— Нам нужно провести вашу инаугурацию. Побережные города желают поздравить вас с назначением, а вы даже официально не назначены, — без предисловий объявил он. — А еще у нас возникла небольшая проблема.
За небольшой проблемой пришлось ехать в сторону границы с Ньен, в четвертый побережный город Остролист. Два часа по мокрому серпантину в компании молчащего Эршенгаля и все еще сонного Нэттэйджа привели меня в состояние траурной тоски. Случилось то, чего я ожидал и боялся. Темная гильдия почувствовала силу и решила вести себя на побережье как дома.
Ночь. Праздник. Веселые боевые маги катались по побережью, заехали в город и повстречались с не менее веселыми местными и решили, что веселые местные обращаются с ними, своими благодетелями, недостаточно почтительно. В итоге — разрушенные дома, человеческие жертвы и много общеобразовательных вещей, которые темные наговорили во всеуслышание. На темных, разумеется, ни царапинки. Ситуация, предсказуемая до слез. С подачи Алина маги уже начали считать себя высшей кастой; а кто запретит высшей касте делать с низшими все, что заблагорассудится?
— А потом еще вмешались островные, которые в последнее время на редкость агрессивны... Мы два месяца нарабатывали репутацию, чтобы четверо недоумков за один вечер испортили ее своими погаными языками, — пожаловался Нэттэйдж, грея руки о стаканчик с кофе. — Дело серьезное, светлый магистр. Надеюсь, сейчас вы не станете играть в милосердие?
Мои сородичи — агрессивны? Всегда считал, что если островные чем-то отличаются, то пофигизмом, возведенным в степень.
Преступники, четверо молодых парней, шумно переговаривались и, кажется, просто ожидали, когда уберут заклятую решетку и конвоиры отпустят их по домам, поздравив с весело проведенной ночью. Я прислушался к очередной шутке, сдобренной громким смехом, и кратко ответил:
— Они нарушили общий закон, и судить их будут по общим правилам.
И даже не для того, чтобы успокоить народ — чтобы раз и навсегда показать гильдии, что так делать нельзя. Нет, маги были реальной силой и правили южным берегом, и на самом деле могли задавить любое недовольство и встать над обычными людьми. Кастовая система почти сложилась, и к ней привыкнут. Простые люди выродятся в запуганное стадо, маги выродятся в такое же стадо, только напыщенное и высокомерное. Такого будущего для своей страны я не желал.
— Компенсацию жертвам мы, конечно, выплатим, — с неохотой пообещал высший, и оценивающе глянул на магов за решеткой: — На органы их что ли продать?
Гильдия умела прощать, и прощала многое. Но только не лишние расходы.
Этому городку, Остролисту, еще повезло, что внутренняя служба подоспела быстро и скрутила боевиков прежде, чем они успели разгуляться. Я даже не удивился тому, кто оказался ответственным за этот участок.
— Я напишу прошение о переводе на границу, — тоскливо сказал Ринвель и поспешил скрыться с глаз. Пожалуй, послепраздничное настроение было у всех, кроме Матиаса; а, нет, у него тоже.
— И с чего человечишке такая милость? — недовольно осведомился заарн.
— Милость?
— И чем же рядовой маг заслужил личное внимание светлого магистра?
Какой же ерундой маются люди.
— Тамариск, — равнодушно пояснил я. — Ты посетил этот город в стеклянном гробу, и потому не смог оценить его в полной мере. Там попали в котел почти все ученики и подмастерья светлой гильдии. Ринвелю было приказано их ликвидировать, что он, как верный маг, и сделал.
Это было первое крупное поражение светлой гильдии и первая крупная победа темной. Темные сильно удивились, что она далась настолько легко. Но темная гильдия была вовсе не виновата, что светлые ученики не умели сражаться.
— Я многого не понимаю в людях, — признался Матиас. Но редкий порыв самокопания долго не задержался, закончившись классическим: — Что ты на него смотришь, человек? Возьми и убей.
