Подземка

— Ми­ло­сти про­шу к на­ше­му ша­ла­шу, — при­гла­сил я Ли­ло. — Доб­ро по­жа­ло­вать или по­сто­рон­ним вход за­пре­щен.

— И как те­бя по­ни­мать?

— Да ни­как. За­би­рай­ся.

Де­вуш­ка ото­дви­ну­ла за­ве­су по­ло­га в сто­ро­ну, опус­ти­лась на чет­ве­рень­ки, за­полз­ла внутрь, ог­ля­де­лась. Ли­цо ее бы­ло не­про­ни­цае­мым, уз­нать, о чем она ду­ма­ет, не пред­став­ля­лось воз­мож­ным.

— Дом, ми­лый дом, — ска­зал я. — Маль­чи­ки на­ле­во, де­воч­ки на­пра­во.

Ли­ло по­слуш­но за­ня­ла пра­вую по­ло­ви­ну, влез­ла в спаль­ный ме­шок, не­мно­го по­кру­ти­лась и за­тих­ла.

— Как те­бе — удоб­но? — по­кро­ви­тель­ст­вен­ным то­ном спро­сил я.

Все-та­ки глу­бо­ко в нас, му­жи­ках, уко­ре­ни­лась при­выч­ка опе­кать сла­бый пол, ни­ку­да от нее не де­нешь­ся. Осо­бен­но ес­ли ты мо­ло­дой и не­же­на­тый.

— Нор­маль­но. Бы­ва­ло и ху­же, — ото­зва­лась де­вуш­ка.

— А луч­ше?

— Луч­ше то­же бы­ва­ло.

Мой жи­вот пре­да­тель­ски за­бур­чал. Бу­тер­бро­ды дав­но пе­ре­ва­ри­лись, я про­го­ло­дал­ся.

— Есть бу­дешь?

— Не от­ка­жусь.

Я от­крыл бан­ку ту­шен­ки, мы на­ско­ро пе­ре­ку­си­ли. Ела она очень ак­ку­рат­но, буд­то про­ве­ла пол­жиз­ни в пан­сио­на­те для бла­го­род­ных де­виц. По­кон­чив с едой, я вы­тер ру­ки о шта­ны и объ­я­вил:

— По­сле вкус­но­го обе­да по за­ко­ну Ар­хи­ме­да по­ла­га­ет­ся по­спать.

— Мне не хо­чет­ся спать, — ше­по­том ска­за­ла де­вуш­ка.

— Мо­жешь про­сто ле­жать с за­кры­ты­ми гла­за­ми. Я не воз­ра­жаю.

Ли­ло де­мон­ст­ра­тив­но хмык­ну­ла, но смол­ча­ла. Я при­лег ря­дом, ус­лы­шал ее ров­ное ти­хое ды­ха­ние. Спаль­ник скра­ды­вал кон­ту­ры те­ла, но я дал во­лю фан­та­зии, пред­ста­вил все как на­яву и пло­то­яд­но улыб­нул­ся. За­хо­те­лось по­тро­гать, по­гла­дить. Ру­ка не­про­из­воль­но по­тя­ну­лась...

— Бу­дешь при­ста­вать — убью, — про­це­ди­ла сквозь зу­бы де­вуш­ка.

— О'кей, — со­гла­сил­ся я. — Толь­ко это и к те­бе от­но­сит­ся.

— Не по­ня­ла, — при­под­ня­лась на лок­тях де­вуш­ка.

— Ну, в смыс­ле, ес­ли бу­дешь ко мне при­ста­вать, я те­бя то­же убью, — по­яс­нил я. — Спо­кой­ной но­чи.

По­мед­лив, до­ба­вил:

— Да, ес­ли ты и на са­мом де­ле го­лем, не ешь ме­ня, по­ка я сплю, по­жа­луй­ста. Я нев­кус­ный.Гла­ва 8

Раз­бу­ди­ло ме­ня де­ли­кат­ное по­каш­ли­ва­ние. Я от­дер­нул по­лог и уви­дел оч­ка­ри­ка, ко­то­рый та­ким спо­со­бом пы­тал­ся при­влечь к се­бе на­ше вни­ма­ние.

