Кадет

— ВЛИП! В очередной раз впендюрился в неприятность.

И даже еще хуже. Беда!

Нет, намного хуже — катастрофа!

Нависла над нами..., надвигалась семимильными шагами....

Разглядывая спокойно стоящих и беседующих двух стражей во дворе, понял — выстрел не услышан. Перевел дух и, сделав вид, что мне море по колено, спокойным голосом попытался успокоить испуганную девушку:

— Не бойся милая, волноваться нам рано. Прорвемся. Не услышали выстрел вояки гетманские.

— Так ведь спохватятся вскоре, заявятся сюда и спросят с нас. Бежать надо.

— Уже лучше. Верно, мыслишь. Можно попробовать, через заднюю дверь. Я уже опыт в таком деле имею. Боюсь только, поймают вскоре нас, все-таки стража..., как не говори, поднимут всех в городе, все ходы и выходы перекроют. Да и куда нам бежать? Я лично не знаю, даже представления не имею, где мы можем спрятаться сегодня.

— Ой, шо случилось? — Вбежавшая Марфа в комнату испуганно уставилась на убитого стража — вроде стреляли..., убили. Ой-ё-ёй, що буде, що буде.

Женщины были испуганы, но как оказалось не настолько уж и сильно. Мария пришла в себя буквально через минуту, и я вновь вынужден был констатировать, девушка смогла принять единственно верное решение, ни на грамм не отличающееся от моего, мужского:

— Петро, ты начал, тебе и заканчивать. Марфуша, будь ласка, иди, позови солдатиков, скажи, начальник зовет. Сама останься, и постарайся прикрыть за ними дверь, шоб шум никто не услышал. Иди, зови. А ты милый мой, как только войдут, сразу стреляй.

Перекрестившись, жестко добавила:

— Главное попади, не промахнись. Вообще-то, шо я говорю. Уже видела, у тебя это получается хорошо. Как ты там сказал — опыт большой имеется? А шо? Все верно, хоть и мальчишечка еще, но кое в чем ты на высоте. Кажется, идут.

Ничего другого, более умного, придумать в нашем положении невозможно. Я убил осознанно, и кажется, в первый раз с желанием. Да и выхода не было. Или он нас или мы его. Нисколько не сожалею. Вот только солдат жалко. Они не виноваты, что оказались не в том месте не в то время. Возможно, и не причастны они к вымогательствам сотника. А может и да. Не уверен, просто жалею. Ну, а куда деваться? Как бы там ни было, желания убивать их, нет. Видно мои сомнения были написаны на лице, Мария постаралась успокоить и направить меня в нужном, по ее мнению, направлении:

— Если бы не отпустил тех двух парней, то сегодня не пришлось убивать этого кабана. Не совершай еще и здесь ту же ошибку. Нет свидетелей, нет дела, никто и не узнает о произошедшем.

Ну— ну. Блажен, кто верует. Тепло ему на свете.... А я вот не уверен. Узнают, кому надо будет, и сомневаться в этом чревато последствиями. Время другое, это верно, но думаю сыскари и здесь работают не хуже, чем в моем времени. Да и очевидцев найдется немало.

Появление солдат заставило отбросить не вовремя появившиеся сомнения. Они шли по зову своего начальника и естественно не ожидали встретиться лицом к лицу со своей смертью. Промахнуться с такого расстояния невозможно. Два выстрела, а затем контрольные... и все. Финита ля комедия. Два трупа прибавилось к первому. Запах крови смешанный с запахом пороха для меня уже стал чем-то привычным и даже тошноту, подступившую к горлу, сумел загасить. Мария в этом плане намного крепче меня. Я уже отмечал — смерть человека ее лишь возбуждает, у нее появляется жгучее сексуальное желание.

