Непрощенные...

Окруженцы похватали оружие, но поглядывали искоса. Не верила пехоте в авантюру танкистов.

— Уходить надо! — озвучил общее мнение Горовцов. — Не сладим.

Ильяс решил поддержать сержанта:

— Обсуждать будете, когда командирами станете! Пока ваше дело — исполнять приказы.

Пехота разбрелась. Солдаты стали чистить и проверять трофейное оружие.

— Может, действительно, уйти? — тихо спросил Олега Ильяс.

Тот ухмыльнулся:

— Не волнуйся, Илья. Я сказал, что мы их сделаем, значит, сделаем. Насчет меня сомнения есть?

Ильяс пожал плечами. В навыках попутчика он не сомневался. Но как проявят себя в бою остальные? Да и сама необходимость боя казалась призрачной.

— Заводи мотор, Коля! Выдвигаемся.

Пехота отогнала прицеп с ранеными глубже в лес и уселась на броню. Два трофейных "МГ" значительно подняли огневую мощь отряда, но было заметно, что красноармейцы все еще нервничают.

Танк выскочил на дорогу, газанул, оставляя заметные следы гусениц, и рванул вперед, пугая птиц выхлопами. Вылетев на опушку, "БТ" ускорился и на полном ходу прошел несколько сотен метров в сторону ближайшей деревушки.

— Сколько у немцев отрыв от мотоциклов при движении? — спросил Олег.

— Метров триста-пятьсот.

— Коля, давай к самой деревне, там по садам уходим вправо и метров через двести идем обратно.

"Бэтешка" резво долетела до околицы, продавила забор крайней хаты, проехала садом и вывернула на колхозное поле. Высокая рожь хлестала по броне. Танк оставлял на поле заметный след, но поваленная рожь оставалась незаметной с дороги.

— Быстрее! — подгонял мехвода сержант.

Они пронеслись обратно к лесу, врезались в заросли и двинулись вдоль дороги. Получилась петля в пару километров длиной. Танк остановился за опушкой — там, где дорога выходила из леса. Сержант показался из люка.

— Горовцов, оборудуй две пулеметные точки так, чтоб простреливать поле и дорогу. Бить по грузовику с пехотой, но только после того, как я подожгу первый танк. И глядите мне! Раньше огонь не открывать! Башку откручу!

Пехота скатилась с брони и, пошатываясь после скачки по буеракам, потопала к опушке.

— Коля, прокатись вперед и стань за кустами.

"БТ" подъехал чуть вперед и замер.

— Рубим ветки, маскируемся!

Оставалось ждать.

* * *

Немцы появились скоро. Видимо, расслышали звук мотора.

Первыми на бешеной скорости вылетели мотоциклы. Спешили догнать "улепетывающий" русский танк. Не успели они подкатить к деревне, как из леса показались "тридцатьвосьмерки" и грузовик с пехотой.

Немцы катили уверенно. Командиры экипажей торчали в люках, стволы не рыскали по сторонам, а пехота и вовсе что пела что-то веселое.

— Ждем! — поднял руку торчавший в люке сержант.

Мотоциклы, доехав до околицы, остановились, высматривая что-то.

— Надо было деревню насквозь проехать и тогда возвращаться, — процедил сквозь зубы Волков.

Танки стали тормозить, грузовик — следом. Он был в двухстах метрах от опушки, дальний танк — на все триста.

— С Богом! — сказал сержант, ныряя в люк.

Пушка ухнула, посылая снаряд под башню ближайшему немцу. Попали! Танк дернулся, но не остановился. Грузовик резко затормозил. Опушка взревела пулеметными очередями. Свинец из двух стволов вспорол брезент грузовика.

Второй выстрел! Снова попадание. На этот раз снаряд вошел под корму. Тридцатьвосьмерка дернулась и остановилась, корма ее задымила.

— Один — в минус! — проорал сержант, вращая маховик.

Головной танк немцев оценил ситуацию и теперь полз в рожь, поворачивая башню в сторону противника.

— Как в спину толкну, Коля, давай вперед, дуй за грузовик — и к подбитому танку. Понял?!

