Где-то в глубине леса раздавалось знакомое разноголосое урчание. Уже?
Точно. Звук со стороны Острова. Значит, стражевские все-таки решили не откладыватьэто на завтра. И до них не больше километра. То есть, осталось минут пять, от силы.
И что делать? Ноги или морду клином?
А драпать-то, по большому счету, поздно. Если угонять бэтээр — на заметание следов времени нет. Значит, надо гнать или к локаторам, или вслед за чужой колонной. А там у кого топлива на больше хватит. Нет, не вариант. Бросить такой трофей и уходить? Тоже фигня, следы уже не замаскировать. А если еще они слышали его упражнение в стрельбе, то вывалятся сюда уже готовыми к бою.
Как ни крути, но если принять бой — шансов уцелеть и снова затеряться больше.
Идут. Пешком. Ожидаемо — сначала пешая разведка, потом подойдет техника. Правильно, в общем-то. Что ж утром так не умничали?
Расходятся веером, интервалы между стрелками уже метров по десять. А ведь не должно их быть много. Ресурсы и в Стражеве не безграничны. Сколько их там, в этой цепи, человек двадцать? Тридцать? Какая разница, все равно одной очередью не положить. И технику пока не видно, но, надо думать, минимум один бэтээр там ползет. Точно, слышно завывание газоновских движков — "семидесятка", и хрюканье дизеля с лязганьем гусениц — "маталыга". И, похоже, следом "урал" или "камаз".
Замечательно. "Семидесятка" ушла в одну сторону, обходя сгоревший грузовик, "маталыга" — в другую. "Урал" — гантрак, в котором по отработанному еще американцами в Ираке шаблону водительская кабина соединена с пассажирским салоном, — объехав невезучего собрата, начинает аккуратно разворачиваться. Правильно, надо быть готовым все бросить и драпать.
Никакой жалости к этим людям он не испытывал. Никого из них не знал. И знать не хотел. А они никак не могли оставить его в покое.
Как говорится — сами напросились.
Башня "восьмидесятки" неожиданно (для пришельцев, само собой) оживает. Короткая очередь из спаренных стволов прочерчивает подставивший борт бэтээр гостей слева направо, слегка задержавшись на корме и башне. Результат — башню клинит, прежде чем она успевает повернуться в сторону напавшего, и тут же вспыхивает бензин в кормовых баках. Из люков никто не сыплется — конечно, десант лежит в снегу, а для экипажа уже все кончилось. "Маталыга" пытается спрятаться за взорванную БРДМ, не сильно рассчитывая на воткнутый в башенку ПКТ, и тоже подставляет борт. Украшается ровной линией дырок и тоже вспыхивает, хоть и не так ярко. Водитель "урала", вмиг осознавший, что они опять вляпались во что-то нехорошее, едва не сносит бампером сосну, сдает назад и задевает сгоревший грузовик. И сцепляется с ним. Ненадолго, но для того, чтобы никуда уже не уехать, этого достаточно.
Нет, все-таки с той стороны были опытные бойцы. То, что техника потеряна, не означало, что успевшие десантироваться собирались лечь мордами в снег и ждать, когда им разрешат подняться. Нет, они принялись огрызаться. И, похоже, до них очень быстро дошло, что противостоят они всего лишь одному бэтээру. Они было воспряли и даже попытались подобраться к внезапно озверевшему куску железа, но расстояние до него все еще заметно превышало обычную дистанцию броска гранаты, бег по глубокому снегу легким делом не был по умолчанию, пулеметчиков неведомый враг выбил вне очереди. А их пульки, особенно "пять сорок пятые", внезапно ставшую чужой броню не пробивали. Да еще на шум и свет подтянулись бывшие соратники, никем не упокоенные и до этого не замечаемые.
Сожрать они, наверное, никого не сожрали, живьем, во всяком случае. Но с ролью отвлекающего фактора справились на "ура". И ряды атакующих начали редеть. Потому что бивший по огонькам выстрелов башенный ПКТ взбивал снег получше любого миксера.
И вдруг огоньки кончились.
