Пути Тьмы. Основной файл

Все это и удержало деревню от междоусобной войны, хотя атмосфера до сих пор оставалась весьма напряженной.

— Ну а теперь мне остается лишь пожелать вам успехов в учебе. Передаю слово вашему директору, — закончила свою речь Цунаде Сенджу. Ослепительно улыбнувшись, эта прекрасная женщина, занявшая пост Хокаге после смерти Сарутоби, спрыгнула с невысокого помоста и в сопровождении отряда Анбу направилась в сторону своей резиденции.

На освободившееся место тут же выступил подтянутый старичок в подчеркнуто простом и грубом кимоно черного цвета, подпоясанном белоснежным поясом, на котором один под другим висело два клинка одинаковой длины. Я же проводил взглядом Хокаге, вспоминая все, что мне о ней рассказывали.

Пятый Хокаге была выбрана через месяц после известных событий. Им стала Сенджу Цунаде. Ее кандидатура в сложившейся ситуации устроила всех. Нет, конечно, каждый клан хотел бы видеть в башне Хокаге своего представителя, но как компромиссное решение этот вариант оказался оптимальным.

У Цунаде было все, чтобы занять это положение: древняя кровь, личная сила, острый ум, воля и даже необходимое образование, которое она получила как принцесса Сенджу. С одной стороны Цунаде была клановой и никогда бы не пошла по дорожке Сарутоби, тем более, что ее отношения с бывшим наставником были весьма прохладными, женщина даже покинула деревню на некоторое время из-за разногласий с руководством. С другой — клан Санджу состоял из нее одной, так что за ней не было реальной силы. При этом она никогда не стала бы проводником чужой воли, особенно воли Учиха!

Между тем старик, назвавшийся Оригаи Исуи, закончил свою речь. И снова ничего конкретного не прозвучало, одни напутственные пожелания успехов в учебе и поучительные изречения, которые можно было выразить одной простой фразой: 'В единстве сила'.

— Тебе пора, — рядом оказался Итачи со своей привычной маской равнодушия на лице. И действительно — ученики уже потянулись в Академию, по аудиториям, где как раз и должен был пройти вводный курс.

Я улыбнулся в ответ — даже такое проявление чувств было для Итачи сродни самой искренней поддержке от любого нормального человека. Я вспомнил, как он первый раз появился на пороге моей комнаты через три дня после восстания. Вот с таким же равнодушным лицом он осчастливил меня тем, что его назначили моим учителем. Все мои возражения были отметены как несущественные.

— Теперь ты Учиха, а потому должен сражаться как Учиха. Будет подозрительно, если ты откажешься пользоваться нашими сильными сторонами, это привлечет лишнее внимание, а оно нам совсем ни к чему. Поэтому, кстати, старайся не демонстрировать свои необычные способности, — пояснил Итачи.

Учил старший сын Фугаку на совесть. Времени у него было немного, но он с успехом компенсировал его отсутствие интенсивностью и жесткостью тренировок. Мою таилу он оценил по достоинству, но скидок на нее делать отказался. Только и сказал, что испытанным десятками поколений тренировкам он доверяет больше, но если мне так хочется, я могу дополнять их этой своей игрушкой.

Одной физической подготовкой мои занятия не ограничивались. Итачи учил меня многому, в первую очередь пониманию своего мира: традициям и обычаям, географии и истории, языку и письменности — всему, что необходимо знать шиноби. Во время этих занятий мы часто беседовали обо всем на свете. И со временем сошлись довольно близко. Не думаю, что в этом была какая-то моя заслуга, скорее всего Учиха просто получил приказ приглядывать за мной. Я не заблуждался в том, что могу ему доверять, но интереса наших разговоров это не уменьшало.

К моему удивлению, в какой-то момент Итачи снял свою маску вечного равнодушия. Правда и под ней эмоций оказалось немного. Итачи был очень спокойным человеком, казалось, что его совершенно невозможно смутить или огорошить. Он не любил разговоров попусту, улыбался немного, но всегда искренне, по-настоящему, шутил и того реже и очень скупо проявлял любые эмоции. Просто положить руку на плечо было для него невиданной формой поддержки.

Несмотря на дружбу, темпов Итачи не сбавил. Нагрузки были столь велики, что к завершению тренировок на ноги меня могли поднять разве что лекари. Удивительно, но от этих занятий я не оброс кучей мяса, превращаясь в восьмилетнего культуриста. Вместо этого мое тело обзавелось каменными жгутами сухих мышц.

Я даже сделал предположение, что Учиха в большинстве своем такие серьезные и угрюмые как раз из-за этих кошмарных истязаний в детстве. Я вот в таком возрасте все больше по лесу гулял, купался в озере, да подглядывал за парочками на сеновале замковой деревушки.

Свои догадки я имел глупость озвучить в присутствии Итачи. После чего тот, к этому моменту уже отбросивший маску, широко улыбнулся и сообщил, что будет делать из меня истинного Учиха, серьезного и угрюмого, после чего увеличил темп тренировок! Скотина!