— Про­сти­те, не по­ме­шал? — из­ви­няю­щим­ся то­ном, буд­то за­дол­жал мне сто ты­сяч бак­сов, спро­сил он.

Глаз­ки его, гро­те­ск­но уве­ли­чен­ные бла­го­да­ря не­хи­лы­ми лин­зам, смот­ре­ли то ли с тос­кой, то ли с на­де­ж­дой. Ка­за­лось, буд­то ги­гант­ские зрач­ки пла­ва­ют в на­ли­том до­вер­ху ак­ва­риу­ме.

"Да он же поч­ти сле­пой, — по­ду­мал я. — Стек­ла тол­щи­ной с па­лец. Не дай Бог рас­ко­ка­ет, за­ме­ну не най­ти".

А вслух про­из­нес:

— Да как те­бе ска­зать. Ме­ня, к при­ме­ру, ты раз­бу­дил, а это не есть хо­ро­шо.

— Из­ви­ни­те, по­жа­луй­ста. Я не по­ду­мал, мне ка­за­лось... В об­щем, я это... Ну как его, — стал за­пи­нать­ся оч­ка­рик.

Долж­но быть, его на­пу­га­ла моя не­до­воль­ная фи­зио­но­мия.

— Ты ти­па то­го, ко­ро­че, — по­про­сил я, изъ­яс­ня­ясь при­мер­но в та­ком же "шти­ле".

Вы­бран­ный курс ока­зал­ся пра­виль­ным, па­рень спра­вил­ся с вол­не­ни­ем и ска­зал:

— Вы, ес­ли за­мерз­ли, иди­те к нам, к ко­ст­ру, по­греть­ся. По­си­дим, пе­ре­ку­сим, пес­ни по­по­ем.

— Это вы нас в гос­ти при­гла­шае­те, — до­га­дал­ся я.

— Вро­де то­го, — за­ки­вал оч­ка­рик. — Мы же те­перь со­се­ди, вот и бу­дем на­ла­жи­вать от­но­ше­ние. Так что, при­де­те?

При­чин для от­ка­за я не ви­дел. Тор­чать нам тут дол­го, кор­чить из се­бя не­весть ко­го аб­со­лют­но не­за­чем, так что при­гла­ше­ние бы­ло еди­но­глас­но при­ня­то, в смыс­ле од­ним мо­им го­ло­сом. Что ду­ма­ет по это­му по­во­ду по­пут­чи­ца, спра­ши­вать не стал. Нач­нет ко­чев­ря­жить­ся, ей же ху­же.

Я вы­лез из па­лат­ки пер­вым, Ли­ло по­сле­до­ва­ла за мной. Сда­ет­ся, что она так и не спа­ла. Ну да не мои за­бо­ты.

Мы по­до­шли к ко­ст­ру, воз­ле ко­то­ро­го гре­лась уже зна­ко­мая нам па­ра и не­сколь­ко стран­но­го ви­да лю­дей, я бы оха­рак­те­ри­зо­вал их как хип­пи: все пат­ла­тые, рас­хри­стан­ные, в ужас­но не функ­цио­наль­ной оде­ж­де, с раз­ны­ми фе­неч­ка­ми и ду­рац­ки­ми фин­тиф­люш­ка­ми. Вид у всех па­ра­нои­даль­но-оду­хо­тво­рен­ный. Ко­ро­че, не от ми­ра се­го.

Ви­ди­мо, о них и пре­ду­пре­ж­дал Шиб­здик.

