Хроники мертвых: Человек с молотком.

Судя по образовавшейся тишине, люди собравшиеся в комнате смотрели на сестру с долей непонимания на лицах. Она вздохнула и сказала:

-Ладно, придется начать издалека. Только дайте честное слово, что не скажете брату, что я рассказывала о его прошлом. Он терпеть этого не может.

Это будет интересно. Я тихонько присел у двери, приняв удобную позу, для длительного слушанья.

-Когда родился Миша мне было четыре года. Наша мать была медсестрой, отец был учителем английского в школе. Несложно догадаться, что с зарплатой муниципальных работников, денег в нашей семье отродясь не было. Когда же начались "лихие девяностые", то денежных средств едва ли начало хватать на еду. Родители ссорились, каждый день слезы и ругань. В итоге, в одно прекрасное утро мы проснулись, а от папашки и след простыл. После него остались лишь бензиновая зажигалка, которую брат до сих пор носит в кармане, и пластинка Джонни Кэша. Наш отец был чуть ли не единственным русским, кто любил слушать Кэша, ему нравились его религиозные тексты. Не вдаваясь в подробности, скажу, что через полгода наша мать начала все чаще прикладываться к бутылке, через год она спилась окончательно. Через три года она умерла, отказали почки. Мне было двенадцать, Мише восемь.

Сестра вздохнула, затем собралась с мыслями и продолжила:

-У нас была старая бабушка, она то и взяла над нами опекунство. Бабушка была обычной пенсионеркой, так что жили до сих пор на грани бедности. Но, нас хотя бы начали нормально кормить, жизнь потихоньку налаживалась. Но вот Миша... Миша так и не пережил смерти матери. Он стал замкнут, неразговорчив, агрессивен. Я всеми силами пыталась вернуть его к нормальной жизни, пока не стала замечать за ним вещи, которые пугали меня. Однажды, через год после смерти матери, я застукала его за избиением дворняг. Он привязывал их к дереву и, улыбаясь, закидывал камнями. Там было столько крови, что становилось сразу понятно, что они делал это регулярно и с удовольствием.

-О, господи,— ужаснулась Света.

Девушка перебила и без того трудный рассказ. Сестре понадобилось несколько секунд, чтобы продолжить.

-Я перепробовала все: ругала его, уговаривала, умоляла, ласкала. Но с каждым годом становилось все хуже. К двенадцати годам его знал весь район. Не проходило и дня, чтобы он не побил кого-нибудь, или сам не пришел домой избитый. Сколько школ пришлось сменить, сколько приводов в милицию пережить, ничего не менялось, он так и рос ходячей угрозой обществу. У меня опустились руки, я отдалилась от него. Он тащил меня вниз, мы перестали общаться. Так и жили под одной крышей, не замечая друг друга, пока ему не исполнилось четырнадцать. Однажды он повздорил с группой молодых людей, которые избили его так, что живого места на нем не оставили. Он два месяца лежал в коме в отделении интенсивной терапии. Затем еще полгода стационаре. Когда он начал идти на поправку, нам домой позвонили, и уведомили о том, что брата положили в психдиспансер. Как потом рассказал врач, он заметил, что брат страдает от приступов неконтролируемой агрессии, и попросил своего знакомого психотерапевта продиагностировать буйного пациента. Тот отметил явные отклонения в психике брата, и направил его в "желтый дом". Спустя месяц Мише поставили диагноз: диссоциальное растройство личности.

Следующие слова, почему то, давались Сестре особенно трудно:

-И... и все. Первые полгода я навещала его, затем жизнь сложилась так, что мне пришлось переехать в Екатеринбург, для учебы в местном институте. Больше мы не виделись. Спустя пять лет, со мной связался главврач той психушки и сказал, что Мишу выписали. Терапевт долго объяснял мне подробности реабилитационного процесса, и уточнил одну, очень важную вещь. Шизофрению невозможно вылечить полностью, с ней можно бороться, ее можно купировать, но вылечиться нельзя. Доктор говорил, что брат научился подавлять свою агрессию, и избавился от потребности делать людям больно. Миша был все тем же асоциальным параноиком, но перестал быть опасен для общества. Поэтому его и выпустили. Чем он занимался последующие два года до событий Судного Дня, я не знаю.

