И ... заскрипев, как ворота капитулирующей крепости, распахнулась заветная дверь, и прямо в алчущие— не сыра, но социальной справедливости — испуганные руки в грязно-белом халате выпихнули тележку с крохотными , фасованными кусочками...

'По одному в руки!!'— взревела мигом образовавшаяся толпа.

Схватившую заветный кусочек тётку подняло вверх, развернуло спиной вперёд и швырнуло — так , что её худые ноги в капроновых чулках взметнулись к высокому, как в цехе, потолку — в опустевшую за секунды тележку...

Тележка не выдержала и сложилась...

'Ой, убили! Убили, сволочи!!'— кричала женщина, пытаясь локтем стереть хлынувшую с исцарапанной проволокой щеки кровь. Второй рукой она в этот миг отбивалась от настырных чужих рук, пытавшихся под шумок вырвать у неё заветный кусочек сыра...

20 августа 1991 года. Тринадцать часов тридцать пять минут. Москва, Карачаровский проезд...

'Додик, а что было раньше— курица или яйцо?'

'Мой дедушка , юный друг мой Фима, говорил мне , что раньше всё было: и курица, и яйца...'

Ведя гносеологические беседы, благо что по марксистко-ленинской философии были они круглыми отличниками, два слушателя Высшей Комсомольской школы неторопливо продвигались по пропахшим креозотом шпалам в сторону Карачаровской овощной базы ( кто не знает— Рязанский проспект, дом два)...

Отчего же они не находятся сейчас в вихре событий, спросите Вы?

Да потому что всю прошедшую ночь по настоятельной просьбе компетентных органов они вещали вражескими голосами, удачно пародируя Савика Шустера и Севу Новгородцева... что было зачтено им как производственная практика (факльтет контрпропаганды, ага).

Но наступило утро, и закончили они дозволенные речи...

Немного вздремнув в общежитии, два третьекурсника озаботились пищею земною!

Кроме того, Додику были срочно нужны деньги, а именно девять рублей восемьдесят девять копеек, для покупки подарка ко дню рождения некоей рыжей, противной, зеленоглазой, наглой, курносой и толстожопой барышне, именуемой в просторечьи Мариной Шмыгой, Советский Союз...

Девять восемьдесят девять! Столько стоил набор из ручки с золотым пером и цангового карандаша, в зелёном уральском малахите, под цвет лживых и лукавых , косых и близоруких глаз...

Ну а пищу насущную, в виде уворованной картошечки-свеклы-огурчиков (не надо! Только не надо вот... каждый товар имеет норму естественной убыли— на бой, розлив, усушку, утруску, угар... наши герои взяли бы не больше, чем само свалилось бы с поддона!) и деньги легко можно было получить по хорошо знакомому адресу...

Рубль— тонна!

То есть изотермический вагон разгрузить стоит шестьдесят четыре рубля, деньги агент Третьей разгрузочно-погрузочной конторы треста 'Моспогруз' выплачивает на месте преступл... то есть трудового подвига!

Но вот и пришли — что за странная картина?

У решетчатых ворот базы на рельсах стоял длинный хвост из целых трёх 'мехпятёрок', сцепок рефрижераторных секций с дизельной вагон-электростанцией посреди ... у хвостового вагона с отчаянными лицами заламывали руки механики.

Для того, чтобы читатель понял всю несообразность увиденного — пусть он на мгновение представит аэродром, над которым на последних каплях топлива кружат и не могут приземлиться три авиалайнера...

Даже отдельный изотермический вагон разгружался на базе практически мгновенно — потому что за простой иначе приходилось платить дороге изрядный штраф... а тут целых три рефрижераторных состава!

И это при том, что в последние месяцы Карачаровская база работал просто с колёс— то есть сразу же отгружала в торговую сеть поступившие продукты, минуя склады...

'Что случилось, отцы? Кому стоим?'

'Не принимают! Говорят, работать некому... 'грузинов' нет!'

'О! А мы на что?'

... На грузовой рампе прохаживался лысенький, толстенький семит , с большим портфелем в руках... воплощенная мечта академика Абалкина!

