Гном и семь Белоснежек

София Лепнина'.

Ниже шли не очень чёткие снимки, сделанные явно на мобильник и впопыхах. И впрямь, Борцов составил гарантийные письма, в коих обязался в трёхмесячный срок вернуть ассигнации всем пяти соучастникам, включая Лёню и Раду с Настей. Да, Соня права: неподъёмная для танцоров сумма — никакой не долг, это мзда. Интересно, где только планировал раздобыть пятьдесят тысяч евро сам Юра? Он располагает такими деньгами? А почему нет? Стоит хотя бы вспомнить его спорткар, единственный в своём роде в нашем периферийном городке. А может, Борцов и не собирался никому платить?.. Нужно немедленно лететь к майорше Крутолаповой!

Выбежав из дома и ожидая такси за воротами, я, как и договаривались, позвонила Сониной сменщице. Стресса и без того напуганной девушке я добавила, и она сразу же принялась его зажёвывать. Хрустя и шурша чем-то мне в ухо, Оля пообещала после работы пойти к Лепниной домой, дежурить там до победного и сразу же сообщить мне, если та объявится.

Глава 16

Сегодня здание следственного комитета уже не казалось таким давящим и гнетущим, как несколько дней назад. Холл здесь, оказывается, светлый и даже с декоративными пальмами в кадках на полу. На проходной КПП, облокотившись на стол, спинами ко мне стояли трое парней в форме. Перебивая друг друга, они настолько увлечённо обсуждали какую-то Маху, что обратить внимание на посетительницу им было просто недосуг. И ещё бытует мнение, будто только мы, девушки, горазды забыться во время сплетен так, что и молоко у нас убегает, и младенцев из колясок крадут?

Прочисткой горла я возвестила о своём появлении. Фан-клуб Махи обернулся, через бравые спины выглянуло веснушчатое лицо парня с белёсыми бровями. Все четверо пульпировали меня взглядом, но не профессиональным, а тем, что случается у котов по марту.

— Слушаю вас, — вспомнил о своих должностных обязанностях конопатый.

— Мне нужно пройти к Крутолаповой Инне Вадимовне.

— Она в командировке.

Я мысленно матюгнулась.

— Как же не вовремя. И когда она вернётся?

— Командировка заканчивается завтра, может, в субботу заглянет.

— Можете пройти к Рыкову, он сейчас вместо неё, — предложил один из стоящих.

— Нет, спасибо, — решительно отказалась я, — мне нужна именно Крутолапова. А её мобильный вы мне, конечно же, не дадите?

Стоящие посмотрели так, словно готовы дать, но этот, в веснушках, сухо ответил:

— Не положено.

Я пошла к выходу, кто-то из квартета сказал:

— Люблю девушек с третьим размером глаз.

На улице я свернула в ближайший двор, укрылась в тени раскидистой рябины и закурила. Мучили извечные человеческие вопросы: 'кто виноват?' и 'что делать?'. Сонечка-Сонечка, во что же ты ввязалась! Где тебя искать? Зачем проболталась вчера Лёне в такси, что в курсе махинаций с 'Богемией'? Ты же умная девочка! И почему в письме Крутолаповой ты умолчала о неком персонаже из 'власти', про которого обмолвилась Оле? Что-то во всём этом не вяжется...

Вдарив по лёгким сразу двумя сигаретами подряд, я не придумала ничего лучше, как снова набрать афериста Храмова. На этот раз адвокат ответил почти моментально:

— Привет, только собирался тебе перезванивать.

— Привет, Лёня. Как дела, что делаешь? — постаралась я говорить спокойно.

— Домой сейчас поеду. А есть какие-то предложения?

— Всего лишь хотела узнать, передал ли ты мой снимок Крутолаповой.

— Ах это... — и он помычал. — Слушай, не телефонный разговор.

— Мы можем встретиться прямо сейчас.

— Ммм... Давай лучше завтра, где скажешь.

— Завтра у меня важные съёмки, — соврала я. — Сегодня совсем никак? Это же, думаю, не займёт много времени.

— Хорошо. Приезжай прямо сейчас ко мне. Городищенская, двадцать три.

Я стушевалась. С одной стороны, время неумолимо идёт, и мне нужно быстрее каким-то образом разузнать, куда Лёня увёз Соню. С другой, не опасно ли отправляться в логово этого человека?

