Моё тёмное солнце

Стало тихо. Очень. Так, что слышно было завывание ветра, поднимавшего ввысь песок.

— Я сразу чувствую это, — закончила Найри, замечая, как дрогнули ладони приятеля. И вот он даже не нашелся, что ответить, понимая, что действительно не сможет обмануть.

— В любом случае, — твердо начал он, заканчивая с ранами девушки. — Я никуда не денусь, пока так не решат боги. Да, артефакты действительно настолько могущественны, что могли бы дать мне свободу, но я не лгал, когда говорил, что они помогут найти тебе ответы. Пусть даже я бы и хотел вернуть себе возможность жить, не смогу оставить тебя, пока не буду уверен в том, что тебе ничего не угрожает.

— А когда ты расскажешь о своей той жизни? — в который раз спросила Найри, медленно садясь и отмечая, что никаких следов от эдорга не осталось — Ри, как всегда, прекрасно исцелил.

— Точно не сейчас, я нашел скрытый ход во дворец, который мы так долго искали!

— Я не сомневалась, что ты уйдешь от ответа.

— Найри, я ведь уже говорил, что моя прежняя жизнь не стоит слов, это будет плохая история.

— Да-да, уже слышала, — понимающе кивнула девушка, давно не обижаясь на приятеля, но все равно временами пытаясь вытянуть из него хоть что-то. — Давай, показывай дорогу, а я, может, расскажу тебе необычный сон!

И Ри прекрасно знал, что расскажет. Найри никогда не могла подолгу молчать или что-то скрывать...

* * *

— Значит, я все-таки не сошла с ума? — на всякий случай уточнила, наблюдая за душой Нэрдока и пытаясь принять тот факт, что этот светящийся шарик и есть мой наставник.

— Верно, — подтвердил он, сделав маленький круг и вновь замерев перед лицом. — Лишая меня жизни, Рангор в который раз забыл о том, что во мне есть еще и человеческая душа, которая некоторое время находится рядом, однако не думаю, что этого времени много.

— Знаете, я уже ничему не удивляюсь, но как мне верить, что это правда вы, а не очередная иллюзия моего расшатанного сознания?

— Какая ты мнительная, Кори! — с укором произнес Эгораннес. — Хотя в этом нет ничего странного, а отвечая на твой вопрос, это легко проверить. Я могу провести тебя к своему телу, уверен, его еще не убрали, да и в моих силах сказать то, что мог лишь я знать, но не думаю, что это требуется, ведь ты и сама чувствуешь знакомую душу.

Чувствую... Только я уже давно не знаю, чему можно верить.

— Идем! — без слов понял Нэрдок и покинул балкон, останавливаясь через каждые несколько локтей.

И когда светящийся шарик исчез за стеллажами, показывая скрытый ход, как-то запрет Темного бога покидать эти стены показался вовсе смешным. Я легко вытянула книгу, за которой пропал дух Нэрдока, и в тот же миг передо мной разъехались стены, открывая узкий туннель.

— Выходит, все, что говорит Темный бог — ложь? — спросила, следуя за светом души.

— Конечно, ложь, а ты поверила, будто боги не лгут? Я ведь неоднократно тебя просил не верить Рангору! Пойми, богам удобно, чтобы люди так считали, ведь тогда ими легче управлять.

— Значит то, что он показал мне, тоже ложь? Мама? Отец? Сестренка?

— Возможно, но не обязательно, — замер на миг шарик и вновь поспешил вперед по петляющему коридору. — Он действительно мог отыскать их перерождения, однако понять это способна только ты.

— А если сомневаюсь?

— Значит, уже есть возможность того, что это не они, — загадочно ответили мне.

— И как мне узнать? — в голове тут же всплыла та странная девушка из моего сна. Могли ли её слова быть правдой?

Однако отклика не последовало. Душа Нэрдока вдруг засветилась и вывела меня из туннеля в зал с множеством арок, после чего скрылась в одной из них. Долгая винтовая лестница вниз, которая привела на самые нижние этажи темниц, так сильно напомнившие Аморасс.

