Книга 2. Тайны наследников Северного Графства

Нас, оказывается, ждали. Как только я постучала в ворота, их тут же открыли. Ежевика вся напряглась, боясь увидеть кого-нибудь из семьи, но открыл нам Арланд, так что она облегченно вздохнула.

— Хога и Эргея ждут, я уже поговорил с ними, — сказал инквизитор. — Пойдемте.

Сделав первый шаг со ступеней в дом, Ежевика вся аж затряслась от страха, но не остановилась и шаг не замедлила. Мы вошли на кухню и встали на пороге.

В комнате были только Хога и Эргея, оба молчали.

Опустив взгляд в пол и наклонив голову так, чтобы лицо хоть немного закрыли волосы, Ежевика тихо произнесла: — Здравствуйте.

— Ну здравствуй, — сухо поздоровалась Эргея. Она сидела на лавке возле печки прямая и недвижная. Ни ее поза. Ни выражение лица — ничто не выдавало ее отношение к рассказу Арланду. Невозможно было понять, что она чувствует.

Рядом с Эргеей сидел Хога, болтая ногами и с любопытством разглядывая Ежевику.

— Это кто такая, мам?

— Подруга твоего брата, — ответила та, даже не посмотрев на сына. Она внимательно следила за каждым движением девушки.

— Я... — начала Ежевика, но, нервно сглотнув, остановилась.

— Чтобы я мог снять проклятие, ты должна пролить добровольную кровь на кожу Эргеи, — сказал Арланд.

— Что? — угрожающе приподнялась женщина. — Кровь на мою кожу!?

— Тогда с Хогой все будет хорошо, — объяснил инквизитор. — Это необходимо.

— Зверство какое! — пораженно выдохнула Эргея. — Кровь пускать, как в эпоху Первых Людей, ей богу!

— Мне нужна всего пара капель, — сказал Арланд, повернувшись к Ежевике.

— Позволите? — робко попросила девушка, медленно подходя к Эргее.

— Как будто у меня выбор есть, — вздохнула женщина. Не вставая с лавки, она засучила рукав и вытянула руку вперед, потом зажмурилась и отвернулась.

Ежевика подошла к ней и уже приготовила свою ладонь, как вспомнила, что резать нечем.

— Держи, — Арланд услужливо протянул ей свой кинжал.

Девушка не задумываясь взяла оружие и, взглянув на Хогу, который с ужасом в глазах смотрел на происходящее, в следующие же мгновение замахнулась и рассекла свою руку. Все произошло за секунду.

— Стой!... — крикнула было я. — Он же... серебряный!

Но было уже поздно.

Капли крови обрызгали рубашку и передник Эргеи, проявившись на ткани маленькими красными пятнышками. Большая часть попала в ладонь женщине и собралась там небольшой лужицей.

Ежевика через секунду после сделанного жалобно вскрикнула и упала на пол, прижимая отравленную руку к груди.

— Ты что наделал!? — разозлено кричу на Арланда. — Зачем ты дал ей серебряный кинжал!?

Инквизитор угрюмо смотрел на девушку, не произнося ни слова.

— Она умирает!? — в ужасе закричала Эргея, глядя на лежащую на полу Ежевику. Девушка корчилась от боли, прижимая к груди раненую руку, темная кровь из которой пачкала ей платье.

Я бросилась было помочь умирающей русалке, но Арланд крепко сжал мою руку и дернул на себя, не давая приблизиться к ней.

— Стой и не дергайся! — велел он, обхватив меня руками и не давая мне пошевелиться. — Я знаю, что делаю. Просто жди.

Я непонимающе обернулась на него: что он там знает, кодекс своего Ордена, который велит убивать всех нелюдей!?

Ежевика продолжала корчиться на полу от боли и тихо постанывать. Она умирала, это все понимали, Эргея испуганно металась вокруг нее, Хога от страха замер на лавке, не в силах отвести взгляд от жуткого зрелища.

— А ну отпусти меня! — рычу на инквизитор, пиная его ногой. — А не то!...

— Ты ей уже не поможешь, — объяснил Арланд, продолжая удерживать меня.

— Простите... — тихо выдохнула Ежевика, рассеянно посмотрев на Эргею. Девушка задрожала, спрятала лицо в руках, а потом медленно затихла.

