Призрак (Литературная дорама). Часть первая

Я подумала.

— Ну, наверное, где-то поблизости болтается. Ждет, когда тело очнется. Ты, в смысле?..

Джой повернулся ко мне рывком: даже диван качнулся. Подпер рукой голову. Сказал, разглядывая меня — и впрямь я становлюсь видимой, ура!

— Да. Пошли со мной. Поговоришь с ее душой, она нам расскажет, что знает, и уже оставим эту мою 'возлюбленную' в покое. Ну, как тебе моя идея?

Я поежилась. Почему-то вот как раз эта идея внушала мне настоящий ужас. Как бы мне ни хотелось поглядеть связанную с тайной семьи Чжой женщину, я никак не могла заставить себя переступить больничный порог. Похоже, я очень не люблю больницы. Ну, у каждого свои бзики. Даже у призраков.

А ведь я вполне спокойно посетила с Джоем кладбище, куда он меня позвал с некоторым сомнением...

...Я сидела на памятнике по соседству, болтая ногами. Дух похороненного если здесь когда и был, то давно весь вышел, а судя по свежевымытой плите, родственники его уже сегодня посетили. На Троицу народу на кладбище собралось почти столько же, сколько лежало под землей. Пусть всякие ханжи фыркают через губу, мол, нужно помнить об умерших по доброй воле, а не принудительно по обязательным датам, я считаю: хорошо, что существуют 'родительские дни'. Живые всегда так заняты, так стремятся как можно больше успеть до встречи с предками лицом к лицу, что им просто некогда о нас помнить. Это мы всегда их можем подождать...

Судя по ухоженной могиле Джоевского отца, эта семья о своих мертвых не забывает. Я даже боялась прикинуть, сколько могут стоить мраморные плита и скромный обелиск. Люди, проходившие мимо, поглядывали на невозмутимо отбивающего на расстеленном коврике полные поклоны Джоя. Обсуждать не обсуждали. На кладбище любые обычаи впору: вон, неподалеку отмечают родительский день за ломящимся от снеди столом веселые и шумные православные цыгане... Джой поставил цветок, зажег свечу и разложил на плите шарики угощения.

— Эй, — вспомнила я. — А у вас же есть какой-то свой праздник поминовения? Чусон?

— Чхусок, — поправил Джой, — 'осенний день'. Помянем и в сентябре. Мертвым приятно, что мы их почитаем.

Он сел на низенькую скамеечку, переплетя пальцы рук. Уставился в землю: то ли об отце вспоминал, то ли о бренности всего сущего задумался. Я тактично помолчала, но так как запас вежливости у меня небольшой, продержалась недолго.

— А остальные твои родные тоже здесь похоронены? — спросила, перебравшись к нему под бок на скамью.

— Нет. Отец с матерью приехали из Средней Азии, так что могилы бабушек-дедушек остались там.

— Далековато...

— Да.

Джой помолчал и неожиданно начал рассказывать о том времени, когда у него болел и умирал отец. Складывалось впечатление, что он никому об этом до того не рассказывал, потому что говорил Джой непривычно — бессвязно, с тяжелыми паузами.

...Тот год и несколько следующих были тяжкими. Казалось, судьба спохватилась, что слишком долго была благосклонна к семье Чжой, и решила в очень короткий срок наверстать упущенное. Строительная фирма отца разорилась во время очередного кризиса, онкологию обнаружили слишком поздно, даже операцию делать не стали: только химию, от которой отец чувствовал себя так плохо, что почти не вставал с постели. Матери пришлось уволиться, чтобы ухаживать за мужем. Потом — смерть, и понеслось: банк и партнеры конфисковали в счет кредита и долгов квартиру, машины, тяжело заболела Янка, а у них ни денег, ни связей...

Да, Джой, ты слишком рано повзрослел! Другие еще гоняли футбол, получали неуды и двойки, да нарывались на неприятности с такими же безбашенными подружками и с милицией, а ты уже стал главой семьи. Во всяком случае, старался.