Может она некрофилка? Я помню, мать моя, будучи ментом в детской комнате, нередко возмущалась попустительством властей, разрешающих голливудские фильмы на экранах города и телевидения. Фильмы ужасов, сопровождающиеся сценами насилия, убийства и жестокости по ее мнению возбуждали в детях желание совершить подобные действия на практике, в жизни. Тогда и слышал слова от нее типа: суицид, некрофилия, гедонисты, связывая их появление в обществе с гнетущей, лишенной радости мрачной атмосферой в семьях харьковчан. Отсутствие стимулов, интереса к жизни, стремлений и надежд, мама всегда привязывала к социальной реальности в Украине. Оказывается, в моей памяти сохранились ее слова, как и моя версия видения дел, связанных с воспитанием нас, будущих строителей Украинской демократии. Понимая суть по-своему, всегда ей возражал, убеждая ее, а в большей степени себя, что эти фильмы делают из мальчишек и девчонок настоящих бойцов, способных постоять за свободу и независимость Родины, и которым даже в голову не придут мысли пацифистов. Пытался утверждать, повторяя слова сенсея — именно такие молодые люди в настоящее время нужны стране.

Все в прошлом осталось, или в будущем..., так пока и не понял. Зато вот передо мной моя валькирия, которую уже побаиваюсь, и не стесняюсь сказать об этом. У нее ни тени сомнения, ни грамма отторжения совершенного убийства себе подобных, ни каких рвотных позывов, лишь обостренное сексуальное влечение. Меня уже затрахала, если честно.

Пусть я, тут все понятно, повоевать пришлось, хоть и не видел результатов стрельбы из автомата, тем не менее, готов был к такому варианту событий. Видно поэтому не чувствую ни малейших угрызений совести при виде смертей по моей прихоти, все происходит обыденно. Но меня это-то как раз и пугает. Вероятность стать кем-то вроде серийного маньяка убийцы возрастает с пугающей быстротой. А желание оправдать свои действия заставляет искать лазейки для моей совести. Тут и необходимость обороны всплывает, когда ситуация не позволяет правильно оценить обстановку, и страх, не дающий остановить руку вовремя.... Пугает еще и то что-рука-то, как раз и не дрогнула ни разу. Лишь позднее раскаяние появляется и мысли в голове — "что-то делаю не так". Хорошо хоть не слышу голоса, напрямую диктующих мне: "Убей, убей, иначе он тебя убьет".

А может отбросить все сопли и плыть по течению. Пускай все идет, как идет. Зачем прикидываться паинькой, когда точно знаю — я не такой.

— Иди коней заведи во двор — моя командирша вновь скинула меня с высоты моральных терзаний — чем меньше людей их увидит, тем спокойней нам.

Действительно, время работает не на нас. Вот черт, а ведь мне придется вновь бежать. Достало, конкретно. Знать бы еще, куда бежать лучше. Надеюсь, у Марии есть запасной аэродром. Да хотя бы к ее родителям. Чем не вариант. На хуторе, наверное, можно вообще отсидеться, пока гражданская война бушевать будет. Надо с ней перечирикать по этому поводу.

Оставив разбираться с трупами женщин, кинулся на улицу. Лошади смирно стояли у забора, хозяева даже не удосужились ослабить подбрюшники, и что совсем удивило — полная экипировка седла. Я уже со слов конюха Степана знал, из каких элементов состоит седло. Поэтому и бросилось в глаза — на всех трех были приторочены к потникам скатанные попоны, а также переметные сумки, судя по толщине полностью заполненные необходимыми вещами. Не забыли и передние вьюки с овсом для коней — все это говорило о намерении наездников отправиться в дальнюю поездку верхами. К нам заехали видимо по пути. Более верно узнать уже не представляется возможным за неимением самих путешественников.

Я запомнил, как подходить необходимо к лошадям, особенно чужим. Всегда надо соблюдать осторожность, предупреждал Степан, особо остерегал, от подхода сзади. Может так лягнуть, что и костей не соберешь. Тьфу, тьфу, все обошлось. Ни одна из них не закапризничала и не пыталась качать права. Пришлось, правда, три ходки сделать. В калитку могла зайти лишь одна лошадь, а вести сразу двоих коней в поводу я не решился. Побоялся. Видели соседи или нет мой "подвиг" нам предстоит узнать через некоторое время. Вот трупы днем убирать из дома пока нельзя. Увидят, кому не надо, и считай все, кирдык нам. Он так и так наступит, если не слинять отсюда вовремя. Вот так вот, все благие намерения по заготовке зерна и возобновлению работы хлебопекарни Марии коту под хвост. Не до этого, блин, тут бы просто тушки свои спасти, но и уходить в побег сейчас не дело, лучше ночью, или рано утром. Надеюсь, к этому времени и сами подготовимся, и в управе еще не хватятся начальства. Все завязано на "если", и это не есть хорошо.