— Она... она умерла!? — со слезами ужаса на глазах спросила женщина, кидаясь к сыну, который от такого зрелища сам был ни живой, ни мертвый. — Что же это такое делается?... Как так-то?... Уж и вправду, мертвая? От одного пореза-то!?...

— Да как ты мог!? — воскликнула я, собирая в ладонях энергию. — Как ты мог это сделать!?

— Успокойся, так было надо, — сдержанно ответил он, без усилий заламывая руки мне за спину. Магию отрезало в мгновение ока. Как будто и не было.

В этот момент на кухню вошел Нольг.

Увидев Ежевику, лежащую всю в крови на полу и бледных родственников, он быстро понял, что к чему. Кинулся к девушке, наклонился над ней и, приподняв, повернув к себе лицом.

— Что произошло!? Что с ней!? — крикнул он, посмотрев на нас и тут же вернувшись взглядом к Ежевике. Ее глаза были уже закрыты.

Как же так?...

— Быть не может... — прошептал Нольг, пристально смотря на недвижное лицо Ежевики. Он приложил пальцы к ее шее, чтобы найти пульс. Его лицо переменилось. — Неужели она должна была умереть ради того, чтоб исправить случайную ошибку?...

— Нет, — подавленно ответила я, смаргивая злые слезы. Арланд уже не держал меня: я ничего не могла сделать без магии. — Все должно было быть не так.

— Ежевика... — убито прошептал Нольг имя девушки.

Он закрыл глаза и склонил голову над ее телом. Его руки как будто сами собой крепко сжали ее плечи. Помедлив, Нольг прижал русалку к себе.

— Сын?... — удивлено спросила Эргея.

— Надо было ей ко мне идти, — только и произнес он, погладив черные кудри девушки.

Мы замолчали. Никто не знал, что сказать. Все смотрели на тело Ежевики, лежащей на руках Нольга, настоящей спящей красавицей.

Я не могла видеть это... не могла поверить, что все так. Она ведь не заслуживала этого!

Эргея обняла сына и тихонько заплакала.

— Бедная девочка... как же?...

Арланд не сводил с ее тела пристального взгляда. Он ждал чего-то, как химики ждут начала реакции... неужели это еще не все? Что он задумал?

Вдруг Нольг вздрогнул и посмотрел на Ежевику как-то по-новому. Он осторожно убрал с ее лица прядь черных волос, провел пальцами по щеке, потом дотронулся до кончика носа.

— Дышит... — пораженно прошептал он.

— Дышит!? — переспросила Эргея, кинувшись к девушке.

— Дышит! — уверенно сказал Нольг, приподнимая Ежевику и прижимая к груди. — Мам, подай воды, быстрее!

Кивнув, Эргея кинулась к ведру с питьевой водой, зачерпнула большой деревянной ложкой и поднесла ее сыну.

Нольг осторожно приоткрыл губы Ежевики и влил ей в рот немного воды.

Девушка инстинктивно проглотила, но все же закашлялась, приходя в себя. У всех из груди вырвался облегченный вздох.

Ежевика медленно открыла глаза и пару раз моргнула, прищурилась, осматривая все вокруг.

— Что случилось?... — спросила она, но вдруг заметила Нольга, на руках у которого находилась.

Смутившись и в то же время испугавшись, она осторожно поднялась с его рук и села на полу.

— Прости меня, — тихо сказала она, пряча глаза.

— Ежевика! — радостно воскликнул Нольг и сгреб девушку обратно в свои медвежьи объятия. — Напугала, дуреха!

— Ах, дети мои!... — всплеснула руками Эргея и, снова расплакавшись, кинулась обнимать обоих. — Дети-дети, поседею я с вами так!

— Ой... — растерянно сказала девушка, когда ее обняла будущая свекровь. Ежевика все еще не понимала, что происходит.

— Ты, понимаешь ли, умерла, а Нольг тебя, оказывается, тоже полюбил за год знакомства... — быстро и путано объяснила ей я, утирая слезы и улыбаясь. — Ты сейчас, кажется, уже человек. Поздравляю!...

— Нольг? — удивленно посмотрела она на него. — Это... правда?

— Да, — просто ответил он, горячо целуя ее в щеку.

От неожиданности Ежевика широко раскрыла глаза, но потом на ее лице расцвела счастливая улыбка, а на щеках появился розовый румянец. Посмотрев на своего Добрыню Никитича, она совсем зарделась и робко чмокнула его в густые усы.

