Прагрессоры Атлантики

А уж я как рад! Душ! Туалет. Блин, у нас скоро бумага кончится. Надо что-то изобретать. Если мы все из себя стали такие супер-пупер регенеранты, чего нам не отрубили необходимость в туалет ходить? Хотя... это штука тонкая. И мозги не стали соображать быстрее. Факт. Я не плюсую в изучении языка, вообще в сообразительности. Да мне с парусами хочется научиться работать, но я очень торможу. Не дано. Но я своего добьюсь. Белку хочу! Жрать хочу! А жить как хочу... где там у нас 'Квины' находятся? Есть там пара-тройка песен из кинофильма 'Горец' очень в тему.

Вечером у костра я сразу заявил свое компетентное мнение, главного специалиста всякие книжки читать про альтернативную историю:

— 'Оллайзонми!' Все смотрим на меня, я все вам расскажу. Итак. Мы — как горцы. Главное, чтоб голову не отрубили. Сердце, наверное, тоже не надо давать проткнуть, и всякие там артерии и вены беречь надо. Раз мы регенерируем — значит все можем вылечить. Это к Ринату. Но, надеюсь, он не станет эксперименты втихушку проводить и нам яд подливать в стаканы. Еще есть момент дикий. Я в книжках читал. Мы можем застрять, как вампиры, в нашем возрасте. Мы навсегда теперь молодыми останемся!

Парни молчали. Витя первым подал голос:

— Двадцать лет это не молодость в эти времена. Принцу Энрике двадцать пять, кажется, он меня интересовал, великий магистр ордена крестоносцев, наследник тамплиеров. Двадцать лет в это время уже возраст солидный.

— Солидный для этих людей, — поправил его Ринат. — А я вам скажу честно: дури у нас в головах полно. И это не лечится. Мы в смысле половой зрелости не состоятельные мужчины. Не обижайтесь, сами знаете, какие выходки дурацкие каждый ухитрялся устроить. Сидишь потом и не понимаешь: 'Я что, совсем дурак был? О чем я думал?'

— Мы в полной заднице, — вздохнул Костик.

— И в тощей тоже, — согласился я с ним. — Есть минусы. Во всем есть плюсы и минусы.

— Нас же народ не поймет. Лет через двадцать все заметят, что мы странные, ненормальные, не как все, — Костик уточнил свои слова про 'полный швах'.

— Костик, не парься! С этим все отлично, — сразу успокоил я его. — Лет в сорок можно рвануть в Африку. Там в ЮАР копать — не перекопать. А поработав там лет двадцать, вернуться домой и заявить с наглой мордой: 'Привет, я Алесей Алексеевич. Сын Алексея-основателя'.

— И кому ты нужен, Алексеевич, — усмехнулся Костик. — Авторитет, наработанный десятилетиями, спустишь в унитаз.

— Все Костя правильно говорит, — согласился Витя. — Я бегать и скрываться не собираюсь. От своих воспитанников не убегу, Это вы, крысы сухопутные. А я ребят настропалю. Узнают, с какой стороны тросы тягать, и Машку брать за ляжку. Мои на все наши колонии приплывут-придут, везде меня найдут. Чего огород городить? Бессмертный — значит такой и есть. Пусть уважают.

— Ох, ты ж ёжики в лесу, — поразился я на его слова. — Но мы тогда огребем от всего света. Это уже не наши заморочки с устройством колонии, как нам нравится в политическом смысле. Хотя нас, за наши взгляды, давить будут все королевства и султанаты. Мы же на основы жизни покушаемся! Витя! Павлов, брат, ты сам подумай — если мы и взаправду не станем стареть — а регенерация может двинуть в эту сторону — нас же похоронят, потому что мы из всех норм выбиваемся. Мы, блин, боги в самом примитивном смысле их дикарских мозгов — раз бессмертные и вечно юные.

— Парни! Вы чего заполошились? Нет фактов для волнений, — успокоил нас Ринат. — Есть факты для внимательного отношения к себе, к другим. Лет через пять посмотрим. Да, мы разные, но у мужчин стабилизируется организм к двадцатипятилетнему возрасту. В тридцать лет все окончательно станет ясно: какие мы вечно молодые.

— Надеюсь, у нас дети нормальные будут, — спокойно кончил разговор Костик.