Несколько секунд в комнате стояла мертвецкая тишина.

-Ну, то что он не в себе было понятно еще при первой встрече,— рассуждал Гриша,— Но, я не пойму к чему ты ведешь. Ты ведь не с проста решила нам все это рассказать, не так ли?

Сестра кивнула.

-Дело в том, что я наблюдала за братом в последнее время. Я видела с каким лицом он борется с зомби. Точно такое же лицо было у него, когда он в детстве избивал для забавы соседских мальчишек. Я все чаще замечаю за ним вспышки агрессии. Он стал чаще лезть на рожон, брат перестает адекватно оценивать свои силы, с каждым разом он лезет во все более опасные места. А это обозначает одно: его состояние ухудшается, и мы уже не можем доверять ему свои жизни. Он нестабилен.

-И, что ты предлагаешь?— спросил Солдафон.

-Я? Я ничего не предлагаю, я просто хочу дать вам понять, с кем вы имеете дело, и предупредить вас о возможной опасности.

-То есть, он опасен для нас?— Света машинально, сама того не замечая, потирала живот.

-Я не уверена, в том, что он способен причинить нам вред, но и исключать этой возможности я тоже немогу.

-По-моему, мы все забываем о ком говорим,— встрял в разговор Григорий,— Твой брат — единственный человек, благодаря которому мы вообще живы. Он не раз спасал меня и Свету от гибели, ничего не попросив в ответ. При первом же знакомстве он признался мне, что недолюбливает людей, и наше общество ему ненравится, он даже не пытался скрывать этого. Но при всем при этом, он согласился вывести нас из города, даже глазом не моргнув, просто потому, что я попросил его об этом. И вас кстати тоже. Мы находимся в тепле и уюте, только потому, что он привез нас сюда. Мы живем в безопасности и спокойствии, только потому, что он рядом. Я думаю, что нам следует трижды подумать, прежде чем обвинять его в чем то. По мне так он человечнее всех нас вместе взятых.

-Но, он шизофреник, получающий удовольствие от борьбы с гниющими трупами,— совершенно спокойно возразила Сестра.

В комнате воцарилась гнетущая тишина, никто не мог найти довода, чтобы возразить ей.

Глава 11.

Мы решились выйти в город лишь спустя пару дней после бури. Было невыносимо холодно, но стихия миновала, погода постепенно успокоилась. Укутавшись всеми теплыми вещами, что могли отыскать, мы оседлали снегоходы и отправились в путь. Стоило только покинуть территорию базы, как нам сразу же пришлось сбавить ход, опустившись до черепашьей скорости. Любые очертания дороги скрылись под грудой снега. Пути как такового не было, мы ехали по памяти и ориентируясь на сохраненные в GPS карты. Спустя некоторое время мы с горем пополам, но достигли точки назначения. Центральные город области встретил нас заснеженными улочками и обледенелыми фасадами домов. Мы пересекли черту города, и медленно ехали по тихим улочкам, не решаясь двинуться в глубь города. Вскоре, я заметил одинокую фигуру сквозь пелену падающего снега. Подкатив поближе, я слез с железного коня, и аккуратно ступая по скользкой земле, подошел на расстояние вытянутой руки к незнакомцу. Это был зомби. К нашему облегчению, тот был больше похож кусок льда, чем на опасного монстра. Его и без того блеклая кожа, сейчас отдавала мерзловатой синевой. Толстый слой льда покрывал вурдалака с головы до ног, недвусмысленно намекая на то, что эта нерукотворная статуя стоит здесь не первые сутки. Но самое главное, я увидел, заглянув ему в глаза. Они кристаллизировались, холод окутал каждую частичку его тела.

