Третий Вариант

Все правильно, — говорил ему Боб, пока Сэм размахивал над ним полотенцем.

Теперь чуть взвинти темп и попробуй сократить дистанцию. Не давай ему спокойно дышать. При первой же возможности постарайся бить ему по корпусу.

Джек согласно кивнул головой.

Едва раздался гонг, и боксеры сошлись в центре ринга, он неожиданно сократил дистанцию и ударил двойку в подбородок Леонидаса. Тот успел отскочить назад к канатам, но Джек не отпустил его и тут. Продолжая бить его боковыми, с обеих рук, в голову, он ждал, когда же тот поднимет руки выше и откроет корпус, и как только это произошло, тут же пробил ему левой согнутой рукой в печень. Удар в печень очень болезненный. Иногда, пропустив его, боксеры пытаются превозмочь боль и продолжать боксировать, но, через пару секунд, бывают вынуждены согнуться и опуститься на пол. Точно так же произошло и с Леонидасом. Всем своим видом он показал, что ничего не произошло, отскочил от Джека, а потом сложился пополам и опустился на колено. Зрителям, плохо разбиравшимся в боксе, вообще было не понятно, что произошло, зато знатоки зааплодировали. Рефери открыл счет. Десятью годами ранее, боксер, пославший противника в нокдаун, оставался стоять рядом с ним, и как только его противник отрывал от пола колено, снова его бил, не давая тому прийти в себя. Теперь же, рефери отправил Джека в противоположный угол и только убедившись, что он в углу, открыл счет. До конца отсчета десяти секунд, Леонидас успел полностью прийти в себя, но Джека это не слишком беспокоило. Он был достаточно опытный боксер и хорошо знал теорию. Удар в корпус, да еще пропущенный в самом начале боя, непременно скажется в его конце. Теперь необходимо было, как можно чаще и сильнее бить туда же, даже через локоть, прижатый к туловищу. Во-первых, такой удар чувствуется даже через локоть, а во-вторых, соперник, в этом случае, боится оторвать правую руку от корпуса, и сам не бьет справа. У боксеров это называется "привязать руку". Одним словом, этот раунд был полностью выигран Джеком.

Молодец! — похвалил его Боб, в перерыве. — Дальше, все то же самое. Главное — не давай ему слабины.

Следующие шесть раундов, бой продолжался в том же ключе. Леонидас пытался оторваться от Джека, а тот неумолимо сближался с ним и при каждом удобном случае бил по корпусу, причем уже с двух рук. Прошла еще только половина боя, а на Леонидаса было просто жалко смотреть. Куда только делась его скорость и сила? Он казался выжатым, словно лимон. Шатаясь, уходил он в свой угол после очередного раунда и падал без сил на стул. Его легкие работали как кузнечные меха и все-таки не могли вдоволь обеспечить его организм кислородом, не смотря на то, что секунданты весь перерыв обмахивали его полотенцами. Но недаром за плечами у Пабло была большая школа профессиональных боев. На кону стояли большие деньги, и перспектива заработать еще большие. Он понимал, что бой складывается не в его пользу, и вряд ли ему удастся переломить ход боя. Вот, если бы получить дополнительную передышку, тогда его молодой и тренированный организм быстро восстановится, а уж в своей силе и технике, он не сомневался. Выйдя на девятый раунд, Леонидас полностью изменил свою тактику. Теперь, при первом же удобном случае, он клинчевал своего соперника, то есть, обхватывал его руками, прижимался к нему вплотную и не отпускал его до тех пор, пока рефери силой не растаскивал их в разные стороны. Еще он пытался шнуровкой перчаток нанести своему сопернику рассечение. Стоило сопернику нагнуться, входя в ближний бой, как Леонидас зажимал его шею под мышкой и предплечьем сдавливал ему горло, пытаясь его придушить. Специально наступал ему на ноги. Словом, вылил на Джека весь богатый запас грязных профессиональных приемов. При этом, со стороны многие из них были не заметны. И только истинные знатоки бокса поняли, что происходит на ринге, и разразились пронзительным свистом, остальным же зрителям было не понятно, почему вдруг преимущество их любимца стало менее заметно. А в конце раунда, Леонидас нанес расчетливый удар Уигану ниже пояса, и пока тот корчился от боли в углу ринга, а судья делал Леонидасу замечания, сам он всем своим видом показывал, что это чистой воды недоразумение и порывался попросить у своего соперника прощения. Но, на самом деле, это был холодный расчет. Пабло понимал, что за первый такой удар его не дисквалифицируют, и еще понимал, что Джек Уиган не такой человек, чтобы отказаться от дальнейшего продолжения боя. Значит, по положению, ему дадут время (до пяти минут), для того, чтобы он смог прийти в себя. А время, сейчас, для Леонидаса было на вес золота. Каждая лишняя секунда отдыха возвращала ему силы и давала шанс на победу. Примерно минута ушла на то, чтобы судья сделал Леонидасу предупреждение, за которое с него сняли одно очко.

