Глава 100, 101, 102

— Где обещанные пауки, человек? — спросила она на змеином.

Я оглянулась в одну и вторую сторону коридора, проверяя не видно ли кого-то. Где-то было слышно чьи-то приглушенные разговоры, но достаточно далеко. Надеюсь не Беллатриса.

— Я попозже тебе принесу, — пообещала я, на всякий случай говоря на английском. — Как раз к обеду.

— Ты мне обещ-щ-щала целую корзину, — змея разозлено зашипела, приподняв голову вровень со мной.

Понимаю, что второй раз кормить завтраками такую большую змею может быть опасно, но времени до тренировки маловато. Осталось минут пятнадцать. В принципе, могу успеть, если быстро сбегаю в комнату за припасенными в чемодане акромантулами. Я их специально упаковала, зная куда еду.

— Хорошо, я схожу за ними, но ты не должна идти за мной, — потребовала я, не желая, чтобы змея знала, где моя комната иначе, чего доброго, еще проберется как-то за вкусняшкой.

— Я буду ждать у фонтана, — кажется, не очень довольная, змея поползла прочь, добавив напоследок: — Не обмани.

Очень быстрым шагом я стремглав понеслась обратно, стараясь не стучать громко ногами. Быстро открыв чемодан, достала мешочек с уменьшенными пауками и кое-как запихнула его в карман мантии. Даже так выпирают, но надеюсь, никто не обратит внимание.

После чего я понеслась в сторону парка, где видела фонтан. Он был в самом центре, так что я быстро нашла дорогу и осмотрелась. Нагайны нигде не было видно.

Только я собралась ее позвать, как змея, чересчур шустро для ее размеров высунулась из остриженной стены кустов, заставив меня отшатнуться от неожиданности.

— Вот, твои закуски, — на всякий случай понизила голос, достав мешочек и высыпая содержимое на землю.

— Маленькие, — недовольно прошипела змея.

— Они уменьшены. Погоди, — я достала палочку и вернула аккромантулам нормальный размер.

Теперь горка пауков возвышалась на добрый метр, при том что они развалились в разные стороны.

Змея удовлетворенно зашипела, широко раскрывая пасть и заглатывая пауков одного за другим с характерным хрустом сминавшихся лапок. Выглядело не очень эстетично, но у меня, насмотревшейся уже всякого, рвотного позыва не вызывало.

На ярком утреннем солнце узорчатая чешуя змеи красиво переливалась. Я засмотрелась на маленькие блестящие чешуйки, испытывая странное желание погладить это чудище, при этом понимая, что времени скорей всего у меня немного да и лезть к обедающей змее такая себе затея, и с сожалением вынуждена была попрощаться.

Прибежала на тренировку я, как мне показалось, ровно в десять часов. Она была уже полна студентами и четверо из них уже стояли на тренировочной площадке. Я заметила двух братьев Лестрейнджей, старшего и младшего, которые следили за ученичками, но Долохова не видно. Пожав плечами, постаралась незаметно смешаться с толпой, так как похоже на пару минут я все же опоздала.

Малфой сказал, что сегодня нужно сменить двойки и предложил поменять Гойла на Крэбба, я пожала плечами и согласилась, не видя разницы. А потом, когда тренирующиеся сменились дважды, пришел Долохов. Издалека он показался сердитым, шел уж как-то слишком стремительно и резко. Подойдя ближе, опоздун направился к Лестрейнджам, не смотря по сторонам. Рабастан Лестрейндж ему что-то шепнул и указал рукой куда-то. Я покрутила головой, понимая, что он указывает на кого-то в толпе рядом со мной. Затем взглянула еще раз на них, не понимая, что привлекло его внимание и встретилась взглядом с взбешенным Долоховым. Лестрендж тоже смотрел явно сюда. Ничего не понимая, почесала затылок.

Долохов быстрым шагом направился прямо сюда сквозь расступающихся перед ним студентов. У меня возникло ощущение, что он меня хочет придушить, но так как палочки у него в руках не наблюдалось, я только сжала свою в кармане.