Я смотрю на Ринвеля, и на таких, как Ринвель, и не забываю, что нахожусь среди врагов. Все просто.
— Если я буду вспоминать прошлое, то мне придется убивать каждого, кто встретится по пути.
Хотя кому я пытаюсь объяснить? Существу, которое говорит "а что такого"?
Цветы на окнах городского отдела внутренней службы выглядели дико. Я слегка передернулся, когда Эршенгаль раскрыл над нами купол против дождя, и грустно сообщил:
— И снова потери в гильдии. Хотя они всего лишь вели себя как темные маги.
— Вы путаете темных магов и отморозков, — поправил Эршенгаль.
Надо же. Здесь есть разница.
В оставшееся время я встретился с местными властями и навестил пострадавших в больнице. Посещение было дежурным, ради поднятия духа — за лечение взялась темная гильдия, а значит, выживших она на ноги поставит. Зато поглазеть на светлого магистра собрался весь этаж, правда, почтительно держась в отдалении.
Больница была обшарпанным, но все еще крепким зданием с огромными окнами. Как раз возле окна меня окликнул беловолосый островитянин в официальной форме.
— Светлый магистр, — с запинкой произнес Тхи Лаэ Ро, беженец с острова Киину и секретарь главы города Оливы. Во время обмена официальными приветствиями он явно думал о своем, и потом долго мялся, пока не спросил на тхаэле: — Верно ли то, что светлые и их сторонники, пострадавшие во время войны, оправданы?
Островное наречие я распознал не сразу, и с удивлением напомнил:
— Уже несколько лет.
Насколько мне известно, Алин начал пересматривать дела светлых почти сразу, как пришел к власти. Алин благороден, Алину несложно пожалеть мертвых. Стоит его поблагодарить — никто так не повредит темным магам, как темный маг.
— Тогда есть ли надежда, что убийцы будут наказаны?
— Убийцы?
Кто, где, что я опять пропустил?
— Нелюди, уничтожившие нашу столичную диаспору, — отчеканил он. — Те, на чьих руках кровь женщин и детей. Мы все знаем, что темные не хотели беженцев в этой стране, и нашли повод, чтобы от них избавиться.
"Этой стране"? Хотя... Островам отказывают в помощи, беженцам в глаза говорят убираться обратно, островитян убивают. Будет вполне логично, если Острова захотят отделиться. И я не знаю, что хуже — если у них получится, или если Аринди загонит их обратно сталью и боевыми заклинаниями. И, самое смешное, что Шеннейру лично до Островов не было никакого дела. Большинство темных даже не найдут их на карте. Несколько сотен беженцев для такой страны, как Аринди — мелочь, и они бы растворились среди местных через несколько лет, если бы не держались вместе. А держались они вместе потому, что к ним отнеслись враждебно. А отнеслись к ним враждебно, потому что их спасла светлая гильдия. И уничтожили их потому, что они заступились за спасшую их светлую гильдию. Во всем опять виноваты светлые, здесь не ошибешься.
— Это геноцид, Тсо Кэрэа. Разве у нашего народа нет права на справедливость?
Я не ожидал, что у решения в конфликте магов и обычных людей встать на сторону людей появится оборотная сторона. Если темную гильдию можно призвать к ответу за один проступок, то почему бы не спросить за все остальное? Это было неправильно, но я злился. Я забывал тот эпизод долгое время; гораздо проще притворяться, что его не было. Проще не думать об этом. Право на справедливость? Я не ошибусь, если скажу — нет.
— Возмездие настигнет всех, Лаэ Ро. Я не позволю Островам больше страдать.
Он заметно смутился, словно разом потеряв уверенность, и пробормотал:
— Мы хотим установить памятную стелу, здесь, на Побережье. Надеюсь, нас за это не убьют. Стоило ли спасаться, чтобы умереть в этой проклятой стране?