— Уж будьте счастливы вместе, дети мои, раз оно вам так надо! — всхлипнула Эргея и расцеловала обоих. — Мое благословление у вас есть, теперь от отца получите, и живите вместе, как муж и жена!

— Матушка! — обрадовался Нольг. — Спасибо!...

— Да чего уж, сын? Раз тебе хорошо, то и мне радостно! А мне-то уж и с внуками нянчится пора...

На этом до слез счастливом моменте я вдруг вспомнила об инквизиторе.

— Иди собирай вещи, — велел мне Арланд. — Нам нужно будет очень быстро отсюда уйти. Без вопросов, — он предупреждающе посмотрел на меня. — Эргея? Нам нужно поговорить вдвоем.

По его тону я поняла, что лучше не возражать. Я пошла к лавке и занялась сумками.

Тем временем Арланд попросил всех, кроме Эргеи выйти из комнаты.

— Ох, столько всего... Не выдержит мое старое сердце! — вздохнула женщина, прижимая ко лбу руку. — Благодарить вас или вон вышвырнуть после такого?... Мужа нет, я и не знаю.

— Мы уйдем сами, — сказал Арланд, снимая черные перчатки. — Но прежде я должен закончить начатое. Дайте мне руки

Эргея замешкалась, с удивлением глядя на инквизитора. Под черными перчатками у него оказались другие, белые и тонкие. Их он тоже снял, открыв испещренные бледными символами ладони.

Взяв женщину за руки, Арланд крепко стиснул ее пальцы в своих и закрыл глаза, его лицо застыло в напряженной маске.

Эргея застыла, то ли в ужасе, то ли в трансе. Он даже не дышала, пока Арланд не отпустил ее. Когда же он это сделал, она оступилась, словно очнулась ото сна, и молча села на лавку.

— Идем! — сказал мне инквизитор, подхватывая свои вещи. — Быстро!

Перчатки он так и не надел, сунул их в один из своих мешков. Мы отправились к лошадям, быстро оседлали их и пустились в обратный путь.

По дороге я думала о случившемся.

Значит, у Ежевики все будет хорошо. Останется она со своим Никитичем, будет стирать по вечерам его рубашки, пропитавшиеся лошадиными запахами, готовить ему, ухаживать, а потом, когда-нибудь, так же, как Эргея, будет распинаться перед какой-нибудь клушей: "Муж у меня умница, красавец, работяга, с животными так обращается, как никто другой. Они — кормильцы наши. Вот мы и живем богато. И сыновья у меня все в мужа пошли, все — лучшие женихи на деревне"...

Все же рада я за нее, теперь-то у нее уж точно все будет хорошо. Из русалки с холодным сердцем да в жену милую... где-то так пелось. Наверное. Молодец она, хорошо им будет с Нольгом.

А я... до поместья доедем дня через три или через четыре. Там куча дел. Надо будет отчитаться перед Лореном, получиться свою заслуженную награду, потом представить Меви ее наследника, надо будет закончить фонтан в саду, извиниться перед Леопольдом, что не предупредила об отъезде... Но главное и самое первое, это объяснить Дейку, какого черта.

Вспомнив о рыцаре, я поняла, чего мне сейчас так не хватает. Кого, точнее. Его бы сюда, с сарказмом и шуточками! Я бы с удовольствием послушала, что бы он сказал по поводу всей этой истории! Мы бы посмеялись и оставили эту тему, стали бы говорить о чем-нибудь другом, поприятнее... Поржали бы над Валленом и его семьей, наверное. Может, Дейк бы выменял у них нам новых лошадей.

Хотя своего Черта я ни на кого другого уже не променяю, наверное.

— Бэйр? — из мыслей меня вывел голос.

Опять он...

— Чего тебе, Арланд? — спросила я, сама удивившись сухости, прозвучавшей в голосе. Что-то мне подсказывало, что Арланд действительно знал, что делал, когда давал Еживике нож, но простить ему этих страшных минут я не могла.

— Пора сворачивать в лес, — сказал инквизитор, спускаясь с лошади.

Все это время он ехал далеко впереди, увидев его теперь, я не сразу поняла, в чем дело.

На Арланде не было ни черного плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом.