Мехвод кивнул. Машина еле заметно подрагивала, как нетерпеливый конь перед стартом в скачках.

Выстрел! И тут же ответный немца.

Снаряд сорокопятки ударил немцу под катки, сбил правую гусеницу, заставив тридцатьвосьмерку крутиться на месте. Фашист не попал — помешали кусты.

Сержант всадил снаряд в казенник, припал к окуляру.

— Н-на!

Еще попадание! Немецкий танк заметно вздрогнул. Но башня продолжала вращаться, дым не пошел.

Волков толкнул ногой мехвода.

— Давай, Коля!

"Бэтешка" прыгнула вперед, вылетев из леса со скоростью рысака. Ильяс строчил из пулемета, стараясь накрыть разбегающихся немцев — тех, кому повезло выскочить из кузова. Таковых было мало. Пулеметы Горовцова сделали из брезента грузовика макраме, а из большинства его пассажиров — гору фаршированного свинцом мяса.

— Коля, быстрее!

"БТ" летел по полю, придавливая высокую рожь к черной земле.

Немец выстрелил еще раз. Промазал.

"Бэтешка" проехала за грузовик, обогнула подбитый танк и почти уперлась в тушку "недобитка".

Бухнула пушка. В упор! Немца дернуло, башня, вращавшаяся в сторону противника, замерла. Из открытого люка потянулся дымок. Еще выстрел! Чуть пониже. Фашистский танк снова дернулся. Дым из чрева повалил уже густой, чадящий.

— Хана гансам!

Волков ткнул Колю в плечо. "Бэтешка" вывернула влево и рванула по ржи.

— Пехоту добьем? — азартно спросил Ильяс, пробуя на ходу накрыть оставшихся в живых немцев.

— Хрен с ними! Не опасны. Идем за нашими.

"БТ" долетел до опушки, за изгибом дороги подобрал десант и покатил к прицепу. Им следовало уйти как можно быстрее и как можно дальше.

...Теперь, спустя день, Ильяс вспоминал этот бой, размышляя над будущим. По всему выходило — танк им помеха, только внимание привлекает. Это кажется, что с ним быстрее. Танку нужны дороги, при пересечении рек — мосты. А переправы под контролем немцев. Как в этом селе, возле которого они подобрали скуластую радистку. За селом — река и мост; и хотел бы — не объедешь. Можно вернуться, поискать другой путь и брод, но это опасно. Леса просматриваются с воздуха, танк слышно за километры... Надо уходить пешком. Небольшой группе бойцов затеряться в лесу проще простого. Только сержант упрямится. На танке быстрее, понимаешь ли... Ильясу и самому танк нравился. Привык к запахам разогретого масла и солярки, мощному рыку дизеля, да и приятно чувствовать себя под защитой брони. Однако без "БТ" шансов выжить у них больше. Рыжий этого не понимает. Надумал проскочить село с боем, а по пути еще рацию бабы этой забрать. Принесло ее им на голову! Не к добру все это, совсем не к добру...

Он уже не стремился перерезать горло рыжему при первом возможности. "Месть — сладкая вещь. Но когда планируешь ее, всегда просчитывай свои потери. Готовясь взять чужую жизнь, будь готов отдать свою или жизнь тех, кто рядом: брата, отца, сына. Поэтому, если решил мстить, но не хочешь терять, учись ждать. Рассчитай время и удар так, чтобы выиграть всухую, даже если о твоей победе никто не узнает. Спешат только глупцы", — говорил дед. Ильяс запомнил эти слова.

Отец, выросший на песнях бардов и комсомольском задоре шестидесятых, после окончание столичного университета поехал покорять Сибирь. Женился на приличной девушке из своего же села, но в остальном мало походил на горца. Доктор, хирург, он был на хорошем счету и успешно делал карьеру. До тех пор, пока Ичкерия не объявила независимость и не призвала своих детей домой.

