Звездолет "Иосиф Сталин"

Считая шаги, он добрался до угла и сполз по водосточной трубе вниз, прыгнул на крышу соседней скобяной лавки, с неё — на улицу.

Никого. Повезло! Отряхнулся, как ни в чем не бывало и — вперёд!

Деловито покачивая портфелем, прошел мимо лавок, что стояли позади консульства, и слился с толпой.

На его счастье все произошло именно в Харбине, где белых жителей жило едва не больше чем желтых. Особенно в сеттльменте. И уж особенно много среди белых насчитывалось бывших соотечественников. Белых вдвойне — по цвету кожи и в политическом смысле этого слова. К сожалению.

Так что в глаза он не бросался. С деловито-озабоченным видом сел к рикше, ткнул его рукой в спину.

— Вокзал...

Дипломатический паспорт сейчас оказался скорее помехой, чем спасением. Провокацию такого масштаба наверняка обставили с размахом. Раз с ними армия, то и полиция наверняка где-то недалеко. Не хватало еще нарваться на китайских полицейских. Кричать сейчас "караул" — только дураком себя показывать.

Пока ехал, смотрел по сторонам и не зря. Уже на привокзальной площади взглядом выхватил из толпы коменданта консульства. Соскочив на мостовую, Семен бросился к товарищу.

— В консульство нельзя. Провокация... Наган с собой? Патроны? Деньги есть?

До границы добираться ой как далеко, и все это обязательно понадобится. Товарищ Пугачев несколько мгновений тугодумно хмурился, вживаясь в то, что сказал коллега, потом трижды кивнул. К провокациям все в консульстве загодя готовились. Понимали, что обязательно случатся... Дважды в неделю товарищ Гимейн, комиссар проводил политбеседы, где вскрывал сущность политического момента.

— Давай со мной. Надо скрыться... Портфель спасти.

Европейских купированных вагонов в поезде оказалось всего два. Билеты удалось взять во второй. Остерегаясь неприятных неожиданностей, Семен взял купе целиком. Вагон оказался полупустым и когда поезд тронулся, он с облегчением откинулся назад. Половину дела сделали. Портфель с особо секретными документами лежал рядом на полке, а за окном бежали мелкие одноэтажные домики рабочих пригородов, постепенно сменяемые рисовыми полями.

— Веселый, видно портфель... — пробормотал Пугачев, глядя на полку. Платком вытер запотевшее лицо, отдышался. — Не знаешь, чай у них тут есть?

Семен нервно засмеялся.

За окном мелькали станции. Поезд уходил от Харбина все дальше, но спокойнее от этого на душе у Семена не становилось. Казалось с каждой секундой все туже и туже натягивается какая-то невидимая нить

Над головой что-то несколько раз стукнуло, словно кто-то пробежал по крыше вагона. Товарищ Пугачев задрал голову, стакан в его руке дрогнул, и горячий чай выплеснулся на запястье. Он смешно, по-гусиному, зашипел и закрутился, отыскивая место, куда без вреда можно было бы поставить стаканы. Семёну стало ясно, что то, что натягивалось — лопнуло. Вагон дернулся, и под визг раскаляющихся тормозных колодок пассажиров швырнуло на стену. В одну секунды все звуки смешались в какофонию — визг железа, звон бьющегося стекла, напряженные голоса людей, паровозный свисток и... грохот выстрелов.

Случайность? Ха! Не бывает таких случайностей!

— Дверь, — откуда-то снизу заорал товарищ. — Дверь держи!

Но его крик перекрыл другой голос, откуда-то с другой стороны вагона.

— Быстро, быстро, быстро! Третий вагон!

Кричали по-русски. На мгновение стало темно и стекло за спиной со звоном разлетелось осколками. Мелькнули чьи-то ноги в сапогах, но снизу дважды грохнул наган Пугачева, и гостя снесло под колеса.

В запертую дверь ударили прикладом, Семен ответил через дверь двумя выстрелами.