— Где ты была?! — взревел он отчего-то так, что даже парни на площадке замерли, прекратив поединок.

— Тут, — ответила я.

Долохов остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Что значит — тут?!

— То и значит, — непонимающе ответила в тишине. — С самого начала.

— Не рассказывай! — возмутился он. — Не было тебя к девяти.

Начиная что-то, наконец, понимать, я тем не менее ответила:

— Была. Ты просто не заметил.

Врать так до конца. Не скажу же я, что Нагайну кормила. Не хотелось попадать на отжимания, как опоздавшие в прошлый раз. Физически я тренируюсь, но пятьдесят отжиманий вряд ли выдержу. И, если я ничего не путаю, то Долохов не опоздал, а успел сходить, видимо, проверить мою комнату и вернуться обратно. Зачем он это сделал остается под вопросом.

Долохов тяжело дышал, смотря на меня убийственным взглядом, видимо, чтобы я тут же раскололась и призналась в опоздании на две, — ну ладно, максимум десять! — минут.

Я быстро глянула на младшего Лестрейнджа, который меня видимо сразу заметил. Этот мог сдать, да. Старший, вон, стоит, безразлично на это все взирая и неодобрительно скрестив руки перед собой.

— Ну чего ты начинаешь? — вопросила я у Антонина, уже начиная чувствовать себя неловко в тишине, где была центром внимания.

Долохов громко сплюнул через левое плечо и крикнул на стоящих на площадке, с ругательствами интересуясь, почему те застыли на месте. Он вернулся к месту наблюдателя у края площадки и сюда больше не смотрел. Я облегченно выдохнула, сделав это тихо, потому что, как показалось, все еще чувствовала взгляды.

Наверное, видок у меня вчера был настолько плох, что он подумал, я чего доброго, с утра могла вообще не проснуться. Совесть немного подняла голову, но я ее затолкала обратно — и чего он, спрашивается, пошел сам вообще?! Да и орать зачем было? Подошел бы потом да спросил, почему задержалась. Я бы не сказала, конечно, что кормила змею Волдеморта, но главное ведь не ответ.

Тренировка опять продлилась до обеда. Сегодня вышло немного получше. Крэбб, как и Гойл, в принципе тоже больше полагался на атакующие заклинания, но они у него хотя бы лучше чем щит выходили и я предложила ради эксперимента, чтобы я отвечала за прикрытие.

— После обеда готовьтесь к окклюменции, — огласил Долохов под конец и в своей излюбленной форме, добавил: — Кто опоздает или не придет без уважительной причины получит три Легилименса подряд!

Студенты вздрогнули, как один, и переглянулись. Опасаясь, что Долохов еще раз подойдет 'поговорить', я поспешила к особняку со всей толпой.

Во время обеда заявился Крауч. Постучал в двери, как положено, зашел и выдал, нахмурившись:

— Я пришел поговорить.

С обедом я уже почти закончила к тому моменту, но отложила в сторону, подозревая, что опять начнется.

— Надеюсь, зелья с собой принес? — уточнила я.

— Нет, и если будешь так себя вести, ничего не получишь, — пригрозил он, на что я скрестила руки перед собой.

— То есть и жизненно необходимые тоже? — уточнила я.

— Нет, те я заказал уже, — сдал он назад. — Но не сомневайся, что можешь не просить меня о чем-либо больше, если будешь так позорить при других.

Я прищурилась, начиная закипать.

— Я, по-моему, и так не особо часто о чем-то прошу, — заметила я, удержав тон нейтрально прохладным. — А зелья это необходимость.

— Речь сейчас не о зельях, а о твоем поведении! — возмутился Крауч, как обычно, не повышая голоса, но это скорее звучала тихая угроза. — Ты вообще не осознавала где и с кем находишься?! Проявляй ко мне уважение хотя бы на людях!

— Уважение надо заслужить, — напомнила я.

— А я по-твоему не заслужил за два года?! — все с той же тихой угрозой поинтересовался Барти. — По-моему, я сделал немало и никогда не делал ничего, чтобы заслужить такое неуважение! Ты меня специально на людях с грязью смешала, тебе от этого лучше стало?