Но все же, я недоумевал, как на такой большой территории нам встретился только один упырь? Я отошел от мерзляка и начал разгребать ботинком сугробы, образовавшиеся у оставленных автомобилей. Не прошло и минуты, как нога уперлась во что-то твердое. Я обнаружил тело еще одного зомби. Затем еще одного, и еще парочку. Вероятно, мертвецы, замерзая, падали на землю, или были опрокинуты ветром, будучи уже замершими.

-Смотрите под ноги, здесь все усеяно этими тварями.

В нынешних улицах невозможно было опознать типовой Российский город. Обледенелые, занесенные снегом улицы были даже мертвее чем раньше, во времена мертвецкого ига. Мы долго ехали, прежде чем обнаружили магазин зимней одежды. Куртки, что мы добыли в торговом центре были неплохого качества, но они явно не были рассчитаны на экстремальные температуры этих краев. Бесцеремонно вломившись внутрь, мы устремились меж рядов с различными шубами, куртками и пуховиками.

-Чего тупите? Берите все, что нравится, этот товар больше никто не купит,— с немалой долей радости в голосе, окликнул я товарищей.

Естественно, после небольшого исследования, мы выбрали линейку самых теплых курток, которые только смогли отыскать. В этом же магазине был обнаружен обувной отдел. Я наконец то снова почувствовал собственные пальцы. Собрав несколько сумок одежды для оставшихся позади товарищей, мы направились дальше. На одной из центральных улиц мы обнаружили небольшой, но весьма интересный торговый центр. Перво-наперво мы заглянули в продуктовый отдел на первом этаже, дабы собрать продукты, коих не было на ограбленном нами ранее складе. Это были различные мелочи, в основном конечно же сладости. Док забрал с собой алкоголь. Много алкоголя. Под предлогом "отогреваться". Следом мы отправились в отдел электроники. Мы были словно дети в кондитерской лавке. Прилавки сверкали множеством пластико металлического хлама, которое по непонятным причинам все же вызывало у нас дикое слюноотделение. Мы сгребали все то, что по тем или иным причинам не могли позволить себе раньше. Планшеты, ноутбуки, игровые приставки, двухметровые телевизоры, самые ультрасовременные мобильные телефоны. Боже, но зачем нам мобильники?

Из куска толстого полотна, которое до этого служило наружной рекламой, мы соорудили небольшую люльку, в которую и погрузили весь найденный скраб. Привязав люльку к одному из снегоходов, я обратился к Грише, пытавшегося в этот момент очистить ресницы от инея:

-Можешь представить себе, что летом здесь под плюс тридцать? Как на курорте?

-Ага, попой чувствую доброжелательность местного климата,— ответил тот, случайно вырвав ресницу вместе с льдинкой.

Сняв шарф с лица, Док прокричал сквозь бурю:

-Надо обчистить больницу, мне понадобятся инструменты, если Света вздумает рожать раньше, чем нужно.

Не говоря ни слова, я тронулся с места. Спустя пол часа эскулап расхаживал по коридорам, собирая из различных кабинетов необходимые предметы. Мобильный ультразвуковой сканер, множество таблеток и растворов, набор инструментов из хирургического отделения. Упаковав все это в сани, Григорий устало спросил:

-Домой?

Я лишь ухмыльнулся в ответ.

Проезжая ворота главного полицейского участка, я не мог скрыть собственного ажиотажа. Осмотрев территорию, мы нашли на заднем дворе вход в отделения бойцов отряда специального назначения. Я нетерпеливо, трясущимися руками, долго рыскал по карманам здешних мертвецов, в поисках ключей, отпирающих толстую железную дверь в подвал. Найдя наконец треклятый ключ, я открыл тяжеленную створку и с фонарем наперевес, спустился вниз. Увиденное повергло меня в шок.

-Мать... моя... женщина... Аллилуйя!

