Архивы Конгрегации - 2

Подобная перепалка была способна длиться часами. Но в данном случае следовало учесть и иные факторы. Такие, как достаточно нервные и в то же время хорошо вооруженные пособники еретических орденов. И было сложно понять, кто же именно выпустил ту стрелу, которая единым ударом выбила дух из одного из "Сынов Тора".

— Предатель! — возопил лидер обиженных.

— Провокатор! — вскричал его оппонент, прежде чем вспыхнула драка. В первую очередь весьма удачно сработали стрелки каждой из сторон. Арбалетные болты, выпущенные со столь короткой дистанции, моментально нашли свои цели, выведя из строя с каждой стороны по полудюжине бойцов. Далее настал черед рукопашной, и Конрад, подобно римскому императору, с немалым интересом приступил к созерцанию яркой и кровавой битвы.

Два ордена бились не на жизнь, а на смерть. Бойцы, размахивая клинками, дубинками, копьями и топорами, набрасывались друг на друга, стремясь отправить своих оппонентов на тот свет. Что же касается лидеров, то те предпочли манипуляции более высокими матерями. В руках предводителя "Детей Тора" засверкали молнии, в то время как его соперник сформировал облако тьмы, готовое накрыть поле боя. И каждый из них внимательно следил за действиями врага, что в данном случае являлось огромной ошибкой.

Арбалетный болт сбил с ног лидера "Детей Вотана", заставив его противников издать вопль радостного безумия. Но насладиться триумфом им так и не удалось, поскольку спустя мгновение тело их командира было пронзено копьем. Увы, но в обоих случаях магия была бессильна против хладного железа. Тем не менее, два ордена были готовы биться до последнего, даже невзирая на павших командиров. Тем сильнее было их удивление, когда поле боя оказалось окружено городской стражей, и суровые парни, закованные в тяжелые доспехи, приступили к планомерному захвату представителей воюющих группировок. Фактически, это ознаменовало конец эпического сражения. Связываться с представителями закона не хотелось никому, поэтому оружие в массовом порядке было брошено на землю, и стражники приступили к арестам.

Ну и надо заметить, что никто так и не обратил внимания, в какой именно момент Конрад Клеппербайн покинул свой наблюдательный пост. Впрочем, в это время арестованных интересовали совеем иные дела...

* * *

— Удачно так совпало, — Вальтер Краузе, командующий городской стражей, бросил косой взгляд на своего собеседника. — Два ордена малефиков практически полностью истребили друг друга, оставив нам лишь подбирать остатки. Кстати, что это за игрушка?

— Не знаю, — Конрад Клеппербайн крутил в руках нечто, больше напоминавшее две половинки одного глаза. — Так понимаю, это и есть камень преткновения наших клиентов. Но какими он свойствами обладает — думаю, будут выяснять наши экспертусы.

— Тем не менее, ты сработал хорошо. Хотя, если честно, я был удивлен. Зачем были нужны эти слухи на тему взяток? Неужели ты заранее планировал, что они передерутся из-за этого?

— Ну, с большой долей вероятности я это предполагал. Эти малефики в целом такие предсказуемые... Мне достаточно было узнать о том, что они грызутся друг с другом из-за древнего артефакта, и я сразу стал уверен в том, что в случае чего они сразу перейдут к активным действиям. Хотя надо отметить, ты также сработал молодцом.

— Ну, после того как я узнал, что бургомистр и глава купеческого союза являются лидерами двух темных орденов, я даже и не сомневался в том, что мне предстоит сделать, — виновато пробормотал Вальтер. — Единственное, я не был уверен, что даже инквизиторы смогут разобраться в этом вопросе. Все же полгорода погрязло в грехе...

— И большая часть погрязших полегла во время ареста, — скучающим голосом ответил Конрад. — Тем хуже для них и лучше для нас.

— Но все же, сама мысль об инквизиторе-взяточнике...

— Заставила их расслабиться и быть уверенными в том, что их главный противник скрывается среди оппонентов. Как видишь, мой план сработал, как ему и полагается.

— Сложный план.

— Зато требует минимума усилий, — хмыкнул Клеппербайн. — Если честно, я не большой любитель напрягаться.

— Оно и видно. Что будешь делать дальше?

— Напишу отчет и послезавтра отправлюсь обратно.

— Уже послезавтра?

— В процессе операции мне пришлось пожертвовать дивной ночью с малюткой Беатой. Фрау Марта мне этого не простит. Поэтому я должен как можно быстрее закончить то, что начал.

— И последний вопрос, — лицо Вальтера пересекла ехидная ухмылка. — Почему тебя прозвали "Быстрым Конрадом"?

— Ну, как тебе сказать... — инквизитор закатал рукав и продемонстрировал своему собеседнику хитроумный механизм портативного арбалета, крепившегося на запястье. — Дело в том, что никто из моих подопечных так и не смог разглядеть того момента, когда я вступаю в дело: настолько быстро все происходит. Так же как никто не заметил ту шальную стрелу, выпущенную на пустыре и приведшую к драке. Ну а все эти истории про взятки... Я потратил немало денег на то, чтобы про них узнали все, кому надо. Все же с расслабившимся клиентом, уверенным в том, что у него есть запасной выход, всегда проще иметь дело.