— Нет, — скривилась я, понимая, что в этом он так-то прав. — Но ты первый начал. Незачем было так на меня рявкать.

— Рявкать?! — возмутился он снова. — Я тебе человеческим языком сказал...

— Да не очень-то на это было похоже! — перебила его.

— Хорошо, я вспылил! — признал он, перебив уже меня. — Но то, что ты потом начала нести, это уже ни в какие ворота!

— Получил то, что заслуживаешь! — припечатала я.

Крауч как-то резко дернул правой рукой, я схватилась за палочку, но он не достал свою, скорее экспрессивно взмахивал. Увидев наставленную на него палочку, Барти насторожился, как минимум, и взял себя в руки, спросив:

— Вот так значит? Проклясть меня опять хочешь?

Не было видно, чтобы он испугался направленной на него палочки, но заметно остыл от этого.

— Ты всерьез не понимаешь, что роняя мой авторитет в нашем круге, ты делаешь хуже сама себе? — спокойно поинтересовался Крауч.

Я нахмурилась, решив все же опустить палочку, так как, похоже, преждевременно ее достала. Руки Барти оставались пусты, но я не решилась прятать палочку обратно.

— Роняя мой авторитет, ты заодно роняешь и свой, ведь у нас одна фамилия, — продолжил Крауч. — Пора уже было понять, как все устроено самостоятельно. Я заработал немало за свою службу, ты получила мою фамилию и заодно все блага, что дает благоволение Темного Лорда. И если ты не проявляешь ко мне должное уважение, это к тебе потом вернется.

В чем-то я, конечно, понимала, что это так. Магический мир очень тесен и фамилия значит немало, это я уже усвоила. Взяв фамилию Крауч, я взяла и его репутацию, хотя по сути осталась оговорка по поводу связывающих нас уз. Но это скорее даже против меня действует, как выяснилось. Если у Барти репутация гуляки, принявшего в род ребенка со стороны, то у меня — того самого ребенка вне брака с сомнительным согласием. Хотя, если так подумать, та же Молли Уизли знала все, а значит и другие меня так видели.

— Ты — Крауч, пора уже принять это и обращаться ко мне как положено, — подытожил Барти, пока я обмозговывала это.

— Чем тебя обращение по имени не устраивает? — не поняла я.

— Да потому что я твой отец! — опять повторил он. — Тебя до этого вообще та старуха воспитывала?!

— Воспитывала, — огрызнулась я. — Я к Августе тоже по имени обращалась и ничего.

— Да потому что она тебе никто! — снова вспылил Крауч.

— Неправда! — возразила я, почувствовав, что магия шевельнулась и зашевелила открытые гардины.

Не заметив этого, он вдруг расплылся в улыбке, показавшейся глумливой:

— Не могу поверить. Да если бы я был на твоем месте и такое себе позволил... Чтоб эта старая ханжа позволила так к себе обращаться? Да она должно быть наплевала на тебя и твое воспитание или сбрендила под старость.

Крауч улыбался как-то неестественно, явно насмехаясь, причем издевательски. Веселье тем не менее было вроде не наносное. Оно было искренним, как и удивление, но не похожим на нормальное. Вместе со сказанным меня это так разозлило, что с комода слетели все принадлежности, что там были.

От этого Барти снова успокоился. Очевидно, заново довести меня, чтобы прокляла, не хотел. Смотрел на меня сосредоточено, но вдруг хмыкнул и заговорил все еще почти спокойно:

— Удивлен, что тебе надо такие вещи объяснять. Я вроде не прошу от тебя чего-то невыполнимого и дал достаточно времени, чтобы привыкнуть ко мне и чтобы не давать другим повода поливать меня грязью за спиной.

— Я тебя до того, как ты на меня сорвался ни с того, ни с сего, и не оскорбляла, — возразила я, пытаясь успокоить дыхание заодно с магией.