Эршен терпеливо дожидался снаружи. В его опеке я видел ясный приказ Шеннейра: вероятно, под впечатлением от нашего последнего разговора темный магистр забеспокоился, как бы я не сбежал или не вытворил нечто неожиданное. Против сопровождения я не возражал: даже обидно, что такой вроде бы нормальный человек оказался на вражеской стороне.
Я забрался вслед за ним в машину и спросил:
— В вашей гильдии есть выходцы с Островов, Эршенгаль. Что они сказали о решении Шеннейра уничтожить беженцев?
— Темный магистр не может нарушить данное слово, — только и ответил он.
* * *
Я долго ломал голову над тем, что двигает Нэттэйджем. При всей любви к деньгам, пожалуй, даже вынужденной, высший не был жаден; при своем положении в гильдии он мог бы грабить и грабить, но даже внутренняя служба, как я узнал недавно, была создана на личные средства. Слабым местом Нэттэйджа, тем, что заставляло его сердце биться чаще, была власть. Власть над чужой жизнью; способность вершить человеческие судьбы, исподволь, исподтишка, приводила его в трепет. Но в конце концов я сумел к этому привыкнуть, и даже его эмпатическое поле, серое и липкое, прекратило вызывать желание пойти и умыться.
— Сначала инаугурация, потом казнь? Или сначала казнь, потом инаугурация? Как по вашему, светлый магистр?
Нэттэйдж разгуливал по кабинету, подбрасывая на ладони матовый шарик, и разговаривал сам с собой. Я сидел, положив руку на стол, и старался не шевелиться, пока татуировщик наносил на подушечки пальцев контуры печатей.
Малые личные печати служили для подписей и для идентификации, а татуировки упрощали создание заклинаний. Глава внутренней службы носил похожие; я долго не решался, но не с моими способностями отказываться от любой помощи.
— Можно ли обойтись без широкого обнародования ритуала? Провести все... тише?
— Ни в коем случае! Праздники — это хорошо. Праздники понижают социальную напряженность. Ваше официальное назначение успокоит островных... тхаэ...ле... ри... И Побережье желает назвать вас своим магистром. Им приятно думать, что светлый магистр любит их больше, чем другие города.
Странные люди. Я всех ненавижу одинаково.
Олвиш стоял в противоположном конце комнаты и излучал враждебность. Во время общих советов противостояние между потомком древней семьи и безродным пришельцем было не столь заметно, но стоило высшим остаться один на один, то возникало ощущение, что они вот-вот подерутся. Но в город потомок Элкайт приезжал редко; он координировал зачистку заарнских тварей по стране, и делал это хорошо.
— Не волнуйтесь, Кэрэа, это похоже на второе посвящение, — продолжил лететь на крыльях вдохновения Нэттэйдж. — Плюс немного церемониала, древних реликвий, общий круг высших, призыв Источника, активация Оракула, ритуальный бой...
— Если бы я представлял себе, как выглядит второе посвящение.
Об остальном мне даже думать не хочется.
— А вы что, его не... Я думал, для вас светлые изменили сроки... Мать моя Тьма, — севшим голосом объявил Нэттэйдж. — Тьма великая. Я не хочу проводить инициацию для светлого мага.
Светлые не стали бы заранее посвящать меня из учеников в подмастерья. Учеников, детей и женщин темные все-таки были настроены убивать гораздо меньше, чем прочих. И я предчувствую, что посвящение перевалят на Шеннейра. Ведь именно темный магистр об этом мечтает, знает, умеет. Нисколько не удивлен, что Шеннейр в итоге задолбался быть магистром.
— Инициация светлого? Вы в своем уме?
Создавалось впечатление, что Олвиш до сих пор надеялся, что кто-то придет и скажет ему, что все это неправда.
Нэттэйдж резво развернулся, расплывшись в акульей улыбке, и я предпочел оставить высших одних.