И Конрад Клеппербайн рассмеялся так же, как он всегда смеялся в момент, когда ему доводилось закрыть очередное сложное дело...

Тайна старой мельницы

Авторы: Мария Аль-Ради (Анориэль), Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: Курт Гессе с помощником приезжают расследовать очередное запутанное дело и справляются с ним непривычно быстро. Вот что значит вовремя подвернувшийся ценный свидетель!

То, что летом определенно было дорогой, сейчас уныло хлюпало под копытами лошадей; гнать по эдакой слякоти галопом можно было только не спав двое суток и при несомненной угрозе гибели многочисленных детей в случае малейшего промедления. Но если не ускорить темп, того гляди придется ночевать под открытым небом.

— Зараза, — досадливо поморщился Курт, поправляя капюшон фельдрока. Особенно меткая капля ухитрилась угодить господину следователю прямо на нос, чем нисколько не улучшила и без того паршивого настроения. — Терпеть не могу путешествовать в такую погоду по эдакой глухомани.

— Господь заповедовал смирение, — нарочито проповедническим тоном напомнил не менее самого майстера инквизитора промокший и продрогший помощник. — А посему надлежит нам с тобою не роптать, но оберегать чад Его, аки пастырь — беззащитное стадо...

— От самого себя! — перебил он. — Если мирных и добрых агнцев Господних предоставить самим себе, они сожрут друг друга без соли и перца, а затем вознесут хулу Господу за то, что жизнь их пресна, а рацион неразнообразен.

— Твое милосердие и человеколюбие по-прежнему не ведает границ, — отметил Бруно; Курт на это лишь покривился.

— Если выяснится, что весь этот путь мы проделали, дабы изловить в лесу какого-нибудь медведя-шатуна, я лично сожгу того грамотея-кляузника, по чьей милости мы сейчас болтаемся по дорогам.

— Если ты в самом деле сподобишься сам поднести факел к его костру, то в святцах станет одним мучеником больше, и жертва его не будет напрасной, — парировал Бруно.

— А ты еще позубоскаль на эту тему, и место предполагаемого доносчика в святцах достанется мне, — огрызнулся Курт. — Ибо лишь поистине святой способен вынести в сотый раз повторенную шутку.

Не дав помощнику ответить, он пришпорил лошадь, положив тем самым конец препирательству, кое в ином случае могло продолжаться бесконечно.

До места назначения, коим была деревня Аспендорф, особо уполномоченный следователь Конгрегации первого ранга с помощником добрались, когда сумерки уже окончательно и бесповоротно сменились ночным мраком. Вопреки опасениям, высказанным Куртом в дороге, поселение оказалось не столь уж и маленьким; находись оно не в такой глуши, имело бы неплохие шансы со временем дорасти до небольшого городка. Открытие это, с одной стороны, вселяло некоторую надежду — чем население конкретного места многочисленнее, тем оно, как правило, просвещеннее и проще в работе; с другой стороны, это же обстоятельство и удручало — чем больше народу, тем сложнее найти среди него преступника, если таковой существует в действительности, что еще тоже предстояло проверить. Но все это ждало до завтра, пока же усталые путники отыскали жилище местного священника, каковой без лишних разговоров предоставил им все необходимое после долгой дороги под ледяным дождем.

* * *

Приютивший их отец Амадеус и стал первым свидетелем, допрошенным майстером инквизитором с самого утра. К счастью, на сей раз оправдались самые оптимистичные предположения Курта: священник оказался человеком отлично образованным и исключительно толковым, на вопросы следователя отвечал спокойно, внятно и по существу. И картина происходящего вырисовывалась не особенно радостная, вернее сказать — жутковатая.

В Аспендорфе пропадали и гибли люди, и длилось сие непотребство уже третий месяц. Поначалу грешили на поселившихся в соседнем лесу разбойников — два тела нашли почти в одном месте с разницей в несколько дней. Но, во-первых, ни до, ни после того о лихих людях, которые вели бы себя столь нагло, здесь не слыхали, во-вторых, один из погибших был нищ, как церковная мышь, другой, напротив, немалого достатка, но все ценное, что могло при нем иметься, было обнаружено на трупе в неприкосновенности. Последнее разом лишало версию о грабителях всякой состоятельности. Позднее же мертвые тела стали находить и в других местах, в том числе и по другую сторону Аспендорфа.

— А не могли это быть дикие звери? — осторожно уточнил Бруно. — Все же зима, еды у них не в избытке, а леса у вас почти со всех сторон, как я погляжу.

— Нет, брат Бруно, — с тяжким вздохом покачал головой отец Амадеус, — уверяю вас, лесные звери тут ни при чем. Я видел все тела своими глазами — сами понимаете, по сану положено, и я в состоянии отличить раны, оставленные когтями и зубами, от нанесенных ножом или еще каким орудием. Кроме того, лишь два или три тела были хоть сколько-нибудь поедены, да и то, верней всего, уже после смерти.

— Сколько было убийств и как часто они происходили? — спросил Курт.