— Родственники даже поговаривали: неладно в семье оттого, что прадеда похоронили неправильно — беды начались еще с тех пор, когда деда с бабушкой сослали с Дальнего Востока в Среднюю Азию. Предлагали проконсультироваться с геомантом, разрыть ымтхэк и перехоронить предка заново в благоприятном месте...

Я слушала и глядела на стоявшего у обелиска мужчину в немодном черном костюме: сложив руки на животе, он с печалью смотрел на Джоя.

Джой помолчал. И закончил бодро.

— Но потом, со временем все наладилось. Только вот я не знаю... — Джой, глядя в землю, потер рот.

— Что — не знаешь?

Джой заговорил тише.

— Не знаю, доволен ли он. Оправдал ли я его надежды... Ведь все можно было сделать гораздо лучше. Однажды я страшно подвел его... всю семью... я виноват...

Ну Джой, ты дура-ак! А если твой отец считает, что сын не оправдал его ожиданий, то и он тоже.

— Он говорит, — сказала я, глядя в упор на молчащего призрачного старшего Чжоя, — что гордится тобой.

Джой резко вскинул голову.

— Ты видишь его?!

— Ты же меня для этого и брал.

— И где... где он?

Я подняла руку и показала.

— Вот. Прямо перед памятником.

Джой встал, сделал шаг и остановился, свесив руки: странно юный и ранимый сейчас для такого уверенного и сильного мужчины.

— Папа?..

Мужчина молча смотрел на него. Джой спросил, не поворачивая головы:

— Ты можешь вселиться в меня?

— ...зачем?

— Я хочу увидеть отца. Хотя бы раз.

— Знаешь, у меня очень большое желание согласиться, — произнесла я сухо. — Но мы же с тобой знаем, что больше я из тебя не уйду. Давай, попроси еще разок — и увидишь!

Джой дернул плечом, но повторять просьбу не стал.

— Как он... выглядит?

— Хорошо, — подумав, признала я. — Даже слишком хорошо — для мертвого уже пятнадцать лет. Черный костюм, белая рубашка. Черные густые волосы. Джой, похоже, тебе повезло, в вашем роду мужчины не лысеют до глубокой старости!

Я увидела, как у Джоя дернулся уголок рта. Он сообщил отцу, как будто в самом деле знакомил его с девушкой:

— Это Инсон, моя призрачная подруга. И у нее для меня всегда найдется доброе слово!

— Ну да, за мной не заржавеет, — проворчала я. Мужчина чуть ли не впервые взглянул на меня. Мне показалось, даже с любопытством. Помедлил, вглядываясь пристальней — и неожиданно низко, очень низко, поклонился. Запоздало (от удивления) вскочив, я нагнулась в ответном поклоне. Услышала голос Джоя:

— Он ушел?

Выпрямившись, обнаружила, что его отец и впрямь уже оставил нас. Джой огляделся по сторонам — глаза его были влажными.

— Идем!

И большими шагами отправился с кладбища.

И вовремя — краем глаза я заметила скопившуюся неподалеку стайку привидений, наблюдавшую за этой сценой с любопытством. Еще не хватает, чтобы начали просить меня что-нибудь передать своим посетителям!

— ...Ну послушай, — продолжал уговаривать Джой, — если ты это сделаешь, мы разом отмучаемся.

— Уверен?

— Если ее дух нам все расскажет, мы быстренько выполним поручение предка и оставим эту несчастную семью в покое. Честно, меня уже воротит врать ее матери!

Да, я уже заметила, что в семейных отношениях Джой очень и очень щепетилен. Часто даже во вред себе.

— Может, ее душа тоже вместе с ней спит, — проворчала я, понемногу сдаваясь. — Вот твоя коматозница поэтому никак очнуться не может!

— Ну так попробуешь ее разбудить. Инсон, я в тебя верю! Не получится, так не получится, отрицательный результат — тоже результат.

На все-то у него готов ответ!

— Хочешь от меня побыстрее отделаться? Найдем сокровище, дед меня отзовет — и адью навсегда, Инсон!

Надо отдать должное: Джой призадумался. Значит, мысли избавиться от меня по-скорому у него не возникало — во всяком случае, в данный момент. Так-то, уверена, я уже до чертиков уже надоела!