Черт с ним, с этим очком, не это сейчас главное — главное время.

Еще секунд тридцать ушло на то, чтобы Уиган окончательно пришел в себя. Но, как только бой снова продолжился, закончилось время раунда. Впереди была еще одна минута отдыха. Таким образом, ему удалось выиграть две с половиной минуты отдыха, а это, для такого тренированного спортсмена, каким был Леонидас — целая вечность.

Молодец! — похвалил его секундант, — Все сделал как надо. Теперь раунд побегай.

И Леонидас полностью выполнил указание тренера: весь раунд он бегал от Джека, не давая тому к себе подойти, и не обращая внимания на неодобрительный гул и свист трибун. В одиннадцатом раунде картина повторилась. Зрители вопили и улюлюкали, топали ногами от негодования, а Леонидас все так же не желал вступать в обмен ударами. И когда возмущение зрителей, казалось, достигло предела, все, вдруг, смолкли. В зале повисла мертвая тишина. И в этой тишине ясно был слышен голос рефери, который отсчитывал секунды, стоя над лежачим на настиле ринга Уиганом. Многие зрители даже не увидели самого удара Леонидаса, быстрого, как укус кобры, и в полном недоумении смотрели на поверженного любимца. А тот лежал на спине, в центре ринга, и в полной тишине продолжали раздаваться слова,

Девять, аут! — судья развел руки в стороны, показывая, что бой окончен, и только тут до сознания зрителей окончательно дошло, что произошло.

Зал взорвался криками, топотом, овациями, свистом. Некоторые из зрителей так и замерли в немой тоске, схватившись за голову руками и глядя на своего поверженного любимца, но большинство, тут же, переменили свои симпатии и приветствовали победителя. Увы, никто не любит побежденных. Никто, из зрителей, приветствующих Леонидаса, даже не обратил внимания на то, какой ценой досталась ему эта победа. Сейчас, когда необходимость в полной мобилизации отпала, силы покинули победителя. Ноги его дрожали от напряжения, спина ссутулилась, щеки впали, глаза заплыли от ударов, а из носа капала кровь. Казалось непонятным, каким образом этот измученный человек мог только что порхать по рингу и нанести этот, чудовищной силы, удар, который и решил исход боя.

Наконец, спустя минуту после нокаута, медики привели Джека Уигана в чувство, для чего смочили ему виски холодной водой и дали понюхать нашатыря. Шатаясь, поддерживаемый с двух сторон своими секундантами, Джек скрылся в раздевалке, а на ринге, под раскаты баритона Джонса, объявившего, что Леонидас одержал победу в одиннадцатом раунде нокаутом, и завоевал звание чемпиона штата Мэн в среднем весе, рефери поднял руку счастливому победителю. Да, публика, собравшаяся в этот вечер, в Мэдисон Сквер Гардене, могла считать себя счастливой. За свои деньги, она получила зрелище, какое не так часто увидишь на профессиональном ринге, а ведь это было еще не все. Их ожидал еще один бой, и если этот бой окажется хотя бы наполовину таким же, как предыдущий, то о большем и мечтать не приходилось.