"Монах" из него получился такой же странный, как и инквизитор.

— Что с тобой? — удивленно спросила я, уже спустившись с Черта. — Где твой костюм?

— Пришлось снять. Нам пора сворачивать с дороги, Бэйр. Идем.

Наследство тети Меви

Большой пес

*Дейкстр Донан*

Этот чертов дождь...

За окном льет, не прекращая. Страшно представить, что сейчас делается на улице. Дороги, наверное, размыло в грязевые болота, где вода, самое малое, по колено. Там наверняка от сырости мгновенно начинает першить в горле, в сапогах и под ними непрестанно хлюпает, нос мерзнет от холода и сырости...

Но на самом деле я могу только догадываться, что происходит на улице. Я не выходил туда уже несколько дней, только наблюдал из-за окна, пока его не заволокло пеленой воды.

С тех пор, как уехала Бэйр, я сам не свой. Ее побег, да, именно побег, и никак иначе, вкупе со смертью Марты меня окончательно доконал: я в первый раз за последние шестнадцать лет заболел.

Обычно у меня лошадиной здоровье, даже лихорадка, которая как-то эпидемией прошлась в Ордене, меня не тронула. Но сейчас по неизвестным причинам я слег от какой-то простуды! Убийственный насморк, кашель до рвоты, головные боли и даже жар время от времени. Сижу безвылазно один в своей комнате, никто из жильцов ко мне не ходит, только Гарфел три раза в день приносит еду. Скучно.

От скуки я даже начал читать умные книги, которые Бэйр притащила в нашу комнату. Ничего толком в них не понимал, но, почему-то, тратить на них время мне нравилось. Я специально запомнил их названия и имена авторов, чтобы при случае похвастать перед кем-нибудь: "А вы, сударь, не знакомы ли с творчеством такового-то? Я вот как-то прочел на досуге, очень развлекло, знаете ли. Проблемы современного общества, рассмотренные там...". Когда-нибудь да где-нибудь пригодится.

Но ни болезнь, ни книги не смогли меня полностью отвлечь от мыслей о ведьме. Я думал о ней часто. Слишком часто.

Бэйр уехала, и я уверял себя, что это не повод для каких-то особых изменений в настроении. Она — одна из многих моих знакомых, с которыми я случайно встретился и с которыми без сожалений распрощался. Эта девица ничего толком для меня не значит. Как-нибудь, через несколько лет, мы с ней случайно столкнемся в какой-нибудь таверне, выпьем, посмеемся, вспомнив прошлое, расскажем о своих делах, а на следующий день разбежимся, кто куда. Да, так оно и будет.

Именно в это я почти верил первые несколько часов без нее. А на следующий день ко мне в голову вернулись тревожные мысли. А если она забыла снять клятву? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг Адольф ее найдет? Вдруг она уехала не просто так, а было что-то важное, о чем я не знаю? Вдруг ей нужна моя помощь?... Эти бесконечные "вдруг" довели до того, что меня начало трясти от переживаний. Но вместо того, чтобы искать по трактирам Бэйр, я целыми днями валяюсь на кровати, читаю всякую ученую чушь и пялюсь в окно, надеясь увидеть там что-нибудь интересное. То корю себя за бездействие, то мысленно ругаю ведьму, бросаюсь из крайности в крайность, а потом лежу с температурой.

Наверное, если бы не Леопольд, который с чего-то решил, что мы друзья, я бы свихнулся. Конечно, вынести его общество дольше, чем пару часов в день, было сложно, но зато он разбавлял одиночество, от которого я удивительно быстро отвык в обществе ведьмы.

Леопольд не реагировал на намеки и не замечал открытых "пошел вон", даже полное игнорирование его не трогало. Если я его не звал, он приходил сам, если я с ним не разговаривал, он мог часами говорить сам с собой, рассуждая о чем-нибудь, если я просил его уйти, он все равно оставался до тех пор, пока сам не захочет вернуться в свое логово. Поначалу мне хотелось достать меч и начать угрожать надоедливому нелюдю, но вскоре я привык. Леопольд, пытаясь добиться моего расположения, таскал мне пирожки и даже как-то притащил бутылку вина, которую мы вместе и выпили. Он делал отвар от кашля. В итоге я решил, что раз ему делать нечего, то, так и быть, пускай заботится обо мне, потерплю.