Посещение часть 2

Она направлялась к самолету, с нею рядом "топал" Алэр Рожер, сияющий как вновь начищенный самовар, оживлённо что-то ей наговаривая. Но она шествовала с высоко поднятой головой и с каменным лицом, словно показывая этим — она одна, и никого рядом нет...

Именно тогда он, несмотря на свой профессиональный цинизм, ощутил такую тоску, тоску от несбыточности мечты, которую не испытывал ещё никогда в жизни, если не считать дня похорон деда и бабушки — родоначальников семьи на этом континенте. Но эта тоска была какая-то другая...

ГЛАВА 17

Николай экипировался в "тропическую форму", используя свои индийский опыт и тамошние приобретения, а именно хлопчато-бумажные бриджи, сапоги с ременными застежками на голенищах и самое весомое и экзотическое приобретение, которым являлся английский пробковый колониальный шлем. Он был легок, удобен и прекрасно защищал голову от лучей жаркого солнца. Николаю удалось приобрести его в одном из магазинов-лавок в базарный день. Внешне он выглядел совсем новым, но учитывая времена, когда он был изготовлен, относились еще к колониальному могуществу Великобритании — он уже мог в своё время послужить кому-то из "сахибов", пока не попал на прилавок. Что сталось с его прежним владельцем или владельцами, теперь уже не узнаешь, да и по правде и не хотелось знать.

События в космосе подстегнули его намерения посетить родителей. Находясь в лесных дебрях Южной Америки, они наверняка не знали, о приближении пришельцев, и Николай стремился как можно скорее поставить их об этом в известность.

Николай пристроил за спиной небольшой рюкзак, в котором имелась пара больших фляг с водой. О еде он как-то не задумывался — чего там раз "прыжок", два "прыжок" и он дома. А вот вода — там, как он слышал очень жарко, даже сильнее, чем в знакомой Индии. Но на первое время этого должно было хватить. На плечо он повесил ружьё Маркова и стал перед зеркалом. В нём отразился молодой человек в полувоенной форме и с сосредоточенным лицом. Вид был немного комичным — раньше формы Николай никогда долгое время не носил, если не считать месячных военных сборов, так что одеяние не было ему привычным, потому и выглядел он непривычно — вроде как его лицо отдельно, а форма от лица отдельно.

Он почти с усилием подавил презрение, к себе, дав самому себе слово после возвращения заняться военной подготовкой. Он снова посмотрел в зеркало и закрыл глаза, представляя отца и мать, стоящих на фоне тропического леса. Была у него такая цветная фотография. Он очень надеялся, что изображение родителей, которое отложилось в его голове, поможет ему телепортироваться как можно к ним ближе.

* * *

Когда на поляну, где в очередной раз экспедиция устроила ночную стоянку, вывалился кто-то в пробковом колониальном шлеме, Петр, сразу определив, что этот человек к бывшей на поляне компании отношения не имеет, но руку на рукоятку "магнума" всё же положил, чтобы быть готовым к возможным неожиданностям. В то же время он иронически подумал: "Похоже, "савойи" и "сессны" стали падать в местных лесах целыми эскадрильями, и сельва становится проходным двором". А по-другому как можно объяснить появление одинокого путника в этих диких краях?

Может быть и правда какая-нибудь "сесна" потерпела крушение — ведь видели они с Долорес зарево позапрошлой ночью, Правда они тогда думали, что зарево может быть очередным фокусом Хоука, если только Санчо с ребятами не устроил такую иллюминацию в процессе захвата вертолёта.

Парень, которым оказался неизвестный в пробковом шлеме находился без сознания. Он выпал из леса и был вооружён каким-то необычным охотничьим ружьём неизвестной Петру марки. Таких ружей на континенте ему как-то не встречалось.

Удивительно, но направившаяся к парню чета русских своими эмоциональными возгласами показала, что они этого человека узнали и в недоумении были просто потрясены его появлением. Но вот именно ружьё их совсем не удивило — на первый взгляд где-то двадцатого калибра. "Что только он собрался здесь из него стрелять? — Удивился Пётр. — Слабовато для джунглей, особенно если патроны заряжены дробью. Если только птичек отстреливать".

— Коля! Коля! — Услышал Пётр, как Маргарита Вячеславовна обращается к незнакомцу. Причём по-русски. Не иначе их соотечественник, да ещё и знакомый.

К ним приблизились охранники. После того, как руководитель экспедиции Хумберто де Кордосо и Лусиэнтос привлёк к инструктажу Петра Русо, они теперь несли службу чуть ретивее, но до идеала было ещё далековато. Подошёл колумбиец, который в экспедиции кроме своих основных обязанностей, выполнял функции медицинского работника. Охранники тоже приблизились.

Пётр ощутил резкий запах нашатырного спирта, которым тот пытался привести в чувство нового участника их разношерстой компании. Парниша сильно чихнул, тем самым проявив признаки жизни.

— Коля, что с тобой? Как ты здесь оказался? — Слышались вопросы Маргариты Вячеславовны. Александр Евгеньевич, приподняв, придерживал его в полусидящем положении, опирая его спиной на свои колени.

