| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Совсем без торговцев, действительно не обойтись, — согласился Тайрен, накладывая себе оленьего языка. — Но им не надо давать воли.
— Почему?
— А в твоей стране корысть считается достоинством? — поинтересовался Кей. — Люди должны создавать свой долг — перед страной, императором и народом. А барыги думают только о том, как бы набить свою мошну.
— Что ж, в идеальном мире все люди действительно будут служить государству только из чувства долга, но мы живём не в нём, и с этим тоже приходится считаться. Глупо отказываться от того, что способно принести пользу стране, императору и народу только из-за того, что те, кто способны эту пользу принести, не идеальны.
— И какая же им польза от торговцев?
— Помочь населению и государству стать богаче. Разве этого мало?
Мужчины с усмешкой переглянулись.
— Сразу видно, что ты никогда не имела дела с купцом, скупающим крестьянский урожай, — сказал Кей. — Скупает за несколько медных монет, продаёт за серебро.
— Что ж, офицер Гюэ, охотно верю, что вы имели дело с купцами куда больше, чем я. А много ли купцов в деревнях?
— Как правило, один на несколько, а что?
— То есть у крестьян нет выбора? Или продавай вот этому купцу, или не продавай никому?
— Ну да.
— Тогда не удивительно, что он их обирает. А представьте, что купцов будет много. И крестьянин имеет возможность решать, кому продать. И продаст, разумеется, тому, кто даст больше. Картина уже несколько меняется, не так ли?
— Они просто сговорятся между собой, вот и всё, — возразил Тайрен. — Купцы, я имею в виду.
— А вот тут уже имеет смысл вмешаться государству. И вообще, вот вам ещё один пример пользы образования для простолюдинов. Образованного человека труднее обобрать, чем неграмотного, не знающего ничего, кроме своего поля. Образованный человек вполне способен посчитать, за сколько ему имеет смысл продавать, кому, и нужно ли вообще связываться с купцами. Или, может, лучше будет съездить в соседний город и продать там урожай самому.
— Крестьяне не имеют права покидать свои уезды.
— Что, совсем? — поразилась я. — Вообще никакие крестьяне, нигде?
— Совсем и нигде. Разве что их переселяют императорским указом.
— М-да, — только и сказала я. Тут ещё и крепостное право до кучи. Причём всеобъемлющее.
Разговор как-то увял. Я пробовала разные блюда, мужчины после краткого молчания заговорили о чём-то своём. Через некоторое время я прислушалась. Оказалось, что речь идёт о некой не то секте, не то банде, терроризирующей одну из провинций явно заказными убийствами. Причём дело уже дошло до того, что против неё собрались посылать войска.
— Вот уж не пойму, чего они хотели добиться, — Тайрен презрительно усмехнулся. — Скоро для этих отщепенцев всё закончится. Что они смогут против регулярной армии?
— Например, выбить командиров, — сказала я. И тут же пожалела, потому что они оглянулись на меня как на заговоривший стол.
— Что? — переспросил его высочество.
— Выбить командиров, — обречённо повторила я. — Раз промышляют убийствами, значит, умеют незаметно пробираться и подкрадываться. Вырежут офицеров, и что сделает армия без командования?
— А ещё что они могут? — Тайрен с любопытством наклонил голову набок.
— Ну... — я быстро перебрала в памяти, что мне было известно о партизанской войне. — Могут устраивать засады и небольшие налёты — налетели, постреляли и ушли. Раз они там давно, значит, знают местность лучше пришлых солдат. Если их немного, то удобно прятаться. Большого вреда они, конечно, так не причинят, но вымотать могут. Могут налететь на спящий лагерь, пожечь, порезать спящих, напугать или увести лошадей. Могут разрушать мосты и переправы. Могут нападать на отдельные отряды, например на этих... которые собирают еду для людей и лошадей.
— Фуражиров, — подсказал принц.
