— Что это было, сосед? — Спросил я, слезая с высокого табурета и, глубоко вздохнув, направился к не перестающей сверлить меня грозным взглядом, девушке в зелёном охотничьем костюме.

— "Слався, Цезарь. Идущие на смерть приветствуют тебя". — Отозвался дух и добавил, — "только не спрашивай, кто такой этот цезарь, всё равно ответить не смогу. Не помню".

Сказал и... исчез из моего сознания. Бросил на растерзание этой... тигрице и сбежал. Вот чуйка у этого духа, а?! И не скажешь, что он её впервые видит! Гад...

— Здравствуй, Белла. Давно не виделись. — Улыбнулся я, оказавшись рядом с первой красавицей свободных ходоков. Она холодно улыбнулась и... Хлоп! Мгновенно заалевшую от удара маленькой, но сильной ладошки, щеку обожгло болью. Вот и поздоровались.

Глава 2.

Белла Ройн. Ласка Белла, как её называют ходоки, готова была взорваться, словно котёл с испорченным огненным зельем. А ведь день так хорошо начинался! Но нет, ей обязательно должен был встретиться этот паршивец Дим. От одного вида придурковатой улыбки этого... этого негодяя, Беллу чуть не затрясло. А уж когда он подошёл к ней и как ни в чём ни бывало, поприветствовал, у девушки окончательно зашёл ум за разум. Ничем иным свои дальнейшие действия, она объяснить не могла. Пощёчина, отвешенная Гренадёру, прозвучала просто оглушительно, Белле показалось, что этот звук был слышен на весь зал. И поднявшийся следом гул, свист и гогот ходоков, только подтвердил это предположение. Вспыхнув как маков цвет, она развернулась на каблуках и, быстро, но не бегом, сохраняя достоинство, вышла вон из трактира, оставив за спиной застывшего посреди зала мальчишку, осыпаемого шутками зрителей.

Деревянной походкой дойдя до конца улицы, девушка замерла на перекрёстке, глубоко вздохнула и, наконец, сумев немного расслабиться и согнать предательский румянец, огляделась по сторонам. Открытая веранда небольшой кондитерской, от которой пахнуло заманчивыми ароматами ванили, корицы и миндаля, привлекла внимание Беллы. На миг задумавшись, девушка решительно кивнула, от чего её чёрные, словно вороново крыло, волосы, стянутые в низкий хвост, хлестнули по спине, и направилась к кондитерской. После встречи с Димом, ей определённо требовалось что-то, способное поднять настроение. А что может быть лучше для такой цели, чем свежайшие пирожные с заварным кремом?!

Девушка устроилась за столом на открытой веранде и, заказав у моментально подлетевшей к ней разносчицы, весёлой рыжей девчонки, сласти и освежающий травяной сбор, уставилась куда-то в пространство. Впрочем, ненадолго. Уже через минуту, рыжеволосая пышка отвлекла Беллу от размышлений и, поставив перед ней заказ, задорно улыбнувшись, помчалась к другим гостям.

— Беллс! — Вот... так она и знала, что этот мальчишка не успокоится!

Девушка вернула так и не надкушенное пирожное на тарелку и подняла взгляд на стоящего перед её столиком Дима.

— Гренадёр, иди куда шёл. — Буркнула она.

— Так, уже. — Неловко улыбнулся Дим и, чуть потоптавшись на месте, уселся напротив. Рука Беллы против её воли подвинула тарелку с пирожными поближе к хозяйке. А нечего на них так смотреть!

— Уйди, Дим. Просто, уйди. — Попросила девушка.

— Не могу. — Так же тихо ответил тот. — Позволь хотя бы объясниться.

— У тебя на это было полтора года, но ты предпочёл заниматься другими делами.

— Как и ты. — Парировал Дим. — Иначе, почему ни в один из ста сорока шести визитов за прошедшие полтора года, я ни разу не смог застать тебя дома?

— Пф. — Белла откинулась на спинку стула и, скрестив на груди руки, с недовольством посмотрела на Гренадёра. Уел. — Что ж, допустим, у нас обоих не было времени на встречи. Почему сегодня должно быть иначе?