Оторвав палец от кнопки, он понял, что в ответ действительно никто не стреляет.
Он выбрался из бэтээра, подхватив из снега чей-то автомат — свой улетел куда-то в раскуроченные недра несчастной машины, потом найдется, если очень понадобится, — и побрел к догорающей "семидесятке". Возле нее кто-то шевелился. И этот кто-то, похоже, еще не умер.
— Ты кто? — прохрипел мужик в залитом кровью зимнем камуфляже.
— Аххы ххо?
— Я? Полковник Гришин, служба безопасности округа Стражев.
— Хфо хы фес херраххи?
— Хотели... выяснить, что здесь... произошло сегодня. Это были мои люди, — полковник, сморщившись, махнул рукой в сторону обезбашенной БРДМ.
— Хо аххи фес херраххи?
— Они что делали? Выполняли задание.
Человек в грязном брезентовом плаще, явно одетом поверх ватника, с надвинутым на глаза капюшоном и "калашом" в руках, как видел его полковник, хрюкнул. Ага, смешно.
— Эхха хефахха хэррихоррыха.
— Ага. Твоя... территория. А ты типа пограничник? Да пошел ты...
Ответом на полковничий наезд была тишина.
— Ладно, мужик, извини, — полковник откашлялся, сплюнул кровь, и заговорил снова:
— А, может, ты знаешь, на кого мои дебилы утром напоролись?
Он качнул головой влево и обратно. Ответ отрицательный.
— Жаль, — искренне огорчился полковник и поморщился от боли. — На юг ушли? Ну, эти... непонятно кто.
Кивок. Да, на юг.
— Как думаешь, выживу? Ну, если ты меня не пристрелишь или, — кивок за спину, где столпились мертвецы, — этим не отдашь.
Пожал плечами.
— А я тебя узнал... Это ты был тогда в Боровино. Ты кто, все-таки?
— Ниххо.
— Ладно, никто так никто... Скажи, ты мужика — хозяина того дома, что на отшибе от поселка стоял — живым видел?
Снова махание головой. Нет.
— А его труп?
Вот как... все-таки они хозяина дома искали. Крепко, видать, насолил кому-то. Кивнул — видел, мол.
— Куда он делся? Ты его закопал? Где, не скажешь?
Молча нарисовал на снегу дом, несколько домиков в стороне — поселок, и крестик. Могилу обозначил, то есть.
— Понял, — кивнул полковник.
Уцелевшие зомби стояли в двадцати шагах, неподвижные, как статуи.
— Слушай, Никто, помоги мне вернуться к своим, и я про тебя никому не расскажу. Лады?
— А шшшххо ххы рашшхашшэшшш?
— Придумаю, что-нибудь. Только ты в Остров не ходи больше. Схроны твои мы нашли. Зачистят поселок, наверное. И в Боровино тоже не ходи.
— А шшххо ххы хаххох хоххрых?
— Блин, ну и говоришь ты, хрен разберешь... А, понял... Да не добрый я, просто сдохнуть не хочу, ни тут, ни там. Жить хочу, понимаешь?
Он смотрел на полковника и думал. Отпустить? А зачем? Не расскажет, как же. Если полковник догадался, кто перед ним, из операционной сразу в лабораторию по изучению некрофауны побежит. Или как она там называется? А если и не туда... Куда-то все равно побежит. Потери ведь чем-то объяснять надо. Да еще такие потери.
Хотя... Что он им расскажет-то?
Посмотрел на замерший в отдалении "урал". В простреленной кабине происходило какое-то шевеление. Полковник его определенно не слышал. А что, чем не "русская рулетка"?
Молча вытянул руку к полковнику, потом показал на грузовик.
— Понял, — кивнул полковник, поднялся, опершись на колесо, и поковылял к грузовику. Зомби, стоявшие дальше прочих, двинулись за ним.