— Да, спасибо, ваше высочество. Могут перехватывать гонцов. На худой конец, если они не на учёте у властей, то могут скрытно уйти куда-нибудь в глушь или даже в соседнюю провинцию и переждать там, пока армии не надоест гоняться за собственной тенью.
Мужчины переглянулись.
— Во Внутреннем дворце, оказывается, завёлся спящий дракон, — саркастично заметил Гюэ Кей.
— А ты только что заметил? — Тайрен взял кувшинчик и разлил светлое вино на три чарки. Жаль, никому не смогу похвастаться, как мне лично его высочество вино наливал.
— Что ж, если тебя отправят наводить там порядок, сможешь взять её в советницы.
— Да едва ли отец-государь меня куда-нибудь отпустит, — вздохнул Тайрен. — Я уже и просить перестал. Иногда думаю — а не выкинуть ли что-нибудь эдакое, чтобы он наконец сослал меня в приграничный гарнизон, как грозится?
— Тайрен!
— Что?
— И думать забудь. Ничего хорошего в приграничных гарнизонах нет, могу тебя уверить. Там ты скиснешь ещё быстрее, чем здесь.
Принц усмехнулся и опрокинул свою чарку.
— А возвращаясь к нашим разбойникам... — он посмотрел на меня. — Действительно, чтобы ты сделала, если бы разобраться с этой бандой поручили тебе?
Кей скривил губы, но промолчал.
— Боюсь, ваше высочество, тут я ничего не могу ответить. У меня нет военных познаний. Я могу, благодаря примерам из книг представить, что они способны сделать. Но я представления не имею, как с этим можно бороться.
— А всё-таки? Подумай.
— Ну-у... — я честно задумалась. — Пожалуй, я бы попыталась наладить отношения с местным населением. С теми самыми крестьянами.
— И на кой они тебе сдались?
— Ну как на кой? Этим убийцам нужно пить-есть, одеваться, оружие опять же... Одной охотой долго не прокормишься, и нового ножа в лесу не скуёшь. Значит, кто-то их всем этим снабжает и, скорее всего, это крестьяне. И вот тут всё зависит от того, добровольно ли они это делают. Потому что если они этих разбойников любят и укрывают, то это одно. А если ненавидят и мечтают избавиться, то уже совсем другое.
— Равнинные крестьяне трусливы, — бросил Кей. — Они не решатся пойти против разбойников.
— Значит, надо убедить их, что власти способны их от разбойников избавить. И их же никто не зовёт в открытый бой! Но они тоже знают местность, могут дать проводников, подсказать, когда разбойники выйдут из леса и куда, где подходящее место для убежища, а где — для засады... Можно назначить награды за головы главарей, большие награды, вдруг кто-нибудь да соблазнится.
— А можно взять заложников, — в глазах принца вспыхнул настоящий огонёк азарта.
— А вот это мне кажется плохим решением, ваше высочество. Так вы только убедите людей, что власти плохие. А раз разбойники против властей, то они хорошие. Люди кинутся к ним за защитой или местью.
— А может, хватит считать таэли, когда тебе ещё ни единого ли не дали? — снова вмешался Кей. — Сам же говоришь, что государь никуда тебя не отпустит, а теперь сидишь тут, строишь планы — и с кем?
— Да ладно тебе, ворчишь, как моя нянюшка. Дай хоть помечтать!
— Нужно уметь довольствоваться тем, что у тебя есть здесь и сейчас, — наставительно сказал Кей. — Держись доброй середины — не ропщи и не витай в Небесах. Помнишь сказку про волшебную подушку?
— Помню-помню, — проворчал Тайрен.
— А что за сказка, господин офицер Гюэ? — полюбопытствовала я.
— Да, старая поучительная сказка, — фыркнул Тайрен. — Её рассказывают в назидание всем, кто мечтает о чём-то большем, чем у него есть.