— Беллс! Пожалуйста! — Дим подался вперёд с такой силой, что стоящая на столике, посуда задребезжала от удара его торса о стол.

— Ладно. Пять минут, Гренадёр. — Поджав губы, произнесла девушка. — У тебя есть пять минут и ни секундой больше.

— Мне хватит. — Резко кивнул он и, порывшись в одном из своих подсумков, протянул Белле сложенное треугольником письмо. Девушка с подозрением взглянула на бумагу и протянувшую его руку, но после недолгого раздумья, всё же взяла послание. Развернув сложенную треугольником дешёвую бумажку, Белла вздрогнула, увидев знакомый почерк и... погрузилась в чтение. Письмо было коротким, но даже этих нескольких строк, написанных карандашом, хватило, чтобы по щекам девушки покатились непрошеные слёзы. А в следующую секунду, невесть как успевший выскользнуть из-за стола, Дим уже бережно прижимал к себе содрогающуюся в рыданиях Беллу.

* * *

Я обнимал плачущую Беллс, прижимая её к своей груди, гладил по волосам и шептал какую-то чушь, пытаясь успокоить рыдающую девчонку, в которой сейчас вряд ли кто-то смог бы узнать неистовую Ласку, всегда гордую и неприступную, как Зимний Пик.

Сквозь рыдания до меня донеслись какие-то слова, почти шёпот, срывающийся и неверный, будто порыв ветра. А когда прислушался... то, по спине продрал мороз. Руки разжались сами собой, и обессилено упали. Не ожидал я такого. Совсем не ожидал. А в следующий миг, Беллу прорвало и то, что она только что еле слышно шептала, вдруг вырвалось из неё в полный голос.

— Почему он?! Почему не ты?!

— Извини. — Сухо ответил я, поднялся с колен и, поправив перевязь с палашом, вышел на улицу. Больно, чёрт! Как же больно! Я думал, что нежелание Беллс... Ройн видеть меня, причиняет боль? Но по сравнению с тем, что я ощущаю сейчас, то была щекотка.

Я сошёл с крыльца кондитерской, а в голове бился её крик, бился, и в такт его ударам о стенки черепа, в груди разрасталась пустота. Холодная и пугающая. "Почему не ты?!"

Потому что он так приказал? Потому что, с развороченным брюхом он не мог идти, а Лей и Бран, которые могли бы нести Дея, уже два дня как служили кормом крысолакам в подземельях северной части руин? Потому что понимал, что от полусотни сбившихся в стаю бредней, нам вдвоём не отбиться и не уйти?

— "Дим, очнись". — Требовательный голос соседа во мгновение ока резметал мои суматошные мысли.

— Что? — Я вдруг понял, что стою на пороге кондитерской и бессмысленно пялюсь куда-то вдаль.

— "Ага, ожил, уже хорошо. А теперь, возвращайся на веранду, оплати счёт Беллы, и тащи её домой". — Всё так же холодно, не терпящим ни малейших возражений тоном, потребовал дух. Да что он себе... — "Быстро, я сказал!"

Я был так ошарашен все происшедшим, что даже не возразил. Послушно развернувшись на месте, я вновь вошёл в кондитерскую и, протопав на веранду, оказался рядом со столиком Бел... Ласки. Бросив короткий взгляд по сторонам и убедившись, что происходящее здесь не стало предметом интереса немногочисленных посетителей, я положил на стол серебряную монету и, подхватив тихо плачущую девушку на руки, двинулся к выходу. Никто не попытался меня остановить, никто не тыкал пальцами вслед, и это было хорошо.

Оказавшись на улице, я свистом подозвал извозчика, к счастью, в этот момент проезжавшего мимо и, устроив на диване по-прежнему не реагирующую на происходящее Ласку, продиктовал адрес. Дорога до её дома заняла не больше пяти минут, так что, вскоре я уже стучал ногами в дверь дома Ройнов. Отворивший её слуга, увидев мою физиономию, хотел было захлопнуть дверь прямо перед моим носом, но узрев мою ношу, молча посторонился.