— А Алина будет дома? — нашлась я. Если что-то и пойдёт не так, при малолетней падчерице Храмов ничего мне сделать не посмеет. Надеюсь.

Лёня помолчал, потом настороженно спросил:

— А что?

— Ну как же? Не приду же я к ребёнку с пустыми руками, куплю что-нибудь сладкое.

Отчим засмеялся.

— Она ж у меня гимнастка, какое уж тут сладкое? Но вообще Алинка любит мороженое. Не лакомилась она им давно, их за каждый лишний грамм так гоняют. Но можешь захватить, увидишь, как она паре ложек обрадуется.

Путь к Лёниному дому лежал мимо места гибели Рады — брошенного коттеджа Вики Потехиной. Миновать его было никак нельзя. Я не смогла не убавить шаг, приближаясь к злополучной постройке, а виднеющиеся над высоким забором пустые чёрные окна просто примагнитили мой взгляд. Что я пытались в них рассмотреть, не знаю. Наверное, разгадку.

Лёнин дом защищали врата, как в средневековой крепости. Полукруглые, окантованные чёрной сталью, они были оббиты тёмными деревянными панелями и украшены чеканными щитами с горельефами в виде рычащих львиных морд. Я позвонила в домофон, послышалась приятная мелодия, затем одна из секций в заборе щёлкнула. За воротами открылся дворик с ухоженным газоном и фигурно подстриженными декоративными кустарниками. Сам дом был двухэтажный, небольшой, с оштукатуренным розовато-коричневым фасадом. Поднявшись по вымощенным камнем ступеням, я вошла в приоткрытую дверь. Вся напыщенность осталась за порогом. Собственно, она только этими львами на заборе и выражалась. Внутри же всё выглядело просто и уютно.

— Привет поближе, — вышел мне навстречу Храмов в голубой рубашке и льняных брюках. Он делано улыбался, но лицо его было напряжённым.

— А я вам вкусненького принесла, — тоже попыталась я изобразить радость от встречи.

— А у нас уже и чайник на подходе.

— Здравствуйте, — робко произнесла появившаяся в коридоре Алина.

Я поздоровалась в ответ и потрясла плошечкой с пломбиром. Ребёнок смущённо поблагодарил.

Меня провели на кухню и усадили за стол, заставленный тарелками с различными бутербродами. Специальной ложкой для мороженого Лёня почерпнул для Алины два шарика и выложил в креманку. Я от лакомства отказалась, сославшись, что кушаний хватает и так. На самом же деле подумала, что мне и крошка в горло не полезет. Хозяин дома явно оттягивал интересующую меня беседу. Сначала завёл разговор о новинках кино, затем мы обсудили события в мире и, конечно же, погоду. Алина молчала и кротко улыбалась, встречаясь со мной взглядом. Сейчас, впервые видя её так близко, я констатировала, что девочка — просто загляденье. Чистое фарфоровое личико с огромными васильковыми глазами в веерах ресниц, лёгкий детский румянец, пухлые губки, шапочка блестящих тёмно-русых волос с густой чёлкой. Причёской и кукольными чертами Алина очень напоминала Мирей Матьё, любимейшую певицу нашего французомана Мурзика.

Когда все отвлечённые темы иссякли, совсем отчего-то вспотевший Лёня произнёс:

— Ты совсем ничего не ешь. Извини за такое нищебродское кушанье, просто мы как-то не ждали гостей. Мы вообще сейчас здесь... э...

— Ну что ты, да с такой закуской можно свадьбу сыграть, — выдала я, порядком уставшая от пустой болтовни.

Девочка поперхнулась.

— Тонкий намёк, — кивнул Храмов, помолчал и наконец признался: — Я не передал Крутолапихе снимок. У меня пропал портфель, в котором он лежал.

— И ты побоялся мне сказать об этом по телефону?

Адвокат вытер лоб.

— Ладно, не нервничай так. Ещё распечатаю, оригинал-то у меня в целости и сохранности.

— Ты думаешь, у меня в портфеле только одна эта фотка валялась? — усмехнулся парень. — Да там были очень важные документы! И хрен теперь знает, чем это может против меня обернуться.

Документы, говоришь? Уж не те ли самые расписки?

— У тебя украли портфель или ты его где-то забыл?

Лёня поморгал.