— Мы его отговорим, — уверенно возразил Джой. — А если даже отзовет, будешь приходить ко мне в гости, проблем-то!

* * *

Странно, что эта идея ему не пришла в голову сразу! Правда, Инсон пришлось поуламывать. С одной стороны смешно, конечно: привидение все еще сохраняет страх перед больницами. С другой — мало ли какие у нее воспоминания? Пусть даже нечеткие и неопределенные...

Совместный визит в клинику растянулся на несколько дней: призрачная девушка несколько раз терялась по дороге. Джой подозревал, что она попросту сбегает из-за нежелания и боязни, но не мог исключить и объяснение, что ее выкидывает из действительности, как уже не раз бывало.

Инсон по-прежнему ездила с ним на машине, как и в те дни, когда была привязана к мобильнику — сидела на переднем сиденье, болтая обо всем подряд. Например, что обязательно возьмет шефство над его душой, если он погибнет в лобовом столкновении. Вот такой призрачный юмор. А может, и не юмор вовсе, а любезное предложение, вынуждающее Джоя ездить еще осторожнее.

Он вошел в холл больницы и оглянулся, машинально придержав для призрака стеклянную дверь. Инсон мялась — сама прозрачная, как хорошо промытое стекло. Шажок вперед, полноценный шаг назад...

— Разрешите, молодой человек! — ворчливо сказали за спиной Джоя. Тот посторонился и вслед за людьми вновь вышел на крыльцо.

— Инсон?

Насколько он мог различить, призрачная девушка смотрела не на него — в холл, где туда-сюда стайкой и поодиночке деловито перемещались люди... 'в белых халатах', сказал бы Джой раньше, но сейчас медики все поголовно в цветном. Может, так оно пациентам и повеселее...

— Инсон, ну чего ты? — А ну как она сейчас снова растворится? — Так страшно?

Инсон несколько раз молча кивнула: взлетели и опустились на плечи волосы-дымка.

— Не бойся, — Джой протянул ей руку. — Я же с тобой!

Она не то, что дрожала, ее уже по-настоящему потряхивало: будто сильный ветер стремился сорвать ее с места и унести прочь. Джой некоторое время задумчиво смотрел на призрачную девушку, потом вздохнул:

— Ну ладно. Пошли отсюда!

Опустился на одну ступеньку и почувствовал невесомое прикосновение.

— Нет, раз уж пришли... Только ты держи меня за руку, хорошо? — пробормотала Инсон.

— Не волнуйся, клещами вцеплюсь!

Он внезапно представил себя со стороны: стоит парень посреди крыльца, мешая всем входящим-выходящим и, вытянув руку, выдает монолог в пространство. Хорошо, еще не начали аплодировать и монетки кидать... Джой усмехнулся и, осторожно сжав ладонь Инсон (все равно, что нести в ладони холодный ветерок), вошел внутрь. Все то время, что они поднимались в лифте, Инсон пряталась за его спиной, как ребенок от своих страхов — под кроватью.

— Тут, наверное, много призраков? — глубокомысленно произнес Джой в воздух. Посетители и медсестра, поднимавшиеся с ним, поглядели на него и непонимающе, и с опаской.

— Ну, — мрачно и содержательно отозвалась Инсон за его спиной.

На их счастье, посетители в палате пока отсутствовали. Инсон, против его ожидания, переступила порог без задержек. Принялась с интересом оглядываться по сторонам, потом и вовсе закружила по комнате. Напрягая зрение, Джой сумел разглядеть, что она уже энергично жестикулирует и кивает: вот и славно, значит, завела-таки с кем-то беседу... правда, не факт, что именно с искомым духом. А он пока 'пообщается' с больной.

— Ну, как у нас сегодня дела? — бодро поинтересовался Джой, заменяя подвядшие ромашки принесенными маргаритками. Как ни странно, он уже не считал подобные вопросы и одностороннюю беседу натужными или наигранными: должен же человек что-то говорить при посещении! А то что же — пришел, посидел и помолчал? Как над гробом с покойником?