С ужасом передернув плечами, я уже не так быстро последовала за светящимся шаром души моего наставника. С каждым шагом перед глазами вспыхивали ужасные картины прошлого и чужие крики боли, однако здесь было абсолютно тихо. Тихо и пусто. Кроме последней камеры, где на полу, раскинув в стороны кожистые крылья, сломанной куклой лежал выпитый досуха демон. Мой демон... Демон с остекленевшим взглядом родных желтых глаза.

И словно только сейчас до меня дошло осознание — Нэрдок мертв! В самом деле мертв! Его больше нет, а голос, что преследует, не плод моего воображения, это действительно Горан.

Больно. Внутри больно. Хотя казалось, что разучилась что-то испытывать, и все мои ощущения лишь отголосок чужой души, но здесь и сейчас я отчетливо чувствовала знакомую боль очередной утраты.

Даже не заметила, как на глаза навернулись слезы. Впервые с того момента, как я попала в Подземное царство. Однако они были. Жгли, прокладывая дорожки по щекам.

— Прости, что тебе приходится это видеть, — тихо проговорил голос, которого я больше никогда не услышу, голос человека, который, несмотря ни на что, всегда был рядом, который стал мне вторым отцом...

Рангор и его забрал у меня!

— Ох, Кори... — шарик подлетел к самому лицу, будто бы желая согреть и прикоснуться, но от этого лишь сильнее заболело, напоминая обидные слова, сказанные Нэрдоку незадолго до того, как оказалась здесь.

И ведь все повторяется! Вновь жалею о том, что не успела... о том, что не сказала.

— Я не хотела, — медленно проговорила, зажмуриваясь до неприятной рези и точек в глазах. — Не хотела говорить те жестокие слова...

— Хотела, — сразу понял, о чем я, Нэрдок без злости в голосе. — И ты права. Во всем права, мой маленький непослушный лисенок, кроме одного. Я давно уже не привязан к своему хозяину и выбрал иной путь. И ты можешь выбрать, несмотря на свой отчаянный шаг. Все еще можно исправить! Для того я и привел тебя к своему телу. Ты разозлила Рангора, но это ненадолго, вскоре он вернется во дворец, поэтому поторопись, пожалуйста, и подойди ко мне.

Как будто это так легко. Пусть он и выглядел как демон, а не мой наставник, но заставить себя опуститься рядом с телом оказалось слишком сложным. Внутри все скручивало в тугой ком. Лишь голос Нэрдока хоть как-то успокаивал боль и ту злость, что постепенно во мне росла, но ударялась о невидимую стену чувств Мириды. Я действительно сходила с ума от противоречивости происходящего внутри меня. Как можно ненавидеть того, кого любит сердце? Пусть и чужое, но кажется, твое...

— Как же я жалею, что пошла тогда на поводу эмоций, — призналась я, все же опускаясь перед телом Эгораннеса. — Рангор — Темный бог, а я почему-то поверила, будто рядом с ним смогу найти покой.

— Покой ты в самом деле найдешь, — серьезно ответил мигнувший шарик, — если уступишь Мириде, а сейчас займись вот этим железным наростом на моей левой ноге — его необходимо будет оторвать.

Он так спокойно сказал об этом, будто речь шла не о собственном теле, а о каком-то пустяке.

— Кори, ты ведь никогда не отличалась особой впечатлительностью, я прошу тебя, поспеши! — вновь подогнала близкая мне душа, видимо, забывая о том, что она слишком близкая. — Я все равно мертв и это уже никак не исправить, Рангор выпил мою энергию, но ты еще можешь вернуться, слышишь, не все потеряно!

'А зачем? — вдруг подумалось мне, когда все-таки положила руки на наросты. — Ведь рядом уже никого не будет, кто был мне дорог! Я даже не знаю, где сейчас Далион и что с ним...'

Сказать по правде, я и не уверена, хотела ли знать. Ведь так есть надежда, что вдали от меня он в безопасности. По крайней мере, жив, стоит только вспомнить сон.