В ответ отец Амадеус молча протянул майстеру инквизитору тетрадь, несколько листов которой были исписаны крупным почерком.

— Здесь все записано: кто, когда, где, — пояснил священник. — После третьего случая стало понятно, что это не совпадения, и я начал записывать все обстоятельства, какие мог.

— Что же вы раньше к нам не обратились? — с недоумением спросил Бруно, уважительно поглядывая на тетрадь в руках Курта.

— Так хотели обратиться, — грустно улыбнулся отец Амадеус. — Даже доброволец сыскался отвезти известие — меня о ту пору как раз некстати горячкой прихватило, так-то сам собирался ехать. Отправился вместо меня другой, и вот... — он наклонился чуть вперед и, дотянувшись до записей в руках следователя, перелистнул страницу. — Вот он, номер седьмой. Вернее бы сказать — пятый, только тело нашли не сразу, не ждали же назад скоро.

Священник сокрушенно вздохнул.

— Пришлось дожидаться, покуда я оправлюсь от горячки достаточно, чтобы самому ехать. А куда деваться? — пожал он плечами в ответ на молчаливое сочувствие, отразившееся на лице Бруно. — Нельзя же оставлять все как есть. Когда паства гибнет, долг пастыря — сделать все, что в силах человеческих, для ее спасения.

Курт кивнул, просматривая краткие, но удивительно дельные записи священника. По ним выходило, что с конца декабря до начала марта в окрестностях Аспендорфа были найдены тела одиннадцати человек: семерых мужчин, трех взрослых женщин и одной двенадцатилетней девочки. При этом местными жителями из убитых были лишь пятеро: две женщины, девочка и двое мужчин. Обнаруживались они в разных местах, между убийствами проходило разное количество времени — от двух-трех дней до полутора-двух недель. Никакой закономерности из сего списка не вырисовывалось и близко. Более того, судя по сухим и довольно скупым описаниям, приведенным здесь же, и состояние тел не было одинаковым. От перерезанного горла до множественных ножевых ран, отрезанных или отгрызенных ушей и пальцев или отсутствующих внутренних органов.

— М-да... — протянул помощник, проглядев записи через плечо начальства и обменявшись с последним многозначительным взглядом.

— И все тела вы, разумеется, давно похоронили, — мрачно вздохнул майстер инквизитор.

Священник кивнул.

— Я понимаю, вам бы хотелось осмотреть их самому, но мы не знали, когда придет помощь. Оно, конечно, зима, но оставлять их на несколько недель вот так лежать...

— А это что? — перебил Курт, перевернув страницу и увидев еще один список.

— Видите ли, брат?..

— Игнациус.

— Видите ли, брат Игнациус, это имена тех, кто пропал, но чьи останки мы не смогли отыскать. Верней всего, они тоже погибли, но их тела действительно съели дикие звери. Здесь я указывал даты, когда их видели в последний раз.

Курт кивнул и вновь опустил хмурый взгляд к тетради. Второй список был много короче первого, имен в нем было всего три: два женских и одно мужское.

— Двое из них, Вольф Дик и Ханна Мюллер, пропали еще в середине декабря, — отметил Курт. — А вы говорите, заволновались только после третьего убийства?

— Понимаете, брат Игнациус, — развел руками отец Амадеус, — деревня — не город, тут не думают первым делом на дурных людей, если уж нет тому явных свидетельств. Вольф был дровосеком, часто подолгу пропадал в лесу, а начало зимы помните, какое морозное было? Все решили — замерз, а того вернее в прорубь свалился. Тут такое уже случалось, только в другой раз увидели вовремя мальчишку да выловить успели, пока не закоченел. А Ханна... — он неопределенно повел рукой. — Она всегда была тихая, незаметная, а в последнее время будто немного блаженная стала. То и дело вдруг вставала и шла куда-то, окликнут ее — оглянется и так смотрит, словно не понимает, кто ее зовет. Или понимает, но не может сказать, куда шла и зачем. Ее однажды дома хватились, а нет Ханны, ушла куда-то. В тот день снег сыпал, все следы заметало в пять минут. Походили, поискали, да так и не нашли.

Полученной информации было удручающе мало для сколь бы то ни было обоснованных выводов, но отец Амадеус и так сделал больше, чем можно было надеяться. Теперь же им предстояла самая нелюбимая Куртом часть расследования: опрос свидетелей и потерпевших. И чем меньше была деревенька, тем больше господину следователю хотелось превратить свидетелей в жертв. Тем более что пользы из подобных опросов зачастую проистекал minimum. Однако ad imperatum[45] начать следовало именно с этого, к тому же иных идей пока не было, а опыт показывал, что зацепки порой находятся в самых малозначительных и малоперспективных вещах и разговорах.

Помощника он отправил разговаривать с соседями — занятие долгое, трудоемкое и неблагодарное, но и оно порой приносило кое-какие плоды; сам же решил начать с родственников последней жертвы — столяра Ханса Хольца, известного на всю деревню юбочника и выпивохи. Надеяться найти злодея по горячим следам десятидневной давности было глупо, но прочие следы простыли и того раньше.