'Ггузчики? Отменно, отменно... сколькИ вы в смену обычно загабатываете? Десять гублей, да? Вот вам по двадцать пять гублей, молодые люди, и сразу же идите сИбе по домам...'

Читатель не верит мне? А главному свидетелю, 'плачущему большевику', Николаю Рыжкову— Вы верите?

... Посмотрев долгим взглядом на фиолетовую бумажку, Додик смял ее и швырнул в моду жирного кооператора...

20 августа 1991 года. Четырнадцать часов сорок восемь минут. Москва, Волжский бульвар, 95-тый квартал, корпус 11, 33-е отделение ...

'А потом этот бандит бгосил деньги! Слышите, деньги! С изобгажением Владимига Ильича — пгямо на землю, и стал их топтать...'

'Ну надо же... да это просто варварство какое-то... Топтать деньги! '

'Вагвагство! Именно вагвагство! И надо кгепко дать им по гукам...'

Пожилой с усталым , серым лицом, старший лейтенант, сидящий за заваленным бумагами старым письменным столом, на котором громоздилась потёртая 'Ятрань', откровенно наслаждался ситуацией — так, что даже висящий в узенькой деревянной рамочке на стене литографированный Железный Феликс смотрел на него укоризненно.

Что , мол, за балаган в помещении участковых уполномоченных славной Краснознамённой Московской Милиции...

'По рукам дать? Это можно... только вот сомневаюсь я — что гражданин с такой говорящей фамилией Филькинштейн может совершить подобное кощунство... но по рукам — дадим, даже и не сомневайтесь!

Задержанный! Подойдите поближе. Что, всё так и было?'

'Именно , товарищ старший лейтенант. В магазинах— шаром покати, а этот...'

'Тихо, тихо... не навоевался? Скажи спасибо, что мы быстро прибыли — на ваше счастье, 'помогайка' по Рязанке как раз мимо базы проезжала. А то забили бы тебя насмерть и приятеля твоего, тоже.

Ты с кем связался? С кулаком против системы попёр? Эх, молодёжь... Да я ещё с фронта зарёкся с этими дело иметь — начфинами, начпо, зампотыла... это ведь крысы! Видал, как крысы со станции Бойня на водопой ходят? Волной. И не попадайся им на пути. Сожрут с костями.

Как, кровь уж не идёт? Голова не болит? Ну, студенты, ступайте себе с богом...'

'Ви что, отпускаете этих бандитов? А как же по гукам?'

'А, по рукам! Обязательно дадим ... ну-ка, молодые люди, положите ладошки на стол— ата-та, ата-та... и больше мне не драться! А то арестую на все пятнадцать суток, будете у меня весь район подметать.'

'Да что ви сибе позволяете?'

'А Вы, гражданин потерпевший— пишите в установленном порядке заявление... побои— это дело частного обвинения. Проведём дознание, возбудимся, и воздадим злодеям!

А пока что, с Вами, гражданин Березовский, настоятельно желает побеседовать старший оперативный уполномоченный из отдела борьбы с расхитителями социалистической собственности, майор милиции товарищ Томин... Зяма, заходи!'

'О, Боря, шолом — как говорят у нас на Украине. Ну шо, дорогой ты мой, будем продолжать лохматить бабушку или сразу в глухую несознанку ударимся?Это у тебя, Доцент, какая будет судимость?'

'Тгетья, ггажданин майог... будто не знаешь...'

'Ну , ребятки— быстро по домам... тут у нас серьёзные дела, вроде как вплоть и до вышки корячатся...'

'Шо ты гонишь, ггажданин начальник? Какая вышка? Век воли не видать!'

'Ловлю тебя на слове, Боренька... как это было бы хорошо! Жалко, товарища Берии на вас, сволочей, нету...'

... 'Ух, сволочь... как больно. Зуб выбили...'

'И денег всё нет...'

'Поехали на Мантулинский? Помантулимся в вечернюю смену?'

'И то дело... потому как сахар у нас тоже кончился.'

20 августа 1991 года. Четырнадцать часов сорок восемь минут. Москва, проезд Будённого (это маленькая улочка между служебными корпусами ), Генеральный штаб .