Джой критически оглядел коматозницу и заключил:

— А неплохо сегодня выглядишь!

И ведь не врал: то ли от жары, то ли закатный свет так лег, но в этот раз Инга выглядела не такой бескровной, как обычно.

Может, не стоило раздражаться на поведение ее бывшего? Что бы он сам чувствовал, если б месяц за месяцем видел свою любимую женщину такой? Через сколько времени ощутил бы усталость, бессилие, безнадежность? Через сколько захотел избавиться от чувства вины и накапливающейся злости на безразличный мир, а заодно и на нее саму?

Через сколько перестал приходить сюда?

Джой осторожно поправил пепельные пряди на белом прохладном лбу. Хотя он не имел никакого прикасаться к незнакомой женщине, хотелось дать ей как-то почувствовать, что в этом мире она не одна. Дурацкое и неожиданное желание.

— Что ты делаешь? — спросила Инсон за его спиной, и Джой отдернул руку, словно пойманный на чем-то постыдном.

— Сам не знаю, — пробормотал, оборачиваясь. — Ну что, поболтала с духом?

— Ага, — Инсон махнула рукой. — Вон тот человек у стены скоро умрет.

Джой растерялся: и что ему после такого заявления делать? Бежать звать медиков?

— А... откуда ты знаешь? Его душа так сказала?

— Ей и говорить ничего не надо: она такая серая, изъеденная до дыр. Очень усталая, только и ждет, когда он ее отпустит. Мы с Лешей решили, что ему от силы пара дней осталась.

— А Леша — это?.. — Джой показал на соседнюю кровать. — Ну ты даешь, даже в реанимации парня подцепила!

Инсон приосанилась, взбила рукой волосы:

— Ну да, я же обаятельна до смерти! А также после... Леха на мотоцикле разбился, но вроде как выкарабкивается. Периодически уже в себя приходит.

— Ты давай общайся, да не увлекайся! Знакомства она тут заводит! Наша цель какая? Душа Сониной! С ней-то ты поговорила?

Девушка вновь завертела головой. Заявила беспечно:

— А ее здесь нет!

Джой оторопел.

— Как это?

— Так. Парни говорят, и не было никогда.

— То есть... и что это значит? — он вновь повернулся к Инге. — Получается, она уже никогда не очнется? Раз нет души? Поэтому она не выходит из комы?

— Ну... да. Наверное.

Призрачная девушка сунулась мимо его плеча, разглядывая больную.

— Вот она какая...

— Какая? — машинально спросил Джой. А ведь такая замечательная идея была!

— Ну... странная.

— Чего в ней странного? — сказал он с раздражением. — Больная и есть больная! Пошли тогда, здесь нам больше нечего делать!

Он оглянулся от двери: призрачная девушка по-прежнему неподвижно стояла возле кровати.

— Пошли уже! Инсон!

— Она какая-то... неправильная.

Джой чуть не рассмеялся: а что может быть правильного в коматознике?! Да еще, как выяснилось, и в отсутствие души! Призрачная девушка с любопытством потянулась к больной, и замерла, словно прислушиваясь.

Шепнула:

— Пустая...

Джой моргнул. Она что, собирается завладеть этим оставшимся без присмотра телом?

— Эй, Инсон! Это уж точно не лучший выбор!

Призрак коснулась неподвижной руки: разинув рот, Джой смотрел, как прозрачные пальцы погружаются вглубь бледной плоти — словно примеряют лежащую на кровати перчатку...

— Инсон, ты что творишь?! — почти рявкнул он.

Девушка наклонилась ниже, почти лицом к лицу с больной.

— Она зовет...

Призрачная девушка мерцала — то совершенно невидимая, то практически во плоти. На одно — но долгое — мгновение лицо Инсон вдруг стало совершенно четким, и Джой понял, что та вглядывается в больную, как в зеркало или в стоячую воду... Два совершенно одинаковых лица: кто из них чье отражение?

И он внезапно вспомнил: 'Обычно мы сохраняем образ того тела, в котором был заключен наш дух. Я уж точно другой принимать не умею!'