Вот это был полный писец. Я не стал скрывать:

— Читал про разное. Возможно, наша энергетика может близким людям жизнь продлевать.

Ребята посмотрели на меня с неприязнью. Не понравилось им что-то в перспективах новых. А я не грузился. Поживем — увидим. И так хорошо, и сяк — неплохо. И со всех сторон измены. Чего париться? Раны зарастают — ура! А лет через десять... надо еще прожить эти десять лет.

Первые впечатления от Мадейры были разные. Все у меня смешалось в голове: девчонки смущались меня, но погладили по голове, оказывается, на меня был карантин, их не пускали меня навещать. Парни только покачали головой, загадочный случай, потом разберемся. От работ меня освободили, я прошелся по округе и сгонял под воду с арбалетом. Мадера была забавная. Она воняла! Это был странный запах, какой-то кулинарный. Ясность внес Витя:

— Эта бухта, место, где в будущем станет столица Мадеры — город Фуншал. Фуншал, это вон те кустики. Это от них такой тонкий запах. Из их семян абсент делают. Очень полезные семена. Ринат подтвердит.

— Не жуй фенхель, Зубрилка, дурачком станешь, — подтвердил наш штатный Гиппократ.

— Я даже водку не пью! Пробовал я ваш абсент — прикольная гадость. Пива варить надо, и темное притом!

На Мадейре было богаче с разными птицами, чайки не так бросались в глаза вдали от берега. Как я услышал, богаче было с ящерками, змей ядовитых вроде не было видно. И горы здесь выглядели солидней. И леса волшебней. С лесами было забавно. Они выбивались из понимания. Вроде высится сосна. Но ты смотришь и понимаешь, это не реальная сосна, а какая-то удивительная. Эндемики — вымершие породы деревьев кругом водились в огромном количестве. И это нагнетало. Может, кому современному европейцу эти леса и было обыкновенные, но у меня в голове вертелись картинки тысяч всяких земных деревьев, я в жизни не видал секвойи, но увидев ее, я не удивлюсь особо. А тут иное. Совершенно из иного времени, и это давило на мозги — такое ощущение, как от просмотра качественного ужастика, знаешь, что кино, но все равно, кричишь вместе с подругой во время просмотра. В травках и цветах я не разбираюсь, но лес реально напрягал. Хороший лес — партизанский. Жутко чащобный и годный для засад.

Море было теплей, чем на Азорах. В море было больше черепашек — очень вкусных. В море водились тюлени! Вот это уже был бонус! Парни уже сходили на охоту, на запад, не отходя далеко от места стоянки и добыли мясца — рыбой не очень отдавало мясо, вкусное. Они уже коптилку соорудили и начали копченки заготавливать. Рыбсы встречались особенные. Морская черная змея! Никакая она не рыба-сабля! Пусть Витя не врет, я сразу понял, что это морские змеи. Классные такие, больше метра в длину, извиваются — я в первый раз увидел, просто замер от испуга — это же морские змеи, разве бывают подводные змеи? Костик подбил одну — вкусняшка. Я даже сырую сжамкал несколько кусочков. Сырую рыбу я обожаю, всякие там хе корейские и строганину сибирскую. Надо только иметь в запасе целлофановый пакетик, насыпал туда кусочков, соли добавил, перчика и уксуса и отложил в сторонку, жди, глотай слюнки, в предвкушении — очень вкусно получается. Я так и черепашек кушать любил.

Мне дали осмотреться и уже вечером обрадовали новостью. Плывем на Танжер. Не рискуем с ближним побережьем Африки, хотя там, наверняка, можно пленных найти. Танжер был хорошим рынком, арабы активно бились с европейцами на Греческом полуострове, там постоянно восстания случались — пленных много было. И с итальяшками арабы на море бились постоянно, это уже были купеческие заморочки, война за прибыли, итальянцы чаще вламывали арабам. Но пленных хватало, арабы пиратствовали много, приплывут, как викинги, нахватают рабов и в море, домой — сдать товар.

Только отплыли, на меня насел брат Ринатус:

— Не надо дурковать, — он сразу внес ясность в проблему. — Дальше Мадеры только за океан плыть. Этого мы не должны допустить. Я не об этом. Я точно покупаю себе официальную любовницу. Не готов я к женитьбе. Зубриков, до падших женщин теперь не часто сможем выбираться. Думай о гормонах! Нам не надо, чтобы тебе планку сносило. Это не шутки. Нужна нормальная, полноценная, постоянная и регулярная половая жизнь.

