Варвара. Путь Адмирала. Часть третья "Святая Мария"

При встрече эскадры мы сошлись бортами с флагманом и накоротке перекинулись несколькими фразами со Степаном Осиповичем. Он успел предупредить, что, скорее всего, нам привычно начать бой и нанести урон в его завязке не получится, поэтому он нас ни в чём не ограничивает. Ещё, что образ Богородицы так пока и остался на "Петропавловске" и все на него уповают, в ответ на прозвучавшие вопросительные интонации, мы подтвердили, только сделали упор на дальние дистанции боя. Не столько это нужно, чтобы иметь больше времени полёта снаряда, чтобы успеть его подхватить, нет, главное, это то, чтобы британцы не нанесли большого ущерба нашим кораблям, ведь на таких дистанциях работает статистика, а с нашей стороны я могу эту статистику подправить в нужную сторону. Главное избегать схождения в жёстком клинче ближнего боя, когда не имеет значения уже ничего, кроме живучести корабля и его способности выдержать как можно больше бронебойных "чемоданов". Ещё успела объяснить, откуда у англов лишний броненосец и что два японских офицера на "Палладе" и потом будет любопытно с ними поговорить. Собственно, когда на глазах, а главное куче растопыренных ушей нужно с двадцати метров перекрикиваться с нашего мостика с палубой броненосца в жестяной рупор, особенно много не поболтаешь. Главное обсказали, остальное будет видно, сейчас мы ушли в голову колонны, считая, что бой начнётся на параллельных курсах сближения и отсюда будет удобно выйти с любой манёвр.

Так на неспешных двенадцати узлах две эскадры параллельными курсами в десяти милях друг от друга двигались к месту рандеву. Зачем две канонерки англов встали в кильватер броненосной колонне, а все восемь бронепалубных крейсеров с двумя третями миноносцев начали слева обходить броненосцы и выходить вперёд ордера мы с Николаем не сообразили. Вернее, как-то расслабились и не придали этому значения, ведь всё внимание было на главных силах, а группа крейсеров пока себя особенно не проявляла и оставалась на милю за курсом своей колонны. Назначенное время наступало, и колонны начали маневрировать. Николай объяснял мне, что ещё со времён парусного флота существует неписанный ритуал подобных дуэльных мероприятий, то есть начало традиционно с параллельных курсов вне зоны эффективного артиллерийского огня, а курс фордевинд, это ветер в корму, чтобы ни у одного из оппонентов не было преимущества в начальном этапе, а дальше уже как угодно командирам и как сложится картина боя.

Обе броненосные линии прибавили ход, только у нас эта прибавка вышла намного меньше, чем у британцев и теперь происходило не только сближение, а двигавшаяся немного с отставанием английская эскадра стала нашу опережать и курс сближения стал круче, похоже, что английский адмирал рвался использовать своё численное и залповое преимущество на короткой дистанции, что было не нужно нам и наша эскадра сначала вернулась на прежний курс, а затем даже довернула на пару румбов вправо. Но всё это пока медленно и величественно без единого выстрела, не считая обмена сигнальными холостыми выстрелами для извещения о наступлении назначенного времени. Всё-таки в этом времени сохранились ещё старинные турнирные традиции и пленённого офицера спокойно отпустят домой, достаточно ему дать обещание больше не воевать против пленивших его. Представляю себе реакцию местных, если бы им рассказать, как нашего генерала Карбышева с десятком старших офицеров в концлагере зимой на морозе будут поливать из шланга водой, пока они все не превратятся в ледяные фигуры. Николай увлечённо следил за показываемыми мной картинками, поясняя, что англы хотят сблизиться и сделать свой любимый Т-кроссинг, за счёт бОльшей скорости обрезая путь нашему головному. И мы не заметили, что из-за этих манёвров мы оказались далеко к западу от курсов эскадр и нас внезапно атаковали все бывшие вроде совершенно не у дел лёгкие силы англичан. Словом расслабились совсем и даже наши сигнальщики на это сближение не отреагировали, английские крейсера с миноносцами широкой облавной дугой уже открыли огонь, как и начавшие пристрелку главные силы. И тут стало не до шуток. Расстояние между двумя точками сражения оказалось достаточно велико и нужно было срочно выбирать, мне заниматься боем главных сил или отражать нападение на "Новик"...