К слову, Итачи нашел, чем удивить меня даже в магии! Взять, к примеру, менталистику. Я был ощутимо сильнее в чистом поединке разумов, в то время как Учиха на голову превосходил меня в ее адаптации под местный стиль боя. Для него ничего не стоило за долю секунды создать иллюзию удара в корпус, в то время как настоящий удар шел, к примеру, в коленную чашечку. И это самый простой пример его умений, для своих противников Итачи превращался в бесформенное нечто, молниеносно наносящее десятки самых разнообразных атак, среди которых лишь пара была настоящей. И смертельной.

Показывал мне Итачи и простенькие техники, благо великолепный контроль позволял мне использовать их даже в таком раннем возрасте. Правда печати я складывал настолько медленно и неуверенно, что за это время меня мог мелко-мелко нашинковать даже хромой, слепой и кривой паралитик. Но ведь я и не собирался ими пользоваться, так что меня это совершенно не напрягало.

Конечно, клановых секретов мне никто не открывал, все техники, которые показывал мне Итачи, входили в изучаемый в Академии курс. Но я не возмущался, даже в этих простеньких техниках можно было найти много интересного.

К примеру, первая же изученная мной техника клонирования преподнесла любопытный сюрприз. Это заклинание создавало копию пользователя, повторяющую все его движения. К сожалению, плотностью она не обладала, то есть все ее удары проходили сквозь объект. Так вот, сперва я подумал, что это банальная иллюзия, но позже понял, что местные умельцы пошли по другому пути. Иллюзия — это заклинание, которое воздействует на окружающих, пустой каркас, не больше. А клон — сгусток чакры. Вроде бы и разницы никакой нет. И то и то может служить разве что для отвлечения противника, а опытные шиноби распознают подделку на раз. НО! На более высоком уровне начинаются различия. Иллюзия наносит повреждения, убеждая объект, что он их получил. То есть идет воздействие на сознание. В то время как сложный клон становится материален. И если от иллюзии можно закрыть сознание, даже не замечая потуг противника, то от клона защиты нет! А если клону дать подобие собственного сознания и свободу действий? Хотя с сознанием это я загнул, реальнее использовать готовую матрицу. С самого себя, например!

Тут открывались такие перспективы, что у меня начиналось непроизвольное выделение слюны. А если еще вернуть способность прокачивать через себя энергию мира, преобразовывая, и передать ее своим клонам? Да я тогда превращусь в полноценную батарею имени самого себя! В смысле батарею магических орудий.

Следующей была изучена техника перевоплощения или Хенге но Дзюцу. Здесь принцип был тот же — не иллюзия, а преобразование чакры, которую на этот раз собирали в виде какого-то образа вокруг пользователя. Собственно минусы и плюсы те же, что у клонирования. Если иллюзии можно отсечь, то с преобразованием чакры так просто не разобраться. Скорее всего, у местных есть какой-то свой метод, но мне он пока неизвестен.

Третьей техникой стало Кай или Снятие. Она практически не требовала чакры для использования, вместо этого предъявляя высокие требования к контролю собственной энергетики. Снятие, как это легко догадаться, применялось против наложенных на пользователя иллюзий. Принцип техники был прост, как молоток, и столь же действенен — на секунду останавливая циркуляцию чакры в собственной СЦЧ, можно было легко обнаружить чужеродную энергию и вытеснить ее, снимая воздействие. В этом приеме для меня не было ничего нового и интересного.

Последней мной была изучена техника Какуремино но Дзюцу, она же техника плаща невидимости. По сути это было то же перевоплощение, но усложненное неким анализирующим блоком. Накладывать ее следовало на плащ, который подстраивался под окружающую местность, обеспечивая неплохую маскировку на уровне начинающего чунина. Просто в воздухе его подвешивать было нельзя потому, что фонило оно нещадно, почище маяка безлунной ночью, а вложенное в предмет, наоборот, даже немного экранировало чакру.

По словам Итачи, эти четыре техники были уровнем третьего года обучения, что меня, кстати, весьма удивило. У нас бы с таким набором и на второй курс не перевели, отчислили бы ко всем тарантам.

К сожалению, изучать техники дальше пока не представлялось возможным из-за недостатка чакры, я и предыдущие-то вытягивал только на своем великолепном контроле. В плане объемов чакры тело мне досталось откровенно хиленькое. Я конечно работал над этим, но результат был пока весьма скромен.

Но отдавать время изучения техник под физические тренировки я все равно отказался наотрез, вместо этого посвятив его экспериментам. В первую очередь я искал способ экономии чакры. Так же я разрабатывал теорию ручных печатей и адаптировал свои заклинаний под местные реалии.

И если в первом и втором успехи были довольно скромными, то третье удалось еще до поступления.

* * *

— Катон: Гокакью, — негромко произнес я, складывая необходимые для техники печати и в который раз поражаясь, насколько местный язык лаконичен. Длинное 'Высвобождение огня: большой огненный шар' укладывалось в два коротких слова.