Полковник добрался до машины, взобрался на подножку, распахнул дверь, едва сумев отклониться вместе с ней, когда мимо него рухнуло тело водителя со снесенной наполовину головой, едва не сорвавшись, плюхнулся на сиденье, повернул расплывавшийся перед глазами ключ в замке зажигания... Дизель заурчал, грузовик медленно тронулся с места. Полковник начал выворачивать руль, стремясь поскорее развернуться, пока этот псих не передумал. Черт, почему от него так воняло ацетоном? Он ведь не мертвый, мертвые не разговаривают, даже так коряво. Но почему зомби к нему не подходили? Мертвечиной перемазался, что ли, как в том кино? Херня, это все равно что самому себя заразить...
Один из мертвяков, ближе всех подобравшийся, с глухим стуком исчез за срезом капота. А вот другой упал, задетый колесом. Потом еще один. Все в униформе "безопасности".
"Извините, мужики," — пробормотал Гришин, выезжая на колею, ведущую к треклятому поселку. Горит только одна фара. Вторая, видимо, разбита. От лобового стекла остались только осколки. Ерунда, сказал он себе. Главное — не вырубиться и доехать.
Он переключил передачу и нажал на педаль сильнее. Надо спешить. Надо продержаться хотя бы до чертова Острова. Там пост, трое бойцов, — спасибо шефу, что посоветовал оставить, будет кому перевязать и кого за руль посадить.
В чудом уцелевшем зеркале заднего вида с минуту виднелся прыгающий силуэт "пограничника", все так же стоявшего возле сгоревшего "камаза". Пока не скрылся вместе с ним из виду. Почему не уходил? Чего ждал?
А, может, и в самом деле про него ничего не рассказывать? Никто ведь его не видел. Списать засаду на какую банду? Да? А как объяснить, что живым один выбрался? А...
Странный шорох и какое-то сдавленное шипение. Что за...
Только сейчас Гришин понял, что на радостях не убедился, что в машине никого не осталось.
Не выпуская руль, полковник ударил локтем прямо в окровавленную морду — похоже, этот грыз труп водителя, которому повезло подставить голову под пулеметную очередь. Мертвяк отлетел назад, подпрыгнувший на очередном ухабе пол салона, помог ему продлить скольжение, но едва зомби обрел опору, как снова пополз вперед. Полковник посмотрел на рукав — наружная ткань порвалась, но остальные слои бывшему подчиненному прокусить не удалось. Впрочем, он явно собирался это исправить.
Гришин выматерился. И так боец из него сейчас никакой, а еще и руль держать надо.
Рука машинально скользнула к поясу... Черт, а ведь этот косноязыкий псих не забрал у него пистолет! Конечно, чего ему было бояться, с "калашом" в руках против "гюрзы" в кобуре.
Гришин газанул, отчего мертвяк снова отъехал назад, и принялся расстегивать кобуру негнущимися пальцами.
Пистолет в руке, щелчок предохранителя. И упорно встающая позади чернота.
Грузовик послушно тормозит, мертвяк, сорвавшись, влетает между сиденьями, врезается головой в приборную панель.
"Покойся с миром", — шепчет полковник, упирая ствол в измазанный висок уже не человека.
Выстрел.
Он постоял, прислушиваясь.
Похоже, полковник прорвался. Ладно, пусть живет. Если выживет. Все равно узнал немного. А ему пока есть чем заняться. До утра еще далеко, но и дел много.
Вот бы утащить отсюда и эти горелые корыта — пусть потом гадают, кому они понадобились. И ищут, где тут это все случилось. Вот только как и чем утаскивать? Тут как тягач нужен с прицепом — само это железо уже не покатится, так и кран. Да и куда везти? К Острову? В ближайший овраг? Или таки запихнуть в боксы брошенной базы, чтобы не ржавело слишком быстро и чтобы потом в спокойной обстановке отвинтить все, что может пригодиться? Не устраивать же свалку на хуторе... Может, все-таки наведаться в Боровино, вдруг там тот трактор еще не забрали?