Английский адмирал не мог знать в подробностях про меня и мои возможности, но в критической ситуации сумел переварить имеющуюся информацию и сейчас пожертвовав своими второстепенными кораблями попытался вывести из сражения очень важную единицу русского флота, и что бесило, у него это получилось. Достаточно нам было заметить и предположить этот ход, мы могли просто уйти, с нашей скоростью это не составило бы никаких проблем, но сейчас уйти, не нахватавшись сыплющихся в нас десятками снарядов уже не было шансов. Я бы могла жертвенно сначала заняться эскадренным боем, пока Николай будет пытаться оторваться от напавшей своры и маневрируя мешать качественному прицеливанию, но сейчас уже англы выскочили к нам на дистанцию в две мили и пока мы будем отрываться нам успеют всадить несколько десятков снарядов, которые нам собьют ход, и отрыв станет невозможным. А если не станет нас, то шансы у наших упадут на порядок, ведь силы несопоставимы и не в нашу пользу. А наши лёгкие крейсера как и приказано сейчас оставались позади и правее нашей линии, готовые прикрыть линейные корабли от возможной миноносной атаки. Это рассказывать долго, промелькнуло это в мгновение и я стала уводить снаряды от "Новика". Ни взять под управление торпеды, ни подправлять наши снаряды я сейчас физически не могла, потому, что мы с Клёпой сейчас висели над линиями главных сил и как назло почти в хвосте их. То, что удавалось делать, это только за счёт зрения самого Николая, а Клёпа сейчас напрягая все силы, неслась, работая крыльями, как обычный воробей, отчего мне ещё приходилось отвлекаться, чтобы гасить её возмущение и недовольство.

Едва я смогла видеть панораму вокруг "Новика", приказала пускать все торпеды, только выяснилось, что в секторе бакового аппарата сейчас только миноносцы, но последовательно пять торпед мы пустили. Наш не очень эффективный огонь из пяти пушек, где против основной группы могли вести огонь только две ютовые, а в нас стреляли не считая малых калибров, в том числе миноносцев, пятью и шестью дюймами больше трёх десятков стволов, которым добавляли воодушевления и азарта наши промахи. Но всё уже изменилось, даже если на крейсерах и миноносцах об этом ещё никто не знает. Целью для торпеды из кормового аппарата я выбрала самого настырного вырвавшегося вперёд, две торпеды из кормового аппарата выстрелили влево, так, что справа была только одна цель. Я видела, как на корме оглохшие от выстрелов ютовых пушек минёры пытаются перезарядить наши палубные аппараты, то же самое наверняка делают и в ютовом торпедном отсеке, а я выбивала снарядами миноносцы, из которых, несколько окончательно обнаглев с боков, пытались выйти в торпедную атаку. Даже одного попадания нашего осколочно-фугасного снаряда должно хватить небронированному миноносцу, но мне было некогда отслеживать эффективность каждого попадания, поэтому я старательно сводила в каждый по паре снарядов. Тем более, что самые опасные миноносцы были с флангов, а только по сторонам могли вести огонь наши баковые пушки. В реальном времени прошло наверно минуты полторы, но десяток миноносцев уже разлетелись в клочья, а одному крейсеру удалось всадить три снаряда один за другим куда-то под основание рубки и там что-то взорвалось, и он сбросил ход отставая. Англы были от нас на расстоянии больше мили и формально достать их торпедами могло и не получиться, но я надеялась, хоть это касалось целей баковых аппаратов, ведь преследователи сами набегали на наши торпеды, которые здесь на острых курсовых углах никто опасностью не считает, ну, а я то здесь при чём?