Не­фор­маль­ная (впро­чем, от­ку­да сей­час взять­ся фор­маль­ной) мо­ло­дежь раз­вле­ка­лась. Один, за­ка­тив гла­за, ти­хо­неч­ко брен­чал на ги­та­ре. Две де­ви­цы, поч­ти оди­на­ко­во оде­тые: в паль­то с длин­ной ба­хро­мой, в уз­ких чер­ных три­ко с гет­ра­ми до ко­лен и ар­мей­ских бер­цах, под­пе­ва­ли. Ме­ло­дия бы­ла за­уныв­ной, из тех. от ко­то­рых сво­дит ску­лы и хо­чет­ся спать, но вся ком­паш­ка, по­хо­же, пре­бы­ва­ла в со­стоя­нии близ­ком, к экс­та­зу. Впав­шие в нир­ва­ну хип­пи мер­но по­ка­чи­ва­лись в такт, из­да­вая вре­мя от вре­ме­ни зву­ки, по­хо­жие на гу­де­ние пе­ре­грев­ше­го­ся транс­фор­ма­то­ра.

На ко­ст­ре го­то­ви­лось ка­кое-то ва­ре­во, пах­ло оно так вкус­но, что я ре­шил за­крыть гла­за на не­ко­то­рую не­вме­няе­мость ок­ру­жаю­щих.

Уви­дев нас, ги­та­рист от­ло­жил ин­ст­ру­мент в сто­ро­ну и с ра­душ­ной улыб­кой про­тя­нул ру­ку.

— Вы но­вень­кие, с Два­дцат­ки, — не то спро­сил, не то кон­ста­ти­ро­вал он.

Я кив­нул, по­жи­мая ему ру­ку.

Улыб­ка на ли­це ис­пол­ни­те­ля скуч­ных пе­сен ста­ла еще ши­ре.

— Про­шу вас к на­ше­му ко­ст­ру, по­греть­ся и вку­сить пи­щи те­лес­ной и ду­хов­ной.

В дан­ный мо­мент пер­вое ме­ня ин­те­ре­со­ва­ло го­раз­до боль­ше вто­ро­го, но на ха­ля­ву и ук­сус слад­кий. Ра­ди на­би­то­го же­луд­ка я го­тов про­слу­шать лю­бую тео­соф­скую лек­цию. Ре­ли­ги­оз­ных сект в под­зем­ке раз­ве­лось боль­ше чем крыс, к ним по­ти­хонь­ку при­вык­ли, раз­ве что стан­ци­он­ные свя­щен­ни­ки от­кры­то вы­ра­жа­ли не­удо­воль­ст­вие, но до серь­ез­но­го вы­яс­не­ния от­но­ше­ний до­хо­ди­ло ред­ко.

По­нят­но, что сей­час нам бу­дут па­рить моз­ги, од­на­ко стол­пив­шая­ся воз­ле ко­ст­ра ау­ди­то­рия еще не до­га­ды­ва­лась, что их тру­ды про­па­дут впус­тую. Ес­ли в мою баш­ку что-то ко­гда-то влез­ло, вы­бить это из ме­ня нет ни­ка­кой воз­мож­но­сти. Так что отец Вар­фо­ло­мей мог ос­та­вать­ся спо­кой­ным за сво­его за­блуд­ше­го ба­ра­на.

По­сле то­го, как му­зы­ка пре­кра­ти­лась, хип­пи при­шли в се­бя, за­вя­зал­ся раз­го­вор. Пер­вым де­лом ме­ня за­сы­па­ли гра­дом во­про­сов. Лю­ди ин­те­ре­со­ва­лись близ­ки­ми, род­ны­ми, друзь­я­ми, на­дея­лись ра­зы­скать ко­го-ни­будь из них на Два­дцат­ке. Кто вы­жил, кто по­гиб.

Ча­ще все­го от­ве­ты сво­ди­лись к ко­рот­кой фра­зе "не знаю", но хип­парь с ги­та­рой, ко­то­ро­го зва­ли Ан­д­ре­ем, вы­яс­нил, что его двою­род­ная се­ст­ра оби­та­ет на Два­дцат­ке, и очень об­ра­до­вал­ся.

— При слу­чае на­ве­щу, — ска­зал он. — Те­бя при­ве­ла к нам са­ма судь­ба, Алек­сандр.