'В целом обстановка спокойная... в качестве анекдота могу отметить, что Президент так называемой Грузии Звиад Гамсахурдиа объявил о национализации имущества Вооружённых Сил СССР на территории этой ...гм-гм... так называемой республики.'

Берия только вздохнул :'Даже и не смешно... уж мы этих сосал-демократов во времена оны душили-душили... ан нет! Жив курилка... Х-ех... тоже мне, Жвания нашёлся. Надеюсь, выходку новоявленного князька проигнорировали?'

'Так точно! Проигнорировали аж три раза. Анальным способом. Местная специфика, знаете ли...'— маршал Ахромеев не чурался , как говорят в Италии, карабинерского юмора...

'А что Прибалтика?'

'Президент Эстонии заявил, что проблемы сопредельного государства его не касаются. Однако воины Прибалтийского Военного Округа с ним в корне не согласны. И моряки— балтийцы тоже. Вот, в Палтиски какой-то старший лейтенант, из пиджаков, на сборы призванных, из флотской газеты — всю демократию местную разогнал...'

'Отчего же старший лейтенант? Мне кажется, этот флотский паренёк уже и майор?'

'Нет, товарищ Павлов, тогда уж — капитан третьего ранга...'

'Ну, Вам виднее, я во флотских делах ничего не понимаю, не знаю даже, как железные корабли по воде плавают...

К делу. Спасибо за доклад.

Вкратце — что у нас и где? Я имею в виду — на территории Союза? '

'Есть.

На территории РСФСР: 71 дивизия, 2380 самолётов, 1035 МБР, 70 стратегических бомбардировщиков.

На Украине: 20 дивизий, 850 самолётов, 176 МБР, 30 стратегических бомбардировщиков.

В Белоруссии: 10 дивизий, 470 самолётов, 72 МБР.

В Казахстане: 4 дивизии, 340 самолётов, 104 МБР.

В Узбекистане: 1 дивизия, 290 самолётов.

В Туркмении: 4 дивизии, 160 самолётов.

В Киргизии: 1 дивизия.

В Армении: 3 дивизии.

В Азербайджане : 4 дивизии, 160 самолётов.

В Грузии: 4 дивизии, 240 самолётов.

В Молдавии: 1 дивизия.

В Эстонии : 1 дивизия и 110 самолётов, в том числе 30 стратегических бомбардировщиков.

В Латвии :1 дивизия и 180 самолётов.

В Литве: 4 дивизии, 70 самолётов.'

'Этого достаточно?'

'Смотря для чего. Если для обороны— то явно нет. Для наступления после массированного применения тактического ядерного оружия — вполне достаточно... Однако СССР взял на себя обязательство не применять ядерное оружие Европейском ТВД.'

'М-да... а чем вообще доселе занимался Генеральный штаб ?'

'О, разными вопросами.

Например, формировал Государственный Комитет по делам семей военнослужащих...'

'Полезное , в принципе, учреждение. Кто во главе?'

'Изумительный человек. Выдвинут комитетом солдатских матерей, народный депутат Алексеев.'

'Что за фрукт?'

'Капитан третьего ранга... в аттестации указано, что в ресторане города Владивосток познакомился с женщиной. Переночевал у нее, унёс в качестве сувениров два золотых кольца и ожерелье, которые и вернул даме в присутствии военного прокурора.

В учебном отряде подплава уличён в хищении спирта-ректификата. После чего избран народным депутатом...'

'Да уж... гусары денег не берут! Только колечки с бранзулетками...

Ох, чистить и чистить ваши авгиевы конюшни...'

'Mala herba cito crescit!' — маршал Ахромеев был не чужд философской мудрости...

20 августа 1991 года. Пятнадцать часов сорок минут. Москва, Проспект Маркса, здание Госплана СССР.

'Ну и как Вы дохозяйничались до такого позора-то, а?'

Николай Иванович Рыжков потупил голову и от стыда покраснел... в юности, работая в цехах Уралмаша слесарем, а после института— сменным мастером, он не полез бы за словом в карман.