За огромное число неудачных попыток эту связку печатей я отработал до автоматизма, так что складывал их быстро и четко. Скорее всего, местные свои печати так и учат, они вообще любят это дело — умение тяжело трудится, добиваясь своей цели, считается у них одной из главных добродетелей. То есть для них лучше тысячу раз повторить один удар, доводя его до совершенства, чем взять соответствующую теорию, создать план тренировок и понять, где кроется ошибка.

Не возьмусь утверждать какой путь лучше, но мне ближе дорога мага-исследователя. С другой стороны, всеми своими приемами шиноби владели на уровне рефлексов, часто на одной интуиции улучшая их прямо в бою.

К примеру, взять эту их манеру произносить название техники вслух. Это ведь не такая глупость, как может показаться.

По имперской теории магия базируется на трех китах: жесть, мысль и слово. Есть еще так называемый малый круг, в который входят ответвления вроде рисунка или музыки, но это уже довольно специфичные приемы.

Шиноби же осознанно пользовались только жестом, да и тот умудрялись существенно урезать этими своими печатями. После изучения истории я понял, что это ограничение, скорее всего, было им навязано. Но об этом позже. Пока же важно, что нормально магичить таким образом местные не могли.

Но благодаря своему упорству и тысячам попыток отработать один единственный прием, шиноби научились завязывать часть своих действий на подсознание. По сути это было неосознанное применение магии мысли, как бы странно это не звучало.

Человеческое сознание штука мощная и загадочная. Именно оно достраивало плетение, созданное печатями, до необходимого вида. Эту 'неосознанную мысль' шиноби подвешивали на активатор, вроде все того же 'Высвобождение огня: большой огненный шар'. И когда они его произносили, их сознание начинало достраивать плетение так, как привыкло.

Постепенно владение техникой можно было довести до одного только активатора, без печатей, и тот произносить мысленно. Но это уже очень высокий уровень по местным меркам.

Пожалуй, я бы мог принять такой путь, если бы любое освоение новой техники не требовало такого упорного труда именно по части создания нужного активатора. На это вполне можно было потратить и год, и больше! На одно заклинание! Нет уж, я лучше пять лет потрачу на разработку теории применения чакры, зато потом буду создавать из нее все, что заблагорассудится, чем за те же пять лет изучу аж десять, к примеру, техник.

С другой стороны легко тратить десятки лет на создание теории, имея впереди еще сотни. Местным же секрет продления жизни пока не известен, их мир молод и жесток, в нем редко кто доживает хотя бы до пятидесяти.

Вот мои пальцы складывают последнюю печать. И передо мной в воздухе вспыхивает совсем небольшая, с кулак размером, пламенная сфера. Известную в мире шиноби технику она напоминает весьма отдаленно. И если ее размер еще можно было объяснить малым количеством затраченной чакры, то темно-багровый цвет пламени, сквозь которое пробиваются ниточки белоснежного сияния, был уже проблемой посерьезнее.

— Маскировка так себе, — скептически заметил Итачи, разглядывая мое творение, зависшее в воздухе.

— Ничего, изменить внешний вид не так сложно. Придется, конечно, пожертвовать некоторой частью мощи, но все равно мое заклинание будет на порядок сильнее аналогичной техники шиноби. Ты лучше скажи, как остальное?

— Если не считать внешнего вида, все выглядело как обычная техника. Для не очень сильного сенсора, — раздался голос Итачи, в глазах которого застыли черные капельки томоэ шарингана.

'Получилось' — появилась в голове полная удовлетворения мысль. Я долго бился над тем, чтобы замаскировать свои заклинания под техники шиноби, и наконец-то мне это удалось. Все выглядело идеально: печати, активация голосовым якорем и даже плетение в точности соответствовало тому, которое показал мне Итачи. Конечно, на эту ширму приходилось тратить некоторое количество чакры, зато внутри находилось чуть измененное заклинание огненного шара из моего мира. По моим расчетам выходило, что подделку почувствует только очень сильный сенсор. Вот только очень сильные сенсоры без соответствующего сопровождения не ходят, и маскировка в случае встречи с ними мне будет уже ни к чему.

Выяснив все что нужно, я взмахнул рукой, отправляя шарик в деревянный манекен, который находился шагах в тридцати от меня. При столкновении огня и дерева все в радиусе двух метров исчезло в буйстве пламени.

— Ну, я бы не сказал, что твое заклинание эффективнее, — все так же бесстрастно сообщил Итачи, оценив причиненный местности ущерб.

— Да что ты понимаешь! Это пока, но с уровнем вложенной чакры разница будет расти лавинообразно. Вы-то свои техники просто раздуваете большим количеством силы, а мой огненный шарик становится лишь плотнее. А у взрыва огонь далеко не самый главный поражающий фактор, слышал такое?

— Да, было что-то такое. Вот только ударную волну умеют переносить без последствий даже чунины. Да и медленное оно у тебя, разве что хромой инвалид не увернется, — все так же скептически сообщил Итачи.