Shinji and Warhammer (p.2)

"В конце концов, разве с деторождением не так же?" — сказали ей. Это прекрасно совпадало с кипящими эмоциями Аски.

— Аска, тяготы одного легки для тысячи. Если один пожертвует собой для многих, значит, это множество должно быть достойно жертвы. Вера требует личной ответственности от каждого верующего.

— Так в этом-то и суть! Вера неидеальна! Все веруют по-разному. Но мы можем всех направить к Высшему Благу. Не важно, нравится оно им или нет, это будет полезно для них.

И Синдзи улыбнулся.

— Это прекрасная точка зрения, Сорью-сан. Я не могу судить Высшее Благо, пока я не Увижу его. Проблема тут в том, что если один возвышает нескольких, другой возвышает группу. Однако в конце возникает вопрос, для чего служит их жертва? Или мы тут обсуждаем -эффективность— наших методов?

— Высшее Благо просто лучше, — сказала она, кивнув. Оно позволяло хвалить её за успехи, при этом прощало проблемы с её эго. В свете этого даже поражения укрепляли её гордость. Не важно, кто что делал, всё служило Высшему Благу. Всё вокруг неё существовали для того, чтобы она трудилась на Высшее Благо, так же, как и она существовала, чтобы защитить их и позволить им выполнять их мелочную работу.

— Есть два типа свободы, Аска — негативная и позитивная, — продолжал Синдзи. Его дни, проведенные наедине с книгами, заставили его размышлять над тем, что он должен делать с учетом мнения окружающих о том, чем должны заниматься дети его возраста. Он пришел к выводу, что детство не такая уж и священная штука, как рассказывают. — Защита свободы состоит из -негативного— права ограждать от вмешательства других. Угрожать карами, если он не проведет свою жизнь без собственных целей — это оскорбление чести самой сути человеческого существа. Основывается она на том, что человеку иногда НУЖНО побыть одному и заняться собственной жизнью и собственным поиском смысла.

Позитивная свобода основывается на желании личности быть самому себе хозяином. Двигаться по собственной воле, добиваться своих целей, достигать своей силы для реализации своих собственных желаний. Человек свободен в -позитивном— смысле, когда она сам решает за себя.

Негативная свобода — это отсутствие контроля окружающих, позитивная — это, скорее, самоконтроль. И если Высшее Благо делает ставку на первое, то Вера скорее делает упор на второе. Каждый может служить Высшему Благу по-своему, пока они служат ему. Вера же призывает всех жить честно, но в её свете каждый действует по собственному разумению.

— Так что, будем колебаться между двух крайностей, никуда, собственно, не двигаясь? Умеренность — это удел посредственных личностей. В ней куда больше тьмы и куда меньше настоящей свободы и искренней доброты, чем в любой из чистых, совершенных форм. Необходим поиск максимума, а не оптимума.

— А ты желаешь идеала, верно, Сорью-сан?

— Идеал превыше всего, — Аска ощутила, что её губы движутся словно сами по себе, чтобы повторить то, что она услышала и что ей так понравилась. — Идеальная вера может быть заменена фальшивкой или даже сломана, но всегда существует только одно Высшее Благо.

— Но чем Выше это Благо, тем больше Меньших Зол могут простить при его достижении. И наоборот, Вера не обязательно должна быть в Добро. Можно верить и в Зло. Просто не знать об этом.

И кто из вас, Каору-кун или дурачок Синдзи, сильнее в своей вере?

-o-

Его фигурки были уже упакованы, и Синдзи не мог сконцентрироваться для еще одного воображаемого разговора. Концепция сдержанной, осознающей свой гражданский долг Аски одновременно интриговала и беспокоила его. Если он всегда верил, что Рей поддержит его, Аска, с её взглядом, устремленным только в будущее, была бы идеальным командующим для него. Не то чтобы у него была своя армия. Он планировал вести свои битвы по-своему, своими собственными руками.