Я спустился в помещение, где в небольшой комнатке, за железными дверцами из решеток виднелись несколько стеллажей, заставленных оружием. Вырвав решетки с корнем, я отбросив дверцу в сторону и прильнул щекой в холодной стали автоматического оружия.

-Все, папочка здесь... буду вас чистить, смазывать, ласкать и нянчить,— говорил я, поглаживая темно-матовую поверхность ствола.

Повернув голову на пару сантиметров в сторону, я бросил ствол, мгновенно потеряв к нему всякий интерес. На одной из полок лежал АКС-74У с небольшим глушителем на стволе.

-Ты самое прекрасное, что я когда либо держал в руках.

Это оружие было очень похоже на привычный автомат Калашникова, но имело много существенных отличий. Оно было легче, меньше и тише своего собрата. Стреляло оружие патронами, схожими с пистолетными, от чего рожок был легче и туда входило больше патронов. Естественно радиус поражения и пробивная мощь от того страдали, но меня это волновало мало. Также у автомата не было приклада, что делало и без того легкую конструкцию еще легче. А самое главное — это глушитель. Толстая труба, продолжавшая собой дуло, снижала шум выстрелов на нет. Такие различия в конструкции, по сути ухудшающие его боевые качества, были сделаны специально. Этот автомат создавался не для того, чтобы вести боевые действия где-нибудь на неограниченном пространстве. Он был создан для пересеченной местности, зачастую применялся для борьбы в закрытых помещениях. Это было идеальное оружие для борьбы с мертвецами.

Помимо автоматов, в оружейной было найдено огромное количество всего, что вообще может понадобится для активного ведения боя. Тонна патронов, взрывчатка, различная амуниция, но, что самое главное, пара снайперских винтовок, и Ручной Пулемет Калашникова. Для меня рождество в этом году наступило раньше планированного.

* * *

**

На следующий день мы решили вновь отправиться в город.

-Куда отправимся на этот раз?— спросил Григорий, оседлав снегоход.

Я сунул ему в руки кусок газеты, и молча начал снаряжаться в дорогу. Григорий размял бумагу и начал читать заголовок вслух:

-"Олигарх пополнил коллекцию оружия топором четырнадцатого века". И что?

-И то. Поехали, проведаем его резиденцию.

-Так он в этой местности что ли проживает? Да ну тебя в задницу, что сильный мира сего забыл в этом богом забытом месте? Это же долбанная Сибирь, я бы на его месте жилье где-нибудь на Каннарах прикупил.

Я ухмыльнулся, в первые за долгое время я совершенно не хотел опровергать мысли Гриши. Чувствуя, как холод сковывает движения, и облизывает своим обжигающий языком щеки, я подумал, что тоже не отказался бы оказаться сейчас где-нибудь в райском местечке, на тропических островах.

-Я читал о нем раньше,— ответил я молодому человеку,— Говорят, он личность весьма неоднозначная, местный особняк выкупил у Березовского, когда дела у последнего были не в лучшем состоянии. Более того, он оказался большим любителем охоты, и чтобы позлить конкурента еще больше, остался жить в этом поместье.

-Так, что мы там забыли то?

-Ты читать разучился? Ладно, поехали, на месте покажу.

Мы заприметили поместье еще издали. Подъехав к территории мы уперлись в высокие глухие ворота. Они были заперты, мы пол часа провозились на холоде пытаясь отпереть их, или хотя бы сломать замок. Не выдержав издевательств этой железки, я отобрал дробовик у Григория, и выстрелил в дверь, рядом с замком. Затем просунул в образовавшуюся дыру руку и отодвинул толстенную щеколду. Мы вошли на территорию поместья и пошли по заснеженным дорожкам к самому зданию. Проходя мимо гаражей, Григорий присвистнул и, еле сдерживая хохот, произнес:

-Феррари? Нахрена Феррари в Сибири?

-По участку гонять, пару кругов вокруг особняка делать. И то летом.