Они вернулись. Отец практиковал, мама следила за домом и поднимала на ноги сыновей и дочку. Как-то ночью отца вызвали в больницу оперировать тяжелого больного. Обратно его привезли под утро. Больной, порезанный в трех местах бандит, помер на столе, и товарищи покойного застрелили доктора, делавшего операцию. Тогда Ильяс впервые увидел деда со стороны мамы. Дед приехал к обеду вместе с дядей Асланом, тогда еще молодым злым вайнахом. Следующей ночью семья бежала в горы, убийцы могли зачистить будущих кровников. В сакле на склоне ущелья они провели почти месяц, пока в долине кипели страсти. Брата дважды ловили у дороги к их старому дому, и тогда дед впервые сказал про месть. Ильяс был малышом, слова предназначались не ему.

Через два месяца банду, отмечавшую в ресторане полученный за жирного московского "гуся" выкуп, сожгли. Кто-то подпер выходы из дома и дважды всадил из "Шмеля" в окна. Погибли все. Убийц не нашли. Врагов у бандитов хватало, всех не упомнишь.

Тем же вечером дед зарезал барашка, а брат во дворе танцевал лезгинку. Танцевал зло, с душой, выбрасывая руки и отбивая пятки. Дед и дядя Аслан кушали мясо, запивая молодым вином, мама плакала. Тогда маленький Ильяс впервые понял, что война — это плохо, потому что даже если ты победил, это не вернет твоих погибших. Старший брат его радовался, но не выглядел счастливым.

Ильяс почесал небритую щеку. Воспоминания всегда наваливаются невовремя.

Брат погиб через три года. В горах. После этого мама, забрав детей, переехала обратно в Россию, Ильяса отдали в русскую школу. Учился он неплохо, им помогала сестра. Муж Эли занимался строительством, и у него тоже нашлись враги. Когда сестра овдовела, они снова переехали.

Ильяс посмотрел на затылок рыжего. На волосах его под шлемом собирались капли пота, бороздившие запыленную шею. Медленно собирались, медленно катились, но всегда достигали земли... Ему нельзя торопиться, спешка — враг удачи. Ильяс погладил рукоятку штыка. Он свое возьмет. Когда выберутся, передышку получат, тогда и сделает, что должен был закончить в той жизни.

Пока же стоит сосредоточиться на на том, что "здесь и сейчас".

К удивлению Ильяса план рыжего сработал. Как стемнело, они с включенными фарами подкатили к селу. У поста остановились, повинуясь отмашке часового. Звук работающего дизеля заглушил негромкие хлопки пистолетных выстрелов. Освещенные фарой немцы представляли собой отличную мишень, к тому ж они не сторожились — приняли танк за свой. Расправившись с постом, танк двинулся к центру села, где также, не выключая мотора, замер у правления колхоза. Олег выскочил из люка с "Парабеллумом" в руке, следом устремились двое бойцов. Ошарашенного часового прикололи в момент и скрылись за дверью. Вернулись быстро. Один из бойцов тащил рюкзак с рацией, в руке Олега был портфель с документами. Добычу забросили в танк, после чего "БТ" беспрепятственно развернулся и покатил по улице. Они остановились еще раз. Сидевшая на броне радистка постучала по башне прикладом и указала на дом, после чего по знаку сержанта перебралась в тележку. Танк повернул башню и с налета ударил дом в угол. Тот покосился и стал разваливаться. Ильяс заметил, как из дверей выскочила и метнулась в кусты за сараем фигура в белой рубашке.

— Шустрая сволочь! — удивленно крякнул Олег. — Жаль времени нет уму-разуму поучить. Коля — назад!

"БТ" сдал и покатил дальше. Они миновали мост, когда позади взлетели в небо ракеты и загрохотали выстрели.

— Спохватились, — хмыкнул сержант. — А офицеры-то — тю-тю! Прикололи гансов — очухаться не успели! В казарме надо ночевать, с личным составом, фон-бароны! — он засмеялся.

Ильяс не поддержал. Высунувшись из люка, он смотрел назад, с тревогой думая о том, что их ждет. Теперь немцы еще больше озлобятся.

Глава 8

Здание Дома Советов словно плыло в голубом рассветном небе. Свежая, не успевшая потемнеть штукатурка, впитывая свет, отдавала его, от чего стены будто сияли.