— И тебе явно не мешает послушать её ещё разок, — Кей несколько досадливо покосился на меня, но потом всё же решил снизойти:
— В общем, там один мудрец встретился с молодым парнем из благородной, но обедневшей семьи, который мечтал вершить государственные дела и прославить свой род. Мудрец дал ему волшебную подушку, парень положил на неё голову и увидел сон. Сперва ему приснилось, что он женился на дочери богача и сам зажил как богач. Потом он увидел, как отлично сдал отборочный экзамен и получил сразу высокую должность. Потом ему дали должность ещё выше, и ещё... И везде он преуспевал, и народ прославлял его за добрые дела и пользу, которую он приносил стране, и ставил в его честь каменные стелы, на которых были выбиты его деяния. Он успел побывать и смотрителем каналов, и губернатором, и командующим армией, и завоевать для империи новые земли. А потом император сделал его своим доверенным советником.
Он сделал паузу, чтобы глотнуть вина.
— А, кажется, я слышала что-то подобное, — сказала я. — А потом его оклеветали завистники, и в ночь перед казнью он думал: "Ах, почему я не остался простым человеком?"
— Не совсем. Его действительно оклеветали и казнили его сторонников, но сам он избежал казни благодаря заступничеству одного друга, и только оказался в опале. Потом император узнал, как было дело, и вернул его ко двору. И до глубокой старости не хотел отпускать своего советника, хотя тот уже был болен и немощен, и умолял об отставке. А когда парень проснулся, то понял, что познал уже всё в этой жизни и понимает тщету своих желаний. Поблагодарил мудреца и удалился.
Над столиком повисло молчание. Через пару минут я решалась его нарушить:
— Должно быть, я чего-то не понимаю... Но мне жаль, что такая долгая и славная жизнь оказалась всего лишь сном.
Тайрен перестал жевать и посмотрел на меня.
— Ведь раз народ его прославлял за добрые дела... Значит, он действительно сделал много хорошего! А получается, что всё свелось к уроку для него одного. А как же вся та польза, которую он мог бы принести?
Кей перевёл взгляд с меня на принца.
— Вы точно не сговорились? — подозрительно спросил он. — Она же повторяет твои слова. Один в один!
Тайрен только хмыкнул, задумчиво разглядывая меня, и мне снова стало неуютно.
— Ладно, — сказал он наконец и отложил палочки. — Должно быть, все уже наелись. Пожалуй, пора возвращаться.
— Это верно, — с готовностью, чуть ли не с облегчением согласился Кей. На столик была выложена связка монет, нанизанных, как бублики, на шнурок, мы встали, и я опустила вуаль, которую откинула, садясь за стол. Когда вы вышли из павильона, музыкантши на лужайке прервали свою игру, встали и поклонились. Кей протянул им ещё одну связку, поменьше, принятую с многословными изъявлениями благодарности, которые мы даже не дослушали до конца.
На ветвях деревьев и на карнизах павильонов покачивались фонарики, едва ли их было больше по сравнению с тем часом, когда мы вошли сюда, и всё же мне показалось, что в саду стало светлее. Я подняла голову. Ночь была ясной, те самые звёзды, которым сегодня полагалось молиться, сияли вовсю, но их стало больше. Хотя, конечно, многочисленные мерцающие огоньки, плавающие в небе, не были небесными светилами. Судя по всему, они были вполне земного происхождения и поднимались в небо с земли, причём где-то недалеко отсюда.
— Что это?
— Что? — принц тоже задрал голову. — А, это... Летучие фонарики. Ещё один способ отправить своё желание к звёздам. Что, никогда таких не видела?
— Нет, никогда.
— Пошли, посмотрим.
Фонарики запускали с большой площади неподалёку. По периметру её стояли прилавки, где все желающие могли приобрести изготовленный из бумаги кубик и плоскую свечку, которую можно было вставить в специальное крепление внизу. А дальше фонарики действовали по принципу воздушных шаров: горячий воздух от свечи наполнял куб, и он взлетал в небо. Люди запускали их десятками и сотнями, всё время подходили новые желающие, и летучие фонари в небе не иссякали. Словно рой жёлтых светлячков поднимался в воздух, временами почти закрывая тёмной небо.