Степан лишь спросил: — Скидывать седла с лошадей или оставить?

Я долго не думал, все одно он узнает о случившемся, поэтому предпочел сам рассказать про появившиеся обстоятельства и посвятил его в свои планы по поводу скрыться на время из города. Конюх немного помолчал, переваривая услышанную новость, а потом уточнил:

— Всех коней забирать будете?

— Видимо придется, зачем оставлять кому-то, самим пригодятся.

— Оно таки да. Ни к чему.

Пожевал кончики усов и огорошил предложением:

— Можна и мне с вами уехать? Остаться здесь для меня означает смерть. Да и баб не мешало бы взять с собой, или хотя бы спрятать где-то на время. Ведь затаскают их на допросы. Про Марфу я говорю, вторая-то заболела, дома сидит. Вартовцы особо не разговаривают, сразу в зубы и это еще хорошо. Забьют насмерть, или инвалидами сделают. Оставаться нельзя, или с вами, или самому куда-то податься, тем более меня в городе ничего не держит. Хата разве только, а так я один живу, никого из родных у меня нетути. Жинка сгинула после того как похоронка на сына пришла, невестка ушла к родителям, внуков забрала с собой. Получается, ничто меня не держит здеся. А вам в тягость я не буду, коней-то обихаживать, ни ты, ни Мария не умеете, загубите лошадок. Жалко.

— Так мы еще и не решили точно, будем драпать или в городе спрячемся. Как Мария решит....

— Оно конечно, оно правильно, только мне кажется, если вовремя не уберемся отсюда, то можем потом пожалеть. Найдут тела, прикинут, что и как, и все, хана вам. Меня тронут, или нет, неизвестно, но думаю — не пощадят. Так что скрыться на время надо, переждать где-то. Помыслить только треба, куда ехать? Мне разницы никакой. Буду при лошадях и ладно. Совет тебе дам, принимай сам решение, пусть она и хозяйка, но ты мужчина, вот и решай. Ты же с какого-то местечка сюда пожаловал? Ну, так и поехали до ваших родственников. Кстати отколь ты родом-то?

Вопрос на засыпку, прямо скажем. Не могу же я сказать, типа: — "а хрен его знает".

— Рядом с Марией живем, вернее с ее родителями и сестрами.

Тут же вспомнив, что так и не удосужился узнать, где живут ее родственники, поспешил перевести разговор на другие моменты.

— Степан, как думаешь, стоит ли повозки брать с собой? Может сподручней верхами уходить?

— Однозначно брать с собой надо. Овса ты по пути вряд ли купишь, а лошадей ажно девять голов. Кормить, чем собираешься? Вот то-то и оно. Да и самим в дороге питаться треба. Никуда не деться, обоз пусть маленький, но необходим. Вьюками не обойдешься. Думаю, и Мария захочет, что-то из вещей с собой взять. Тебе бы пойти обговорить с ней — шо и как. Заодно и насчет меня спросишь. Иди, иди, я пока займусь повозками, думаю, дорога предстоит неблизкая.

Быстро же убрались женщины. Вид свежевымытого пола в комнате порадовал, не хотелось заниматься трупами. Не убранными оставались оружие и ремни снаряжения, на глаза попалась сабля сотника. Мелькнуло понимание: явно досталась вартовцу в результате экспроприации у богатого помещика, а может из музея забрал. Во всяком случае — точно не наследственная, уверен в этом, не сомневаюсь также, он и звание получил уже от Скоропадского. А, ладно..., не стану же следствие проводить, да и спросить уже не с кого. Сабля мне понравилась, думаю, Мария не будет против, если я "прихватизирую" это холодное оружие.

— Мы трупы не стали раздевать, крови было много, все заляпали. — Отчиталась Мария. — Пока в подпол спрятали, ночью придется куда-нибудь вывезти, в доме же не оставишь, вонь от них пойдет несусветная.

— Так ты думаешь оставаться в городе, в своем доме?