Наконец, передний выскочил на свою торпеду и с оторванным носом зарылся мгновенно прекратив огонь. За следующие десять секунд аналогичная участь постигла ещё двоих его правых соседей, а спустя пять секунд один за другим получили по торпеде в борт два крейсера на флангах, а я продолжила избиение миноносцев, ведь если два оставшихся целыми крейсера благоразумно отвалили влево, как и шли на левом фланге, то миноносцы словно взбесились и кинулись к нам как пилоты-камикадзе. Стало не до условностей, хоть мы набрали уже полный ход, но миноносцы успели зайти с боков и даже чуть опередить и сейчас им этот запас позволял надеяться на успешную торпедную атаку, стоило им сблизиться на пять-шесть кабельтовых, ну, по крайней мере они так думали и надеялись, как мне кажется. А самое неприятное, что десяток их оказались в секторах огня наших двух ютовых пушек, а баковые даже боковые их не могли достать. Может, стоило сказать Николаю, чтобы он повернул и тогда в бортовом залпе добавился бы ещё один ствол, но не случилось.

Вообще, чего я так разнервничалась, ведь при наших тридцати с лишним узлах нас не может догнать ни одна местная торпеда, кроме наших доработанных мной, а их максимум трёхдюймовые пушки даже без увода снарядов для нас не особенно страшны, но это всё из серии умных мыслей после драки и повод для ехидного подтрунивания Николая. Вообще, женщина — я, существо слабое, ранимое и эмоциональное! Вот ведь совсем всё из головы вылетело. Но в тот момент, я боролась с гадкими миноносцами изо всех сил, в результате у пятерых просто отрезало нос и они зарывшись утонули на полном ходу хлебнув полные отсеки морской воды, а остальных разнесли наши пушки. Когда вдруг стихла канонада, я даже не поняла причины этого, просто в воздухе не оказалось ни одного нашего снаряда, для которого судорожно искала цели и последние садила в тонущие крейсера, ведь других целей не было, и ни одного вражеского снаряда не нужно стало уводить он нашего крейсера. Я окинула результаты нашего боя, два крейсера уже ушли на пять с лишним миль, совершенно наплевав на спасение бултыхающихся в воде моряков тонущих и утонувших кораблей, в другую сторону улепётывал чудом уцелевший миноносец. На остановленном первым крейсере боролись с пожаром и похоже с течью, потому, что он заметно накренился на левый борт. Из торпедированных нами двое уже утонули, так своим же ходом усилив силу воды ворвавшейся в дыру на месте оторванного носа, трое тонули, и надежды остаться на плаву не было ни у одного из них. Эта восхитительная картинка несомненно радовала и я выдохнула с облегчением, уже согласовывая с Николаем, что он сейчас подойдёт к стоящему и предложит покинуть борт и самим затопить свой корабль, если подходить со стороны носа, то шансов попасть под возможный огонь нет, там весь бак и полубак разворотило. Но тут мой взгляд упал на сражение главных сил, и мне поплохело...

Я не упомянула, что когда только рванула к "Новику", видя нежелательное сближение наших линий, я решила "помочь" нашим и, чтобы отвернуть влево англов срезала правый винт у английского флагмана. Ну, как-то видимо у меня смешалось и перепуталось, но в результате англичанин повернул вправо, а за счёт бОльшей скорости и опережения нашей линии уже почти на милю, получился катастрофический для русской эскадры манёвр, Макаров потом себя страшно ругал, что промедлил недопустимо долго с поворотом и главное дал команду на поворот последовательно. В результате обе эскадры сейчас выполняли свои повороты последовательно и ложились на расходящиеся курсы, но в точке поворота русский корабль оказывался под массированным обстрелом почти всей английской линии с расстояния меньше двадцати кабельтовых. Сейчас как раз начиналось избиение "Пересвета", а повернувшие раньше "Петропавловск" и "Севастополь" уже свою долю огребли.