То, что им не отбиться от нападавших знал и он, и те, кто стоял за дверью. Там стояла Власть, а у них только шесть патронов на двоих.

За окном опять что-то мелькнуло, и Пугачев всадил в мелькнувшую тень две пули. Четыре патрона. Зря стрелял. Кто-то сообразительный просто провел перед окном темной тряпкой. В ответ выстрелы за стеной грохнуло. Пробив стену купе, пули пролетели над Семеновой головой. Промахнулись, гады! Весело скалясь, он посмотрел на товарища, но тому уже стало не до улыбок. Зажимая ладонью расплывающееся кровавое пятно на груди, товарищ заваливался навзничь.

"Все.. — подумал Семен. — Теперь все...."

Холодок осознанного поражения скользнул по спине. Застрелиться? Было бы дело в нем самом — застрелился бы... А портфель? Что делать с бумагами?

Семен прижал его к груди, понимая, что на решение у него есть не более нескольких секунд. Залить бумаги кровью? Он нагнулся к товарищу. В купе на мгновение потемнело. Палец сам нажала на курок, и Семен услышал, как боек сухо щелкает по железу.

Через мгновение, словно он ждал этого звука, с крыши свесился человек. Его голова кистью маляра мазнула по голубому небу, пропала и снова появилась. Бородатая рожа с серьгой в ухе радостно оскалилась.

— У него патроны кончились, вашбродь! У-у-у-у-у, морда большевистская....

Дверь купе тут же сдвинулась. Выставив винтовки с плоскими штыками, в проеме застыли несколько китайских солдат. За их спинами стоял офицер, явно европеец. На его лице читалось удовлетворение от хорошо сделанной работы.

Быстрая тень пробежала по дверному проему, и за его спиной Семен в окне увидел железные фермы моста и широкую реку, несшую быструю воду в глубину Поднебесной.

Офицер улыбнулся без злорадства, а вроде даже с пониманием и протянул руку.

— Портфель, пожалуйста, господин чекист...

Семен опустил руку. Портфель коснулся ноги, словно щенок ткнулся носом. Офицер улыбался, и Семен улыбнулся в ответ. Нужная мысль нашлась сама собой. Портфель подсказал, что нужно сделать. Тень мостовых ферм пробегала по незваному гостю и китайцам позади него. Купе наполнил особый колесный перестук, говоривший, что под колесами уже не земля, а железо и воздух.

— Портфель...

Семен повернулся всем корпусом и с разворота, заканчивая движение, отпустил портфель в полет. Оставшееся за спиной стекло осыпалось осколками. Офицер вскрикнул, вытянул шею. Семен увидел, как темно-коричневый квадрат пролетел между опорами и пропал внизу.

Он испытал не радость или гордость от сделанного. Скорее всего, это было чувство удовлетворения, оттого что сделал то, что должен...

САСШ. Аламогордо.

Апрель 1928 года.

...Лаборатории исследовательского центра мистера Николо Теслы находились в Нью-Мексико.

Пролетая над бескрайними равнинами, мистер Вандербильт вспоминал заседание комиссии Конгресса по разведке, истекающего смехом конгрессмена от Нью-Мексико, и сам мстительно улыбался. Пусть сенатор посмеялся, пусть, однако, возможно именно на его земле теперь ковалось оружие, способное противостоять большевистским ордам.

В лабораториях лучшего исследовательского комплекса САСШ нашлись люди, которые не из политических, а из чисто научных соображений тоже думали над вопросами обороны своей страны.

Сменив частный самолет на автомобиль, мистер Вандербильт добрался до лабораторий Великого Серба. За трехэтажным зданием Центра виднелись легкие домики и ангары. Все тут производило впечатление курортного места — легко, воздушно, приятно...

Профессор Николо Тесла вышел из-под козырька, и на ходу протягивая руку, направился к гостю.

— Рад вас видеть, мистер Вандербильт... Что-то я не помню вашей фамилии среди жертвователей нашего фонда?

