкая фигурка, закутанная в тяжелый по грозовому чёрный плащ. Камера стремительно опустилась, показав стройную красивую женщину. Тонкие черты белоснежного лица дышали молодой свежестью, на черных волосах, собранных на затылке в сложный узел, крошечными алмазами дрожали капли дождя. Из-за обхваченной широким поясом тонкой талии торчали длинные рукояти церемониальных мечей. Налетевший порыв ветра поднял плащ, как крылья огромной черной птицы, казалось, еще миг, и женщину унесет прочь. Но грозная красавица даже не дрогнула.

Тонкая рука поднялась то ли в салюте, то ли просто смахнуть со лба отяжелевшую от влаги прядь. Страшно громыхнули вскинутые "сарисы" — грозные силовые винтовки гвардейцев.

Рука, поправив локон, продолжила движение. Теперь это, несомненно, салют.

— Слава Империи! — громыхнуло гранитное море.

Мигнув, окно медленно погасло. Ормат нервно потер внезапно зачесавшиеся протезы, имплантированные на правую руку вместо мизинца и безымянного пальца.

— Тебе оказана огромная честь, — напряженно сказал Петр. — Обычно туземные правители должны встречать посланцев на месте посадки. А так она поедет к тебе сама. Будь очень осторожен. Кровожадная старуха воспользуется любой возможностью, чтобы тебя уничтожить.

Лео задумчиво кивнул, потирая губу. В тишине очень громко прошелестела открывшаяся дверь.

— Князь... вам... э-э-э... посетитель, — запинаясь, пробормотал Эвиаш.

— Князь занят! — рявкнул Петр.

— Постой, — поднял руку Лео, — кто хочет меня видеть?

— Ульвэ Роумат, — выдохнул северянин, — она просит аудиенции у верховного князя.

Лео быстро закрыл живой глаз, Ормат едва не застонал от пронзившей друга вспышки боли. Он хорошо понимал его чувства. Пусть ему никогда не нравилась Ульвэ, но Лео она дорога. Вся эта война провела между ними глубокую борозду. Пока у Лео есть память об их дружбе, но если окажется, что они стали врагами...

— Князь побеседует с ней после встречи с посланцами Империи, — быстро сказал Алекс.

— Нет, — глубоко вздохнул Лео. — Я поговорю с ней сейчас.

КОНЕЦ.