Но ... Четыре года он работал в Госплане, три года — в ЦК партии, пять лет — в Совмине. Конечно, оторванность от народа была большая , и некоторые особо колоритные словосочетания Рыжковым изрядно подзабылись...

Поэтому, неизвестному, но чем-то неуловимо знакомому собеседнику отвечал он относительно культурно :'Да в рот его чих-пых! Потому — что перестройку предали.'

— 'Кто?'

'Те, кто начинал, те и предали.

В январе 87-го года был очередной пленум ЦК. Я и другие члены Политбюро настояли перед Горбачёвым, тобы было сформулировано то, что мы собираемся делать, куда мы идём и что такое перестройка. Кстати, это горбачёвские журналисты придумали термин 'перестройка'.

Мы говорили ему: 'Давайте, наконец, сформулируем, что же это такое — перестройка. Почему каждый из нас понимает это по-разному?'

И пленум определил это. Если я не ошибаюсь, то получилось семь постулатов, или семь положений, перестройки. Если вы мне сейчас их принесёте, то я подпишусь под ними. В них говорилось, что мы не будем менять общественный строй, там говорилось о совершенствовании социализма. Кто был против этого?! Я и сам был за то, что необходимо совершенствовать государственное или партийное устройство. В тех документах ни слова не говорилось, что надо распускать СССР.

Было сформулировано то, о чём я говорил. Я и сегодня подпишусь под теми решениями. Но! Постепенно, год за годом — 88-й, 89-й годы, — мы стали уходить от этих решений. Это потом Горбачёв сказал: 'Разве мог я тогда сказать в открытую о своих мыслях? Мне же тогда по шапке бы дали'. То есть теперь понятно: он уже тогда задумывал изменить общественный строй.

А намерения были неплохими. Если бы мы чётко держались их, совершенствовали бы систему, то это было бы близко к тому, что делают китайцы на протяжении последних десяти лет.'

'А долги зачем набрали?'

'Вот Вы говорите мне: 'Набрали долгов'. Да не брали мы! Что, я за Косыгина отвечать должен? Это он брал...

И потом, семьдесят миллиардов на триста миллионов населения — чепуха. У нас никогда не было проблем с деньгами. Мы немедленно расплачивались, час в час.

И вот еще Горбачёва надо бы спросить— как это он за раз уменьшил долги Индии нам на тридцать процентов? А сколько долгов он простил бывшим соцстранам?! А ведь их долг тогда составлял тридцать шесть миллиардов долларов в свободноконвертируемой валюте плюс взаимозачёты между странами СЭВ'.

'Спросим, спросим... куда он денется. Скажите, антиалкогольная кампания здорово подорвала бюджет?'

' Конечно, подорвала. Но это Горбачёв. Он всё предал. Если бы он только меня одного предал, то бог с ним. А ведь он страну развалил, партию...'

'И что вам жальче — партию или страну?'

— 'Страну. Вы задумывались когда-нибудь над таким вопросом: почему человек, ни одного дня нигде не проработав — а ведь ни одного дня нигде не работал, всё только по комсомольской линии, — дошёл до Генерального секретаря? Почему этот человек, воспитанный абсолютно на партийных позициях, так поступил в отношении партии? Почему?! Он же всю жизнь в ней проработал! А я всю жизнь работал на производстве. Вот это для меня непонятно.

Это была пятая колонна — яковлевы, горбачёвы, они все изначально были с гнильцой. И они доигрались. Сколько раз мы предупреждали, что нельзя делать того-то и того-то, а в ответ: 'Ты консерватор! Это нож в спину перестройки!'

'Вы что, с Горбачёвым спорили?'

'Да постоянно! Например, приехал Яковлев из Прибалтики и всё рассказывает про ихний 'Саюдис', я возмущаюсь, а Горбачёв мне : 'Это в русле перестройки'.

Я как-то его встретил недавно и говорю: 'Помнишь, Яковлев нам про Прибалтику рассказывал? Ну а теперь как там — в русле или нет? Ведь только в одной Латвии по их законам восемьсот тысяч русских — будут неграждане. Даже в ЮАР такого не было! Ты хоть соображал, что тогда говорил?' А он мне :'Так это же оккупанты...' А? Сильно сказанул?!'