Парень ещё раз чихнул и, поморгав веками с длинными ресницами, открыл глаза. И вдруг тихим голосом произнёс:

— Мама!

"Вот это номер! — Подумал Пётр удивлённо. — Так это их сын?"

Парень на первый взгляд казался его ровесником, только чуть моложе, и на взгляд Петра, несколько изнеженным, а длинные ресницы придавали ему облик сердцееда. "Такие девчонкам обычно нравятся". — Подумал он.

А вот весь облик парня, даже вроде бросающийся в глаза колониальной экипировкой напротив просто "кричал" о том, что этот парень и джунгли — несовместимы. И это было самым непонятным. Или действительно здесь неподалёку разбился самолёт, на котором этот Коля летел? Но тогда мы хотя бы услышали звук двигателя, или крушения. Бесшумно пока не один самолёт не разбивался. А если это произошло в отдалении, то, как он ухитрился прийти именно сюда, если в лесу, скорее всего, он ориентироваться не может. Городской житель без примеси! — Так его охарактеризовал бы Пётр.

— Мама! Отец! Я всё же нашёл вас... — Тем временем заговорил новый член отряда.

— Сынок! Это-то как раз и удивительно. Каким образом ты наш нашёл? Мы сами-то только приблизительно представляем, где находимся... — Чуть глуховатым и чуть рокочущим голосом расспрашивал его Александр Евгеньевич.

— Об этом потом... Научный эксперимент по ориентированию... Мне сейчас просто необходимо поесть!.. Я потерял слишком много энергии... — Сказал сын-Коля.

— Ну, без еды мы тебя не оставим.... Ты встать-то сможешь? — Спросил Александр Евгеньевич.

— Да, наверное! — Николай при помощи отца приподнялся и встал на ноги. Поддерживаемый с одной стороны отцом, с другой матерью, Николай добрался до костра, где ему подготовили место для сидения.

— Лучше всего для тебя сейчас похлёбка... — высказался Александр Евгеньевич, протягивая сыну керамическую миску, с каким-то варевом, от которого шёл довольно-таки аппетитный запах.

Даже у Петра с Долорес, которые за последние два дня немного подкормились, появилось не вполне преодолимое желание ещё перекусить. После полуголодного вояжа, когда до встречи с экспедицией они не то что голодали, но в еде себя ограничивали, чередуя консервы с растительностью, которую Пётр находил по пути. Но это лишь для того, чтобы заполнить желудок — калорий в той растительности было маловато, наверное, она была бы полезна только тем, кто собрался похудеть, "садясь на диету".

* * *

— У нас сегодня опять день гостей! — Услышал Николай, наконец-то окончательно приходя в сознание после своего троекратного "прыжка". Он подумал, что ему несказанно повезло, что он относительно быстро добрался до места, не до конца исчерпав свои силы. Он только сейчас осознал, что отца с матерью он нашёл, и что теперь сидит у костра и поглощает вкусное варево, в котором была какая-то крупа и консервированное мясо, неизвестно, правда, какого животного и много растительных добавок и не совсем ему привычных специй.

И только теперь он осознал, что находится в джунглях Центральной, или, скорее Южной Америки. Здесь уже была не сельва, а полутропический лес с элементами буйного кустарника, травы и деревьев хвойных пород, о которых Николай совсем ничего не знал, да и почерпнуть знания он пока не мог в силу того, что как раз сил ему для этого не хватало.

Он вспомнил, как стоя перед зеркалом в квартире мысленно "шагнул" и оказался в лесу, совсем незнакомом лесу, пронизанном какофонией звуков, в которых были слышны и крики птиц, и угрожающее уханье неизвестно каких животных и пронзительные голоса, как он предположил — обезьян.

Вокруг было много зелени, возможно, много и живности. Не было только мамы и папы.

"Промахнулся? Скорее не долетел! — подумал Николай и мысленным взором попытался сканировать окружающую местность, выискивая родные мысли, на родном языке..., в попытке определить хотя бы направление, а не дистанцию. Даже если придётся передвигаться пешком...

Неясно, то ли он уловил, не прочитывая мысли, а почуяв "волну", чем-то показавшуюся ему знакомой. Возможно когда-то в те времена, когда он ещё не имел его теперешних способностей, он такую "волну" воспринимал неосознанно. Каждый человек испускает свою собственную энергию, свой отпечаток эмоционального поля, который индивидуален, и он у обычных людей воспринимается на интуитивном уровне. Как мать воспринимает настроение своего ребёнка и его зов, даже когда находится от него на расстоянии, которое не позволяет слышать звуки. Так и сейчас, Николай пытался уловить хотя бы слабую эмоциональную волну матери. Отца, как он для себя понимал, он "услышать" сможет, наверное, только почти в условиях прямой видимости — что, похоже, и произошло перед последним, заключительным "прыжком", когда Николай на предыдущей "остановке" ощутил более мощный "зов" и из последних сил рванулся к нему. Он "выпал" с краю леса, перед поляной, на которой весело пылали два больших костра. Это было последним, что он запомнил перед тем, как сознание его погрузилось во тьму.