Оркестр снова заиграл бодрый марш, и из раздевалки в зал, один за другим, вышли новые участники поединка. Первым шел, в сопровождении своих секундантов Том Гаррисон. Публика вытягивала шеи, чтобы лучше рассмотреть этого боксера, чье имя не сходило со страниц спортивных изданий, стараясь не пропустить ни одного мгновения его выступления, начиная с выхода на поединок. Гаррисон с кошачьей грацией запрыгнул на постамент и проскользнул под канатами. Он выбежал на середину ринга и приветствовал зрителей, подняв вверх руки, после чего попрыгал по рингу и пробил по воздуху быструю серию из прямых и боковых ударов. Было видно, что спортсмен находится в отличной форме. В ответ на его приветствия, публика ответила громкими аплодисментами. Следом за ним на ринг взобрался и Андрэ. Этого боксера публика встретила довольно сдержано. Хоть в программке о нем и было написано, что он боксер из Нью-Йорка, но его никто не знал, а потому, и болельщиков у него пока не было, за исключением тех пятидесяти человек, которые видели его спарринг с Джеком Уиганом, но что значат пятьдесят человек в зале, вмещающем двадцать тысяч зрителей? Тем не менее, некоторые болельщики сочли нужным поддержать его своими аплодисментами, отдавая должное его мужеству, ибо не каждый боксер осмелится выйти на бой против самого Тома Гаррисона, рискуя быть жестоко избитым.

Рефери боя вызвал боксеров на середину, сказал им дежурные фразы, о том, чтобы они вели честный бой и слушали его команды, затем опросил о готовности секундантов и боковых судей и дал команду к началу боя. Публика, жаждавшая зрелища, обманута в своих ожиданиях не была. Признаться, большинство любителей бокса думали, что этот бой будет спектаклем одного актера, так вот, с первых же секунд боя их ожидал очень большой сюрприз: худощавый, высокий новичок повел себя на ринге, таким образом, будто он всю жизнь только тем и занимался, что дрался с чемпионами. Никакого страха или пиетета в его действиях не было. Наоборот, глядя на ринг, зрители порой с удивлением спрашивали друг друга, а кто же здесь чемпион? В самом деле, если порой Андре и двигался назад или в стороны, убегая от Гаррисона, то вскоре всем стало понятно, что делал он это сознательно, вызывая того на атаку и удачно встречая своего противника неожиданными ударами. Если учесть, что, при этом, и сам Гаррисон показывал очень хороший бокс, то сразу станет понятным, что такой бой не мог не нравиться публике. Воистину, все познается в сравнении. Сейчас, глядя на эту пару великолепных мастеров, публике стало ясно, что то зрелище, которое продемонстрировали перед ними Джек Уиган с Пабло Леонидасом, было не более чем хорошая драка, по сравнению с работой настоящих мастеров. Каждое движение боксеров было отточено, как у балерин. Они двигались по рингу, словно связанные невидимой нитью и при этом ни разу, в первом раунде, не сошлись в ближнем бою. Во втором раунде продолжилась та же работа на дальней дистанции, но, к удивлению зрителей, на ринге стало вырисовываться преимущество никому не известного боксера. Казалось бы, он не торопился атаковать своего соперника и даже отдавал ему инициативу, двигаясь, по большей части, назад и в стороны. Но, при этом, Гаррисон все чаще и чаще стал натыкаться на его встречные удары. В свою очередь, удары Тома, как правило, не достигали цели. Удивительно, но новичок выглядел солиднее признанного мастера. Единственно, что можно было поставить ему в укор, это, пожалуй, некоторый академизм в его действиях. Но это только в начальных раундах. Начиная же с шестого раунда, Андрэ выплеснул все свои эмоции в яростных сериях, которые он обрушил на своего растерявшегося соперника. Публика на трибунах с ума сходила от восторга, наблюдая за этим поединком. Впрочем, нет, не поединком, так как соперника Андрэ, по существу, никто из них и не видел. Все смотрели на то, что делает на ринге этот, неизвестно откуда взявшийся мастер. В перерыве между девятым и десятым раундами секунданты Гаррисона кричали на своего подопечного и требовали, чтобы он, наконец, проснулся. В самом начале десятого раунда Том сделал отчаянную попытку сойтись со своим соперником на средней дистанции, но, в ответ, получил целую серию встречных ударов, закончившуюся сокрушительным апперкотом в челюсть. Ноги Тома подкосились, и он, впервые в жизни, рухнул на настил ринга. При счете шесть, ему удалось подняться на ноги и принять боевую стойку. Впрочем, через несколько секунд, он вновь оказался на полу. И снова Том поднялся, на этот раз при счете восемь. Беда была в том, что он так до конца и не пришел в себя. Перед глазами у него все качалось и плыло. В ушах, как будто издалека звучал голос рефери, скомандовавшего,

