Дипломатическая миссия

— Чего скалишься?

Павел объяснил. Алексей хохотнул.

— Да... это конечно анекдот. Тебе-то смешно, а я вот подумал, что на Миху нашего чужаки напали. Он-то имен не называл, я и не понял сначала, что это ты. Так что будешь?

— А что положено?

— По случаю встречи — беленькая.

— Да уже пил я, не далее как час назад, — попытался отказаться Павел.

— Молчи уж. У тебя уже весь алкоголь под действием адреналина ушел, надо восполнить, так что не считается. — Алексей сноровисто наполнил бокалы. Опустившись на стул, он поднял один.

— Ну, Стрелок, за встречу!

— Будем здравы.

Хрустнул корнишон.

— Уф, — выдохнул Алексей. — Ты закусывай. И рассказывай — что да как. Ты знаешь — мы тебя много лет считали погибшим. Конечно, не оплакивали, сам понимаешь, но... Вспоминали. Я рад, что ты живой. И что ты вернулся. И не один я. Мало наших осталось, с кем начинали. Мало...

— Да что тут рассказывать. Хотя да, ты прав. Рассказывать есть о чем.

— Мы так, примерно лишь знали... Ну, то что ты сначала в Америку уехал, устроился работать в ДПР. Потом то, что ты отправился на Пандору. Там мы уже твой след потеряли. Говорили что будто бы ты там погиб. И вот ты возвращаешься.

— Ну, на Пандору я отправился в тридцать восьмом, как ты знаешь... — начал Павел свой рассказ.

Юдин слушал внимательно, не перебивая. Бутылка и корнишоны были забыты. Медленно текло время.

С момента создания колонии на Пандоре у Конторы к ней возник закономерный интерес. Все тридцать лет, что она существовала, на Землю тек тонкий ручеек грузов. Разные редкоземельные металлы, побрякушки, данные... Но главным было наличие сверхпроводников, позволявших создавать термоядерные реакторы без долгих и дорогих производств магнитных ловушек удержания плазмы. Тот, кто имел анобтаниум, мог не бояться энергетического голода, грозившего остальным странам. Он мог строить электростанции, снабжавшие энергией целые регионы. Он мог строить космические корабли на атомной тяге. Он мог продолжать космическую экспансию на Марс, Луну, Венеру. Держава, владевшая поставками сверхпроводников, владела миром.

Корпорация первая овладела этим богатством. Ее теневые руководители, те же самые, что вели по пути демократии Штаты, не собирались ни с кем делиться этим ресурсом всерьез. В результате этого сложилась опасная ситуация — из-за исчерпания обычных энергоносителей большинство стран на Земле оказались в экономическом, а потом и в энергетическом кризисе. Китай за счет своих разработок еще как-то держался на плаву, держалась и хватающаяся за него Индия. А прочие страны задыхались от голода — и шли к расширяющимся Штатам. Сейчас под их контролем была почти вся Европа, треть Южной Америки, острова Тихого Океана. Россия дожигала свой собственный газ — и стояла перед перспективой своей полной и окончательной гибели. Поставки анобтания полностью бы поменяли ситуацию...

То, что предлагал Павел, было крайне соблазнительно, и главное — вполне достижимо. Разумеется, Штаты стали бы протестовать — и попытались бы раскачать ситуацию в свою сторону. В конце концов, силы повстанцев, окопавшиеся на Пандоре, были неуязвимы для самой Корпорации, но дело было в том, что это был лишь один из щупальцев американского спрута. Аборигены, сами того не зная, бросили вызов всей англосаксонской капиталистической системе. Павел это знал — и пытался им помочь. Его план заключался в том, чтобы противопоставить американскому военному флоту — другой флот.

— У нас мало времени, — сказал Павел. — Как ты уже слышал, они начали кампанию по дезинформации. Сразу, как только получили полный отчет. Мы с трудом опережаем их. Скоро они оправятся, примут решение, убедят в его необходимости своих избирателей — и двинут свои силы на Пандору. Без анобтаниума — им смерть, поэтому они не будут колебаться.