Неестественно твердая кожа легко поддалась, открывая оголенные потемневшие мышцы, от вида которых меня замутило.

— Не отвлекайся, мы должны успеть до того, как явятся очистители или тем более сам Рангор! Понимаю, что неприятно, противно...

— Больно, — с горечью уточнила я, кажется, догадываясь, о чем именно меня хотят попросить.

— И больно, — согласился Нэрдок, — но позволю себе вновь напомнить, что я мертв.

— Я вроде как тоже, только сердце все равно мучительно ноет и ему уж точно плевать на каких-то там очистителей.

— Поверь, опустить руку в мертвую плоть, по сравнению с работой очистителей, которые нелицеприятно пожирают останки, сущий пустяк. Когда почувствуешь нечто твердое в сухожилии, аккуратно захвати и достань!

Я криво усмехнулась, послушно опуская руку... Твердое действительно вскоре нащупалось, податливо скользнув в пальцы.

— Что это? — я раскрыла измазанную в темной крови ладонь, на которой лежал маленький прозрачный камушек размером с горошину.

— Все потом, Кори, пора возвращаться!

И словно в подтверждение его слов, впереди что-то шевельнулось, привлекая внимание. Мне удалось заметить лишь серые рваные полы мантий, прежде чем душа наставника несильно обожгла, настойчиво требуя уходить.

— Спрячь его так, чтобы Рангор не нашел!

— Он все равно услышит мои мысли, — резонно напомнила я, скрываясь в знакомом узком проходе.

— Не услышит, Слеза Имары скроет твои мысли обо мне и случившемся, но объясню все потом, Рангор возвращается.

Это было последнее, что сказал светящийся шарик перед тем как исчезнуть в тот самый миг, когда явился Темный бог. И, несмотря на собственную растерянность, быстро сжала в кулаке камушек, пряча руку за спину. Только вот мысли, как назло, возвращались к случившемуся, не давая сосредоточиться на чем-нибудь другом. Что это за камень Слеза Имары? И почему тогда Нэрдок не дал мне его раньше?

Наверное, я бы и дальше размышляла о странном камушке и смерти наставника, если бы не тяжелый взгляд Рангора, остановившийся на мне.

— Вы же грозились не являться больше? — едко напомнила я, лишь бы скрыть настоящие чувства.

— У меня переменчивый характер, — с той же интонацией ответили мне. — Я подумал, тебе и так осталось недолго, перед тем, как память Мириды заполонит твое сознание, тем более что кто-то все-таки должен быть мудрее, поэтому я не стану лишать тебя последнего чего тебе дорого.

Уже лишили, о 'мудрейший' лжец!

— Шорен ждет тебя в коридоре, — продолжил бог, словно и не услышал мои мысли, хотя почему 'словно', видимо, в самом деле не услышал.

Интересно, что тогда он слышит?

— Ты несправедлива, Лэкорил, — уже другим голосом сказал Темный бог, сильнее удивляя, — я не такое зло, как ты думаешь, вы с Миридой обе важны для меня.

А в голове помимо воли всплывают слова Нэрдока — все ложь, его слова ложь! Он всего лишь манипулирует тобой, как манипулировал еще шесть лет назад, являясь во снах!

— Зачем вы всё это мне говорите? Вы создали мне внешний облик Мириды, надели платья и пытаетесь воссоздать прошлое. И смеете утверждать, будто я тоже важна? Я все равно никуда не денусь, прекратите делать вид, словно мы на увеселительной прогулке. Это не исправит того, что моя память будет заменена, а мысли украдены другой.

— Однако я могу скрасить твои последние дни здесь, — спокойно заметил Рангор, никак не реагируя на мои слова. — Есть ли хоть какой-то смысл в том, чтобы закрываться и огрызаться тому, кто готов пойти на встречу? Я могу многое тебе поведать и даже показать...

— Конечно, ведь совсем скоро я этого не вспомню.