— Как красиво... — проговорила я, задрав голову и одной рукой придерживая шляпу.
— Хочешь запустить такой же?
Я удивлённо посмотрела на Тайрена:
— А... можно?
— Почему нет?
— Но у меня нет денег...
Он усмехнулся и поманил меня к прилавку. Кей с видом величайшего терпения пошёл следом.
— Ну, какое пожелание выберешь? — принц широким жестом обвёл прилавок. На бумажных боках фонариков были нарисованы разные иероглифы.
— А какие есть, ваше высочество?
— Всякие. Здоровья, долголетия, богатства... удачного замужества, — Тайрен прищурил и без того узкие глаза. — Может, тебе последнее пригодится?
— Ваше высочество, давайте лучше здоровья, — торопливо сказала я. — Оно всем нужно.
— Тоже верно.
Фонарик был высотой примерно с мою руку от пальцев до локтя. Принц сгонял Кея на край площади поджечь свечу от огня, горящего в металлической корзине на подставке, после чего помог мне расправить фонарь и поставить свечку внутрь. Мы подождали несколько мгновений, пока тепло от свечи наполнило бумажный куб, после чего просто разжали руки — и наш фонарик плавно и неторопливо вознёсся в небеса. Я следила за ним, пока могла различить его среди других. Наверху фонари подхватывал ветер, и они смещались куда-то за дома.
— Ваше высочество... — принц, тоже следивший за фонариком, посмотрел на меня, и я присела в поклоне. — Это было чудесно. Я никогда не забуду этот вечер.
Интерлюдия.
— А всё-таки никакая она не простолюдинка, — сказал Тайрен.
— Думаешь, закопала голову с шеей*?
— Вполне возможно. Сам посуди — станет ли рождённая в травах так себя вести? Да, поначалу она соблюдает почтительность, но стоит ей хоть чуть-чуть забыться, как она уже смотрит в глаза, не склоняет голову и говорит как с равным.
— А по-моему она просто дурно воспитана, — скептически заметил Кей.
Тайрен хмыкнул и посмотрел на игровую доску. Потом положил на пересечение клеток ещё один камушек.
— Она не дурно воспитана. Она иначе воспитана. Она не грубит, не держит себя вызывающе, она... — он покрутил рукой в воздухе, подбирая слова. — Я вот иногда думаю — может, она из царствующей семьи?
— И никому об этом не сказала?
— А допустим, скажет она, кто ей поверит? Но даже если и поверят... Вот представь: ты оказался в чужой земле, на положении слуги, и никакой возможности вернуться домой или получить оттуда помощь. Стал бы ты кричать, что ты — сын князя?
— Может, и не стал бы. Но я бы тогда помнил своё место.
Принц не ответил. Некоторое время они играли молча, и перевес всё явственней начинал склоняться в сторону Гюэ Кея.
— Ну, или она из тех племён, где вождей выбирают и им не кланяются, и все свободные считаются равными, — снова сказал Тайрен.
— И умеет читать, причём на своём языке? Все варвары, пользующиеся письменностью, позаимствовали её у нас. Цивилизованные народы, изобретшие свою, имеют представление о делении на высших и низших, — Кей помолчал и добавил: — Впрочем, о том, что она умеет читать, известно только с её слов.
— Думаешь, врёт? Едва ли. Ты же слышал, какие интересные вещи она говорит. Неправильные, но интересные. Без образования до такого не додумаешься.
— Или она повторяет чьи-то слова.
— Ну, значит, как минимум общалась с образованными людьми.
— А может, — предположил Кей, — она росла в каком-нибудь монастыре, или даже в пещере в горах на попечении учёного отшельника? Наслушалась его речей, но как надо обращаться с людьми, не знает.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