Но всё это было довольно освежающе. Её поведение и её энергия напоминали ему, что он всё еще был подростком, подверженным всем этим подростковым гормонам и раздражениям.

Аска закончила клеить полосу из скотча поперек комнаты.

— Это несокрушимая стена Иерихона! — заявила она, ткнув в неё пальцем. — Попробуй только пересечь её, и я заору "насилуют!".

— Ага, ладно. Как скажешь, Аска.

— Дети должны спать! — добавила она, ткнув пальцем в него. За тем она нырнула под свое одеяло и повернулась к нему спиной. И затихла. Она хотела затеряться в просторах своего разума. Она хотела перестать замечать его существование.

Как и следовало ожидать, от такой насильственной попытки медитировать разум взорвался мыслями и изображениями.

Синдзи просто смотрел в потолок, позволив своим мыслям свободно течь. Время перестало иметь над ним власть. Он уснет, когда это понадобится телу, не раньше. Он открыл свой разум всему существующему, ощущал энергию Токио-3. Завтра, сказал он. Завтра ему снова нужно быть достойным этой силы.

Через некоторое время он услышал приглушенный звук.

Его глаза уже были закрыты, и он почти уснул. Аска встала и пошла в туалет. Через некоторое время она вернулась.

Прошло еще немного времени, и затем он услышал:

— Синдзи... ты еще не спишь?

— ...да, Аска? — тихо откликнулся он.

— Я не могу спать. Продолжаю думать про завтрашний день. Всё должно быть идеально.

— Идеал строиться из множества маленьких вещей, Аска. Пожалуйста, просто расслабься. Сон придет, когда он тебе будет нужен. Если нет, то нет. — Он продолжал держать свои глаза закрытыми, лежа на спине. — Не волнуйся. Ты будешь великолепна. Я... верю в твои способности.

Он услышал шелест. Затем он ощутил какое-то покалывание, и когда он медленно открыл свои глаза, увидел нависшую над ним Аску.

— А-аска? А что там... с не... несокрушимой стеной?

— Хех, — хмыкнула она. — Никто же не говорил, что я не могу выйти, если открою врата. — Её лица почти не было видно во тьме, но она неожиданно стала очень серьезной.

— Синдзи... — выдохнула она. — Я не уверена. Я хочу в тебя верить, но просто не могу. Я не уверена, что понимаю, что между нами происходит. И что такого есть у этой куклы, чего нет у меня? Почему она стала сильной, а я такая одинокая.

— Аянами... — Синдзи вздохнул. — Ты думаешь, в ней есть что-то особенное, а по-настоящему, у неё наоборот — много чего нет. У неё совсем нет страха. Аянами не верит, что её жизнь чего-то стоит, помимо того, что она способна выполнять свой долг. Она ощущает себя заменимой.

— А по-настоящему?

— Все важны, Аска. — Он постарался поймать её взгляд, но тот скрывался в тени от свисающих волос. — Никто не заменим. Каждая жизнь уникальна и каждая жизнь ценна.

— Включая мою, верно? Меня нельзя заменить, верно? Ты всегда будешь знать меня такой, какая я есть. Ты же не позволишь мне просто умереть.

— Да, Сорью-сан. Ты тоже особая для меня.

Она нагнулась ниже, опершись локтями на футон. Их лица почти соприкасались, но он до сих пор не видел её глаз.

— Я хочу верить тебе. Я хочу доверять тебе. Но...мне нужно знать, насколько правдивы эти слова.

Синдзи ощутил, как что-то капнуло ему на ресницы. "Она... плачет? Плачет передо мной!" Это был странный момент доверия. Аска ощущала себя слабой и хотела поделиться своей болью.

— Что ты сделаешь для меня, Синдзи? Ты спасешь меня? Ты умрешь за меня?

Синдзи удивленно подвинул голову и внезапно обнаружил, что в вырезе её майки неплохо видно грудь. Может, это была игра света, но ему показалось, что он рассмотрел сосок. Он покраснел и отвернулся. И он изо всех сил старался не думать о других, кого он видел голышом раньше. Это было бы слишком стыдно.