— Полковник, ты понимаешь, твой план — это крайний риск. Мы не готовы к прямой конфронтации с американцами. Нас попросту сомнут, если узнают, что за этим всем стоим мы, — сказал Алексей, качая головой.

— Сомнут всех — рано или поздно, если мы ничего не будем делать. Нашим-то неоткуда взять топливо. Дождемся, ять, того, что пиндосы себе не только Камчатку, а и Питер заберут! — горячился Павел. — Надо срочно действовать! Я уже все конкретно продумал. Нам главное оборудование и станки получить, а там мы за пять лет так окопаемся, что сам черт не возьмет!

— А ты что, один, что ли справишься, и этот твой американец? — хмыкнул генерал.

— Потому я и прошу — дай мне штат инструкторов, чтобы натаскать нави на месте. Вспомни Афган — там действовали так же.

— И в итоге они начали стрелять во всех, — усмехнулся Леха.

— Зависит от того, как браться за дело. И потом, там продавали оружие и тренировали не только мы, но и американцы, и арабы. Там все будет по-другому. Там никого не будет, кроме нас.

— Хорошо, убедил, — поднялся генерал. — Я завтра же поговорю с министром.

— Леха, говорить надо сегодня. Чтобы успеть принять решение завтра. И стартовать еще через пять дней. Если они вылетят раньше нас, то я успею только к дымящимся углям.

— Ладно. — Алексей потер потное лицо. — Будет так, как ты просишь. Но свою идею ты расскажешь ему сам. Понимаешь? В случае чего, на меня могут все шишки посыпаться.

— Понимаю. Но я прошу — скажи ему об этом сегодня же. И поддержи меня завтра.

— Ну ты и наглый! — удивленно покачал головой Юдин.

— Уж какой есть.

— Ладно, уболтал, черт языкастый! — фыркнул Юдин. — А пока давай сходи в комнату отдыха и дрыхни — я же вижу, как тебе тяжело.

— Спасибо. — Павел улыбнулся и закрыл глаза. Первый шаг был сделан.

Глава 6

Москва, Кремль, Административный корпус. Семь часов вечера.

Старый человек в деловом костюме поднял голову от папки с бумагами и внимательно посмотрел на стоящего перед ним человека средних лет в парадной форме с погонами полковника Службы Безопасности. Мундир был новым, необмявшимся, явно долго лежавшим в запаснике, из-за чего человек явно чувствовал себя в нем неловко. На человеке помимо мундира и форменных брюк с лакированными туфлями, такими же до неприличия новыми, были еще очки, не подходящие к форме.

Сам мужчина выглядел куда младше своих лет. По документам ему уже был сорок один год, но это было объяснимо из того же документа — криосон проглатывает годы, держа в своих объятиях человека. Этот же пролежал в нем с перерывами больше одиннадцати лет.

Полковник в свою очередь внимательно смотрел на премьер-министра, очевидно, пытаясь угадать его реакцию. Молодой человек, несмотря на свои достаточно впечатляющие успехи в карьерном росте, был как дипломат довольно посредственным — его эмоции было нетрудно чувствовать. Ему не приходилось ранее сталкиваться с начальством такого уровня, и он немного робел, хотя и скрывал это — сказывался профессиональный рефлекс. Но в интеллекте ему было не отказать — задумка его представлялась довольно перспективной. Тем не менее, глава нынешнего правительства тщательно анализировал его план на объективность, возможные подводные камни, практическое осуществление — и будущую пользу.

Заварушка на Пандоре случилась очень кстати. Появился еще один — и серьезный — рычаг давления на страны Трансатлантического Союза. Россия получила шанс выйти на давно поделенный рынок энергосбыта. Возможность создания новых, более дешевых источников энергии добавили бы ей вес в глазах международного сообщества. И вполне возможно, некоторые страны Кавказского узла и Прибалтики, в которых оставалось определенное недовольство своей ролью "прокладки" между Западом и Востоком, потянулись бы к обретшему второе дыхание соседу.