— Ну а шо, никто же не свяжет исчезновение вартовцев со мной. Скинем трупы в какой-нибудь овраг, а лучше в реке утопить — создавалось впечатление, что она уже подобное проделывала не один раз. Со знанием дела рассуждала, но, на мой взгляд, немного наивно.

— Ну да, чертовски трудно, оказалось, понять капитану, кто виновный в убийстве твоего благоверного и родственника. Так и не смог распознать сразу и связать тебя с убийством. — Моего скепсиса она не заметила, я цели не достиг. Женщина не понимала опасности, для нее все происходящее было случайностью, не больше.

— Вот и я об этом. Если бы свидетелей убрали тогда, то и не пришлось на душу брать нового греха. Как теперь отмолить у господа прощение...? Даже не представляю. Свечами в церкви не обойтись.

— Пожертвование сделай батюшке на церковь, он отмолит. — Мою иронию Мария не заметила, она восприняла за хороший совет и обрадованно закивала головой.

— Ты как всегда совет даешь умный. Так и сделаю.

— У тебя так много грошей? Недавно приказчику жаловалась, что денег нет?

— Денежек всегда не хватает, особенно женщинам, ты просто не знаешь, каким трудом они достаются, да и не собираюсь много давать попу, достаточно будет из церковных вещей что-то подарить. Все одно придут вартовцы или немцы и заберут самое ценное. У них разговор короткий, и руки загребущие. Муж в этом плане был знающим человеком. Все добро, еще, когда коммуняки по дворам шастали, сховал. Те еще, любители, погреть свои лапки загребущие, ничем не брезговали, многие горожане тогда лишились накопленных годами ценностей. Мне не показывал, где укрыл, хоронился от меня, но я подсмотрела. Знаю, где и что лежит. К примеру, иконы с серебряными окладами в бане под крышей, вот и подарю церкви три иконы. Старинные и намоленные божьи лики, батюшка будет доволен.

— Совсем забыла — после недолгого обоюдного молчания вновь заговорила Мария — у сотника в кармане были какие-то бумаги. Посмотри, может, что-то нужное увидишь.

Я понимал, уговорить Марию покинуть богатую городскую усадьбу очень непростое дело. Но и оставаться просто так, и не попытаться предотвратить угрозу нашим жизням, было бы верхом глупости. Для меня, во всяком случае, было ясно — драпать нужно. Хотя бы до появления новой власти убраться из города. Потом можно даже героем стать, а как же, подпольщиками себя заявим, борцами с врагами трудового народа. Петлюра, сменив Скоропадского у власти, продержится всего ничего, потом красные займут город. Или нет? Вроде бы и белые тут отметятся. К сожалению, не помню точно, во всяком случае, до двадцатого года есть смысл отсидеться где-нибудь в глубинке. Три года в Украине будут очень лихими и грозными. Много крови в это время прольется и как-то не хочется глупо проливать свою, особенно зная, что можно и отсидеться. Героем гражданской войны никогда не поздно стать. Вовремя отметиться и предстать борцами за справедливость при наличии таких весомых доказательств как трупы трех вартовцев.... Да запросто. Главное сделать это вовремя. Хотя..., насчет трупов еще подумать надо. Может ну их нахрен, концы в воду, как говорится, и нет причин волноваться.

Никогда не думал, насколько трудно собираться в бега имея рядом женщину. Мария или не понимала всей сложности обстановки, или просто жадничала, понимая как раз возможную потерю усадьбы и всего остального имущества, нажитого мужем. Пусть в большей степени все это и не ее, но женская сущность полностью проявилась в стремлении сберечь, взяв в дорогу нажитое, доставшееся в результате "непосильного" труда. Все до себя, все до хаты — национальная черта украинца. Любого. Как оказалось, я не исключение, с такой же тягой попользоваться чужим имуществом живу. Казалось бы, мне-то, какая печаль. Возьмем мы с собой ту же перину или оставим на месте, но вот как вспомню..., те сладостные мгновения проведенные на ней с Марией, так где-то внутри засевший хомячок и заверещит, и даже требует: — возьми, в дороге пригодиться. Ведь не подумал, как много места она займет, лишь об удобстве возмечтал. Даже Мария отмела мое предложение, сказав: — лучше побольше сена положить в телегу и мягко будет и корм лошадям в случае чего не придется где-то искать. Степан полностью согласен был с ней.