— Конечно. Если пообещаешь мне кое-что, Сорью-сан...

— Что?

— Если мне придется умереть, я хочу, чтобы ты использовала свою силу, чтобы защитить дорогих мне людей. — Он продолжал смотреть в сторону, но на стене видел их тень. Аска склонилась над ним, практически стоя на коленях. — И уважай то, как они важны для меня.

— Ага. Конечно, Синдзи. — Она улыбнулась с легкой печальной издёвкой. — Так и сделаю.

Еще несколько слезинок упали, и затем Аска ушла к себе в постель. Синдзи обнаружил, что медленно засыпает. Пришло утро, и из-за её обычного наглого поведения он уже и сам не знал, не приснился ли ему этот момент уязвимости.

-o-

-o-

Два дня спустя Аска сидела на знакомой лавочке в парке. Рядом с нею сидел Каору Нагиса, одетый в оранжевую курточку поверх очень знакомого типа одежды, нечто похожее предпочитал носить и Синдзи. Впрочем, впечатление они производили совершенно разное.

— Так вот что он сказал. Как интересно, — произнес бледный парень. — Спасибо, что позволила мне это узнать, Сорью-сан, — он легонько поклонился.

— Скажи... Нагиса-кун? — Она немного покраснела. — Ты завтра чем-то занят? Завтра ведь выходит фильм "Евангелион. Фантазийные Битвы". Может, сходишь посмотреть его со мной? Ты сможешь встретиться с этим дурачком Синдзи и заодно проверишь, действительно ли он такой интересный.

— Я бы с радостью, Сорью-сан, но боюсь, что не смогу.

— Почему? — Аска нахмурилась от такого прямого отказа. Хоть она и привыкла к этому от Кадзи, слышать такое от сверстника было в новинку.

— Мне нужно сделать кое-что в этот день. Мои дела в Токио-3 закончены и, прости,... но мне нужно будет уехать.

Аска раздраженно вздохнула. Вот и конец надеждам на то, что заочное противостояние выльется во что-то открытое.

— Разве ты не пойдешь смотреть его с Икари-саном?

— Да, но... Мы идем все вместе. Будет Мисато... и Майя... и эта кукла, — прорычала она. Она хотела продемонстрировать, что она легко сможет найти себе парня для свидания. — Тебе правда надо уезжать? Когда ты вернешься?

— К сожалению, да. Есть... причины медицинского характера. — Он легонько улыбнулся, снова заставив её сердце ускориться. — Но очень скоро я вернусь за тобой, Сорью-сан. Я правда наслаждаюсь нашими разговорами.

— С-спасибо.

"Глупая Аска!" — сказала она сама себе. Это просто разговор! Контролируй себя!

Правда, до того, как она попала в Токио-3, она еще не видела людей с такой сияющей внутренней сутью.

Пока она не попала в Токио-3, она не могла найти тех, кто сиял так же, как и она, и это заставило её разгореться еще сильнее.

Каору потрепал её по руке:

— Береги себя, Сорью-сан, — сказал он с легкой улыбкой. — Твое благополучие важно для меня. — Он встал и потянулся. — Извини, но...

— Ты уже уходишь?

— Я должен. Мы снова встретимся в своё время. — Он отвернулся, но на его губах продолжала играть эта маленькая, довольная улыбочка. — До свиданья... Аска.

-o-

-o-

Жил-был мужчина, маг, он был могучим и многое знал. Однако даже он не мог остановить смерть... и, держа в своих руках остывающую руку своей жены, он решил, что если он её потерял, то даже память о ней будет уничтожена. Она сохранится идеальной в его памяти и будет только его, никто больше не посягнет на их любовь. Пусть никто и ничто не напоминает о ней, ведь с ней умерли последние его человеческие желания.

-o-

Жил-был мальчик, плачущий мальчик, его отправляли из столицы жить куда-то далеко. Посреди этих темных лесов и колосящихся полей он не знал иного, кроме как жить одним днем. Со временем даже память о матери начала стираться, а город, где он был рожден, превратился в туманное воспоминание.