— Верно, — он даже отрицать не стал. — Считай это моим последним для тебя подарком, упрямый мой потомок.

А перед глазами наставник в неестественной позе на каменном полу...

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Между жизнью и смертью

Глава 1

Шанар с детства отличался спокойным нравом и врожденной боязнью всего окружающего, отчего не был склонен к безрассудствам или приключениям. Не был до тех пор, пока не познакомился с любопытной, нагловатой и странной девчонкой из павшего королевства. Впервые за свои тринадцать неполных лет юный маг решился на авантюру. И что удивительнее всего — боязливому мальчишке нравилось это необыкновенное чувство азарта и в то же время удушливого страха. Он понимал, что если отец застукает его здесь, наказания не избежать, однако это не остановило наблюдательного следопыта. Шанар был уверен, что видел уже эту монету и хотел убедиться в своих догадках. Ведь не может его отец в самом деле быть связан с повстанцами. Что, если это просто монета какого-то заключенного?

Однако надеждам не суждено было сбыться — монета, спрятанная в тайнике отца, была точь-в-точь как та, что они с Мирой нашли. Более того, остальное содержимое небольшого ящичка не оставляло сомнений, что отец связан с повстанцами. Шанар с детства был еще и невероятно умен, унаследовав от деда способности к аналитическому мышлению, а потому не смог не отметить другие предметы.

'Только в каком отношении связан? — задался вопросом подросток, внимательно рассматривая явно зашифрованные послания, текст которых был написан незнакомым мальчику языком. — Как служащий Тайной канцелярии или как повстанец?'

Сказать по правде, Шанар бы не удивился, окажись его отец действительно повстанцем. Родитель давно был недоволен императорской политикой, не говоря уже о бунтарском характере, который достался ему все от того же упомянутого выше деда, но, к сожалению, обошел смелостью внука. Впрочем, внук не жаловался, довольствуясь наличием мозгов.

Только в данный момент эти самые мозги не помогли в ловкости, когда неожиданно открылась дверь, из-за чего Шанар выронил шкатулку с содержимым на пол, а заодно и свою собственную монету.

— Что ты тут делаешь? — удивился высокий темноволосый мужчина, в котором ни за что невозможно было угадать отца мальчика.

Лорд Савьен Исталь отличался аристократичной бледностью и худобой, в то время как его сын был, напротив, склонен к полноте, неуклюжести и неповоротливости.

— Отец, — растерялся подросток, понимая, что уже никак не успеет ни поднять, ни спрятать улик своей вылазки. — Я...

— Не бормочи мне тут, — недовольно перебил мужчина, — отвечай кратко и внятно!

— И так ведь все понятно, — сдался Шанар, замечая внимательный взгляд отца, который, конечно же, зацепился за лишнюю монету.

— То, что ты залез ко мне в кабинет, отыскал тайник и разгадал пятиуровневый шифр — очевидно, а вот для чего именно, меня все еще интересует, — лорд Савьен плавной подходкой приблизился к сыну и наклонился, чтобы поднять раскиданное. — Впрочем, куда сильнее меня интересует, с каких пор ты набрался смелости, чтобы пойти на такое?

— Отец! — с разочарованием протянул Шанар, понимая, что даже родитель считает его трусом. — Я никогда и не боялся, а загадку тайника понял еще много лет назад.

— Можно было догадаться, — все тем же спокойным тоном заметил мужчина, вынуждая засомневаться в своем бунтарском характере. — Тем не менее не думал, что ты решишься залезть в тайник, это на тебя не похоже, что вновь возвращает нас к первоначальному вопросу.

Под маской хладнокровного главы тайной канцелярии нельзя было прочитать настоящие эмоции, что неоднократно помогало ему в работе. И сейчас мужчина не выказывал ни гнева, ни ярости, хотя Шанар прекрасно знал, что лорд Савьен Исталь зол.

— Ответ на это вопрос тоже очевиден, — не смог не заметить мальчишка, понимая, что отец не только поднял идентичную монету повстанцев, а и сделал верные выводы.