По­сле то­го, как ме­ня вы­жа­ли до­су­ха, ком­па­ния у ко­ст­ра пе­ре­шла к во­про­сам не столь­ко мир­ским, сколь­ко ме­та­фи­зи­че­ским. Тон бе­се­ды по-преж­не­му за­да­вал Ан­д­рей, не­глу­пый па­рень, но по­рой его за­но­си­ло.

— Как вы ду­мае­те, по­че­му это все про­изош­ло? — за­го­во­рил он. — Я имею в ви­ду вой­ну, на­шу жизнь под зем­лей, чу­до­вищ на по­верх­но­сти. По­че­му все так сло­жи­лось?

Гла­за его за­жглись не­хо­ро­шим бле­ском.

— Спро­си что по­лег­че, па­рень, — по­про­сил я. — И без то­го тош­но.

— А раз­ве вы ни­ко­гда не за­ду­мы­ва­лись на эту те­му? Раз­ве ни­ко­гда не спра­ши­ва­ли се­бя? Не­у­же­ли вам все рав­но?

Я ра­зо­злил­ся:

— К че­му столь­ко во­про­сов? Я вот за­ду­мы­вал­ся не раз и не два, но раз­ве ко­му-то в ито­ге ста­ло лег­че? Что слу­чи­лось, то слу­чи­лось. Из­ме­нить что-ли­бо мы не в си­лах. Ска­жу боль­ше: да­же вы­во­ды на бу­ду­щее нам не сде­лать. Бо­юсь, про­шлый опыт уже ни­ко­гда не бу­дет при­ме­ним. Мы вы­ну­ж­де­ны про­зя­бать под зем­лей, жить по дру­гим пра­ви­лам, ко­то­рые ко­рен­ным об­ра­зом от­ли­ча­ют­ся от тех, что бы­ли рань­ше. Мы пом­ним, ко­неч­но, де­сять за­по­ве­дей, но нам при­хо­дит­ся уби­вать, пре­лю­бо­дей­ст­во­вать, со­тво­рять се­бе ку­ми­ров, же­лать же­ну ближ­не­го сво­его, пре­да­вать­ся ог­ром­но­му ко­ли­че­ст­ву про­чих смерт­ных гре­хов. Мы мед­лен­но, но вер­но при­бли­жа­ем­ся к рас­ка­лен­ной ско­во­род­ке. Да­вай при­мем это к све­де­нию и не бу­дем за­би­вать баш­ку вся­кой ше­лу­хой.

— Ты за­тро­нул те­му гре­ха, Алек­сандр. Мо­ло­дец, — не­ожи­дан­но по­хва­лил Ан­д­рей. — Ес­ли не воз­ра­жа­ешь, я ее про­дол­жу. Че­ло­век за все вре­мя сво­его су­ще­ст­во­ва­ния ус­пел так из­га­дить пла­не­ту, что она в от­ме­ст­ку за­гна­ла его глу­бо­ко в свое чре­во, пре­вра­ти­ла жизнь на по­верх­но­сти в на­ка­за­ние. Воз­да­лось по де­лам на­шим! Ду­ма­ешь у тех, кто на­жи­мал крас­ные кноп­ки на сек­рет­ных че­мо­дан­чи­ках, бы­ли ка­кие-то ве­со­мые при­чи­ны для на­ча­ла вой­ны? Ду­ма­ешь, они не пред­став­ля­ли, во что это мо­жет вы­лить­ся? Нет, они не бы­ли ду­ра­ка­ми, эти лю­ди пре­крас­но зна­ли, что мо­гут пре­вра­тить зем­ной ша­рик в вы­жжен­ную пус­ты­ню. Они зна­ли и, тем не ме­нее, уст­рои­ли апо­ка­лип­сис. По­че­му? От­вет один. Ими дви­га­ла не­кая си­ла, Про­ви­де­ние, ес­ли хо­чешь. Я, ко­неч­но, мно­го на се­бя бе­ру, но ри­ск­ну на­звать эту си­лу не­ко­ей жи­вой суб­стан­ци­ей, ду­шой Зем­ли, на­при­мер.