-o-

Жила-была девочка, грустная девочка, сидящая в одиночестве в глухом лесу. Её выгнали, когда умерла её старшая сестра, последняя из её рода. Остальные жители поселения считали её вестником несчастий и убили бы её, если бы не боялись, что её призрак проклянет их еще сильнее. Она издали смотрела на горящее селение и закрыла глаза, когда почувствовала приближение чего-то большого, зеленого, зубастого и злого.

-o-

А еще были древние, спящие боги, и в тишине они считали проходящие годы, глядя на звезды. Даже в добровольном смертном покое, внутри их железных оболочек горел очищающий огонь.

Пятнадцать лет спустя.

Маг стоял в своих пышных одеяниях, и уже долгие годы никто не видел его лица, скрытого под капюшоном. Была видна только бородатая челюсть, и никто понятия не имел, как он умудряется ходить не спотыкаясь.

Впрочем, спросить никто не рисковал. Его силы, хоть он ими и нечасто пользовался, с годами становились всё более и более ужасными. И вот он явился перед королем и сообщил, что грядет нечто, нечто, что даже он не в состоянии победить или предсказать, и все испугались за безопасность королевства.

Спустя почти девять тысяч лет, звезды предсказали верно: небеса вновь разверзнутся, и Боги будут кормиться. Не будет спасения в молитве, поскольку это будет испытанием права человечества на жизнь. Это уже происходило и будет происходить, вот почему имперскую столицу звали Третьим Градом. Он был построен на руинах неудачливых предшественников.

-o-

Шаман умирал, и даже когда его душа отходила, он указывал на звезды. Чилавеки собирались умиреть. И ани смогут забрать пустыи земли. Пара встретить звездных богов и разбудить сваиво зимнова бога. Пришло время. Пара убивать.

Малинькая Страшная Леди была рядом с тем, кого она любила как своего отца, пусть они не были родичами и даже не принадлежали к одному виду. Малинькая Страшная Леди была готова вести избранных к их судьбе.

-o-

Пришло письмо. Оно призывало его в Столицу. Он не мог отказаться, поскольку вместе с ним прибыло два рыцаря в доспехах. И вот так Нежеланный Сын попрощался с мирными днями под шепотки о порождениях демонов и открытую ересь.

-o-

Третий Град был огромен, но за этим блестящим фасадом скрывалось нечто даже более великое. Внизу были руины, подземелье, город внутри города. Там работала магия, делающая Империю сильной, и вера людей освещала рукотворные небеса.

Там один рыцарь снял шлем, и оказалось, что это была женщина. Она была Стражем, уважаемым ветераном, и она привела его к Золотой Священнице, чтобы получить благословление Внутреннего Города.

И всё глубже и глубже по древним, священным туннелям вели они его.

К спящему Богу-Машине.

И его отцу.

-o-

Синеволосая Девочка с тремя здоровенными фигурами в плащах вокруг неё, стояла и смотрела на то, как появляется Враг. Он пал с небес и выбрался из ямы, громадная и гротескная тварь. Он был черным, как смерть, и белым, как кость, и он принес только безжалостное разрушение.

Всё боевое оружие, вся магия, ничто не могло остановить его. Третий Град был готов пасть, как и его предшественники.

Она легонько улыбнулась, единственный признак радости, который она себе позволяла показать.

-o-

Сражайся за нас или умри с нами. Пророчества были невероятно точны, несмотря на то, что им были тысячи лет. Бог-Машина просыпался. Однажды он уже практически стер всю жизнь в мире, во время его войны со Звездными Богами. И он мог снова это сделать.

Однако за время его долгого сна его разум ослабел, и он сам уже не мог даже пошевелиться. Ему нужен был новый разум, свежая новая душа, молодая и не отягощенная. Тот, кто был рожден холодным лоном, тот, чья кровь пела древней силой, но который не еще мог её использовать. Один изо всех детей мира. Он.