Миллионер улыбнулся, сделал шаг навстречу.

— Здравствуйте, профессор. У вас хорошая память, но это вполне поправимо.

— С памятью? — еще шире улыбнулся профессор, приглашающе указывая рукой на стеклянную вертящуюся дверь. Он производил впечатление довольного всем миром ребенка.

— Нет, мистер Тесла, с финансовой помощью. Если мы найдем общий язык...

— Находить общий язык в этой области — мое любимое занятие.

Прохладными коридорами хозяин вел гостя в свой кабинет. Мимо проплывали двери лабораторий, за ними что-то трещало, иногда слышались радостные крики.

— Молодежь, — пояснил профессор, пропуская его в свой кабинет. — Штурмует передний край науки.

Мистер Вандербильт понимающе кивнул.

— В таком случае я попал туда, куда нужно. Вы умный человек, профессор.

— Надеюсь...

— И понимаете, что я летел к вам из Вашингтона не для того, чтоб обмениваться любезностями.

Не вдаваясь в объяснения, миллионер, открыв портфель, вытащил большевистский сюрприз, покрутил там что нужно, и когда из рукоятки появился зеленый "кукурузный лист", махнул им по легкому, собранному из металлических трубок, складному стулу. Лист "пророс" сквозь железо и дерево. Куски трубок покатились по полу. Профессор осторожно крякнул.

— Позвольте...

— Только осторожнее.

— Разумеется...

Профессор заинтересованно повертел железку в руках, покачал головой.

— Интересно... Откуда это у вас?

— Это мне переправили из Советской России. И я боюсь, что это не последняя новинка из большевистских арсеналов.

С минуту профессор крутил опасную большевистскую выдумку так и эдак, осваивая новинку. Разобравшись, вернул вещь гостю.

— Хороший экспонат. Не знаете это запатентовано?

— Не знаю.

— У меня тоже есть, что показать вам. Видимо правы люди, утверждающие, что идеи носятся в воздухе. Во Франции этим занимается Лауни. В России — мой коллега профессор Иоффе.

Тесла покосился на портфель в руках миллионера.

— Интересное решение он предложил. Очень интересное! Маневренность в обмен на мощность... Проходите...

За дверью оказался большой зал, в центре которого стояла громоздкая конструкция, отчасти напоминавшая приспособление, пристраиваемое к кровати тех, кому не посчастливилось сломать ногу — тросы, блоки, противовесы...

Покоилось все это вокруг лежащей на постаменте толстой, в обхват трубы, причем отчего-то у миллионера крепло ощущение, что труба тут — отнюдь не самое главное ...

Стены вокруг постамента сплошь заставлены аппаратурой. Металл, стекло, эбонит... Циферблаты, стрелки, индикаторы. В дальнем углу стояли несколько трансформаторов под нагрузкой. Там трещало, и сквозняк доносил запах, какой бывает после грозы.

Профессор перекинул несколько рубильников и зал залил яркий свет.

— Мы пошли несколько иным путем и стали делать установку большой мощности...

Профессор с натугой поднял с пола кусок железа толщиной в десяток дюймов.

— Броневой лист, — пояснил он. — Точно такой же, насколько мне известно, ставят на наши броненосцы. А стульев мне жалко. Идите-ка сюда...

Он что-то подкрутил, глядя в маленький прицел.

— Смотрите...

Луч ударил в наклонное зеркало и, отразившись, уперся в образец.

— Пять секунд, — пробормотал профессор, вращая никелированный маховичок. — Один, два, три...

На счете "пять" железный лист распался на две половинки. След разреза светился алым, закатным светом. От него в воздух поднимался дымок, словно от раскуренной кубинской сигары, только наверняка не в пример менее ароматный.

— Это все, что вы можете показать? — невпечатленный увиденным, спросил профессорский гость. Прислонив к лицу белый, благоухающий жасмином платок, стал похожим на киношного гангстера. Он не сомневался, что большевистской саблей обстрогал бы этот кусок железа даже быстрее. Тесла почувствовал это пренебрежение.