Бокс! — и из тумана, застилавшего зрение Гаррисона, выплыло сосредоточенное лицо его соперника, а потом в воздухе повис, медленно приближаясь к его лицу, кулак в боксерской перчатке.

Тому захотелось увернуться, убежать, крикнуть, но ничего этого сделать он уже не успел. Казалось, это длится неимоверно долго: кулак в перчатке висит в воздухе, а тело Тома замерло в оцепенении, а потом сразу свет в зале погас.

Когда сознание возвратилось к Тому, он уже сидел на стуле в своем углу, а на голову ему секунданты лили воду из графина. На ринге суетились и что-то кричали какие-то возбужденные люди. Кого-то подбрасывали вверх, но Тома это, почему-то, мало интересовало. Единственно, что ему сейчас хотелось, это уехать к себе в номер, запереть за собой дверь, завалиться на диван и спать.

Ты как, идти можешь? — услышал он над ухом голос своего тренера, и машинально кивнул головой.

Вот и ладненько, — продолжал тот, — Тогда пошли в раздевалку.

Том поднялся и, пошатываясь, поддерживаемый своим тренером, отправился к выходу из зала, а вокруг его бурлил людской водоворот. Зрители что-то возбужденно кричали и хлопали в ладоши, но при этом все они смотрели не на Тома Гаррисона, а на того счастливчика, что принимал поздравления на ринге. Ничего не поделаешь, все любят победителей.

Ничего, я еще у него выиграю, — сказал он тренеру, — Просто, я его недооценил и, как следует, не настроился на бой.

Конечно, — ответил тренер, и по его тону, Том понял, что тот так не думает. Он опустил голову и больше не проронил ни слова до самой гостиницы.

Андрэ же, купался в лучах славы. Тысячи людей, еще час назад ничего не знавших о его существовании, теперь почитали за счастье пожать ему руку или дружески похлопать по плечу. Многочисленные корреспонденты из разных печатных изданий задавали ему вопросы о его жизни и дальнейших спортивных планах.

Что дальше? — задал ему вопрос репортер одной спортивной газеты, — Можем ли мы ожидать боя с Чепмэном?

Не знаю, — пожал плечами Андрэ, — По-моему, дела так быстро не делаются. Сам я, конечно, готов с ним драться, хоть через неделю, но вероятно, для этого придется победить сначала нескольких боксеров из первой десятки.

Одного вы уже победили, — заметил кто-то из окружающей толпы, и все засмеялись.

Будем считать, что начало положено, — улыбнулся Андрэ, — Теперь все зависит от моих промоутеров.

Кстати, кто ваш промоутер? — тут же последовал вопрос.

Об этом поговорите с Бобом Дейли, — Андрэ кивнул на своего тренера.

Спокойно, господа, — Боб поднял руку, призывая всех к порядку, и, добившись относительной тишины, добавил, — Как только будет ясность с очередным соперником Андрэ Смита, вы тотчас об этом узнаете. Пока же хочу вам сказать, что в планы Андрэ входит уже в этом году завоевать корону чемпиона мира в среднем весе.