И вот только теперь, поглощая пищу, Николай понял, что слишком понадеялся на свои силы. Последний "прыжок" можно было и не делать, а пройти всего с десяток шагов.

"Так можно и в "ящик" сыграть!.." — Думал он, и созвучно его мыслям услышал вопрос матери:

— Сынок, ты чем себя так изнурил, даже щёки ввалились?

— Вот-вот! Будто из концлагеря выбрался... — Добавил отец.

— Потом, потом! Всё потом... — попытался Николай в очередной раз уйти от ответа.

Положа руку на сердце, он сам не представлял, что он сможет сказать в данной ситуации. Как-то раньше он совсем не подумал о том, как именно встретится с родителями. Совсем не представлял себе, что вокруг могут оказаться другие люди, для которых его появлении, мягко сказать, может оказаться весьма странным. Одним словом, он даже не подумал о "легенде", с которой он смог бы появиться, не вызвав неприятных вопросов. Если с родителями он как-то смог бы объясниться, без свидетелей конечно, открыв им, хотя бы некую полуправду о научном эксперименте. То остальным этого знать совсем не полагалось. И теперь он держал паузу, используя для этого почти, что яростный приём пищи.

Как ни странно, выручил его жилистый смуглолицый парень, с яркими голубыми глазами, от которого веяло какой-то надёжной основательностью. На взгляд Николая, незнакомец был того же возраста, что и он сам, только намного больший опыт читался в его облике. Или, может, такой вывод помогали сделать его теперешние способности. Способности, которые уже сейчас работали на него — слушая незнакомую речь, он начал её понимать. Начал понимать испанский язык?

— По всей видимости, молодой человек, вы как раз с того самолёта, который разбился миль на пять севернее этого места. Как вы только сообразили идти в нашу сторону? — Проговорил незнакомец со спокойной мимикой на лице, ничем не говорящей о том, что он говорит неправду. Неправду, которая помогает Николаю прийти в себя и объяснить своё появление здесь.

"Для чего он это делает? Неужели он что-то понял? — подумал Николай, но ответы на эти вопросы он решил искать позже. Сейчас он был даже несколько благодарен этому человеку, бросившему ему "соломинку", за которую Николай не преминул ухватиться.

— Си, си! — Неожиданно, не только для родителей и остальных, и даже для самого себя Николай заговорил на испанском языке. — Мы летели на "сессне" в Кумариаму..., мне сказали, что именно туда придёт ваша экспедиция. Самолёт оказался старым, двигатель отказал и мы рухнули прямо в джунгли.... Мне очень жаль, что пилот Пабло погиб — его пронизало острой веткой насквозь. Самолёт загорелся, и мне пришлось уходить. Интуитивно я выбрал направление, в котором мы летели...

— Значит, то зарево, которые мы с Долорес наблюдали два дня назад, было вызвано вашим самолётом? — спросил "смуглый", переглянувшись с симпатичной латиноамериканкой, сидящей рядом с ним.

— Не знаю! Наверное! — Ответил Николай, увидев недоумевающие взгляды своих родителей. Можно было их понять — Николай никогда не изучал испанский язык, а теперь говорил на нём вполне свободно, не хватало, конечно, словарного запаса, да и акцент выдавал его восточно-европейское происхождение.

— Сынок! — прервала его речь Маргарита Вячеславовна. И попыталась представить "смуглого" Николаю — Это Пётр Калинников. Он русский. Но... местный русский..., а это его спутница Долорес Вильямайора — она из Мексики. Извини, что сразу не представила руководителя экспедиции Хумберто де Кордосо и Лусиэнтос, доктор археологии университета в Мехико. С остальными, ты познакомишься позже.... — А это наш с Александром сын — Николай. Собрался, как мы поняли, встретить нас в Кумариаме, но судьба предоставила встречу на несколько дней раньше... — Высказалась Маргарита Вячеславовна и попыталась перевести дух.

Она уже поняла, что никакого разбитого самолёта не было. И её сыну имеется, что скрывать, вот только что именно, она сейчас не знала. Но об этом она у него вызнает всё, никуда не денется. Но это будет "потом" — любимое слово Николая в последнее время. А сейчас надо спасать всех из неловкого положения, в котором все они неожиданно оказались с появлением Николая. Пётр Калинников Русо неплохо придумал..., только что его на это толкнуло? Вот ведь шпионские страсти!.. И когда Николай научился испанскому языку?

ГЛАВА 18

Когда Рика сняла с себя "крул'ла", тем самым прерывая с ним контакт, она, в первые мгновения словно потеряла слух, зрение — одним словом словно потеряла всё — все свои ощущения. И в то же время она не просто потеряла слух, а была оглушена бурей чувств и эманаций, которые до этого момента "крул'л" нивелировал. И теперь Рика не могла понять, что же ей хочется — в ней проснулись желания, о существовании которых она в себе никогда даже не подозревала... и теперь не могла понять, что эти желания ожидают и к чему ведут...