— Это все, что мы можем показать на четверти процента мощности, — обиженно отозвался ученый. — А что мы можем на полной мощности я вам показать не могу.

Он перешел на шепот.

— Ибо и сам не могу представить.

Едкий дым сгоревшего металла долетел до них. Профессор поморщился, помахал ладонью перед лицом, и знаком позвал гостя из зала. За трансформаторами нашлась дверь, ведущая на балкон.

Отняв носовой платок от лица, мистер Вандербильт сказал:

— И все-таки... Если дать полную мощность.

— Единственное, что я могу в этом случае гарантировать, так это то, что установка разрушится. Это ведь экспериментальный образец.

— Но сколько-то она проработает на полной мощности?

— Конечно. Секунд десять, может быть пятнадцать...

— И что тогда?

Тесла всплеснул руками.

— Да все, что угодно...

— Ну, например...

Профессор посмотрел по сторонам, желая сделать ответ более наглядным. Там, где горы превращались в далекую холмистую равнину, над горизонтом поднимался полумесяц Луны.

— Ну, например, распилит Луну.

Миллионер рассмеялся. Слова профессора, конечно, попахивали фантастикой, но такой уровень фантастичности его устраивал. В любой шутке ведь есть только доля шутки.

— Я запомню ваш ответ, профессор. А теперь, если вы не возражаете, давайте обсудим размер моей помощи вашим лабораториям.

Приятный для всех разговор через пять минут прервал телефонный звонок. Профессор, жестом извинившись, снял трубку, но через секунду протянул её миллионеру.

— Это вас...

— Видимо это мой секретарь и что-то очень срочное. Я действительно жду очень важных новостей.

Телефонный звонок прервал их на самом приятном месте. Мистер Вандербильт протягивал профессору Тесла выписанный чек, а великий серб, не теряя достоинства, приподнялся из кресла и тянул руку к нему.

— Это мистер Робински. Из Китая.

— Простите профессор. Это действительно очень срочно.... Слушаю вас.

Послышался тонкий, комариный голос.

— Мне удалось это...

Миллионер сильнее прижал трубку к уху.

— Что?

— Я выполнил поручение...

— Что вы там бормочите? Говорите яснее... И быстрее! Я занят!

— Я добыл информацию. Правда ценой международный скандала... Пришлось ворваться в Советское консульство, а потом по поездам ловить большевистских курьеров...

Кося глазом на хозяина, гость сказал:

— Международный скандал — не самая большая цена за безопасность западной цивилизации. Хватит ходить вокруг да около. Что вы узнали? Джомолунгма?

— Точные данные будут через несколько дней, но скорее всего вы правы. Именно Джомолунгма.

Несколько секунд миллионер молчал. Слова из Китая стали для него оружием, которым он собирался защитить весь мир.

— Спасибо, мистер Робински. Вы спасли Западную цивилизацию! Как только документы окажутся в ваших руках, сразу телефонируйте мне подтверждение. ...

Он положил трубку на рычаг.

Держа руку на телефоне, мистер Вандербильт смотрел куда-то вдаль, забыв о хозяине.

— Насколько я помню, вы, мистер Тесла, сетовали, что у вас нет достойной цели? — спросил миллионер.

— Я? — искренне удивился профессор.

— Вы, вы...

Вандербильт порвав старый чек, развернул чековую книжку и выписал новый. Мгновение подумав, он приписал к нему еще один ноль.

— Так вот, профессор. Это ваше затруднение я разрешу.... Скоро. Очень скоро будет у вас достойная цель...

СССР. Москва.

Апрель 1928 года.

— Ну, Генрих Григорьевич, что там с Китаем?

Ягода открыл папку, что принес собой, хотя необходимости в этом не было. Информацию он хранил в голове.

— В Харбине местная военщина и недобитые белогвардейцы организовали нападение на нашу дипломатическую миссию.

— И что?