— Ну-уу... Мы с тобой посидели в 'Сан-Тропе', и я поехал... на одну встречу. В общем, покрутился там, а потом глядь — портфеля нет, — развёл он руками.

Я с недоверием посмотрела на него. Храмов отвёл глаза и с закушенной губой над чем-то поразмышлял. Затем поднялся и достал из навесного шкафчика стеклянную пепельницу и пачку 'Парламента'.

— Предлагаю покурить.

— Поддерживаю. Только телефон захвачу, жду звонка.

Мы вышли на задний двор с аллеей высоких туй и устроились на симпатичных белоснежных качелях с навесом. Лёня галантно предложил мне сигарету и, дождавшись, пока я выдую дым, огорошил:

— Зачем ты ездила в морг?

Я обмерла:

— Откуда ты знаешь?

— Слушай, — приблизил он ко мне нахмуренное лицо, — если ты копаешься в этом деле, то сильно глубоко не рой. Поняла?

— Это угроза?

— Это предостережение.

Потом он моргнул и отпрянул.

— Алё, Дуня! Я не угрожаю, а просто по-человечески тебя предупреждаю: не копайся в этом дерьмище. Там завязаны неслабые деньги. А где неслабые деньги — там много неприятностей.

— И иногда с летальными последствиями?

— В твоём вопросе содержится и ответ.

Я невольно отодвинулась подальше.

— Хочешь сказать, Раду и Настю убили из-за денег?

Адвокат посмотрел мне в самую душу.

— Я ничего не хочу сказать. Так какого ляда тебе понадобилось в морге?

— А решила, знаешь ли, познакомиться заранее с теми, кто будет меня вскрывать, если вдруг эти самые последствия со мной случатся. Всё-таки ж нельзя вот так, голой, перед незнакомыми мужчинами лежать.

— А если без искромётных шуток в стиле передачи 'Аншлаг'?

— Почему я должна отвечать на твои вопросы, когда ты на мои не отвечаешь?

— Потому что я хочу знать, в каком направлении ты идёшь и, возможно, вовремя тебя остановить. Вообще, тебе бы по-хорошему притормозить уже сейчас. А вопросы... Какие вопросы ты мне задала?

— Откуда ты знаешь, что я была в морге?

— Я видел тебя там.

— Интересно.

— Забирал Эдикову машину, — пожал он плечами. — Как раз отъёзжал, когда ты подходила. Ещё смотрю: ты не ты. А сейчас увидел твой яркий шарфик и все сомнения отпали. Кстати, тебе в нём не жарко? На улице двадцать пять. Ослабь хоть удавку, душит же, небось.

Я затушила недокуренную сигарету — при слове 'душит' меня замутило.

— Ты в порядке?

Я внимательно посмотрела в его физиономию. Нет, говорить, по какой причине вынуждена оборачивать шею, не стану.

— Как так вышло, что машину Хмелёва забирал именно ты? Если я правильно поняла, вы с ним вряд ли друзья.

— Вообще не друзья, нахер таких друзей. Просто как-то так получилось, что друзьяшки его были не помощники. Вчера ж Радку хоронили, — вздохнул он, — и ты прикинь! Приехали мы все на кладбище, и у самого гроба подходит Эдикова мать к нам с Майским и Березиным и говорит: 'Ребятушки, заберите, Христа ради, Эдичкину машину, а то она там с вечера стоит, кабы не угнали'. Май с Берёзой просто в шоке были! Ну а мне было так хреново, что я согласился. Дай вырвусь, думаю, хоть на полчаса. Тем более эти двое и водить-то не умеют.

Я поинтересовалась, что же у морга делала 'Мазда' Хмелёва. На что получила уже знакомый ответ. Позавчера Эдик приезжал туда за телом супруги, а потом его, не способного передвигаться, не то что управлять рулём, увезла на такси Нина Павловна. Очень обтекаемо я поведала Лёне, зачем наведывалась в обитель патанатомов. Но про нападение на себя умолчала. Про 'неслабые деньги', из-за которых, возможно, убили танцовщиц, Храмов так и не ответил.

Понимая, что, скорее всего, меня сейчас начнут деликатно выпроваживать, я набрала номер Сони. Абонент по прежнему находился вне зоны действия сети.