— Ринат, понимаешь, мне как-то... Вот с этим мне реально ссыкотно. Постоянная подруга, блин. А вдруг продаст? Мы же как в книжку попали, в фантастическую. Кругом измены.

— Странные ты книжки читал. У нормального героя всегда есть подруга героя и противник героя. Это классика.

— Ага. Мадам миледи у трех мушкетеров. И Констанцию отравила.

— Тьфу на тебя, Зубриков, — он погрозил мне кулаком. — Не валяй дурака и готовься к выбору подруги. Ребята отлично с девчонками живут. Да и по хозяйству пригодятся рабочие руки.

— Вот! Так бы сразу и сказал, — обрадовался его признанию. — А то развел тут про секос. С хозяйством согласен. Опять же, потом мелких девчушек привезем. Надо чтобы они старших уважали, Лея и Тая уже как свои, солидные подруги моряков, по дому я видел, как шуршат. Аки пчелки!

Стоит пояснить, что я лично внезапно понял, что Таня не Таня, а скорее 'Таис', древнее имя, в 'таино' есть нечто тайное, а значит — 'таисьевость', вот и стал в отместку называть Таню — Таей, а потом и подругу ее стал обзывать Леей, а что? Принцесска американская, нормальная, из маленького лука, как из бластера, всяких птичек вышибала. Стрелять она и Таю обучала постоянно, Пара амазонок! Наловчились на птичек охотиться, это очень странно, им нравилось птичье мясо, по мне так больше возни, вкус специфический, чайки — просто гадость.

— Вот я и говорю, надо хозяйственную подругу выбрать, — намекнул мне о важном Ринат. — Из простых, а не пленницу из аристократок. Осторожней с этим. Кровь сильна. Предаст. Рано или поздно предаст.

— Твою ж ты дивизию, Ринат, — возмутился над его прогнозами. — 'Ты старый контрразведчик, но ты не первый класс'. Это Майк, к твоему сведению. Все сложно у тебя.

— Беда придет обязательно. Это мы метим в Наполеоны, не связывая себя основными грехами. Мне вот твои джинсы нравятся и нож у тебя фирменный. Но украсть у тебя шмотку... бред какой-то. А наши мальчики начнут воровать и жен ближних возжелать. Без преступности никак. Намаемся еще.

— Ринат не надо так мрачно.

Но я согласился с ним. Против законов общества не попрешь. Это ведь великая непонятность — преступность. Понятно, что половина мужиков рождаются для мира, а другая для войны. Но зачем гадить своим близким, окружающим? Непонятно. Хочется чужого? Так это здорово! Вперед к соседям! И трофеев награбишь и новую рабыню приволочешь за косу в свою постель. И солидности своему полису добавишь. Нет, находятся странные лентяи, которым трудно сделать несколько дней похода и они предпочитают грешить с ближними. Ох, сложно это... а женщины? Их же не всех в армию забреешь! Блин, у меня вообще женская преступность в голове не укладывается. Может, их правда совсем мало было в процентном соотношении с мужской преступностью? Вот ведь чума на оба наших пола.

А с подругой — нечего меня науськивать. Я и сам, может, хотел себе рабыню Изауру выкупить. Белка это для души, а для дома нужна верная, умная, красивая, работящая, здоровая, сообразительная, рачительная, храбрая — милые бранятся, только тешатся — драчливая, защитница домашнего очага, меткая... надо записать в блокнотик, чтобы не забыть чего важного.

В Танжер я влюбился с первых минут пребывания в этом городке. Не знаю, сколько в нем народу живет, но все эти города древние — по старой памяти выглядят мелкими захолустьями по сравнению с знакомыми миллионниками. Начнем с того, что Танжер звучит абсолютно джазово! Во всех городах шум особенный, свой неповторимый гул есть у каждого города. У Танжера был джазовый тон. Ко всему прочему, там играли натуральный джаз на базарах и за стенами белых домов.