Ну, может быть, потом. Сейчас надо выгрузить тайники и укатить "восьмидесятку" на хутор. Возиться с упокоением мертвых безопасников не хотелось, сейчас каждый лишний ходячий мертвяк в окрестных лесах фактически работал на него, но одежда с них могла пригодиться. Эти-то, в отличие от бандитов, одевались не во что придется или что украли, и обувь у них поцелее. К тому же, улучив момент, принялись жрать тех бывших соратников, кому восстать не удалось. Правда, после того, как во время разговора с полковником мертвяки неожиданно подчинились мысленному приказу не подходить ближе, безобразие удалось прекратить без упокаивания. Теперь они тупо отошли, а потом ждали, пока он снимет с нескольких приглянувшуюся одежду и обувь — с минимумом дыр и кровавых пятен, и, само собой, своего размера.
Провозился до самого утра. Загрузить в бэтээр содержимое обоих тайников, переместить все это на хутор, попутно забрав лыжи и сняв растяжку. И даже, раскочегарив "130-й", забрать спрятанные за мостом ящики. После чего прогнать мертвяков из числа болтавшихся на хуторе по следам бэтээра и грузовика, оставив от их лишь снежную кашу. Рассчитывать на погоду не стоило — сколько раз она синоптиков подводила...
От мертвых безопасников, "поделившихся" с ним одеждой и обувью, следовало избавиться, но просто оставить их где-то в лесу было рискованно — обычно мертвяки если не держались места гибели, то "мигрировали" в места, чем-то сильно отпечатавшиеся в их памяти. Будет очень не очень, если они останутся возле сгоревшей БРДМ или — еще смешнее — кого-то из них в конце концов подстрелят в Стражеве и при этом опознают. Но и закапывать их вблизи хутора не хотелось. Да и возиться с рытьем могил — тоже. Решил, разобравшись с добычей, вывезти их куда подальше по дороге, может, где-нибудь поближе к Тимофеевску, да и отпустить там. А пока просто запер их в одном из сараев. Грузовик и бэтээр, разгрузив, отогнал под деревья, привычно делая поправку на угрозу обнаружения с воздуха. Распихал трофеи, поставил ловушки, растопил печь, поел и завалился отдыхать, мгновенно заснув и так и не увидев, как солнце показалось над лесом.
11 декабря
Озерск
Роберт Аркадьевич согласился приютить ее племянницу на пару дней, так что снова тащить девочку с собой в Марееево и обратно не пришлось. Соответственно, управилась быстрее и с меньшими нервами. Татьяна Сергеевна отнеслась к ее решению с пониманием, и даже во время прощального чаепития призналась, что сама подумывает перебраться... куда-нибудь. В свете последних слухов. Понятное дело, что уже бывшая начальница получила клятвенное обещание письма со всеми подробностями жизни и работы на новом месте. С Ленкой они тоже хорошо посидели накануне отъезда — поутру в голове слегка шумело. Но оставлять точный адрес ни подруге, ни начальнице она не стала. Мол, напишет, когда все устаканится.
Что заставило ее так поступить, она и сама не могла себе сказать.
Почти два дня ушли на сдачу дел и ключей, получение компенсации за освобождаемое жилье и утрясание прочих мелочей. Багажа все равно получилось неожиданно много, так что Ленке пришлось отпроситься, чтобы помочь ей все это дотащить. Обнялись, прослезились и пообещали друг другу, что летом "либо вы к нам, либо мы к вам". Раньше — вряд ли, с такими-то дорогами...
И вот город, бывший ее домом последние полгода, остался позади, а потом исчез и в зеркале заднего вида.
Водитель, скосив на нее взгляд и заметив задумчивое выражение на лице, понимающе кивнул. Она сделала вид, что не заметила. Пусть думает, что угадал причину ее задумчивости.
Которой она сама не понимала, но никакой ностальгии по оставшейся позади части жизни не испытывала...
— Вы поспите, ехать еще долго, — сказал водитель, заметив, что она с трудом удерживается от зевка.
— Очень долго?
— Ну, до Озерска часа четыре, даже если не останавливаться, а у нас еще пара остановок будет. Хотя все равно засветло доедем. Вот в Стражеве ночевать будем, но вы ж только до Озерска?
— Только, да.
— Встречать будет кто?
— Нет, — не стала она обманывать.