"Более детально мои соображения представлены в моем отчете от сегодняшнего числа". — вспомнил он заключительные слова полковника и открыл папку. Пролистав несколько страниц, он нашел интересовавший его абзац и прочитал его заново, придавив его пальцем.

— Итак, господин полковник, Вы предлагаете оказать пандорским повстанцам неофициальную военную и гуманитарную помощь. Сами вы обязуетесь создать на месте политическое образование, с которым Российская Федерация могла бы вести диалог. Так? — поднял бровь старый человек в кресле.

— Да, господин премьер-министр, вы правы.

— Для этого вы планируете задействовать наши разработки по проекту "Спираль-М", как альтернатива доставки грузов. Также вы требуете определенное число людей, которые могли бы вам помочь в этом деле. Первым этапом операции планируется использование американского корабля как средство доставки. Верно?

— Абсолютно, господин премьер-министр.

Тот прищурился.

— Вы понимаете, что это, по сути, боевая операция в космосе под носом противоположной стороны? Если пройдет информация, мы ведь окажемся в сложном положении, господин полковник, и доверие к нашей с вами стране, которой вы служите, пропадет. А вас ждет очень суровое наказание.

— Да, я понимаю, — с достоинством ответил агент.

"Не теряется. Уверенно держится. И судя по всему, не собирается играть нечестно. Неплохо. Но дело серьезное, сразу решать не стоит".

— Рад, что вы понимаете меня. Ваше стремление послужить нам, проявив инициативу на Пандоре весьма похвально. Но Ваши требования непросты, и требуется время на то, чтобы принять решение и подготовиться. Возможно, это займет около одной недели. Я оценил Ваш план, и нахожу его весьма перспективным. Но для того, чтобы утвердить его, необходимо провести совещание с главой государства.

Полковник кивнул головой.

— Советую еще раз описать ситуацию на Пандоре, как Вы ее видите, в письменном виде. Это будет приложено к Вашему отчету, господин Стрелков. Завтра я изложу ваше предложение. А пока Вы можете быть свободны.

— Есть! — вытянулся полковник. Развернувшись, он твердым шагом вышел из кабинета, притворив за собой дверь.

* * *

Выйдя из кабинета, Павел судорожно выдохнул и опустился на стул, теребя застегнутую пуговицу на воротнике, пытаясь ее расстегнуть. После двух часов разговора он себя чувствовал без преувеличения как выжатый лимон — под своей новой формой он весь взмок от волнения. Стрелков вдохнул сквозь сжатые зубы, дернул себя за мочку уха и шепотом выругался.

Через час после того, как он заснул, его разбудили. Невысокий прапорщик передал ему немедленно явиться к генералу Юдину, и пакет с обмундированием. На мундире были полковничьи погоны, что сразу изумило Павла.

Отдав честь, прапорщик вышел. Стрелков хотел его о чем-то спросить, потом махнул рукой и стал одеваться. Мундир был старый, хоть и неношеный, и судя по всему, пролежал на хранении в каптерке не один год. Но был по размеру.

Осмотрев себя перед висевшим на стене зеркалом, он пошел в кабинет Алексея. Тот, увидев его, поднялся и произнес:

— Мундир не жмет?

Стрелков задумчиво хмыкнул.

— Жмет. Слушай, а откуда... — он показал рукой на погоны. — Меня что, уже восстановили?

Генерал усмехнулся.

— А тебя и не разжаловывали, Пашка. Просто на время вычеркнули из списков. Но, собственно, я не за этим звал. Я дал запрос. С тобой встретятся в семнадцать десять, в Кремле.

— Где? — переспросил Стрелков.

— В Кремле. Твоя мысль, я так понял, их заинтересовала. А пока тебе велели заняться писаниной — написать отчет о Пандоре. Так что давай, быстро садись за комп и пиши — у тебя на все три часа. И постарайся при этом быть убедительным.