То, что в этом доме мне не рады, я понял давно. Ещё на втором десятке визитов сюда, когда слуги прекратили даже отговариваться отсутствием "младшей хозяйки", и просто перестали пускать на порог. Вот и сейчас, стоило оказаться в холле, как возникшие из ниоткуда, двое дюжих охранников отобрали у меня мою ношу, и тот же слуга вновь отворил за моей спиной входную дверь. Молча. Что ж... пусть так. Я отвесил короткий поклон стоящему на лестнице хозяину дома, внимательно следящему за мной холодным взглядом и, не дождавшись ответной реакции, покинул дом Ройнов.

Путь до постоялого двора, комнату в котором я так до сих пор и не удосужился сменить на более приличное жильё, прошёл в тишине. Дух молчал, я тоже. А о чём тут говорить?

— "На самом деле, есть о чём". — Подал голос сосед. — "Но я не думаю, что ты сейчас в состоянии разговаривать. Так что, я подожду, пока ты немного успокоишься, а вот пото-ом...".

— И на том спасибо. — Вздохнул я.

— "Возьми у Арса бутыль чего-нибудь покрепче, завались в комнату и нажрись до поросячьего визга". — Неожиданно посоветовал дух.

— Думаешь, поможет?

— "Сегодня, вряд ли. А вот завтра..." — Непонятно отозвался сосед, но... я не стал забивать себе голову и просто последовал его совету. Зря!

Утро было... мрачным, холодным, полным слабости и боли. А стоящий у постели, неизвестно чьей доброй волей, таз распространял такие миазмы, что... И почему я не сдох вчера?!!

Кое-как справившись с бунтующим организмом, я умылся и, одевшись, сполз в обеденный зал. Арс встретил меня насмешливым взглядом, но хоть комментировать моё состояние не стал. Вместо этого, дождавшись, пока я устроюсь за столом и подставлю лоб прохладному ветерку залетающему в окно и, кажется, чуть облегчающему своим прикосновением моё состояние, хозяин постоялого двора чуть позвенел какими-то склянками, буркнул нечто невнятное одной из разносчиц и... через пять минут стол передо мной был заставлен посудой. От шкворчащей на сковороде яичницы с салом, меня перекосило. При виде графина с весьма мутным содержимым, чуть не вывернуло, а издевающийся Арс ещё и устроился напротив с двумя кружками, одну из которых он тут же наполнил пенным содержимым стоящего на столе кувшина. Пиво... Бр-р...

— Это квас. — Заметив мой взгляд, усмехнулся хозяин постоялого двора и невозмутимо подвинул к себе сковороду с яичницей. — А это мой завтрак. Тебе же... вот.

Он указал на стоящий чуть в стороне горшочек, накрытый "хлебной" крышкой и графин с какой-то мутной гадостью, сильно напоминающей своим видом тот перегон, на употребление которого я перешёл к концу вчерашней попойки. От этого воспоминания меня передёрнуло, и к горлу подкатил комок. Честно говоря, есть в таком состоянии мне не хотелось совершенно, но под потяжелевшим взглядом Арса, я смог справиться со своим организмом, и через минуту всё же подвинул к себе указанный горшок. Сняв с него крышку, я осторожно принюхался к содержимому и, как не удивительно, но организм, кажется, этот запах вполне устроил. Может попробовать?

— Сначала, выпей это. — Хозяин постоялого двора перелил содержимое графина в стакан и протянул его мне. — Давай-давай, лечись!

Вопреки моим подспудным ожиданиям, в графине оказался вовсе не "перегон", а...

— Кое-кто утверждает, что для избавления от похмелья нет ничего лучше огуречного рассола. — Проговорил Арс, с усмешкой наблюдая, как я опрокидываю в себя содержимое стакана, и закончил. — Дилетанты, вот что я тебе скажу, Дим. Лучшее средство от похмелья, это рассол квашеной капусты и хорошая мясная солянка или уха, но обязательно острая, жирная и горячая. Лекарства надо принимать в комплексе. Так что, давай, работай ложкой и учись, пока я жив, а то, гляжу, дед твой эту сторону жизни в обучении стороной обошёл. Железом махать, зелья да эликсиры варить, это дело, конечно, правильное и полезное. Но ведь и пить уметь надо! А уж лечиться и подавно. Главное, не увлекаться.

— В смысле? — Не понял я.