— Я сорвался, потому что ты никак не поймешь, что обращаясь ко мне не так, как положено, ты уже даешь повод другим, — поморщился Крауч. — Где это видано, чтобы ребенок к отцу по имени обращался?! Ты хоть посмотри на сына Родольфуса!

— У него оба родителя хотя бы добровольно все сделали! — не выдержала я.

— Так и я сказал тебе, что по согласию было! — Барти заметно почувствовал себя неуютно, как каждый раз, когда поднималась эта тема. — И вопрос даже не в этом. Хочешь чтобы тебе в спину бросали неприятные ругательства, можешь продолжать в том же духе, не хочешь — веди себя, как положено. Держи хотя бы минимальную планку, раз я так тебе неприятен.

С этими словами Крауч развернулся и захлопнул за собой двери, показывая, что разговор окончен. Очень хотелось выругаться, выпустить пар, но я с усилием заставила себя сесть и постаралась успокоиться. От эмоций магия опять ощущалась неуютно и я опасалась нового стихийного выброса, за который мне опять по шее дадут.

Обмозговать произошедшее на эмоциях получалось плохо. Я иногда называла его отцом, но только в некоторых ситуациях, когда было необходимо подчеркнуть родственную связь, чаще всего для своей безопасности. Обращаться к нему так действительно не пыталась даже. С одной стороны, я просто не хотела обращаться к нему отец, с другой — если это позволяет другим смотреть на меня свысока... Ну нет, Барти уже должен быть благодарен, что я к нему хоть немного прониклась, несмотря на начало нашей истории. Я ему так-то хорошего желаю, но изображать нормальные семейные отношения мне ни к чему. А он еще Августу оскорбляет! Она ко мне всегда хорошо относилась и научилась уважать мое мнение, не то, что просто категорично командовать, как с Невилом.

Глянула на время, сообразив, что думать об этом придется потом, потому что пора уже собираться и идти.

Успокоившись, к назначенному часу я отправилась на очередной урок к Лорду и, скажу честно, чем ближе был его кабинет, тем больше я желала бы со всеми проходить окклюменцию.

Во время тренировки, мысли отгоняла, но у меня было время в обед, чтобы подумать о том, что было вчера и чего мне ждать сегодня. Появление Барти ненадолго отвлекло, хотя я уже начала возмущаться по поводу того, что он пришел с претензиями, при этом снова не спросив о том, как мне тут живется.

Снова отогнав посторонние мысли, сосредоточилась на предстоящем испытании. Остановились мы вчера на вопросах о медальоне и то только от ментальной усталости. Лорд мог бы и продолжать и я бы сопротивлялась, но восстанавливалась потом дольше. В принципе, в общих чертах он ответы получил и обвинить меня не в чем. Медальон забрала Морриган, а Редл в медальоне как бы не сам захотел ко мне в руки попасть. Сегодня Лорд может порыться детальнее в воспоминаниях, так что я подготовила нужное 'кино', собрав воспоминания, где было бы неясно, что это дом Блэков, не мелькал никто из Ордена, и где мы с Редлом не ругались, а более спокойно беседовали уже в школе. И конечно, его спокойные обьяснения легилименции, без участия ОСТов, будто Редл давал уроки только мне. В этот раз самообладание я, думаю, смогу сохранить, так как тема медальона уже всплыла, методы 'обучения', а точнее сказать — экзекуции, уже известны и еще раз меня вряд ли что-то удивит.

Сделав вдох-выдох для смелости, повторила еще раз техники дыхания и постучалась.

На этот раз, получив разрешение войти, я сразу, как положено, преклонила колени и уже затем осмотрелась. И тихо выдохнула от облегчения, не заметив больше никого, кроме Волдеморта.

— Продолжим то, на чем остановились в прошлый раз, — заговорил Лорд, приближаясь. — Подними голову.

Я непонимающе задрала подбородок, а он сразу пошел ломать окклюментные щиты. С усилием отбившись и вытолкнув Волдеморта из своего сознания, тяжело дыша, прикрыла глаза. Очень жесткая легилименция. Решил сначала причинить так боль? 'Кино' я приготовила для более легкой формы, как раньше он считывал с поверхности.