— Ну что же такое с тобой, Лепнина? Ну договаривались же, а сама трубку отключила. Нет, эти маникюрши совсем распоясались! — негодовала я капризным тоном. — Лёнь, можно глупый вопрос. У тебя случайно маникюрши знакомой нет? Ну глянь, как отросли, ну невозможно!

Пытаясь придать лицу выражение полной блондинки, я посмотрела на Лёню. Он сидел набычившись.

— Что ты сказала?

— Отросли, говорю, дичайше.

— Не-не-не, как, ты сказала, фамилия маникюрши?

Храмов становился всё мрачнее, и я постаралась ответить, не заикаясь:

— Лепнина.

Смотря на меня, Лёня закивал, как китайский болванчик, смерил меня взглядом, потом прищурился, выставил вперёд подбородок и рассмеялся. Мне стало совсем не по себе.

— Так вот ты зачем сюда напросилась! — вскочил он с качелей так резко, что они заходили маятником. — Ну конечно! А я-то думаю! Ахха-ха-ха-ха-ха! Так может ты решила, что у меня дома её найдёшь? Ну так пожалуйста, пойдём, посмотрим, не прячется ли где-нибудь наша Сонечка? Ахха-ха-ха-ха-ха!

— Лёня... Вы что, знакомы? Удивительно, как мир тесен, — сделала я изумлённое лицо.

Храмов хохотал уже истерически, до слёз, а из его рта высыпались только нелитературные словеса. Наконец приступ отпустил. Лёня стиснул зубы и пошевелил скулами.

— Не-ееет, ты всё-таки роешься в этом деле.

— Да ни в чём я не роюсь! У меня ногти отросли! Я с Лепниной вчера договорилась о маникюре, а сегодня...

— Да слышал! — рявкнул адвокат. — Только не гони! Слушать противно! Ни с кем она на сегодня ни о чём договариваться не могла.

Глава 17

Начинающий адвокат и будущая маникюрша, на тот момент продавщица косметики по каталогам, повстречались ещё шесть лет назад, на курсах вождения. Парню сразу приглянулась девушка, сидевшая на занятиях за соседним столом. Она была, что говорится, в его вкусе: уверенная в себе блондинка с острыми скулами, впалыми щеками и красной помадой. А кокетливая родинка над её верхней губой просто сводила с ума. Но у Леонида имелась супруга вкупе с табу на измены, и это разрешало ему лишь безобидное знакомство с сокурсницей. Храмов видел, что эта симпатия взаимна, однако разумная Сонюшка сразу расставила все точки на 'и':

— Мы друг другу нравимся, но ты не свободен. Я не хочу разрушать твою семью и не хочу быть любовницей. Поэтому, чтобы не зайти далеко, никаких свиданий и даже обмена телефонами.

Так и дружили невинно, ничего себе кроме разговоров до и после лекций не позволяя. Когда же теоретическая часть обучения закончилась, красавица пропала бесследно. Её номер, всё-таки выпытанный у одногруппников, был заблокирован, а 'сдавать город' в назначенную дату Лепнина не явилась.

Прошло три года. Из-за врождённых проблем с сердцем умерла Лёнина жена, Вероника Голубева. Несколько дней овдовевший двадцатисемилетний парень не выходил из запоя. Но потом взял себя в руки — взыграло чувство долга. Маленькая дочь покойной супруги, Алина, осталась с бабушкой, а можно сказать, осиротела. Старуха была недееспособной, и органы опеки грозились отправить девочку в детдом. Произойди это, Храмов бы никогда себя не простил. Подключив все адвокатские связи, он споро удочерил Алину и на законных правах забрал к себе.

С полгода после смерти жены Лёня не решался на флирт с дамами. Да и до каких тут дам с ребёнком на руках? Алина рыдала, даже когда отчим приводил гувернанток — настолько боялась, что он предаст память о маме и новой мамой станет какая-то чужая тётя. Чтобы не расстраивать и без того несчастную девочку, приходилось справляться самому. Мать Храмова проживает в другом городе, да и находись она в Дрянске, пальцем о палец не ударила бы в воспитании некровной внучки. Женщина вообще отреклась от сына, когда тот ей наперекор сочетался браком с 'бабой' старше его на пять лет, 'да ещё и с довеском непонятно от кого'. Так что помогать было некому, и роль отца-одиночки Лёня в первое время вкусил полной ложкой. Но одним осенним днём Лёнино существование монахом закончилось.