— Видите ли, Олвиш, нужды текущего момента, вам недоступные, существуют независимо от вашего понимания...
А до моего прихода они без изысков ругались.
Кабинет высокого начальства находился прямо над общим залом. В общем зале висело информационное табло, по которому сутками крутили новости или сводки со всего материка; наш язык можно было назвать общим, пусть с очень разными диалектами, и я встал у лестницы, привычно вычленяя знакомые слова. На этот раз вещала не Ньен; дорогие соседи уже успели сообщить всему свету, что Аринди что-то строит у своих берегов, и это наверняка оружие, направленное против Ньен, а еще Аринди что-то взрывает и думает о Ньен, ведь нельзя жить и не думать о Ньен. Усиление штормов... пространственные аномалии... Тьма из Нэртэс готовит нападение, Северная коалиция стягивает силы к границам...
— Нэртэс с Северными до сих пор грызутся?
Конфликт Северной коалиции стран и темной гильдии Нэртэс был вечной песней. Я пять лет провел в заключении и семь — в бегах, а у них ничего не поменялось.
— Да. Слава Тьме! — не к месту крикнул Нэттэйдж через дверь.
Магических гильдий на материке было множество. Маленькие и крупные, влиятельные и слабые, использующие совсем уж экзотические практики. И на их фоне Нэртэс была тем еще пугалом.
Нэртэс была мрачна и ужасна как темная ночь. В Аринди ее за глаза называли гильдией обиженных; создали ее маги, которым дали от ворот поворот в других гильдиях, после чего неудачники обосновались на пустынном полуострове и начали творить там нечто непотребно страшное. Свои цели маги-нэртэс старательно скрывали, потому ни я, ни кто-либо другой до сих пор не знали, чего они хотят кроме всеобщего уничтожения. Старожилы обещали выскочкам скорое падение и недолгую память; вопреки прогнозам, Нэртэс процветала, и все любопытствующие могли проследить, как за последние полвека она непреклонно растет и набирает влияние.
А самые любопытные могли проследить, как рядом непреклонно растет и набирает влияние Северная коалиция, созданная для защиты от Нэртэс. Я не хотел сказать, что они связаны и поддерживают друг друга. Был крошечный шанс, что нет. Со времени создания Северная коалиция подмяла под себя половину материка; Аринди находилась на юге, а та компания — на севере, их разборки до нас не докатывались, спотыкаясь о расположенном в самом центре материка Загорье. У загорских фанатиков были свои взгляды на мир, и остальным в этом мире места не находилось.
— Но Нэртэс наступать не будет, — с блуждающей улыбкой прокомментировал Нэттэйдж, присоединяясь ко мне. — Поставки товара мы им все-таки задержали.
— Вы продаете оружие гильдии, которую признают вражеской и преступной на всем континенте?
И я не хотел сказать, что у Аринди хорошая репутация. Потому что нет.
— Не волнуйтесь, светлый магистр, — умиротворенно отозвался темный. — Северной коалиции мы тоже его продаем.
— Но если вы, темная гильдия, поддерживаете Нэртэс как темную гильдию... вам это не мешает помогать их врагам?
— Конечно, мешает, — изумился он. — С Северными приходится торговать через посредников.
Насколько же прекрасны были времена, когда я был наивен и ничего не знал.
— По прогнозам Нормана, Заарней выстроит новый межмировой мост через три-четыре года, — я попытался выбросить страшную экономику из головы и перейти к делам менее пугающим. — Мы должны начать новый набор магов, верно? Я хотел поговорить об испытаниях. Я знаю, что испытания темных жестоки, и на них всегда высокая смертность. Но мы должно обучить как можно больше магов, и массовая гибель учеников будет... весьма нежелательной. Тем более, у людей и так предубеждение перед гильдией.
Да, за несколько лет хороших магов не обучить. Но это вовсе не значит, что не нужно делать ничего.