— Сегодня сидишь здесь. Никуда не ходишь, ничего не делаешь. Сидишь и пьёшь квас, до самого обеда. — Неожиданно резко отозвался Арс. Кому другому я бы такой тон, пожалуй, не спустил, но с хозяином этого постоялого двора мы знакомы уже лет десять, и ещё три года я здесь живу. Можно сказать, под присмотром Арса я прошёл весь путь от "малька" до собственного прозвища и, кажется, в скором времени предстоящего мне стольничества. Да и сам он тоже из свободных ходоков, точнее, из тех счастливчиков, что смогли не только голову в Пустошах сохранить, но и собственным делом в Ленбурге обзавестись. Именно поэтому, я и не стал обращать внимания на его тон.

— В уборную-то хоть, отлучаться позволишь? — Слабо улыбнулся я, чувствуя, как проясняется в голове и, не дожидаясь ответа, налёг на солянку. Действительно, помогает!

— Даже если я тебе это запрещу и прикую к этой лавке, ты и её туда утащишь. — Усмехнулся Арс и пояснил. — Квас на травах, очищающий, так что в сортир будешь бегать исправно, каждые полчаса, уж ты мне поверь. Зато к обеду будешь в полном порядке.

— Понял. Спасибо, Арс. — Я искренне поблагодарил хозяина постоялого двора, на что он только рукой махнул.

— Было б за что! Все вы, молодые оболтусы, одну и ту же дурь творите. И невдомёк вам, что главное в хорошей попойке, не соревнование кто больше выпьет, а закуска и компания! Ничего, подрастёшь, поймёшь... если не сопьёшься, конечно. — Арс поднялся из-за стола и, махнув мне рукой, ушёл к своему любимому табурету за стойкой.

— "Ну вот, мозги мы тебе прочистили, а теперь, рассказывай, что там у тебя за история с этой... Лаской". Сосе-ед!

Глава 3.

Рассказ апатичного с похмелья Дима не стал чем-то удивительным для меня. Уж не знаю по какой причине, но... это казалось знакомым, правда, смутным как утренний сон, который забываешь почти сразу по пробуждении, и лишь случайное совпадение с ним в течении дня, заставляет удивлённо вскинуть голову. Так и здесь. Рассказ про уходящую от преследования группу... погибшие при отходе бойцы, ранение напарника, сковывающее любое продвижение вперёд и уменьшающее шансы на выживание до нуля. Правда, было и то, что выбивалось из этого ряда. Белла и Санна. Такие же участницы команды ходоков, которых попросту не взяли с собой в руины, поступив с ними примерно так же, как недавно Дим поступил с Граммоном. Подыскали неплохое убежище, зачистили его и оставили девушек, дожидаться возвращения основной части отряда. Решение, как пояснил Дим, было общим и вполне в традициях ходоков. Брать с собой женщин туда, где по бытующим среди ходоков слухам, велика возможность наткнуться на логово кровососов, отчего-то предпочитающих женское общество и чующих присутствие дам за километр, было сущей глупостью, а наткнуться вместо них на крысолаков, оказалось тотальным невезением. Именно эти твари вцепились в группу, когда она, набив заплечники трофеями, уже двигалась на выход из подземелий, и именно они порвали Лея и Брана.

Дей погиб позже, уже на поверхности среди развалин домов. Ни Дим, ни сам командир отряда даже не успели понять, откуда вдруг вылез тот бредень. Точнее, как раз Дей что-то успел почуять и даже почти развернулся в сторону возможной опасности, когда тварь просто врезалась ему в брюхо. Кожаный доспех, и до того изрядно потрёпанный крысолаками, не выдержал удара твари, а рывок костлявых, но сильных когтистых лап, закончил дело, вмиг разворотив Дею живот, да так, что никаким эликсиром не зальёшь. Понятно, что долго бредень не прожил, но перед смертью он успел подать голос, созывая собратьев. И Дим и Дей прекрасно поняли, что это означает. Может быть, если бы убежище Беллы и Санны находилось не так далеко, Дим и рискнул бы, залился дедовыми эликсирами, взвалил на себя командира и попытался добраться до убежища. Но даже в этом случае, шансы на то, что он притащил бы Дея живым, стремились к нулю. Слишком поганая рана. И Дей приказал своему подчинённому уходить.