"Дворец! — подумал Василевский. — И ведь как быстро построили! Красивее минского!"

Дом Советов возвели в Могилеве перед самой войной. Граница после войны с Польшей 1920 года прошла у самого Минска, была она беспокойной, Польша — не дружественной, и столицу решили перенести. В Могилеве развернулась грандиозная стройка, но в дело вмешалась большая политика. В сентябре 1939-го начался освободительный поход, Западная Белоруссия воссоединилась с Восточной. Граница сдвинулась на запад, необходимость в переезде отпала, однако здания все же достроили.

"Пригодились, — вздохнул Василевский. — Ненадолго, но столица в Могилеве". Капитана это не радовало. Минск в руках фашистов, враг походит к Днепру. Василевский бросил на Дом Советов последний взгляд, вздохнул и направился к зданию НКВД. С началом войны могилевское управление приютило сотрудников госбезопасности из оккупированных территорий — в том числе и его, начальника НКГБ Минской области.

Не успел Василевский войти кабинет, следом скользнул лейтенант Багренцов. Вошел и положил на стол папку с документами. Василевский начал с оперативной сводки. Отступаем... Немцы подобрались к Березине, захвачен Бобруйск. Советские войска отбили город, однако немцы ввели в бой подкрепления... Не сегодня-завтра будут здесь. Командование фронта поручило НКГБ организовать партизанские отряды на захваченных территориях. Спохватились! В 20 — 30-е годы в СССР существовал план развертывания партизанского движения. Имелись базы с оружием, тайники и лагеря на вражеской территории, подготовленные кадры, регулярно проходили учения. За сутки область ставила под ружье шесть отрядов в полтысячи человек. И какие отряды! Отменно вооруженные, обученные, знающие местность и население. "Активная разведка" красных, стала бичом польского панства. Отряды переходили границу и давали варшавским владетелям понять: на этой земле хозяева не они...

Московские "стратеги" убедили Сталина: в партизанах нет нужды, воевать будем на вражеской территории. К тому же красные боевики оплошали. Когда все в походах да боях, трудно сохранять хладнокровие. Схлестнулись возвращавшиеся из-за кордона партизаны с советскими пограничниками. "Окном" ошиблись, а одеты были в польские мундиры (так легче путать уланские разъезды). Прошли б стороной, никто б и не заметил, но промахнулись и вместо теплого приема встретили поднятую в ружье погранзаставу. Поле боя осталось за матерыми революционерами, но пограничники успели дать сигнал в Москву: польские части начали прорыв границы! Инцидент! Едва войну не развязали.

С "активной разведкой" после этого закончили, дошла очередь и до партизан. Базы разорили, кадры разослали, некоторых, самых буйных и к мирной жизни неспособных, и вовсе пустили в расход или в лагеря убрали. Теперь начинай сначала! Без баз, оружия, людей.

И кому начинать? В феврале 1941 года НКВД СССР разделили на два комиссариата: внутренних дел и государственной безопасности. Василевского назначили начальником УНКГБ в марте. За три месяца даже кадры толком подобрать не успел, не то, чтоб структуру сформировать...

— Это что? — Василевский взял листок. Текст был написан от руки: или не успели перепечатать или не стали из-за секретности.

— Радиограмма от Поповой.

— Нашей? — удивился капитан госбезопасности.

— Так точно.

— Устала ждать группу?

— Никак нет.

— Давай сюда...

Василевский впился глазами в текст. Читая, качал головой. Пробежав глазами еще раз, положил листок и заходил по кабинету.

— Что думаешь? — спросил, остановившись.

— Ну... Если не врет, то боевая девка попалась, — лейтенант смутился. — Виноват, сержант Попова.

— Боевая, — согласился Василевский. — А вот группа не пришла, — он постучал пальцами по столу. — Это группа Гринюка?

Лейтенант кивнул.

— Значит, и он провалился?

— Выходит, что так. Они должны были лагерь севернее развернуть, привлечь местных активистов, но сами знаете, какие там места... Западники. Агент Юзек сообщил, что немцы в том районе на второй день устроили облаву на окруженцев и много стреляли. Похоже, что группу предали.