— Впечатляет... — пробормотал Павел.

— Угу. У меня на очереди рапорт — о твоей персоне. Ой, Пашка, втравил ты меня в эту авантюру, чую, на равных будем расхлебывать...

— Ничего, расхлебаем и живы будем, — буркнул тот.

На пятнадцати листах Павел, как мог, постарался описать ситуацию на Пандоре, свои мысли о ее перспективах, идею об объединении и его союза с Россией, проблемы, стоящие перед колонией и их возможное решение. Когда он закончил, на часах уже было четыре часа. Торопливо побрившись и приведя себя в порядок, он через несколько минут стоял в кабинете Алексея. Тот тоже надел мундир, сверкая начищенными ботинками — непременным атрибутом здешнего многолюдства — и свежевыскобленными щеками.

— Ты готов? — спросил Юдин.

— Да. Доклад готов.

— Хорошо. Тогда вперед. Я буду с тобой, постараюсь поддержать тебя и не оставить одного на расправу. Очень надеюсь, что ты продумал свою речь.

— Разумеется. Я же не новичок.

— Только на это и рассчитываю. С тобой будет говорить лично премьер-министр. Не хотел говорить заранее, чтобы ты не рефлексировал.

— ???

— Вот именно. Так что бери ноги в руки и вперед. Нам еще добираться надо.

Павел никогда раньше не был в Кремле изнутри. Знал он его только по фотографиям, и примерный план строений. И сейчас он с жадным любопытством оглядывался по сторонам, по профессиональной привычке запоминая расположение караулов, расстояние до зданий, одновременно любуясь прекрасным видом вокруг.

Посмотреть действительно было на что. Изнутри главной цитадели России тщательно поддерживался порядок. Слева вдоль аллеи тянулся Тайницкий парк, справа возвышались здания четырнадцатого корпуса. Зайдя за угол генерал и идущий за ним полковник предъявили пропуска караулу и вошли в здание.

Стрелков начал повторять про себя текст доклада. По всей видимости, он от волнения заговорил вслух, потому что Алексей вдруг обернулся и спросил:

— Ты что там бормочешь все время?

— Я не бормочу, я думаю.

— Тогда про себя думай!

Павел замолчал. Генерал сочувственно посмотрел на него.

— Волнуешься?

— Если честно, то да, — признался Стрелков.

— Ничего. Не так страшен черт, как о нем говорят. Ты главное, держись уверенно, ничего не бойся. И не торопись. Папин главный помощник не любит, когда кто-то начинает тараторить. Поэтому говори спокойно, ровно, можешь в определенный момент даже чуть-чуть пошутить. Но не перегибай палку.

Добравшись до кабинета, они некоторое время ждали в приемной. Затем выглянул секретарь.

— Заходите. Вас ждут.

— Ну, понеслась вода по трубам, — вполголоса сказал генерал, хватаясь за ручку двери. — Пошли.

Войдя в кабинет, Стрелков скользнул взглядом по стенам и уставился на пожилого человека, сидевшего в кресле за письменным столом и что-то читавшего. Тот поднял глаза на них.

— Благодарю, Алексей Сергеевич, — произнес тот звучным баритоном. — Вы можете идти.

Генерал замялся, глядя на Павла.

— Подождите в приемной. Вас позовут, — министр вгляделся в лицо полковника. — Здравствуйте, господин Стрелков. Мне Алексей Сергеевич рассказывал о вас. Я хотел бы выслушать ваши соображения о Пандоре от вас лично.

Павел набрал в грудь воздуха. Сейчас или никогда.

И начал говорить.

* * *

Выспаться в эту ночь Алексею и Павлу случай не выпал. С вечера оба обсуждали текст окончательного отчета, что следует указать, а что является лишним. Лишнего было мало, поэтому когда отчет был допечатан и отправлен в принтер, в нем было около шестидесяти страниц, а часы показывали двадцать три двадцать.