Я никогда не верил в то, что родина музыки джаз — Новый Орлеан. Переименовали древнюю музыку в штатах — не спорю. Но создать джаз? Не смешите мои валенки, что эти амеры могут создать приличного? Они способны создать только 'лучше всего продаваемое'. Родина джаза — древний Египет. И негры к нему имеют такое же отношение, как и арабы, греки, финики, персики и остальные народы, окружающие эту страну, и бросившие и свои нотки в копилку музыки всеобщего свинга. Негры в музыке сильны в одном: у них уникальное чувство ритма — с этим не поспоришь — конечно, века палками по бревнам колотить, вот и вся их 'музыка бедных', в кровь умение впитывается.

Танжер звучал настолько мило уху, что я сразу отметил: 'Не Танжер, а Танджаз'. Ринат только рассмеялся в ответ: 'Арабы его называют Танджа'.

Витя нас высадил у Геркулесовых столбов, как всегда на рассвете, практически в сумерках, мы дождались 'просветления' и потопали в город. Вокруг все зеленело и пустыней и не пахло, пахло вкусно, свой особенный запах был у этой зелени, крупных, высоких деревьев не было, но на метров пять высились и сосны, и какие-то лиственные, в окружении кустарников. Дорога была отличная, очень скоро начались дачи. Здесь жили богатые люди, дачи высились круглыми куполами над высокими стенами. Все было белое и выглядело пристойно. На нас не обращали внимания совершенно, но присмотр я чувствовал.

На душе было спокойно. Ринат все мозги проел парням на тему: арабы спокойные, клиента сразу не тронут, сначала поторгуются. Я вовсе рвался скорей увидеть пустыню. Арабы мне были симпотней евриков.

Все европейцы — лентяи! Арабы — труженики. Европеец всю жизнь поперву прятался в лесах, где под каждым под кустом ему готов и стол, и дом. Корешки пожевал, в суслика дубинку кинул — все, сыт, и можно гадить цивилизаторам, которые приперлись строить города на землю предков. А если что — шнырк в кустики и там 'ищи его, свищи его'.

Арабы жили в пустынях. Кстати, монголы и всякие там скифы тоже достойные кексы, хоть и хулиганистей. В пустыне и степи убежать и скрыться надо постараться — уметь надо. Характер иной, кардинально иной у народов, живущих на открытых пространствах. Они прямей, честней, благородней. Не то что мы — тихушники заморские. Поэтому я вовсе не волновался, а с Ринатом, который мусульманин, и в эту ихнюю мечеть даже ходил — пфе, чего смеяться, все будет тип-топ. Он мне даже паразитные выражения поправил, всякие там не 'Аллах акбар', а 'Аллаху акбар'. А кто спорит, действительно, велик, и Магомет пророк его. Он мне в лоб: 'Не поминай имя пророка, на ашшахаду нарвешься!' Ашшахада — это ихний символ веры, и, действительно, нехорошо выйдет, если я начну проявлять заинтересованность в смене веры, но звучит клево, как змеей шипится грозно: 'Ашшахада'. Разобрался я немного в этих 'Иншаллах — Машаллах', хватит, чтобы в ответ нормально 'Уаалейкум ассалямиться'.

Домишки белые, проемы проходов пробиты с куполами, прикольно, чисто. Танжер не воняет! Танджаз пахнет морем, кусты-вонючки тоже процветают: всякие лавры, лимоны. Цитрусы везде, и в Португалии, и здесь были двух сортов: лимоны и лаймы, желтые и зеленые — все мелкие еще, редкий лимон дорастал величиной с пачку сигарет. Конечно, городок и гадостью пованивал — но это нормально, дело житейское.

Мне хватило одного для спокойствия — город в древности курировали римляне — значит все там в порядке, пока европейцы не развалили. Арабы, они рачительные хозяева, в пустыне не побалуешь, она и какашки сушить заставит, чтобы костер развести. Хотя, римляне тоже не горшки обжигали. Римляне — варвары и дикари, потому и прочавкали империю. Архимеда убили! Дикари, да один Архимед стоил половины Рима. Я бы выкрал его, и поставил ему условие — ты и твои потомки правят Сиракузами, но ты сидишь в этом поместье у себя дома, у меня в гостях, и прямо сейчас изобретаешь мне... а изобрети ты мне водородную бомбу, Архимед, она, кажется, почище ядерной будет!