Но все повреждения я разглядела позже, а сейчас только видела вспышки английских попаданий и лес водных столбов вокруг огрызающегося "Пересвета". В ходе боя нас вынесло миль на десять в сторону и если бы не высота и Клёпино отменное зрение, то разглядеть это не вышло бы, как и для того, чтобы "Новику" встрять в это мочилово, нужно было минут двадцать только на сближение. Николай плюнул на свои планы в отношении дрейфующего крейсера и повернул к месту эскадренного боя, а я "оседлала" Клёпу и пресекая её возмущение и недовольство понеслась впереди. Когда я смогла вмешаться, к точке поворота подошла "Полтава", но тут уже ситуация стала совсем другой, снаряды нашей эскадры начали неотвратимо крушить английские корабли, от бронебойного чемодана с "Полтавы" рванул снарядный погреб на пятом броненосце. От снаряда с "Баяна" в корму третьего броненосного крейсера он рыскнул и покатился из строя влево теряя ход и начав дымить чем-то из развороченной на юте дыры.

Но особенно досталось головному и третьему броненосцу, у которых одна за другой взорвались все четыре башни главного калибра, а на головном ещё и вскрыло как лопнувшую консервную банку бортовой каземат правого борта, так, что огонь с него практически прекратился и ему осталось только впереди линии гордо нести английский военный флаг. Четвёртый в линии броненосец и так не особенно стрелял, потому, что ему досталось от нас накануне и башня главного калибра у него осталась только на носу, вот её и снесло очередным десятидюймовым с избитого "Пересвета", а три подряд снаряда в район борта привели к молчанию и бортовые батареи. Получившийся почти синхронным залп трёх оставшихся пушек главного калибра "Севастополя" весь лёг в борт второго броненосца, и в две дыры, одна поменьше под броненвым поясом, а вторая большая, где два взрыва частью снесли бронированную обшивку на площади метров десяти квадратных и через край этой пробоины уже внутрь хлынула вода, а крен и потрясение прекратили с него стрельбу.

Воодушевлённые своими успехами наши артиллеристы начали бить с умноженной энергией, кто-то боролся с многочисленными пожарами, а я метнулась к "Баяну" и "Рюрику", где куда более могучий, по сравнению с более изящным "французом

* * *

" "Рюрик" начали разносить середину и хвост английской эскадры. Тремя броненосными крейсерами плотно занялась не сильно повреждённая "Полтава", а два наших крейсера крушили бронепалубный английский крупняк, а я им всеми силами помогала. Запомнился момент, когда один снаряд из задней башни "Рюрика" почему-то пошёл с перелётом и когда хотела его резко увести вниз, заметила, что очень близко к линии подошли английские миноносцы и направила этот снаряд в крупного, который от попадания восьмидюймого снаряда просто распался на куски. А Макаров увидев, как разительно изменилась картина боя, повернул влево на пересечение курса и самой английской линии, и "Петропавловск" прошёл между головным и заваливающимся на правый борт вторым броненосцем на расстоянии всего пары кабельтовых и не отказал в удовольствии исполнить почти невероятное в линейном сражении, пуск торпед в противника. Из пущенных четырёх торпед в корму головного, и так не очень ходкого и управляемого из-за потери винта, попала одна, но взрыв под кормой и добавленное не пострадавшей в бою артиллерией правого борта нашего флагмана сделали жизнь на англичанине совсем грустной. Следующий за флагманом "Севастополь, тоже отстрелялся торпедами и видимо ему судьба была сегодня добить флагмана (после выяснила, что английский адмирал был именно на втором броненосце). С правой стороны не попала ни одна, а во второго угодили обе и сработали штатно, так, что задумывавшийся о крене броненосец перевернулся почти мгновенно (ну, минут через шесть-семь, это правда очень быстро).